Текст книги "Бард и Сердце святых клинков (СИ)"

Автор книги: Анна Лучок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Мэрия пообещала прислать священника. Он поможет Эмме прийти в себя.

– Хаген, я не хочу никого видеть, ― Ганс закрыл лицо руками, немного помассировал, его кожа была словно глина, легко растягивалась, выпячивалась сквозь пальцы, будто вот-вот растечётся и упадёт на столешницу, ― Я сам отправлюсь с Эммой.

Моё лицо невольно вытянулось от удивления.

– Ты хочешь закрыть таверну?

– Ещё не знаю, Мэри со вчера не отходит от постели и не разговаривает. Но как только они обе придут в себя, мы соберём вещи и переедем.

С минуту я думал над словами Ганса, что-то звучало странно, почему они будут собирать вещи, с чего вдруг мой друг решил, что переезд в столицу, хорошая идея. Как он собрался там жить? Но постепенно до меня стало доходить.

– Ты не сможешь скрываться… ― я мотал головой.

– Я знаю глухую деревню вдали отсюда, там мы засядем.

– Ганс, она опасна даже для самой себя!

– Ничего подобного. Это моя дочь, и я уверен, вы ошиблись.

– Ганс… ― я не понимал ничего, а в груди росла паника.

– Прости, что бросаю тебя вот так, но я не хочу больше подвергать её опасности. Там нам всем будет лучше.

Невольно схватился за голову и взъерошил волосы. Это всё звучало почти нереально. Скрываться в глухой деревне со святой после того, как я уже сообщил о них! Да королевство ни за что не упустит нового святого.

– Ты же понимаешь, что вас будут искать? Они так просто это не оставят. Пожалуйста, Ганс, не усложняй всё ещё больше. ― на секунду я вспомнил Эмму, как она жалостливо смотрела на меня, когда я очнулся, как она лежит сейчас, там наверху, ― Подумай о дочери, что ты скажешь ей, когда она очнётся?

– Ничего, она ещё слишком маленькая и ничего не понимает. ― Ганс постепенно закипал, голос грубел, а руки невольно стали сжиматься в кулаки, ― Эмма уже попробовала быть авантюристом, это не для неё, и хорошо, что мы это выяснили.

– Но я уже сообщил о ней…

– Вы ошиблись, она не святая.

– За ней придут.

– Она не святая! Они сами убедятся в этом. ― Ганс стукнул по столу.

Я вздрогнул. В тишине мы сидели напротив друг друга. Мой друг медленно погрузился в себя и замер почти так же, как Мэри, кажется, даже глаза его чуть померкли. Я не решился говорить, что-то ещё. Идиот… Какой я идиот, всё испортил, Эмма меня не простит. Я так много ей обещал и теперь сижу абсолютно беспомощный. Я не хочу предавать Ганса, я не могу бросить Эмму, и у меня нет сил просто наблюдать, как рано или поздно за ними придут, чтобы забрать Лучик.

Стук в дверь таверны прозвучал словно колокол. Ганс даже не дёрнулся и так и продолжил сидеть. Тихо, стараясь не разбудить его, я двинулся к двери, аккуратно приоткрыл, собираясь сообщить, что таверна временно не принимает гостей, но сощурился от ослепительно-белой одежды священника. Совершенно бесцеремонно он дёрнул дверь, распахивая её шире, и сделал несколько шагов, внутрь отпихивая меня.

– Где святая?

Высокий, темноволосый, жёсткий, казалось, священник проглотил столб. Он будто не собирался меня замечать, нахмурился при виде Ганса и собирался уже двинуться к нему, но я остановил его, потянув за одеяние.

– Дворф? Конечно, кто ещё мог схватить святые полотна, ― он чуть пихнул меня от себя и к моему облегчению, не продолжил свой путь к Гансу.

– Я покажу вам, где находится святая, ― его нужно поскорее увести отсюда.

– Что ж, кажется, в вашей расе ещё не все потеряны для света, ― мужчина удовлетворённо улыбнулся и чинно, высоко подняв голову, пошёл за мной.

Войдя в комнату, он сразу же подошёл к кровати, поставил рядом непонятный чемоданчик, который я даже не заметил сразу. Мэри лишь медленно и вяло наблюдала за священником, её глаза были стеклянные, словно у рыбы, благо она больше не шептала. Он упал на колени перед кроватью, какое-то время просто смотрел на Лучик наклонившись.

– Сколько длился призыв сил? ― священник ощупывал лицо Эммы, приоткрывал её глаза цокнул, когда наткнулся на рану, оставленную гоблинами.

– Я не знаю, она вызвала трое клинков.

– Три? ― священник медленно обернулся на меня, увидев кивок, тут же вытянул какую-то склянку из чемоданчика.

– Что вы будете делать? ― запоздало глядя, как он насильно открывает рот Эмме, приподнимает её и начинает вливать жидкость, я сделал пару шагов к кровати, ― Что это за лекарство?

– Эссенция святых, ― тихо, будто я знаю, что это.

Часть лекарства пролилось через уголки губ, священник поморщился и бесцеремонно отбросил за спину пустой бутылёк, маленькие осколки, словно бусины рассыпались по полу. Он уложил Эмму обратно и сложил руки в молитве. Мэри почему-то последовала за ним и тоже сложила руки, губы снова беззвучно зашевелились. Я сделал ещё шаг и навис над всеми, поднимаясь на цыпочки, руки держал вместе, не решаясь поднять их на уровень груди. Священник не остановился на этом и стал делать какие-то пассы руками, от него стало исходить лёгкое свечение, а от груди Эммы поднялась маленькая струйка света, полупрозрачная. Она то пропадала, то снова появлялась и словно трусливая змейка пыталась уплыть к окну. Священник морщился, будто скалился и только быстрее шевелил руками.

– Дворф, принеси воды и календулу, если есть.

Я чуть кивнул и поспешил на кухню, проходя по залу, крался словно вор. Кажется, Ганс отключился, и это к лучшему. Чтобы ни делал тот парень, он знает своё дело и лучше сейчас трактирщик не будет мешать. Взяв просто чайник и мешочек с сушёной календулой, я ещё быстрее поспешил обратно наверх.

Священник принял всё из моих рук, растёр календулу почти в пыль и посыпал на грудь Эмме. Взял стакан с тумбочки, налил туда воды, а потом добавил ещё какое-то лекарство из своего чемоданчика. Оно было красным, словно самая яркая кровь. Я поёжился и тихо спросил:

– А это что?

– Оставьте меня одного, ― очень, тихо продолжая то, хмурится, то скалится, произнёс священник.

– Н-нет…

– Что? ― он резко развернулся, оказался лицом к лицу со мной и сощурился, почти превратив свои глаза в щёлки, ― Да кто ты такой, недорослик?!

– Это н-не важно, я не оставлю Эмму одну, ― чуть заикаясь, я сделал полшага назад и мотнул головой.

– Сначала вы просите какого-то недоучку мага наложить чары восстановления, которые блокируют связь святой с Богом, а теперь отказываешься уйти?! ― Святоша поднялся и навис надо мной. ― Хотите отвечать за смерть святой?

– Она не погибнет… ― я невольно сжался, но нашёл в себе силы добавить, ― вы же здесь и не допустите этого.

Кажется, мои слова лизнули эго этого святого и он, чуть ухмыльнувшись вернулся обратно на колени к кровати. Мэри к этому моменту очнулась и удивлённо смотрела на священника, чуть погодя заметила и меня. Я лишь коротко кивнул, но ей этого показалось недостаточно. Мэри поднялась и неуверенно пошла к двери.

– Где Ганс?

– Он внизу уснул, пожалуйста, не тревожь его. Это священник…

Мэри ещё раз обернулась на святошу, перевела уставший взгляд на меня и тихо шепнула: «Пожалуйста, присмотри за ней, я вздремну пару часов». Я кивнул и подтолкнул освободившийся стул святоше, тот даже не отвлёкся на меня. Он продолжал делать какие-то пассы руками, а белая змейка, кажется, становилась ярче. Когда она перестала пропадать и уверенно вертела своей головой по сторонам, святоша потянулся к стакану с красной жидкостью.

– Помоги, раз уж остался, недорослик, ― он кивнул на Эмму, ― посади её.

Я приподнял за плечи Лучик, святоша же аккуратно открыл рот и медленно влил новое зелье. Почему-то в этот раз я побоялся спрашивать и лишь наблюдал как, аккуратно не проливая ни капли, священник вливает жидкость, так похожую на кровь в Эмму.

Когда зелье почти кончилось, Эмма внезапно открыла глаза и сделала глубокий вдох, с хрипом закашлялась и схватилась за грудь. Я лишь крепче ухватил её за спину, позволяя опереться на мои руки. Лучик содрогалась от раздирающего сухого кашля, а священник выглядел довольным. Он закрыл чемоданчик и с благоговейной улыбкой ожидал, когда Эмма закончит. Между кашлем она тяжело дышала через рот с хрипами и какими-то странными стонами. Я просто держал её и даже не был уверен, что мне делать.

Постепенно кашель слабел и Лучик уже не хватала так жадно воздух. В глазах был испуг, она шарила по комнате, по лицу священника, её ноги чуть шевельнулись, и всем телом Эмма попыталась отсесть от святоши. Я не стал её удерживать и лишь взял за руку, привлекая к себе внимание. Сначала она отдёрнулась, но, после сфокусировав на мне взгляд, бросилась на шею, уронив почти всю себя. Я едва устоял на ногах и обнял её.

– Х-х-хаг… ― Эмма сглотнула и тихо, хрипло повторила, ― Хаген, кто это? Где я?

– Всё хорошо, ты в таверне, в спальне родителей. А это… ― этот святоша ведь даже не представился, зато успел пару раз назвать меня недоросликом.

– Святая Эмма, не волнуйтесь, я всего лишь священник, лекарь, что прибыл к вам в помощь. Меня зовут Кайн, ― он встал и даже поклонился.

– Что вам от меня нужно? ― иногда голос Эммы пропадал, и она снова закашливалась, я протянул ей стакан воды.

– О нет, что вы. Я прибыл исключительно для бескорыстной помощи, вы были в очень истощённом состоянии, так как потратили много маны и физической силы на призыв святых сил. ― Кайн присел на край кровати, ― Вижу, в вас есть большой потенциал. Раз сейчас вы очнулись, я оставлю вас, собираться с силами и с нетерпением буду ждать, когда вы приступите к обучению. Уверен, вас ждёт большое будущее.

– С-спасибо, ― Эмма вернула мне пустой стакан и всё такими же большими удивлёнными глазами смотрела на святошу.

– Всегда пожалуйста, Святая. Всего хорошего, поправляйтесь, ― его улыбка пропала сразу же, как взгляд обратился ко мне, ― проводи меня, недо… дворф.

Его лицо чуть скривилось, но, видимо, при Эмме он не решился меня оскорблять. Я кивнул и пошёл к двери. На прощание Кайн ещё несколько раз поклонился, пожелал удачи и пообещал молиться за здоровье Святой. А на лестнице от его елейного голоска не осталось ничего.

– Она отделалась лёгким испугом, но если бы я не прибыл к вам, боюсь, всё могло бы кончиться плохо. ― Спустившись уже у самого выхода из таверны, Кайн почти плюнул мне в лицо, ― Через три дня она будет в порядке и надеюсь, за это время тебе не придёт в голову спрятать её. Я лично буду просить о повешенье, недорослик.

Я лишь кивнул и так и остался смотреть, как святоша уходит за поворот улицы. Что это вообще было? Может, он подумал, что мы всё это время скрывали Эмму и только сейчас из-за её состояний обратились за помощью? Я дёрнул плечами и поспешил обратно в комнату. Ганс опустил голову на стол и действительно уснул. Оно и к лучшему, пусть отдохнёт.

Глава 8

― Хаген, кто это был?

Я вернулся в комнату сразу же, как провёл Кайна, мне стало совсем не по себе от этого священника, но он помог, и Эмма очнулась. Она всё ещё была бледной, немного дрожала и опиралась руками о кровать. Подойдя к кровати, я присел на стул и провёл по её растрепавшимся волосам, чуть улыбнулся.

– Всё хорошо, Лучик, это правда был священник. Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво, очень холодно…

– Ложись тогда отдыхать, я останусь с тобой на ночь, ― оглянув комнату заметил пару подушек на полу, ― Если что-то понадобится, буди меня.

Отлучился в свою комнату за одеялом, а когда вернулся, Эмма уже спала. За окном только начинался закат. Я совсем забыл о своём исцарапанном лице и сейчас легонько касался корочек. Глаза были целыми, а это заживёт рано или поздно. Ощупал сам себя, нашёл пару синяков на спине, руках, но в остальном, кажется, я отделался лёгким испугом. Даже глаз, который был заплывшим, после битвы сейчас лишь виднелся тёмно-фиолетовым синяком в зеркале. Нам повезло…

В мэрии сказали, что у нас есть неделя и нужно выдвигаться в академию. Почему именно неделя? Они так боятся потерять контроль над новым святым?

Чуть поморщился, устраиваясь рядом с кроватью, пол был слишком жёстким, но это меньшая боль, чем испытала Эмма. Я слишком виноват перед ней.

Ночью в комнату заходил Ганс, скрип двери разбудил меня, не сразу привыкнув к темноте, разглядел, как трактирщик зовёт меня выйти. Оставив одеяло на плечах, побрёл в коридор.

– Как Эмма? ― тихо, хрипло произнёс Ганс.

– Уже лучше, она просыпалась на закате, смогла попить и уснула снова, ― я выдержал паузу, не был до конца уверен стоит говорить о священнике, но всё же решился, ― Приходил священник, он помог ей прийти в себя, дал лекарства.

– Она не святая!

– Нет, хватит, просто смирись, ― я чуть поморщился.

– Ни за что, она моя дочь и она не может быть святой.

Я, кажется, разглядел, как сверкают глаза Ганса, эта фраза уже порядком набила мне оскомину, а его упёртость просто поражала. Надеюсь, передо мной не встанет выбор защитить Эмму от похищения её же отцом? Он ведь не станет убегать с ней в глухую деревню, не потащит её насильно?

– Я хочу, чтобы ты ушёл…

– Что? – это выбило меня из потока мыслей и сонливость просто сдуло.

– Убирайся из таверны, я закрываюсь.

– Подожди, но… мне некуда идти. Дай хотя бы остаться до утра.

– Нет. Хватит, это всё из-за тебя началось, ― Ганс не смотрел на меня, отвернулся к окну в конце коридора.

Это всё меняло. Может, мне стоит украсть Эмму? Или забаррикадироваться в комнате и позвать стражу? Зачем он всё только усложняет?

– Это неправда, ― я посмотрел Гансу прямо в глаза, ― Ты сам знаешь, что это неправда. И я никуда не уйду!

Он глянул на меня с прищуром, сверху вниз. С минуту молчал и просто прожигал своим взглядом, а потом как-то весь обмяк и тяжело вздохнул.

– Пожалуйста, уходи…

– Нет, Эмма дорога мне так же, как и тебе. Я не могу её оставить. Не после того, что случилось.

Внезапно выглянувшая из-за туч луна заставила меня охнуть. Она освятила коридор, Ганса, его заплывшие и покрасневшие глаза, чуть дрожащие губы. Он совсем не походил на грозного авантюриста в прошлом, а скорее был мальчиком, у которого отобрали что-то очень важное и ценное. И теперь у него не осталось сил угрожать, он едва сдерживал бурю эмоций и истерику внутри себя. Я сделал шаг назад к двери и на всякий случай прикинул, сколько времени потрачу на путь к своей лютне и призыв стихий.

Ганс снова посмотрел в окно, шмыгнул носом. Это всё совершенно не вязалось у меня в голове. Всё с момента встречи с гоблинами походило на какой-то кошмар. Эмма в очень слабом состоянии сейчас спит за моей спиной. Её отец, который всю мою жизнь был показателем смелости, силы и уверенности, теперь снова стоит передо мной и еле сдерживает слёзы. Да что здесь происходит?

― Хаген, долго нам ещё?

Эмма поморщилась, а сам вопрос я слышал уже раз сотый за сегодня. Как я ни пытался, но найти попутку до столицы совершенно непростая задача. Нам повезло, и из Гело мы уехали с приезжим купцом, но впереди ещё две недели пути и Эмма, которая до конца не восстановилась.

– Давай дойдём вон до того холма, уверен, оттуда будет красивый вид, и как раз отдохнём.

Лучик фыркнула, но продолжила идти. Впереди будет крупный город, я планировал задержаться там на два дня и найти попутку в идеале до самой столицы. Повезёт, если мы сможем взять какое-нибудь задание и немного подзаработать. Мои финансы совершенно не рассчитывали на появление внезапного взрослого ребёнка.

Из-за нашей скорости боюсь, сегодня придётся заночевать в дороге, успокаивало, что это дорога к столице, она охраняется чарами и здесь нам ничего не грозит. Вот только как перенесёт эту ночь Эмма, я даже боялся представить. За эти несколько дней я научился игнорировать её нытьё, а на частые и одинаковые вопросы отвечал также однообразно. А ещё я научился различать, когда Эмма дуется, благо её капризы легко снимались несколькими нотами романтичной баллады или песни.

После холма Лучик отказалась идти куда-то дальше, сказала, что здесь слишком красиво. Даже угроза ночевать именно здесь, где-нибудь под дубом её не пугала. Я лишь пожал плечами.

– Тогда завтра до заката мы должны добраться в деревню, нужно пополнить запасы еды.

– Это будет завтра, ― Эмма повела плечом, улыбнулась и легла близко ко мне, ― а если сыграешь для меня что-нибудь, я обещаю завтра не ныть слишком много.

– Слишком много – это как? Не двести раз спросишь, когда там деревня, а сто? ― я улыбнулся, пряча в бороду свой смех.

– Если мне понравится, то и вообще спрашивать не буду!

– Тебе когда-то не нравились мои песни? ― почему-то я прозвучал серьёзнее, чем хотел.

Эмма опустила глаза, закрутила небольшой стебелёк вокруг пальца и многозначительно хмыкнула. Она сведёт меня с ума до конца этого похода…

– Не то чтобы не нравились, но, ― оторвав стебель с цветком, Эмма поднесла его к самому носу и замерла.

– Что, но?

– У меня есть любимые, а есть просто неинтересные, ― она как-то поморщилась, а позже торопливо добавила, ― в смысле сюжеты неинтересные для меня.

– Что ж, ты не раз говорила мне, какие песни тебе нравятся больше всего, ― я улыбнулся и подтянул лютню к себе.

– И что же? ― странный огонёк мелькнул в её глазах.

– Багира, а ещё песня о Рыцаре и Служанке, ― несколько мелодичных звуков, и Эмма, фыркнув, отвернулась, ― неужели у тебя поменялись вкусы?

Она внезапно села и просто замолчала, а у меня буквально челюсть отвисла. Я что-то сказал не так? Что происходит вообще? Эмма так и сидела и, судя по опыту последних дней обижалась на меня.

– Лучик, что случилось?

– Ничего, ― слишком резко, а ещё это движение плечом.

Боже, что я сделал не так? Почему этот ребёнок такой обидчивый?

― Нам, пожалуйста, две комнаты, ― барная стойка, как и во многих людских тавернах была по самую бороду, но я уже ловко взобрался на высокий стул и оказался почти вровень с местным трактирщиком.

– Прости, друг, но осталась одна последняя комната, ― бородатый, но тощий парниша пожал плечами.

– Там две кровати? ― я чуть поморщился.

– Да, комната небольшая, но если вам только переночевать, то будет в самый раз, ― он глянул на Эмму, стоящую за моей спиной, и ухмыльнулся.

– Мы задержимся на пару дней, ― я протянул золотую монету.

Трактирщик кивнул и выдал мне ключи от комнаты, обернувшись на Эмму, я встретил невероятно воодушевлённый взгляд. Да что с этой девчонкой? Ещё вчера она ныла, что не хочет оставаться в городе, что ей здесь не нравится и хочется поскорее попасть в столицу, а теперь счастливо тянет руки к ключу и предлагает взглянуть на комнату. Я лишь пожал плечами. Это был последний город перед столицей, и тут проще всего будет найти попутную повозку.

Комната была самой простой и очень похожей на ту, в которой я жил у Ганса. Только напротив друг друга стояли две кровати, а между ними тумба. Эмма тут же заняла правую, а я сбросил котомку рядом с левой. Ужинать совершенно не хотелось и, протянув Эмме несколько медяков, предложил ей самостоятельно прогуляться и возвращаться до заката. Уговаривать не пришлось, она мигом исчезла за закрывшейся дверью.

Я радовался, что столица так близко и совсем забыл про Ганса, про его угрозы. Плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Я давно нормально не спал. Постоянно переживаю за Эмму, с момента, как мы выехали из Гело, прошло уже почти две недели. Она восстановилась во время нашего пути, и теперь энергии было хоть отбавляй. Несколько раз во время наших привалов она смогла призвать святой меч, даже взять его в руки.

Почти всегда она закатывала глаза: «Нудишь прямо как отец». Я слишком боялся, что её сила выйдет из-под контроля, что она снова окажется в том состоянии на грани жизни и смерти. Ганс не простит мне её смерть, не после всего, что я у него натворил.

Эмма вернулась до заката, как и обещала, тихонько открыла дверь, на цыпочках прокралась внутрь. Я притворялся спящим, рука лежала на глазах, не хочется стеснять её. Да и, возможно, так я, наконец, усну и отосплюсь перед последним рывком.

Лучик почти как мышка шуршала совсем рядом. Я слышал, как она тихонько ходит, перебирает вещи из котомки, щёлкает лямками кожаных доспехов, шуршит одежда. Всё тело покрылось мурашками, я буквально слышал, как она тяжело выдыхает через рот. На мгновение всё затихло, и я решил, что Эмма улеглась и засыпает. Выдохнул и уже в следующее мгновение почувствовал очень странный дежавю.

Моя кровать прогнулась на уровне бёдер, Эмма провела мне по груди, едва касаясь. По руке пробежались мурашки и как-то неприятно, болезненно заныло в груди. Лучик расстёгивала мою рубашку, потянулась к руке и убрала её в сторону. Я медленно открыл глаза, а Эмма лишь мягко улыбнулась.

– Прости, я разбудила тебя?

– Что ты делаешь? ― к улыбке добавился лёгкий румянец, она отвела взгляд в сторону, на пол, окно и вернулась снова ко мне, немного выдохнув, как перед прыжком.

– Я хотела поспать сегодня с тобой…

Я замешкался, еле сдерживал удивление и какую-то непонятную бурю, нарастающую в груди. Мне стало страшно, я совершенно не понимаю, что творится у неё в голове, чего она хочет добиться? Ей тоже страшно?

– Зачем? ― еле разлепив высохшие губы, я почти хрипел.

– Просто… ― я невольно словил себя на мысли, что Эмма сейчас совершенно не походила на ребёнка.

Её тело выросло, округлилось, а лёгкая ночнушка, которая в нескольких местах почти просвечивалась, заставляла меня стыдливо прятать свой взгляд. Даже просто смотреть ей в глаза мне было не по себе. Мягкий, хищный с озорным огоньком взгляд буквально прожигал меня.

– Не надо

Я отвернул голову к стене, Эмма поставила руки рядом с моими плечами, нависла. Я боялся даже повернуться обратно и легонько толкнув, стал переворачиваться набок, словно закрываясь. Лучик ещё пару минут просто сидела, а потом стукнула меня и рухнула в подушку.

Я слышал, как она тихонько всхлипывает ночью, что-то шепчет и шмыгает носом. Лишь сильнее вжимал голову в плечи, натягивал одеяло на голову. Только под утро я уснул, Лучик кажется тоже, во всяком случае я больше ничего не слышал.

Проснулся от хлопнувшей двери, поднялся не сразу, всё тело было свинцовым, затёкшим. Повернул голову на кровать. Эммы не было. Вздохнул и лениво потянулся к своей одежде. Пока одевался, всё пытался переварить, что случилось ночью. Я не мог найти ответа, а ещё через минуту понял, что Эмма ушла вместе с вещами. Бросился вниз в таверну, среди редких постояльцев её не было. Трактирщик кивнул мне, по его словам, Эмма выбежала стремглав куда-то на улицу.

На улице её, конечно же, не было, и никто не видел рыжую худенькую девчушку. Я бежал к выходу из города, в сторону столицы, но никого похожего не видел. Иногда где-то в толпе мелькали похожие доспехи, пару раз я подходил к совершенно незнакомым девушкам и краснеясь извинялся, что принял их за другую. У самых ворот я встретил купцов, один из них сказал, что похожая по описанию девушка уехала с его другом как раз в столицу. Маленькая надежда, что это она, и я смогу её догнать теплилась внутри.

Совершенно не хотелось признавать, что Эмма сбежала. И от меня тоже.