Текст книги "Ребенок от отчима (СИ)"

Автор книги: Анна Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Я тебя услышала, – выдавливаю улыбку, задумчиво отведя взгляд. – Ты говорил вчера, что принесёшь гранатовый сок. Купил? – меняю тему, решив оставить вопрос о том, уезжать мне или нет на потом.

– Да, купил, – кивает и, вскочив, достаёт стеклянную бутылочку с насыщенно-бордовой жидкостью. – Тебе налить?

– Налей, – киваю и молча наблюдаю за новым для себя Каримом. Который боится меня и моих решений. А я боюсь себя оттого, что могу сделать ошибку. Оставить свою дочь без отца.

Я знаю, что такое жить без отца. Это ужасно. И я бы не хотела такого своей малышке. Поэтому я никогда не буду запрещать моей крохе общаться с любящим её отцом.

Принимаю из рук мужчины кружку с соком и делаю маленький глоток, затем ещё один и ещё. Осознавая, что мне очень и очень нравится вкус этого напитка. Явно натуральный, а не тот, что продаётся в магазинах.

Не зря вчера решила понаглеть и на вопрос Карима чего я хочу – искренне призналась, что гранатового сока. Я о нём неделю грезила, но нигде не могла найти подходящий, а он нашёл.

– Как развод? – решаю всё же спросить. Я должна знать.

– Уже оформлен. Завтра получу все бумаги на руки.

– Так быстро развелись? – удивляюсь и протягиваю Кариму кружку, прося ещё налить. Улыбнувшись и коротко рассмеявшись, наливает мне ещё. А после любовно смотрит, как я поглощаю напиток.

– Да. По обоюдному согласию. Делить нам нечего, – отвечает, садясь рядом.

– Мама ни за что не зацепилась? Не поверю! Ты что-то с ней сделал?!

– Твоя подруга помогла! – хохочет. – Внятным языком объяснила, что будет, если она не подпишет бумаги.

– Алиса её убила?! – испуганно округляю глаза.

– Хотела, но Рустам ей этого не дал сделать.

– Как же я обожаю их двоих! Идеальная парочка вышла бы! С изюминкой!

– Думаешь, они смогут? – спрашивает, улыбаясь и как-то необычно на меня смотря. Словно глядит на меня, а видит другое. То, что ему нравится.

– Ага, они ведь такие… милые и весёлые! – хохочу, игнорируя его странную реакцию. – Жаль, что они вряд ли теперь будут вместе.

– Почему? – хмурится мужчина и берёт мои руки в свои, отставив кружку на тумбу.

– Там свои нюансы, – уклончиво отвечаю, но рук не забираю. Позволяю ему гладить мои ладони и большим пальцем что-то рисовать на них. – А вы… ты надолго ко мне? В больницу?

– Вообще, я к тебе на целый день, – отрывает взгляд от моих ладоней.

– В смысле? А работа?

– Сегодня я болею и не могу работать! Температура, мигрень и… кашель, – театрально кашляет, а затем сознаётся, смеясь:

– Хочу провести день с тобой и малышкой. Узнать тебя получше. Наши предыдущие знакомства были… слегка неудачными.

– Думаешь? – переспрашиваю, погладив живот. – Полагаю, не такие уж и неудачные. С первой попытки обзавестись ребёнком! Некоторые пары годами пытаются.

– Это чудо, Киса. Настоящее чудо! – щёлкает по носу. – Ты сама чудо, Киса.

– Я хочу спросить тебя, Карим… Почему ты настаивал на аборте? Маму тогда и меня? Почему ты так не хочешь детей? – задаю вопросы, уже по его лицу понимая, что они ему не нравятся.

– Кать, не хочу сейчас об этом говорить, – отвечает сквозь сжатые зубы. – Очень больная для меня тема. Как-нибудь потом!

– У тебя был ребёнок? Да? Он умер? – продолжаю.

– Да. Был… – Карим поджимает губы и закрывает глаза. Встаёт с кровати и идёт к окну. Вновь достаёт свою пачку с сигаретами и… просто крутит её в руках. – Наверное, не получится нам сегодня побыть вместе, Кать. Я… поеду.

– Прости! Я расстроила тебя! – вскакиваю к нему, но от резких движений тут же начинает ныть низ живота. Карим подскакивает ко мне и заставляет лечь в кровать. Заботливо укрывает одеялом и даже надевает вязаные носки.

– Это не твоя вина, Катя, – заговаривает, присев на свободный край кровати. – Просто… я слаб для воспоминаний. Я думал, что уже окончательно переболел, но сейчас всё словно вскрылось ещё раз. Мне нужно время. Я не привык скидывать на людей свои необработанные эмоции. И тебе нельзя переживать.

– Я обещаю больше не поднимать эту тему, – хватаю его за руку, понимая, что если он сейчас уйдёт, я что-то потеряю. Что-то внутри себя. – Давай!.. Давай просто посмотрим фильм? Комедию? Или… поищем курсы для беременных! Или… просто... Просто не уходи, Карим! Я не хочу, чтобы ты уходил. Мне… Мне одиноко, – добавляю последние слова шёпотом и со слезами на глазах. – Я не хочу быть одинокой. Опять.

– Ты не одна, Катюша, – он обнимает меня, одаривая своим теплом, любовью и заботой. – Отныне у тебя всегда буду я. Ты можешь мне звонить, что бы ни случилось! Даже если просто скучно!

– Правда?

– Правда-правда, – трётся носом об мой, и я начинаю улыбаться. Просто потому что он пообещал.

И всё же я маленький ребёнок какой-то. Слишком доверчивая и наивная. Ищу любовь в чужих людях. И так боюсь обжечься...

– У меня есть гениальная идея, Киса, – будто загорается Карим от своих слов. – Я сейчас спущусь к своей машине и принесу планшет. И мы с тобой спроектируем дом твоей мечты! С огромной детской комнатой, площадкой…

– И садом.

– Вот! Я быстро!

– Я буду ждать тебя! – говорю, но дверь за ним закрывается.

Сижу на кровати и просто смотрю на дверь, за которой он скрылся. Неподвижно ожидаю, когда он вернётся, и время словно вновь запустится. От осознания, что он меня не обманул и даже маленькое обещание сдержал. Вернулся.

А значит, что и своё громкое о том, что он всегда будет у меня, сдержит.

– Вроде как быстро! – радостно заявляет и подмигивает, войдя в палату с огромным планшетом.

Следующие дни летят как сумасшедшие. Карим приходит ко мне каждый день. Иногда сам, иногда с Алисой и Рустамом. Иногда с дедушкой. Но он всегда рядом со мной. И мы проектируем дом.

Карим что-то мне рассказывает про фундамент, какие-то цифры, ошибки в конструкции… и много-много всего, в чём я ничегошеньки не понимаю. Но его рот не затыкается, когда он начинает говорить об этом всём.

У меня порой уши сворачиваются, но… я никогда его не прерываю. Ведь чем больше он об этом говорит, тем больше я начинаю вникать. Мы постоянно спорим о том, в какой части лучше сделать ту или иную комнату. Карим рассуждает с учётом опыта, а я с учётом комфорта в быту.

Но бывают моменты, когда я не могу сказать и слова, потому что заворожённо слушаю о том, как он начинает рассуждать, где в доме будет лежать та или иная вещь нашей дочери…

В эти моменты сердце словно забывает биться. Застывает.

А за день до выписки из клиники Карим делает нашей малышке подарок. Участок, который идеально подойдёт для строительства спроектированного нами дома. Дарит его малышке. Не мне. Знает, что не приму. Ругается, говорит, что упрямая, но… каждый раз говорит это, ослепляя меня улыбкой.

Глава 18

– Алиса, – беру подругу за руки, надеясь, что она поймёт и войдёт в моё положение.

Я долго думала и размышляла. Выписывала отдельно все плюсы и минусы моего переезда во Францию. Включала в этот список и дедушку, и Карима. И даже свои собственные желания. И в итоге поняла, что мне лучше остаться.

У отца моей дочери здесь бизнес и какой-то проект. У моего дедушки здесь вся жизнь. А ещё… в России похоронена бабушка, а к ней дедушка ходит очень часто, чтобы поговорить и увидеться с любимой женщиной.

Я не могу их всех лишить того, что им дорого. Они все пойдут на жертвы ради меня. Пожертвуют своими жизнями, деньгами и даже карьерой.

На такое я не готова.

– Да, не надо ничего говорить, – печально вздыхает подруга. – Я уже всё прекрасно поняла. На свадьбу хоть пригласите? И обещай, что будешь выбирать свадебное платье только со мной! И ни с кем больше!

– Какая свадьба, лиса?! – восклицаю, уставившись на неё, как на сумасшедшую. – Не будет между нами никакой свадьбы! Не будет!

– Ну ты же в него влюбилась! Я же вижу! – лыбится лиса довольно. – Каждый раз, когда Карим входит, ты сразу светиться начинаешь. Улыбаешься. Прям застенчивым зайчиком становишься. Краснеешь!

– Это к делу не относится, – бурчу и скрещиваю руки на груди. – У него свои тараканы, и я их не переборю. Поэтому свои чувства, которые только рождаются, я пересилю! У нас дочь и это всё, что нас с ним связывает.

– Тут ты права, – Алиска вздыхает как-то грустно и расстроенно. Но затем вспоминает, что врач запретил мне негативные эмоции и решает переключить тему. – Я вообще на тебя обижена! Почему сразу мне не сказала, что от Карима беременна? Я думала, мы подруги, а ты столько времени скрывала, что переспала с моим дядей! Понимаешь? Даже не поделилась, как он в постели! Подруга ещё называется, блин!

– Виновата! – сдаюсь. – Просто… тогда на твоём дне рождении застала какую-то рыжулю с придурком, который на меня поспорил. Решила почему-то, что это ты… Ну и решила отомстить с тем, с кем ты хотела переспать.

– Воо дурёооха! – тянет подруга. – Это как до такого ты могла додуматься! Переспать с мужиком из мести! Ладно там из мести парню! Но подруге… У тебя явно что-то не так с головой! Может, пока я здесь, в больнице, попросить, чтобы тебе МРТ сделали?

– Алиса!

– Ой, ладно! – взмахивает рукой в жесте «всё хорошо». – Он всё равно мне тогда отказал. А тебе нет. Козёл! Надо бы… ему как-то отомстить! Станешь его женой, расскажешь о слабостях мужа и мы по ним ударим со всей силы!

Боже!

Почему я дружу с этой мстительной девушкой?

Потому что люблю лисичку свою избалованную. И ни на кого не променяю!

– Знаешь, я тогда в нём что-то такое одинокое почувствовала, – признаюсь ей. – Словно себя увидела. И… даже не из мести переспала, а просто потому, что захотела ему помочь и показать, что мир не одинок. И к нему обязательно придёт счастье.

– Добрая ты, котёнок мой! За это бог тебя и наградил дочерью! И Карима, наконец!

– А ты знаешь, что у него было в прошлом? Про ребёнка? – спрашиваю, закусив губу. Этот вопрос не оставляет меня последнюю неделю.

– Знаю! У нас вся семья знает, – строго отвечает. – Но тебе, извини, рассказывать не буду. Пусть сам расскажет, если посчитает нужным. А я в его личные дела лезть не хочу. Он по уважительной причине молчит. И я не имею право.

– Ладно-ладно! – сдаюсь. – Ты не обижаешься? Ну, то, что не сказала тогда о своей связи с Каримом и потому что сейчас тебя бросаю?

– Да я всё давно просекла, Кать, – хмыкает. – Когда ты в больницу загремела. Карим к тебе не как к падчерице относиться начал. Расцвёл. Улыбаться стал чаще. Другим стал. Совершенно другим, – улыбается сама от того, что близкий ей человек счастлив. А говорит, что я добрая. Сама такая же. – Мы, кстати, недавно в магазин ездили. Он смотрел коляски, игрушки, одежду. Чуть всё не скупил, но я отговорила его. Сказала – примета плохая. Знаешь, я бы тоже хотела себе такого отца ребёнка. Он будет хорошим отцом, котёнок. Я знаю.

– Наверное, – пожимаю плечами.

– Не наверное, а так оно и будет! – восклицает и решительно встаёт, направившись к окну. – А во Францию мы с Мириам поедем! Я всё же уговорила её. Завтра уже улетаем.

– И Мириам… тоже… уезжает...

– У тебя будет Карим, Дана, дедушка, мой отец и даже Рустам, а я… Я там одна буду, Кать, – она оборачивается ко мне и, увидев печаль на моём лице, возвращается обратно. Садится рядом. – Мне хоть какая-то поддержка нужна. Понимаешь? Не выдержу я там одна!

– Понимаю! Но… Но вы мне звоните, – начинаю плакать от понимания, что вот она взрослая жизнь. Все друзья и близкие люди разлетаются. У них своя жизнь… а у меня своя. – Пожалуйста! Я же… Я скучать буду! Без вас!

– А я без тебя! – подруга начинает тоже плакать. – И даже без дедушки твоего скучать буду! И по папе! И по Дане! И по Руст… По всем, в общем! Знаешь, как я ко всем привязалась, но… мне надо уехать, пока не рожу.

– Алиска! Может, останешься? Расскажешь отцу? – пытаюсь отговорить её.

Не могу я её потерять! Просто не могу!

– Катя! У меня тяжёлая беременность, но я никому об этом не говорю, потому что жалости не хочу к себе! Меня так по утрам выворачивает, что родные скоро догадаются! А когда они узнают, то папа начнёт выяснять, что да как, и я начну нервничать. Я потеряю малыша, если останусь. Нервы к выкидышу приведут.

– Боже, Алиса! Почему ты не сказала? Хотя бы мне?

– У тебя у самой проблем куча! Сама чуть малышку не потеряла. Ты о себе думай, а я буду о себе. Так правильно!

– Лиса! – реву ещё сильнее.

– Котёнок! – в тон мне отвечает подруга и притягивает в свои объятия.

– Рёвы-коровы! – врывается в наш дуэт Рустам, войдя в палату размашистым шагом. – Ладно, у этой гормоны шалят, а ты, Алис, чего? Или всё? Маразм начался?

Это он что, сейчас нас толстыми обозвал?

– Не твоё дело! – рычит на него подруга. – Зачем пришёл?

– Я так и знал, что застану вас в таком состоянии, – вздыхает парень, игнорируя негативно настроенную на него Алиску, и проходит в палату с пакетом. – Поэтому я решил вам немного помочь.

– Чем? Тоже плакать с нами будешь? – шутливо интересуюсь. Рустам мне подмигивает и дарит улыбку, отчего Алиска обиженно руки на груди скрещивает.

– Мороженое, девочки! Мороооженое! – тянет Рустам, доставая из пакета для меня ведёрко пломбира, а для Алиски ведро персикового мороженого.

– А чего это ты такой добрый? – хмурится Алиса подозрительно, но мороженое берёт.

– Ну так праздник! С завтрашнего дня свобода! – восклицает якобы радостно, но я вижу, как за своей радостью прячет злость на решение Алисы уехать. – Так! Мороженое занёс! Ключи, – достаёт из кармана и протягивает их Лапиной. – Ключи от твоей тачки! И… – резко наклонившись, целует нас по очереди в щёки. – Всё! Теперь точно всё! Отдыхайте! А, да! Мириам сказала, что приедет минут через десять. Третье ведро с мороженым в пакете, – с этими словами он уходит.

Просто приносит мороженое и уходит!

Золото парень!

Почему они вечно с Алиской скандалят?

– А он не так уж и плох, – печально произносит подруга. – Мороженое моё любимое купил. Хоть оно на другом конце города продаётся только. Знаешь… а мне жаль, что не он отец моей крохи.

– Алиискаа… – тяну, подозрительно смотря на неё.

Это точно моя подруга? Она сказала, что хочет ребёнка от Рустама? Я не ослышалась?

– Ну а что? – Лапина пожимает плечами. – Наша дочь или сын родились бы точно красивыми и здоровыми! У нас гены хорошие, у обоих. Плюс к тому, гораздо легче растить ребёнка, когда знаешь кто его отец.

– А может?..

– Нет! Я спрашивала! – рявкает чересчур грубо. – Мы тогда предохранялись. Ладно, проехали! Давай праздновать наш последний день в России свободными женщинами! В следующую нашу встречу у нас уже будут маленькие прелести на руках!

– Ага, – вздыхаю и уже собираюсь поднести ко рту первую ложку мороженого, когда дверь резко распахивается и в палату влетает запыхавшаяся Мириам. Направляется сразу к мороженому и проверяет своё.

– Фух! Успела! Рустам сказал, что вы без меня начали! – объясняет своё поведение любительница мороженого. – Обманул, значит, – делает выводы, взглянув на наши сдерживающие смех лица. – Ну, козёл!

– А я говорила, – тянет Алиса, поддерживая Мириам. – Козёл, и ещё какой!

Глава 19

 – Ну что, готова? – спрашивает Карим, войдя в палату и внимательно оглядев меня с ног до головы. Убедившись, что я одета, кивает сам себе и возвращает взгляд к моему лицу. Которое пылает от смущения, что мне пришлось принять кое-какую материальную помощь от мужчины.

За время госпитализации мой живот значительно увеличился в размерах, как и талия, и даже бёдра. Я больше не влезаю в свои старые джинсы, легинсы. Поэтому пришлось повестись на слова Карима и принять в дар и новые джинсы для беременных, и сарафан. Но, думаю, он этим не ограничился, и мой гардероб дома тоже пополнился.

Жаловалась Алисе и Мириам по телефону, но те лишь сказали, что глупая. Мужчина обо мне заботится, а я включила принципы.

В итоге сошлись на том, что таким образом Карим не обо мне заботится, а о своём ребёнке, и я не могу ему запрещать это делать. Алиска, конечно, закатывала глаза, когда это мне говорила, но мне кажется, всё именно так.

Ведь он так много говорит о малышке, которая у нас будет. Часто говорит с моим животом, гладит его, а иногда… целует. В такие моменты мне становится жутко неловко. Но… я сама ему разрешила. Но я ведь не знала, что у меня такая реакция будет.

Низ живота сразу огнём обжигает, и возбуждение нападает. От которого долго не могу избавиться. Но это всё просто гормоны!

И ничего больше!

Спустя месяц после угрозы выкидыша меня, наконец, выписывают. Отправляют домой. К дедушке. В мягкую кровать. К хорошему интернету, и цивилизации.

Ура!

– Да, – киваю Кариму и указываю мужчине на уже собранную сумку. – Возьмёшь? Врач запретил пока тяжёлое носить. Пожалуйста.

– Конечно! Пойдём! – хмыкает и хватает мою сумку. Пропустив меня вперёд, даёт выйти первой и следом выходит сам. – Рада выписке?

– Ещё как! Уже домой хочу! – восклицаю, улыбаясь. – Здесь жутко скучно! А после того, как Алиска и Мириам уехали, стало совсем ужасно.

– К сожалению, работы много было и не мог каждый день быть с тобой, – извиняется отец моей дочери, получив мой удивлённый взгляд.

– Брось! – говорю ему. – Ты всё равно приходил каждый день хотя бы на пять минут. Я о другом. Дома можно делать что хочешь, а тут… нет.

– Понял тебя! – хмыкает. – Ну да, дома будет чем заняться. Я пока арендовал дом поближе к участку, который купил для вас с малышкой. Мне нужно будет часто ездить на объект, чтобы проконтролировать всё. Не хочу быть далеко от дома, если вдруг с тобой что-то случится.

– Новый? А дедушка уже там? – переспрашиваю, потому что дедуля и словом мне об этом не обмолвился.

– Да! Выбрал себе самую маленькую комнату, чтобы никого не стеснять, – Карим недовольно вздыхает. – Понимаю теперь, в кого ты такая… упрямая.

– Есть такое, – тяну довольно, а дальше разговор не вяжется до самой машины. Карим напряжённо молчит, а я не осмеливаюсь заговорить и прервать его мысли. – Домой? – спрашиваю его в тот момент, когда он загружает мою сумку в багажник.

– Не сразу, – он поджимает губы. – Ты хотела знать о моей жизни. Я готов, наконец, тебе всё рассказать. Поедем сейчас, – поворачивается ко мне с печальной улыбкой.

– Знаешь… я как-то смирилась уже с твоими тайнами. Так что не стоит, – произношу, глядючи ему прямо в глаза. – Правда.

– Нет, – подняв руку, дотрагивается до моей щеки, лаская. – Ты должна понять почему я так или иначе поступал. Почему принуждал твою мать, а потом тебя чуть на аборт не положил. Это важно, чтобы мы в будущем могли сосуществовать вместе.

– У тебя были весомые причины, – кидаю и он, словно очнувшись, убирает руку. – Я не настаиваю.

– Садись, – открывает мне дверцу машины, и я выполняю его просьбу, чувствуя какое-то напряжение.

Ощущение, что случится что-то страшное. Непонятная тревожность и паника накрывают меня, особенно когда он закрывает дверь.

– Катя, – зовёт меня Назар с водительского сиденья, пока Карим обходит машину. – Возьмите это! – протягивает пузырёк. – Успокоительное для босса. Но и для беременных тоже можно.

– Всё так ужасно? – спрашиваю, но ответить мне мужчина не успевает, потому что, обойдя машину, Карим садится с другой стороны от меня.

Быстро засовываю пузырёк в маленькую сумочку, где храню телефон, паспорт и наушники.

– Куда мы едем? – интересуюсь у Карима, пока он пристёгивает мне ремень безопасности, дополнительно положив на живот небольшую подушку.

– Увидишь, – отвечает отец моей дочери, а затем, подняв руку, кладёт её мне на плечи и притягивает к себе. – Пока расскажи мне, как себя чувствуешь? Врачи не давали никаких рекомендаций, не вошедших в выписку? Может, тебе нужно что-то?

– Ну стандартное, – пожимаю плечами. – Больше гулять на свежем воздухе. Есть фрукты и витамины. Придерживаться диеты. А-а-а, сказали не нервничать, – закатываю глаза. – Будто это от меня зависит, а не от того, что вокруг происходит.

– Ну да! – тянет Карим, коротко рассмеявшись. – Но можно ведь жить в спокойной обстановке. И тогда ты будешь влиять на то, что происходит вокруг.

– Какой ты умный! – восклицаю шутливо. – А я-то не догадывалась!

– Ну а вдруг, – смеётся в ответ, получив от меня дружеский толчок в плечо.

– Ты пытаешься отвлечься от того, что ждёт нас, когда мы доедем… Куда мы едем? – вопрос вылетает прежде, чем я успеваю подумать. И пожалеть об этом тысячу раз.

– А ты тоже неглупая, – посерьёзнев, отвечает он, пытаясь сохранить прежнее лицо. Но, увы! Изменения произошли и их почувствовал каждый. Даже Назар.

– Прости, – отвожу взгляд и остаток пути мы едем в тишине. Я смотрю в окно, Карим просто меня обнимает, думая о своём, а Назар ведёт машину.

Но даже сквозь молчание отца своего ребёнка я слышу его боль, страх и что-то ещё. Что-то ужаснее всех этих чувств. Что-то, что ломает людей на «До» и «После», оставляя от человека одну оболочку и видимость «жизни».

– Кладбище? – удивлённо спрашиваю, когда мы начинаем парковаться. – Мы приехали на кладбище, Карим?

– Ага.

– Ты… ты хочешь показать мне могилу своего ребёнка? Да? – догадываюсь, и это пугает ещё сильнее.

– Ага, – односложно отвечает и первым выходит из машины, а затем открывает мне дверь. Берёт за руку и ведёт к вратам, по пути купив у местной бабушки букет цветов.

– Карим, мы можем уйти, – повторяю до того, как мы входим на территорию кладбища.

– Не можем, – уверенно отвечает. – Иначе я не смогу тебе это рассказать. Это надо видеть.

– Это так страшно? – спрашиваю, но поддаюсь ему и позволяю себя вести вперёд, вилять среди оград и идти к одной-единственной. Которая изменит моё мнение о нём. – Ты помнишь, что мне нельзя нервничать?

– Да, – ободряюще приобнимает. – Поэтому тебе дали успокоительное в больнице.

Вспоминаю лишнюю таблетку в таблетнице своих пилюль и вздыхаю. Он всё продумал заранее. Понимал, что рано или поздно ему придётся это сделать. И решил сейчас – до того, как мы съедемся и будем жить вместе, воспитывая нашу девочку.

– Это… это… – хочу что-то спросить, разглядывая два надгробия на небольшой огороженной территории, куда меня привёл Карим. Она на краю… вроде принадлежит кладбищу, а вроде и нет.

Одно надгробие – маленькое, продолговатое, с нарисованным на нём женским лицом. Девушка улыбается, и… она так красива. Словно модель, но не эти плоские и худые, как сейчас. Словами не описать, как прекрасна девушка… тело которой сейчас под землёй, судя по словам на могиле.

А второе надгробие больше первого раза в три – огромный камень с высеченными на нём четырьмя именами. Мужскими.

У них с девушкой одна фамилия.

Как у Карима.

– Это могилы моей жены и наших детей, – мёртвым голосом произносит он, подтверждая мои мысли.

Глава 20

– Детей?.. – растерянно повторяю последнюю фразу Карима, тяжело дыша. Потому что не хочу верить в эти слова. Не хочу знать, что это правда! И что… он похоронил столько сыновей!

Прохожусь по именам на втором надгробии, вчитываясь в каждое. Мысленно надеясь, что это не так… Но, как?!

Давид. Фарид. Александр. Виктор.

– Садись, – Карим указывает мне на скамью перед могилами. Сам проходит и опускает на могилу жены букет цветов. – Я начну с самого начала.

– Ага, – киваю и сажусь. Но в этот раз Карим ко мне даже не прикасается, словно не хочет этого делать перед своей женой.

И это больно.

Хоть и понимаю его.

– Мы познакомились с женой ещё в молодости, – сглотнув, заговаривает и садится рядом. – Я был старше неё совсем на немного, но рядом с ней я всегда чувствовал себя взрослее. Лет на десять. Она была словно ребёнком. А мне приходилось нести всю ответственность за нашу семью и наш союз. Маша вечно дурачилась. Веселилась. Была очень наивной. И мне это нравилось. Она была само воплощение жизни и любви к ней.

Перевожу взгляд на могилу Марии и разглядываю женщину, слушая рассказ её мужа.

– Мы поженились очень рано, несмотря на протесты её матери. Маше всего восемнадцать только-только стукнуло, а я её уже под венец повёл, – рассказывает с улыбкой. – Та не хотела, чтобы дочь выходила за нерусского. Но в конце смирилась и приняла меня, потому что другого выбора у неё и не было. Главное ведь не как ты выглядишь, а какой ты человек. Так ведь, Катя?

– Да, – киваю.

– Правильно, – вновь отводит взгляд, вернув его своей жене и воспоминаниям об их счастье. – Хоть мы и рано поженились, но сразу договорились, что пока не хотим детей. Она училась, а у меня только-только начинался бизнес. Я был весь в нём. Хотел, чтобы у нас с Машей всё было! И квартира своя, не съёмная! И холодильник всегда полный. Решили детей завести, когда хоть немного встанем на ноги.

– Но она забеременела? – догадываюсь.

– Да. У неё как раз был последний курс. Маша очень переживала, что учёбу и ребёнка не потянет, поэтому со мной тогда согласилась. А тут последний курс и по подсчётам родила бы она точно после защиты диплома.

– А ты?

– А что я? – пожимает плечами. – Я был счастлив тому, что она беременна. Я любил её и хотел детей от собственной жены. Мы и квартиру к тому времени взяли. Двухкомнатную, но нам тогда и это казалось прекрасно.

– А как же…

– Решили, раз случилось, то случилось. Ну, если раньше, то так уж суждено. В общем, я был рад, несмотря ни на что! Ты даже не представляешь, как счастлив я был, когда до меня дошло, что я стану отцом! Плевать было на работу, бизнес, жизнь и всё вокруг! Лишь Маша и малыши!

– Понимаю, – шепчу.

– На УЗИ нам сказали, что у нас будет двойня, – суровеет Карим, продолжая свою историю. Тоном намекает, что дальше и начнётся его тёмная история. – Два пацана! Я так напился, когда узнал об этом… Маша со мной потом неделю не разговаривала, но со смехом припоминала все мои причуды в этот период.

– Двойня… – шёпотом повторяю, вычислив из четверых ту самую парочку: Давид и Фарид.

– Маша рожала в срок, – голос Карима становится мрачным и безжизненным. – Кесарево, как-никак. Вот, – делает остановку, а дальше продолжает говорить, словно каждое слово даётся с трудом. – Родила. Красивые. Одинаковые. Маленькие. Крохотные. Мои. Сыновья, – сглатывает и закрывает глаз. – До сих пор помню их лица, ручки и… глаза. Машины. Такие же озорные и… – запинается, не в силах продолжить.

– Карим, – аккуратно дотрагиваюсь до него, заметив на его щеке слезу, которую он тут же стирает.

Я видела, как плачут мужчины всего однажды. Дедушка плакал. Из-за меня. Когда решил, что он меня потерял. И тогда мне казалась его боль настолько сильной, что сердце сжималось.

Но сейчас боль Карима перекрывает мне кислород, не давая выйти из состояния полного шока от того, что он скажет дальше.

– Но сразу же после рождения их забрали враги, – хрипло продолжает он. – Патология. Досталась от меня. Мне, млять, повезло! Я только переносчик. А вот мои сыновья… не могут быть переносчиками. Только болеющими. Все! Поголовно!

– Ох…

– Они прожили месяц, – бросает взгляд на общую могилу сыновей. – Всего месяц, а потом умерли. Просто сердце не выдержало и они перестали дышать. Близнецы умерли с разницей в пару минут. Первый, Фарид, умер прямо у меня на руках. Впервые дали подержать и вот... Так и умерли в той больнице, где рожала Маша, так и не увидев улицы и комнаты, которую мы с Машей для них обустроили.

Боже…

Не представляю, что было тогда с Каримом и его женой.

Потерять сразу двоих детей...

– Маша ушла в себя после их смерти. Той прежней женщины, которую любил, я больше не видел. Она умерла тогда с нашими сыновьями. Год психиатрического лечения от депрессии только спустя время дал результат. Я всеми силами пытался её вытащить из этого состояния и сам. Привести в чувства и сказать, что жизнь продолжается! Через четыре года она вновь забеременела, но мы сразу не придали этому значения. У неё и до этого задержки были, поэтому аборт по желанию было делать поздно. Да и Маша не решилась бы. Она стала одержима детьми. Пошли к врачу и нам сказали, что будет девочка, а это значит, что всё в порядке. Никакого заболевания… – поджимает губы. – … у девочки.

– И? Не получилось? – спрашиваю, глядя на третье имя на надгробии.

Мужское.

– Ошибка на УЗИ! Мальчик! Александр прожил дольше своих братьев на два месяца. Да, в этот раз мы успели привязаться ужасно. Думали, что выкарабкается и будет жить! Назло всем! Имя дали сильное. Думали, раз сразу не умер, то всё! Выживет! – его руки сжимаются в кулаки. – Умер. Жил он дольше, но умирал мучительнее. Его крик до сих пор по ночам преследует меня в кошмарах. Поэтому я сплю один. Никого не пускаю в свою спальню.

Господи!

– Маша ушла в себя ещё больше, – заговаривает после длительного молчания, за время которого собирался. – Она могла часами сидеть и ничего не делать. Мы прожили так несколько месяцев, я не отходил от неё ни на шаг, боясь, что она может что-то съесть, выпить, принять таблетку... В тот день, когда я впервые уехал из дома… моя жизнь изменилась.

– Она… сделала с собой что-то? – не решаюсь произнести этот вопрос вслух. Потому что это ужас. И я даже мысли такой допускать не хочу.

– Вернувшись домой… – пауза, а дальше отчаянный шёпот пропасти. —... я обнаружил её повешенной на детских колготках. Рядом валяется тело тёщи… сердце не выдержало, когда увидела свою дочь. А на столе чёртова записка!

«Я не могу так жить, Карим! Прости меня! Я хочу к детям!»

Истерично вскакивает и, подойдя к ограде, опирается на неё, тяжело дыша.

Аккуратно встаю за ним следом и, подойдя, легко дотрагиваюсь до его плеча. Слёзы льются и по моим щекам от этой мрачной истории.

– Вот! – восклицает Карим и оборачивается ко мне. – Она не могла так жить! А я мог?! Я мог?! Знать, что навлёк на любимую женщину эту беду?! Жить спокойно я мог?!

– Карим, – пытаясь его успокоить. – Прошу!

– Это был ад, Катя! Настоящий ад! – шепчет, поймав моё лицо между своими ладонями. Но боли не причиняет. – И он продолжался очень… очень долго...

– Я понимаю...

– Я не буду тебе рассказывать того, что было следующие три года, а начну сразу с того, как решился на ещё одну попытку завести ребёнка, – отпускает меня и отходит. – У меня было три шанса. После смерти двойняшек мы с Машей сдали свои материалы на хранение. На всякий случай. Я нанял суррогатную мать. Два выкидыша, а потом получилось. Суррогатная мать забеременела нашим с Машей ребёнком. И чёрт! Это был мальчик! Везучий я, млять! Я понимал, чем всё закончится. Но решил рискнуть. Тем более, что над этим заболеванием начинали работать учёные. Они вроде как нашли лекарство, которое не вылечит, но, по крайней мере, позволит жить детям с таким заболеванием. Не вышло! Умер, как и близнецы, через месяц.

– Мне жаль!

– После смерти Вити я решил, что хватит! – рассказывает, то сжимая, то разжимая кулаки. – Не буду больше пытаться! Не нужны мне дети! Тут как раз сестра с Рустамом ко мне переехали. Они стали моим спасением! Смыслом моей жизни. Я работал ради них, как проклятый! Стал одержимым своим племянником. У него было всё самое лучшее! Я решил сделать его своим наследником!