Текст книги "Как мужа перевоспитать. Пышка в деле (СИ)"

Автор книги: Анна Кривенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Анна Кривенко
Как мужа перевоспитать. Пышка в деле

ПРОЛОГ

Аркадий Семенович тяжело выдохнул и пригласил милую рыжеволосую девушку с пышными формами присесть в кресло.

– Прасковушка, – начал он, – у меня к тебе дело. – Твой отец перед смертью попросил найти тебе хорошего мужа. Ты девушка видная, красивая, умелая и я решил, что не хочу отдавать тебя непонятно кому…

На круглом лице девушки отразилась заинтересованность.

– У вас есть кто-то на примете достойный? – осторожно уточнила она.

Старый аристократ хмыкнул.

– Да, есть… мой любимый племянник. Его зовут Сергей Павлович Морозов, сын моей покойной сестрицы Глафиры. Ему тридцать два, симпатичный, но… немного безрассудный и избалованный. Преемник мой будущий. Так вот… я подумал, что такая девушка, как ты, могла бы весьма положительно на него повлиять.

– Правда? – удивилась Прасковья, накручивая на палец пышный рыжеватый локон. – То есть вы даете мне добро на перевоспитание? – глаза ее загорелись.

Аркадий Семенович рассмеялся.

– Да, даю добро и верю в твои непревзойденные способности, дорогая моя!

– Хорошо, – радостно ответила девушка, потирая пухлые ладони. – Я уже и сама мечтаю о семье. Однако… я буду использовать специфический подход, вы не против?

– Делай всё, что пожелаешь, дочка!

Ободренная этими словами пышногрудая девица встала с кресла и, тряхнув рыжеватой гривой, произнесла:

– Дайте мне несколько недели, и вы племянника своего просто не узнаете!

Глава 1. Холостяк на грани

Сергей Павлович сидел в своём кабинете, и взгляд его был прикован к письму. Злополучное послание от дяди, написанное вычурным каллиграфическим почерком, будто насмехалось над ним. Он перечитал его не менее дюжины раз, но смысл оставался неизменным:

«Сергей, ты безусловно достоин моего состояния. Однако, мой дорогой племянник, даже роскошный сервиз требует пары, чтобы называться комплектом. Природа любит гармонию, как и я, а потому ты должен жениться. Твоя избранница уже определена – Прасковья Зосимовна Милославская, дочь моего старого друга. Девица достойная и, смею надеяться, подходящая для тебя. Откажешься – всё пойдёт в руки твоему кузену или, ещё хуже, в монастырь. Решай сам. Свадьба через три недели. Да хранит тебя Господь.»

Сергей швырнул письмо на стол, будто оно обожгло его.

– Прасковья Зосимовна Милославская! – прошипел он, словно выговаривая смертельное заклинание. – Кто это, чёрт возьми?

Имя звучало простовато, без аристократического лоска, а Милославские… Ах да, купцы! Кожа Сергея Павловича покрылась мурашками. Он, потомственный дворянин, должен жениться на… на дочери какого-то торговца???

«Это наказание, – подумал он. – За что⁈»

Дядя, похоже, выжил из ума на старости лет! Кто же в нынешнее время устраивает договорные браки???

Сергей Павлович отчаянно застонал, понимая, что его прижали к стенке.

И тут его сознание услужливо подсунуло образ Алексея Яковлевича Разумовского. Сергей с удовольствием вспоминал их старую дружбу, которую подогревала его любовь к насмешкам. Разумовского когда-то обманом женили на простушке, которую окрестили «мартовским кошмаром» (ее звали Марта Орловская). Сергей не раз рассказывал друзьям эту историю, изображая «кошмар» с таким сарказмом, что собеседники буквально катались от смеха.

И вот теперь судьба решила отплатить ему той же монетой.

– Нет! – вскинулся Сергей, но тут же рухнул в кресло. Он знал: дядя не шутит.

Наследство, огромный дом, земли, и главное – коллекция кодайских ваз, к которой он был привязан всей душой, – всё это могло ускользнуть. У него самого было похожая коллекция, только меньших размеров, так что он давно мечтал получить дядину. А тут такая подстава!

Он не хочет жениться! До зубовного скрежета не хочет!!! Да еще и на ком? На глупой или, что еще ужаснее, страшной торговке???

Не выдержав груза судьбы, Сергей впал в депрессию. Неделю он провёл в кабинете, чередуя два вида спиртного. Его не интересовала еда, общество, даже вид собственной идеально выглаженной рубашки больше не радовал.

Но спустя неделю он всё же ответил дяде коротким, но однозначным согласием…

* * *

Жених на подготовке…

Слухи о предстоящей женитьбе Сергея Павловича разлетелись по дому с быстротой зимнего ветра. Слуги обсуждали невиданное событие на всех углах. Сам холостяк, за плечами которого была репутация несокрушимого повесы, теперь терзал себя мыслями о предстоящем визите невесты.

Слуги не могли не заметить его состояния. Шушуканье в коридорах и кухне становилось всё громче, заставляя его морщиться.

– Барин наш волнуется, – сказала горничная Анюта повару. – Как бы не расхворался перед таким делом-то!

– А кто бы не волновался? – усмехнулся повар. – Барин-то у нас всегда чистоту любит, а тут ещё неизвестно, кого судьба приведёт.

Сергей, проходя мимо, замер и, не выдержав, шикнул:

– Займитесь делом, болтуны!

А сам направился проверять чистоту.

Сергей Павлович был чистюлей до мозга костей. Каждая салфетка, каждая ложка, каждая кочерга в доме должна была блестеть так, чтобы от них можно было зажечь свечу. Он медленно обошёл все комнаты, придирчиво осматривая каждую пядь пространства. Шторы в гостиной оказались недостаточно белыми – их немедленно сняли и заменили. В вазах поменяли воду. Пол протирали так тщательно, что на следующий день две полотёрки слегли с болями в спинах.

К приходу невесты дом был выдраен до идеала…

* * *

Знакомство, которого Сергей Павлович ждал меньше всего…

Сергей Павлович стоял в холле своего поместья, выправленный как на параде, хотя внутри всё кипело. Заставить себя выйти встречать эту… будущую супругу – оскорбление его аристократического достоинства. Если бы не дядя, он и пальцем не пошевелил бы ради этого унижения. Но тот дал строгий наказ: встречать девицу лично и учтиво.

«Ничего, – успокаивал себя Сергей, – я женюсь, получу наследство, а потом от неё избавлюсь. Разведусь под любым предлогом. Или отправлю её в монастырь… Да, точно! Пусть молится за радость и покой в моей жизни!». Эта мысль даже ободряла. Он уже видел себя победителем – элегантным, свободным, с драгоценными кодайскими вазами в руках.

Дом блестел. Слуги выстроились в почтительном молчании, косясь на хозяина. Он проверил весь дом накануне: ни пылинки, ни соринки, ни малейшего изъяна не было. И тут раздался звук открывающейся входной двери.

Сергей Павлович резко обернулся, и его мир навсегда разделился на «до» и «после».

В холл вошла ОНА.

Прасковья Зосимовна Милославская оказалась низенькой и кругло-аппетитной, словно та самая булочка, которую непременно хочется взять на завтрак с чайным самоваром. Пухлые щёки, порозовевшие от холода, казались излишне выразительными. Волосы – густые, длинные, откровенно рыжие, разметались по плечам, как только она сняла шляпку с нелепым пластиковым цветком.

Платье было коротковато для приличной женщины: оно заканчивалось аккурат где-то посреди её внушительных икр, что позволило всем разглядеть высокие красные сапоги, покрытые толстым слоем дорожной грязи.

А позади невесты, с важным видом, в холл ступила… бурая корова.

– Му-у! – пробасила она, оглядывая происходящее с интересом.

Сергей Павлович побледнел. Руки его инстинктивно потянулись к ближайшему креслу. Впервые в жизни ему пришло в голову, что упасть в обморок – это не так уж плохо.

Но… он быстро оправился, заставив себя выпрямиться. Конечно, это была прислужница. Грязная, неуклюжая, жалкая. А настоящая Прасковья Зосимовна где-то за дверью, уже на пути в холл, скорее всего, в изысканном платье…

– А вот и я! – звонко объявила девица, хлопнув ладонями по юбке и подняв целое облако дорожной пыли, которая, видимо осело на нее во время путешествия. – Очень приятно! Прасковья Зосимовна Милославская!

Слуги охнули. Сергей покачнулся. Ему почудилось, что его кодайские вазы где-то в углу начали трескаться от напряжения.

– Вы… вы… – бормотал он.

– Да-да, я! – подтвердила девушка, подойдя ближе. Она так широко улыбалась, что стало ясно: у неё замечательные, но чуть крупноватые зубы. – Куда сундуки мои велите отнести?

– Сундуки? – прохрипел Сергей, не в силах осознать услышанное.

– С вещами и с бонбоньерками, – пояснила Прасковья. – Конфет привезла, целый сундук. Ну не бросать же их в сарае?

Сергей заморгал. Прасковья Зосимовна между тем осматривала холл, по-хозяйски подёргивая грязный подол платья.

– Хорошо у вас тут, чисто, просторно. Вот только ковры тёмные, не люблю. Шторы, кстати, поменять бы. Какие-нибудь голубые сюда лучше пойдут.

Слуги переглядывались. Один из лакеев, сдерживая смешок, рассматривал сапоги Прасковьи. Другая горничная тихонько икала от нервного шока.

– Простите… – с усилием выдавил из себя Сергей. – Корова. Она… ваша?

– Моя теперь! – бодро подтвердила девушка. – Дядина была, но он сказал, что ей тут будет лучше. Её Глашей зовут, молоко парное даёт! Вы сыры домашние любите?

Сергей, потерял способность отвечать. Напрочь.

– Ну и ладно! – Прасковья, не замечая его потрясения, уселась на ближайшее кресло, заботливо оттёрла сапоги о подножку и вздохнула. – Всё, пришла. А что же вы? Не рады, что ли?

Сергей открыл рот, но слов опять не нашлось. В голове мелькнуло только одно: «Это просто дурной сон. Сейчас проснусь, и всё снова станет хорошо…»

Глава 2. Попытка отвязаться…

Проснуться не получилось. Сбежать из этого кошмара тоже. Наследство всё ещё было в цене.

Сергей Павлович сидел за письменным столом, лицо его выглядело маской холодной решимости, хотя внутри бушевал шторм. На столе – дорогое перо с перламутровой отделкой, изящно подточенное чернило, а рядом – три сотни листов бумаги, предназначенных для того, чтобы выразить весь его душевный ужас.

– Милостивейший дядя… – бормотал он, нервно утирая лоб. Перо дрожало в его руке. – Молю вас! Жениться – да, согласен! Жениться на этой – нет!

Чернильные строки ложились на бумагу одна за другой, превращаясь в пылающую оду несчастья. Сергей решил в деталях описать, кто же эта Прасковья Зосимовна, чтобы дядя ощутил весь масштаб трагедии.

«Она явилась в красных сапогах, которые утопали в грязи так, будто их только что вытащили из болота. Её платье было настолько коротким, что я подумал: эта крестьянка решила заодно показать и свои икрастые ноги! А волосы – как веник! Она привела корову в мой дом, дядя. Корову!!! Которая едва не съела мои портьеры! Вы действительно полагаете, что такой женщине место в нашей семье⁈»

Сергей опустил перо, тяжело вздохнул, но вскоре вновь принялся писать, придавая посланию ещё больше драматизма.

«Молю, дядя, взгляните правде в глаза! Эта особа совершенно не подходит мне. Подумайте о чести нашего рода, о ваших внуках (или их отсутствии, если я не выдержу этого кошмара). Позвольте мне выбрать другую невесту. Обещаю: кто угодно, только не она.»

Сергей закончил письмо с лихорадочным рвением, вложил его в конверт из дорогой бумаги и запечатал сургучом с гербом. Рядом он положил старинную книгу – подарок, способный, как он надеялся, смягчить сердце дяди.

– Гонца! – крикнул он, и через пять минут в холле появился молодой мужчина, готовый отправиться в путь.

– Отнеси это моему дяде и вернись немедленно с ответом, – распорядился Сергей, вложив конверт и книгу в руки слуги.

* * *

Ответ, который отчаянно не хотелось слышать

Ответ пришёл уже на следующий день. Сергей едва успел вскрыть конверт, как из него выпорхнули сухие, но беспощадные строки:

«Дорогой племянник! Считай это последним уроком жизни: всё лучшее достаётся тем, кто умеет принимать судьбу. Либо женишься на Прасковье, либо я передаю мои земли и деньги твоему кузену. Думаю, он не станет жаловаться. Выбор за тобой.»

Сергей уронил письмо на стол.

– Чёрт бы побрал дядю! – прошептал он, чувствуя, как боль и отчаяние накрывают его с головой.

И тут снизу раздался шум.

* * *

Прасковья берёт дом под контроль

Первым до его ушей донёсся нестройный звон фарфора. Сергей, всё ещё находящийся в шоке от письма, быстро выбрался из кабинета и направился на звук.

В холле, у подноса с его любимым кодайским сервизом, стояла Прасковья. В одной руке она держала чайник, в другой – фарфоровую чашку. Лицо её светилось энтузиазмом.

– У вас тут такие чашечки, – весело заявила она. – Я их для молока присмотрела. Ну, чтобы пить с утра – красиво же, а?

Сергей застыл.

– Это… не чашки для молока! – прорычал он.

Прасковья нахмурилась.

– Вот ещё! Для молока всё подходит, если постараться. Да вы попробуйте: молоко с медом в таких чашках куда вкуснее. Сейчас вам налью!

Сергей едва успел спасти свою коллекцию, выхватив чашку у неё из рук.

– Вы с ума сошли⁈ Это кодайский фарфор!

– Ну и что? – удивилась Прасковья. – А молоко у меня – парное, вкусное! Корова-то у вас теперь царская.

Морда коровы в этот момент показалась в проеме окна, вызывая у Сергея непреодолимое желание продать дом и уехать на край света.

* * *

Хозяйка кухни

Через два дня Прасковья провела инспекцию кухни. Там она встретила повара, который, не зная, как вести себя с этой напористой женщиной, молча передал ей половник.

– У вас тут всё неправильно! – заявила Прасковья, начиная перекладывать кастрюли. – Вот это ближе к печке ставьте, тут холодно. А где мои овсяные хлопья?

– Ваши? – переспросил повар.

– Конечно! Я из них кашу варить буду. А то вы тут, я вижу, только жирное мясо готовите. Барину, поди, вредно. Готовьте с этого дня ему только птицу!

Повар только ахнул.

* * *

Перестановка мебели

На третий день Сергей заметил, что в гостиной пропал диван.

– Где мой диван⁈ – взревел он.

– Я его в спальню перенесла, – ответила Прасковья с видом полной невинности. – Для рукоделия.

– Для чего⁈

– Ну, неудобно же на жёстких стульях вышивать!

Сергей почувствовал, что вот-вот сойдёт с ума.

* * *

Кошкам тоже досталось…

На четвёртый день слуги доложили, что коты больше не ходят по гостиной, как того требовал хозяин. Прасковья заманила их в чулан, где устроила «кошачий уголок» из мягких подушек.

– От них шерсти много! – объяснила она. – Пусть теперь там живут. Я кошек не люблю…

* * *

Прасковья успевала везде: в доме, на кухне, в саду. Она перевернула привычный порядок с ног на голову, и Сергей Павлович отчётливо понял: она здесь надолго.

Взвыл.

Вырвал себе клок волос.

Стал мечтать о том, чтобы это ему перепало жениться на смехотворно апатичной и безликой деве по имени Марта.*

– Повезло Воронцову… – тоскливо думал он. – Безумно повезло…

* * *

*Очередная отсылка на роман «Отвратительная жена. Попаданка сможет…»

Глава 3. День, которого не забыть…

Алтарь установили во дворе поместья. Храм был далеко, а здоровье Аркадия Семёновича – уважаемого дяди Сергея Павловича – не позволяло таких подвигов. Впрочем, и без храма всё выглядело внушительно: алтарь украсили белыми лентами и цветами, на столах для гостей стояли серебряные подносы с вином и пирогами, а в центре двора возвышался навес, под которым собрались «молодые» и их скромная публика.

На диванчике, обитом зелёным бархатом, сидел сам Аркадий Семёнович, величественно опираясь на трость. Он был в глубоком, почти трепетном почтении к происходящему.

– Эх, как на отца похожа невестушка, вылитый Зосим! – шептал он, глядя на Прасковью. Голос его дрожал, а глаза увлажнялись от умиления.

Зосим, его покойный друг, действительно был человеком примечательным: статный, румяный, энергичный, даже в семьдесят не позволял себе сутулиться. И вот теперь, когда Зосим почил, оставив за собой дочь, Аркадий взялся за выполнение последней воли друга.

– Отдаю её за тебя с радостью, племянничек, – пробормотал он, стискивая трость. – Девица чудо как хороша.

Хороша – это ещё мягко сказано. Прасковья, стоявшая у алтаря, олицетворяла собой радость жизни. Белое платье обнимало её круглую фигуру так плотно, что казалось, оно вот-вот сдастся и разойдётся по швам. Длинная фата, струящаяся чуть ли не до земли, развевалась на лёгком ветру, а на пухлом лице сияла беззаботная улыбка.

– Как фарфоровая куколка, – пробормотал Аркадий Семёнович и смахнул слезу. – Большая, яркая и аппетитная фарфоровая куколка…

Он перевёл взгляд на жениха и тихо охнул.

Сергей Павлович выглядел так, будто провёл три ночи не в постели, а в холодной сырой гробнице. Бледный, с тёмными кругами под глазами, он стоял и слегка покачивался, будто вот-вот рухнет. Его костюм, безупречно сшитый по фигуре когда-то, висел на нём как на вешалке.

– Эх, бедняга, – сказал про себя Аркадий, с трудом подавляя смешок. – Всего-то тридцать два года, а выглядит на сорок пять…

За всем этим добродушно наблюдал священник, пригласить которого стоило больших трудов. Он был мужчиной лет пятидесяти, с круглым лицом и густыми рыжеватыми волосами, которые, казалось, не поддавались влиянию гребня ни разу в жизни. На его широкой груди висел массивный знак храмовников, а в руках он держал священные тексты.

– Хорошая пара, – добродушно заметил он, оглядывая молодых.

Сергей хмуро посмотрел на священника, Прасковья же сияла.

– Батюшка, давайте начинать! – воскликнула она.

Священник кивнул, но задержался, бросив взгляд на гостей. Их было немного. Основная масса – слуги. Все они, даже те, кто знал Сергея Павловича давно, с трудом скрывали улыбки.

– Вот уж не думала, что барин женится, – шепнула горничная Анюта.

– А невеста-то что за диво! – ответил ей повар, с трудом удерживаясь от смеха.

Аркадий Семёнович, уловив их шепот, сурово постучал тростью по земле.

– Тише, болваны! – прогремел он. – Это вам не театр!

Слуги сразу примолкли, но всё равно переглядывались, сдерживая смешки.

Ритуал начался.

Священник произнёс первые слова, и Прасковья с энтузиазмом склонила голову, изображая приличествующую невесте скромность. Сергей Павлович тем временем выглядел так, будто его тащат к плахе.

– Итак, – сказал священник, обращаясь к жениху, – готовы ли вы, Сергей Павлович, взять в жёны эту прекрасную деву?

Сергей вскинул глаза на Прасковью. Это в каком месте она прекрасная? Та улыбалась так тепло, что у него начал подергиваться глаз.

– Да, – хрипло выдавил он.

– А вы, Прасковья Зосимовна? – обратился батюшка к невесте.

– Ой, конечно! – воскликнула она так громко, что все слуги вздрогнули.

Аркадий Семёнович благодушно закивал, словно подтверждая правильность происходящего.

Священник улыбнулся, взял кольца и продолжил обряд.

Когда всё закончилось, Аркадий Семёнович с трудом поднялся с диванчика и торжественно воскликнул:

– Благословляю вас, дети мои!

– Спасибо, дядюшка! – Прасковья радостно чмокнула его в щёку, а он смущённо хмыкнул.

Сергей Павлович молчал. Он знал: теперь пути назад нет.

* * *

Дилемма первой брачной ночи

Сергей Павлович сидел в своём кабинете, нервно постукивая пальцами по столу. Огонь в камине задорно потрескивал, но даже этот успокаивающий звук не мог заглушить грохота его мыслей.

– Первая брачная ночь… – пробормотал он и тут же содрогнулся.

Казалось, весь день свадьбы прошёл как в дурном сне. Он не помнил, как говорил клятвы, как надел кольцо на пухлый пальчик Прасковьи, как принимал поздравления от слуг и гостей. Всё слилось в одну пелену из вздохов, аплодисментов и нескончаемых возгласов его теперь уже законной жены:

– Ой, как я рада! Как я счастлива!

Сергей стиснул виски. Решение идти или не идти в её покои становилось с каждым часом всё труднее.

«Но это ведь… необходимо, – пытался он убедить самого себя. – Дядя с меня три шкуры спустит, если не притронусь к ней. Старый хрыч! Я бы посмотрел на него, если бы кто-то заставил его спать с такой бабой!!!»

Стоило ему представить её румяное лицо, радостно сияющее в ожидании дальнейших «приключений», как его решимость моментально улетучивалась.

– Нет! – воскликнул он, вскочив с кресла.

Сергей Павлович прошёлся по кабинету, остановился у окна и посмотрел в темноту. Луна ярко освещала сад, где ещё не успели разобрать свадебный алтарь. Думать о лунном свете было легче, чем о предстоящем визите в спальню.

– Это невозможно, – сказал он вслух. – Как я должен это сделать?

Мысленно Сергей вновь и вновь представлял новоявленную супругу. Широкое, пухлое лицо, порозовевшее от счастья, волосы, которые она к свадьбе уложила с таким энтузиазмом, что вся причёска походила на перевёрнутый гнездовье. И эти глаза! Большие, ясные… жадные!!!

Вздрогнул.

Она же его точно сожрет. Как только доберется. С ее энергичностью от него до утра может остаться только хладный труп!!!

О Боже!

Он сел обратно за стол, схватил бокал с горячительным и залпом осушил его.

«Хорошо, – наконец решился он. – Я пойду. Я не буду дрожать и трепетать перед какой-то крестьянкой неотёсанной. Разве я не дворянин??? Разве я не благородный мужчина, который смеется в лицо опасности???»

Он даже привстал, выпячивая грудь. Сделал несколько шагов к двери, но вдруг резко остановился.

«Она наверняка уже ждёт меня! – подумал он с ужасом. Решимость начала стремительно сдуваться. – Наверное, как войду, так и заорет: как я рада! Как я рада!!!»

Сергей вернулся обратно, опустился в кресло и сцепил руки на затылке. Почему-то вспомнил, как Прасковья во время ужина рассказывала, сколько в доме изменений она планирует.

– Надо бы перины новые! И ещё шторы сменить, а то слишком тёмные. А кухня! – радостно заявляла она, откусывая пирог с мясом. – Кухню надо перестроить, а то неудобно.

Сергей потёр виски.

«Может, она уже спит, – мелькнула робкая мысль. – "А я войду тихонько, проверю… и выйду».

Ещё один бокал для смелости.

– Я пойду, – выдавил он наконец. – Я мужчина! Я справлюсь. В первую брачную ночь дрожать должны только девицы!!!

Он встал, расправил плечи и направился к двери.

Он будет нарочито груб и покажет ей, кто в доме хозяин!!!