Текст книги "Букет белых эустом (СИ)"
Автор книги: Анна Корнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА 7. КИРА
Кира припарковалась на гостевой площадке для машин и огляделась. Во дворе почти ничего не изменилось, только дом уже на казался ей таким величественным, как двадцать лет назад. За это время видела и получше. Лестница с перилами каслинского литья теперь не производила впечатление входа во дворец, просто качественная дорогая лестница. По ступенькам спускалась плачущая девушка. Кира вздрогнула: что это ещё за знак судьбы? Эту девчонку она видела осенью в Конашове и запомнила из-за редкого, медового с красным отливом цвета волос, как у покойного Кириного отца. И вот на крыльце федуловского дома опять эта рыжая девчонка, и опять в слезах.
– Девушка, Вы хоть иногда не плачете?
Кира расспрашивала девчушку о причине слёз, но признавалась себе, что таким образом малодушно оттягивает визит в дом Федуловых. После того, случайного, посещения родного Конашова обида, казалось, давным-давно забытая, заявила о себе с новой силой. И Кира решила, чтобы прекратить бесконечно вспоминать, как бежала от позора, неизвестно за что на неё обрушившегося, чтобы не видеть в снах мёртворождённого, непонятно почему чернокожего ребёнка, чтобы прекратить это страдание, надо не пытаться прятаться от воспоминаний, а наоборот, осмыслить то, что с ней случилось девятнадцать лет назад. Надо ещё раз прожить ситуацию, а не прятаться от неё. И будто узнав её решение, судьба тут же направила её в дом Федуловых. Фирму «Цветочная симфония» пригласили оформить особняк к юбилею главы семейства. Конечно, у Киры в штате были флористы-декораторы, но она решила вспомнить былой опыт работы и самой поехать к заказчикам. Если решила не прятать «голову в песок», значит, надо войти ещё раз в тот дом и поговорить с людьми, перекроившими её судьбу.
Всю дорогу Кира размышляла: нужен ли этот эксперимент над собой? Может быть, стоило ещё походить к психологу, помогал же он прежде избегать негативных эмоций. Она несколько раз тормозила машину, решая вернуться, но, уняв волнение, все-таки взяла себя в руки, и автомобиль привез её к дому Андрея Юрьевича Федулова. Кира была уверена, что её узнают, вспомнят события девятнадцатилетней давности и спокойно обсудят то, что тогда произошло. Распустить по Конашову порочащие слухи о ней могла только Елена, она часто ездила с мужем на его родину, постоянно общалась с его родными, даже приятельниц в Конашове завела. Ну, что теперь на эту болтливость обижаться? Возможно, она с кем-то поделилась, что ребёнок родился мёртвым, а остальное молва дописала – и наркотики, и развратные связи. Но Елена разговаривала с врачом, принимавшим роды, и должна что-то знать, что не стала говорить Кире, не стала тогда, девятнадцать лет назад, а сегодня должна рассказать. Так думала Кира, заходя в дом Федулова. Она приготовилась к возгласам изумления, но Злата, встретившая её в холе, вежливо поздоровалась и повела по дому, показывая, где будет проходить торжество. Стало очевидно: Киру не узнали, хотя на её визитке были указаны имя и фамилия.
– Мы разработаем персональный дизайн оформления Вашего праздника. Оформление интерьера живыми цветами – это очень кропотливый процесс, который требует внимательного отношения, – произносила Кира заученные фразы, занося в планшет нужную информацию о предстоящем юбилее.
– Юрочка, что ты тут делаешь? – Злата обратилась к розовощёкому мальчику, сидящему на подоконнике в малой гостиной. – Вы же с Марией Игоревной полчаса назад собирались идти гулять.
– Я не хочу гулять, – ребёнок уставился в окно.
– Ну, начинается, – Злата обречённо вздохнула. – Я сейчас про дедушкин юбилей с тётей поговорю, и ты мне расскажешь, что теперь у тебя случилось.
Они перешли в большую гостиную, Кира выясняла, каким образом будут стоять столы, но Злата её перебила: «Минутку подождите» и набрала номер на мобильном:
– Мария Игоревна, почему Юра не гуляет, а сидит в гостиной на первом этаже? Да уж пожалуйста! – потом пояснила Кире: – С поздними детьми всегда хлопотно, они и огромная радость, и огромная проблема.
Кира понимающе кивнула, хотя детская тема была для неё закрыта. После кесарева, проведённого в дорогой закрытой клинике, куда её определила Елена Федулова, возможность повторных родов была исключена. Редкий случай при хирургическом варианте родов, говорили врачи, но возможность повторной беременности снижена, надо лечиться, надо серьёзно заниматься этой проблемой. Но Кира серьёзно этим заниматься не собиралась: их отношения с Георгием детей не подразумевали, а темп её жизни и вовсе не допускал длительных остановок.
Подписав все необходимые бумаги на оказание услуг флористов, Кира завершила первый после многолетнего перерыва визит к Федуловым. Хотя переговорить о прошлом не удалось, но Кира была собой довольна: держалась спокойно, не нервничала, не устроила истерики, как осенью в конашовской автомастерской. «Кто молодец? Я молодец!» – мысленно похвалила себя Кира. Странно, что Злата её не узнала. Хотя, удивляться особо нечему – Елена узнала бы сразу, а Злата как была дурой с памятью аквариумной рыбки, так дурой и осталась. Даже двадцать лет назад, как ни была Кира восхищена семьёй любимого человека, но то, что у Златы мозги в район задницы переместились, и тогда видела. Впрочем, своими весёлыми мозгами Злата догадалась не только старшего Андреем (наверное, уже университет закончил) в честь отчима назвать, но и младшего Юрием – именем сегодня непопулярным, зато в честь отца Андрея Юрьевича. И похоже перебралась в дом отчима вместе с наследниками. Двадцать лет назад только наездами бывала. Интересно, а у Кирилла дети появились или никто семье Златы конкуренции на наследство не составляет? При мысли о Кирилле на душе стало пасмурно, за столько лет равнодушно думать о нём у Киры не получалось.
Возле машины стояла рыжеволосая девочка. Кира про неё уже забыла, зачем надо было её оставлять? Может, то, что уехала из Конашова пензенским поездом, как Кира когда-то, заставило на минуту посмотреть на девчонку повнимательнее? Ладно, чего теперь про это думать – надо подвезти девочку до ближайшей станции метро, раз ждать заставила.
– Ну, садись, поедем, – Кира приветливо распахнула дверцу автомобиля.
Девушка молча смотрела в окно, не досаждая разговорами, а расспросы начала Кира. Заговорила не потому, что ей была интересна попутчица, просто надо было переключиться с размышлений о встрече со Златой, о том, что надо будет ещё встретиться с Еленой и с ней уже вести разговор, и перестать думать о том, что до сих пор страшно увидеть Кирилла, испытать боль, узнав, что он про Киру забыл.
– Значит, тебе надо сейчас искать недорогое жильё и работу в школе, желательно поблизости. В Конашове кто из близких остался?
– Тётя, мамина сестра.
– То есть, как я поняла, тебя не огни большого города манят, а лишь из-за того, что твой парень спит с другими, ты решила не возвращаться.
– Я боюсь с ним опять начну отношения. А он опять предаст.
– Разумная ты какая! – усмехнулась Кира.
Она разумной не была, всё время ждала Кирилла, в каждую минуту казалось, что это его шаги на лестнице, это звук колёс его машины под окнами. Широкоплечая фигура Кира мерещилась на улице в толпе прохожих. И пусть бы опять предал, лишь бы вернулся. Сейчас, после сеансов психолога, после отношений с другими мужчинами, поняла, что тосковала не по нему, а то тем эмоциям, что давал ей Кирилл, по тому градусу отношений. Но даже понимая это, сегодня особенно тщательно собиралась к Федулову: вдруг встретится в доме его сын.
– Пока место ищешь, можешь у меня остановиться. Приючу на пару дней.
Слова эти вырвались у Киры сами собой. Сказала и удивилась: зачем ей в доме эта рыжая? Как говорит Георгий, «мы в ответе за тех, кого вовремя не послали». Но девчонка ей чем-то неуловимым нравилась. «Пусть поживёт денёк-другой, с матерью про Конашов поговорит», – успокоила себя Кира. Людмила Михайловна переехала к дочери, но в родной город ездила регулярно, Кире поехать с собой не предлагала, зная, что получит отказ, но порассуждать о конашовских событиях любила.
В машине зазвучал «Вальс цветов» Чайковского – звонок с работы. Кира включила телефон, преобразилась, в голосе зазвучали ледяные нотки:
– Почему я должна тебе повторять: мы не берём эустомы! Даже по такой цене. Ира, мы торгуем всем, вплоть до кактусов, а эустомами не торгуем. Да, такая вот концепция!
Кира раздраженно бросила телефон в сумку и остановила ауди перед подъездом новой многоэтажки:
– Ульяна, выходи. Приехали.
ГЛАВА 8. УЛЬЯНА
Ульяна не понимала, кто эта дама в белом плаще, просто представившаяся ей Кирой. Зашла за незнакомкой в стеклянный подъезд, прошла мимо консьержки к серебристым дверям лифта – всё такое шикарное, как и дама, которая здесь живёт. И квартира у дамы была такая же белоснежно-элегантная, как и хозяйка. В огромном зеркале светлой прихожей Ульяна увидела себя – рыжие взлохмаченные волосы, круги под глазами – как не соответствовало её отражение интерьеру квартиры!
– Мам, я тебе землячку привела. У Федулова встретились. Поживет у нас, пока с жильем не определится.
Востроносая старуха критически, как показалось Ульяне, рассмотрела гостью:
– Ну, обувай тапки, проходи на кухню, – и сразу повернулась к дочери: – Это чего тебя к Федулову понесло? Кирилка твой объявился?
– Мам, прекращай! Заказ пришёл, – дом Федулова к юбилею хозяина живыми цветами оформить.
– Ну и как он, Федулов, узнал тебя?
– Никто никого не узнал. Девочку покорми. Она с поезда, сегодня только приехала.
Людмила Михайловна, что-то пробурчав, повернулась к Ульяне:
– Чего в дверях встала? Сказано было: на кухню проходи.
– А где у вас кухня? – Ульяна растерялась в сложной планировке квартиры.
– Прямо и налево, только сперва сюда, в ванную, зайди, руки помой. В поезде сейчас что хочешь можно подцепить.
На кухне, поставив перед Ульяной на стеклянный круглый стол тарелку с борщом, Людмила Михайловна села напротив девушки и начала расспросы:
– Ты Зотова?
– Нет, Костюченко.
– Но родня-то Зотовы?
– Мам, ну, что ты пристала? – на кухню зашла Кира. – Дай человеку поесть.
– Я понять хочу, кем она Зотовым приходится.
– Я Зотовых не знаю, – произнесла Ульяна и подумала: «Я никаких своих родственников, как оказалось, не знаю».
– Мам, в Конашове с населением в двести тысяч человек совсем не обязательно всем быть родственниками.
– Да причём здесь двести тысяч? Я как её увидела, – Людмила Михайловна кивнула на Ульяну, – так сразу папашу твоего вспомнила. Да ты сама посмотри: волосы зотовские, ни с кем не спутаешь, а рот… Зотовская порода. Отец твой известный кобель был, сколько по Конашову тебе братиков, сестричек наделал, одному богу известно. Уже помирал, а медсестру ущипнуть пытался.
– Мама, прекращай. Человека уже нет, а ты всё счёты с ним сводишь, – перебила Кира Людмилу Михайловну.
– Что прекращай? Мне Верка рассказывала, она у него в больнице была, как его инсульт прихватил. Руку трясутся, а всё туда же.
– Слушать не хочу, – Кира ушла с кухни, из коридора крикнула: – Я в офис поехала.
– Поела бы и ехала, – так же громко отозвалась Людмила Михайловна. – Или Федулов накормил?
– Я с тобой ела три часа назад, – донеслось из глубины квартиры.
– Так есть, как ты ешь, скоро ноги таскать не сможешь, – выкрикнула мать.
Ульяна ничего толком не поняла из этого разговора, ясно было только, что бережно относиться друг к другу в этой семье не принято.
– У меня сумка в камере хранения осталась. Как мне от Вас до вокзала доехать? – Ульяна тоже стала собираться.
– Никуда твоя сумка не денется, – Людмила Михайловна была явно раздражена разговором с дочерью. – Ступай, помойся, я тебе полотенце и халат дам, а потом ложись, я в гостиной постелю. Выспись, а то сидишь, носом клюешь. Поспишь и тогда на вокзал поедешь.
Приняв душ и закутавшись в белоснежный мягкий халат (бывают же такие чудесные халаты!), Ульяна легла на застеленный для неё диван, накрылась мягким пледом и моментально провалилась в глубокий сон. Сновидения были прекрасны – Ульяна видела себя поднимающейся под руку с Матвеем по парадной лестнице великолепного особняка, в котором она сегодня была. Но это дом не Федулова, а почему-то её. Они с Матвеем останавливаются на блестящем мраморном полу и любуются картинами, украшающими стены. Матвей целует волосы Ульяны, её шею, но тут распахиваются двери и пространство заполняется людьми: это и роскошная Злата с идеальной фигурой, которая сегодня встретила девушку, и её мать, и ещё какие-то люди. Они окружают Ульяну с Матвеем, сжимаются кольцом, а блондинка вдруг громко произносит: «Она всем врала – она не родная дочь, она удочерённая! У неё плохая наследственность, как у всех детдомовских. Она была не нужна даже родной матери!». Матвей оттолкнул Ульяну и, как случается во сне, куда-то неожиданно исчез, а все стоящие вокруг начали громко возмущаться: «Врунья!», «Лгунья!», «Обманщица!», «От неё можно ждать Бог знает чего!», «Она дочь алкашки или наркоманки, и сама будет алкашкой или наркоманкой!», «От нормального ребёнка родители не откажутся!». Ульяна в ужасе пытается убежать и просыпается: в комнате уже темно, наверное, она проспала несколько часов.
В комнату зашла Людмила Михайловна, скомандовала:
– Поднимайся, хватит спать. Что ночью будешь делать?
– Я не сплю, – подала из-под пледа голос Уля.
– Тогда иди ужинать.
На кухне сидела Кира, она была без макияжа, в домашнем спортивном костюме, но без туфель на высоких каблуках и нарядной одежды она выглядела не менее элегантно, чем днём.
Ульяна смущенно запахнула халат и, пожелав приятного аппетита, села за уже накрытый стол.
– Ты говорила, что педагогический окончила? – Кира вопросительно посмотрела на Ульяну и, не дожидаясь ответа, продолжила: – в школе раньше первого сентября учиться не начнут, можешь у меня летом поработать. Секретарь моя в декретный уходит, посидишь на телефоне, пока я замену подберу.
– Конечно. Я ещё на компьютере быстро печатаю. И пишу грамотно. У меня врождённая грамотность, – радостно затараторила Ульяна.
– Ну, и замечательно, – равнодушно бросила Кира, встала и вышла из кухни.
Ульяна сидела счастливая: Кира берёт её к себе на работу, можно будет каждый день наблюдать, как эта красавица разговаривает, как ходит, что делает, даже можно будет что-то перенять из Кириных изящных манер.
– Ешь давай, всё стынет, – проворчала Людмила Михайловна.
– А как на вокзал доехать? Мне сумку надо забрать.
– Незачем тебе на ночь глядя куда таскаться. Завтра заберешь.
– Завтра мне на работу к Кире. Надо переодеться.
– В чем сегодня была, в этом и пойдешь. Трусы свои постираешь. А завтра по дороге тебя Кира на вокзал завезёт, всё равно мимо будете ехать, – Людмила Михайловна уверенно указывала Ульяне, что та должна делать, и девушка подчинилась.
Поужинав и ответив на все дотошные вопросы Людмилы Михайловны о семье и знакомых, Ульяна вернулась в гостиную, достала телефон, чтобы позвонить тёте Ире. Утром она отправила ей сообщение «Добралась хорошо, всё в порядке», но, наверное, надо рассказать, что она будет работать не гувернанткой, а в офисе секретарём. Но звонить не стала: что за офис, Ульяна не знает, кто такая Кира, почему-то её приютившая, ей тоже неизвестно. Тётя Ира начнет расспрашивать, но ответить будет нечего, и тогда тётя испугается, начнёт пересказывать истории про сексуальное рабство и кражу людей на органы. Нет, лучше пока ничего тёте Ире не говорить, тем более, что история появления Ульяны в этой дорого обставленной московской квартире действительно странная для неё самой.
Ульяна хотела уже убрать телефон обратно в сумку, но тут он зазвенел. На экране высветилось красивое мужское лицо – Матвей.
– Привет!
– Привет! – голос Ульяны дрогнул. Матвей заходил к ней месяц назад, а теперь звонит, значит, соскучился, понял, по достоинству Ульяну оценил.
– Вика сказала: ты в Москву уехала.
– Да, вчера.
– Ну, и как там Москва?
– Стоит.
– С работой чего у тебя? Возвращаться не собираешься?
Сердце Ульяны гулко застучало:
– Пока не знаю. Меня секретарем в офис берут.
– Слушай, если ты пока в Москве, может, я в твоей квартире поживу. Чего она пустовать будет.
Сердце перестало громко стучать, голос Ульяны стал ровным.
– За квартирой тётя Ира следит, цветы поливает, а захочет, будет сдавать.
– Понял. Ну, ты с тёткой поговори. Пускай пустит меня пожить.
– Она чужого человека не пустит.
– Уль, я же не чужой, ты замуж за меня даже собиралась, пока я тебе не надоел.
– Матвей, что ты говоришь? Ты мне не надоел, а с Викой мне изменял.
– Хватит ерунду говорить. Пока!
– Пока!
Через минуту вновь раздался звонок. Сейчас Матвей скажет, что с Викой он порвал, что любит Ульяну.
– Слушай, мы так и не договорили. Если тётка твоя надумает квартиру сдавать, ты за меня словечко замолви. Я бы комнату снял. Ты знаешь, я аккуратный, квартиру не засру.
– Хорошо, скажу.
– Ну, тогда пока! Звони, если что.
– Пока!
Ульяна с отвращением смотрела на телефон. А ведь она была готова побежать к Матвею, если бы он только намекнул, что скучает, что ждёт её. «Больше я не поведусь», – сказала себе Ульяна, но на всякий случай, чтобы избежать соблазна перезвонить, решила стереть номер Матвея, и вообще, если уехала из Конашова и решила отформатировать свою жизнь, надо начать с телефонной книжки. Рядом с Матвеем был записан какой-то Михаил. Ульяна хотела и этот номер удалить, но неожиданно вспомнила добродушного парня, который вёз её из Дома малютки. Он дал свой номер со словами: «Если надо будет что-то перевезти звони, да и просто так звони, когда скучно будет». Ульяне не было скучно, ей просто хотелось поделиться впечатлениями от прошедшего дня, и она набрала номер Миши.
– Алло, – мужской голос в трубке звучал тихо и глухо.
– Извини, что разбудила, – Ульяна посмотрела на часы: только половина девятого.
– Нет, не разбудила. А с кем я говорю?
– Ульяна. Ты меня из даниловского Дома малютки подвозил.
– А я тебя сразу не узнал. Ты прости. Ждал, что позвонишь, а вот не узнал, – в голосе Михаила звенела радость. – А я тут работаю. Комп одним переустанавливаю. Ребёнка спать укладывают, вот я тихо и разговариваю.
– Ну, тогда работай. Как-нибудь в другой раз созвонимся.
– А ты чего хотела? В Даниловск собралась?
– Нет, Миш, я в Москву уехала.
– Ничего себе! А чего вдруг? Ты же в доме малютки у Екатерины Петровны работать собиралась.
– Жизнь внесла коррективы. Ладно, давай работай. Не буду мешать.
– Да ты и не мешаешь. Рассказывай, чего тебя в Москву понесло.
Они долго разговаривали о чём-то малозначительном, но почему-то интересном обоим.
А ночью Ульяне вновь приснился особняк Федулова. Только уже не Матвей, а Кира ведёт её по мраморной лестнице, и все расступаются перед ними, а ухоженная блондинка хочет сказать что-то неприятное, но под строгим взглядом Киры прячется за дверь.
Ульяна проснулась счастливой. Пусть во сне, но они с Кирой одержали победу. За окном занимался рассвет, но спать не хотелось. Впереди ждал новый день, и от этого дня Ульяна впервые за последние месяцы не ждала ничего плохого.
ГЛАВА 9. КИРА
«Всё, что происходит в жизни, происходит не со мной, а для меня. Надо только понять зачем», – вспомнила Кира, когда-то прочитанное высказывание. Случайная остановка в родном городе, заказ на оформление цветами дома Федуловых, встреча с девочкой из Конашова – последнее время Кире кто-то упорно напоминал о прошлом. Девочка особенно тревожила, вернее, её глаза – орехового цвета, с легким прищуром, такие глаза были у Кирилла. Как ни пыталась Кира забыть этот взгляд, но память противилась: сколько раз смотрели на Киру жадные, ласковые, требовательные мужские глаза, но не было тех, особенных, глаз Кира. И вдруг появилась эта девушка. «Что-то мне судьба готовит, знать бы что».
– Ты сегодня задумчива, – Георгий нежно погладил руку Киры. – Что-то произошло, о чём я не знаю?
– Ничего не произошло, просто воспоминания одолели, – пожала плечами Кира.
Они сидели в ресторане, отмечая День рождения Георгия. Отмечали вдвоем, так у них было принято.
– Я тоже сейчас пребываю в воспоминаниях, вспомнил, как впервые увидел тебя, – Георгий мечтательно улыбнулся. – Ты была такая же задумчивая.
– Только на восемнадцать лет моложе.
– Перестань! Ты всегда была, есть и будешь молода и прекрасна!
Кира ничего не ответила, но улыбнулась, словно услышала милую шутку. Георгий был мастер произносить комплименты – когда они познакомились, Кира ещё придавала значение словам, потом поняла, что слова – это только слова, и за ними может ничего не стоять. С Георгием, таким нежным и мягким внешне (просто медвежонок Тедди, а не мужчина), но жестким в делах, она научилась не просто слушать слова, а слышать, что за этими словами стоит.
– Я хочу выпить за тебя, – Кира торжественно подняла бокал, – не только потому, что сегодня твой День рождения, а потому что ты очень много дал мне, многому научил. За всё, чего добилась, я благодарна тебе!
Кира не лукавила, она действительно была благодарна Георгию – без его поддержки она не стала бы успешной владелицей крупного бизнеса. Как не похожа была сегодняшняя Кира на ту, что девятнадцать лет назад приехала пензенским поездом в Москву и стояла на привокзальной площади, размышляя, куда теперь идти…
На площади трех вокзалов девушка заметила вывеску «Цветы». В маленьком магазинчике бойкая продавщица дала телефон хозяйки, Кира позвонила и договорилась о встрече. Так началась работа в столице. Магазин, куда попала Кира, как и «Цветочный остров», находился в торговом центре. Но торговый центр был крупнее конашовского, и в цветочном магазине покупателей теснилось значительно больше. Но разница была не только в объеме работы. Агнесса требовала, чтобы продавщицы «главного цветочного салона города», продлевая жизнь цветов, постоянно меняли воду, а сломанный цветок разбирали на лепестки для продажи в качестве свадебного или романтического аксессуара. Кира вспоминала часто слышанное «Если цветы поникнут на следующее утро, покупатель к нам больше не придёт». А в столичном магазине не только не запрещали, а требовали посыпать лепестки блёстками, маскируя пожухлость, оторванные или поникшие бутоны сажать на проволоку и ставить в букет. Кира с ужасом смотрела на те приемы, которые Агнесса объявляла грубейшими нарушениями, а на новом месте работы считали совершенно нормальными.
– Ты чего по накопительной карте пять процентов скидки снимаешь? – спросила у Киры её коллега. – Поменяй, когда будешь пробивать, карту на максимальную, двадцатипятипроцентную. Чек, по покупателю видно, спрашивать не будет.
– А зачем? – не поняла Кира.
– Так, ты ему озвучишь пять процентов скидки, а по кассе двадцать пять процентов пройдёт. Скидочная разница нам, флористам.
– Но покупатель пострадает. Получается, что на его карте покупка не зафиксируется, значит, он так и будет вечно со своими пятью процентами ходить.
– А тебе какое дело? – искренне изумилась вторая продавщица. – Не обеднеет: цветы на последние не покупают.
– Воровать не приучена, – Кира возмущенно отвернулась.
А через несколько дней владельцу магазина донесли, что Кира регулярно не пробивает чеки и забирает выручку себе. Была проведена ревизия списания цветов, и, хотя вина Киры не была доказана, её уволили. Девушка растерялась: почему оболгали? Почему мир снова ополчился против неё? Наверное, правильно сказала ей мать: кто-то порчу навел, и теперь всегда будут вокруг виться интриги и враньё. Но долго горевать Кира не могла себе позволить: надо было платить за комнату в коммуналке, которую Кира снимала у супругов-алкоголиков, обувь требовала починки, и есть почему-то хотелось постоянно. Новое место работы отыскалось довольно быстро – оказалось, что в огромном городе флористов с опытом не так уж и много, и специалист, знающий, что такое первичный цветок, а что вторичный, умеющий сохранить срезку и правильно собрать букет, на вес золота.
Постепенно с работой у Киры всё наладилось, она уверенно заняла место ведущего флориста дорогого цветочного салона в самом центре Москвы, но ни с кем из сотрудников не сближалась, обычной женской болтовни не поддерживала, производя впечатление высокомерной гордячки. И мало кто догадывался, что молчаливая и строгая Кира не смотрит свысока на окружающих, а боится подпустить к себе, боится быть вновь обманутой, униженной, боится поверить людям. Её московское существование можно было описать двумя словами «дом – работа». Домом была съёмная десятиметровая комната в старой коммуналке, куда Кира приходила поспать, чтобы набраться сил для трудового дня, остальное же время отдавалось работе. И хотя в салоне за Кирой закрепилось прозвище Снежная Королева, но к её мнению относились с уважением, с нею считались. А ещё Кира постоянно училась – мастер-классы и курсы флористов стали неотъемлемой частью её жизни.
Комната, которую снимала Кира, выходила окном на серую стену торца соседнего дома, солнце не заглядывало сюда даже в светлые летние дни, но наша героиня считала, что ей с жильём повезло: во-первых, по столичным меркам, недорого, а во-вторых, соседи хорошие – вежливая старушка Екатерина Павловна и весёлый студент Лёха. Лёхе комната досталась от деда, а Екатерина Павловна родилась и выросла в этом старом, ещё до революции построенном доме. В девяностые жизнь в центре Москвы начала стремительно меняться – нувориши расселяли коммуналки, представляя жильцам дешёвые, зато отдельные квартиры на окраинах и в области, но каким-то чудесным образом квартира в переулке около Суворовского бульвара осталась в прежнем состоянии. Комната, которую снимала Кира у сильно пьющей супружеской пары, живущей в бирюлёвской новостройке, вероятно, когда-то была комнатой прислуги – узкий длинный пенал с окном-бойницей. Поэтому завтракать Кира предпочитала на просторной кухне с огромным арочным окном. В это время остальные жильцы ещё спали, за высоким окном текла размеренная жизнь просыпающегося города, бодрящий аромат сваренного Кирой кофе витал над столами соседей, тянулся на лестницу чёрного хода.
– Меня, как в рекламе, разбудил запах кофе, – в дверях кухни появился Лёха.
– Доброе утро! – Кира прервала созерцания прохожих.
– Утро добрым не бывает, особенно в понедельник, – Лёха демонстративно зевнул, потянулся. – Слушай, у меня друг женится, можешь пару букетов незадорого подогнать?
– Хорошо. А когда свадьба?
– В эту субботу.
– В пятницу подъезжай в салон, соберу тебе недорогие, но эффектные букеты.
– За что люблю тебя, Кира, так это за отзывчивость. А давай ты со мной в субботу на свадьбу пойдешь.
– Зачем? Я не твоя девушка, никого из твоих друзей не знаю.
– Именно! Ты никого не знаешь и тебя никто. А там будет моя девушка, бывшая. Вот пусть посмотрит, что я не один.
– Леш, я не люблю такие истории, тем более, в этом участвовать не хочу.
– Ладно тебе! Трудно помочь? Я тебя часто, что ли, о чём-то прошу?
Кире стало неудобно – действительно, просит сосед сходить с ним на свадьбу, ей это труда не составит, никаких планов на субботу у неё нет, а не хочет выручить человека – некрасиво получается.
– Хорошо, договорились. Только сразу предупреждаю: чтобы тебя заревновали, я с тобой обниматься и целоваться не стану.
– Кира, я сам целоваться и обниматься не люблю, даже не уговаривай, – хохотнул Лёха.
И вот в субботу Кира под руку с соседом зашла в банкетный зал, где устраивалась свадьба. Профессиональным взглядом Кира определила, что букет невесты составлен неграмотно, цветы некачественные и не сочетаются по колористике. Кира представила, как стильно выглядела бы невеста в своём пышном платье со стразами, если бы держала в руках букет из пионовидных роз.
– Ты чего хмурая? Улыбайся жизни и, главное, мне, – вывел Киру из задумчивости Лёха.
– Девушка в синем платье на нас смотрит– это твоя бывшая?
– Не, это её подруга, – парень наклонился к Кире и интимно прошептал ей это на ухо.
Кира рассматривала незнакомых людей, кричала «Горько», улыбалась Лёхе, а сама размышляла, почему у неё с Кириллом не было свадьбы, ведь он позвал её замуж, приезжал в Конашов просить её руки, и родные его тепло отнеслись к ней, но почему-то до загса они так и не дошли. Всё время что-то происходило, то у мамы нога в гипсе, то Кира на сохранении…
– Я пойду покурю. Не скучай, – Лёха наклонился, поцеловал Киру в щёку и заговорщицки прошептал: – На свадьбе все целуются.
Заиграла музыка, к Кире подошел высокий красивый мужчина в дорогом костюме:
– Разрешите Вас пригласить!
Кира видела этого мужчину среди родственников невесты, и, судя по тому, как к нему обращались, это был уважаемый родственник. Танцевал он хорошо, вежливо интересовался, давно ли Кира знает молодых, чем занимается. Потом, в течение вечера Кира не раз ловила на себе взгляд Георгия (так представился партнёр по танцу), но быстро о нём забыла – больше он её не приглашал танцевать, да и Лёха заскучать не давал. Он, несмотря на все попытки Киры его притормозить, довольно быстро напился и устроил драку с парнем своей бывшей. Кира под сочувственные взгляды гостей повела своего соседа к выходу, а он пьяно бормотал: «Она ещё прибежит ко мне, да мне не нужна будет. Я вот тебя, Кирка, буду любить». Ноги у Лёхи заплетались так же, как язык. Кира погрузила его в такси и повезла домой.
Всё воскресенье Лёха мучился тяжелым похмельем, а в понедельник вечером постучался к Кире:
– Кир, я на свадьбе маленько перебрал, ты уж извини. Какая свадьба без драки! Но так ведь, всё нормально было.
– Конечно, нормально. И девушке своей доказал, что о ней забыл, только зачем-то, когда её парню хотел в глаз заехать, орал: «Она ко мне вернётся, и мы будем вместе!». И я приятно вечер провела, когда все видели, как на моих глазах мой парень дерется за другую.
– Ну, ладно тебе, не негативь. Всё бывает. Я чего ещё пришел: ты там с крёстным невесты танцевала, так, он твой телефон просил узнать. Мне Серёга звонил, я твой мобильный ему дал.
– Какой Серёга? – не поняла Кира.
– Ты тоже вчера пьяная была? Серёга. Жених. То есть теперь муж. Его Катя попросила, чтобы для её крёстного он твой телефон поискал. Он и нашёл.
– А меня можно было спросить: хочу ли я свой телефон какому-то мужику давать?
– Кир, не создавай себе чужих проблем. Позвонит – ответишь, не захочешь говорить – заблокируешь. Кофейку не сваришь? Второй день сушняк мучит.
– По ночам кофе не варю. Это бодрящий напиток.
– Зануда ты, Кирка. Хотя кофе варишь зачётный.
– Спокойной ночи! Я ложусь спать, Мне завтра рано на работу.
Кира легла и моментально забыла про этот разговор, и, когда на следующий день ей позвонил Георгий, она не сразу сообразила, кто это. Как звали того мужика, пригласившего её танцевать, она уже не помнила. Георгий предложил встретиться, и Кира согласилась. Согласилась не потому, что хотела новых отношений, не потому, что новый знакомый ей понравился, просто предстоял свободный день, и его надо было как-то прожить, не думая о Кирилле, о том, что он счастливо живёт со своей женой и не вспоминает о Кире.
