Текст книги "Букет белых эустом (СИ)"
Автор книги: Анна Корнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
– Как у тебя такой роскошный шашлык получается? Нигде такого не ел, только у тебя, – похвалил сочные кусочки баранины Кирилл.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Денис, – я вот с твоей свадьбы шашлыки забыть не могу.
Кира молча слушала разговор друзей, но оставшись наедине с Кириллом сразу спросила:
– Кир, а про какую твою свадьбу Ден говорил? Ты был женат?
– Да я и сейчас женат, – Кирилл увидел испуганные глаза Киры и поправился: – В смысле, я не разведен. Но мы с женой совершенно разные люди, у нас практически прекращены отношения. Да не смотри ты так. Ты моя жена, единственная и любимая.
– А дети у тебя есть? – не могла прекратить расспросы Кира.
– Нет, и не могло быть. Жена против детей, и это тоже одна из причин нашего разлада.
Вернулись Денис с Ксюшей, принесли в беседку настоящий самовар, под аплодисменты водрузили на середину стола, вокруг поставили вазочки со сладостями. Потекла спокойная дружеская беседа, и новость о том, что Кирилл женат, перестала тревожить.
Был уже поздний вечер, мужчины курили на открытой веранде, обсуждая свои дела, а Кира помогала Ксюше собирать посуду в беседке.
– А как ты с Киром познакомилась? – поинтересовалась Ксения.
– Он пришёл к нам в магазин покупать тебе цветы. Он у вас тогда гостил, и ему неудобно было прийти в дом без цветов хозяйке.
– Помню. Такой роскошный белый букет!
– Это эустомы. Мне их теперь Кирилл всегда дарит. Он знает, что я их люблю. Он очень внимательный. Я так счастлива, что мы тогда встретились.
– А тебя не смущает, что Кирилл женат?
– Он говорит, что я его жена.
– Жена у него в Москве. А ты его любовница, – назидательно сказала Ксюша и понесла пустые тарелки в дом.
ГЛАВА 3. УЛЬЯНА
Народу на поминках было много. Ульяна слушала, каким её мама была чутким, душевным человекам, как любили маму в коллективе, и казалось, что мама сейчас зайдёт в комнату, сядет за стол, улыбаясь, скажет: «Ну, вы и наговорили про меня. Уляша, доченька, налей мне тоже чайку». Но мама уже никогда не придёт, никогда не скажет: «Уляша, доченька».
Когда гости ушли, Ирина помогла племяннице убрать со стола, помыть посуду.
– Главное, первые сорок дней нам пережить. Потом легче станет. Когда бабушка твоя померла, мы так плакали, а через сорок дней не то, чтобы успокоение, а какое-то привыкание наступило. Хотя десять лет уже прошло, а матери не хватает, вот теперь ещё сестры не будет хватать…
Ульяна молча слушала бормотание тётки – говорить не хотелось – и мысленно соглашалась: видимо, сорок дней – срок, чтобы боль начала утихать. Подумала, что чуть больше месяца, наверное, тоже сорок дней, не отпускали её мысли о предательстве Матвея, а потом как-то ничего, легче стало. Обидно, конечно, но не так больно, как первое время, когда воздуху не хватало, так было тяжело.
Вспомнилось, как после двух дней отсутствия пришла на занятия Вика. Как ни в чём ни бывало села рядом с Ульяной:
– Ну, чему вас вчера учили?
– Вика, зачем ты мне нахваливала Матвея, зачем советовала замуж за него выходить, если он твой любовник? – спросила Ульяна то, что волновало её всё последнее время.
– Чушь какая! С чего ты взяла?
– Я видела вас во вторник, когда вы в машине целовались.
– Подумаешь, целовались, – Вика пожала плечами, – ничего больше не было.
– Поэтому тебя Саня из дома выставил?
– Так он уже прибежал, понял свою ошибку. Но я сказала: если доверия нет, то какая это семья? Прощенья просит, назад зовёт, но я ещё у матери до конца недели поживу, пусть Отелло помучается.
– Вик, зачем ты мне врешь? Я не Саня, в твои сказки не верю. Ты хотела Матвея у меня увести?
– Дура ты, Уля. Зачем мне твои Матвей? У него ни кола, ни двора. Трахаться с ним хорошо, но не жить.
– То есть ты хотела Матвею помочь, чтобы у него и кол, и двор был? Поэтому и говорила мне, чтобы я замуж за него поторопилась.
– Уль, хватит ерунду говорить. Матвей хозяйственный, заботливый. Жила бы с ним и горя не знала.
– Поняла. Он со мной бы жил, а с тобой спал?
– За это можешь не переживать, – хихикнула Вика, – Матвея на троих хватит.
Ульяна ничего не ответила, собрала свои вещи и пересела на свободное место за соседней партой.
А вечером к ней домой пришёл Матвей, с большим букетом цветов:
– Извини, болел, даже позвонить сил не было. Ночью кашлял, днём спал.
– С выздоровлением! Больше не болей, – Ульяна захлопнула дверь перед стоящим на лестничной клетке женихом.
Матвей ещё раз напомнил о себе долгим звонком в дверь и ушёл. А Ульяна весь месяц не могла ни о чём думать, кроме обмана бывших подруги и жениха. Придумывала страшные картины несчастий, которые должны были с ними произойти, мечтала встретить красавца, с которым прошла бы мимо Матвея и презрительно посмотрела на бывшего. А потом стало всё равно, только раз, когда за окном автобуса увидела Матвея, обнимающего какую-то блондинку, то отвернулась и стала дальше читать учебник «Методика преподавания в начальной школе», но буквы плыли перед глазами, не желая складываться в слова. Однако уже на следующий день Ульяна взяла себя в руки, и страдание от уведенного накануне стало утихать. Маме становилось всё хуже, Ирина взяла отпуск на работе, чтобы сидеть с сестрой, в колледже предстояла защита диплома по методике – словом, не до переживаний по утраченной любви тогда было.
– Уля, я у тебя останусь, чтоб тебе одной не ночевать, – прервала Ирина размышления Ульяны.
– Спасибо, тётя Ир. Я себя так ругаю, что тогда стволовые клетки маме не сдала. Мама просила, чтобы я пункцию не делала, даже плакала. Я вроде бы её послушала, а на самом деле просто испугалась. Я дрянь?
– Что ты несёшь? Время упущено было, уже ничего бы не помогло. Тем более, что и анализы твои не подошли.
– Так ведь это не мои были анализы, а я как-то растерялась, ещё тут из-за Матвея страдать начала. Никогда себе этого не прощу, – разрыдалась Ульяна.
– Это твои результаты анализов были, – тихо сказала Ирина.
– В смысле? – Уля вопросительно посмотрела на тётку.
– В прямом. Тебя удочерили, – Ирина увидела испуганное лицо Ули и скороговоркой залепетала: – Но это ничего не значит. Что из того, что тебя другая женщина родила? Мать не та, что родила, а та, что воспитала. Ты родителям своим родней родной была. Да, нам всем. А как тебя бабушка любила! Она ведь не нам, не дочерям, а тебе свои серёжки золотые и колечко с бриллиантиком оставила.
– А кто моя родная мать?
– Не знаем. Родители твои дружно жили, а вот детей-то не было. Они на Чукотке пять лет работали, оттуда с тобой приехали, вроде как тебя на Севере родили. Но на самом деле у них договоренность была, тебя в Даниловске из дома ребёнка забрали. Но как угадали: ты рыженькая в маму была, а скулы отцовские, высокие, и глазки светло-карие.
Утром тётка виновато смотрела на Ульяну:
– Не стоило мне про твоё рождение рассказывать. Устала вчера, вот и ляпнула, не подумавши. Но это ведь ничего не меняет: мы как были родными, так ими и останемся.
– Конечно, тётя Ир, – Уля обняла Ирину.
У порога колледжа Ульяна встретила Вику. После ссоры из-за Матвея бывшие подруги отворачивались, сталкиваясь в дверях или на лестнице, но в то утро Уле не хватило сил даже на демонстрацию презрения, она автоматически кивнула Вике, та радостно заулыбалась:
– Ты до какого вопроса к госам дошла? Сказали, что телефоны отбирают. Я шпаргалки пишу, но ни фига не понимаю. Если что-то типа значения и логики целеполагания достанется, то я даже по шпаргалке не расскажу.
– У меня мама умерла. Вчера похоронили.
– Ой, я не знала. Надо Алле сказать, чтобы к тебе на экзамене не цеплялись, – затараторила Вика.
– Не надо ничего никому говорить, – перебила Ульяна, но Вика уже увидела в конце коридора преподавателя психологии.
– Алла Петровна! Алла Петровна, подождите минутку!
Было видно, как Виктория обрадовалась, что Ульяна с ней заговорила, поэтому на консультации перед экзаменом Вика уверенно села рядом с Ульяной и шёпотом сообщила, что пойдёт работать в пятнадцатую школу, где ей дадут первый класс. Уже тесть договорился.
– А ты куда собираешься? Нашла, где работать будешь?
– Я ещё про это не думала. Мама последние два месяца очень тяжело болела. Не до чего было, – Уля почувствовала, что на глазах снова наворачиваются слёзы.
– Слушай, у меня для тебя есть место, – заговорщицки прошептала Вика. Как бы надменно ни держалась она во время ссоры с подругой, но чувство вины не раз её посещало.
– Баранова, если тебе неинтересно, можешь идти домой, – строго сказала Алла Петровна, Ульяне она замечание не сделала, а посмотрела на девушку с сочувствием.
Ульяна пыталась сосредоточится на объяснении преподавателем сложных вопросов предстоящего экзамена, но, перебивая слова Аллы Петровны, звучал в памяти голос Ирины; «Тебя удочерили». Боль утраты самого близкого человека мешалась с чувством недоумения – «значит, меня всегда обманывали?»
Из задумчивости Ульяну вывела Вика:
– Ты меня слышишь?
– Давай потом поговорим.
По дороге из колледжа обрадованная примирением Вика вновь, упиваясь собственным благородством, вернулась к теме трудоустройства подруги:
– Мамкиной подружки родственник с Федуловым дружит, точнее, с сыном его, они в школе вместе учились.
Про Андрея Юрьевича Федулова в Конашове знали все: Федулов выделял деньги на строительство парка в центре города, ремонт драмтеатра и больницы, но главное, он был ведущим акционером градообразующего предприятия – автомеханического завода, а ещё владельцем щебёночного и песчаного карьеров, и ещё множества предприятий в Конашовском и соседних районах.
– Так вот, – продолжала Вика, – федуловской семейке нужна гувернантка с педагогическим образованием, там мелкий в школу пойдёт. Все условия – проживание, кормёжка, зарплата, какой в школе за год не получишь…
– А чего ты не хочешь?
– Я бы с радостью в Москву рванула, да меня Баранов не отпустит. Он меня к фонарному столбу ревнует. В пятнадцатую школу ходил, убедился, что директор тётка, физкультурник лысый и старый, а у трудовика морда алкаша. А то и туда бы не пустил.
– Это из-за Матвея? Я его как-то видела, у него девушка новая.
– Ну, надо же ему как-то обустраиваться. Он мне вчера говорил, – Вика осеклась.
– Так не зря Саня тебя ревнует, – съехидничала Ульяна: выходит, что Матвей по-прежнему встречается с Викой, а с ней, получается, просто «обустраивался», вернее, в её квартиру. Да какое это имеет теперь значение, если она вчера похоронила маму, маму, которая оказалась ей неродной. Не только Матвей, а самые близкие люди – мама и папа – её обманывали, скрывали правду. Может быть, они даже думали, что её тройка по немецкому или её нелюбовь мыть посуду, потому что она не их дочь.
– Я тебе сейчас адрес скину, – Вика между тем что-то искала в телефоне. – И не тяни, поезжай, хоть поживешь как человек. Чего здесь киснуть? Учителей в Конашове хватает, будешь в область мотаться, а так – Москва! Я как услышала, сразу согласилась, но тут Баранов опять на коленях приполз, обещал машину на день рождения подарить. Сейчас на вождение буду ходить.
– Так это когда было? Ты же ещё осенью с Саней расставалась. У Федуловых кого-то уже нашли.
– Нет, я от Баранова на прошлой неделе опять уходила. На дне рождения у его друга были, так муженёк мой драку в клубе устроил. Я танцевала, а ему показалось, что я перед каким-то мужиком задницей кручу. Мужик, правда, ничего был. Так, спьяну Баранов с тем мужиком подрался. Короче, поезжай в Москву, обо всем договаривайся. Скажешь от Дениса Петровича, я тебе там написала.
Вернувшись домой, Ульяна стала перекладывать мамины вещи. Тётя Ира шубу заберёт, хоть и маловата ей, но она что-нибудь придумает. А остальное куда? Мама была миниатюрной, обуви новой, дорогой много, мама любила красивую обувь, но ни у кого из родственников такого размера нет, и снова Ульяна подумала, что, наверное, глядя на то, как быстро она растёт, мама вспоминала, что ребёнок-то неродной. Но ведь ни разу за всю жизнь у Ули даже и мысли не было, что она неродная дочь, её любили, и она любила своих родителей.
В дверь позвонили, к изумлению Ульяны, на лестничкой клетке стоял Матвей.
– Мне Вика позвонила, сказала, что у тебя мать умерла. Может, какая помощь с похоронами нужна? Отвезти что-то, привезти. Ты скажи.
– Спасибо! Маму вчера похоронили.
– Ну, тогда я пойду?
– Иди.
Ульяна закрыла дверь и задумалась: зачем Матвей приходил? Может, опять хочет вернуть их отношения? А нужны ей эти отношения, когда он продолжает встречаться с Викой? А если поговорить с Матвеем, и он пообещает больше не встречаться с Викой, то… Ульяна гнала эти ненужные мысли, но перед глазами стояло сочувствующее лицо Матвея, красивое лицо. Что себя обманывать? Захотелось его пустить в дом, захотелось обнять, поцеловать. Надо уезжать отсюда, где каждая вещь напоминает, что ты жила в приемной семье, и где можно опять поддаться соблазну желаемых отношений и простить измену, понимая иллюзорность надежд.
Уля набрала телефонный номер, который ей дала Вика, но трубку никто не взял. Не важно, адрес есть, там, на месте, разберется. Ульяна решила, что сразу же после госов поедет в Москву устраиваться гувернанткой в семью Федулова. Вспомнилась картина Перова «Приезд гувернантки в купеческий дом» – в детстве Ульяна любила смотреть альбомы с репродукциями. Книги, посвященные искусству, собирал дед, которого Ульяна не помнит, он умер, когда ей было два года. Интересно, как он отнесся к тому, что в их семье появилась девочка из детдома? А может, папа не сказал своему отцу, что вернулся с Чукотки с неродным ребенком? Столько всего, что Уля слышала с детства, например, что похожа на деда, было ложью? Получается все ей врали? Самые близкие люди не были с ней искренним? Ульяна тряхнула головой: сколько можно об этом думать – оделась и поехала на вокзал покупать билет в Москву.
ГЛАВА 4. КИРА
Через час, как и советовал механик, Кира вернулась в автомастерскую, и тут выяснилось, что надо бы «погулять ещё». Но Кира не могла больше оставаться в этом городе, где воспоминания давили тяжким грузом. Она устроила такой разнос механику, что все в мастерской, бросив свои дела, сгрудились около её ауди, чтобы осталась довольна столичная штучка, которая, несмотря на внешность феи в широкополой шляпе и белом пальто, разразилась такой трёхэтажной бранью, что хоть записывай.
Через полчаса Кира уже выезжала на загородное шоссе. Вдоль дороги тянулся нарядный лес, кроны деревьев, от лимонно-желтого до багряно-красного, нежились в мягких лучах осеннего солнца. За рулём Кира всегда чувствовала себя уверенно, но сегодня ни мягкий ход автомобиля, ни красивый пейзаж не возвращали душе покоя – давно, казалось, забытая обида стала подниматься из глубин подсознания.
В автомастерской дали ей несколько напутствий по поводу замены свечей зажигания и высоковольтных проводов. Кира попыталась переключиться на эти советы, но ничего не смогла вспомнить, ведь она механиков не слушала: было одно желание – поскорее уехать подальше от Конашова и никогда больше не вспоминать этот город, однако память настойчиво возвращала, казалось, навсегда забытые сцены.
Тогда, девятнадцать лет назад, Кира после поездки в гости к Денису больше не спрашивала Кирилла о его жене, но невольно стала замечать то, на что прежде не обращала внимание. Вот кто-то позвонил Киру, и он ласково просит подождать, а потом уходит из комнаты, чтобы перезвонить; он не отвечает на смс вечерами и ночью, и на предложения провести вместе праздники всегда следовал отказ, объясняемый занятостью.
Но однажды разговор о семье всё же возник: Кира забеременела. Кирилл в замешательстве посмотрел на подругу:
– Как это получилось-то? Вроде старался аккуратным быть.
Но через минуту уже довольно улыбался:
– Так это же здорово! Я теперь отцом буду.
А потом Кир рассказал, что его жена по ряду причин забеременеть не может, была однажды предпринята попытка ЭКО, но оказалась неудачной. Ещё раз Лора, жена Кирилла, проходить эту непростую процедуру отказалась. Она и первый раз согласилась только из-за уговоров мужа и вопрошающего взгляда свёкра – создаваемая Андреем Юрьевичем «империя» Федуловых оставалась без наследника. Может, обстоятельства заставили Лору отказаться от планов деторождения, а возможно, действительно дети не входили в область её жизненных интересов, но жена Кирилла стала тем, кого сейчас называют «чайлдфри». Постепенно супруги всё больше отдалялись друг от друга – Лора увлеклась эзотерикой, погрузилась в мир загадочных знаков и музыки вселенной, а Кирилл, не разделяя интересов жены, равнодушно слушал рассказы о небесных сферах и гармонии мироздания, предпочитая проводить время в шумной компании приятелей. Формально Кирилл и Лора считались супругами, но каждый жил своей жизнью. Поводов оформлять развод не было, но теперь, когда Кира ждёт ребёнка, конечно, Кирилл разведётся, чтобы его ребёнок родился и рос в нормальной семье. И как только Лора вернётся из Индии, где в ашраме она познавала свой путь, Кирилл сразу поговорит с ней и подаст на развод. Кирилл всё рассказал Кире о своем супружестве, не упомянул он только, что его жена – дочь очень высокопоставленного чиновника, от влияния которого на распределение госзаказов зависел бизнес Андрея Юрьевича Федулова.
Когда Кирилл, счастливый, рассказал отцу, что у него весной родится ребёнок от любимой женщины, Андрей Юрьевич одобрительно похлопал сына по плечу:
– Давай, привози свою зазнобу из Конашова.
– Откуда ты знаешь, что из Конашова? – удивился Кир.
– Думаешь, никто не догадывается, зачем ты в Конашов зачастил, – усмехнулся Андрей Юрьевич. – Снимай ей в Москве квартиру, а то в Конашов не наездишься, а ребёнок должен отца знать.
– Зачем квартиру снимать?
– Сразу покупать хочешь? Подожди, не торопись.
– Я женится собираюсь, станем жить вместе.
– Кир, тебе тридцатник на днях исполнится, пора соображать. Ты уже женился. То, что у тебя ребёнок будет, это хорошо, неизвестно, созреет ли Лора до родов, а Федуловы от своих детей не отказываются.
– Лора твердо решила, что ЭКО делать больше не станет, а суррогатное материнство отрицает, она считает, что…
– Слышал я, что она считает, – раздражённо перебил сына Андрей Юрьевич, – от неё и слышал. Короче, семья у тебя есть, а про женитьбу на этой цветочнице забудь.
– Ты что, следишь за мной что ли? И про Конашов знаешь, и про цветочницу, – Кирилл поднялся и пошёл из комнаты, в дверях обернулся: – Как только Лора из своего ашрама приедет просветлённая, будем с ней разводиться.
На следующий день после того разговора Кир отправился в Конашов. С огромным букетом белых эустом и помолвочным кольцом, украшенным тремя бриллиантами, он пришел знакомиться с Кириной матерью, чтобы просить руки её дочери. Людмила Михайловна суетливо накрывала на стол, Кира, с сияющими от радости глазами, помогала матери: её мечта воплощалась в реальность – она будет всегда рядом с Кириллом. За окнами летали паутинки бабьего лета, солнце ласково заглядывало в комнату, и Кире казалось, что счастье навсегда воцарилось в её жизни.
Пока мать и дочь Зотовы в Конашове радовались красавцу жениху, в Москве мать и дочь Архангельские обсуждали неожиданную и очень неприятную новость. Вернее, Елена и Злата носили красивую фамилию Архангельские прежде, выйдя замуж, Елена Викторовна стала Федуловой, а дочь Злата – Сёминой, но утрата звучной фамилии была сполна компенсирована материальным достатком их супругов.
Андрей Юрьевич накануне вечером сообщил жене, что Кириллу пришла фантазия жениться на конашовской продавщице. Сообщение о новой женитьбе пасынка Елену не смутило, а вот информация о возможном ребёнке задела так, что на следующий день она поехала к дочери, чтобы обсудить возникшую проблему.
Пятнадцать лет назад Елена Архангельская на отдыхе в Испании познакомилась с Андреем Федуловым. Андрей Юрьевич недавно овдовел, а у Елены Викторовны незадолго перед поездкой завершился тяжёлый и долгий развод. Ни Андрей, ни Елена о создании новой семьи не помышляли, но неожиданно быстро сблизились, по возвращении в Москву начали жить вместе и очень скоро официально вступили в брак. У Федулова был сын-подросток, у Елены десятилетняя дочь, но если родители с первых минут знакомства почувствовали интерес, переросший затем в бурную страсть, то дети ничего кроме безразличия не ощутили. Подрастая, Кирилл и Злата так и не стали друзьями – холодность в отношениях порой переходила в открытую неприязнь, потом вновь возвращалось равнодушие. А вот с женой Кирилла Злата подружилась, и нежелание Лоры иметь детей вполне Злату устраивало. Её муж, Роман Сёмин, весьма успешно вписался в бизнес Федулова и занял там одно из руководящих мест. Отсутствие детей у Кирилла давало надежду, что со временем Андрей Петрович будет рассматривать семью падчерицы как возможных наследников, из этих соображений Злата и первенца назвала Андреем, в честь отчима. Лору приземлённые дела федуловского состояния не интересовали, Кирилл тоже не был погружен в дела отца, поэтому, по мнению Златы, Андрей Юрьевич должен был видеть в главных преемниках и наследниках именно семью Сёминых. Даже несколько раз на семейных торжествах, пока шутя, Злата заявляла, что хотела бы взять фамилию отчима, но в перспективе готовила серьёзный разговор, что она и её дети хотели бы достойно носить фамилию Федуловы. И вот Кирилл собирается вступать в новый брак, где появятся дети и, возможно, появятся серьёзные претензии на участие в управлении бизнесом.
– Кир отцу сказал, что, как только Лора вернётся, он сразу на развод подаст, – Елена возбуждённо пересказывала дочери свой разговор с мужем.
– Так ему отец и разрешит с дочкой Борисенко разводиться, – фыркнула Злата.
– Боюсь, что разрешит. Он же на наследнике дела Федуловых помешан. Я вот сразу не родила, а сейчас уже поздновато. А тут внук появится – Федулов-младшенький. Андрей сказал, что в случае чего заберёт ребенка себе и сам его воспитанием займётся, а ты знаешь, он это сможет, если захочет.
– Мам, но ведь понятно же, что на Роме моём всё держится.
– Знаешь, что я тебе скажу: звони своей подружке, чтобы домой не возвращалась, а в Индии сидела. Пусть дальше йогу изучает.
– Она не йогу изучает, и с ней связи нет, пока она в ашраме.
– Злата, плевать какой фигней она там занимается по советам имитаторов просветления, но надо, чтобы до весны не возвращалась. Связывайся с ней всеми возможными способами.
– Мам, а смысл в чём? Ну, приедет позже, когда ребёнок родится. Что это изменит?
– Может, ещё и не родится.
Вернувшись в Москву, Кирилл избегал разговоров с отцом о предстоящей женитьбе, зная к чему это может привести, но неожиданно получил поддержку от мачехи. Елена Викторовна прежде никогда делами Кирилла не интересовалась, но на этот раз не только горячо поддержала пасынка, но даже высказала желание познакомиться с матерью его будущего ребёнка. «Я уверена, Кир сейчас перебесится и Лорой разводиться не станет, – успокаивала Елена мужа, – но ты должен хотя бы видеть, от кого у тебя может родиться внук. Вполне возможно, там такой вариант, что никаких наследников не захочешь».
Но Елена ошиблась, вариант показался Федулову старшему вполне приемлемым. Молодая, здоровая, явно не дура, хотя цветами торгует. Именно такой вывод сделал Андрей Юрьевич после того, как Кирилл привез из Конашова Киру для знакомства с родственниками.
Кира, написала заявление на отпуск, но совсем уходить с работы, как предложил Кирилл, не стала – кто знает, как сложатся дела в Москве, может, придётся им с Киром в Конашов вернуться. Но едва перешагнув порог дома Федуловых, поняла, что попала в сказочный мир телесериалов. Она, словно Золушка, повстречала принца, и он привел её во дворец.
Девушка восхищенно смотрела на Елену Викторовну, такую элегантную, стильную, будто сошедшую с обложки глянцевого журнала. Мачеха Кирилла была обаятельна, ласково расспрашивала смущённую девушку об её планах, о семье.
– Кир, какую очаровательную девочку ты встретил! – громко нахваливала Елена Киру. – Я надеюсь, мы будем часто видеться.
Андрей Юрьевич тоже одобрительно рассматривал Киру: по первому впечатлению, девушка производила впечатление разумной, аккуратной, такая вполне сможет обеспечить нормальное развитие его будущего внука, ну, а если не сможет, то ребенка придётся у неё забрать. Мыслей о разводе сына с Лорой Андрей Юрьевич не допускал: зачем сыну рушить брак с дочерью Борисенко? Живут Кир и Лора практически параллельно, каждый своими делами занят, но на семейных праздниках и официальных мероприятиях появляются вместе, а ребёнок на стороне – с кем не бывает…
Кирилл счастливо улыбался, видя, какое впечатление произвела его любимая. А Кира в присутствии таких важных и умных, как ей показалось, людей сначала чувствовала себя неловко, но постепенно скованность прошла, и девушка радостно делилась впечатлениями от широких московских улиц, рассказывала о своей работе в «Цветочном острове».
– Зотовы – фамилия знакомая. Я с Пашкой Зотовым в одном классе учился. Не твой родственник, землячка? – благодушно расспрашивал Киру Андрей Юрьевич.
К ужину приехала Злата. Кира с нескрываемым восторгом разглядывала эту красавицу – сияющая кожа, шёлковые локоны, высокая грудь, тонкая талия. А Злата, в свою очередь, приветливо беседовала с девушкой сводного брата:
– Какая у тебя улыбка красивая! Улыбайся чаще, тебе очень идёт.
– Спасибо! – Кира зарделась от похвалы. – У Вас тоже очень красивая улыбка. Вы вся очень красивая.
– Перестань выкать. Я тебя ненамного старше, – Злата кокетливо улыбнулась. – Уверена, что мы подружимся.
Кира возвращалась из загородного дома Федуловых в безмятежно-счастливом настроении – семья Кира её приняла, ей были явно рады, её приглашали приезжать вновь.
От отца Кирилл повёз девушку в гостиницу: в его квартире Кира ночевать отказалась, она чувствовала себя неуютно – это была квартира чужой семьи. Хотя Кирилл объяснял, что вопрос о расставании с женой для него решён, просто не хочется обсуждать с Лорой это по телефону, и он ждёт возвращения супруги в Москву, но стоящие повсюду фотографии длинноногой блондинки, её обувь в шкафу, шляпа, висящая на вешалке в прихожей, настойчиво напоминали о хозяйке квартиры. Почему-то не вид из панорамного окна на кремлёвские башни и Москву-реку, не дорогая обстановка, а именно широкополая фетровая шляпа поразила Киру, когда она переступила порог фешенебельной квартиры. По ощущениям Киры, в прихожей на вешалке висел не головной убор, а символ изысканности и женской успешности. Как можно было целоваться в доме, где всё напоминало Кире о владелице шикарной шляпы?
