Текст книги "Три счастливых дня"

Автор книги: Анна Клири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Кэт мельком припомнила все необходимые рекомендации. Наложила на лицо компресс, потратив двадцать минут пассивности на то, чтобы вновь провести мысленную инвентаризацию своих жизненных установок. Однако вскоре ее рассуждения отклонились в сторону выбора подходящего наряда, который смог бы наиболее выгодно подчеркнуть ее духовное преображение.

Девушка закапала в глаза профилактические капли для ясности нового взгляда, припудрилась, покрыла губы мягким ворсом аппликатора блеска, решила, что тушь ей не повредит, натянула топ и юбку, простые и непритязательные. В ее представлениях, цельный человек не должен нуждаться в особых ухищрениях и спецэффектах.

Она посмотрела на себя в зеркало и почему-то преисполнилась такой жалости к этому нервному созданию, что с трудом удержалась от того, чтобы вновь не разрыдаться, но взяла себя в руки, приосанилась и отправилась на работу.

Мардж за соседним столом встретила ее недоуменным безмолвием.

Кэт показалось, что вечность минула с тех пор, как они расстались в пятницу вечером.

Сдержанно поздоровавшись с коллегами, девушка пристрастно оглядела их на предмет предрасположенности к козням.

Но к ее разочарованию, все было как всегда – размеренно, привычно, так, словно пережитое ею личное потрясение никак не задело прочее человечество.

День оказался долгим, нудным, безынтересным. Люди умирали с обычной регулярностью. Кэт добросовестно слагала свои некрологи и тратила свободное время на пустячную болтовню за кофе с сотрудниками. Вечером она отправилась к бабушке, которая предвкушала операцию. Возвращалась домой поздно, с замиранием сердца проверяла автоответчик. Так прошло три дня, в течение которых Томас Рассел так и не позвонил.

Плакать по этому поводу Кэт считала уже совершенной глупостью, поэтому просто приняла исход Тома из своей жизни, теперь уже наверняка окончательный, к сведению, с тем, чтобы продолжать жить без оглядки на то, что в теории вполне могло бы быть.

Однако на исходе третьего дня она искренне удивилась, подняв телефонную трубку и услышав его голос, который бесстрастно произнес:

– Если хочешь получить эксклюзивный материал по слиянию корпораций «Рассел» и «Уэст», я обеспечу тебя информацией, как и обещал… Будь завтра в одиннадцать в моем офисе. Не опаздывай. У меня только один час времени.

Кэт растерянно поблагодарила его и услышала в ответ короткие гудки.

Положив трубку, она всхлипнула, не то от радости, не то от горя.

Затем быстро собралась с мыслями и набрала телефонный номер Харри, который, выслушав ее, сдержанно поздравил с первым настоящим профессиональным успехом и велел связаться с Майком.

Договорившись с фотографом о предстоящей спецоперации, Кэт переворошила свой платяной шкаф и, выудив из него элегантную юбку песочного цвета и белую блузку из плотного шелка, привела вещи в порядок, сопрягая теперь именно с внешним видом свой успех или неудачу. Она понимала, что все это очень по-детски, но не умела еще иначе. Хотя сама не знала толком, чего ждет от предстоящей с Томасом встречи. Она просто испытывала острую потребность видеть его, говорить с ним и попытаться при возможности изменить в лучшую сторону его мнение о себе.

Следующим утром, в час, близящийся к назначенному времени, лифт со стеклянными стенами нес Кэт и Майка на встречу с нелюдимым Томасом Расселом, наследником небезызвестной корпорации «Рассел».

Славненькая сотрудница приемной на пятнадцатом этаже с радушной улыбкой проводила их к дверям большого кабинета, где их, по ее словам, через пару минут и примет мистер Рассел.

Когда она вышла из кабинета, Майк принялся добросовестно проверять свое фотооборудование, а Кэт просто молча нервничала, усевшись на самый край кожаного диванчика.

Через некоторое время появился Томас. Он хмуро кивнул Кэт и лишь затем, заметив фотографа, решительно подошел и протянул ему руку.

– Вы Майк? Очень приятно, – проговорил он.

– Вы ведь не станете возражать против пары фотографий? – кротко спросила Тома Кэт. – Харри настоял на этом, когда я рассказала ему о появившейся возможности.

Согласно кивнув, Томас пригласил их в свой кабинет. Когда оба репортера уселись, он занял свое начальническое место и, церемонно обратившись лично к Кэт, спросил:

– Как поживает бабушка?

– Благодарю, – тем же церемонным тоном отозвалась девушка, – живет в ожидании лучшего.

– Передавайте ей мои искренние пожелания скорейшего исцеления, – проговорил Том.

– Обязательно передам, – завершила обмен любезностями журналистка.

Вошла ассистентка Томаса, поставившая перед каждым по чашечке свежего кофе.

– Шикарный офис! – объявил Майк. – Вы входите в сотню богатейших людей мира? – простодушно осведомился он.

– Увы, пока нет, – покачал головой Том с располагающей улыбкой. – Итак, Кэт… Могу я звать вас Кэт? – в высшей степени бесстрастно осведомился он.

– Безусловно, мистер Рассел.

– Задавайте ваши вопросы, Кэт, – распорядился он, демонстративно посмотрев на часы.

Девушка отставила свою чашку и положила на колени раскрытый блокнот, затем нажала кнопочку диктофона на маленьком столике возле себя, вся как-то вмиг подобралась, посерьезнела, откашлялась и спросила:

– Но полученное от отца наследство наверняка ввело вас в число богатейших людей Австралии?

– Отнюдь. Свое состояние Маркус Рассел завещал многочисленным благотворительным фондам. Как вы верно отметили в опубликованном в «Сидней Клэрион» некрологе, отец был щедрым благотворителем, и делал это отнюдь не для выправления подпорченного реноме, но по зову сердца. У моего отца было дефицитное в наше время качество – совесть. Многие упрекали его в вольном поведении, в любви к роскоши и наслаждениям, но Маркус Рассел, если даже и поступал время от времени вразрез с общепринятой моралью, однако никогда не допускал безнравственности. У моего отца был собственный кодекс чести, которого он строго придерживался.

– Примите соболезнование от имени всех читателей «Сидней Клэрион»… Значит, вы сейчас располагаете только собственным капиталом? А как же наследование семейного бизнеса?

– Я владею контрольным пакетом акций и планирую укрепить свои управленческие позиции вследствие слияния «Рассел» и «Уэст».

– Вы намерены продавать недвижимую собственность, чтобы провести это слияние?

– Так, стоп, милая леди! – резко пресек Томас Рассел. – Майк, оставьте нас на минуточку, – попросил он.

Майк округлил глаза, но без лишних слов вышел.

– Ты используешь частную информацию, Кэт. Если ты думаешь, что я возил тебя по семейным домам для того, чтобы ты писала об этом в газете, то ошибаешься. Это вопрос доверия, – строго проговорил магнат.

– Неужели? Я-то была уверена, что вся наша мимолетная связь – это вопрос взаимных выгод, – воинственно отпарировала журналистка.

– Отвечая на ваш вопрос, мисс Саммерфилд, – вновь перейдя на официальный тон, произнес Том, оставив ее агрессивную ремарку без ответа, – могу сказать, что реструктуризация корпорации повлечет за собой сокращение штатов. Я понимаю, что эту меру не назовешь популярной, но тем не менее в сложившейся ситуации это единственный экономически целесообразный путь. Только так я смогу обеспечить жизнестойкость семейного бизнеса.

– Насколько крупным предполагается сокращение? – спросила Кэт, вернувшись к исполнению своих журналистских обязанностей.

– Вместо восьми подразделений в корпорации останутся только два, которые войдут в медиа-холдинг «Рассел-Уэст».

– Какие направления деятельности вы сохраняете?

– Наиболее популярные таблоиды, глянцевые журналы и информационные издания национальных масштабов, ранга «Сидней Клэрион»… И это все, что я готов сказать на сегодняшний день, мисс Саммерфилд… Пригласите вашего коллегу. Пусть сделает пару фотографий.

– Хорошо. Насколько я понимаю, теперь мы в расчете? – спросила Кэт, не спеша приглашать в кабинет Майка.

– А ты думаешь, у нас были счеты? – спросил ее Томас. – Вполне допускаю, что ты сердишься на меня и твоя душа взывает об отмщении, – насмешливо проговорил он.

– Разве у меня есть основания сердиться на тебя? – передернула плечами девушка.

– Я наговорил лишнее в воскресенье, признаю это и еще раз прошу меня простить. Хотел бы загладить свою вину, если мне представится такой повод.

– Это зависит от того, какое именно из своих высказываний ты считаешь ошибкой, – вспыхнув, отозвалась она.

– О! Мы далеко не в расчете! – шутливо заметил он, намекая на ее непримиримый тон.

– В любом случае не стоит извинений. Это была целиком моя оплошность – подумать, будто наша связь – это нечто большее, чем деловое соглашение, – решила замять разгорающееся препирательство Кэт.

– Это не была оплошность. Я пытался тебе это сказать, но ты со своими детскими укорами меня просто не слышала, – серьезным тоном проговорил Томас. – У нас было два пути для общения. Ты же предпочла не знаться со мной вовсе.

– Что ты имеешь в виду? – смущенная его упреком, тихо задала вопрос Кэт.

– Мне нравилось быть с тобой. Я рассчитывал узнать тебя лучше. Думал, что и ты в этом заинтересована. Как видно, ошибся… Допускаю, что в ваших девичьих представлениях все несколько иначе, но я не считаю возможным принимать радикальные решения, прежде чем хорошо узнаю человека. Но если ты подозреваешь меня в том, что я просто хотел с тобой поразвлечься, это не так, Кэт, – серьезно заверил ее Том. – Такое времяпрепровождение не входит в круг моих увлечений.

– Прости. Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга, – кротко отозвалась девушка.

– И мне жаль, – проговорил он, провожая журналистку до двери.

Они удрученно распрощались. Майк сделал несколько снимков сурового лица газетного магната, после чего оба в подавленном настроении отправились в редакцию, где подготовили материал к печати.

В «Осенней листве» Кэт ждала еще одна новость, которая повергла девушку в отчаяние. Бабушку известили о том, что ее операции откладывается по меньшей мере на три месяца в связи с тем, что штат бюджетной клиники вновь подвергли сокращению.

Кэт была в шоке, но бабушка призвала ее отнестись к этой новости по-философски, ведь никто не знает, чем чревато хирургическое вмешательство для столь пожилой пациентки.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Гул голосов, волнение, тревога, суета…

Никогда еще Кэт не просыпалась от такого гомона на своей лестничной клетке. Она оторвала голову от подушки и совсем не удивилась, обнаружив, что подушка опять мокрая. Такое теперь случалось постоянно. Кэт была уникальным существом, которое, рыдая, переживало свои беды во сне.

Девушка тряхнула головой и прислушалась.

До нее отчетливо доносились мужские голоса, можно было даже различить отдельные слова, но не более того. А затем все звуки перекрыл один-единственный знакомый баритон. Не было сомнений, кому именно он принадлежит. Тотчас раздался стук в дверь, настойчивый и чрезвычайно громкий. Протянув руку, Кэт включила лампу на прикроватной тумбочке и поднесла к заспанным глазам будильник.

Было начало девятого.

– Кэт! – раздался из-за двери голос Томаса Рассела. Затем он постучал вновь и выкрикнул: – Открой немедленно!

Кэт поднялась с постели и, бросив взгляд на свое отражение в зеркале туалетного столика, ужаснулась своему всклокоченному отражению.

– Н-не могу, – крикнула она в ответ, поспешно расчесывая спутавшиеся за ночь волосы.

– Открывай, я тебе говорю! – гаркнул на нее мужчина из-за двери.

– В такой ранний час?!

– Подходящий час. Не спорь из-за пустяков, – отозвался он.

Кэт медлила, но, услышав характерный хруст дерева, вздрогнула и прыгнула от страха обратно под одеяло.

– Я вхожу, – предупредил ее Томас, и она поняла, что дверь ее квартиры распахнулась.

Том решительно прошагал по коридору и остановился на пороге спальни.

Девушка смотрела на него испуганными красными глазами, натянув до подбородка одеяло.

– Как ты? – спросил он.

Кэт лишь недоуменно пожала плечами.

– А как твоя бабушка?

– Моя бабушка? – удивилась Кэт.

– Да. Как она?

– Что ты хочешь знать? – непонимающе переспросила она.

– Я хочу знать, как себя чувствует твоя бабушка? – терпеливо разъяснил он.

– И ты для этого ранним утром взломал дверь моей квартиры?

– Это важно, Кэт. Я вынужден был. Ты не отвечала на телефонные звонки. Надеюсь, на мой вопрос ты ответить в состоянии.

– Бабушка все так же… по-прежнему…

– Знаешь, я тут подумал… Я и раньше собирался тебе это предложить, но мы все отклонялись в наших препирательствах не в ту сторону, пока однажды все не вышло из-под контроля… В общем, я хочу, чтобы она жила с нами.

– То есть?

– Ну, это нормально… Она ведь твоя бабушка.

– Прости, Том… верно, спросонья, я просто не в состоянии сообразить, о чем ты говоришь, – промямлила Кэт.

– Я говорю о том, что мы будем жить вместе, а твоя бабушка – с нами. Тогда тебе не придется разрываться. По-моему, оптимальное решение нашей проблемы.

– Ее операцию вновь отложили, – не смогла удержаться от того, чтобы не пожаловаться, Кэт, и глаза ее вновь увлажнились.

– Забудь об этой очереди. Теперь я обо всем позабочусь. Ей сделают операцию так скоро, как только она будет к этому готова, – пообещал Том.

– Правда?

– Чистая.

– Я, наверное, ужасно выгляжу, – пробормотала она, прикрыв лицо ладонями.

– Ты восхитительно выглядишь для человека, который прорыдал всю ночь, – пошутил Том и крепко обнял ее.

– Я была к тебе чудовищно несправедлива, Томас. Мне так стыдно! – воскликнула девушка.

– Шшш… – прошептал он и погладил ее по голове, словно маленькую девочку. – Все забыто. Мы оба напортачили. Я старше, мне следовало быть мудрее. Но когда влюбляешься, становишься идиотом.

– Я думала, что разочаровала тебя, – пролепетала Кэт.

– Да. Первой влюбленности как не бывало, – ответил Томас. – Но зато, расставшись с тобой, я понял, насколько ты мне необходима, понял, что люблю тебя.

– В самом деле?

– В самом деле, – с улыбкой подтвердил он.

– Я тоже очень сильно люблю тебя, Томас, – призналась Кэт, прижимаясь к его груди мокрым лицом.

– Я был в этом уверен… А теперь успокойся, любимая. Все у нас с тобой будет хорошо.