355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Клири » Три счастливых дня » Текст книги (страница 6)
Три счастливых дня
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 17:34

Текст книги "Три счастливых дня"


Автор книги: Анна Клири



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Солнечный свет сочился сквозь портьеры. Когда Кэт проснулась, незнакомые звуки заставили ее насторожиться. Она огляделась и в первый миг удивилась, обнаружив себя в чужой комнате. Но это удивление длилось недолго и сменилось счастьем от осознания того, что она в спальне Томаса, в его постели. Однако под шелковым покрывалом она была одна.

Часы показывали десять. Это заставило ее моментально мобилизоваться.

Новый день начинался с чудовищного преступления. Она проспала.

Кэт вскочила и машинально схватилась за голову, понуждая себя осмыслить ситуацию. Но мгновение спустя она вновь присела на край постели, понимая, что опоздание уже случилось и если хорошо подумать, то с кем не бывает. Кэт заставила себя успокоиться, тем более что за последние сутки с ней произошло много приятного. И лишь затем она осознала, что настала суббота и можно никуда не спешить.

Девушка без суеты отправилась в душ, где под расслабляющим потоком теплой воды смогла предаться воспоминаниям о прошедшей ночи.

Разительней всего ей вспоминалась нежность сильных рук Томаса. Она вообще не подозревала, что мужчина может быть столь ласков.

Обернувшись банным полотенцем, она отправилась искать Тома и нашла его за легким завтраком с апельсиновым соком и кофе. Он не услышал поступи ее босых ног, шумно листая утреннюю газету. Это была «Сидней Клэрион».

Кэт обняла его со спины и поцеловала в щеку.

– А, проснулась? Привет! Ну как ты?! – оторвавшись от чтения, спросил он.

– Спасибо, замечательно. По правде сказать, никогда не чувствовала себя так чудесно, – призналась Кэт. – А ты давно встал? Выспался?

Томас неопределенно покачал головой в ответ.

– Будем считать, что выспался, – проговорил он и посмотрел на девушку, лицо которой сияло счастьем.

Кэт ласково поцеловала его в лоб и села за стол.

Она с аппетитом приступила к завтраку, но, посмотрев на Тома в очередной раз, вынуждена была отвлечься, Томас сидел хмурый и определенно имел, что ей сказать.

Кэт отстранила от себя тарелку, давая понять, что приготовилась выслушать, что бы это ни было.

Том начал не сразу, лицо его с каждой минутой становилось все более пасмурным.

– У тебя голова болит? – осторожно спросила она.

– Кэт, – наконец сказал он, – прости меня.

– За что? – осведомилась Кэт, подозревая худшее.

– За эту ночь…

– А что этой ночью было не так?

– Начнем с того, что я был пьян. Ты же знаешь… В общем, я хочу попросить тебя, чтобы ты не придавала слишком большого значения тому, что между нами было.

– То есть, будучи твоей любовницей, я не должна рассчитывать на многое. Понимаю… – сухо проговорила Кэт, вернувшись к завтраку. – Ты читаешь «Клэрион»? – поспешила она сменить тему.

Том передал газету Кэт.

Она сразу узнала ту фотографию из сделанных Майком, на которой было запечатлено, как Томас, обнимая ее за плечи, выходит из кафедрального собора. А внизу значилась подпись редактора: Наследник идет по стопам родителя.

Вероятно, подразумевалось, что молодой Рассел, подобно своему отцу, станет заводить романы с каждой расположенной к нему девушкой.

Кэт просмотрела статью, в конце которой стояло ее имя, и вернула газету Тому.

– Тебе не понравилась заметка? – спросила она.

– Как раз наоборот. У тебя недурной слог. Однажды тебе дадут развернуться, отступив от этой похоронной тематики.

– Я тоже очень на это надеюсь, – сдержанно отозвалась молодая журналистка. – Равно как и на то, что проведенная у тебя ночь и эта фотография убедят твоего оппонента мистера Девлина в том, в чем ты намеревался его убедить, – деловито проговорила она и, промокнув рот льняной салфеткой, поднялась из-за стола.

– Куда ты?

– У меня дела.

– Как насчет вечера? – спросил Томас.

– А что насчет вечера? Разве цель твоей авантюры не достигнута? – холодно бросила Кэт.

– Я вовсе не считаю цель достигнутой, – буркнул он.

– Ну, если Малколма Девлина не убедит то, что уже было сделано, я бессильна помочь чем-либо еще, – рассудила она.

– Забудь про Девлина, – пробормотал Том. – Кэт, я хотел пригласить тебя на концерт, который будет этим вечером… А завтра мы могли бы отправиться на отцовскую ферму. Уверен, тебе там понравится.

– Отличный план, и огромное тебе спасибо за предложение. Однако увы. Я должна вернуться домой и переодеться, вернуться к работе, вернуться к бабушке – в общем, я должна вернуться к своей привычной жизни, в противном случае как бы не пришлось каяться.

– Кэт, понимаю, я обидел тебя своими оговорками.

– Вовсе нет. Я благодарна тебе за честность, – отчеканила она.

– Я настаиваю на том, чтобы ты приняла мое приглашение на концерт. Обещаю, что этим вечером все пройдет гладко, – с чувством проговорил Том.

– Хорошо, – поддалась Кэт. – Но прежде мне нужно будет навестить мою бабушку, – поставила свое условие она.

Том согласно кивнул.

Кэт пошла одеваться, но Том преградил ей дорогу.

– Я спешу, – сказала она.

– И в спешке забыла что-то важное, – отозвался он.

– Что же?

Том принялся расстегивать рубашку, оттесняя Кэт к стене.

– Нет, Том, – испуганно проговорила она, видя их обоих отраженными в зеркале напротив. – Ты говорил, ночью это стало возможным из-за твоего опьянения.

– Теперь я трезв и готов сосредоточиться на своей любовнице, – пояснил он.

«Феррари» Томаса Рассела стремительно несло их по шассе к загородному четырехэтажному особняку Маркуса Рассела «Дабл-Бэй».

Когда они ступили на крыльцо, их радушно встретила экономка, посетовав на то, что Том бывает в стенах отцовского дома не часто.

Осмотревшись, Кэт пришла к выводу, что никогда не была в более роскошной обстановке. В высшей степени консервативный интерьер дома поражал изысканностью.

Она поделилась своими мыслями со спутником.

– Я хотел, чтобы ты побывала здесь, прежде чем дом сменит хозяина, – объявил Том.

– Ты собираешься продать отцовский дом?! – воскликнула Кэт.

– Да… Но сначала хочу решить, что из вещей нужно оставить.

– А стоит ли так бередить свои раны? – обеспокоенно спросила она.

– Это только вещи, милая, – тихо отозвался он.

– Как знаешь… Завидую твоему хладнокровию. Мне кажется, это не только вещи, но овеществленная память.

– Вот и проверю себя на стойкость, – азартно ответил Томас. – Пойдем, я покажу тебе бальную залу.

– Вы давали здесь балы? – изумилась спутница.

– Несколько раз, когда мама была жива. А после ее смерти отец потерял интерес к таким масштабным мероприятиям. Тем более что и для организации подобных событий требовался больший ум и такт, чем был в распоряжении у его последующих жен, – едко сообщил наследник.

– Моя бабушка продала свой коттедж для того, чтобы оплатить мое обучение в колледже, – доверительно сообщила Кэт.

Вечером они снова летели по шоссе по направлению к океану.

Томас Рассел припарковал «феррари» возле виллы, которая, в противоположность отцовскому особняку, была воздвигнута в соответствии с современными архитектурными веяниями, что по силе воздействия равняло ее с эффектом, производимым помпезным четырехэтажным зданием.

– Этот дом я выстроил для себя, – ответил Томас на вопросительный взгляд своей спутницы.

– И почему же ты не живешь здесь?

– Я строил его для нас с женой, – коротко пояснил он. – Но она так ни разу и не побывала здесь.

– Очень жаль, Том. Уверена, ей бы тут понравилось.

– Я тоже так думал, Кэт. Однако я ошибался, и, как оказалось, не в этом одном.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась девушка, расслышав нотки злости в его словах.

– Я думал, что знаю свою жену, и всегда верил, что моей любви ей хватает. Считал, она довольна своей судьбой, своим выбором, в конце концов, мы ведь вместе строили планы на будущее.

– Но нет ее вины в том, что это не стало возможным, – осторожно заметила Кэт, когда Томас умолк.

– Я ставлю ей в упрек отнюдь не смерть, – сказал Том. – Уже после ее похорон я узнал, что Сандра не была верна мне. Более того, из письма ее любовника, на которое я случайно наткнулся, я понял, что планы Сандры с ним куда как определеннее, чем наши общие.

– Кто он был? – спросила Кэт.

– Я не стал выяснять. К чему это? Если он ее действительно любил, в чем я не сомневаюсь, то страдал не меньше, а возможно, и более моего.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась девушка. – Но в отличие от тебя он не чувствовал себя обманутым.

– Мы не можем знать этого наверняка, – грустно улыбнувшись, отпарировал он. – А теперь не поговорить ли нам о тебе?

– Смотря, о чем бы ты хотел знать?

– Начнем с твоих отношений со Стивом. Почему вы расстались?

– Просто ошибкой было сойтись, – нехотя ответила Кэт.

– А поточнее? – настаивал Томас.

– Что это, испанская инквизиция?

– Просто я хочу знать о тебе все! – решительно объявил он.

– Ты узнаешь обо мне больше, если поцелуешь вместо расспросов.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Бабушка испытала двойственное чувство, увидев фотографию, приобщенную к статье внучки. С одной стороны, гордость, с другой – беспокойство.

Она без всяких признаний со стороны Кэт поняла, что девушка влюблена, и так сильно, как никогда еще не была. Томас Рассел – предмет ее обожания, – бесспорно, привлекательный мужчина, тем не менее он не вызывал у пожилой женщины доверия, будучи сыном своего отца, которого та знала не понаслышке.

Она встретила внучку с озабоченным видом. Развернутая на известной странице газета являлась исчерпывающим объяснением бабушкиной мины.

И все же Кэт, заметившая это, сияла.

Бабушка надеялась побольше узнать от внучки об ее отношениях с молодым Расселом, но она и прежде никогда не задавала Кэт прямых вопросов, стараясь выстраивать разговор таким образом, чтобы вызвать у той желание поделиться сокровенным. Она стремилась в первую очередь создать у Кэт ощущение доверительности, уверенности, что ее постараются понять и не осудят, если даже и не выразят безоговорочного одобрения.

Для пожилой дамы Кэт был все той же ранимой маленькой девочкой, которая рано осиротела и балансировала на грани жизни и небытия, когда через четыре года, прошедших со дня гибели родителей, потеряла вкус к жизни. Она никогда не забывала, как тяжело было возвращать внучку к активности, пробуждать интерес и желание действовать. Бабушка дорожила сложившимися у них доверительными отношениями и знала, что беспокойство за судьбу внучки держит ее на этом свете, заставляют ее больное сердце размеренно стучать, невзирая на старость и болезни. И за это она в душе благодарила свою белокурую малышку, которую с самого рождения отождествляла с ангелом.

С приходом внучки бабушка стала шутливо щебетать о своем. Она рассказывала Кэт о малейших подробностях своего старческого состояния, которые свели бы с ума любого слушателя, но только не Кэт. Та только слушала, кивала и улыбалась. А бабушка неутомимо и с иронией расписывала ей все нюансы своего недомогания. Она видела, что Кэт не готова еще изъяснить словами то новое, что так преобразило ее внешне.

Мудрая женщина чувствовала, что Кэт необходимо разобраться в этом самой. Она понимала, что теперь каждое событие ее жизни делает внучку взрослее, лепит из нежной девушки зрелую женщину. Бабушка лишь молилась, чтобы для ее малышки пресеклась череда потерь и разочарований. Она не переставала думать о том, что может умереть еще до того, как наступит ее час быть прооперированной.

И Кэт чувствовала, что эта печальная мысль неотступно сопутствует их кажущемуся непринужденным общению. Она ничем не могла утешить обожаемую бабушку. Они, как всегда, тепло распрощались, но Кэт покинула «Осеннюю листву» с тяжелым сердцем.

Позже вечером, насладившись вместе с Кэт струнной музыкой, звучавшей в камерном зале, Томас повез ее в популярный на побережье итальянский ресторан. Проголодавшиеся за день, они буквально проглотили свой ужин и поехали домой. К Тому домой.

Томас включил тихую музыку и аккуратно наполнил два бокала вином ровно настолько, чтобы, разбудив желание, не замутить сознание. Кэт без опаски приняла вино из его рук.

Они отправились в спальню сравнительно рано, а забылись сном лишь ближе к рассвету. Однако Том, несмотря на изнуряющую ночь, запланировал ранний подъем, собираясь воскресным утром вести свою девушку на ферму. И Кэт, засыпая, с ужасом представила, как же усложнилась ее жизнь после встречи с Томасом.

Теперь она будет вынуждена лететь по утрам на работу, затем к бабушке, чтобы после отправиться не в привычный домашний покой, а к своему мужчине, который будет любить ее всю ночь до изнеможения. И это пугало Кэт. Пугало, как пугало все новое, требующее немалых моральных сил.

Так же ее страшили и возможные осложнения в отношениях с коллегами. Прежде в общении с ними она скрытностью не отличалась, в первую очередь потому, что и скрывать было нечего. Теперь же, наоборот, излишняя откровенность грозила сложностями, в то время как замкнутость совершенно не была в ее характере и могла восстановить привыкших к чистосердечности Кэт коллег против нее.

– Возможно, мы слишком торопимся, Том? – осторожно спросила Кэт. – Не стоит ли нам встречаться чуть реже?

– Я надоел тебе? – нарочито шутливо отозвался он.

– Боюсь, что ты перегоришь ко мне, – взволнованно призналась она.

– Никогда, милая. Я ненасытен, – так же шутливо заверил ее любовник.

Следовало ли эти слова воспринимать всерьез? Ей бы хотелось, но она не могла.

Это был день веселья, шуток, еды на свежем воздухе, быстрой езды в открытой машине.

– Ты куда? – спросил ее Том, когда воскресным вечером по возвращении в Сидней Кэт собралась уходить.

– К бабушке.

– Но ты была у нее не далее как вчера. Позвони и скажи, что не можешь.

– Я бываю у нее каждый вечер, и сегодняшний не должен стать исключением, – сухо отозвалась Кэт, давая понять, что торговаться не намерена. – Такова моя обязанность, – решительно добавила она.

– В таком случае не будем тянуть время. Идем. Я подвезу тебя, – вызвался Том. – Пора бы тебе нас познакомить, – сообщил он, к ее великому изумлению, на исходе третьего дня их знакомства.

Такого желания Кэт не встречала ни у одного своего поклонника.

Хоть и выразил он его, как всегда, шутливо, но действия говорят больше слов – желание его было совершенно серьезным.

Томас обнял Кэт и, поцеловав в макушку, проговорил:

– Ты знаешь, что твои волосы пахнут мандаринами?

– Теперь знаю, – тихо отозвалась она и подняла к нему кроткий взгляд зеленых глаз.

– Надеюсь, однажды мы останемся на ферме на ночь. Я разведу камин и буду любить тебя в его свете. Ты станешь кутаться в лоскутное одеяло, а я согрею тебя своими поцелуями, – мечтательно произнес Том. – Ты уснешь на старинной постели с пологом. А на рассвете нас разбудят птицы. И мы будем любить друг друга вновь и вновь.

Кэт все смотрела и смотрела на него зачарованно и хотела верить, что именно так однажды и будет, как он говорит.

– Ты рассчитывал провести этот вечер иначе, – тихо проговорила она по дороге.

– Да, в мои планы не входило посещение дома для престарелых, – шутливо отозвался Том, не отрывая взгляда от дороги.

– Прости… Должно быть, ты очень разочарован, – предположила девушка. – Ты сердишься на меня? – осторожно спросила она.

– Сержусь? Я? Да ты что, милая! И не разочарован я вовсе, – поспешно заверил он ее, посмотрев на спутницу ободряюще.

Она не могла поверить, что он искренен в своем желании оказывать ей поддержку во всем.

– Я могла бы доехать и на такси, Том.

– Что за глупости! Зачем тебе это? Ты не хочешь знакомить меня со своей бабушкой? – весело предположил он. – Признайся, Кэт, ты стыдишься меня?

– Наоборот, Томас. Но это как-то неожиданно… Возможно, несколько поспешно…

– Как и все в наших с тобой отношениях, – подытоживающе заметил он.

– Да, пожалуй, ты прав, – усмехнувшись, согласилась Кэт и поцеловала спутника в щеку.

В своем нетерпении видеть бабушку Кэт поспешно пересекла холл и свернула в узкое и мрачное пространство коридора. На мгновение она даже забыла, что впервые идет в ее палату не одна, что Томас Рассел молча следует за ней.

Кэт удивилась, застав бабушку не только бодрой, но и сидящей за столом за решением кроссворда. Бабушка тотчас поделилась с внучкой радостной вестью, что ее очередь на операцию вот-вот подойдет. И прооперируют ее не позднее следующего месяца, на что она и уповает. В своем воодушевлении она даже не сразу заметила, что Кэт пришла к ней не одна. Да и Кэт забыла о своем спутнике от счастья, обнимая и целуя обожаемую бабушку.

Старая леди посмотрела на Томаса поверх ее плеча и приветственно кивнула ему. Он также кивнул в ответ.

Тогда Кэт спохватилась, укорив себя за то, что не представила бабушке Тома. Подойдя к нему, она потянула его за лацкан пиджака к выходу. Он не стал спорить и вышел из палаты.

– Прости, Том… – смущенно пробормотала Кэт. – Ты не мог бы подождать меня в машине?

– Но зачем?

– Это как-то неловко. Понимаешь? Мне следовало ее сначала предупредить, как-то подготовить к твоему приходу… – сконфуженно пробормотала девушка.

– Что ж тут неловкого, милая? Она уже видела, что я здесь.

– Ты не понимаешь, Том… Я ведь прихожу сюда не просто так. Уход за больным человеком – дело интимное.

– Ах, вот оно в чем дело, – хмуро проговорил Томас. – Но ты могла бы не выставлять меня таким образом, а сначала представить нас друг другу, – упрекнул он.

– В этом нет необходимости. Бабушка знает, кто ты. Пойми, Том, ее здоровье так хрупко… И я не хотела бы ее без надобности тревожить. У меня есть основания считать, что бабушка не одобрит этого.

– Чего этого? Того, что ты со мной?

– Том!

– Я подожду тебя в машине, – бросил на ходу он, резко развернувшись.

– Том, прости, – она догнала его и ухватила за руку. – Я не за себя волнуюсь. Ее сердце слабо настолько, что любые сильные эмоции способны ей навредить, радость ли, печаль ли – не имеет значения. Все, что ей сейчас необходимо, – это срочная операция. Бабушка все время пеклась обо мне. Она стольким ради меня пожертвовала. И я не имею права подвергать опасности ее состояние.

– Или ты боишься, что я узнаю о тебе больше, чем сама ты хотела бы дать мне знать? – обиженно предположил Томас.

– Ты подозреваешь меня в чем-то?

– Время от времени я подозреваю всех, в особенности если человек ведет себя странно, – процедил он.

– Я никогда тебе не лгала.

– Но и правду из тебя не вытянешь, – упрекнул ее Том.

– Да просто не о чем рассказывать. Не та у меня жизнь, чтобы болтать о ней без умолку.

– А по-моему, ты просто не готова пустить другого человека в свою жизнь. Ты просто еще не созрела для серьезных отношений. Для тебя это все еще авантюра, любовная интрига, за которой следят твои коллеги репортеры. Поэтому ты и не хочешь держать в курсе свою бабушку, – обвинительно проговорил Томас. – Опасаешься, что она воспримет это всерьез в отличие от тебя, которая просто развлекается с первым подвернувшимся парнем.

– Вот, значит, как ты обо мне думаешь, – обиженно пробормотала Кэт, на глаза которой навернулись слезы. – Это из-за того, что я блондинка? – всхлипнула она. – Считаешь меня ветреницей? Думаешь, я сплю с любым, кто обратит на меня внимание?

– Не говори так, Кэт, – прошептал Том, опасаясь, что на шум в коридоре отреагируют медсестры, сиделки или даже охрана. – Неуместный разговор мы затеяли. Не плачь. Возьми себя в руки. После поговорим.

– Нет уж, давай все выясним прямо сейчас! – заупрямилась Кэт. – Считаешь меня безмозглой репортершей, которую волнуют только скандальные сенсации? Думаешь, я с тобой только ради того, чтобы выведать все твои секреты?

– Насколько мне известно, ты прославилась лишь писанием некрологов, – едко заметил Том.

– По-твоему, я бездарность, – совершенно расклеившись, всхлипнула девушка.

– Я никогда этого не говорил, – процедил Рассел, сжав ее плечи. – Наоборот, я считаю тебя многообещающей журналисткой.

– Но ты также считаешь меня расчетливой и коварной. И опасаешься, что я могу злоупотребить твоим ко мне отношением.

– Не понимаю, что тебя заставляет так думать? – озадаченно проговорил Том. – Кэт, я постоянно даю понять, как много для меня значит наше общение.

– Ты говоришь общение, а подразумеваешь секс.

– Это только начало. Ты сама хотела двигаться постепенно, – напомнил ей Том. – Что я должен сделать, чтобы ты успокоилась?

– Оставь меня, – тихо попросила Кэт. – Просто оставь меня, о большем я не прошу.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Томас ее не любит. Он вновь резко развернулся и ушел, не оборачиваясь, легко удовлетворив ее истерическую просьбу. Ощущение потери наполняло Кэт по мере того, как затихали его шаги в конце коридора.

Вне всякого сомнения, бабушка узнала его и удивилась, когда внучка вернулась в палату, утирая слезы.

Бабушка избегала задавать вопросы, видя смятение Кэт. Она лишь невзначай заметила:

– Интересный молодой человек.

На это Кэт только кивнула.

– Вызывает доверие… Во всяком случае, так кажется на первый взгляд, – осторожно оговорилась пожилая леди, украдкой наблюдая за внучкой.

Кэт полностью проигнорировала бабушкино высказывание, помогая той совершить ежевечернюю гигиеническую процедуру.

– Очень похож на своего отца. Маркус Рассел был весьма эффектным мужчиной. Помню, девицы чего только не предпринимали, чтобы попасться ему на глаза в надежде, что он их заметит. И он многих замечал, скажу я тебе. Любвеобильный был мужчина… Этот же не производит впечатления волокиты… Хотя голос в точности как у отца, – засыпала мрачную Кэт своими рассуждениями старая леди, стараясь придать своему голосу беспечности.

Кэт хранила стоическое молчание, концентрируясь на выполняемых манипуляциях. А при первой же возможности перевела разговор в тематическое русло предстоящей хирургической операции, с радостью обнаружив, что бабушка действительно сопрягает с ней большие надежды, хотя и риск такого вмешательства сознает всецело.

Слушая рассуждения своей старушки, Кэт старательно гнала от себя прочь все мысли о Томасе, которые одолевали ее неотступно. Она понимала, что ее радужный мыльный пузырь лопнул. Она сама стала виной тому, что это произошло так скоро, но и уповать на продолжение сказки не было оснований.

Возможно, Томас прав, и она просто не созрела для таких отношений. Либо же Томасу нужна другая женщина, женщина, которую не будут разрывать обязательства.

И все же Кэт поступила глупо. Она чувствовала в своем сердце любовь к этому мужчине, но не позволила своей любви расцвести, спровоцировав этот безобразный разрыв с миллионом взаимных обвинений. Она отпустила его с ложным о себе мнением. И теперь не могла вообразить, как посмотрит в глаза Тому, если им представится случай еще раз встретиться.

Она не допускала для себя возможности вернуться к нему после этого разговора. Попрощавшись с бабушкой и пожелав ей спокойной ночи, она отправилась в свою квартирку.

В тот вечер Томас Рассел звонил Кэт несколько раз. Но девушка перевела телефон на тихий режим и постаралась не думать о случившемся.

Поздно вечером Том стал названивать вновь. Кэт испытала сильнейшее искушение ответить на столь настойчивые звонки, но, решив, что он движим лишь плотским желанием, привычкой к близости с женщиной в такой час, сдержалась.

Она и допустить не могла, что Том влюблен. Это казалось ей совсем уж невероятным. Конечно, его многое влекло к ней, думала Кэт. В первую очередь ее умение слушать и сопереживать, рассуждала она, испытывая потребность рационально объяснить себе такую его настойчивость. Оба они знали в своей жизни тяжелые потери, и сходность пережитого их сближает. И то, что она оказалась уступчивой, тоже представляет собой немаловажный аргумент.

Девушка до сих пор отказывалась внятно объяснить себе другое обстоятельство. А именно: как могло случиться, что она позволила так далеко зайти своим с ним отношениям в первый же день их знакомства и почему он сам способствовал этому? Для чего он возил ее по всем своим домам? Не ради же хвастовства, в самом деле?

Кэт нуждалась в объяснениях и поэтому ответила на поздний звонок.

Том елейным голосом стал звать ее обратно. Просил прощения за свою подозрительность и невоздержанность. Обещал, что больше это не повторится. Но Кэт оборвала его, сказав:

– Не пытайся убедить меня дипломатичными речами, Том. Согласись, мы переступили грань отстраненной вежливости. Теперь пути назад быть не может.

– Звучит трагически, – грустно пошутил он. – Но я тоже не заинтересован в пути назад. Меня больше привлекает то, что у нас с тобой впереди.

– Том, я бы хотела, чтобы все это оказалось правдой. Но очень боюсь верить словам. То, что я тебе наговорила в больничном коридоре, было продиктовано моими страхами. Однако было бы неправильно вовсе не принимать их в расчет. Рано или поздно они все равно вырвались бы наружу. Что и случилось сегодня. Сознаю, что я глупая, трусливая и незрелая. И возможно, к лучшему, что мы вовремя все прояснили, чтобы не морочить больше друг другу голову… Нам лучше расстаться, Том, – горестно подытожила Кэт.

– Не слишком ли легко ты сдаешься, милая? Не ожидал, что тебя обескуражит такая маленькая сложность на пути к цели. Кэт, детка, я тоже готов принять все твои упреки с той лишь маленькой поправкой, что это была лишь мизерная часть моего к тебе отношения, и те ошибочные умозаключения, которые я сделал в первый день нашего знакомства, должны были развиться в настоящее узнавание. Но этого не случится, если мы расстанемся. И, уверен, тебе тоже не помешало бы узнать меня лучше… Другое дело, если ты стыдишься меня… Во всяком случае, так мне показалось.

– Нет, Том, нет! – воскликнула Кэт в трубку. – Я не стыжусь тебя. Мне очень жаль, что ты мог так подумать… Я просто не могу представить, как нам быть вместе. Я разрываюсь между работой и домом престарелых. До последнего времени в этом была вся моя жизнь. И именно из-за этого страдали все мои прежние отношения. Ведь близость с другим человеком требует такой самоотдачи…

– И ты струсила? – спросила Томас.

– Да, – честно ответила Кэт.

– Ты не готова пойти на это даже на короткое время? – сухо спросил он.

Кровь отлила от лица Кэт.

– Нет, не готова. Тем более на короткое время. Прости, Том, – сказала она и положила трубку.

Вплоть до последнего его вопроса она еще лелеяла надежду, что речь идет о судьбе, а не о скоротечном романе. Но Томас сам внес ясность, после чего любая мечта становилась самообманом.

Кэт не ждала, что Том позвонит вновь, но все же отключила телефон. Просто она чувствовала, что не сможет ни с кем другим говорить без того, чтобы не расплакаться.

Она легла на кровать и невольно стала думать с тихой грустью о том, что потеряла уже наверняка, вспоминая все, что ей так полюбилось в Томасе, даже его взбалмошность и непредсказуемость, подарившие ей три незабываемых дня.

Девушка подавляла в себе желание разрыдаться. И ей это удалось. Чем подробнее она вспоминала события последних дней, тем фантастичней они ей казались, словно сон, увиденный наяву. Она обязала себя стоически пережить этот разрыв, потому как, в сущности, они и не были парой. Наполовину притворство, наполовину вожделение – все, что объединяло их.

И все-таки в лучшие моменты их общения Томас был удивителен. Он покорил ее своей нежностью, силой, вдумчивостью, физической красотой…

Кэт поняла, что ей следовало быть более трезвой. Она слишком поспешно предалась своим грезам, из-за чего не сумела оценить по достоинству те отношения, что у них были. Они могли наслаждаться взаимным общением, но Кэт показала себя настоящей дикаркой, которая сначала очертя голову кинулась в объятья Тома, а затем так же лихо и безапелляционно оттолкнула его от себя. В результате сама себя обрекла на нелестную роль бывшей случайной любовницы богача, лишив себя шанса дружеского общения с содержательным и благородным человеком.

Странно, что он мог всерьез заподозрить, будто она стыдится его. Если кого Кэт и стыдилась, то только себя. И то, что она бережет бабушку от эмоциональных потрясений, тоже было наскоро изобретенной ложью. Следует признать, что она просто замкнулась в своем маленьком мирке, в котором было место только для нее и бабушки, все же остальное воспринималось ею как помеха. Занятость стала ее оправданием одиночества, а все сетования только усугубляли степень зависимости Кэт от привычки.

До этих пор, встречаясь по большей части не с теми парнями, она убедила себя в том, по ее мнению, бесспорном факте, что проблема именно в них и в их отношении к ней. Она внушила себе невозможность разрываться между любовью к человеку, которому она всем обязана, и желанием наладить свою собственную жизнь. Одна мысль о том, что ей придется много претерпеть, прежде чем судьба сведет ее с человеком, с которым она сможет делить не только радости, но и проблемы, заставляла ее капитулировать при первом же осложнении.

В силу своей профессии Кэт научилась конструктивно оценивать и интерпретировать жизненные вехи героев своих некрологов, но не смогла провести беспристрастный анализ собственной биографии и мировоззрения.

И если для девятилетнего ребенка было простительно без борьбы сложить крылья, то в поведении взрослого самостоятельного человека, которому не на кого уповать, это проявление малодушия не заслуживало оправдания.

Так впервые в своей жизни рассуждала Кэт, отходя в тот вечер ко сну.

Предстояла новая рабочая неделя с ее привычным распорядком. Кэт с неудовольствием думала о том то, что раньше было ее спасением от тревог. Теперь она постановила дать бой всему машинальному, застоявшемуся, казавшемуся ранее единственно верным, что, однако же, всякий раз приводит ее к одинаковому разрыву в отношениях с людьми. Кэт мысленно дала себе наказ с наступающего дня досконально и критически осмысливать каждое свое побуждение, желание, мнение, поступок. Теперь она должна четко сознавать, для чего предпринимает то или иное действие, чтобы впоследствии не лежать в постели на мокрой подушке, обхватив руками колени, из-за того, что жизнь вновь продемонстрировала ей свое коварство.

Кэт утерла слезы с сознанием того, что справится, что эти суровые мысли посетили ее не напрасно, что очередной жизненный этап ею худо-бедно прожит, на сей раз без страховки со стороны самоотверженной бабушки. Томас Рассел и время, проведенное с ним, навсегда останутся для нее сказочными воспоминаниями, вдохновляющими ее на серьезную работу над собой. Кэт убедила себя в том, что если бы ее жизненные установки были более целостными, то и Том увидел бы в ней не столько сексуально привлекательную блондинку, но в первую очередь женщину, с которой можно строить общее будущее. Ведь если основываться на его рассказах об отношениях с покойной супругой, то именно к этому он и стремился.

И у Кэт есть все, чтобы достигнуть своей цели.

Однако начало новой жизни было омрачено отекшим лицом, которое взглянуло на нее из зеркала поутру. Многие-многие пролитые слезы и интенсивность пережитого обезобразили юное личико, подтолкнув к оперативным действиям.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю