Текст книги "Прогулки по краю пропасти"

Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Она отогнула кожаный ошейник – с обратной стороны хозяева часто пишут кличку пса и свои координаты.

Но – нет. Тыльная сторона ошейника оказалась девственно чистой.

– Эх, Фрутти, Фрутти! – вздохнула Варя. – Что же мы теперь с тобой будем делать? Где искать твоих хозяев? А?..

Она заглянула псу в глаза.

Их выражение поразило ее. Казалось, в черных зрачках собаки навечно застыли испуг и вселенская печаль.

– Где твои хозяева? – повторила Варя.

Пес повернул голову в сторону сосновой рощи на скале – в сторону Соленой Пади – и печально, жалко завыл.

* * *

– Как они?

– Все находятся на месте. Температура в норме. Влажность в норме. Ничего нового. Ничего подозрительного. Все идет по плану.

– Хорошо. Продолжайте.

* * *

Бар «Остров сокровищ», что на набережной в Абрикосове, форменным образом задыхался.

Два часа ночи, а народ все идет и идет. И люди-то денежные, закрывать – просто глупо. Это не то что днем, когда подростки по бокалу пива закажут и смакуют без закуси.

Уже из кухни притащили все, какие ни есть, стулья и табуретки. Уже отправили гонца к автовокзалу за «левой» водкой. Уже оркестрик меньше чем за сотню песен не исполнял. А люди все шли и шли, и старший бармен сорвал голос, покрикивая на бестолковых молодых помощничков.

– Справляешься, Витек? – ласково поинтересовался у него довольный наплывом людей хозяин.

– Хрена! Завтра отгул беру! – простонал тот.

– Только попробуй, – сверкнул фиксой шеф и пошел к своему «Мерседесу».

А Витя любовно погладил разбухший от чаевых карман и тревожным взглядом окинул владения. За столиками отключились уже человек десять. Двое – уронили пьяные головы на стойку. Пора звать охранников, пробуждать и выводить...

И тут он снова увидел ее – давешнюю деваху в сексуальном псевдокамуфляже. Девка стояла на пороге и скептически осматривала пьяный беспредел.

– Вэлкам! – заорал Витя. На его взгляд, одинокая красотка, безусловно, заслуживала самого пристального внимания.

Она услышала, улыбнулась. Ловко обходя пьяных, подошла к стойке.

И тут – у ее ног материализовалась собака и потрусила рядом с хозяйкой.

– Эй, барышня! С собаками не положено! – прокричал Витькин помощник.

– Этой можно! – осадил его Виктор. – Не видишь – породистая! – И улыбнулся гостье: так, чтоб непонятно было, к кому эпитет «породистая» относится – к собачке или к хозяйке.

Девушка и золотистой масти пес – кажется, ретривер – подошли к стойке.

– Вам пива, – утвердительно ухмыльнулся Витя. – Обоим.

Девушка покачала головой:

– Мне – минералки. – И объяснила: – Я за рулем.

– Быстро стул мне нашел! – прошипел Витя помощнику. И – снова ей: – Так вы – за рулем? Вы что же, не местная?

– Разве не видно? – тонко улыбнулась девица.

– Видно, – легко согласился бармен.

– А зачем тогда спрашиваешь? – Она легко перешла на «ты» и обволокла его томным взглядом.

Витек, на что уж привычный к похотливым курортницам, даже слегка смутился. Или это усталость за бесконечный день накопилась?

– А собачке твоей чего? – бросил Витя.

– А ее – на заднем дворе остатками шашлыка накормить. Да нежирными. Она у нас видишь какая – породистая.

– Ты с собачкой отдыхать приехала? – спросил оправившийся от смущения Витя. – Как Антон Палыч Чехов писал? – Витя был парнем начитанным и любил свою образованность демонстрировать.

– Нет. Собачка чужая. Потерялась. Можно ее у тебя пока оставить?

– Оставить – пока, – с сомнением проговорил Витек. – Пока что?

– Пока хозяева не найдутся.

– А что я с этого буду иметь?

– А что ты хочешь?

– Нежный поцелуй. – Витя облизал губы. – Для начала.

Девица оценивающе оглядела Витю и низким, сексуальным голосом сказала:

– Я тебя поцелую. Потом, – рассмеялась и добавила: – Если ты захочешь. А вот тебе аванс... – Девушка что-то прикинула в уме и выложила на стойку две сторублевые купюры. – Это на кормление пса. На четыре дня.

Банкноты мгновенно исчезли у Витька в кармане.

– Только ты учти, барышня, – сказал он, – у нас тут собаки к «Педигрипалам» да «Вискасам» не привыкшие. На кухне остатки будет жрать.

– Только – нежирные остатки, – еще раз строго предупредила девица. – Сало ей нельзя, понимаешь?

– Сделаем. Хочешь, я ее, как и тебя, «Нарзаном» поить буду?

– Вот это лишнее, – усмехнулась деваха над запотевшим стаканом минералки.

В этот момент ожил оркестрик. Лысоватый певец провозгласил в микрофон развратной скороговорочкой: «Для Инги из Чебоксар от нового друга из Ставрополя прозвучит ее любимая песня. Пусть лето принесет вам, Инга, радостные воспоминания без всяких неприятных последствий!»

Синтезатор зазвучал, певец засипел в микрофон: «Заметает зима, заметает все, что было до тебя!»

За одним из столов женщина в летах, одетая в синтетическое вечернее платье, притянула к себе мужчину (очевидно, нового друга из Ставрополя), благодарно поцеловала прямо в губы и потащила танцевать.

Девица потянулась к Витьку примерно таким же, как та Инга из Чебоксар, многообещающим движением – но отнюдь не поцеловала, а интимно спросила:

– Вот скажи мне, друг, – голос у нее был грудной и отчетливый, он легко перекрывал завыванья певца, – что у вас тут на диком пляже произошло?

Бармен округлил глаза:

– Страсти, барышня, у нас в Абрикосове. Такие страсти, не для женских ушей!

Варвара ухмыльнулась, откинула косу, продемонстрировала Витьку свое ушко – изящное, но совсем под стать ей не маленькое:

– У меня уши крепкие, выдержат! И в Соленую Падь я уже ходила. Правда, там оцепление, посмотреть не получилось. Говорят, четверых курортников убили. Что слышно? Чьих рук дело-то? Бандиты? Чеченцы?

Теперь Варвара уже не спрашивала – она требовала ответа. И Витя, взглянув в ее цепкие, шоколадные глаза, отчего-то решил: он должен ответить этой красивой, странной, одетой в легкомысленный камуфляж девице.

– Я, конечно, гарантировать не могу – сам не видел, – пробурчал он. – Но слушок у нас ходит такой: что убийца – не человек.

– А кто же? – хладнокровно спросила Варвара.

– Трупы там – они не просто убиты. Они разорваны, понимаешь? На куски, будто их кто-то грыз.

Он подождал реакции. Знакомые девчонки на этой фразе обычно взвизгивали. А эта – просто строго спросила:

– Что значит – грыз? Зверь, что ли, их разодрал?

И тут Витя окончательно понял, что никакого, даже самого мимолетного романа с ночной гостьей у него не получится. Не для него она: слишком хладнокровная. Поэтому бармен просто устало ответил:

– Может, и зверь. Только следов вокруг – никаких. Ни единого, понимаешь?

* * *

Из Абрикосова Варвара выехала в три часа ночи.

Она самолично отвела Фруттиса – или как его звали по-настоящему? – на зады «Острова сокровищ». Убедилась, что перед ним поставили полную миску картофельного пюре и нежирного шашлыка. Потрепала на прощанье ретривера по холке. Он поднял на нее тоскливые глаза, словно говорил: «И ты меня тоже бросаешь».

– Не грусти, я скоро приеду, – прошептала она, и пес ей отчего-то сразу поверил. Но, как ни проголодался, есть не стал, покуда девушка не ушла. И уж когда она скрылась в полутьме набережной, стал аккуратно, задумчиво жевать шашлык.

Варя не спеша ехала на Шерри по дороге от моря. Поселок все еще веселился, но ручейки гуляк уже текли прочь от приморских развлечений по направлению к турбазам и съемным квартирам. Поздних пешеходов мотало из стороны в сторону. Приходилось ехать на самом малом ходу, на второй передаче – чтоб ненароком никого не сшибить. «Кому он нужен, такой отдых!» – мимолетно подумала Варвара, углядев в свете фар скрючившегося в три погибели мужика, того рвало прямо на дорогу.

У поворота на шоссе поджидала добычу гаишная машина. Сержант, естественно, тормознул позднюю «девятку», следующую из эпицентра местного разврата – от приморских кафе. Долго и подозрительно принюхивался к Варваре. Возвращая права, изрек:

– Духи у вас, мадам, хорошие... коньячком пахнут. Может, в трубочку дыхнете?

– Духи называются: «Дип Рэд», – просветила она. – Это значит «темно-красные». А трубочка ваша – она от моего дыхания красной не станет. И не старайтесь.

Понтярщик несчастный, хотел ее на спиртном подловить! А то она не знает, что несчастные пол-литра пива (три часа назад) никакая трубочка не возьмет!

Варя уселась в машину, щелкнула – на всякий случай – центральным замком и ринулась в ночь, на трассу Абрикосово – Суджук.

«Про убийства в Соленой Пади многие знают. И знают прекрасно. Немудрено. В поселке все всегда обо всем знают. И версий в народе, похоже, ходят две: маньяк и нечто. Некий зверь, не оставляющий следов. Ну-ну».

Дорога утопала во мраке, к обочинам подступали деревья, встречных машин не было. Варя врубила дальний свет и против воли представила: пустое шоссе, далекие крики сов, безудержный стрекот цикад и... И нечто, вдруг являющееся перед ней в безжалостном свете фар... Настоящий фильм ужасов. Она улыбнулась – чего только не пригрезится, когда ты уже двадцать часов на ногах...

Шоссе меж тем пронесло ее через три сонных поселка и стало карабкаться вверх. Впереди – Матвеевский перевал. Варвара неохотно сбросила газ: такая скучища плестись по серпантину! А что поделаешь, носиться по перевалам с резкой сменой ускорения-торможения, как местные лихачи, она не умеет. Нечего и пробовать, тем более ночью.

Она на черепашьей скорости преодолела первый «тещин язык» и зевнула. Завтра она планировала встать в семь. Но, пожалуй, можно будет перевести будильник хотя бы на часик попозже...

Фары высветили очередной крутой поворот с обрывом с краю, нога автоматически, помимо воли переместилась на тормоз... И Варя тут же вдавила педаль в самый пол.

У кромки обрыва, уткнувшись носом в ограждение, стояла машина. Ее колеса были жалобно вывернуты.

Варвара мимолетом глянула на часы и чертыхнулась. Половина четвертого утра. Абсолютно пустое, темное, страшное шоссе. В голове крутанулись милицейские сводки – про аварии-приманки, про убийства и грабежи на пустынных трассах. Оружия у нее, разумеется, с собой нет. Да и смешно: противостоять дорожной банде – даже с оружием, когда ты одна. Нажать на газ – и пускай аварийная машина ждет других попутных или встречных? А если в ней раненые? Если там – дети?

«То-то будет командировочка, если я в первый же вечер вляпаюсь в историю!» – подумала Варя, выскакивая из машины.

На перевале было прохладно. Варвару сразу же пробрала дрожь: то ли от холода, то ли от страха. И – никого вокруг. Ни машины, ни человека. Ни света фар вдалеке. Только трещат цикады да жалобно кричит где-то далеко на горе то ли горлица, то ли древесная лягушка. И – темный, молчаливый автомобиль.

Варя приблизилась к пострадавшему авто. Ей было не по себе. Очень не по себе. И потому она постаралась занять свой мозг посторонними мыслями.

Итак, новенькая «Тойота-Лендкруизер», цвет – черный, номер – местный, блатной – «а 333 ха 23», боковые стекла выбиты... Видимо, водитель не справился с управлением, не вписался в поворот. Спасибо, бетонное заграждение помогло, а то лететь бы машине на самое дно ущелья. Ну чего водителю стоило: вовремя нажать на тормоз! Но – нет! Вот они, местные лихачи-алкоголики: зальют глаза и носятся, как безумные.

– Есть кто живой? – взволнованно и строго спросила Варвара. Она уже увидела в безжизненном свете фар собственного авто: пассажиров в «Тойоте» нет, и только на водительском сиденье угадывается темная, недвижимая фигура.

– Спасибо, лапочка, что остановилась, – вдруг откликнулся изнутри машины спокойный мужской голос.

Варвара даже вздрогнула: голос звучал столь небрежно, будто человек благодарил ее за сигаретку.

Она тоже постаралась говорить спокойно, будто на светском рауте:

– Выбраться не хотите?

– Хочу. Только не могу ремень отстегнуть, заклинило.

Варвара, совершенно успокоившись, еле слышно усмехнулась: ну и мужики пошли, ремень безопасности не могут отщелкнуть. Она легко откинула дверцу машины, перегнулась через недвижимого, видно, обалдевшего от страха водителя и зашарила пальцами по замку, удерживавшему ремень. Мужчина, молча наблюдавший за ней, вдруг провел пальцем по ее руке и пробормотал:

– Молодая...

– Лапы убери! – рявкнула Кононова.

Еще не хватало ей сексуальных экзерсисов! Любви на краю пропасти!

Она легко отщелкнула ремень и пробурчала:

– Путь свободен. Вылезай.

Мужчина зашевелился. В безжалостном свете фар от Шерри блеснула седина в его волосах.

Варя не удержалась:

– Не староват ли ты, дядя, – по перевалам гонять?

Мужчина не ответил. Неожиданно быстрым прыжком выбрался из машины.

Он оказался высок, строен, но немолод.

Небрежно тряхнул правой рукой, протянул ее Кононовой:

– Андрей Смоляков. Можно на «ты».

«Абсурдная, дикая картина, – мелькнуло у Вари. – Знакомство ночью, в буквальном смысле на краю пропасти. И ни одной машины не слышно. Ничьих фар не видно...»

– Меня зовут Варвара Игоревна. – Она не приняла панибратства.

С интересом разглядела спасенного. Хоть и седой – а совсем неплох: глаза яркие, брови вразлет, подбородок волевой. Ален Делон предпенсионного возраста. И держится огурцом – она бы после аварии так не смогла: наверняка б или ревела, или глупо хихикала.

– Еще раз спасибо вам, Варенька, – непринужденно поблагодарил водитель «Тойоты».

– Не за что, – буркнула она. Пес с ним, пусть зовет Варенькой. Она ему и впрямь в дочки годится. – Что случилось-то?

Он улыбнулся – непринужденно и весело:

– Ехал. Смотрел на луну. Мечтал. Тормозить начал поздно. Ну и, – передернул плечами, – колымагу занесло.

Ничего себе «колымага» – тысяч восемьдесят долларов такая стоит!

– Впрочем, – ответил на ее мысль Андрей, – ничего страшного. Вы подоспели вовремя. Машина застрахована, я – трезвый, так что Госстрах все оплатит.

Варя уже успела к спасенному принюхаться и оценила, что пахнет от него совсем даже не водкой, а хорошим парфюмом и свежей рубашкой. И это – в четыре-то утра!

– Надо вызвать гаишников. И техпомощь, – кивнула на «Тойоту» Варвара.

– Мы ж на перевале, – возразил Андрей. И пояснил: – Здесь мобильники не берут. А на спутниковый телефон я еще не наворовал.

– А вы – воруете? – остро спросила она.

– В России все воруют, – хохотнул спасенный.

Варвару уже начал раздражать их неспешный разговор. В конце концов время неумолимо катится к утру, ей рано вставать, а она ведет светские разговоры посреди Матвеевского перевала, на краю пропасти, под звон цикад. И плюс к тому нет-нет да споткнется о пронзительный, умный взгляд спасенного незнакомца.

– Ну тогда – поехали, – приказала она. – Довезу вас до Суджука, а там уж разбирайтесь сами. С мобильниками, гаишниками, страховщиками... С кем хотите.

Он галантно прижал руку к груди. Варя, опять же против воли, отметила, что пальцы его длинны, а ногти ухоженны.

– Спасибо вам, Варя. С удовольствием соглашусь проехаться с вами. – Он подмигнул ей и весело улыбнулся: – Вы, наверно, устали? Хотите, я сяду за руль?

– Нет уж, спасибо, – отрезала она. – Хватит вам на сегодня рулить.

И, не оглядываясь, пошла к машине.

Раннее утро, вторник. Город Суджук

Варя

«Тоо-реадо-ор, сме-ле-е в бой!» – разливался телефонный будильник.

Варя отчаянно прикрылась подушкой.

«То-реадор, то-реадор!»

Голосок у мобильника – громкий, как у Каррераса, под подушкой не спрячешься. Сейчас всю гостиницу перебудит – стены здесь словно бумажные. И точно – слева немилосердно заколотили.

– Достали! – проревел из-за стены мужской голос.

«Торе-адор!» – откликнулся будильник.

Варя со стоном дотянулась до телефона и выключила звонок.

Поспать ей удалось три часа – совсем негусто. Впрочем, у всех постояльцев гостиницы, похоже, проблемы со сном: прямо под окнами до четырех утра орет дискотека. Так что сердитого соседа слева, колотящего в стену, можно понять.

Варя нехотя выбралась из кровати, прошла к окну. Город еще спал, одинокое море в свежей утренней дымке смотрелось блистательно. Одиночество, режущий глаз солнечный блик на воде, первая в жизни самостоятельная командировка... «Мне полагается петь от счастья», – подумала Варя. Но ей не пелось.

На сердце лежало непривычное, иррациональное чувство – тревога. И Варя никак не могла объяснить самой себе, что именно ее беспокоит. Жестокость, с которой совершены убийства в Абрикосове? Страх, что она не справится? Неприкаянность из-за того, что одна-одинешенька в чужом городе? Нет, чепуха. Ничего она не боится. Только на сердце все равно нехорошо. Тяжесть лежит на сердце. Предчувствие.

«Чушь это все, – приговорила интуицию Варя. – Ахинея и бред. Или – гормон играет». Она не поленилась заглянуть в свой медицинский календарик: точно, у нее как раз конец цикла, а, как пишут в медицинской литературе, «в этот период времени женщины особенно мнительны и тревожны».

Значит, физиология? Или все же ее волнует что-то реальное? Какая-то деталь, штрих, случайное слово, которое она просмотрела-прослушала вчера? Но ведь вчера и событий-то особенных не было...

Ладно, хватит попусту ломать голову. Работать надо. Будет больше информации – тогда и мысли появятся. Варя покончила с рефлексией, натянула спортивный костюм и побежала купаться.

Не успевший смениться ночной портье проводил ее диким взглядом, крикнул вслед: «Я думал, ты до двенадцати спать будешь!»

Варя тыканье проигнорировала: на юге, похоже, так принято – симпатичных девушек здесь величают запросто, без церемоний.

Рассекая энергичным кролем чистейшую – после ночи – воду, Варя прикидывала план действий. Итак, на сегодня запланировано хождение во власть. Круг вопросов, которые она задаст властителям, тоже очевиден. Чтобы сформулировать их – журналистского образования не надо. Интересно только, каким образом ей добиваться аудиенций? Явно ведь: городские начальники ее не ждут. Кому нужна корреспондентка из какого-то «Зазеркалья» – тем более сейчас, когда тут у них форс-мажор! А убийство в Соленой Пади власти явно пытаются скрыть. Или уж хотя бы – не афишировать.

«Впрочем, – решила Кононова, – хватит канючить».

Она сделает суджукскому мэру такое предложение, от которого тот просто не сможет отказаться.

...Варя припомнила: Вадик, ее вчерашний встречающий, сетовал по дороге, что многие местные санатории-турбазы стремятся заполучить как можно больше курортников, да только не очень-то это у них выходит. «Наш мэр говорит, что привлечение отдыхающих – задача перво-очередной важности». Вот мы мэру и поможем.

Плывя прочь от обросшего водорослями буйка, Варя уже составила в уме план осады. «Безупречно», – скромно оценила его она. Придется, правда, пару простеньких сайтов взломать – но дело это привычное, лэп-топ и телефон у нее есть.

* * *

Мэру города Суджук оставался всего год до почетной отставки – шестьдесят пять лет, на третий срок уже не изберут. Да и устал он постоянно сидеть на пороховой бочке. А управление городом – курортным, шумным, проходным городом, – по его разумению, приравнивалось к службе в условиях военного времени.

Ивану Аверьяновичу Савченко осталось пережить последнее лето, последний сезон — самую важную часть года, когда город перемалывает тысячи курортников, кишит заезжими гастролерами, стонет от вандалов, задыхается под напором жарких толп...

Сегодня мэр опять явился на службу не в духе. «Зуб болит, – решила секретарша. – Или с женой поругался». Однако она ошибалась. На здоровье мэр не жаловался, а супруга, находящаяся в стадии выпрашивания новой машины-иномарки, вела себя безупречно.

Но каждый новый день в разгар сезона начинался для мэра с неприятностей. А каждая неприятность грозила перерасти в катастрофу.

Позавчера, тоже утром, Савченко узнал: в Абрикосове (а этот поселок находился под его юрисдикцией) произошло зверское убийство. А вчера менты, явившиеся на доклад, сообщили: преступники не задержаны, реальных версий нет, и вообще трагедия в Соленой Пади отдает нехорошим душком: нормальный убийца с таким количеством крови не убивает. В подобном стиле действует только маньяк. А в разгар курортного сезона – только маньяка ему в районе не хватает...

Иван Аверьянович не спеша снял пиджак, оторвал листок на календаре, смахнул невидимую пылинку с компьютера... Все гадал: что в Суджуке случилось за эту ночь? Перестрелка в кемпинге «Лидия»? Авария с жертвами на Матвеевском перевале? Новые – а потому настырные и пока неприрученные – сэсовцы из Краснодара обнаружили холерную палочку в бухте? Или, самое ужасное, – маньяк из Абрикосова оставил новый кровавый след?

Секретарша положила перед мэром кипу бумаг. Сводка происшествий за сутки, хвала всевышнему, оказалась в норме – один утопленник и пара пьяных драк. Вмешательства мэра явно не требуется. Докладная на санаторий «Лазурь»: опять спускают канализацию в море. Закрывать нельзя, путевки давно распроданы – придется в очередной раз штрафовать. А вот и новая гнусность – Ассоциация турбаз и пансионатов разразилась давно ожидаемой кляузой: «Позволим себе напомнить, что весной с.г. нами были выделены значительные средства на рекламную поддержку имиджа нашего города в центральной прессе. Однако, несмотря на то что мы перечислили деньги точно в срок, реальной рекламной кампании так и не последовало. В итоге мы терпим убытки из-за низкой заполняемости отдыхающими... Убедительно просим Вас незамедлительно начать публикацию агитационных статей».

С тех пор как ветреные россияне повадились проводить отпуска во всяких Анталиях-Кипрах, Ивану Аверьяновичу приходилось из себя выпрыгивать, чтоб заманить в родной Суджук как можно больше туристов. Промышленности в городе практически не было: единственный заводик, винный, остановился еще на заре перестройки. Жители кормились только курортниками. И если раньше, в благословенные советские времена, городок без всякой агитации заполнялся туристами, как сельдями в бочке – в столовку по два часа в очереди стояли! – то сейчас приходилось изгаляться по-всякому, лишь бы заманить побольше отдыхающих. И штат дворников втрое расширили, и за общепитом следили (чтоб приезжих не травили), и парк засадили душистыми эвкалиптами – а русский непатриотичный народ все равно норовил спустить свои кровные где-нибудь за границей...

В этом году даже специальный рекламный фонд пришлось создать. Со всех турбаз-санаториев собрали денег, дабы пропагандировать курорт Суджук на ТВ, в прессе и по радио. Фондом, разумеется, поручили распоряжаться мэру.

Но, что скрывать, дарить денежки продажным журналюгам не хотелось. Иван Аверьянович слишком хорошо помнил не такие уж давние времена, когда за курортную халяву журналист был готов написать что угодно. Почему бы и сейчас не попробовать, не приманить писак старыми, верными методами?

Для начала мэр приказал разослать в московские газеты завлекалочку – приглашал пожить бесплатно в гостинице и написать, как бы в обмен, о городе-курорте Суджук. Однако все как один столичные СМИ приглашение проигнорировали. Напротив, принялись бомбить мэрию письмами: «Предлагаем Вам опубликовать тематическую полосу о городе Суджуке на страницах «Молодежных вестей». Оплата – 10 000 условных единиц плюс стоимость командировки специального корреспондента и фотографа». Продажные шкуры. Нет бы приехать, покупаться в море – и потом написать бесплатно, от души! Да и такие деньжищи за рекламу просят... А ведь весь с трудом собранный в Суджуке фонд составляет только двадцать тысяч так называемых «у.е.». Да и с теми двадцатью штуками расставаться жалко. Лично мэру они нужны – жене машину пора покупать...

Иван Аверьянович вскоре повторил попытку – теперь он приглашал столичных писак на открытие самого большого на побережье аквапарка, с оплатой – черт с ними! – даже билетов на поезд. И снова – нахальная тишина в ответ. А негодяи из газетки «Молодежные вести» издевательски написали: «Сожалеем, но открытие вашего аквапарка не является достаточно интересным информационным поводом, и публикация данного репортажа возможна только на коммерческой основе».

А «отдыхательная промышленность» меж тем терпела убытки. Бог с ними, с квартирными хозяйками и простаивающими таксистами – с тех все равно замучаешься налоги выбивать. А вот кафе и рестораны – они все под контролем. А базы отдыха и санатории – вообще золотое дно! Но...

Мэр тревожно просматривал отчеты, присланные турбазами и пансионатами: мало курортников, мало. Где заполняемость на восемьдесят процентов, а где и вовсе наполовину. Наверно, все же придется ему платить. Тратить безналоговый, прекрасный черноналовый фонд на глупости – на рекламу.

– Верунчик, прайс-листы из газет принеси мне, – приказал он по селектору секретарше.

Верунчик явилась немедленно.

– Самые свежие, Иван Аверьянович. Как раз утром сегодня прислали. По электронной почте.

Она положила на стол свежераспечатанную стопочку бумаг, легонько коснулась мэрского плеча крепкой грудью... Иван Аверьянович поморщился. Не до Верунчика сейчас. Не до ее скучных прелестей.

Так... Снова «Молодежные вести»: «Информируем вас, что в связи с наступлением так называемого «высокого» сезона наши расценки на рекламу туристических услуг увеличены на пятьдесят процентов и составляют с 1 июля сего года 15 000 условных единиц за тематическую полосу».

Савченко тихонько застонал. Чуткая Верочка тут же ворвалась в кабинет с кофейной чашечкой на подносе. На личике ее сияла триумфальная улыбка:

– Звонит журналистка из «Зазеркалья». Хочет, сказала, написать большой репортаж о Суджуке. Просит лично вас о встрече.

– Какое такое «Зазеркалье»? – рявкнул мэр.

– Московская газета! – округлила ротик Верунчик. – Очень интересная, я всегда ее покупаю!

– Соединяй, – устало и удовлетворенно вздохнул мэр.

* * *

«Жулик. Донжуан. В былые времена – расхититель социалистической собственности. А теперь – расхититель всего, что попадет под руку», – составила характеристику Варя, разглядывая мэра из-под полуопущенных ресниц.

«Прохвостка. Стерва. А сиськи – будь здоров», – составил характеристику мэр. И широко улыбнулся:

– Ну-с, барышня, чем могу служить?

Барышня в ответ усмехнулась:

– Скорее это я вам... могу служить. Я приехала в Суджук написать большой, на полосу, репортаж о вашем курорте. – Она перехватила тревожный взгляд мэра и добавила: – Скажу сразу: денег за публикацию наша газета не берет. Но и сплошных панегириков – тоже не ждите. Что увижу – о том и напишу.

– А что вы хотите увидеть? – немедленно среагировал мэр. – Могу предложить прогулку на яхте, пикник в горах, любые экскурсии – конные, на дольмены, к водопадам...

Варя, не дослушав, перебила:

– Пожелания свои я выскажу позже. А для начала – хотелось бы услышать ваш комментарий. По поводу последних событий.

– Каких именно событий? – безоблачно улыбнулся мэр. – Открытие новой набережной, фестиваль «Южные ночи», праздник Нептуна?

– В первую очередь я бы хотела, чтобы вы озвучили официальную версию: что случилось на «дикой» автостоянке в Соленой Пади? Вы должны быть в курсе – ведь поселок Абрикосово входит в состав курорта Большой Суджук. Вам подчиняется.

Илья Аверьянович изменился в лице:

– А что? Что там случилось?

– Убийство. Погибли четверо отдыхающих, – отрезала Варя. – И мне по этому поводу нужен ваш комментарий.

– Значит, и вы прознали... – тоскливо протянул мэр.

Отпираться дальше смысла не было. А ведь специально говорил с Пашуковым из ГУВД, и тот клялся всеми святыми, что журналистов к этому делу и на пушечный выстрел не подпустят! «Даже в сводках убийство не проходит!» – божился полковник.

– Никто об убийстве пока не прознал, – поспешно успокоила мэра Варя. – И в официальных сводках этой информации действительно не было. Милиционеры ваши тоже о деле не болтают. О происшествии мне стало известно случайно. Так сказать, в частном порядке.

Мэр хмуро потер пальцем переносицу.

«Злится», – поняла Варя. И вкрадчиво сказала:

– Я прекрасно понимаю ваше волнение...

– Да ничего вы не понимаете! – вдруг взорвался мэр. – У нас весь город сезона ждет – ждет, как манны небесной! Зимних денег людям на хлеб едва хватает. Ну вот, дождались – сезон открылся, курортник поехал... И тут являетесь вы, журналисты, и начинаете нагнетать: маньяки! Убийства! А в подтексте: «Держитесь, граждане, подальше от Абрикосова, от Суджука, от Черноморского побережья в целом. Спускайте свои денежки за бугром, в Турциях да в Испаниях!» Вы что, не понимаете, кому на руку играете? На кого, получается, работаете? На греческих акул бизнеса работаете! На египетские гостиницы! Еще надо разобраться, кто вам там, московским журналистам, платит! За обгаживание родной страны платит! Кто – и сколько!

В продолжение монолога мэр все распалялся и распалялся, накручивал, заводил сам себя. Его лицо сперва покраснело, а затем стало угрожающе багроветь. «А ведь эдак его и инсульт прямо тут, в кресле, хватит», – хладнокровно подумала Варя.

Она не прерывала мэрскую тираду, а когда тот выдохся, произнесла:

– Иван Аверьянович, вы меня не поняли. Кто вам сказал, что я собираюсь сообщать в газете про убийство в Соленой Пади?

– Вы сказали! – рявкнул мэр. Он тяжело дышал.

– Ничего подобного, – пожала плечами Варя. – Я просто хочу знать, повторяю, официальную версию случившегося. А слухов и домыслов я уже набрала. Хватит! Мне теперь факты нужны, понимаете? И факты я предпочитаю получать в наивысшей в районе инстанции – то есть у вас лично.

Мэр на лесть не купился. Он с горечью сказал:

– А то я не знаю, какие вам, журналистам, нужны факты! Такие, чтоб людей пугать и тиражи делать!

– Иван Аверьянович, – покачала головой Варя. – Почему вы считаете, что я вам враг? Враг вашему курорту? Вы думаете, мне самой нравится, что россияне ездят отдыхать за границу? Зачем нам, – она намеренно выделила это нам, – курортников из России выживать? Возможно, я, – Варя вкрадчиво взглянула мэру в глаза, – я совсем про инцидент в Соленой Пади и упоминать не буду. А расскажу – про замечательный аквапарк, про новую набережную, про чистые пляжи...

– Удостоверение свое покажите, – неожиданно попросил мэр.

Варя молча продемонстрировала корочку «Зазеркалья». Мэр тщательно изучил ее книжицу, въедливо рассмотрел фотографию. Пробурчал:

– Не очень вы похожи на журналистку...

– А на кого же я похожа? – кокетливо улыбнулась Варя.

– Скорей, на радистку Кэт! – хмыкнул мэр. И стрельнул сальным взглядиком в вырез ее сарафана.

«Ты почти угадал», – усмехнулась про себя Варя. И мягко произнесла:

– Ну так что: расскажете про убийство?

– Давайте я вам лучше про аквапарк расскажу, – упрямо повторил мэр.

– А я про него и так знаю. – Варя быстро припомнила вчерашний монолог Вадика. – Открыт в этом году, семь взрослых горок, три – детские, площадь – десять гектаров, вода – плюс двадцать восемь, аттракционы – по французской лицензии, с сертификатами безопасности.

– Молодец. Пятерка тебе, – саркастически похвалил мэр. – Тогда, – он перешел на «ты», – будь добра, объясни, зачем тебе нужно знать про убийство.