Текст книги "Жена по завещанию (СИ)"
Автор книги: Анна Гур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
И сейчас я вспоминаю и его глаза, внимательно отслеживающие каждый мой жест, и мимику на лице.
Непрост был дед Игната... и старческим маразмом или помутнением здесь, видимо, и не пахнет.
Явно он преследовал какую-то цель и не было случайным его появление в ресторане. У меня сглаз будто шоры спадают.
– Ну что же, Игнат Маратович и Юлия Михайловна, прошу, садитесь. Так как все пункты соблюдены, сейчас я уполномочен вскрыть завещания господина Бахтиярова Альберта Генриховича.
Глава 9.
Адвокат говорит без лишнего пафоса, но все же с каким-то пиететом. Мы садимся в кресла прямо перед мужчиной, который степенно достает кожаную увесистую папку.
Несколько минут манипуляций. И вот на столе уже лежит завещание, которое берет Эдмон Вадимович для того, чтобы зачитать.
Поначалу я даже теряю нить повествования, так как идет длинное перечисление баснословного богатства.
В какой-то момент перестаю удивляться тому, чем владеет эта богатейшая семья. Пока адвокат монотонно бубнит, я рассматриваю фотографии, которые висят на противоположной стене.
Кажется, Эдмон Вадимович страстный любитель путешествий. Разные фотографии сделаны в различных уголках планеты, причем среди них много черно-белых, указывающих на то, что они довольно-таки давние..
Рассматриваю ретро-фотографию с пирамидами, где молодой черноволосый мужчина весело улыбается в объектив.
– Весь пакет акций.. корпорации мой внук Юсупов Игнат Маратович получит только в случае исполнения определенного пункта, который является гарантом... если в указанный срок женится на Беляевой Юлии Михайловне, в противном случае.
– что?!
Резкий голос Игната заставляет меня вздрогнуть и ошалело хлопнуть ресницами, когда слышу то, что слышу.
– Мне перечитать пункт? – скупо интересуется Эдмон Вадимович.
– я не глухой.
Практически рычит Игнат и переводит взгляд на меня, смотрит так, что у меня дыхание останавливается, тем временем адвокат спокойно продолжает зачитывать.
– Развод допустим только спустя пять лет по обоюдному согласию сторон при учете, что в браке не будет рождено детей.
Пока адвокат говорит, меня не покидает ощущение, что я в какой-то комедии, что это просто безумный розыгрыш и откуда-то выскочат люди и будут орать о том, что меня снимает скрытая камера.
Адвокат все продолжает что-то зачитывать, а у меня уже мозг не воспринимает информацию. У меня шок. Чистейший.
– _ Дети, рожденные в браке.. В таком случае, если пара все равно подает на развод, то все акции переходят наследникам...
С каждым словом юриста лицо Юсупова становится все более жестким, глаза вспыхивают недобрым блеском, и я понимаю, что не хочу быть запертой с этим хищником в одной клетке.
Потому что такой, как он, способен растерзать голыми руками. И не может быть дичь в одном помещении с хищником, потому что он распотрошит и уничтожит, а я ощущаю, что именно эта участь уготована мне этим сумасшедшим завещанием, непонятным сюром, который происходит наяву...
Адвокат же читает с таким равнодушием, что становится ясно, что нашу с Юсуповым трагедию он просто не замечает.
– В свою очередь гражданка Беляева получит доступ к трастовому фонду, который открыт на ее имя, только в случае согласия на брак с гражданином Юсуповым.
– Какой фонд? Какой брак?! Вы что, сума сошли?!
Наконец, оцепенение с меня спадает и я вздрагиваю. Поднимаюсь резко из кресла.
Причем чуть ли не подпрыгиваю. Пячусь назад.
– Я не выйду замуж за этого мужчину! Не заставите! – не замечаю, как голос повышаю, ощущаю себя зверьком, которого загнали в угол и не дают и шанса на спасение.
Сжимаю кулаки.
– Это какой-то тупой розыгрыш. Так не может быть! Какое наследство, какой брак!
Какой развод через пять лет?! Какие дети?!
– Успокойтесь, Юлия, – наконец, отрывается от текста адвокат, – я всего лишь зачитываю волю усопшего.
– Какую волю?! Вырвать человека из среды его обитания? Заставить выйти замуж за незнакомца, которого я в глаза не видела до вчерашнего дня?! Вы уверены, что ваш клиент был в трезвом уме и в здравом рассудке?!
У меня голос лишь набирает децибелы, не нравится моя истерика адвокату, морщится.
– Документ был подписан в моем присутствии, и я могу поручиться в полном психическом здравии господина Бахтиярова.
– То есть, – холодный голос Игната разрезает пространство, – брак с ней, – кивок в мою сторону, – условие для того, чтобы я получил свой же бизнес?!
Вроде спрашивает холодно и равнодушно, в отличие от меня, кровь у Юсупова не кипит.
Сейчас перед собой я вижу абсолютно собранного, равнодушного бизнесмена, который вступил на тропу переговоров.
Адвокат откладывает документ, слегка откидывается в кресле и смотрит в упор на олигарха.
– Сейчас, Игнат, я буду говорить с тобой не как адвокат. А как друг семьи и человек, который долгие годы дружил с Альбертом. И, конечно же, я знаю историю становления империи Бахтияровых – Юсуповых.
– И раз знаешь, то все равно считаешь это завещание справедливым?!
Задает риторический вопрос Юсупов, а вот я затихаю, прислушиваюсь к разговору двух мужчин. На сердце у меня такая тяжесть и раздрай, что я уже не понимаю, что делать и как быть стой информацией, которую неожиданно получаю.
– Твой дед годы назад создал свое дело, которое пришло в упадок после гибели единственной дочери и ее мужа... ты был совсем малышом, когда все случилось, и Альберт морально был разбит, потеряв в одночасье все самое дорогое... и получив на руки ребенка —сироту...
После этих слов я бросаю взгляд на Игната... сердце сжимается от того, что узнаю...
– Я знаю, что именно ты, Игнат, поднял дело своего деда из руин, вытащил его из кредитной ямы, вывел на новый уровень, вернул и приумножил капиталы семьи и вывел корпорацию на международный уровень.
Адвокат затихает на мгновение и смотрит на Юсупова, затем выдает с нажимом.
– Но.. учредителем компании все равно оставался твой дед. Чисто технически – все права у него.
Мне кажется, что воздух настолько напряжен в этом кабинете, поднеси сейчас кто-то спичку – будет взрыв.
– То есть. Доступ только через брак?
Поясняет для себя Юсупов и ничего хорошего такие интонации для меня не сулят.
– это условия для получения наследства, – спокойно поясняет адвокат, – я дочитаю документ, послушайте.
После этого адвокат вновь принимается монотонно бубнить, а я поражаюсь тому факту, что здесь даже обговорен момент смерти одного из супругов.
Жаром от страха обдает, а вот нутро леденеет. Дед Игната предусмотрел даже сей факт, исключая возможность для Юсупова прикопать меня на заднем дворике, так как придется ему, исходя из текста, хранить меня, как зеницу ока, так как если я погибну – он лишится всего.
И опять-таки везде фигурирует срок в пять лет. Будто приговор озвучивают мне за преступление, которого я не совершала, и, исходя из текста документа, обязана буду провести эти годы в особо комфортабельной тюрьме строгого режима.
Пока я погружена в не особо радостные мысли, юрист тем временем выходит на новый уровень планирования моей жизни.
– относительно момента с узакониванием отношений у завещателя также были пожелания. – продолжает Эдмон Вадимович и с каждым его словом меня буквально в какую-то беспроглядную яму вгоняют, – торжество должно пройти с размахом и быть освещено прессой. Наличие жены у господина Юсупова – обязано быть общеизвестным фактом...
Опять какие-то скупые предложения на юридическом языке, а затем я чуть не падаю.
– Относительно супружеских измен также имеет место быть определенное положение, а именно – они недопустимы... если факт измены будет доказан, обе стороны лишатся прав наследования, вне зависимости от того, какая именно сторона была поймана на адюльтере.
В голове не укладывается все то, что слышу. В полном шоке перевожу взгляд с юриста на Юсупова. Замечаю, как напряжены широкие плечи миллиардера, как почти трещит по швам его пиджак.
– Эдмон Вадимович, там, случайно, не прописано, сколько раз в день и в каких позах я должен раскладывать свою будущую женушку?
Слова Юсупова напоминают пощечину. Вздрагиваю от его ледяного равнодушия, от холода и откровенной враждебности.
Замираю изваянием, когда адвокат совершенно равнодушно отвечает:
– Брак обязан быть консумирован, иначе он будет фиктивным. А в контексте наследования – это недопустимо.
Качаю головой. Мне дурно становится
– Это бред какой-то... Вы все сумасшедшие!
Выговариваю слова и ощущаю, как меня затапливает паника. Трясти начинает так, что мне кажется, стук моих зубов отчетливо слышен всем.
Я, наконец, беру свои чувства под контроль. Сжимаю дрожащие пальцы в кулаки и привлекаю к себе внимание мужчин, когда заявляю громко:
– Я ведь могу отказаться от того, чтобы принять это завещание?!
Мой голос звучит резко, и юрист фокусирует взгляд на мне. Что именно проскальзывает на дне этих темных карих глаз, я не знаю, но отчего-то мне кажется, что сейчас я откровенно позабавила Новикова, который откладывает завещание на стол и откидывается в кресле.
Смотрит на меня в упор. Молчание, которое повисает, становится таким тяжелым, что мне кажется, меня плитой тяжеленной к земле прибивают. Дышать не дают.
– Разумеется. Вы в праве отказаться от завещанного вам трастового фонда, – отвечает равнодушно Эдмон Вадимович. – Воля ваша.
Обращаю свой взгляд на Юсупова, который, кажется, замер в своем ледяном равнодушии и только сейчас вспомнил о моем существовании. Когда Игнат переводит на меня взгляд, мне кажется, что в его желтоватых глазах всполохи виднеются. Там пекло ада и все демоны бездны просыпаются, когда адвокат совершенно индифферентно добивает:
– Но в таком случае – Игнат Маратович не получит свою часть завещанного..
Слова юриста звучат оглушительно, и я сглатываю едкий ком, так как по одному лишь взгляду Юсупова понимаю, что мне брака с ним просто не избежать.
Он не отпустит. Не позволит своему бизнесу уйти с молотка.
– На этом все? – спрашивает равнодушно у Новикова.
– остаются формальности вступления в наследование, – скупое пояснение и Юсупов кивает, встает.
Обменивается рукопожатием с Эдмоном Вадимовичем, а затем совершенно спокойно проходит ко мне, цепляет меня за локоть и выдает абсолютно безэмоционально:
– Нам пора.
Мужчина идет к дверям и тащит меня за собой. Я едва поспеваю за его широким шагом.
Едва не падаю. Но за коридором следуют белоснежные лестницы, короткий забег по улице, ветер, который с размаху бьет мне в лицо, а затем я оказываюсь на переднем сиденье внедорожника Юсупова.
Двери с блокировкой срабатывают моментально. Игнат садится за руль и плавно стартует, а я жмусь к двери, вдохнуть боюсь. Сердце, кажется, свое биение замедляет.
В салоне гнетущая тишина. Воздух так накален, что хоть ножом режь, а я смотрю на чеканный профиль миллиардера, на его темные зачесанные назад волосы, на резкую линию носа, на очерченную линию челюсти.
Красив, как сам черт, но также и опасен, несносен, дотронешься – убьет.
Красивые нервные пальцы сжимают руль с силой. Кажется, еще чуть-чуть и буквально с корнем вырвет.
– Почему. Именно. Ты?!
Неожиданный вопрос слетает с туб мужчины, и он поворачивает ко мне свое лицо, а я в глаза его смотрю желтоватые и понимаю, что Юсупов мне сейчас смертный приговор подписывает вне зависимости от того, каким будет мой ответ.
– Я не знаю, – отвечаю дрожащими губами, – я правда не знаю.
Машина плавно тормозит. Мы останавливаемся у кромки леса. Становится до ужаса жутко. Мне вдруг кажется, что Юсупов притащил меня сюда, чтобы потерять здесь.
От мыслей, которые заползают в голову подобно противным паукам, дурно становится.
– Мне ничего не нужно от тебя.. Мне не нужен этот трастовый фонд. Я не вступлю в права наследования...
Говор и чувствую, как голос срывается, как в глазах начинает нестерпимо жечь из-за слез, которые затапливают.
– Ты плачешь? – неожиданно задает вопрос и становится на мгновение человечным, в глазах пламя ненависти даже на мгновение затухает.
– Мне страшно, Игнат, мне до жути страшно. Ты привез меня к этому лесу, чтобы убить, да?
Спрашиваю и слезы срываются с глаз, скользят по щекам, а мужчина напротив хмурится, его ладонь неожиданно оказывается на моей щеке и большой палец стирает влагу.
Смотрит на меня не мигая, а затем легкая улыбка рождается в самом краешке губ. И такой Игнат. Он... он обезоруживает, заставляет замереть пойманной птичкой.
– Глупышка, – отвечает спустя мгновение, – твоя жизнь теперь бесценна..
отвечает и подмигивает.
– На ближайшие пять лет.
– То есть ты тут по тормозам ударил не для того, чтобы прикопать меня в этом лесу? —киваю в сторону высоких елей, которые виднеются чуть в отдалении.
Опять пауза. А затем Юсупов откидывает голову и начинает смеяться. А я, как завороженная смотрю на него, подмечаю, как кадык дергается на мощной шее.
– Я просто остановился, чтобы взять передышку, Юлия. Убивать я тебя не собираюсь. Не бойся.
На мгновение мне кажется, что с таким Юсуповым можно даже договориться. На секунды он мне кажется нормальным. Да, миллиардером. Да, человеком, достигшим всего в этой жизни, но он вдруг перестает быть высокомерным заносчивым снобом и кажется каким-то простым, безумно привлекательным мужчиной.
Делаю вдох и все же решаюсь пойти на контакт, пока мы хотя бы понимаем друг друга.
– Игнат.. пожалуйста... я не хочу становиться твоей женой, мне не нужно ничего. Я не лгу. Просто отпусти меня. Ты ведь понимаешь, что я не виновата ни в чем. Я не подговаривала твоего деда.. я... я не знаю. я не имею ни малейшего представления, почему Альберт Генрихович так жестоко подшутил над нами, придумав какие-то сумасшедшие условия…
Прищуривается. Смотрит на меня так, что у меня кожа гореть начинает, когда скользит взглядом вниз по шее.
– Ты красивая девочка, Юля. Есть в тебе что-то. Притягивающее. Но ты ни фига не знала моего деда. Мужчин моей семьи невозможно заставить, нами не поманипулируешь и по факту, даже если бы ты очень захотела, ты бы не смогла склонить моего деда к подобному завещанию.
Мужчина ясно дает понять, что у меня кишка тонка обаять так, чтобы голову потеряли от меня и на все пошли.
Не знаю, мне оскорбляться подобному предложению или как-то радоваться, что Юсупов хоть перестал меня считать супершпионкой.
– Тогда… ты ведь понимаешь, что я такая же жертва обстоятельств, как и ты, Игнат.
Поэтому… я прошу… помоги мне отказаться от этого дурацкого завещания, помоги мне вернуться в свою жизнь!
Мои слова вызывают ухмылку на лице мужчины. Отворачивается от меня, откидывается в кресле и барабанит пальцами по рулю, словно ритм отбивает зловещий и не сулящий мне ничего хорошего...
– То есть... ты хочешь, чтобы я отказался от дела всей своей жизни?
Игнат спрашивает совершенно спокойно. Изучающий взгляд скользит по моему лицу.
Замолкаю. Прикусываю губу. Я помню, что сказал юрист. Меня никто не сможет заставить вступить в права наследования, я, конечно, могу отказаться, чисто номинально, но тогда Юсупов потеряет все.
– Я хочу забыть тебя и все, что происходит в моей жизни, хочу проснуться.
– За те деньги, что в твоем трастовым фонде, люди несколько жизней безбедно прожить, могут, так что не стоит из себя корчить жертву. все твои стенания ни о чем, девочка. Потерпишь немного…
Ухмыляется. А я в этот момент готова ему по котелку настучать.
– Все покупается и продается, Юля, и сейчас, если ты посмотришь со стороны, то вся моя жизнь летит коту под хвост. Весь уклад, будущее, которое планировал.
Пока Юсупов говорит, я замечаю, как у него жилка на виске вздувается, пульсировать начинает и я затихаю.. ведь только этим утром он представил мне свою невесту.
Да, я от Кристины не в восторге, для меня это та еще охотница, но... откуда я знаю, какие между Игнатом и невестой отношения? Может, там действительно любовь?
А ведь, если бы ее не было, вряд ли бы он надел кольцо на палец этой женщине.
Прищуривается, опять считывает мои эмоции.
– Ну вот, кажется, проблески понимания отпечатываются на твоем лице. Меня связали по рукам и ногам и заставляют взять в жены непонятную девицу и при этом человек, который вогнал мне нож в спину – мой собственный дед!
На последнем слове Юсупов теряет все свое холоднокровие и ударяет с силой по рулю.
Причем так, что я вздрагиваю. Чуть сознание от страха не теряю, потому что пугает Юсупов до жути.
Один такой удар в мою сторону – костей бы не собрала, погибла бы…
Удары следуют один за другим, а я вжимаюсь в дверь и слезы начинают катиться по щекам…
– Игнат. пожалуйста... – шепотом, – ты пугаешь меня…
Еще один сильный удар и мужчина замирает, поворачивается в мою сторону и в его глазах ярость такая, что я прикрываю себя руками.
Моргает. Явно осознавая, что происходит. Выдыхает сквозь сжатые зубы:
– я не бью женщин, Юля.
И взглядом будто добавляет – даже тебя, хотя сильно прибить хочется.
– Я не хочу становиться твоей женой. Я... я не могу!
Слезы текут по щекам, когда говорю это распаленному мужчине, от которого тестостероном прет и агрессией. Юсупов сейчас похож на хищного зверя, которого цепями повязать пытаются, а он сопротивляется. Рычит. Бъется. И несмотря на то, что хищник скован от этого он не прекращает быть чрезвычайна опасным.
– Ты станешь, – отвечает так же спокойно и глаза фокусирует на мне абсолютно холодные.
Пятерней поправляет растрепавшиеся волосы, а я на сбитые костяшки смотрю и подавляю в себе порыв попросить у мужчины антисептик и обработать ушибы.
– А если я не хочу? – повторяю упрямо, и Игнат качает головой.
Выдыхает и отвечает совершенно спокойно:
– Не делай из меня зверя, Юля. Нам с тобой пять лет еще жить бок о бок. Не принуждай быть с тобой жестоким. Просто прими эту ситуацию, ведь я не откажусь от своего бизнеса, от корпорации, в которой работают тысячи людей, которые зависят от меня. У всех этих людей есть планы, надежды, у них есть уверенность в своем будущем с четким пониманием того, что их жизнь не рухнет в одночасье из-за того, что они потеряют свои рабочие места и нечем будет платить за кредиты, за образование детей, за квартиру банально... Не заставляй меня читать тебе лекцию о “всеобщем благе" и том, что один человек не значит ничего по отношению к тысячам..
ЕГО слова спокойные, взвешенные, уверенные.
– То есть ты заставишь меня выйти за тебя?
Кивает. Дает понять, что не намерен играть и казаться лучше, чем он есть на самом деле.
– У любого человека есть ниточки, потяни за которые и сделает все. Я могу сделать тебе очень больно, Юлия, при этом не прикоснувшись. Я знаю все о твоей семье. Кто где работает, куда ходит, мне не составит труда манипулировать тобою через боль других.
– Подонок! – вырывается со всхлипом, и я протираю слезы с щек дрожащей рукой, разворачиваюсь, пытаюсь выбраться из машины.
Понимаю, что это невозможно, замки заблокированы, но я продолжаю биться, как рыба об лед.
Рывок и меня разворачивают. Фиксирует меня Юсупов. Заставляет ему в глаза смотреть.
– Отпусти меня, мерзавец! Ненавижу тебя! Чудовище!
Рыдания вылетают из горла. И я бы хотела быть сильной, но не могу. Этот человек лишает возможности сопротивляться, когда слегка ласкает пальцем мою щеку и говорит четко:
– Не заставляй меня быть им по отношению к тебе. Выбора у тебя нет. Ты станешь моей женой. Ты все равно согласишься на все мои требования. Просто мы можем прийти к компромиссу с легкостью. Сейчас. Или пойдем по более тяжелому пути. Где я буду ломать и подчинять через душевную боль. Тебе есть что терять. Юля. Есть за кого переживать...
Глава 10.
Игнат Юсупов.
Слушаю завещание и чувствую, как у меня кровь в жилах вскипает. Поверить не могу, что то, что я слышу – это не происки моих конкурентов, не подковерные игры, этот нож в мою спину воткнул собственный дед.
Удар откуда не ждал.
Отголосок этого удара я получил намного раньше, когда адвокат сказал, что у завещания есть условие – Юлия Михайловна Беляева.
Она является гарантом для того, чтобы воля моего деда была оглашена.
Что я тогда подумал? Что почувствовал?
Не знаю.
Поначалу, вероятнее всего, шок и неверие. Я был привязан к деду. Альберт Генрихович заменил мне отца, он был тем человеком, которого я запомнил в ту роковую ночь, когда мой мир рухнул, когда я лежал в больнице под капельницами и чувствовал, как боль сковывает каждый нерв, каждую мышцу.
Я был совсем пацаном, но я запомнил все. Все то, что произошло с моей семьей. Кадры трагедии до сих пор приходят ко мне во сне, ия просыпаюсь с ревом, потому что больно... До сих пор больно видеть. чувствовать... знать.. что самых близких людей больше нет.
Глаза матери... я их вижу до сих пор так отчетливо и ярко.
Трагедия отняла у меня все. И даже больше. В тот день я замолчал.
Были психологи, было лечение в дорогостоящих клиниках, я был прикован к инвалидному креслу.
Маленький мальчик, ставший простой оболочкой.
Со стеклянным взглядом, который был направлен в стену...
И всегда... рядом со мной был дедушка.
Он вытаскивал меня. Он боролся за меня. Он спорил с лучшими психиатрами, которые говорили, что маленький мальчик с изломанными телом и душой никогда не встанет на ноги и не заговорит.
Но Альберт Бахтияров был всегда борцом. Резким человеком. Жестким. Решительным.
Эти качества – они словно клеймо моей семьи, которые унаследовал и я.
Он всегда говорил мне:
– Не вздумай сдаваться, Игнат. Ты все что у меня осталось.
В самые тяжелые дни, когда мое тело мучили фантомные боли, именно дед был тем якорем, за который я держался тонкими пальцами ребенка.
Я был в черной беспросветной яме, из которой не хотел выбираться...
А потом… потом у Альберта Генриховича случился инфаркт. Дед стоял рядом со мной, а в следующую секунду упал.. и я.. маленький ребенок на инвалидной коляске, понял, что опять лишаюсь самого близкого человека и я…
Я заорал.
Впервые за годы у меня появился голос... Более того, я не понял, как вскочил с коляски и кричал, подобно раненому зверю, выкрикивая всю боль от потери родителей и испугавшись, что я могу потерять и деда.
Охрана тогда сработала слаженно и дедушке быстро оказали помощь.
Он выжил, а я…
Я вернул возможность говорить, стал ходить, другое дело, что понадобились еще годы реабилитации, чтобы вернуться в строй.
И за все эти годы борьбы мой дед был рядом со мной, более того, он настолько занялся моим здоровьем, что забил на компанию, на детище своей жизни и постепенно все пришло в упадок.
Альберт Генрихович выбирал между войной за здоровье единственного внука и процветанием своего детища. Сложный был выбор, но дед..он выбрал меня.
Был рядом, а я... я наблюдал за тем, как наш дом беднел, как друзья, которые считали честью прийти в особняк Бахтиярова, начали отдаляться, я видел, как мой сильный и суровый дедушка оставался не у дел.
Мир жесток и правила в нем такие же..
Мы обеднели. Все, что у нас было, ушло на мою реабилитацию. Пока дед занимался мной, его партнеры его кинули, сговорились за спиной и увели контракты, заказчиков.
Будучи еще ребенком, я понял, насколько жесток этот мир.
Если медведь пошатнется, ему никто не будет помогать, свора шакалов лишь будет точить зубы и нападать скопом, стадом, вцепляться клыками и гасить, отрывая куски получше.
Так дед лишился всего. Бизнес оказался в руинах, а на нас только долги. Огромная кредитная яма, в которой мы оказались.
У нас остался только дом и то он почти уже был в руках у банка. Особняк, который был спроектирован дедом, все ценное, что было внутри, давно было распродано и отнято.
Единственное, что к этому времени я уже был достаточно взрослым и поступил в университет. только на учебу пришлось забить...
Помню, как пришел однажды домой и увидел деда. Я словно очки с глаз снял и заметил все, чего раньше не видел.
Альберт Бахтияров поседел за эти годы... Когда-то высокий и широкоплечий, сейчас он сидел весь скукоженный и смотрел на огонь, покачиваясь в своем старом кресле-качалке.
Этот кадр отпечатался во мне на всю жизнь. Дед всегда был сильным. Я не видел его слабостей, я не видел его отчаяния даже тогда, когда его предали его же друзья и партнеры, а в тот день…
Я видел, как он рассматривает нашу семейную фотографию, сделанную незадолго до трагедии, которая разделила нашу жизнь на до и после, и я заметил одинокую слезу, которая скатилась по щеке моего деда.
И тогда во мне что-то перемкнуло.
Именно в тот день я поклялся, что верну все то, что принадлежало нам по праву, я поклялся бороться..и я пахал, как ломовая лошадь, я не спал, не ел, я продвигал бизнес и не сдавался.
Пришлось заматереть. Пришлось стать лютым зверем. Иначе никак. Привык к предательствам, привык к ножам в спине, но.. черт его дери!
Я никогда не ждал, что самый большой нож в спину воткнет мне собственный дед.
Глава 11
Юля
После откровенной угрозы Юсупова я замолкаю. Отворачиваюсь и больше не могу произнести ни слова. Родные и близкие. Вот цена моего согласия.
В том, что миллиардер наделен силой и властью и может порушить жизни дорогих сердцу людей, я даже не сомневаюсь.
В желтоватых глазах олигарха я прочитала свой приговор и сейчас я просто взяла время на то, чтобы обдумать.
Бросаю осторожный взгляд на мужчину, который продолжает гнать машину, и понимаю, что, в принципе, он такой же заложник ситуации, как и я.
Не понимаю, почему Альберт Генрихович решил устроить мне с его внуком такую невыносимую сделку длиною в пять лет.
Так странно.
Еще секундами ранее я готова была впасть в истерику, бить ногами и требовать, чтобы 'Игнат отпустил меня, а сейчас.
Одно слово, взгляд, завуалированная угроза.
Юсупов сказал, что мне будет очень больно морально, не физически. Женщин, видите ли, не бьет, но может доставить страшные муки, ударяя по самому болезненному, по людям, которых люблю.
Мерзко. Жестко. Дико и безумно. Но в то же время сделает. Я чувствую это.
Смотрю на профиль мужчины и понять не могу, как мы выберемся из этой трясины.
Игнат ведет машину агрессивно, подрезает другие автомобили.
Мы доезжаем до его огромного дома, паркуемся и я не жду своего будущего мужа.
Выхожу, хлопнув дверью, и иду в спальню.
Убегаю вообще-то. И от него, и от своих чувств и эмоций. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы понять себя.
Стоит двери захлопнуться за моей спиной, как я делаю несколько шагов и буквально валюсь на кровать, начинаю плакать, рыдаю просто.
Истерика накрывает. Странно, что я столько времени вообще продержалась. Я чувствую себя безвольной пленницей. Лежу на кровати и не шевелюсь, смотрю в окно и наблюдаю за тем, как солнце садится.
Ко мне в комнату никто не приходит, никто не стучится, не тревожит меня, а я все в окно смотрю и смотрю, все жду, что сейчас проснусь и посмеюсь тому, что мне привиделось.
В какой-то момент слышу, как паркуется автомобиль.
Меня будто укачивает и уносит в сон.
Некая поверхностная дрема, сквозь которую мне кажется, что я слышу грохот битого стекла, а затем хлопок.
Силюсь распахнуть веки, но не получается, сон не отпускает. Сколько проходит времени, не знаю.
Щелчок двери воспринимается подобно раскату грома. Будто взрыв и я сразу же встаю, обращаю взгляд на мужчину, который проходит в мою спальню.
Без пиджака и галстука. Рукава сорочки закатаны и... волосы взъерошены.. В руках бокал с коричневой жидкостью.
Мне вдруг кажется, что Игнат пьян...
Я замираю и пячусь под прицельным и злым взглядом.
– Нам надо обсудить стратегию дальнейших действий, – совершенно спокойно заявляет мужчина и я на мгновение теряюсь.
– Что? – переспрашиваю.
– Поговорить, говорю, нужно мне с тобой и обговорить, как и что мы будем делать, как будем сосуществовать в ближайшие пять лет. То, что ты станешь моей женой – вопрос решенный, теперь надо понять, как быть со всем остальным.
Морщится, явно не нравится самому то, что приходится что-то со мной обсуждать. А во мне вдруг злорадство просыпается. Как-то чувствую, что Юсупову сейчас, возможно, гораздо хуже, чем мне. Ведь у него невеста.
И я. я сейчас радуюсь, наверное, тому; что нет и не было у меня мужчины, не было парня.
Ведь ситуация могла бы быть патовой, если бы я встречалась с кем-то или жила с парнем, такой, как Юсупов, подобно бульдозеру смел бы все со своего пути и принудил бы меня сделать так, как надо именно ему.
От этих мыслей у меня такая злоба поднимается на всю эту ситуацию и на мужчину, которого мне навязали силой.
Что я не выдерживаю и жалю Игната, выпуская собственную боль и обиду:
– Ты сейчас пришел просить у меня благословения на то, чтобы жить со своей невестой?
Сжимает челюсти так, что желваки на щеках ходуном ходить начинают, и в глазах предупреждение проскальзывает, прищуривается, а у меня тормоза срывает, потому что я понимаю, что не могу я быть здесь с этим мужчиной, стать его женой не могу, учитывая, что он другую, скорее всего, любит.
– Будем жить ближайшие пять лет большой и счастливой шведской семьей?!
Наступаю, подобно сумасшедшему, который чеку из гранаты вырывает и подкидывает ее в воздухе.
– Юлия. – выдает глухо, рычит буквально, а я делаю шаг в сторону Юсупова, ощущаю на себе его ярость, но и сама иду напролом.
Мне с ним пять лет жить. Иначе он со свету моих родных сживет, но быть половой тряпкой под ногами миллиардера и его фифы я не собираюсь.
Мне с ним пять лет жить. Иначе он со свету моих родных сживет, но быть половой тряпкой под ногами миллиардера и его фифы я не собираюсь.
– Ты пришел сюда. В мою спальню, чтобы обговорить правила. Я поняла. Тогда слушай и мои.
Рык выходит из груди Игната, а затем он меня пятерней за шею хватает и к стене припечатывает. Чувствую себя бабочкой, которую на иглу посадили, прошили насквозь. От страха слезы на глазах наворачиваются.
– Ты смеешь ставить ультиматумы мне?! – спрашивает с таким пылом и прижимается, а я дрожать начинаю.
Смотрю в красивое наглое лицо миллиардера, рассматриваю расширенные зрачки, острые скулы, об которых порезаться можно, и тяжелый подбородок, говорящий о сложном характере, и понимаю, что все равно отступать нельзя.
Нельзя сдаваться и позволить Игнату себя уничтожить, а ведь он уже это делает.
Ломает. Подчиняет.
И я чувствую себя куклой, марионеткой, которую привязали леской и дергают, а эта несчастная кукла сопротивляется, и чем сильнее она это делает, тем болезненнее впиваются в кожу струны, за которые тянет кукловод.
Сглатываю едкий ком и все равно смотрю в упор.
– Как и ты. Ведь пришел сюда отдавать приказы. Так вот, господин миллиардер, спешу заметить, что я человек и не смогу принять то, к чему ты хочешь меня подвести.
Глава 12
Игнат Юсупов.
– Сделка на этапе подписания. Морозить нельзя. Влетим на лямы неустойки, —выговариваю жестко и бросаю телефон.
Башка болит так, что кажется, виски скоро проломит. Поднимаюсь и иду к бару.
