Текст книги "Случайная свадьба"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

В ту ночь, как и во все предыдущие, Нэш пришел в ее комнату, но не принес чего-нибудь выпить, не похвалил прическу и не завел непринужденный разговор, как это делал обычно.

Он просто вошел в комнату и, не говоря ни слова, схватил в объятия и поцеловал так крепко и страстно, что она в конце концов оказалась в постели.

Она не могла бы сказать, было ли его возбуждение вызвано романтической историей воссоединения Лиззи и Рюбена или их спором относительно его планов оставить дипломатическую карьеру, но это было ей безразлично.

Он приподнялся и, обхватив ее лицо ладонями, пристально взглянул ей в глаза.

– Я действительно верю в тебя, – сказал он. – Очень верю.

После этого они вновь занялись любовью, одновременно и нежно и страстно. У нее по щекам покатились слезы.

Он не произнес тех слов, которые ей очень хотелось услышать, но она и без них поняла: Нэш Ренфру капитулировал перед ней в той степени, в какой был способен.

А уж достаточно этого или нет, время покажет. Поживем – увидим.

Глава 22

Погода в день бракосочетания была по-весеннему ясной и солнечной. Мэдди проснулась одна. С тех пор как они два дня назад прибыли в Уайтторн-Мэнор, она спала одна. Так решил Нэш. Судя по всему, это было еще одно проявление чисто мужского понимания чувства чести. Ей же было абсолютно безразлично, что подумают слуги. Ей не хватало Нэша.

Лиззи принесла ей на подносе обильный завтрак, но Мэдди пожевала кусочек рулета и выпила немного горячего шоколада – тем и ограничилась. Лиззи с аппетитом съела за нее яичницу с беконом, приговаривая:

– Жаль выбрасывать такую вкуснотищу, мисс.

После продолжительной горячей ванны с использованием ароматного французского мыла, которое прислала Нелл, Мэдди стала одеваться к свадьбе.

Ее платье было самым прекрасным из всех, какие она не то что носила, но даже когда-либо видывала. Жизель и Клодин превзошли себя. Оно было сшито из плотного белого атласа, а лиф был отделан сплетенными вручную брюссельскими кружевами. Таким же кружевом была отделана юбка платья, отчего создавалось впечатление, что платье сделано из белоснежной пены.

Лиззи и Купер, служанка леди Нелл, осторожно подняли платье над головой Мэдди, чтобы не испортить ее прическу.

Лиззи превзошла себя, уложив волосы Мэдди в виде пучка, из которого свободно ниспадали локоны. Прическа сама по себе выглядела очень красиво, но самое главное, была рассчитана на то, чтобы выдержать тяжесть длинного кружевного шлейфа, который удерживался на голове с помощью изящной диадемы.

У Мэдди не было драгоценностей, кроме медальона бабушки, который та надевала, когда сама была невестой. Его удалось уберечь во время террора, и Мэдди даже в тяжелые времена не продала его.

Но как его надеть? Мэдди не хотела прикалывать медальон к лифу платья, боясь повредить нежный атлас, но не могла обойтись без него.

– Может, повесить его на атласной ленточке на шею, мисс? – предложила Купер.

Они принялись искать подходящую ленточку, и тут послышался стук в дверь. Лиззи подошла открыть, а когда вернулась, едва сдерживала волнение.

– Мистер Нэш велел передать это вам с наилучшими пожеланиями, мисс, – сказала она, протягивая Мэдди продолговатую коробочку, обтянутую бархатом кремового цвета.

Открыв ее, Мэдди тихо охнула. Внутри лежало жемчужное колье и жемчужные сережки с бриллиантами.

Она вынула колье и приложила к шее. В центре колье была маленькая застежка. Мэдди, у которой вдруг перехватило дыхание, открыла ее, повесила на нее бабушкин медальон и защелкнула. Мэдди удивленно уставилась на колье. Оно было словно предназначено для того, чтобы на нем был подвешен медальон.

– То, что надо. Но каким образом…

– Мистер Нэш спросил у меня об украшениях, мисс, и я ответила, что у вас есть только это, – призналась Лиззи. – Вы мне его однажды показывали и сказали, что вещь принадлежала вашей бабушке.

– И он позаботился о том, чтобы на колье сделали специальную застежку для медальона? Как он догадался, что медальон так много для меня значит?

Она попыталась надеть колье и серьги, но руки у нее так дрожали, что Лиззи и Купер пришлось это сделать за нее.

Она долго смотрела на свое отражение в зеркале, на дорогой для нее медальон, поблескивающий в обрамлении жемчужин, на бриллиантовые с жемчугом серьги в своих ушах.

«Ах, бабушка, видишь, что он сделал для меня? Чтобы я смогла надеть твой медальон на свою свадьбу».

– Ты готова, Мэдди? – спросил Джон.

Одетый в новый нарядный праздничный костюм, ее братец весьма серьезно отнесся к своей роли главы семейства. Кажется, он даже немного подрос за последние несколько недель. Или просто подражал Нэшу и его братьям и чувствовал себя таким же высоким, как они?

Мальчики им подражали, особенно Нэшу и Гарри, и, уж конечно, забота Нэша о них всех и отношение Гарри к Нелли Торн оставят на них свой отпечаток. Мэдди не знала, смеяться ей или плакать, когда поняла, что несколько странные поступки Джона и Генри были на самом деле их попыткой защитить ее. Хотя это было очень, очень мило с их стороны.

– Я готова, – ответила она.

Они вошли в церковь и остановились, давая возможность глазам приспособиться к приглушенному свету. В церкви пахло пчелиным воском, средством для чистки меди и цветами, которые принесли прихожанки: наперстянкой, хризантемами, дельфиниумом, сиренью, лилиями, желтыми нарциссами…

К удивлению Мэдди, были заняты все скамьи, и люди стояли вдоль стен. Там были нарядно одетые незнакомые люди и новые друзья, принявшие Мэдди в свой тесный круг. Гарри и Нелл приехали за два дня до события, захватив с собой Итана и Тибби. Люк приехал с матерью и сестрой, которая обожала свадьбы, и привез с собой своего друга Рейфа Рамсея с прелестной черноволосой обожаемой женой, которую звали Эйша.

Многие жители деревни тоже явились в церковь, принарядившись в праздничную одежду. У Мэдди увлажнились глаза, когда она увидела, что каждая деревенская леди, которая когда-либо переделывала у нее шляпку, надела эту шляпку на ее бракосочетание.

Мэдди охватила дрожь. Во всем этом было столько доброжелательности, столько любви… к ней. А она так долго чувствовала себя одинокой.

Заиграла музыка, и Джон с Мэдди медленно направились к алтарю, За ними следовали Джейн, Генри, Сьюзен и Люси. Мэдди смутно ощущала присутствие братьев Нэша, стоящих рядом с ним у алтаря, епископа, великолепного в своем облачении, лучезарно улыбающегося мистера Матесона и миссис Матесон у органа, видела море лиц – любимых и незнакомых, – которые в большинстве своем улыбались, леди Госфорт, промокавшую глаза кружевным платочком, мечтательно улыбающуюся Лиззи, но взгляд Мэдди был прикован к ожидающему ее Нэшу, высокому и красивому, горящие синие глаза которого не отрываясь смотрели на нее.

Он протянул ей руку, и она взяла ее, радуясь исходившим от нее мужской силе и теплу. Преподобный Матесон взглянул на Нэша, едва заметно кивнул и начал:

– Возлюбленные чада…

Смысл слов викария не доходил до нее, она думала о своем… «и если кому-либо известна веская причина, по которой они не могут быть соединены в законном браке, он должен сказать об этом сейчас…» Ей скоро придется говорить, давать обеты, а она не уверена, что голос ей не откажет.

– Остановите церемонию! – прогремел в церкви голос. – Эта женщина на законном основании обещана мне!

Неожиданно настала гробовая тишина, потом зажужжали удивленные голоса. Мэдди оглянулась.

– Мистер Хьюм, – прошептала она.

У нее подогнулись колени, но Нэш подхватил ее, не позволив упасть, и прижал к себе. Его руки, словно стальные обручи, удержали ее на ногах: он предъявлял на нее свое право.

– Что все это значит, сэр? – громко спросил епископ.

Мистер Хьюм подошел к алтарю, размахивая каким-то документом.

– Мэдлин Вудфорд обещана мне, и у меня имеется документ, подтверждающий это.

– Хьюм? Старый козел? – воскликнул Нэш, и глаза его воинственно сверкнули. – Как он смеет прерывать церемонию бракосочетания? Присмотри за Мэдди, – сказал он Маркусу и повернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Хьюмом.

– Хьюм? – спросил у Мэдди Маркус. – Джордж Хьюм?

Она кивнула, не отрывая глаз от разворачивающейся драмы.

Испуганный выражением лица Нэша, мистер Хьюм остановился на полпути. Он щелкнул пальцами, и вперед вышел ливрейный Лакей. Второй слуга держался позади.

Гарри, Люк, Итан и Рейф – все, как один, приблизились, встав по обе стороны от Нэша.

– Великолепное собрание образцов мужской доблести, – довольно громко сказала леди Госфорт.

На ближайших скамьях раздалось хихиканье.

– Не забывайте, что вы находитесь в храме Господнем! – прикрикнули в один голос преподобный Матесон и епископ.

Рядом с Мэдди появилась миссис Матесон.

– Идемте, моя дорогая, подождем в ризнице. Джентльмены во всем разберутся.

Но Мэдди догадывалась, каким образом джентльмены намерены разбираться. С помощью кулаков. Стряхнув с себя сдерживающие ее руки, она протиснулась между друзьями Нэша.

– Я не позволю превращать свою свадьбу в уличную потасовку. Я справлюсь с этим сама.

Нэш взял ее за руку и решительно заявил:

– Мы справимся с этим сами.

Епископ и преподобный Матесон отступили на ничейную территорию между мистером Хьюмом и людьми, пришедшими на свадьбу.

– Покажите-ка мне этот документ, – потребовал епископ.

Мистер Хьюм протянул ему документ и громко сказал:

– Сэр Джон Вудфорд обещал отдать свою дочь Мэдлин мне в жены в обмен на погашение всех его долгов. Это юридический документ с печатями, должным образом подписанный в присутствии свидетелей.

В церкви часть присутствующих возмущенно зашумели, остальные зашикали на них, чтобы не мешали слушать.

– Я не являюсь частью чьей-то собственности, – сердито заявила Мэдди. – Как я уже говорила, мне безразлично, сколько на документе печатей и что мой отец вам обещал. Я отказываюсь подчиняться этому документу. И я выхожу замуж за Нэша Ренфру, так что убирайтесь отсюда.

– Умница, – сказала леди Госфорт, и все собравшиеся зашумели, выражая согласие с нею.

Епископ закончил изучать документ.

– Насколько я понимаю, мисс Вудфорд уже достигла совершеннолетия, и я не вижу причин, по которым она должна чувствовать себя обязанной выполнять условия этого документа. В Англии рабство запрещено законом, и женщин нельзя продавать за долги. – Он вернул документ мистеру Хьюму. – Уходите отсюда и дайте нам возможность продолжить церемонию бракосочетания.

Собравшиеся неожиданно зааплодировали, и Маркус, Гарри, Люк, Итан и Рейф, схватив Хьюма и его слуг за шиворот, стали выводить их вон. Когда Люк поволок одного из слуг, тот вскрикнул.

– Мисс Вудфорд, познакомьтесь с Кровавым аббатом, – сказал Люк, встряхивая мужчину, как собака встряхивает пойманную крысу. – У него синяк под глазом – это я ему поставил, – не считая прочих синяков и ушибов. Неудивительно, что он старался держаться за спинами остальных.

Присутствующие зашумели и тут же зашикали друг на друга.

– Так это тот мерзавец, которого я ранил в плечо прошлой ночью? – сказал Маркус и, наклонившись вперед, ткнул его пальцем чуть пониже плеча, отчего тот снова вскрикнул. – Он самый.

– Так это ты терроризировал мою женщину и детишек, грязный пес? – спросил Нэш, подходя к съежившемуся парню. Глаза его горели воинственным огнем.

– Только не в храме Господнем! – воскликнул епископ.

Мэдди повисла на руке Нэша, не давая ему двигаться.

Мистер Хьюм и Кровавый аббат сделали достаточно, чтобы испортить ей жизнь, но она не позволит им испортить еще и ее свадьбу.

– Я не виноват, – скулил парень. – Меня заставил мистер Хьюм. Он сказал, что надо выгнать девушку из коттеджа, заставив голодать или устроив пожар, так чтобы у нее не осталось другого выхода, кроме как вернуться к нему. – При этих словах собравшиеся возмущенно зашумели, и парень торопливо добавил: – Но я никого и пальцем не тронул, клянусь вам.

– Но все это делал не один Хьюм, – сказал Маркус.

– Что-о? – воскликнул Нэш.

– Я узнал об этом, расследуя противозаконные деяния твоего управляющего Харриса, – добавил Маркус.

– Харрис? Харрис? – зашептались собравшиеся, потом вдруг наступила тишина.

А Маркус продолжил:

– Среди бумаг я нашел одну записку, в которой Харрису было обещано заплатить сто фунтов, если он выгонит некую женщину из ее дома, вынудит бежать из этих мест и заставит вернуться в Лестершир. Записка подписана неким Джорджем Хьюмом.

Пятеро крупных разъяренных мужчин повернулись к Хьюму, который с побледневшей физиономией пятился к выходу, бормоча: «Ложь… все это ложь», – но ему никто не верил.

– Держите его! – сердито сказал Нэш, и десяток мужчин откликнулись на его призыв.

Нэш шагнул вперед, но Мэдди повисла на его руке. Он взглянул сверху вниз на ее напряженное, побледневшее лицо, и ярость постепенно исчезла из его глаз.

– Может быть, кто-нибудь обеспечит доставку этих… людей властям? – сказал Нэш, не сводя глаз с Мэдди. – Моя храбрая и красивая невеста достаточно настрадалась по вине этого проходимцами я не допущу, чтобы ей испортили свадьбу. Сейчас не время и не место для гнева и расплаты – сейчас время только для радости. И красоты.

– Он поднес к губам руку Мэдди и поцеловал.

Глаза Мэдди увлажнились от слез, но ей все-таки удалось улыбнуться дрожащими губами.

– Мы доставим их, мистер Ренфру, сэр, – сказал Грейнджер, грум из Уайтторн-Мэнора, рядом с которым стояло с полдюжины крепких парней. – Мы с удовольствием доставим их в магистрат.

– Спасибо, Грейнджер, – поблагодарил Нэш.

Грейнджер кивнул Мэдди.

– Вы такая красивая, мисс. Самая красивая из невест, которые когда-либо венчались в этой церкви.

Присутствующие закивали в знак согласия. В несколько секунд мистер Хьюм и двое его слуг были выпровожены вон.

В церкви послышался всеобщий вздох облегчения, потом вдруг все начали говорить.

Нэш одной рукой обнял Мэдди.

– С тобой все в порядке, любовь моя?

– Я еще не очень твердо держусь на ногах, – призналась она, – Но очень рада, что все закончилось.

– Вам нужно какое-то время, чтобы прийти в себя, дорогая моя? – спросила миссис Матесон. – Может быть, нужны нюхательные соли? Или немножко бренди?

Преподобный Матесон громко прочистил горло, потом еще раз, но все были слишком возбуждены, чтобы его услышать.

– На чем мы остановились? – сказал он. – Ах да. Если кому-нибудь известна веская причина, по которой они не могут быть соединены в законном браке, он должен сказать об этом сейчас или не говорить никогда. – Он помолчал, прислушиваясь. В церкви стояла абсолютная тишина. – Нет таких? Отлично. В таком случае продолжим.

– До свидания, до свидания!

Карета выехала из Уайтторн-Мэнора под звуки добрых пожеланий и смеха. Прием по случаю свадьбы закончился, начался медовый месяц.

Нэш и Мэдци откинулись на спинку удобного мягкого кожаного сиденья кареты Маркуса. «Мог бы взять ее в качестве свадебного подарка», – проворчал Маркус, но Нэшу она была нужна всего на несколько часов.

– Прием по крайней мере прошел хорошо, – сказал вдруг Нэш. – Кажется, все приятно провели время.

Слуги из Уайтторна сотворили настоящее чудо со старым домом. Дом больше не казался пыльным и неухоженным, а сиял чистотой и полировкой. В вазах стояли свежесрезанные цветы, а тщательно выбитые ковры поражали богатством старинных красок, шторы были выстираны и выглажены, из запасников были извлечены лучшие скатерти, столовое серебро, посуда и хрусталь, которыми еще никогда не пользовались. И пища была великолепна – кухарка превзошла себя.

– Да, все было чудесно.

– Церемония прошла не так гладко, – добавил он. – Думаю, что люди во всей округе будут говорить о ней еще долгие годы. – Черт побери, он разговаривает на будничные темы со своей молодой женой. И, как ни странно, ужасно нервничает.

– Да, но я не возражаю. Даже вмешательство мистера Хьюма не смогло испортить мое впечатление от церемонии, – сказала Мэдди. – И как чудесно начать семейную жизнь, оставив все это в прошлом – и мистера Хьюма, и Кровавого аббата. Я была потрясена, узнав об этом. Никогда бы не подумала, что Кровавый аббат – дело рук мистера Хьюма.

– Я тоже. Я, был уверен, что это Харрис. И что все это происходит из-за коттеджа, а не из-за тех, кто в нем проживает. – Нэш вытянул ноги и скрестил их в щиколотках. Казалось, он расслабился и полностью контролирует ситуацию. – Сыщики с Боу-стрит быстренько найдут Харриса.

– Увидев сегодня мистера Хьюма, я поняла, что он ведь… ненормальный, не так ли?

– Конечно, ненормальный. Но теперь он под надежным замком и уже никогда не потревожит ни тебя, ни кого-либо другого. Так что давай забудем обо всяких неприятных вещах и подумаем о том, как проведем наш медовый месяц, – сказал Нэш.

Вскоре карета остановилась.

– Почему мы остановились? – спросила Мэдди. – Где мы?

– Никаких вопросов, – заявил он. – Просто закрой глаза.

Несколько минут спустя Хокинс, кучер, следуя указаниям Нэща, которые тот дал заранее, открыл дверь кареты. Нэш выскочил наружу, но, вместо того чтобы помочь Мэдди выйти, взял ее на руки.

– Спасибо, Хокинс, это, пожалуй, все, – сказал он и понес Мэдди к коттеджу.

– Теперь можешь открыть глаза, – сказал он, поставив ее на пол.

– Ух ты! – удивленно произнесла она, окидывая взглядом коттедж. – Каким образом… кто?

– Нелл, и Тибби, и Эйша, и Лиззи, и тетушка Мод…

– Твоя тетя? – изумилась Мэдди. – Я никак не могу ее понять: то она меня презирает, то…

Она покачала головой.

Он рассмеялся.

– Такова уж тетушка Мод. Любит, чтобы мы не знали наверняка, а догадывались. Она все это задумала. Потребовала, чтобы ей сказали, где я собираюсь провести с тобой первую брачную ночь, и когда я сказал ей, что здесь, она пришла в ужас. Эйша предложила некоторые изменения – судя по всему, у них с Рейфом имелся где-то подобный коттедж-убежище, – но всей операцией руководили Нелл и тетя Мод. И вот тебе результат.

– Я с трудом узнаю это место, – сказала Мэдди. – Взгляни на эти великолепные ковры. Ты всегда говорил, что здесь не хватает ковров.

Она сбросила с ног туфельки, сняла чулки и прошлась по густому ворсу экзотических турецких ковров, застилавших весь пол.

– Такие мягкие… – сказала она, пошевелив пальцами ноги, утонувшей в густом ворсе.

Взглянув на ее маленькие розовые пальчики, Нэш с трудом подавил хриплый стон. Ему хотелось, чтобы она раскинулась на этих толстых, мягких коврах. Ему хотелось попробовать на вкус эти пальчики, а потом проделать поцелуями дорожку вверх, пока губы не коснутся таинственного солоновато-медового нектара ее лона. При этой мысли по его телу прокатилась горячая волна желания. Он постарался контролировать себя, убеждая быть цивилизованным человеком, который в свою брачную ночь должен обращаться со своей невестой осторожно, осмотрительно и даже учтиво.

В камине ярко горел огонь, по всей комнате были расставлены только что зажженные свечи, создававшие мягкое освещение. Совсем как в ту ночь, когда они впервые занимались любовью и она обнажила перед ним свою шелковистую красоту и приняла его внутрь своего тела.

Старенький стол под скатертью с богатой вышивкой был накрыт на двоих. На скамье у стола стояла огромная корзина с крышкой, наполненная продуктами, а также шампанское и кувшин с молоком…

– Здесь все, что только можно пожелать! – воскликнула Мэдди, заглянув в корзину. – Мы могли бы прожить здесь много дней и не испытать голода.

Нэш кивнул. Что касается его, то он умирал с голоду, хотя это не имело никакого отношения к содержимому корзины.

– Ты только взгляни на кровать! – воскликнула, подходя к ней, Мэдди. – Какое красивое покрывало.

Только выцветшие красные занавески остались на своем месте. Нэш любил эти занавески, и попросил тетушку Мод, чтобы их не трогали. Однако все остальное было новым. Изношенные старые простыни были заменены новыми белоснежными из тонкого хлопка, появились мягкие шерстяные одеяла.

Мэдди попробовала рукой подушку, потом взбила ее и приложилась к ней щекой.

– Гусиный пух, Нэш, – сказала она, – подойди и потрогай. – Она села на кровать и удивленно охнула. – Они заменили мои соломенные матрасы периной. Нэш, ты должен сам почувствовать, как это здорово.

Она встретилась с ним взглядом. Ее взгляд медленно заскользил вниз, с головы до кончиков ногтей на ногах, задержавшись на том самом месте, где ощущалась мучительная болезненная пульсация от нетерпения. Глаза у нее потемнели, а на губах промелькнула та самая улыбка, какой улыбалась Ева, прародительница всех женщин.

– Да, Нэш, подойди и сам попробуй, – пробормотала она.

Она чуть поерзала, испытывая чувственное удовольствие, и приглашающим жестом похлопала рукой по кровати.

Увидев, как мягчайший пуховичок прогнулся под ее голыми лодыжками, Нэш начисто забыл о необходимости самоконтроля. За два шага преодолев разделявшее их расстояние, он бросился на кровать рядом с ней.

Издав низкое рычание, он задрал ее юбки выше бедер и замер. Она была без панталон. Он увидел только голые длинные стройные ножки, которые заканчивались треугольничком мягких кудряшек.

Его мужское орудие достигло каменной твердости. Ее бедра с готовностью распахнулись, ожидая его.

Потом он оказался между ее бедрами и, осторожно раздвинув их, почувствовал, что она более чем готова принять его. Застонав, он погрузился в ее жаркие глубины. Она выгнулась ему навстречу, поощряя его негромкими криками и стонами, а он погружался снова и снова, все ускоряя темп, пока с удовлетворенным рычанием не достиг кульминации.

Потом, сбросив напряжение, он держал ее в объятиях, пока его дыхание мало-помалу снова не стало нормальным. Пот высыхал на его коже, и состояние бездумного блаженства медленно проходило.

Его начала мучить совесть. Он только что овладел своей молодой женой с эгоистичной жадностью, словно какой-то мальчишка своей первой женщиной, не успев даже раздеть или обласкать ее.

Лежавшая рядом с ним Мэдди села и принялась приводить в порядок свою одежду.

– Извини… – начал он.

– Это, – заявила она, – было отличной закуской для возбуждения аппетита. – Она усмехнулась и поцеловала его. – Я с нетерпением жду главного блюда… и пудинга… но сначала ты должен помочь мне освободиться от этого платья. Оно слишком красиво, чтобы позволить тебе погубить его, как ты погубил многие из моих старых ночных сорочек. – Она бросила на него озорной взгляд. – Именно по этой причине я не надела панталончики. Видел бы ты мое новое нижнее белье! Панталончики так красивы, что я не осмелилась их надеть, представив себе, что ты можешь с ними сделать.

Нэш удивленно поморгал.

– Ты хочешь сказать, что не сердишься на меня?

Она рассмеялась.

– Мне нравится то, что ты только что сделал, Нэш, и я люблю тебя.

Он замер.

– Повтори, что ты сказала.

Она закусила губу, осознав то, что было сказано.

– Извини, я не хотела… это просто слетело с языка. Это потому, что я очень счастлива, и…

– Ты не имела это в виду?

– Я имела в виду именно это. Просто я не хотела, чтобы это слетало с языка. Я знаю, ты не хочешь, чтобы брак был осложнен такими чувствами, как любовь и страсть, и старалась, очень старалась не допустить этого. Но я действительно люблю тебя. Всем своим сердцем, – она поцеловала его, – и телом, – она снова поцеловала его, – и душой.

Она поцеловала его в третий раз, словно давая священную клятву.

Он лежал не двигаясь и молча смотрел на нее.

Она вздохнула.

– Тебе придется привыкнуть к этому. Эти слова будут продолжать соскальзывать с языка, потому что я так полна любовью к тебе, что она кипит и выплескивается через край.

Он продолжал смотреть на нее, не зная, что ответить на такое заявление. Она его любит.

Пригладив упавшие ему на лоб волосы, она добавила:

– Не мучайся, тебе не нужно ничего говорить. Я знаю, что ты чувствуешь, и ничего от тебя не ожидаю. Пока ты верен мне и хочешь мое тело, я буду счастлива, – сказала она, но сияние в ее ясных как топазы глазах померкло, а улыбка стала немного печальной.

Она соскользнула с кровати и босиком пересекла комнату. Волосы ее были в беспорядке и рассыпались по спине кудрявыми прядями, свадебное платье было измято. Мгновение спустя она сказала бодрым голосом:

– А теперь иди сюда и открой одну из этих бутылок. Мне хочется шампанского. Перед церемонией бракосочетания я слишком нервничала и не могла ни есть, ни пить, поэтому теперь страшно проголодалась.

Такая красивая и такая щедрая: она дает ему все и не просит ничего взамен.

Она пристыдила его своим мужеством.

– Нет, – хрипло произнес он.

Она озадаченно подняла брови.

– Ты не хочешь открыть шампанское?

– Нет, – снова прохрипел он.

Он не это имел в виду, просто у него перехватило горло.

Она пожала плечами.

Прижимая к себе бутылку, она повернулась к нему и ждала, что он скажет дальше.

– Нет, ты не знаешь, что я чувствую, – с напряжением договорил наконец Нэш. – Я был не прав. Я не понимал…

Он пристально вглядывался в ее лицо, желая, чтобы она поняла, что он пытается сказать. Но она, замерев, молчала и ждала, прижимая к груди бутылку словно младенца.

Он сделал глубокий вдох, взглянул ей прямо в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, Мэдди.

Она довольно долго молчала, и он слышал лишь потрескивание и шипение дров в камине да уханье совы вдалеке. Потом она прошептала:

– Ты любишь меня?

Он кивнул:

– Я люблю тебя. – Теперь, когда эти слова были уже сказаны, их было легче произнести еще раз. – Я люблю тебя, Мэдлин Вудфорд, всем своим существом. Всем своим сердцем, И телом. И, наверное, всей душой, хотя в этом я не очень хорошо разбираюсь.

Дрожащими руками она поставила бутылку шампанского на стол.

– Ты действительно любишь меня?

– Люблю. И люблю уже давно. Просто до сих пор я не сумел сказать это.

Он распахнул руки, и она бросилась в его объятия.

– Вот почему я хотел провести нашу брачную ночь здесь, – сказал он после того, как они снова занимались любовью, причем ее свадебное платье опять болталось вокруг талии. – Я полюбил тебя в этом коттедже, на этой кровати. А в тот день, когда я покинул тебя, не проехав и нескольких миль, я понял, что не смогу жить без тебя. Я думал, что смогу жениться на тебе, но не говорить, что люблю тебя…

– Не хотел обречь себя на мучения, которые испытывал твой отец? – подсказала она.

Он кивнул, удивленный ее пониманием и благодарный ей за это.

– Этот риск того стоит…

– Нет никакого риска, – поправила она его. – Мы не такие, как твои родители. Уж поверь. – Она поцеловала его. – И открой наконец шампанское.

Он рассмеялся.

– У меня здесь есть кое-что получше шампанского – горшочек твоего меда.

– Меда? Но…

– Я очень давно вынашивал планы относительно этого меда. Но сначала сделай то, что следовало сделать уже давно: сними это платье.