Текст книги "Падение (СИ)"

Автор книги: Анна Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Мне надо на воздух.

Она шла к двери, изображая сутулую, болезненную походку и осаживала себя, чтобы не сорваться на бег. Эйса ощущала, что Данэм смотрел ей в след, и по спине полз холодный пот от одной лишь мысли, что он мог почуять подвох. Ривера боялась, что её игра в имитацию покажется ему фальшивой.

Как только за ней закрылась дверь, Эйса рванула к машине. От страха зудела каждая мышца, а кислород пробивался к лёгким толчками – адреналин гонял кровь, словно кипяток, заставляя организм работать на пределе возможностей. У Данэма оказался неубиваемый телефон, она не смогла ни разбить его, ни вскрыть, потратив на эти попытки драгоценные секунды. Ривера замахнулась и бросила аппарат в поросль за дорогой. В этой глуши, без связи и с балластом в виде полуживого Вельховена ему ему понадобится время, чтобы найти транспорт, телефон и сообщить об угоне своим людям. Этого времени ей хватит, чтобы удрать.

Она вдавила газ в пол и вывернула с обочины на дорогу. Машина заюлила покрышками по асфальту, Эйса едва успела поймать её и увести от неуправляемого заноса. Авто было бешеным, под стать своему хозяину – Ривера никогда не управляла такой мощью. Она разогналась до ста миль за считанные секунды, и в зеркале заднего вида Эйса рассмотрела лишь пыльную ленту шоссе. Унылые частный сектор, складской комплекс и гаражи вместе с Данэмом остались далеко позади. Она ехала обратно в Вегас.

15. Semper Fidelis

Когда-то давно Эйса думала, что любит Джо; с тех пор сердце обросло сталью цинизма. Ривера просто брала своё, будь то секс или деньги, не размениваясь на пустые привязанности. С Данэмом всё оказалось сложнее. Любое его слово или жест вызывали в ней бурю эмоций: от бесконтрольной ярости до желания трахнуть его в душу, если бы это было возможно. Она чувствовала его, они были на одной волне, и Данэм ощущал то же самое, Эйса была уверена в этом. И ещё она знала: он не остановится ни перед чем, чтобы достать её, и пусть её уязвленное самолюбие требовало чуда. Сопливых мелодрам не бывает в реальной жизни, они не уйдут в закат, взявшись за руки, видит Бог, она думала и об этом, пока неслась навстречу мерцающим огням игорного центра, к той малоэтажке из красного кирпича, в которой распалась её команда.

Лифт был бесповоротно сломан, Эйса неслась по лестнице, превозмогая одышку, пока не ткнулась лбом в закрытую дверь. Ривера не была уверена, что здесь вообще остались жильцы: на лестничной клетке было настолько глухо, что она не побоялась здорово пошуметь. Она била ногами дверное полотно, пока оно не начало поддаваться. Слабый замок сломался, она влетела в засранный лофт со скоростью бури, но тут же остановилась, словно с налёту ткнулась в стену. Запах разложения висел в квартире густым туманом. В доме отключили электричество, и содержимое холодильника начало неумолимо тухнуть. Лужа крови под ним превратилась в мазутное пятно, Эйсе показалось, что оно едва заметно дрожит, словно в ней успели завестись черви.

– Твою мать.

Её стошнило. Она кашляла, и гнилой смрад забивался в лёгкие глубже, вызывая всё новые и новые позывы рвоты. Ривера натянула тонкую ткань воротника на лицо и шагнула в гостиную. Борясь с отвращением, она ползала на коленках, осматривая каждую щель в паркете, пока, наконец, не увидела блеск золотой цепочки: когда Джо бросил крест ей в лицо, он упал на пол и свалился в одну из таких дыр толщиной в палец. Эйса сжала его в кулаке, подавляя желание закричать от радости. Джо не догадался найти свою вещь, прежде чем бежать, он не стал вынимать из крошечного слота карту памяти, где хранились адреса, имена и номера счетов – часть данных о наркотраффике Франко по территории Мексики и США. Всю доступную им информацию Шокер хранил в голове, но Джо настоял на том, чтобы перенести данные на цифру, и был прав. Он хотел обезопасить себя и перестраховаться на случай, если мозги Гонсалеса вдруг перестанут работать. Эйса воздала ему должное: иной раз в его голову приходили весьма умные мысли. Когда Ривера поняла, что картель предал её, имя Франко перестало быть для неё непреложным законом. Оно стало предметом торга.

Время гнало её вперёд. Эйса не стала делать копии, молясь всем богам о том, чтобы Человек соблюдал кодекс сделки. Согласно ему, он обязан был выслушать её условия, даже если после примет решение пустить ей пулю в лоб.

– Мне нужен Человек!

Она влетела в фойе «Таити», чудом прорвавшись через охрану. Вид маленькой мексиканки, прущей на таран, явно сбил их с толку.

– Мне нужно поговорить с Человеком, – она ткнулась в грудь огромного чёрного парня в костюме с бейджем начальника охраны, и он, похоже, был единственным, кто понял, о ком она говорит. Остальные информацией просто не владели.

– Я не понимаю, о чём вы, мэм, – он хладнокровно повел Эйсу к выходу, смотря куда-то по верхам, лишь бы не ей в глаза.

– Всё ты, блять, понимаешь. У меня важная инфа. И если ты мне помешаешь, я скажу Данэму. Он тебя на ремни порежет, – Эйса шла ва-банк, и во взгляде парня мелькнул испуг. Имя Данэма подействовало безотказно, однако секьюрити быстро взял себя в руки.

– Я не понимаю, о чём вы, мэм. Мы закрыты, покиньте помещение.

Охранник продолжал волочь её к выходу под напуганные взгляды горничных. Ривера, извернувшись, вынула из кармана карту и ткнула ему в лицо.

– Передай ему это. И если Человек со мной не встретится, скажи ему, что он мудозвон сраный.

Эйса не знала, как с этим обстоят дела в США, но в Мексике честь была дороже жизни: боссы заботились о своей репутации, ведь никто не стал бы иметь дело с человеком, нарушающим условия сделки. По местным законам её обязаны были выслушать, у неё было право переговоров. Она надеялась, что здесь эти негласные законы работают также безукоризненно.

Секьюрити ослабил хватку и флешку всё же принял. Эйса уселась на диван в фойе, с невозмутимым видом положила ногу на ногу и стала осматривать остатки маникюра, тогда как в груди, под толстым слоем брони полыхал огонь. Страх и нетерпение владели ей: она сделала всё, что могла, оставалось лишь ждать, и это ожидание выводило её из себя.

Когда она увидела Данэма, ей захотелось немедленно выйти в окно. Казалось, он убьёт её на месте. Он шёл по коридору прямо к ней, его взгляд, сжатые в кулаки руки, злой, размашистый шаг не предвещали ничего хорошего. Эйса поняла, что теряет надежду.

– Зря ты это сделала.

Он прорычал ей прямо в ухо, дёрнул её с дивана и потащил к выходу. Внешне Данэм был спокоен, как скала, но то как больно он сжимал её руку, как грубо толкал плечом в нужном направлении, говорило о том, что он взбешён. Эйса оставила его без вещей: его рубашка была влажной, с наспех застиранными разводами крови, а на улице, рядом с «БМВ», которую Эйса в спешке поставила криво сразу на два места, стоял жёлтый минивэн, наверняка, угнанный.

Данэм усадил её на переднее сиденье седана и пристегнул наручниками к двери. В боковом зеркале она видела, как он перегрузил из чужого багажника в свой плотно свёрнутый полиэтиленовый кокон, а после сел за руль. Он не сказал ей ни слова, и Эйсе слова были не нужны – она чувствовала, что Данэм везёт её на убой.

Эйса не знала, сколько прошло времени и сколько они отмотали миль. Близилась ночь, горизонт перед ними окрасился в кровавые цвета, машин на трассе становилось меньше – они въехали в промышленную часть города. Данэм остановился у большого одноэтажного здания, и не глуша двигатель, вышел и открыл ворота. Задним ходом они въехали в тёмный, узкий проезд, и Эйса ощутила тошнотворный запах, как только Данэм выволок её из машины. Это не было похоже на трупный смрад, но вонь была настолько невыносима, что резала глаза.

Данэм включил свет, и Ривера поняла, где находится. За низкими решетчатыми перегородками толпились белесые, вымазанные в грязи туши. Распихивая друг друга, они совали носы между прутьев, с жадностью пробуя запах вновь прибывших людей. Это был свинарник, в вольерах были заперты сотни голодных животных. Идеальное место, чтобы скрыть следы – скотобойня и мясной цех были пропитана кровью, сам чёрт не разберет, чья она. Данэм молча усадил её на железный стул и пристегнул наручниками к спинке.

Эйсе казалось, что она сходит с ума: она наблюдала за Данэмом, не в силах отвести взгляд, а ком тошноты в горле сменился на пустые рвотные спазмы, то и дело пронзавшие организм. Он взял топор и ножовку, освободил тело Вельховена от плёнки и оттащил подальше к клеткам.

Эйса невольно вздрагивала от каждого удара топора. Данэм хладнокровно разбирал тело Натана Вельховена на части, а куски плоти бросал прямо в вольеры. Свиньи с визгом бросались на еду, сшибали друг друга жирными боками в борьбе за каждый кусок, ломились через барьер и вставали на задние лапы. Истинно всеядные животные: останки трупа пропадали в их желудках, чтобы выйти вместе с дерьмом на дно клетки полностью переработанными.

– Снимай одежду.

Голос Данэма вывел её из прострации. Он отстегнул наручники, рывком стащил её со стула и отбросил его в угол одним ударом ноги. Он явно нервничал, а Эйсе становилось хуже с каждой секундой – среди вони испражнений животных она чувствовала запах смерти.

– Зачем?

– Я не хочу лишней возни.

Он не хотел тратить время и стаскивать одежду с трупа. У неё задрожали губы, от отчаяния Эйса едва не рассмеялась.

– Быстрее.

Он стоял ровно напротив неё, в перчатках для разделки мяса, вымазанных в крови по самый локоть, взгляд его был усталым и рассеянным.

– Ты ведь не хочешь этого делать, Данэм? – она сняла обувь и встала босиком в вонючую холодную жижу.

Её голос звенел от страха и омерзения, а глаза наполнялись слезами. Эйса всегда думала, что встретит смерть достойно, но сейчас ей хотелось плакать и умолять.

– Какая разница чего я хочу или не хочу?

В этот раз, с ней, Данэм не получит удовлетворения от чисто сделанной работы: она видела это по его глазам, слышала по тону его речи, и от осознания этого становилось ещё хуже.

– Слушай, Оливер, давай я сейчас просто уеду.

Ривера расстегивала пуговицы рубашки дрожащими пальцами, нарочно затягивая процесс. Она впервые назвала его по имени, и звук её голоса ненадолго вернул ему концентрацию. Данэм смотрел на неё и, казалось, внимательно слушал.

– Я никогда о тебе не вспомню, клянусь, – она аккуратно повесила рубашку на столбик загона, будто собиралась надеть её снова, и принялась за молнию шорт. – Всё ведь от тебя зависит. Ты ведь можешь всё изменить.

Эйса не верила в то, что говорит. Она готова была нести всё подряд: от признаний в любви до проклятий на его голову, лишь бы проняло. Всё тело пронзала дрожь, ей было холодно, она стояла в одном белье посреди тонкой, продуваемой сквозняком кишки прохода между клетками, в которых колыхалась серая масса свиней. Их голодное верещание наводило ужас, и Эйса поняла, что плачет, наконец, плачет впервые за долгие годы.

– Я ничего не могу изменить. – В его голосе было столько горечи, что Ривера невольно вздрогнула. – Кто угодно, только не я.

Он не хотел этого, он не хотел лишать жизни Эйсу Ривера, красивую девчонку из Синалоа, попавшую в эту мясорубку по воле слепого случая, но он сделает это несмотря ни на что. Вельховен был чертовски прав насчёт него. Безупречный пёс своего хозяина. Она отчего-то вспомнила его татуировку – всегда, сука, верен. Но не ей.

Данэм снял перчатки и взялся за пистолет. Быстрая смерть —единственное, что он мог ей предложить. Когда он прицелился, Эйса закрыла глаза и зашептала молитву Пресвятой Деве Марии, которую бабуля каждый вечер читала над её головой.

Пронзительная трель телефонного звонка показалась ей громче выстрела.

– Ещё нет, – Данэм ответил. Звонивший явно интересовался, успел ли отправить девчонку из картеля Франко на тот свет. – Это тебя.

Эйса открыла глаза и увидела Данэма на расстоянии вытянутой руки; он прислонял телефонную трубку к её уху.

– Мисс Ривера, мне передали, что вы искали меня, – она никогда прежде не слышала этот голос, но была уверена, что знает, чей он. Данные о картеле Франко сгодились, иной причины для очередной отсрочки она не видела. – Я не мудозвон, – Человек рассмеялся, будто её дерзкие слова позабавили его.

 – Я буду ждать вас в «Таити». Оливер отвезёт вас.

Эйса не произнесла в ответ ни звука. Ей показалось, что она снова перестала чувствовать. Словно робот, она надела рубашку, взялась за шорты и протянутую для помощи руку Данэма проигнорировала. Вымазанные в дерьме ступни она без тени отвращения сунула в балетки. Ей было всё равно.

Всю дорогу Данэм не пытался с ней заговорить, лишь после, передавая её в руки чернокожему начальнику охраны, он сказал ей:

– У меня был приказ. Мне очень жаль.

Он сел в машину и стремительно покинул территорию отеля. Эйса проводила взглядом его серебристый седан, пока тот не скрылся за поворотом, и вошла в фойе «Таити» следом за охранником.

*Semper Fidelis (лат.) – «Всегда верен». Девиз Корпуса Морской пехоты США.

16. Человек

Её вели узкими коридорами в служебное крыло отеля, и за широкой спиной начальника охраны она не видела конца пути. Она оглядывалась по сторонам, на автомате отмечая детали обстановки. Отвлекаясь, Эйса приводила взвинченные до предела нервы в относительную норму.

Кабинет начальника технического отдела, кабинет финансового директора, отдел бронирования – череда массивных дверей и золочёных табличек с именами, установленных на едином расстоянии друг от друга создавали ощущение идеального порядка. Эйса ощущала себя куском грязи в этом раю для перфекционистов. «Оливер Данэм, начальник службы безопасности» – Ривера прошла мимо очередной двери. Видимо, это и было его прикрытие в миру.

Когда они оказалась перед широкими распашными дверьми, охранник пропустил её вперёд. Эйса не стала стучать, просто дернув вниз кованую ручку.

Он стоял возле тяжёлой бархатной шторы и смотрел в окно. Когда Ривера вошла и закрыла за собой дверь, он взглянул на неё. У него были седые виски, шрам на щеке и бесцветные глаза. Простой мужчина с военной выправкой и в камуфляжной куртке – Эйса приняла бы его за офицера в чине не ниже полковника, но никак не за того, кем он являлся на самом деле. Он не был похож на главу преступного синдиката, он был похож на того, кто с преступностью борется.

Человек. Тот, кто контролировал весь наркотраффик Штатов, фигура, сумевшая прогнуть непрогибаемого Франко, как до этого Хосе Обрегона, и она – рядовая единица мексиканского картеля – добилась аудиенции с ним. Эйса чувствовала, словно находится на приёме у Папы Римского или Елизаветы II, масштаб этой личности был для неё не меньшим.

– Ты первая, кто искал со мной встречи. Обычно происходит с точностью до наоборот.

Он прошёл мимо неё, скрестив за спиной руки, и, казалось, даже не поморщился от того мерзкого амбре, который наверняка исходил от неё. Человек с любопытством оглядел её с ног до головы, Эйса не издала ни звука, подчиняясь негласным правилам этикета. Она ждала, когда ей дадут слово.

Человек сел за стол, вынул из ящика карту памяти и положил её перед собой.

– Что ты хочешь за это?

– Чтобы меня оставили в покое, – Эйса старалась придать голосу уверенности. Она не собиралась стенать и целовать ему ботинки, как поступил бы на её месте любой другой, она хотела сохранить достоинство и не продешевить. – Ещё американское гражданство и тысяч триста на первое время.

Человек рассмеялся, но в его голосе не было злобы. Риверу охватило чувство дежавю – он смотрел на неё с интересом исследователя. Так когда-то смотрел и Данэм.

– Дом в Майами и богатого мужа тебе не нужно?

– Это я сама себе устрою.

Под пристальным взглядом его холодных, прозрачных глаз, слишком светлых, будто вылинявших, у неё против воли сутулилась спина. Эйса одергивала себя, чтобы не свернуться в клубок, защищаясь. Казалось, Человек сдирает её броню слой за слоем, стремясь добраться до самых уязвимых мест.

– Отлично, – он хлопнул по столу и поднялся. Эйса вздрогнула, словно этот резкий звук вывел её из-под гипноза.

– Понадобится пару дней, чтобы выправить тебе документы. Можешь занять любой номер, который понравится.

Человек жестом указал ей на дверь. Ривера по инерции сделала несколько шагов, но остановилась. Она не могла перешагнуть порог, что-то не пускало её.

– Это всё? Вот так просто?! – она развернулась и взглянула ему в глаза.

Эйса чувствовала, здесь что-то не так, она не могла отделаться так легко. Человек не задал ей ни одного вопроса по существу, не попытался сбить цену, не стал грозить ей смертью – ничего из того, что она воображала себе, пока Данэм вёз её в «Таити» в гробовой тишине. Она искала с ним встречи, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой гонке за жизнь, и это поганое ощущение недосказанности не давало ей сделать ни шагу.

– Мне нравится, что ты задаёшь вопросы, – Ривера поняла, что попала в точку. Это был далеко не конец.

Человек снова сел за стол, достал бутылку виски и жестом пригласил её сесть напротив. Эйса взглянула на свои вымазанные в грязи ноги и на винтажное кресло, отделанное бархатом и шёлком.

– Садись, горничная приберется, – он перехватил направление её взгляда и настоял. Ривера подчинилась.

– Скажи, Эйса. Когда вы вступаете в картель, то соблюдаете определённые ритуалы, верно?

Человек разлил виски по стаканам и двинул один ближе к ней.

– Да, приносим клятву и делаем татуировку.

– И что первое вы говорите, произнося клятву?

– Мы, члены картеля никогда не станем употреблять наркотики.

– Почему?

– Потому что «наркота для поганых гринго, пусть они все передохнут», – она залпом опрокинула в себя стакан и взглянула на него с вызовом. Она процитировала слова клятвы, которую произносила перед Франко уйму лет назад. Врать не имело смысла, да и зачем? Эта неприязнь имела едва ли не исторические корни.

– Отчасти в этом есть разумное зерно, – помолчав, он продолжил. Ривера не понимала, к чему он ведёт, но внимательно вслушивалась в каждое слово. – Ты знаешь, я не люблю людей которые не умеют пользоваться мозгами. Наркотики – это фильтр, они отсеивают брак. Стране не нужны слабаки, которые не в состоянии побороть зависимость. Я чищу нацию.

– И поэтому я пью вискарь за штуку баксов?

Он ничего не ответил ей на это.

Она не верила в красивые речи и альтруизм Человека казался ей излишне пафосным. Ради двадцати пяти миллионов он убил людей, и пусть они тоже были не святыми, они хотя бы были честны с самими собой. Эйса любила деньги за то, что они давали ей ощущение свободы, пусть и с множеством условий. Без свободы жизнь для неё была не жизнь.

– На флешке нет информации которую я при желании не мог бы найти сам. Но мне нравится твоя упертость.

Он долил виски на два пальца, но Ривера не притронулась к нему. Дело принимало совершенно другой оборот. Эйсе нечего было ему предложить. При таком уровне власти он мог найти любой другой источник, и не стал бы возиться с требовательной мексиканкой. Человеку не нужна была информация, это был лишь повод. Ему нужно было нечто совсем иное.

 – Ты мне нравишься, Эйса. Ты будешь жить, но станешь… как бы понятнее выразиться… – Он почесал затылок, словно подбирал слова, которыми собирался озвучить её окончательный приговор. Ривера обняла себя за плечи. Каждый мускул, каждый нерв натянулся струной, а где-то под ребрами, казалось, лежал кусок камня, который неумолимо тянул её к земле. Эти чёртовы секунды тянулись для неё навечно, пока Человек, наконец, не продолжил, – годовой премией для одного хорошего молодого человека.

– Что? – она не поняла ни черта, но почувствовала, что эти условия станут для неё хуже, чем смерть.

– Оливер хочет тебя и он тебя получит. Я знаю его лучше, чем он сам себя, поверь старику. Ты должна быть на связи для него круглосуточно, ехать туда, куда он скажет и делать то, что он скажет по первому щелчку. Таковы условия, всё просто.

– Мне это не подходит, – воскликнула Ривера, не до конца осознав услышанное.

– У тебя нет альтернативы, ты сама это понимаешь.

– Теперь я знаю вас в лицо, —он раскрыл ей свою личность, и Ривера попыталась этим воспользоваться. Эйса отлично понимала, что против него она ничто, даже если рискнет раскрыть рот, но разум отчаянно сопротивлялся таким перспективам. Ривера отказывалась принимать то, что с ней происходило.

– Теперь моё лицо для тебя – лицо Господа Бога, на которое ты будешь молится за то, что до сих пор жива. Торги закончены.

Дружеский тон сменился на приказной, Человек поднялся и указал ей на дверь. По его лицу Эйса поняла, что он больше не ждёт от неё ни вопросов, ни возражений.

Живой товар, вещь, которую передали в безвозмездное пользование. Её жизнь больше не принадлежала ей, и право распоряжаться её свободой отныне перешло Оливеру Данэму в качестве поощрения за добросовестный труд, словно в сраные Штаты снова вернулось рабство.

Это не укладывалось у неё в голове. Хотелось закидаться снотворным и проснуться через сутки с трезвой головой и решить, как жить с этим, или выпить всю пачку и не проснуться вовсе. Столько всего было сделано зря. Лучше бы её закопали тогда. Лучше бы Данэм поставил её в очередь первой. Лучше бы убил прямо в своём номере и не заводил всё так далеко.

Она думала об этом, пока шла по коридору в фойе, ехала в лифте и стояла у двери президентского номера на последнем этаже, в который её посадили, словно в загон. Эйса провела в нём двое суток, используя по максимуму предоставленные ей привилегии. Она гоняла обслугу, ела как не в себя, много курила, и из номера не высовывалась. Возле её двери ненавязчиво дежурила охрана, вечерами она смотрела кино до тех пор, пока не покраснеют глаза. Не раз и не два она выходила на балкон и смотрела вниз на блестящую гладь бассейна, представляя, как бросится вниз, как её тело красиво рухнет в воду и как праздные отдыхающие с визгом разбегуться во все стороны, словно потревоженные мухи на дерьме. Она металась из угла в угол, как зверь в клетке, и ненавидела себя за то, что ей не хватает духу сделать это.

– Вам пора, мэм, – дав пятнадцать минут на сборы, охрана вывела её из номера.

На парковке под палящим полуденным солнцем стоял Данэм, оперевшись на капот своей «BMW». Увидев её, он снял солнечные очки и не сводил с неё глаз, пока она не подошла к нему вплотную. Его усталый взгляд рассеянно блуждал по её лицу, и Эйса не могла понять, что видит в нём. Ни насмешки, ни злорадства, ни того превосходства, за которое хотелось разбить ему рожу на протяжении тех нескольких суток, что они провели бок о бок. За ледяной невозмутимостью, казалось, мелькнула тень сожаления. Данэм смотрел на неё, и на его лице отражалась внутренняя борьба.

Со стороны могло показаться, что Эйса вытянула счастливый билет. Для той бледной медсестрички Данэм был бы подарком судьбы – сильный, красивый, при деньгах и связях, но её преимуществом было неведение. Медсестричка не видела, чем он зарабатывает себе на жизнь, но Эйса не могла выбросить это из головы, и пусть говорят, что она не ушла от него далеко. Для нищей нелегалки Риверы, это был бы шанс начать всё сначала, если бы всё не было так сложно.

Он молча протянул ей кожаный бумажник. В нём были паспорт, права и банковская карта. За эти несколько картонок она заплатила неизмеримо высокую цену.

– Ну, и где мой ошейник? – спросила она, глядя на него с вызовом.

Данэм улыбнулся, она уловила в его улыбке лёгкий оттенок грусти. Он взял её руку и вложил в неё брелок от «BMW».

– Всё равно собирался машину менять.

– Что это значит? – она изумленно смотрела то на него, то на ключи, лежащие в её вытянутой руке.

– Можешь ехать, куда хочешь. До Франко дошли слухи, что Человек разобрался с тобой. Они больше не будут искать тебя, если ты не засветишься. И если ты не передумала, конечно же, – в его голосе послышалась знакомая ирония, и Эйса едва ли не бегом бросилась к водительской двери. Данэму не пришлось просить дважды.

– Сделай кое-что для меня, – оклик Данэма заставил её замереть возле распахнутой двери, она внутренне напряглась, ожидая, что он не преминёт воспользоваться своим положением, и это был всего лишь очередной раунд игры на её нервах.

– Обещай, что обратишься в больницу. Займись своим здоровьем. Следи за собой.

Его решение пошатнуло её систему координат, она не знала, насколько Данэм искренен: отправил ли он её погулять на длинной цепи или он действительно отпустил её, распорядившись своим подарком по личному усмотрению. Что-то подсказывало ей, Данэм не шутит.

Эйса не стала спрашивать, почему он так поступил. Она не хотела знать о нем ничего, чтобы не начать его оправдывать, с бабской наивностью не наделяя его качествами, которых у него не было.

– Adios, Джерси, – избегая смотреть ему в глаза, Ривера завела мотор и вырулила с парковки. Его силуэт растворился в дорожной пыли, и ею овладело странное, тягучее чувство фатальной неизбежности – она ещё увидит его, и Эйса почти смирилась с этим.

© Анна Грэм, 2017