Текст книги "Скандал"

Автор книги: Анна Годберзен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

25

Было устроено столько вечеров, запланировано столько празднеств и торжеств, что в конце концов это привело к тому, что их виновника видели гораздо меньше, чем слышали о нем. Настоящий герой, сокрушивший испанцев в Тихом океане, – адмирал Джордж Дьюи.

С первой полосы «Нью-Йорк Империал», пятница, 29 сентября, 1899 год

Сидеть в бальной зале «Вальдорф-Астории» для Дианы было равносильно погребению в самом роскошном мавзолее из всех когда-либо построенных. Стены, потолок и даже пол – все блестело ослепительным золотым светом, а зеркала отражали блеск комнаты. Свет лавиной изливался с сорокафутового потолка, освещая лица гостей. Здесь была вполне привычная компания – дочери и сыновья старых нью-йоркских магнатов, новые миллионеры в черных фраках и роскошных платьях, моряки в эполетах и при офицерском оружии. С каждым днем, отмечала Диана, она узнает все больше и больше, и мир открывается перед ней во всем многообразии.

– Ты видела Агнесс? – спросила Пенелопа у Элизабет.

В перерывах между танцами девушки сидели на одном из бархатных диванов, держа в руках бокалы с шампанским и обмахиваясь веерами. Их юбки – лавандовая, розовая и красная– струились по полу. Каждый раз, когда открывалась дверь, они смотрели, не Генри ли это пришел, но его затянувшееся отсутствие никого их них не расстраивало. Получив записку, Диана не могла думать ни о чем, кроме Генри, но если он приедет, то ей до конца вечера придется смотреть, как он танцует с ее сестрой.

– Агнесс и впрямь не помешало бы новое платье, – понизив голос, произнесла Пенелопа, отрывая Диану от мыслей о Генри.

– О, взгляни, она танцует с солдатом! Думаю, из нее получится хорошая солдатская жена.

– Потише…. Не надо быть такими вредными, – произнесла Элизабет почти шепотом, Она изобразила смущение, но Диана услышала насмешку в ее голосе. Иногда Диане казалось, что в сестре живут два человека, которые постоянно воюют друг с другом за право быть паинькой или стервой.

– Я выйду замуж за солдата, – весело отозвалась Диана. Воображение немедленно нарисовало ей Генри в военной форме, статного, гордого и красивого. – Тогда я смогу посмотреть мир.

– Но, Ди, ты и сейчас можешь посмотреть весь мир, – фыркнула Пенелопа. Диана вспомнила ее замечание о том, что ей не нужно ничего, кроме Ньюпорта и Нью-Йорка, и, решив, что их представления о мире несколько различаются, промолчала, откинувшись на гору подушек.

– Вы видели своего соседа, Броуди Фиша? – Пенелопа повысила голос, стараясь перекрыть шум. – Он очень мил, как мне кажется.

– Да, – согласилась Элизабет, – Такие широкие плечи, не правда ли?

– Ну что ж, когда выйдете замуж и заскучаете, можно будет развлечься с ним, – фыркнула Диана.

Элизабет приложила ладони к вспыхнувшим щекам. Именно такой реакции Диана и ждала от сестры – чопорной и оскорбленной в лучших чувствах. Впрочем, она уже пожалела, что так неудачно пошутила, – щеки сестры буквально горели, лицо покрылось пятнами. Диана ласково сжала ее руку.

– Лиз, мы все прекрасно знаем, насколько ты нравственна, и не подумаем о тебе ничего плохого, если тебе нравятся его плечи, – Она окинула взглядом танцующих и прохаживающихся по залу мужчин – молодых и старых, в смокингах и военной форме. Но все они блекли в сравнении с юношей, который почему-то не торопился оказаться здесь, – И мне они тоже нравятся.

– Просто я бы никогда… – пролепетала Элизабет, перед тем как сменить тему. – Как думаете, о чем сейчас беседуют наши матери?

Девушки обернулись и увидели суровые лица миссис Холланд и миссис Хейз. Они сидели в противоположной части комнаты на золоченой, обитой бархатом кушетке, оглядывали толпу и время от времени что-то нашептывали друг другу. Диана помнила, что когда-то их матушка не общалась с миссис Хейз, несмотря на то, что отец поддерживал приятельские отношения с отцом Пенелопы. Очевидно, теперь все переменилось. Даже их родительница больше не могла позволить себе быть высокомерной. Диана взглянула на мать с нескрываемым злорадством и блаженно улыбнулась своим мыслям…

– Мисс Холланд, мисс Хейз. – Подняв глаза, Диана увидела Тедди Каттинга, опустившего голову в легком поклоне. Безупречный черный фрак, светлые волосы уложены набок, на лице легкий загар.

– Тедди, – улыбнувшись, протянула Элизабет.

– Здравствуйте, мистер Каттинг, – Пенелопа подарила ему легкую улыбку.

Тедди поцеловал девушкам руки. Диана рассеянно смотрела мимо него, сквозь кружащихся танцоров. Их мать попрощалась с миссис Хейз и теперь гордо шествовала вдоль стены.

Девушка пыталась разглядеть, к кому же направлялась матушка, но в этот момент Тедди произнес:

– Я бы хотел, чтобы этим вечером каждая из вас подарила мне танец. Если позволите, я начну с младшей. Диана, разрешите пригласить вас?

Она в замешательстве взглянула на Тедди. Он был одним из поклонников Элизабет и, казалось, настолько увлечен старшей сестрой, что младшую просто не замечает. Странно, что в эту минуту он именно ей улыбался и протягивал руку. Принимая ее, Диана краем глаз заметила, что мать заговорила с представительным мужчиной, лицо которого показалось девушке знакомым.

– Генри не появлялся? – спросил Тедди, пока они скользили по бальной зале.

Диана постаралась не улыбаться даже при звуке его имени, но потом заметила, что Тедди все равно оглядывается на Элизабет с Пенелопой. Она вновь задумалась, почему Тедди пригласил именно ее. Может, Генри упоминал ее имя?

В конце концов, все знали, что они с Тедди закадычные друзья, и поэтому если бы он стал рассказывать о ней кому-то, то лишь тому, с кем сейчас она танцевала.

– Нет, я его не видела.

Руки Тедди едва касались ее, словно он чего-то боялся. И интересно, почему, – подумала Диана. Уж не потому ли, что он думал о ней как о возлюбленной своего друга Генри? Возможно, ему даже нравился такой расклад – ведь в этом случае у него был шанс завоевать Элизабет, которую он всегда обожал.

Диана пыталась следить за ногами – она танцевала не столь безупречно, как сестра, но вроде бы пока успевала за партнером. Во время танца она наконец узнала собеседника матери – это был Вильям Шунмейкер. Он, казалось, увлеченно беседует с мисс Холланд, но кулаки его были сжаты, лицо покрыто красными пятнами, а глаза сверкали гневом.

Диана подумала было, как наверное ужасно жить с таким строгим, отцом, когда Тедди вновь заговорил:

– Элизабет, кажется, в порядке.

– О… – Диана запнулась, с любопытством глядя ему в глаза. Слишком уж трогательно было наблюдать, как Тедди восхищается ее сестрой. Они повернулись, и Диана увидела счастливое и безмятежное лицо Элизабет. Они с Пенелопой держались за руки и смеялись, прикрываясь веерами, – Да, – согласилась она. – Пока Генри нет рядом, она кажется вполне счастливой.

Тедди рассмеялся над этой, как ему показалось, шуткой, Но как только слова слетели с губ, Диана поняла, что сказала чистую правду. Как странно, подумала она, глядя на сестру, что паша «идеальная леди» так радуется отсутствию столь престижного жениха.

– Утром мы с ним были на яхте. Нужно было настоять и уйти вместе, – твердил тем временем Тедди, – Когда я уходил, Генри был с Баком – это, очевидно, один из шаферов. И Бак заверил меня, что жених прибудет вовремя. Не знаю, что там у них произошло, но похоже, зря я оставил Генри с этим подозрительным типом.

Диана взглянула на взволнованное лицо юноши, освещенное золотистым светом, и удивилась, почему тот так сильно беспокоится о друге. В конце концов, Генри не маленький и мог сам о себе позаботиться! Они вновь повернули, и теперь, за изящными прическами дам и широкими плечами джентльменов, она могла получше рассмотреть отца Генри.

– О, я вижу человека, который весьма расстроен отсутствием Генри, – хмыкнула она, мотнув головой в сторону матери и мистера Шунмейкера, все еще увлеченных беседой. Мистер Шунмейкер размахивал руками и, казалось, обрисовывал некий план. Тедди тоже взглянул в их сторону и печально покачал головой.

– Не хочу плохо говорить о Баке, но у меня сложилось впечатление, что он стремился напоить нас до полусмерти, – довольно громко произнес Тедди, вновь покосившись на Элизабет, – Я имею в виду нас с Генри.

Диана невольно улыбнулась, услышав имя Генри. Тедди произносил его с таким видом, словно знал об их отношениях. Музыка стихла, и все остановились. Диана с Тедди повернулись к двери вместе со всеми остальными гостями. Внезапно присутствовавшие разразились криками «Браво!».

Диана поднялась на цыпочки, стараясь разглядеть, что же случилось, и, наконец, увидела вошедшего человека.

Высокий, плотный, с длинными седыми усами, в красимой темно-синей форме с кисточками и большими латунными пуговицами, с длинной тонкой саблей на поясе. Он поднял руку и улыбнулся, услышав аплодисменты и возгласы: «Адмирал!» и «Ура!»

– Так вот он каков, герой Тихого океана! – воскликнул Тедди, тоже захлопав.

Некоторые из присутствующих достали маленькие американские флаги и принялись махать ими в воздухе. Диана тоже зааплодировала. И вот уже вся толпа стоя рукоплескала адмиралу. Вильям Шунмейкер гордо кивнул миссис Холланд и занял пустующее место справа от адмирала. Помакав толпе, он улыбнулся так, словно тоже был героем, заслуживающим самых высоких почестей и наград.

Диана улыбнулась, но не из-за военных подвигов адмирала, а потому что Генри так и не приехал. Он мог бы прийти и всю ночь танцевать с Элизабет, заставляя Диану завистливо издыхать. Аплодируя герою, она была уверена, что вместо этого Генри где-то там, далеко отсюда, думает о ней…

26

Дорогая П.,

Только что оставил юношу дома, как и планировалось. Парень кутил до утра, и думаю, что сейчас он нуждается исключительно в чашке хорошего крепкого кофе.

Ваш скромный слуга,

И.Ф.Б.

Пенелопа проделывала это уже тысячу раз. Привычным жестом накинула черную шерстяную накидку и опустила капюшон на глаза. Затем обогнула особняк Шунмейкеров и проскользнула к входу для слуг. Она шла по знакомым коридорам, осторожно подобрав юбки, к комнате, в которой должен был находиться Генри. Уже пробила полночь, позади остался званый вечер, на котором она, как всегда, была в центре внимания ухажеров и сплетников. Впрочем, она ничуть не устала, напротив, была полна решимости и сил. Весь вечер Элизабет являла собой пример для подражания – несмотря на унижение, спокойно улыбалась и танцевала. Разумеется, Генри так и не появился, перебрав шампанского, которое весь день усердно подливал ему Бак. Все получилось так, как и планировала Пенелопа: Генри пил весь день, а затем, на яхте, еще сильнее опьянев, впал в буйное веселье и начисто забыл обо всех обязательствах перед своей невестой. План сработал безукоризненно! Вот только Элизабет даже в поражении оставалась уверенной в себе, прелестной и всеми обожаемой. Пенелопа с удовольствием повыдергала бы ее белокурые локоны и в клочья растерзала ее дорогое розовое платье. Но такой гордой девушке, как Пенелопа, не нужны были легкие победы, и уж тем более нападение на прелестное достояние «старого доброго Нью-Йорка» не принесло бы ей ничего хорошего. Так что она будет действовать другими методами… Девушка незамеченной прокралась по коридору на третьем этаже, лишь однажды обернувшись, дабы убедиться, что никто ее не видел, и вошла в кабинет, примыкавший к комнате Генри.

– Генри! – прошептала она, закрыв за собой резную дубовую дверь.

Он, закрыв глаза и зажав в зубах сигарету, лежал на массивном кожаном диване в центре комнаты.

– Генри, – повторила она чуть громче. Он услышал, вынул сигарету и повернулся к девушке.

– О! – ухмыльнулся он, слегка приподняв темную бровь. Обгоревший на солнце, всклокоченный и пьяный, как последний матрос, он все равно казался безумно красивым.

– Генри, ты выглядишь как бродяга!

Он опустил глаза на белую рубашку с расстегнутыми пуговицами и заляпанные грязью помятые светлые брюки и промолчал.

– Как прошел вечер?

– Тот, на котором ты так и не появился? – Пенелопа незаметно улыбнулась и плавным движением откинула капюшон.

– Да, именно он, – Генри вновь затянулся.

Пенелопа медленно стянула длинные белые перчатки и принялась лениво крутить их в руках.

– Скажи, а разве не на этом вечере вы должны были впервые появиться с Элизабет?

Генри выпустил вверх струю дыма.

– Я бы предпочел этого не делать, Пенелопа.

– Но разве тебе не кажется это важным? Забыть явиться на первое торжество после собственной помолвки… Знаешь, ее мать была в ярости!

– Правда? – грустно усмехнулся Генри и тяжело вздохнул.

– В прежние времена тебя бы это позабавило, – заметила Пенелопа, подходя ближе и усаживаясь у ног Генри. Тот лишь молча курил, уставившись на плечо Пенелопы. Она дотянулась до портсигара, лежавшего на животе юноши, и зажгла сигарету.

– Генри, – она подтянула колени так, что юбка раскинулась во все стороны, обнажив стройные ноги. Теперь, когда он был так близко, голос Пенелопы становился все тише и вкрадчивее, – Почему ты мне не сказал? Зачем было устраивать столь омерзительный сюрприз?

– Пенни… – Генри опустил голову на кожаную подушку дивана и уставился на фрески на потолке, в модном фривольном стиле изображавшие чаепитие в саду, – На самом деле я пытался тебе сказать. И ты узнала бы об этом гораздо раньше, если бы не привычка сжигать мои письма.

Пенелопа вдруг с ужасом поняла, что Генри вполне мог объявить о разрыве с ней в том злосчастном письме. Но главным ударом для ее самолюбия стало воспоминание о том, чем они занимались, пока догорало послание. Похоже, она рискует потерять контроль над ситуацией…

– Я понятия не имела, что… ничего не значила для тебя.

– Это не так – Генри докурил сигарету и бросил ее. в граненую стеклянную пепельницу на полу. – Я не хотел, чтобы тебе было так плохо. Но видимо, мне все-таки придется причинить тебе боль…

Пенелопа резко поднялась, за спиной взметнулся мерцающий красновато-оранжевый шлейф. Она уловила в его словах какой-то странный подтекст, и он ей очень не правился. Девушка подошла к книжным полкам, заставленным новыми, ни разу не прочитанными книгами, и выпалила:

– Почти то же самое сказала мне Элизабет!

– В самом деле? – Генри приподнялся на локоть и с любопытством посмотрел на Пенелопу.

– Да. А теперь объясни мне, что на самом деле происходит? Я же знаю, что ты ее не любишь. Она маленькая манерная ханжа, и если ты этого не знаешь сейчас, то очень скоро узнаешь, – Пенелопа быстро повернулась и пересекла комнату. Усевшись на пол рядом с диваном, она взяла юношу за руку. – Генри, ты любишь меня. Разве ты не видишь, что я единственная, с кем ты сможешь быть? Никто не понимает тебя так, как я…

Генри выглядел все таким же задумчивым и отстраненным. Пенелопа уставилась на него, раскрыв рот и не зная, что. еще сказать. Она уже озвучила все, что хотела, и логика ее слов казалась ей очевидной. Но Генри внезапно высвободил руку из ее ладони и поднялся. Волосы его, обычно идеально уложенные, растрепались и торчали в разные стороны. Пенелопа фыркнула:

– Куда это ты?

– Моя дорогая Пенни, – ответил Генри. Он вдруг сделался собранным и серьезным: поправил рубашку, отряхнул брюки, пальцами пригладил волосы. Через пару мгновений Генри опять был похож на того элегантного юношу, которым так гордилась Пенелопа. Правда, слегка пьян и во вчерашнем костюме, но все же… – Извини, но… Боюсь, тебе придется уйти. У меня срочное дело.

– Дело? В такое время? Среди ночи? – Пенелопа не верила своим ушам. Она откинулась на диван и состроила обиженное лицо – И это после того, как я пришла к тебе?

Генри подошел к столу, на котором стоял изящный самовар, налил кофе в маленькую серебряную чашечку и отпил. Затем повернулся к Пенелопе, пожал плечами и на секунду задержал на ней взгляд. Свет танцевал в его глазах.

– Знаешь, я совсем не чувствую опьянения.

– Знаю, – горько ответила Пенелопа. Весь день она ничего не ела и пила только воду, чтобы втиснуться в платье, а сейчас вдруг чувствовала отвратительную пустоту внутри, – Это я устроила.

– Правда? – Генри допил кофе и поставил чашку на стол, – Знаешь, я не удивлен. Ну что ж… Хорошо.

– Хорошо? Генри, я здесь, прямо перед тобой, – Она приподняла бровь и взглянула на Генри самым игривым и соблазнительным взглядом, на который только была способна. – Что тебе еще нужно?

Генри перегнулся через диван к Пенелопе, все еще сидевшей на паркетном полу, и легонько поцеловал ее в щечку.

– Сомневаюсь, что ты сможешь понять.

Пенелопа посмотрела на него и гневно сузила прекрасные голубые глаза, но Генри ответил ей почти беззаботной улыбкой.

– Ты ведь сможешь сама найти выход, правда? Прости, но не могу тебя проводить, но сейчас мне нужно пойти и принести извинения семье Холландов.

Пенелопа в оцепенении продолжала сидеть на полу. Дыхание у девушки перехватило, в глазах потемнело, и она все еще не могла поверить тому, что услышала. А Генри тем временем подхватил со спинки кресла свою шляпу и быстрым легким шагом вышел за дверь, даже не оглянувшись. Провожая взглядом его высокую стройную фигуру, Пенелопа ощутила себя такой отчаявшейся, униженной и одинокой, что ей стало страшно…

27

Леди всегда должна сохранять спокойствие

и в любую непогоду оставаться веселой и жизнерадостной.

Утратив хладнокровие, она очень скоро потеряет

уважение знакомых и даже слуг.

Ван Камп. «Пособие по ведению домашнего хозяйства для леди», издание 1899 года

Терпение Элизабет иссякло где-то на шумных улицах Манхэттена. Она не могла дождаться возвращения домой и считала минуты, моля, чтобы этот прием поскорее закончился. Кроме того, девушку выводила из себя необходимость ежевечерне проделывать кучу бесполезных и утомительных вещей: например, тратить время на смывание косметики и избавление от всех этих бесконечных слоев одежды. Сегодня это почему-то раздражало ее особенно сильно. Плюс ко всему, она совершенно не хотела видеть Лину, а ведь та наверняка скоро придет, чтобы помочь ей подготовиться ко сну…

Как только Элизабет решила, что мать уже в постели, она вышла из комнаты, бесшумно прокралась по коридору и осторожно спустилась по знакомой лестнице для слуг… К счастью, Генри так и не приехал на бал, так что Элизабет до сих пор чувствовала прикосновение губ Вилла на руке, не запятнанной пожатием ее фальшивого жениха. Она вернулась домой в экипаже Шунмейкеров – на этом настоял отец Генри, не на шутку разозленный отсутствием сына. Элизабет нетерпеливо смотрела в окна экипажа, на вспышки фейерверков, и отсчитывала про себя, сколько осталось до дома. Весь вечер она думала о любимом. Даже танцуя, грациозно плывя и улыбаясь Броуди Паркер Фишу или Тедди Каттингу, девушка думала только о том, удастся ли ей этой ночью увидеться с Виллом. Они любят друг друга и обязательно найдут выход – Элизабет была уверена в этом. От этих мыслей у нее кружилась голова и замирало сердце.

– Вилл? – прошептала она в темноту, открыв дверь конюшни, потом скинула туфли и поспешила к деревянной лестнице, приставленной к кровати. Соломинки на полу кололи ноги, но она не чувствовала этого. Задыхаясь от волнения, Элизабет забралась наверх.

– Вилл, ты здесь?

Упав на колени, она ощупала матрац на кровати – ни подушки, ни одеяла… Поднявшись, девушка спустилась по лестнице и метнулась через конюшню к стойлам.

– Вилл? – позвала она чуть громче, – Вилл, ты здесь? Вилл?!

Она помнила, как когда-то приходила к нему и не смогла найти. Это было перед смертью отца, и в то время Элизабет была очень подавлена и расстроена. В тот раз она долго блуждала по конюшие, пока не нашла Вилла около одной из деревянных загородок. Он сидел с полузакрытыми глазами, словно в полудреме. Он умел спать стоя, почти так, как спят лошади. Когда Элизабет разбудила его, он сообщил, что заболел Джаспер, любимый конь Элизабет. И поэтому Вилл сел рядом с загоном, где находился Джаспер, собираясь провести там всю ночь. Тогда они с Элизабет до рассвета сидели в обнимку, и он ее успокаивал.

Но сегодня все было иначе. Кучер, так заботившийся о своих питомцах, бесследно исчез. Девушка металась по всей конюшне, выкрикивая его имя, но вокруг были только лошади, глядящие из стойл блестящими черными глазами, и сладкий аромат сена, коловшего босые ноги. Вилла нигде не было, Элизабет почувствовала, что ей становится по-настоящему страшно. Она, чуть не плача, вернулась к кровати Вилла. Элизабет всегда боялась масляной лампы в конюшие из-за сена вокруг и никогда не зажигала ее сама. Впрочем, сейчас ее глаза привыкли к полумраку. Она вновь увидела пустой матрац. Белые деревянные ящики, которые Вилл использовал под книжные полки, тоже пустовали.

Элизабет была уже почти уверена, что одежды нет на месте, и даже не стала подходить к шкафу, чтобы проверить. Она обессиленно опустилась на то место, где обычно ждал ее возлюбленный. Волосы растрепались, и она дрожащими пальцами теребила пряди так, что жемчужины, украшавшие ее прическу, одна за другой покатились по дощатому полу. Девушка вдруг отчетливо вспомнила, как Вилл склонился перед ней у гостинцы. Он смотрел на нее с затаенной страстью и шептал слова, в которых она услышала любовное признание. А его поцелуй она приняла за обычное проявление нежности. Элизабет вновь в мельчайших деталях прокрутила в памяти всю сцену и внезапно поняла, что ей хотел сказать Вилл и что означали его жесты. Он с ней прощался.

Элизабет откинула волосы с лица и почувствовала, что задыхается. Она больше не могла сдерживать слезы, и через мгновение рыдания сотрясали все тело. Она вытирала градом катящиеся слезы юбкой, вновь и вновь повторяя имя любимого. И вероятно, девушка просидела бы так до утра, но вдруг услышала громкий насмешливый голос:

– И о чем ты плачешь?

Элизабет застыла.

– Простите… – Она слишком боялась поднять глаза и узнать, кто же так бесцеремонно вторгся в ее тайную жизнь.

– Твое платье помялось. Не это ли тебя так расстроило?

Элизабет медленно подняла глаза и увидела Лину, стоявшую у двери со скрещенными на груди руками. Именно на том месте, где она сама всегда замирала, прежде чем войти. Лина стояла, постукивая левой ногой.

– Нет, – ответила Элизабет. Она выпрямилась и заговорила более уверенным голосом, – Не из-за этого.

– Да, а из-за чего же тогда? Из-за Вилла? – Лина презрительно покачала головой и с иронией добавила: – Твоего Вилла?

– Что?! – Элизабет в недоумении уставилась на служанку. Она внезапно вспомнила, как та плакала, когда Элизабет с Виллом не брали ее в свои детские игры. Сейчас у Лины был такой же взгляд – обиженный, тяжелый, злой, пугающий. Элизабет встала и начала спускаться по лестнице. Она услышала треск ткани и увидела, как от платья оторвался лоскут, но не остановилась. В тот момент она не могла думать о столь незначительных мелочах. Она спустилась и повернулась к Лине как раз в тот момент, когда та произнесла:

– Ты никогда его не заслуживала!

Элизабет была в замешательстве. Она понимала, что не может сейчас ни спорить, ни убеждать служанку сохранить ее тайну. Какое-то время они с ненавистью смотрели друг на друга. Переведя дыхание и немного успокоившись, Элизабет вдруг увидела гримасу боли на лице Лины и поняла, что девушка тоже страдала из-за Вилла, из-за его отъезда.

– Ты ничего не знаешь, – уверенно и спокойно произнесла Элизабет. Она чувствовала, как к ней возвращается спокойствие. – И ты уж точно сейчас не там, где должна быть!

Лина неестественно улыбнулась.

– И где же я должна быть, мисс? Наверху в вашей комнате, помогая снять платье? Тяжело работать в отсутствие хозяйки.

– Да, именно там ты и должна находиться! И не забывай, что ты обязана меня слушаться. Ты работаешь на нашу семью. – Элизабет окала губы и с силой хлопнула рукой по бедру. Она с нарастающей уверенностью смотрела на Лину, на ее уродливое черное платье, нелепую фигуру, перекошенное лицо, веснушки па носу и маленькие глаза, потом приподняла свою прекрасную бровь и промолвила самым начальственным тоном, который только могла изобразить:

– Боюсь, ты сильно разочаруешь свою бедную сестру. Только ради нее я тебя не увольняю.

Она подобрала юбки и прошествовала мимо Лины к двери кухни, а у лестницы обернулась и властно уточнила:

– Только поэтому я пока что тебя не увольняю!

Лина уставилась на хозяйку с бессильной ненавистью, но ничего не ответила. Элизабет слегка вскинула голову и смерила Лину долгим надменным взглядом – этот жест хоть на мгновение позволил девушке почувствовать себя сильной. Осознание того, что Вилл уехал и, возможно, они никогда больше не увидятся, выжигало ее изнутри. Но она усилием воли сдерживала слезы, неторопливо и гордо удаляясь от служанки. Она знала, что поднимается по этой лестнице последний раз в жизни…