Текст книги "Веер маскарада (СИ)"
Автор книги: Анна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Молока, хлеба, самого белого, что у вас есть, и…
Хозяйка, закончив меня рассматривать, обежала стойку и, оттеснив служанку в сторону, елейным голосом затараторила:
– Мясо есть свежайшее, яичницу, блины с припеком можно, каши разнообразные, салат…
Дальше я уже не слушала, лишь пару раз кивнула на более – менее привлекательные яства. Хозяйка довольно улыбнулась и услала девчонку готовить завтрак, а сама изваянием радушия и доброты замерла за стойкой.
Как и любой житель окрестных мест, эта женщина быстро разобралась, кто перед ней, так что не стоило рассчитывать на дешевую кормежку. Как‑то так повелось, что увидев знак Академии или уловив в повадках человека принадлежность к магам, трактирщики, купцы и обычные прохожие считали своим долгом хоть немного опустошить карманы ученика – бедолаги от лишних монет. С настоящими магами подобное проходило редко, а вот еще толком не оперившиеся птенцы безропотно отдавали свои деньги.
Моя внешность долгое время вводила в заблуждение всех в Столле, в отличие от Элессона. Люди, по некой природной особенности, не теряли надежды обдурить молоденькую девчонку. Легарды, более спокойные и проницательные, с первого раза улавливали во мне непреклонных характер и предпочитали не связываться.
Пристроив на стол перчатки, я с самым невозмутимым видом глядела в окно, когда девчонка – подавальщица притащила полный поднос, быстро расставив его содержимое.
– Два сребра, госпожа, – прощебетала девушка, склонив голову.
Я ничего не ответила, позволив себе мысленную ухмылку, обвела еду на столе взглядом и вперила оный в хозяйку едальни, не оставляя той сомнений, что перед ней не глупенькая девочка – цветок.
Даже если бы из моих глаз сверкнули молнии, эффект не получился бы столь действенный. Тяжело сглотнув, хозяйка подбежала к нам и залепила подавальщице звонкую затрещину:
– Что ты мелешь, дура! Простите ее, госпожа. Племянница моя, с самого детства с головой не в ладах. Наговорила вам ерунды. Какие два сребра? Двадцать медью тут, не больше.
Я расплылась в улыбке, в которой было что угодно, но не добродушие.
«Держать их в узде нужно! – заметил мне как‑то Клант. – Это ж как с маленькими детьми – дай волю и останешься без единой нитки на теле!»
«Прекрати!» – велела я себе, но уголки моих губ уже дрогнули и улыбка сама собой начала стекать с лица. Поскорее расплатившись с хозяйкой, я отвернулась к окну, не желая демонстрировать вмиг изменившееся настроение.
– Привет! – За окном возник Карр и издали помахал мне рукой. – Я сейчас.
Беззвучно крякнув, я уткнулась в свои тарелки, надеясь, что парень здоровался не со мной, но через несколько секунд, привязав коня у коновязи, Карр ворвался в едальню, плюхнувшись напротив меня.
– О! Вкуснятина! – возликовал он с таким лицом, словно последний раз ел несколько дней назад.
Я не успела ничего сделать или отодвинуть от него свой завтрак, как Карр подхватил тарелку с вяленым мясом, перевернул ее на пару ломтей хлеба, счастливо улыбнулся и налил в кружку моего отвара малиновых листьев.
Желая спасти хоть что‑то, я накинулась на еду с другой стороны стола, с сопением запихивая в себя ломтики овощей, картофель, куриную ножку и блинчики, запивая это остатками отвара.
Всего через несколько минут еда на столе закончилась. Карр сыто хмыкнул и утер лицо рукавом. Я вяло ухмыльнулась, попыталась закинуть ногу на ногу и сесть поудобнее. Забыв, что моя попа пристроена не на стуле, а на лавке, я с воплем оказалась позади оной, перекулившись через голову.
– Ты не ушиблась? – Карр даже не потрудился приподняться, чтобы задать мне этот вопрос.
– Все нормально! – рыкнула я, опять взгромоздившись на злополучную лавку. – Все нормально! Что это ты так рано? Обещал же лишь к обеду.
– А ты? – передернул парень. – Явилась ни свет ни заря.
Говорить о том, что мне хотелось побыть наедине, в дали и от него, и от всех остальных, не хотелось, поэтому я просто неопределенно пожала плечами, как часто делала в таких случаях.
– Не твое дело. Я свободный человек!
Карр чему‑то хихикнул и с серьезным лицом покивал в ответ, при этом в его глазах отчетливо виделось веселье.
– Так что? – я перевела тему. – Отправляемся в дорогу?
– Конечно… Если через часок выедем, то даже раньше будем в Лененцах. Или, если хочешь, попробуем успеть прискакать в Дольную, это еще дальше по тракту.
– Я знаю, – прошипела я. Карр в своей обычной манере опять вел себя так, словно он лучше других все знает.
– Ну и?..
При мысли, что я могу отбить пятую точку еще до прибытия в пункт назначения, радости не возникало, так что я, сделав задумчивый вид, изрекла:
– Давай придерживаться плана, Карр.
Парень секунду удивленно на меня таращился, а потом хихикнул, покивав.
Глава 7
Сложив веер, дама может дать собеседнику знак, что более не желает вести с ним беседу.
«Краткий курс придворного флирта, том первый»
– Мариника! Мариника! – хрипло крикнула какая‑то женщина, возникнув у распахнутых настежь дверей. – Слыхала, что творится?
Хозяйка едальни меланхолично стряхнула несуществующие крошки со стойки и протяжно вопросила самым недовольным тоном:
– Ну, что на этот раз стряслось?
– Бабка Гэля опять из курятника страшилище выгоняет! – расхохоталась женщина и похлопала себя по бедру тряпкой. – С утреца еще начала! Зятек ее в столицу укатил, сказал на третий день возвратится, а тут такое!
– Ты будто бы Гэлю плохо знаешь, – искривила губы Мариника. – У ней за этот год хорошо, если только четвертый раз, всякое… происходит. Не ори, видишь, посетители у меня.
Женщина глянула в нашу сторону, еще раз хлопнула себя по ноге тряпкой и убежала. Всего через пару секунд мы услышали ее голос где‑то во дворах.
– Не обращайте внимания, – сказала нам хозяйка. – Это все местное развлечение. Не удивлюсь, если зятек самой говорливой местной кумушки просто над ней потешается, ведь всякие чудища появляются у нас аккурат, как его нет в Жминьках.
Карр вяло пошевелился, делая вид, будто спит, а я с интересом выслушала слова Мариники.
С самого первого года обучения нам стали втолковывать, что ничего не происходит просто так. Особенно, когда дело касалось семейств, живущих не в ладах. Часто родственники норовили вдрызг разругаться по поводу мелких неприятностей, подозревая один одного в совершении гадостей. На деле же выходило, что винить стоило не друг друга, а малого домового подпольника: существо размером с мышь, представлявшее собой плотный комок черного дыма.
Подпольники возникали сами собой в домах, где жили люди со слабым магическим даром. Чаще всего это были женщины. Некоторые, как старушка Балта, постигали все науки колдовства на практике, после чего к ним навсегда приклеивалось прозванье «ведьма», а другие, более строго воспитанные, свой дар подавляли, изливая накопившуюся силу в споры и работу.
Из дурных слов да злобных мыслей с годами и возникали подпольники, скапливаясь в укромных уголках и выползая по ночам, чтобы облепить ножки кровати создательницы или погреться под крылом у ничего неподозревающей домашней птицы.
Сама я малого домового подпольника видела лишь однажды, когда его на практическое занятие принес крин Дамедис. Этот добрый весельчак любил провести свои трехчасовые практики с толком, предоставив нам для наглядности живой образец очередного загадочного создания. Того малыша подпольника я рассматривала сквозь стекло большой банки с огромным интересом, а затем зарисовывала в конспект.
Почесывая свою густую бороду и неторопливо прохаживаясь по учебному залу, крин Дамедис рассказывал нам о видах и размерах подпольников, не забыв упомянуть и о способах избавления от них.
– Это наверняка подпольник шкодничает, – заворожено хихикнула я, пнув Карра под столом ногой. – Пойдем, я хочу узнать наверняка.
– Да зачем тебе это? – удивленно пожал плечами парень, разлепив заспанные глаза. – Подпольники мелкие и совсем невредные создания.
– Это как посмотреть! – не согласилась я. – Если их возникает слишком много, то они могут даже задавить кого‑нибудь. Помнишь, как в трактате про побочное действие магии. Если в доме есть грудной ребенок, то подпольники используют его для подпитки своих жизненных сил. От этого дети иногда умирают!
Заметив мою решимость, Карр застонал и поднялся с лавки:
– Ну, ладно. Давай глянем на твоих подпольников.
Дом, упомянутой бабки Гэли, мы отыскали в считанные минуты – именно возле него сгрудилась небольшая толпа охающих и ахающих разновозрастных женщин и девочек. Мужчины, даже совсем юные мальцы, трудились в поле. На нас с Карром косились с настороженностью, будто на заразных, хотя, расспросив хозяйку едальни, удалось выяснить, что проездом здесь много народу бывает.
Пристроившись с краю от толпы, но так, чтобы нам хорошо просматривался двор, мы сразу не поняли, что происходит. На небольшом пяточке, между квохчущих хохлаток, с облезлым веником из лозовых веток, металась невысокая женщина, с разодранным посередке передником. Линялое серое платье перекрутилось на талии, ворот сбился на бок. Повязанный на голове платочек съехал на глаза, не давая женщине оглядеться.
Толстый лоснящийся рыжий кот, неудачно выбравший момент отереться об ноги хозяйке, протяжно взвыл, когда вместо ласки получил толчок под пузо. Толпа загоготала, перекрывая вопли усатого и причитания бабки Гэли:
– А шось гэта робицца, люди?! Волк! Няйначай! Морда во!
Повернувшись к высунувшейся из хлева корове, женщина развела руки в стороны, показывая размер волчьей морды.
– Страшенны!
Корова вняла жестам и подалась назад, прячась от хозяйки целиком. Бабка заголосила, размахивая веником и разгоняя и без того перепуганных кур.
– Какой же это подпольник? – спросил меня Карр со смехом. – Эти тварюшки такими большими не бывают!
– А хто тады? – У местных кумушек слух оказался отменным, через миг про бабку все забыли, обступив нас и прижав к забору.
– Так это ж магичи! – одна тетка, подбоченясь, указала на меня пальцем. – Гляньте, вунь знак ихний!
– Давайте, выкуривайте этого злыдня! Не первый раз уже! Надоело! – другая нагло ткнула Карра под ребра, заставив щуплого парня согнуться.
– Ей, тетки, тихо! – рявкнул Карр, заставив их чуть отступить. Воспользовавшись полуметром свободы, парень каким‑то нечеловеческим движением перепрыгнул через забор, лишь на миг оперевшись согнутой и вывернутой назад под нереальным углом рукой. Только секунду назад он стоял рядом, а через миг оказался в такой же позе по ту сторону.
Женщины тут же попытались взять меня в окружение, но Карр, ухватив за куртку меж лопаток, с легкостью перебросил меня через забор.
– А что нам за это будет? – нагло вопросила я женщин, чувствуя себя в некоторой безопасности даже в окружении взбесивших кур.
– Спроси лучше, чего нам не будет! – хмыкнул Карр.
Вместо вменяемого ответа я громко охнула, получив от бабки пониже спины веником. Тетки по ту сторону оживились, загалдели под звонкий смех пары десятилетних девчонок, просунувших головы между штакетинами.
– Что делать будем? – спросила я так тихо, чтобы меня услышал только парень и ошалевшая несушка, вспорхнувшая Карру на макушку.
– Что делать, что делать! Разбираться, раз уж мы в это ввязались! – прорычал тот, стряхивая курицу, и гаркнул уже бабке: – Что тут происходит?!
Женщина ойкнула, заголосила, пытаясь пристроить косынку на макушку. Увидев нас, бабку Гэлю перекосило от смеси ужаса и радости.
– Что у вас тут за волк? – подхватила я, подбоченясь по примеру Карра.
– Тама! – бабка дрожащей рукой ткнула в узкую дверцу в крайней в ряду постройке, у которой на земле валялась дохлая рыжая курица. – Злыдень нейки!
– Мама, ну что вы такое говорите? Какой злыдень? Никого там нет! – во двор неторопливо вышла высоченная, выше меня, девица. – Приснится, и вы сразу же за веник.
Девица повернулась к нам и щедро улыбнулась Карру, чуть ли не подмигнула, повела плечами, привлекая внимание к необъятной груди под расшитым по вороту платьем. Перекинув вперед толстую русую косу, девица потупила взор. Как по команде ее щеки налились румянцем смущения, хотя во взгляде я заметила лишь заинтересованное любопытство.
– Да как нет, если уж который разочек в курятнике он! – бабка махнула на девицу рукой и заголосила пуще прежнего: – Что ж гэта?! Бедныя мы, гаротныя! Чорная гадость в двор забилася!
– Мама! – девица попыталась отнять у бабки Гэли веник, но вместо этого со всего маху получила им же по спине. – Прекратите! Не позорьте нас перед соседями!
Стараясь держаться от женщин подальше, я обошла их по кругу и заглянула в курятник. Единственное подслеповатое окошко в противоположной стене едва разгоняло мрак, обрисовывая силуэт в дальнем углу под гнездами. Глаза, перепуганные и неестественно вытаращенные, смотрели прямо на меня. Я обернулась и махнула Карру. Парень быстро перебежал ко мне и так же заглянул в курятник.
– И как же вас угораздило, уважаемый? – тихо спросила я мужчину.
– Да ясно же как!.. – хмыкнул Карр и довольно присвистнул. – Зря вы такую неудобную пассию выбрали. С мужем и бдительной мамашей.
– Помогите, а? – затрясся мужик, подскакивая при каждом вопле бабки Гэли.
– Ну, – я задумчиво покрутила браслет на запястье. – Это дело трудное…
Карр хмыкнул себе под нос.
– Да и потом… – продолжила я. – Через месячишко по новой попадете в беду.
– Не! – проблеял мужик. – Ни в жизнь! Если жена узнает!..
Я искривила губы, но не высказала вслух свою мысль.
– Что думаешь делать? – спросил Карр с таким видом, будто не собирался мне помогать.
Ладно, нет, так нет. Не больно и хотелось.
Я развернулась, внимательно осматриваясь. Двор с любого места отлично просматривался, так что выскочить и быстренько убежать у мужика средь бела дня не выйдет. Но прямо за курятником в заборе имелась калитка, через которою легко можно было попасть в огород. Немного подумав и полюбовавшись на спор между мамой и дочкой, переросший в выяснение отношений, я довольно хихикнула.
– Карр, а помнишь урок про бжижника?
Парень с секунду на меня таращился, а потом гаденько захихикал и кивнул.
– Открой калитку, а чарами я займусь, – предложил он.
Я кивнула, наклонилась к двери в курятник и быстро сказала:
– Как повалит дым, бегите к огороду.
Мужчина кивнул и двинулся к выходу. Я неторопливо отошла к забору между хлевами и домом и с самым незаинтересованным видом оперлась на чуть скрипнувшую калитку. Карр, тем временем, громко откашлялся, приковывая к себе внимание, и велел:
– Ну‑ка, отойдите подальше, сейчас я буду вашего волка выгонять.
Женщины прониклись, отбежали поближе к замолчавшей толпе и прижались одна к другой. Парень повел руками, будто зачерпывая воздух и перекладывая его слева на право, а потом на распев неразборчиво что‑то закричал.
«Показушник!» – хихикнула я.
На слух о колдунах с полей сбежались мужики, желая посмотреть на «магичей» в деле. Карр то кричал, то шептал еще минут пять, корча жителям рожи, а потом змеиным шипением выдал требуемую формулу. Из курятника во все стороны повалил густой черный дым, жминьковцы охнули и плотнее облепили забор, но в завесе ничего нельзя было разглядеть.
Мужик, воспользовавшись моментом, вылетел из заточения, наново распугивая кур, от чего зрители дружно завопили, и скрылся в огороде, зайцем перескакивая через гряды.
Карр продолжил выкрикивать отдельные неразборчивые фразы еще полминуты, пока дым не рассеялся. Жители, увидев нас живыми и невредимыми, дружно охнули.
– Спасивцы! – бабка Гэля бросилась Карру в ноги. – Добры люди!
– А не спасти ли нам еще и эту курицу? – Парень деловито поднял хохлатку со свернутой шеей за крыло, с любопытством осматривая.
– В дом пойдемте! – пригласила женщина. – Таких дорогих гостей и не накормить?!..
– Вот – вот, – согласился Карр, следуя за бабкой.
Дочь Гэли, бочком приблизившись к курятнику, озадаченно заглянула внутрь и изумленно хмыкнула.
В дом, и так не слишком просторный, набилась целая толпа народу. Староста с сопением и тихими ругательствами оттеснил остальных от стола, заняв всю лавку напротив, поудобнее устраивая свое пузо. Бабка закричала, выгоняя набившихся в сени соседей, но старосту выпроводить не смогла. Самые проворные – малышня и подростки – столпились за распахнутыми ставнями точно маргаритки на клумбе.
Дочь Гэли с недовольным видом выставила на стол хлеб и кринку с молоком, надеясь этим и ограничиться, но мать на нее шикнула, широко нам улыбнулась и сама принялась за дело. Через минуту появились соленые огурцы, моченые яблоки, бычий язык, прибитый к доске двумя вилками, квашеная капуста, картошка с первым весенним укропом, морковь, сметанка, какая‑то зубастая рыба, тушеная в масле, и квас.
Сыто охнув, я поблагодарила Гэлю, ограничившись квасом и ломтем хлеба, смазанным сливочным маслом, а вот Карр решил не отказываться от угощений, с превеликим удовольствием набросившись на угощения.
Староста сначала что‑то неразборчиво бухтел, словно бы пытаясь начать разговор, а потом перетянул себе квашеную капусту, запустив в нее руку. Хозяйки дома заверещали, бросившись отнимать у прожорливого мужика деревянную миску, но тот ловко от них увернулся и громогласно затребовал:
– Грустно у тебя, Гэля! А где же чудная настойка на рябине, которой меня зимой потчевала.
– Не будет тебе, Крут, настойки, – хмуро зыркнула на старосту Гэля. – И так все выпьешь!
Староста хотел было что‑то ответить, но отвлекся на другие блюда. Пока хозяйки спорили с Крутом, Карр сложил недоеденное в неизвестно откуда взявшуюся сумку и решительно встал, а за ним и я.
– А как же?.. – вдруг опомнились бабка и староста.
– Что? – спросил парень уже у порога.
На лицах людей явно читалось, что кормили нас не просто так, а с расчетом на еще какую‑то работенку. Я зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться и, обогнув Карра, скрылась в сенях, спеша вернуться назад к едальне. Уже во дворе, перепрыгивая через заполошно разбегающихся кур, услышала невнятную просьбу старосты об изгнании собак из его посевов пшеницы. Карр хмуро попытался втолковать мужику, что такое дело не по части магов, на что Крут предложил парню полсребра медью за услугу.
Расхохотавшись, я пробежалась вдоль единственной улочки, заставив пару местных псов вжаться в забор.
Карр нагнал меня только через полчаса, когда я уже успела выехать на тракт и успокоить истеричный хохот. Парень был зол и старался не смотреть в мою сторону, держась чуть в стороне.
– Что ты так долго? – не удержалась я от вопроса, попытавшись, чтобы в голосе не было ехидства.
Этого хватило, дабы разозлить Карра. Он зарычал и поравнялся со мной, агрессивно осадив лошадь.
– А как ты думаешь? – провыл он так, словно за эти полчаса над ним в Жминьках успели поиздеваться все жители. – Это ведь была твоя идея! И кто в итоге отдувался?
Я мило улыбнулась, стараясь, чтобы парень не увидел, как мне хочется сказать ему что‑то ехидное.
– Тебя никто не заставлял, – заметила я добродушно. – Ты сам решил пойти со мной, а потом вызвался помогать тому мужику.
Карр вновь зарычал, но не сделал ни единой попытки что‑то сделать. Другой бы на его месте хотя бы высказал мне все, что думает. В этом весь Карр. Таким мы все, и сокурсники, и преподаватели, знали этого парня.
Взъерошив и без того взлохмаченные волосы, Карр отвернулся и проехал чуть вперед, но не слишком далеко, превратившись для меня в тощую спину назидания.
«А не нужно есть мой завтрак!»
Это оправдание своего поведения меня вполне устроило и я с улыбкой поудобнее устроилась в седле.
Карр всегда меня раздражал. Он много кого раздражал, особенно из учеников Академии. Почти все были уверены, что парень из какой‑то знатной семьи. Его выдавали повадки. Чаще всего Карр старательно их скрывал, но в моменты, когда он забывался или думал, что его никто не видит, то становился самим собой – полной противоположностью тому, что мы все видели.
Обычно Карр старался казаться своим парнем, чуть неуклюжим, с вечной нехваткой денег и воспитания. Он глупо шутил и совал нос не в свои дела, с детской непосредственностью глядя на мир карими глазами недотепы.
Но мне был знаком и другой Карр, расчетливый, жесткий, самоуверенный, способный преодолеть все на пути. Спина, с детских лет приученная к гордому развороту плеч, не знающего тяжелой работы человека, выдавала парня с головой. А еще одежда – очень простая, но из недоступного бедноте дорогого полотна.
Ройна прямо заявляла, что Карр из знатной семьи, но скрывает данный факт. Мы все пытались понять зачем, но достойных аргументов не нашли. Я сама просто не хотела чувствовать себя неуютно среди обычных людей, у которых отцы не правят княжествами. Но что нужно было Карру?
Порой он что‑то говорил о своей родне, живущей где‑то на востоке. Слабо веря его словам, я все же расспросила кое – кого из родственников в Адиррене и Вустоке, но мое описание внешности парня не дало ответов. В конце концов, для себя я решила, что он или незаконный сын какого‑то знатного отца, подкрепляющего недостаток любви и внимания немалыми деньгами. Или сын кого‑то из преподавателей. Только так я могла объяснить, почему Карру всегда прощались долгие отлучки из Академии, после которых он на отлично сдавал пропущенные практики.
– Отлично получилось с дымом! – крикнула я, не надеясь быть услышанной.
* * *
Следующие несколько дней мы ехали почти молча, лишь изредка обмениваясь ненужными фразами. Остановки на ночлег в придорожных гостиницах и менее уютных тавернах так же не изобиловали дружелюбием. До самой Тиссы наша маленькая компашка напоминала странную процессию – выдерживая расстояние в десяток метров, мы, тем не менее, не разъезжались слишком далеко, зная, что нам в любом случае дальше придется как‑то уживаться рядом. Меня такая ситуация полностью устраивала. Карр помалкивал и не выводил из себя нравоучениями и заумными рассуждениями на магические темы.
Сам парень время от времени посматривал на меня с нескрываемым раздражением, граничащим с тоской. Карр явно не привык к такому времяпрепровождению, когда каждый был предоставлен сам себе. Несколько его попыток завязать беседу я проигнорировала, сделав вид, что не вижу его маневров.
«Нормально, до Мукоша потерпит. Ничего с ним не станет, – уверяла я себя с мало скрываемым удовольствием. – А там уж мне от его общества не отвертеться!»
После долгих монотонных часов в седле, когда я даже начинала дремать под цокот лошадиных копыт, хотелось лишь одного: спать, спать и еще раз спать. Поесть удобно было и в седле, отвлекаясь от неизменного однообразия холмистой местности северных княжеств. На тракте даже другие путники встречались не часто, а уж купцов с караванами обозов мы и вовсе не видели.
Собираясь в дорогу, они выбирали для себя куда более наезженные тракты, обходя стороной малый восточный, пересекавший лишь три княжества. Для того было много причин, и одна из самых главных скрывалась в недружелюбных ветрах, вихрящихся над холмами Торры. Не спасали ни теплые куртки, ни плащи. Пронизывающий холод своеобразной северной весны добирался даже до костей, покрывая их коркой инея.
По утрам выбираться из гостиниц не было сил. Через три дня такой дороги я натянула все взятые с собой рубашки и поддела две пары панталон и самые теплые чулки под штаны, но все равно не могла радоваться предстоящей практике. А глядя на Карра, еще и начинала завидовать.
В седле он ехал спокойно откинувшись назад, позволяя ветру трепать волосы и гулять под полами куртки. Проклиная его всеми известными мне способами, я жалела, что так и не освоила магию управления теплом. Иначе бы так же зачаровала одежду и кожу.
На въезде в Тиссу нас задержала стража, вздумавшая стрясти двойной налог, не смотря на сунутую под нос бумагу, заверенную всеми князьями.
– У нас тут свои порядки! – громогласно заявил один из закованных в кожу и железо солдат. – Наместник велит платить всем, кто въезжает или входит в город.
– А жирно вам не будет, господа хорошие? – хмуро уточнил Карр, прищурившись.
– Поговори еще у меня! – гаркнул второй стражник, отлипнув от своего копья. – Умник.
С Карром я была солидарна, поэтому не могла отказаться от мелкой гадости. Стражник попытался обратно опереться на древко, но его рука скользнула по полированному дереву, и мужчина чуть было не упал. Невнятно ругнувшись, он вперил взгляд в Карра, решив, что это именно парень его сглазил.
– Ты что, шельма, делаешь?
– А не кажется ли вам, что разговаривать с нами в таком тоне… – попыталась встрять я, но никто не обратил на меня внимания.
– Нам плевать, кто вы такие и что за писульку вам кто‑то подмахнул, – ехидно искривил губы третий стражник, дыхнув мне в лицо перегаром.
Будь я одна, без Карра, давно бы заткнула стражников если не магией, так знаком княжеского рода Алории. Причем, последнее оказалась бы куда действенней, ведь за грубость мужчин могли просто напросто высечь розгами на площади. За магию, примененную против людей, на нас мог донести в Академию городской маг, что сразу обрывало возможность перехода на вторую ступень.
– Какие‑то магики будут нас учить, что и как делать, – хмыкнул стражник, точно зная, что мы не можем развернуться и уехать искать пристанище в другом месте.
Над холмами уже сгустились сумерки, подгоняемые тяжелым одеялом туманов, подбиравшимся к городу с юга, от череды мелких озер, питаемых подземными источниками.
Карр еле слышно заскрипел зубами и полез в кошелек. Такой сговорчивости от парня я не ожидала. Простояв десять минут у ворот, он таки решил заплатить за возможность переночевать в городе! Уже собравшись вмешаться, я заметила тонкую струйку белого дыма, выскочившую из‑под пальцев Карра, пока тот пытался отсчитать нужную сумму. Разделившись на три ниточки, дымок устремился к стражникам, завернувшись в кольца над их головами. Взгляды мужчин затуманились, будто они в считанные секунды растеряли весь свой запал.
– Пойдем, – велел Карр, впервые не скрывая ярости.
– Уверен, что это того стоит? – я помахала у ближайшего стражника перед лицом рукой. Тот никак на это не отреагировал, даже не пошевелился.
– Они очнутся через несколько минут и не будут помнить о нас, – уверенно промолвил Карр.
– А городской маг? – хмыкнула я.
– А что маг? Это тебя волнует? – рыкнул парень.
– Нет, – беспечно кивнула я.
В конце концов, инструкцию нарушила не я и не мне, если что, достанутся все тумаки.
Мы молча провели лошадей мимо стражников, пока те не очнулись, и отправились искать подходящую гостиницу. Только плотно поужинав и сунув ноги в тазик с горячей водой, я смогла как следует расслабится.
Пригревшись у камина в общем зале, где от остальных посетителей заведения меня отгораживала стенка из плетеного ивняка, на которой для красоты были вывешены косы лука и чеснока вперемешку с многочисленными сушеными травами. На стенах подобное убранство оказалось здорово потрепано, видно многие были не прочь съесть и чеснок с луком на халяву.
Приняв от приветливой жены трактирщика вторую чашку вина с пряностями, я благодарно ей улыбнулась, чуть не замурчав от счастья. При мысли о согретой жаровнями постели тянуло в приятную дремоту, и я расслабленно прикрыла веки, прислушиваясь к разговорам посетителей.
За большим дальним столом компания что‑то праздновала, разделив на всех жареного ягненка. Я расслышала несколько скабрезных шуточек, перекрытых смехом и глухим звяканьем глиняных кружек. Остальные люди вели себя тихо, сидя в одиночестве или парами. Справа за моей спиной небогатый торговец пытался выбить у местного ремесленника более выгодную цену, но пока мало преуспел в этом. У стены одинокий краснолицый мужик неторопливо поглощал тушеное мясо, запивая его элем. За соседним столиком маялся выпивоха, сглатывая каждый раз, когда мужик подносил кружку ко рту. Хозяин за стойкой задумчиво протирал вымытые кружки, насвистывая неизвестный мне мотивчик. Пара служанок и хозяйка суетились за занавеской, где весело что‑то скворчало на дровяной плите.
Вдруг голоса в зале стихли, но лишь на несколько мгновений. Мне этого хватило, чтобы насторожиться. Стараясь не делать резких движений, я чуть повернула голову, сразу же заметив вошедшего. Искоса проследив, как мужчина неторопливо уселся за пустой столик и брезгливо стряхнул с него крошки, я неожиданно для себя его узнала.
Эфрос. Бывший крин Эфрос. Безумец Эфрон, как мы его называли.
В Академии о нем ходило много сплетен и слухов. Иногда к нему пытались привязать все происходившие в стенах учебного заведения странности. Оно и понятно! Крин Эфрон вел себя подозрительно, всегда зло щурился, при этом ехидно улыбаясь, словно в его голове вертелись десятки отвратительных мыслей.
На четвертый год моего обучения в Академии его выгнали за жестокое обращение с учащимися, именно так эту весть сообщили нам, хотя каждый знал настоящую причину.
За несколько дней до изгнания крин Эфрос повел свою группу учащихся второй ступени на практикум, организованный в подземельях Академии, не уведомив о том других преподавателей. Когда на последующие занятия учащиеся не явились, директор лично возглавил поиск. Но, даже потеряв всего несколько часов, маги не успели на помощь ученикам. Их нашли в самом дальнем подземелье, обездвиженных и обессиливших. Вокруг расположенных по кругу тел была начертана карта опустошающих чар со всеми возможными знаками блокировки магического резонанса.
Юношей и девушек просто опустошили, забрав не только дар, но и жизненные соки. Эфрон все отрицал, заявив, что распрощался с учениками задолго до конца занятий, спеша на встречу с кем‑то из кринов. Проверка не выявила у него излишков силы, а в вещах не нашлись заполненные до краев артефакты – накопители, и крина пришлось отпустить.
Многие из учеников порывались отомстить Эфрону, но каждый знал, что этот маг не просто так считался достаточно сильным и преподавал магические знаки, схемы и карты.
Я всегда надеялась, что крина где‑то настигла заслуженная этим безумцем кара, но… вот он предо мной. И на груди Эфрона знак городского мага.
Стараясь резко не двигаться, я как следует рассмотрела мужчину, отмечая почти незаметные перемены в его облике. Одежда стала побогаче, теперь Эфрон не скрывал, что живет не только на жалованье. Выбравшись за пределы Академии, маг отпустил бороду, явно холил ее, пытаясь походить на мудрого старца, но напоминал козла с этими жидкими, пусть и тщательно расчесанными космами.
Эфрон заказал себе пива и принялся внимательно осматриваться. Этот взгляд я хорошо знала. Маг кого‑то искал! И пусть у меня отклеится подошва на ботинке, если не того, кто заколдовал стражников.
Законы на этот счет были достаточно суровы, а Эфрон всегда кичился тем, с какой рьяностью он выполняет свои обязанности. Вся эта ситуация предвещала нам с Карром целый воз проблем. И простой перепалкой здесь не обойдешься.
