Текст книги "30 чашек кофе (СИ)"
Автор книги: Анна Евдо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Бывало, что я шла на поводу у своих порывов, но они были какими-то поверхностными. С тобой же вдруг захотелось…основательности что ли. Конечно, вообще рано об этом говорить. Глупо звучит, но как-то так. Не хочу рушить эти ощущения никакой стремительностью.
– Звучит лестно и честно, – тихо произнёс он.
– А честность ты ценишь.
– Точно, – он кивнул. – Перейдём к домашнему заданию?
– Ты подготовился? – у Насти загорелись глаза.
– Обижаешь! – Павел показал ей фото довольно старого и потрепанного издания, страница 30 и отмеченная карандашом строка 33. – Мне выпал Стивенсон «Остров Сокровищ»: «копыта лошади пронеслись по нему и отшвырнули его»*
– Как ты считал строки? – она пробегала глазами по изображению.
– Все подряд, не пропуская даже тех, где одно слово. За него тоже можно зацепиться и раскрутить тему для размышлений.
– Что надумал по фразе? Вот самое первое, что пришло на ум? – она оторвалась от экрана.
– Опасно, боль, спасение.
– Не гибель? – вернула ему телефон.
– Странно, но нет. Почему-то подумалось, что такая боль именно спасает от чего-то более болезненного и страшного. Я давно читал, не вспомнил по строке сцену.
– Перечитал потом? – они оба поставили по локтю на край стойки, подперев щёку.
– Да, всю главу и дальше. Этим и занимался все выходные – перечитывал произведение и думал о тебе.
Она опустила взгляд, мимолетно улыбнувшись.
– Так уж и все выходные?
– Подловила. Не все, но большую часть. Наконец выкроил время помочь отцу с расчисткой сарая на даче. В воскресенье отоспался, потом почти весь день угрохали на обустройство нового офиса, подключали и тестировали необходимую технику. Вечера, поздние, провёл за книгой и мыслями о кофейной знакомой выдумщице, – он заметил её порозовевшие скулы.
– Я тоже думала о тебе, каждое утро, – она скользнула по нему взглядом. – Я не читала «Остров Сокровищ», хотя знаю, о чём там, – она оттолкнулась от стола, распрямляясь. – Хочешь узнать мою первую мысль на слова строки? – она выжидательно посмотрела на него.
Он кивнул.
– Наверное, я прозвучу негуманно, но мне увиделась лошадь. Грациознейшее животное. Даже когда напугано или в мыле, сохраняет неимоверную аристократичность.
– Поэтичность в тебе развили лошади? – приподнял брови.
Она засмеялась.
– Никогда не задумывалась – вполне возможно, что сыграли не последнюю роль.
Она пригубила незаметно возникший перед ней кофе.
– Я старшая в семье.
Он не донёс свою чашку к губам.
– Я тоже.
– Рыбак рыбака, – хмыкнула она. – У меня сестра.
– У меня тоже, – он сделал большой глоток.
– Моя младшая сестрёнка – девочка-девочка. А я такая девочка-свой парень. Я гоняла на великах где попало, разбивала локти и колени, лазала по деревьям и заборам, падала с них не единожды, ела кисляще-горькие незрелые ранетки, прыгала с крыш сараев и гаражей. Дралась.
– Дралась? – он искренне округлил глаза.
– Особенно за сестру, – она демонстративно сжала кулаки. – Кто косо посмотрит, всё, держись! Сама могла отхватить, но свою лепту вносить успевала. Однажды подсела с мамой у телевизора. Мне было двенадцать. На каком-то канале показывали подряд все серии «В поисках капитана Гранта»** – мама моя очень любит именно фильм.
– Я сам его люблю, больше книги.
– Аналогично. Хотя у Жюля Верна перечитала многое и люблю его истории. Мы с мамой смотрели кино почти до утра. Помню, она шепнула мне, кто из героев мне нравится. «Леди Гленарван» – также шёпотом ответила я, не отрываясь от экрана. Такой ответ, как оказалось позже, её несказанно порадовал – моё женское начало подало голос. Я начала заплетать волосы, не требуя их укоротить или собирая в обычные хвосты, носить платья и, не совсем по-маминому, но очень по-моему, бредить лошадьми.
– Не представляю тебя пацанкой, но легко могу представить верхом на лошади, – он смотрел на неё очень внимательно и немного смущающе.
Она тряхнула подсохшими волосами.
– Пару лет ездила на ипподром и в конюшни. Потом неудачно свалилась. Уже понимаешь, что падение было не первым, – подмигнула. – Сильно подвернула ногу и какой-то блок появился. Долго после ездила просто помогать ухаживать за коняшками. Перечитала там же на сене кучу исторических и псевдоисторических романов, представляя себя, неизменно в компании лошадей, то в плену, то в погоне, то на прогулках с кавалерами.
– Подростком я представлял себя погонщиком мустангов…
– Который по жарким прериям гонит дикий табун, мечтая о гордой владелице далёкой асьенды, – продолжила она за него.
Он усмехнулся.
– Вчера, перечитывая «Остров Сокровищ», поймал себя на мысли, что погружаюсь не столько в саму книгу, сколько приятно вспоминать свои детские впечатления о ней. Как и о героях Рида и приключениях у Верна.
– Книги дарят целый мир, – мечтательно произнесла Настя. – Я люблю их, в том числе, за своё собственное кино в голове во время и после чтения. Чем сильнее цепляет написанное, тем ярче возникающие картинки.
– Твои четверостишия дарят не менее чёткие образы, – признался Павел.
– Благодарю, – она улыбнулась. – Кстати, о них. Я тоже выполнила самой себе заданное домашнее задание. И ты снова причастен.
Она улыбнулась шире, видя, как он подобрался, словно готовясь к подвоху.
– В пятницу ты был так удивлён, одновременно растерян и, в итоге, доволен, и все эти перемены выдал за считанные секунды, что не смогла удержаться. Хочешь услышать?
Он скрестил руки на груди.
– Хочу.
Невероятное, удивительное,
когда невозможное сбывается;
сказочно-былинное,
радуги цветами меняется.
– Состояние? Я хочу понять, о чём они. Все в среднем роде. Почти о молчании, почти об ощущении, почти о состоянии.
Она неопределённо похлопала ресницами.
– Про меня пятничного достаточно было банального «идиот», – он вздохнул и коротко рассмеялся. – Но это же ты, а значит, никаких банальностей. Прямо в душу заглянула про «невозможное сбывается»?
– В чужие не умею, прости, – приложила руку к сердцу, – самой так почувствовалось.
Сбоку раздался тихий шорох принесенного Таей счёта.
– Позволь сегодня рассчитаюсь я, – Настя перехватила кармашек с чеком и просительно добавила, глядя на его недовольное лицо, – хотя бы за себя.
Он покачал головой, проглатывая свои возражения.
* Р.Л. Стивенсон «Остров Сокровищ», гл.5
** «В поисках капитана Гранта», 1986, реж. С. Говорухин
5. Мебель (19 мая)
Накануне Павел час рыл интернет в поисках цитаты на утро. Его никто не просил, но самому хотелось до такой степени, что сон не шёл, пока не попалась та, на которой перемкнуло и сразу стало спокойно. Цитаты превратились в их с Настей негласную традицию. Они задавали тему, объединяли и, словно, подначивали узнать что-то новое. Девушка прямо дала ему понять, что их интерес друг к другу взаимный, но она хочет двигаться постепенно. При всём уважении к её позиции, запрет на намёки и подталкивания в желаемом ему направлении наложен не был. Как тут переключиться и не думать о той, кто задает такие задачки?! Бездействие было не в его характере, как и напористое давление. Главное – постараться не переборщить ни с первым, ни со вторым, решил он для себя.
– Вчера ты появилась в дожде, а ушла, подарив мне свою рифмованную радугу, – начал он вместо приветствия.
– И? – она остановилась возле табурета, глядя на него в упор.
– И раззадорила меня на подбор какого-нибудь изречения. Они всплывают при каждой нашей встрече. Настя, – он выдержал её взгляд, впервые называя по имени, – мне кажется, афоризмы нас сближают.
– Ты подготовил интеллектуальную ловушку? – она спросила с подозрением, а глаза загорелись.
– В которую угодил сам. Начал искать про единение, наткнулся про мысли о женщинах, подумал о тебе – и непостижимым образом появилась радуга.
Он нетерпеливо прожестикулировал ей присесть.
– Имя Дени Дидро* тебе знакомо?
Она кивнула.
– Только как французского философа. Больше сейчас ничего о нём не скажу.
– Я теперь знаю его чуточку больше и в разы больше понимаю.
– Не томи! – она даже голос повысила.
Павел улыбнулся и произнес по памяти:
– «Когда хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.»
– Красиво, – она помедлила, – Дидро, наверное, был влюблён, когда написал эти слова.
– Художник прозы? – он провоцировал, проводя словесную параллель к себе, ведь так назвала его сама Настя.
– Однозначно, – она улыбнулась.
– Влюблённый художник прозы, – растягивая слова, Павел шагнул на границу приятельского и личного.
– Любовь сподвигает на поступки, влюблённость – на поэзию и остроту восприятия, – она ушла на более общую территорию, оглянулась на кассу и спросила как ни в чём не бывало.
– Как думаешь, местные специально придерживают для нас эту стойку?
– Конечно, – он наклонился в её сторону. – Я с ними договорился.
Она фыркнула.
– О, всемогущий господин!
– Скажи, вот вроде ты на виду у всех, – он обвел рукой вид на улицу из окна, – выше других столиков внутри и как на витрине снаружи, но…
– …но ощущение, что ты в укромном уголке, таком своём-своём, – договорила она за него.
– Абсолютно, – они опять приблизились к грани личного.
– Только табуреты я бы заменила на стулья, – не соскользнула с пограничья, отвела взгляд. – Мне очень нравятся детские стульчики для кормления, которые трансформируются, их можно подрегулировать под высоту стола, и ребенок в комфорте, с широкой спинкой, на уровне и вместе со всеми.
– Такие бывают? – он чуть отклонился на своём сиденье.
– Представь себе! Я досконально изучила вопрос, подбирая стульчик для Поли. Для дочки, – уточнила Настя, немного запнувшись на проскочившем имени. – Сама бы в таком посидела. Он широкий, с углублением, не плоский. Обхватывающие края, фиксируемые подлокотники. Мечта, а не стул!
– Дочка оценила?
– Очень на это надеюсь. Во всяком случае, не капризничает и не пытается его покинуть в ту же минуту, как в него попадает, – постучала по дереву и приняла кофе от Таи.
– Я обожаю гамаки, – поддержал он мебельную тему. – Они подстраиваются под тебя. Можно сидеть, лежать, принять положение наполовину. Завернуться в него, упав в самую середину, или перевалиться на край, используя второй как своеобразную спинку. Люблю в них качаться и думать.
– Как проникновенно ты описываешь, – она задорно на него смотрела. – Легко можно заочно стать поклонником этой подвесной лежанки.
– Хочешь сказать, что никогда не качалась в гамаке? – он недоверчиво покосился на неё.
– Как-то не пришлось, – Настя пожала плечами. – Два столкновения с ним нас совсем не сдружили.
– Столкновения звучат устрашающе. Кто на кого напал? – он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Или выпал?
– Смейся-смейся, укротитель гамаков!
Он фигурально застегнул молнию на губах, дразня её искрами в глазах.
– Первый раз, ещё в детстве, я взялась помогать папе разложить сетчатый гамак на полу. В итоге запуталась, как рыба в неводе.
Он расхохотался, живо представляя себе её недовольство от беспомощности, только в верёвочных силках в его воображении Настя была совсем не маленькой возмущённой девочкой, а такой, какая сейчас сидела перед ним, требующей прекратить заражать её издевательским весельем.
– А второй случай? – он ждал продолжения.
– Теперь точно лопнешь со смеху, – она ткнула в него пальцем. – Другой гамак был плотным, без дыр и ячеек, я душевно плюхнулась, его крутануло, как фантик конфеты, и я также душевно плашмя шлёпнулась на землю.
Он давился смехом, она сверкнула глазами и тоже засмеялась.
– Я даже не выпала из него – он меня нагло выплюнул.
Он похлопал себя по бедру, пытаясь отдышаться.
– У меня даже в квартире есть гамак.
Она удивленно выпучила глаза.
– Шутишь?!
– На балконе. Как-нибудь покажу, – он снова потянул их за грань.
– Поверю на слово, – и снова не поддержала она.
– А у тебя есть укромный или просто любимый уголок дома? – Павел наблюдал за ней поверх поднятой чашки.
– Я люблю писать или читать на кухонном подоконнике, или просто смотреть, как солнце садится. Обязательно с большой кружкой чая рядом…
Она рассказывала и обводила указательным пальцем ручку кофейной кружки, по изгибу вниз, погладив основание, снова вверх, туда-сюда по самой верхушке и на очередной виток. Движение тонкого женского пальца с удлиненным овальным ногтем завораживало его. Он не заметил, как начал представлять, что этот пальчик так же обводит его ухо. От неожиданности дёрнулся, смаргивая столь явное ощущение её прикосновения, и звякнул ложечкой о блюдце, ставя на него свою чашку. Она замолчала, отвлекаясь на его движение.
– Ты живёшь на верхнем этаже? – он задал первый пришедший на ум вопрос, пытаясь восстановить самоконтроль.
– На седьмом. Твой гамак, полагаю, тоже не на балконе первого этажа, – она отодвинула чашку.
– На десятом, с видом на парк, – он улыбнулся.
– Высоко сидим – далеко глядим, – она поправила сбившийся кулончик на коротком шнурке, вернув его в ямку в основании шеи, непреднамеренно удваивая его старания поймать прежний непринужденный настрой.
– По рассказам моей бабушки в старину считали, что душа человека помещается в углублении между ключицами, – он указал взглядом на её украшение, пряча руки под столешницей, – в ямочке на шее. Примерно здесь же на груди, по обычаю, хранили деньги. Если человек был беден, то про него говорили, что у него «за душой ничего нет».
Она внимательно слушала.
– Как интересно меняется или добавляется значение слов со временем, – озвучила она его мысли. – Не знала, что душа живет именно в этом месте, – потрогала свой кулон. – Так вот где оставляют поцелуй в душу! – воодушевленно посмотрела на него и осеклась под его взглядом.
Он медленно вернул руки на стол.
– Ты не перестаёшь меня удивлять, – расслабил плечи, покачал головой. – Я ей про нищих, она мне про поцелуй в душу.
Она неуловимо улыбнулась.
– Завтра твоя очередь, – он разрядил повисшее молчание.
Она снова смотрела на него, немного настороженно. Он усмехнулся.
– Выбирай: или готовишь цитату, или…
Она засмеялась.
– Прочитаю новое четверостишие.
*Дени Дидро (1713–1784) – французский писатель и драматург, философ-просветитель.
6. Удивление (20 мая)
Его обслуживал новенький официант – Таисия поменялась сменами на сегодня. Настя не пришла. Ни раньше, ни вовремя, ни спустя пятнадцать минут. Привычный кофе с молоком остывал нетронутым. Павел сидел, невидящим взглядом уставившись в окно. Рядом раздалось покашливание. Парень-бариста, который всегда находился за кассой и не выходил в зал, протягивал ему какую-то бумажку.
– Вам просили передать. Ваша…хм…девушка. Почерк у меня ужасный, поэтому записывал печатными буквами. Если не сможете разобрать, я здесь. Подскажу.
Записка напрягла, фраза «ваша девушка» прозвучала музыкой. Он взял листок, поблагодарив.
«Привет. Приболела дочка. Я решила раньше пятницы» и номер телефона, накарябанный крупными отдельными цифрами.
Чувство досады и бессилия сменялось радостью и растекающимся по венам осознанием, что она о нём думает. Он сохранил её номер и тут же отправил «Привет!» в мессенджере.
Настя почти не спала этой ночью. Уложив Полинку, засиделась допоздна за набросками новой статьи и позволила себе дочитать книгу. Новый стишок был готов ещё в прошедшие выходные, остальные буквы пока молчали и не отзывались, с какой бы стороны она к ним ни подходила. Иногда полезно взять паузу и передохнуть, зато потом хлынет поток идей! – подбадривала она саму себя, памятуя прошлые разы похожего стопора. В два часа ночи потянуло полежать в ванне. Она пошла на поводу своего внезапного желания. Вообще, ночь была её любимым временем суток, размеренным и каким-то правильно полезным. Она могла переделать кучу дел, при чём без раздражения и лишней суеты, или просто послушать тишину, сидя на своём восхитительном подоконнике. Настя уснула ближе к трём утра, чтобы через полчаса быть разбуженной громким сопением дочки. Поля забеспокоилась, начала вертеться, и в итоге почти час они боролись с заложенным носиком, умывались, пили, искали заблудившийся сон и подбивали повыше подушки, чтобы не раскашляться. Ребёнок наконец успокоился, а её мысли полетели к Павлу. Они особо от него и не улетали – перед собой можно было не скрывать и не отмахиваться от действительности. А она была такова: он ей нравился, завтра они с Полей останутся дома, ей нужно его предупредить. Не просто нужно – ей В-А-Ж-Н-О его предупредить. Ожидая загрузку в поисковике, Настя нервно барабанила пальцами по колену. Выдохнула, чересчур распереживавшись, что номер телефона кофейни может не оказаться в справочной информации. Он там оказался. Она записала его в блокнот, продублировав во вкладке Контакты, поставила будильник на 07:30 и сама отключилась на пару часов. Проснулась до запланированного времени подъёма, тихо переместилась на кухню и позвонила – благо, кофейня работала круглосуточно. К сожалению, Таи не было на работе. Пришлось оставить сообщение через незнакомого парня, который, правда, тут же определил для кого её послание: «Ваш молодой человек, с которым вы неизменно пьёте кофе за стойкой у окна уже пять дней?» Дополнительные объяснения не потребовались, а слова «ваш молодой человек» немного смутили и неожиданно согрели. Она сварила кофе, предупредила воспитателя, что до конца недели подлечит дочь и понаблюдает за ней, и подгоняла минуты, постоянно проверяя телефон. В 08:15 она собралась повторно позвонить в кофейню, как вдруг с незнакомого номера прилетел такой долгожданный «Привет!»
«Потерял меня? Привет!» – высветилось через пару о-о-очень долгих минут. Павел успел перепроверить, правильно ли вбил всю цепочку.
«Собирался объехать ближайшие садики в округе» – он взъерошил волосы всей пятерней. Фух, жизнь налаживалась!
«И кого бы ты там искал?» – Настя уселась удобнее за столом, сжимая телефон обеими руками и забыв про кофе. Он беспокоился. И как же это было приятно.
«Девочку Полю, у которой мама Настя» – она читала и широко улыбалась экрану.
Он на самом деле готов был так поступить, прикидывая, что раз ребёнок только начал ходить в садик, ему, скорее всего, не больше двух лет, а значит нужны самые младшие группы.
«Спасибо, что появилась и спасла меня от сердечного приступа» – выслал, не дожидаясь её ответ.
«Берегу тебя» – он читал и, как дурак, улыбался экрану. – «К тому же, не хочу пропускать свою очередь. Лови для размышлений: «Познание начинается с удивления»
«Это Аристотель» – без малейшей заминки, а она-то надеялась покидать ему наводки.
«Ты знал?» – неожиданное попадание получилось.
«Честно? Знал. Хотя смысл понимать начинаю гораздо глубже только сейчас. Могу лишь повторить, что ТЫ не перестаёшь меня удивлять»
«Могу лишь добавить, что для меня это один из лучших комплиментов – уметь удивлять. Спасибо!» — она искренне так считала.
«Как и уметь удивляться» – добавил он вдогонку.
«Точно. И ты умеешь!» – вспомнилось его лицо, когда она упомянула семифредо с базиликом, не говоря уже про новости о дочери. Она хихикнула.
«Как оказалось» – с ней он бесспорно открывал много нового для себя.
«Напрашиваешься на похвалу?»
«Напрашиваюсь на другую добавку» – прозвучало с подтекстом, ну и пусть!
«?» – напечатано и отправлено, с не озвученным в голове «что же ты имеешь в виду, мой мастер намёков?»
«Четверостишие?» – он не сомневался, что она умеет читать между строк, но переступать черту не стал.
«Не облопаешься? У тебя уже есть цитата и мой номер!» – игриво возмутилась она.
«Не-а, я – обжора!» — поддержал он её тон.
«Ненасытный!» – она выбрала верную характеристику. Он влип, встрял и пропал, ему хочется почувствовать её присутствие, запах, смех, прямой взгляд. Хочется её всю.
«Если бы да кабы, тогда бы…
мучиться, сожалеть?
как мы с частицей слабы…
а если отринуть её? Посметь!»
Она отправила и замерла. Он прочитал дважды.
«Звучит как очередь выстрелов. Никаких описаний?» – новая задачка.
«Никаких прилагательных в этот раз. Одни глаголы.»
«Должно быть про «оно». Почти действие? Или почти решение?» – он такой внимательный к деталям, а она ценила в мужчинах внимательность.
«Почти» – Настя не думала, что заданные самой для себя на определённую тематику рифмы превратятся в такие размышления и отражения их общения.
«Сколько букв мне еще мучиться?» – перед глазами всплыл ряд из десяти, как минимум, символов, который она показывала ему тем первым утром их совместного распития кофе.
«Почему же мучиться? Разгадывать и поражать меня своими ассоциациями» – он словно увидел её изогнутые в восклицании брови.
«С такого ракурса я готов пройти весь алфавит» – мысленно добавил к её поэме латиницу и арабскую вязь.
«Вот это разговор! А то мне послышалось нытьё…?» – она улыбнулась и прижала ладони к щекам.
«Интриганка! А поныть всё-таки позволь. Чуть-чуть. Ещё просьбу?» – у него их был миллион и больше: вопросов, просьб и желаний.
«Наглеете, Павел! Прямо на глазах, хоть я и не вижу!» – она словно на самом деле увидела его прищуренные глаза.
«Пожалуйста!» – прищуренные глаза и его умопомрачительные губы, выдыхающие с растяжкой гласные.
«Последнюю!» – да у него сегодня пир горой, пора притормозить.
«Полчаса назад я сидел здесь, как прибитый, не зная с чего начать поиски тебя. Скажи мне свою фамилию» – надеялся и одновременно не ожидал от неё столь быстрый положительный ответ.
«Яровая» – «пшеничные поля, солнце и эмоциональный вихрь» – пронеслись в его голове внезапные параллели.
«Ты моя Омега» – Настя дотронулась пальцем до слова «моя» на экране телефона.
«Да ладно?!»
«Разреши представиться: Павел Арбатов» – «у неё красивое мягкое имя и очень стремительная фамилия» / «у него напевное мягкое имя и очень харАктерная фамилия» – подумал каждый из них.
Настя свернула их разговор, написав, что дочка зовёт, и спрашивая, не пора ли ему на работу. Действительно пора. Он не заметил, как пролетело время. Рассчитался за так и простоявший рядом без дела кофе.
«Лечитесь! Кофе без тебя не пьётся. Будем на связи?»
«Спасибо! Кофе без тебя невкусный. Будем»
7. Мечта-желание (21–25 мая)
Настя добирала сон вместе с Полей в дневные часы отдыха. Дочка не разболелась, отделались промываниями и ромашковым чаем. Садик, тем не менее, отложили до понедельника. Она много работала, подсознательно стараясь максимально высвободить время на следующей неделе. Павел окунулся в подготовку разработок для нового проекта, держа на контроле процесс, в который были вовлечены проверенные инженерные специалисты. Приближался срок переговоров, и его команда доводила до ума предварительный договор с новым клиентом. Юристы не оставляли его в покое, Мишка уехал на пару дней проследить за поставкой следующей партии товара. Он подсознательно погрузился в работу, чтобы на следующей неделе иметь возможность спокойно кофейничать с Настей по утрам.
Пять дней: три рабочих и два выходных. Они не виделись пять дней, при этом перешли на новый уровень сближения. Оба начинали утро с виртуальной чашки кофе, спонтанно договорившись, что засчитываться будут только реальные при встрече.
«А мы ведем какой-то счёт?» – уточнила она.
«Таисия ведёт. У них существует бонусная система для постоянных клиентов» – пояснил он.
«Пропустила этот момент. Хотя не удивлена, что Тая выбрала именно тебя ввести в курс дел» – что это, укол ревности?!
«Не ревнуй! Меня интересуешь только ты» – а внутри стало невероятно хорошо от её реакции.
В такой тональности протекала их переписка в эти дни, независимо от времени суток. Приветственная, дразнящая, подогревающая и объединяющая.
Выходные пролетели насыщенно и как-то ощутимо по времени, в семейных кругах. Настя «батрачила» на родительской даче, принимала солнечные ванны с Полиной и красила навес над песочницей в цветик-семицветик. Павел, промотавшись субботу между офисами, заехал в воскресенье на обед к своим родственникам и задержался до позднего вечера, потому что приехала любимая тётушка, которая не выпустила племянника, пока её Павлуша не поведал ей о своей жизни, работе и сердечных тайнах.
«И ты поведал?» – Настя сидела на тёплом крыльце, ожидая, когда мама закончит свои сборы.
«В подробностях под охи и ахи. Одна единственная тайна осталась тайной» – он сидел в машине возле своего подъезда, только что вернувшись домой.
«Получается настоящая тайна» – она не спросила напрямую, но любопытство сквозило в каждом слоге.
«Моя мечта-желание, о ней нельзя говорить вслух. Хочу, чтобы сбылась» – он посмотрел в окно на закатное солнце и очень ясно увидел переливчатые глаза Насти.
«Молчи. И мечтай. Желания сбываются!» – она посмотрела на закатное солнце и ясно ощутила на себе взгляд Павла.
Так всё завертелось и так хотелось продолжения, без намеренного форсирования. Но и не пускать совсем на самотёк, потому что точно хочется, точно интересно, точно ждёшь понедельник, и утро, и кофе на двоих. И губы его видеть и слушать. И самой себе со стеснением признаваться, что манят притронуться к ним. И руки её глазами ловить в движении или покое. И прикасаться к ним невесомо. И чувствовать ЕГО влечение. И чувствовать ЕЁ отклик.
– Привет! – он поджидал её у стойки.
– Привет! – она остановилась и смотрела на него во все глаза, улыбаясь.
– Соскучился по тебе!
– Соскучилась по тебе!
Произнесли враз и рассмеялись. Он протянул ей руку ладонью вверх. Она вложила в неё свою. Он слегка её пожал, приподнял и скользнул губами по пальцам. Руки у обоих были нехолодными, и всё равно тепло будто перетекало друг к другу, сливаясь в единый поток. Она сглотнула, улыбнулась, позволяя ему удерживать свою руку, проводить её к табурету и помочь взобраться на него.
– Насть, – он ждал, когда она устроится поудобнее на сиденье.
– Что? – она подняла на него взгляд, откладывая сумочку в угол к стене.
– Ты мне очень нравишься. Я чувствую, что тоже тебе не безразличен, – он внимательно посмотрел ей в глаза. Она кивнула.
– Мне также очень нравится, что мы по-честному и не юлим.
Она снова кивнула.
– Мне тоже.
– У каждого из нас есть прошлое и настоящее. Я был женат. Несколько лет как разведен. Детей нет. Сейчас свободен, – он принял кофе у Таи и сам поставил перед Настей чашку. – Ты чётко обозначила, что дочка есть, мужа нет. Настоящее мне понятно. Мне нужно знать, насколько тот мужчина в прошлом.
Она кивнула в третий раз.
– Оправданно.
Он продолжал смотреть ей в глаза.
– Где отец твоей дочери?
Она откинулась назад.
– Не знаю.
Он молча смотрел на нее. Она улыбнулась.
– Пытаешься не сделать необоснованные выводы?
Он усмехнулся.
– Ты задал не совсем верный вопрос.
Он продолжал молча на неё смотреть.
– Не где, а кто отец? – она выдержала его взгляд. – Но ответ тот же: я не знаю.
Он перестал моргать.
– А вот теперь я действительно пытаюсь не сделать необоснованные выводы.
– В мою пользу или в его? – она прищурилась. – Мы же честно, только правду, помнишь?
Он моргнул.
– Ты не похожа на ту, что прыгает из постели в постель, меняя любовников каждый день, – он помедлил. – Изнасилование?
Она покачала головой.
– Я не прыгаю из постели в постель. И изнасилования не было. Был разовый контакт по обоюдному согласию. В тёмном закутке на одном ночном сборище. Потянуло в толпе, мы поддались. Почти не разговаривали и толком не видели лиц друг друга. Он не сволочь, не подлец. Он просто незнакомец. Началось, состоялось и закончилось. И у меня теперь есть дочь. Я бы рассказала ему о ребёнке, только я совершенно его не знаю, – она отпила свой кофе без сахара, но, кажется, даже не заметила этого. – Так что тот мужчина в прошлом. У меня были отношения. Я не была замужем. Сейчас я свободна и у меня есть моя Полинка.
– Ты не жалеешь? – ей удалось опять его удивить.
– Я счастлива, – она улыбнулась, сделала ещё глоток. – Я всегда хотела детей. И первой всегда именно дочь. Я так сильно мечтала о девочке, что, будучи уже с пузиком, проговаривала сама себе: «если родится мальчик, я буду его любить также и преодолевать свой страх, воспитывая его достойным мужчиной». С двадцати пяти лет целенаправленно подбирала кандидата в отцы. Но, видимо, действовать специально – не моё. То экстерьер не тот, то интерьер запущен. Несколько попыток не увенчались успехом забеременеть. Я даже решила, что, возможно, бесплодна.
Она подвинула его чашку к нему, приглашая выпить напиток горячим. Он добавил сахар.
– Я думал тебе не больше двадцати семи.
Она усмехнулась.
– Мне полных тридцать два года!
– Невероятно, – он держал чашку, так и не пригубив кофе. – Ты пыталась его вычислить?
– Нет. Это была не вечеринка узким кругом. Знаешь, порой на городские праздники устраивают дискотеки и концерты, народ пьёт, тусит, общается, свет мельтешит, тени расплываются, и тебе плевать, кто вокруг – они все сливаются в массу движения, драйва и какой-то свободы.
– Не боялась что-то подхватить?
– Честно, в тот момент вообще ничего не боялась. Хотелось просто отключиться и отпустить себя на волю волн, так сказать. Ни одной мысли о предохранении. На следующий день пришла в себя и побежала сдавать анализы и проверяться. Всё обошлось, слава богу. А через три недели поняла, что моя мечта-желание о ребёночке осуществляется.
Она прижала пальцы к дну его чашки и надавила, заставляя его поднести её к губам.
– Пей, нам же нужно зарабатывать бонусы!
Он фыркнул и подчинился. Она помедлила и продолжила.
– Вот он плюс, что мы с тобой не встречаемся, а просто пьём по утрам кофе. Иначе ты бы меня не выслушал. А так, ты, может, и подумал про себя обо мне самые нелестные вещи, но дал мне рассказать и не стал перебивать.
– Ты права, – задумчиво проговорил он. – Странно, что именно близким людям мы не предоставляем роскоши быть услышанными, а не додуманными. Всё равно хочется первую часть твоего плюса превратить в минус, – он поймал её взгляд, – и начать встречаться.
– Паш, – он вскинул голову, отзываясь на своё краткое имя из её уст, – я довольно быстро сходилась в пару, каждый раз думая, что сейчас хорошо, а всё остальное дальше узнаем, спросим, выясним и так далее. Однажды так навыяснялась, что от самой себя противно стало. А с тобой, – она накрыла его руку своей, – от каждой встречи, слова, присутствия такое удовольствие и чувство, что вот так и должно быть.
Он смотрел на пальцы, едва прикасающиеся к его коже, и хранил молчание, боясь её спугнуть.
– Я понимаю, что можно месяцами балдеть от посидеть рядом и прижаться локтями лет в пятнадцать. Проявлять некую неприкосновенность неделями в двадцать. В тридцать же делать вид, будто я не замечаю, что нас притягивает друг к другу, по меньшей мере – глупо. Я честно признаЮ наше взаимное притяжение. Я вижу и ощущаю его даже через телефонные сообщения. И также честно тебе говорю: мне хочется подрастянуть это время знакомства.
