Текст книги "Красный терем. Лихо"

Автор книги: Анна Дормидонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Скоро ужин, – улыбнулась девушка.

– Отнесу куртку в комнату и догоню.

Они разошлись. Слава свернула налево от общего коридора, а юноша медленно зашаркал вверх по лестнице. Он повернул направо, к жилым комнатам, прошел мимо нескольких дверей, каждая из которых была своего цвета: черная, синяя, алая… и остановился у сиреневой. Магическая руна на замке засияла, признавая его, и дверь распахнулась. Подросток оказался в небольшой комнате. Обстановка была скромной: простой шкаф, двухъярусная кровать справа, стол – слева, и все такие же старые, осыпающиеся стены, как и в коридоре. Но из-за яркого освещения трещины были куда заметнее. С верхней полки кровати медленно свесилась нога, следом – вторая.

– Спящая красавица, – Братислав шутливо дернул за одну из конечностей.

– Хочешь, чтобы я упал в твои объятия? – игриво ответил Джудо.

– Сам слезешь, – Братислав повесил куртку в шкаф, – шевелись, жрать хочется.

– Где ты был? – в голосе Джудо послышались привычные недовольные нотки. – Это тебе положено лежать, а не мне.

– Я в порядке. Как урок?

– С прошлого занятия ничего не поменялось.

Джудо грациозно спрыгнул вниз и выпрямился. Он был одного роста с Братиславом, но до чего же чудно они смотрелись рядом. Темноволосый Джудо с идеальными, будто высеченными из камня чертами лица, и светловолосый Братислав с яркими голубыми глазами и подвижной мимикой. Особенно бросалось в глаза, что Джудо даже в поношенной серой одежде, которая была ему маловата, выглядел как аристократ. Братислав же казался обычным парнем из обычной деревни: подтянутый, коренастый, не хватало только летнего загара, чтобы обмануть взор непосвященных.

– К Ратмиру не заходил? – поинтересовался Джудо, когда они вышли из комнаты.

Братислав покачал головой. Ему казалось бессмысленным пытаться ходить к Ратмиру. Это был скорее ритуал, доведенный до автоматизма: услышал звон на обед, значит, нужно позвать Ратмира. Не позовешь – точно не пойдет. Позовешь – сначала услышишь ругань, но потом появится небольшой шанс вытащить его из комнаты.

Скорым шагом они дошли до черной двери, по которой Брат ударил несколько раз кулаком.

– Братислав, отвали, – тут же приглушенно послышалось в ответ.

– Ратмир, вылезай, пора жрать.

– Отвали, – теперь это был приглушенный рык.

– Если ты не выйдешь, я натравлю на тебя сестру.

Последовала тишина, которая затянулась настолько, что стало очевидно – ответа не будет. Джудо устало потер пальцами переносицу и, не говоря ни слова, побрел по коридору. Ратмир не покидал комнаты уже вторую неделю. Друзья заходили к нему, но он был молчалив и сосредоточен на своих мыслях. Джудо старательно делал вид, что понимает, почему Ратмир в таком состоянии. Но поза шанталийца выдавала его раздражение. Ему очень хотелось позвать Алую, так как ее кулаки, как считал Джудо, отлично бы разобрались с депрессией Ратмира, он за это готов был руку отдать на отсечение. Но приходилось ограничиваться разговорами.

– Да и хрен с тобой, – бросил Братислав в дверь и поспешил за другом.

Они поднялись по массивной лестнице окруженной железными перилами в просторное помещение столовой. Через окна под потолком проникало мало света, зал освещался холодными белыми лампами. Деревянные столы были сгруппированы по одному признаку: они были выкрашены в цвета дверей комнат. Но никто не придавал этому значения. Дети и подростки по очереди брали свои подносы с едой и шли к облюбованному месту, без оглядки на его расцветку. Хотя учеников было не очень много и все старались говорить потише, всюду все равно слышался галдеж.

На выдачу ужина уже выстроилась небольшая змейка из других учеников. Парням повезло заметить Братиславу, стоявшую в середине очереди, и встать за девочкой. Послышался возмущенный бубнеж, но им все и ограничилось.

Всем пришлось подождать, пока высокий светловолосый подросток, у ног которого мелькали две рыженькие девочки лет девяти, сходил за подносами трижды. Никто не проронил ни слова, пока он спокойно проходил путь до золотого стола и обратно.

Красный стол был в самом углу, и за ним уже сидели Варя и Алая. Они о чем-то тихо перешептывались, даже не притронувшись к еде на подносах. Отвлеклись они только тогда, когда рядом на стул опустился Джудо, бахнув о стол подносом так сильно, что стеклянная бутылка с клюквенным морсом завалилась, жалобно звякнув. Он улыбнулся и внимательно посмотрел на тут же притихших девушек.

– Обсуждали, конечно же, меня, – сделал он вывод, открывая коробочку с салатом.

– А вот и нет, – улыбнулась в ответ Варвара.

– А чего тогда притихли?

– Ничего, – поспешно сказала Варя, пиная под столом в колено Алую, которой, как показалось девочке, не терпелось рассказать, что у Варвары начался женский цикл.

– Я вообще-то хотела спросить, что с Ратмиром, – недовольно ответила Алая, потирая ушибленное колено.

– Послал нас.

Ал достаточно выразительно посмотрела на Джудо. По ее взгляду было понятно, что если сегодня не разберется он, завтра пойдет разбираться она.

Варя улыбнулась и подвинулась, заметив, что двойняшки тоже подходят к столу. Началась суета с перекладыванием подносов – небольшой стол не был рассчитан на такое количество людей.

Джудо недовольно наблюдал за всей этой возней, сжимая в руках уже открытую коробочку с салатом. В этот момент на кухню зашло несколько дружинников. За годы, проведенные Варварой в лагере, в их внешнем виде ничего не изменилось. Кожаные укороченные кафтаны и такого же материала штаны лишь изредка заменялись на новые, не такие затертые. Дети называли дружинников просто “кафтанами”, потому что так и не запомнили их имена. Всегда молчаливые, всегда серьезные, с военной выправкой мужчины не общались с учениками больше, чем того требовала ситуация. Они осмотрели зал и, встав у выхода, начали молча наблюдать. Все дети быстро пробежались по ним глазами: кафтанов было больше, чем нужно для дежурства в столовой. В зале стало значительно тише, конвой приходил, только когда подходила чья-то очередь идти к знахарям.

– Douchebags…55
  Мешки с говном (англ.).


[Закрыть] – пробормотала Алая, сидевшая рядом с Джудо.

– Не выражайся.

Джудо попытался дотянуться до вилки, но случайно задел плечом Ал. Та недовольно фыркнула, но юноша, даже не смутившись, сел на место уже с вилкой в руках.

– Что она сказала? – спросила Братислава.

– Что она, кроме ругательств, может вообще сказать? – пожал плечами Джудо и обратился к русоволосой девочке: – Варь, меняю салат на рябчика.

– По рукам! – Варвара радостно передала ему коробку с салатом. – Я не травоядная…

– …и люблю пожрать побольше, – закончил Брат, который как раз воткнул вилку в кусок мяса.

– Еда очень важна для растущего организма, – глубокомысленно ответила Варвара, приподняв вилку вверх. – Особенно, когда еда вкусная и полезная!

– Можешь взять мое, – Ал закатила глаза и отодвинула от себя поднос, предварительно забрав с него пирог с черникой. От сладкого девочка никогда не отказывалась.

– Ратмиру отнесем, я столько не съем, я же не Варя.

Теперь уже Братислав потирал ушибленное колено. Девочка вызывающе смотрела на юношу, готовая дать отпор, если тот попробует дать сдачи. Братислав прищурился. Рукой он до нее, конечно, дотянется, но кафтанов набежало в столовую столько, что месть казалась не лучшей затеей. К тому же ногой он может задеть Ал, которая сидит вплотную к Варе. Связываться с ней хотелось и того меньше, поэтому парень просто обратился к Джудо:

– Так что было на уроке артоф? Что за камень, который спасет нас от обморожения?

Варя отложила вилку и наклонилась, доставая свой камень из сумки.

– Все просто: кидаешь в воду, и он ее нагревает, – объяснила Варвара, кладя камень на стол перед Братиславом. – Мы еще порылись в классном шкафу и заворожили весь жадеит, что нашли. На шестерых у нас девять камней. Если будем пользоваться разумно, то их хватит на пару месяцев.

– Погодите, – Брат повертел камень в руках, – но у нас двенадцать душевых и одна-единственная ванна на весь этаж.

– Придется мыться по очереди, – пожала плечами Братислава. – Возможно, даже по двое.

– Ал, ты будешь со мной мыться? – весело спросил Брат.

– Конечно же, да. – Девочка уныло рассматривала бутылку с темной жидкостью, которую ей предстояло выпить.

– На эту дрянь даже смотреть тошно, – заметила Братислава, наблюдая за Алой. – Неудивительно, что тебя тошнит от всего, после этой-то склизкой фигни.

Ал кивнула. Знакомый цикл повторялся каждые пару месяцев: пила она ее всегда, три раза в день, но в начале в бутылке жидкости было на дне, но потом ее становилось все больше и больше. Когда пол-литровая бутылка полностью заполнялась, за спиной девочки возникал конвой из четырех кафтанов, которые сопровождали ее в закрытую часть лагеря. От этого странного варева девочке становилось плохо, она мало ела, плохо спала, а вены под ее тонкой кожей вздувались. За все время, что Алая провела в лагере, небольшой бутылек с черной жижой выдавали только ей. Варево было вязким, с привкусом горьких трав и металла. Ал казалось, что эта дрянь лишает ее не только сил, но и личности. Если бы мать увидела ее сейчас, то не признала бы в этой девочке своей дочери, но Ал, которая усиленно пыталась забыть свое настоящее имя, это бы не расстроило.

– Зато последний камень Джудо зачаровал практически героическими усилиями, – разрядила обстановку Варя.

– Просто молчи, – тут же отреагировал Джудо, недовольно смотря на Брата, который уже начал ерзать от любопытства.

– Ты же понимаешь, что после этого я просто обязан узнать все в подробностях?

– Джудо очень долго с ним возился, – ответила Братислава, следя за реакцией шанталийца, – настолько долго, что начал выходить из себя и даже обратился к Преславе.

– Ты попросил учителя тебе помочь? – удивился Брат. – Навь66
  Навь — загробный мир для всех умерших, который может стать как раем, так и адом.


[Закрыть], глядишь, инеем покрылась.

– Преслава молча ткнула пальцем в стоящую в метре от него Ал, – продолжила Варя, – которая гасила его магию.

Ал вынырнула из своих мыслей и захихикала, за что тут же получила тычок локтем от Джудо. Брат, не привыкший сдерживаться, громко засмеялся, привлекая ненужное внимание кафтанов, Варя зашипела на него. Юноша хотел проигнорировать недовольный шик, но посмотрел на Джудо и тут же замолчал. В его голову вдруг пришла неприятная мысль, что все всегда начинается и заканчивается одинаково: он смеется, Варя шипит на него, а потом вступает Джудо. Начинает всех поправлять и требовать соблюдать приличия. Когда кто-то из компании начинал возмущаться, какие еще приличия могут быть в таком месте, он сразу менялся в лице, поджимал губы и сдвигал брови, и его красивое лицо становилось суровым. Джудо тихо повторял одну и ту же фразу раз за разом: “если перестанем соблюдать приличия – перестанем быть людьми”. Никто ему никогда не возражал. Не потому, что были согласны, а потому что дальнейшая лекция о вреде такого отношения к жизни могла растянуться на часы.

Под внимательными взглядами детей, кафтаны отошли от выхода и встали рядом с серым столом. Мокша обернулся и рассеянно пробормотал: “Снова пора?” Не дожидаясь ответа, он затравленно посмотрел на сидящего рядом соседа по столу, взял свой поднос и медленно понес его к стойке. Медленно поставил его, медленно обернулся к взрослым, вытерев вспотевшие ладони о штаны. Под полное молчание остальных детей мальчик и люди в форме покинули зал. Вскоре все опять загалдели, только за столом, из-за которого забрали мальчика, молча сидели две рыженькие девочки с косичками и высокий светловолосый парень, который носил им подносы. Алая неодобрительно следила за тем, как Варя решительно встала и направилась к ним. Не занимая пустующее место, за которым сидел Мокша, она придвинула свободный стул от соседнего стола.

– Вы не против, если я с вами посижу? – улыбнулась Варя девочкам.

Зарина и Дарина выглядели абсолютно одинаково, две маленьких ярких звездочки, как называла их про себя Варя. Девочек различали только соседи по комнате и сама Варвара. Сестры знали это и не обижались на остальных, если их путали. Они всегда были очень милы и вежливы. Варя часто помогала девочкам с освоением языка ворожбы, если они чего-то не понимали. Девочки были еще слишком малы, чтобы ходить на уроки с остальными, но учителя уделяли им отдельное внимание.

– Его третий раз за две недели забирают, – вдруг тихо сказала одна из девочек.

– Он говорил почему? – так же тихо спросила Варя, обращаясь к Изяславу.

Он был одним из самых старших в лагере. Всегда жил в золотой комнате, но вот его соседи постоянно менялись. К нему всегда подселяли детей, которые, по никому не известной причине, не задерживались в школе больше чем на год-полтора. Со временем Изяслав, милый светловолосый мальчик с обворожительными кудряшками и большими глазами, стал угрюмым и молчаливым. У него не было друзей и общался он только с детьми, которых подселяли к нему в комнату. В ответ Варе он лишь покачал головой, а затем кивнул девочкам, чтобы они ели быстрее.

– Вот вечно тебе надо влезть, – возмутился Брат, когда они уже сдали подносы и шли к лестнице. – Доиграешься, они и тебя исключат.

– Я просто хотела спросить…

– Зачем? И так ясно, что Мокша уже все.

– Братислав! – рявкнула на него Варя. Он было открыл рот, чтобы ответить, но передумал, закатил недовольно глаза и поспешил к Джудо и сестре.

Дальше все шли молча. По правилам лагеря после ужина все должны были находиться в своих комнатах, выходить разрешалось только в уборную. За перебежку в чужую комнату можно было получить сутки карцера, если Мастер был в плохом настроении, или лишится еды на день, если в хорошем. Ал остановилась у двери Ратмира и громко постучала.

– Отвалите.

– Еда, – лаконично сказала она.

– Отвали, – повторил Ратмир, но уже не так уверенно.

– Ратмир, – рыкнула Ал и добавила, делая упор на каждом слове, – я тебе что, мамка? Дверь открыл. Быстро.

Уловив злые нотки в ее голосе, Джудо тут же скрылся за своей сиреневой дверью, попасть под горячую руку совсем не хотелось. Через минуту черную дверь все же отворили, и из проема высунулась рука. В нее Ал вложила сверток с едой.

Остальные дети после ужина медленно разбредались по своим комнатам. Некоторые шли сразу к душевой – скоро очередь в единственную ванную растянулась на половину коридора.

Алая хотела было встать в очередь, но заметила в толпе Варю, которая деловито отмеряла время для каждой компании из желающих помыться в теплой воде: чем больше людей набивалось в одну ванну – тем дольше можно нежиться в воде. Варвара была одной из немногих кого все слушались, поэтому неудивительно, что она взялась руководить процессом. Но Алая только покачала головой, поражаясь жажде деятельности своей соседки, и открыла дверь в комнату обычным ключом. Как Мастер и учителя не бились, руны с двери давно пришлось убрать, как снять с Ал нашейник: артефакт барахлил, руны периодически гасли, при этом одаривая девушку легкими, будто электрическими, ударами. Алая как-то пыталась погасить нашейник соседки, но он работал бесперебойно, хотя Варя почти всегда была в компании подруги. Видимо, антиведовского фона Алой хватало лишь на гашение бытовой ворожбы. Ал улыбнулась, вспоминая, как сегодня Джудо нервно переминался с ноги на ногу не в силах понять, что не так с камнем, первый же он зачаровал довольно быстро и легко. Бесить Джудо было особенно весело, ведь та же Варя уже давно не обращала внимания на ее шутки, Ратмир их тоже игнорировал, а близнецы тут же включались и поддакивали. А вот Джудо начинал искренне беситься, у него аж глаз подергивался от того, насколько некрасиво она себя вела, совсем не по этикету молодой леди. Учитывая его акцент, от которого он так и не избавился, и легкую картавость, из его уст ругань звучала особенно забавно. И доводить его до белого каления было одним из немногих удовольствий в лагере.

Ал вытащила из сумки согревающие камни и положила их на стол, запоздало думая, что лучше было оставить их в комнате Джудо и Брата, ведь из-за нее они могут разрядиться. Вдруг дверь в комнату распахнулась.

– Ты знаешь, что там Войтех радостно всем рассказывает, как поставил тебя на место во время урока? – спросила Варя, на ходу стягивая свое учебное платье.

Она небрежно кинула его на стул и потянулась, она не любила когда весь день заполняли только теоретические занятия: все тело затекло от сидения на неудобных стульях. Она сделала небольшую растяжку и поймала взгляд Алой, не выдержала и засмеялась:

– Не волнуйся, у тебя тоже вырастут.

– Нет, спасибо, с такими бегать неудобно.

Варя покачала головой и выудила с того же стула серые рубаху и шорты, которые были явно на несколько размеров больше, чем нужно. Она выправила волосы из-под рубахи и заправила бирку с именем “Ратмир” за шиворот.

– Он просто привлекает мое внимание. – Ал вернулась к теме Войтеха неожиданно.

– Ну очевидно, – Варя уселась на нижний этаж двухъярусной кровати. Больше сидеть было негде, единственный стул погряз в вещах обеих девочек.

– Забей.

Ал невольно передернуло. Неприятная улыбка Войтеха, его черные, такие же, как у Ал, только не мытые волосы и сальный взгляд, которым он постоянно будто ощупывал девушку, вызывали приступ отвращения, стоило только подумать об однокашнике.

– Ты же собиралась что-то сказать, ну? – Варя заинтересованно смотрела на Алую. Та выглядела смущенной, что бывало крайне редко.

– Мне кажется, в последний раз я его избила недостаточно сильно.

Варвара цокнула, поняв, что конструктивного диалога не получится. Все знали, что Войтех задевает Ал совсем не потому, что ненавидит ее, но никто вслух не смел говорил о действительных причинах такого поведения юноши. За такое можно было и по лицу получить, Ал не особо хорошо умела сдерживать эмоции, особенно, когда кто-то лез к ней в душу. А в душе ее царило абсолютное отвращение к Войтеху и всему, что с ним связано.

– Бранмир и Любица, – сменила тему Варвара, – явно борзеют по отношению к Братиславе, надо умерить их пыл.

– Они не по этому поводу, – ответила Ал.

– М?

Варвара смерила Ал взглядом и поняла, что несмотря на все загоны своей соседки, никогда в жизни не променяла бы ее на другую компанию. Она бы никогда не согласилась жить в комнате с Любицой, которая считала себя самой красивой девушкой в лагере и вела себя соответствующе, или с Бранмиром, который не мог и трех предложений вместе связать, но зато постоянно лез в драку. Причем если остальные мальчики противников не выбирали, то Бранмир всегда искал жертву послабее. Так уж получилось, что он ни разу не нарвался на Братислава, но зато то и дело поколачивал Мокшу.

– Любица думает, что Джудо встречается с Братиславой, – ответила Ал, – и считает, что она не достойна его. А Бранмир, наоборот, влюблен в Братиславу, которая игнорирует его. Вот он и бесится, так как думает, что та встречается с Джудо.

– Но Братислава же не встречается с Джудо.

– Кхм… Они проводят много времени вместе, потому что Братислава постоянно торчит у своего брата, —пожала плечами Ал. – Видимо, этого достаточно, чтобы приписать Джудо и Славе роман.

– Ал, почему ты вечно в курсе всех этих слухов?

– Я просто много слушаю и мало говорю.

– Не начинай, – отмахнулась Варя и, откинувшись назад, развалилась на кровати.

– Это вообще-то моя кровать, лезь к себе.

– Тебе жалко, что ли?

Варя даже не сдвинулась с места, она молча наблюдала за тем, как Ал рассматривает камень, принесенный с урока.

– Не волнуйся, он не разрядится. Пока он не в воде – это обычный камень.

– Ты в этом уверена?

– Ну, я же делаю домашние задания, в отличие от тебя.

Ал открыла нижний ящик стола, полный старых рабочих тетрадей, которые девочка споро выгребла на пол. Их место заняли камни. Тетради же она ногой отодвинула в угол комнаты, мельком подумав, что выкинет их на воскресной уборке. Еще одна вещь, которая их объединяла, – ненависть к уборке. Варвара была слишком эксцентричной для такой мелочи, как уборка, а Алая – слишком ленивой. Но их никто не спрашивал, каждое воскресенье ученики драили коридор и комнаты, и раз в месяц – общий коридор. Все ученики единодушно ненавидели выходные. Грязь повсюду скапливалась моментально, и уборка занимала много времени и сил. Раньше Мастер в качестве наказания ставил провинившегося дежурить в столовую на месяц. Он считал это худшим наказанием, пока один раз не приметил, как Братислав объедается ореховым печеньем, а повариха мирно посапывает на кушетке, в то время как грязная посуда очищалась ворожбой. С тех пор дежурства в столовой были отменены, за что дети еще долго винили попавшегося Братислава.

– Ну вот и куда ты собираешься? – Варя отложила учебник и посмотрела на Ал, которая уже завязывала шнурки на мягкой кожаной обуви.

– Бегать.

– Брат же только после знахаря. – Варя привстала, услышав стук в дверь. – Ты уверена, что ему можно?

– У него спроси.

Она подошла к двери и открыла ее, не дожидаясь очередного стука. В комнату протиснулся Братислав, одетый в спортивные парусиновые штаны и потертый шерстяной свитер с высоким воротом. Он уселся рядом с Варей, подвинув ее ноги, кровать жалобно скрипнула.

– Ну что вы тут?

– Сплетни перетираем, – ответила Варя, закидывая ноги на его колени, так ей было удобнее. – Столько, оказывается, интересного вокруг.

– Ал тебе уже рассказала про новую парочку, – понятливо кивнул Брат.

– Вы не рано? – спросила Варя. – До отбоя еще долго, только ужин закончился.

– Мы хотим еще размяться в спортзале,– ответил Брат. – Джудо обещал показать пару приемов.

– Вас когда-нибудь поймают, – покачала головой Варя.

– Да в спортзале нормально, Джудо давно договорился о медитациях по вечерам, так что никто не удивится тому, что там кто-то есть.

– Он договорился для себя, а не для вас.

– Кафтаны к нему не заглядывают, даже когда патрулируют коридор, – Брат улыбнулся. – Он сразу начинает занудствовать по поводу “прерванного единения со своими мыслями”.

Последнюю фразу Брат произнес, коряво имитируя недовольный голос Джудо. Ал фыркнула, а Варя закатила глаза.

– Ладно, Варвара, нам пора.

– Идите-идите.

– Тебе бы тоже не помешало, – тихо сказала Ал, – нельзя всегда рассчитывать на ворожбу.

– Мы и так много занимаемся на физподготовке, – ответила Варя. – А вы бегаете да прыгаете, потому что вам скучно. Ну и чтобы поколачивать Войтеха и его придурков.

– Ал, не спорь с ней, просто идем.

Дверь за ними затворилась, Варя снова взглянула на часы. У нее еще час до ее очереди в ванную. Ал вряд ли вернется до глубокой ночи, так что Варя сможет даже немного полежать в теплой воде. Ей очень этого не хватало. Когда она была маленькой, то постоянно просила маму набрать ей ванную или затопить баню. Марья всегда посмеивалась над дочерью, говорила, что Варе не только красота от мамы передалась, но и ее любовь к морю. Когда Марья была в хорошем расположении духа, она радовала дочку рассказами о своей родине, где поленница могла плавать часами в бушующих волнах. Каждый раз мама обещала свозить туда Варю, когда та подрастет. От этих мыслей девочке стало грустно, она утерла предательски выступившие слезы и снова сосредоточилась на учебнике. Варя свято верила, что, возможно, если будет хорошо учиться и хорошо себя вести, то она выйдет отсюда как можно быстрее и сможет увидеть маму. Она вспоминала прощальный разговор с Ваней, который ее привез. Он говорил ей, что и как надо делать, чтобы быстрее выйти на волю. Тогда его слова казались издевательством, сейчас же обрели смысл.

– Варвара Ильинична,– улыбаясь хмурящейся девочке, сказал тогда Ваня, – выйти отсюда можно двумя путями: будучи бесполезной или будучи очень ценной. И тех, кто выбрал первый вариант, я больше никогда не встречал. Понятно?

***

Они гнали на всей скорости, не давая себе сделать лишний вздох, мышцы ныли, ноги горели, но подростки не останавливались. У Брата сбилось дыхание на начале шестого круга, хватая ртом морозный воздух, он старался не отставать от несущейся впереди Ал. Каждый раз она его обгоняла, как бы быстро он ни бежал. Он не мог этого понять, ведь он был выше и больше, занимался не меньше, шаг у него был шире раза в два – Ал не особенно выдалась ростом. Но она все равно бежала быстрее. Проносилась мимо него с нечеловеческой скоростью, не замедляясь ни на долю секунды. И он обязательно отставал на несколько метров.

Они стояли и тяжело дышали, не забывая опасливо поглядывать на балкон комнаты охраны. Один раз их чуть не поймали: кафтан оказался новый, дотошный, всерьез воспринявший задачу не спать всю ночь. Обычно они старательно пренебрегают своими обязанностями, забор и ошейники все равно не позволят никому выйти, и на несколько сотен километров вперед – ни одной живой души. Единственными посторонними, которые ходили в округе, были волки. Но они, как и все животные, чувствовали сильный ведовской фон и обходили лагерь стороной. Все отлично складывалось в пользу крепкого ночного сна, а не ночного дозора.

Ал смотрела на небо, застеленное звездами. Она практически не мигала, в зеленых глазах отражался свет от полной луны, из-за чего казалось, будто девушка из другого – фантастического мира. Но Братиславу все это было чуждо, он никогда не был романтиком, никогда не чувствовал красоту окружающего его мира. Его больше волновали мирские проблемы. Например, сейчас все его мысли занимал прилипший к спине свитер. Уперев ладони в колени, он все еще тяжело дышал и утирал рукавом пот со лба.

– Я могу еще… – на выдохе сказал он, все еще не разгибаясь.

– Да ты еле полз, мне пришлось замедлиться.

– Да что ты врешь.

– С чего бы мне врать? – удивилась Ал.

– Ладно-ладно, – признал Брат, – возможно, я еще не отошел.

Ал кивнула и медленно пошла через двор, задрав голову, и не переставала смотреть на небо. Когда Ал была младше, только приехала в лагерь, Ратмир ей сказал, что если увидеть падающую звезду и успеть загадать желание, то оно обязательно исполнится, поэтому их и не выпускают на улицу ночью. Сейчас Ал уже понимала, что это местная глупость, а не какое-то там чудо, но привычка смотреть на звезды осталась.

– Варя говорит, что они снова начинают, – она говорила очень тихо, не отрывая взгляда от неба, будто думала в этот момент совсем не об этом.

– Ты же понимаешь бесполезность всего этого?

– Понимаю, но Варя считает, что нужно разобраться.

– Варя слишком активная. – Братислав нахмурился. – Иногда мне хочется, чтобы она просто успокоилась и замолчала.

– Дай ей еще годик. Догонит нас, осознает бренность бытия.

– А что Джудо говорит?

– Я ему не сказала, – Ал скривилась, как от зубной боли. – Но ты же знаешь, чем закончится. Он увяжется за нами. Да и скорее поддержит Варю, он всегда так делает.

– Ревнуешь?

Несмотря на то, что ребята шли медленно, они уже оказались около подвального окна, через которое вылезали во двор, чтобы побегать. Ал резко остановилась, Братислав чуть в нее не врезался.

– Конечно же, да. – Она обернулась, в ее голосе звенела стальная серьезность.

– Знаешь, я тебя почти ненавижу, когда так делаешь.

– А что не так? – ухмыльнулась девочка, показывая не очень ровные зубы с слегка выступающими клыками.

– Ой, да иди ты.

Первым в окно полез Брат, он спрыгнул на пол подвального помещения, поднимая облако пыли. Рядом грациозно и почти бесшумно приземлилась Ал. Все дальнейшие действия были отточены годами, шуметь было нельзя, любой слишком громкий звук мог привлечь патрулирующих лагерь кафтанов. Брат взял большую доску, и приперев ее к стенке, встал на одно колено. На его плечо тут же оперлась ступней Ал, он поднял ее над полом, она взяв доску закрыла ей окно, а потом вставила в доску несколько гвоздей, которые лежали в кармане ее штанов.

– Готово, опускай, – прошептала девочка.

– Почему ты не жрешь, но с каждым разом все тяжелее?

– Потому что я расту, дебил. – Она подтянула спортивные штаны, и стало видно, что они слегка коротковаты.

– Да ты как была мне по плечо, так и осталась.

– Потому что ты тоже растешь, дебил.

Девочка открыла дверь, и они оба замолкли. По коридору шли очень тихо, прислушиваясь к каждому звуку. Подвальные помещения почти не освещались, тут хранили мебель, которая совсем пришла в негодность. Даже кафтаны заглядывали сюда редко: убирать эти катакомбы тоже никто не хотел. До лестницы идти приходилось очень осторожно, чтобы не наступить ни на что и не свалить остатки шкафов. Особенно внимательно приходилось осматривать пол – по нему порой сновали толстые крысы. Ал однажды наступила на одну, и если бы Братислав вовремя не среагировал и не зажал девочке рот, то она бы своим визгом разбудила всех вокруг и тут бы уже давно все заколотили.

Они уже точно знали, в какое время проходят кафтаны: у них было всего два временных окна, чтобы пройти до комнат без длительных остановок – одно в два часа ночи, второе – в пять утра. Обычно они бегали до рассвета, но после знахарей было сложно – сразу наваливалась усталость. Добравшись до своего этажа, они так же молча пошли к душевым, но уже не опасаясь, что их могут поймать. Кафтаны никогда не заходили на жилой этаж. Единственный, кто мог их навестить, – Мастер Добромир. Но последнее время он был так загружен работой, что редко навещал учеников. Тем более по ночам, чтобы убедится что все они спят по своим комнатам. Ученики в ответ каждое утро благодарили за это Матерь Сыру-Землю.

– У нас есть камни,– вдруг сказал Брат.

– И что ты предлагаешь?– Ал стянула с себя свитер вместе с рубахой. – Идти сейчас будить Варвару, а потом набирать ванную?

– Ладно-ладно.

В душевых было темно и холодно, по ним гуляли сквозняки, а лунный свет едва освещал кабинки через маленькие зарешеченные окна под потолком. Глаза подростков довольно быстро привыкли к полумраку, но Братислав все равно умудрился стукнуться мизинцем о ножку лавки, на которую они закинули свои полотенца. Он ругнулся и допрыгал на одной ноге до перегородки, потирая ушибленный палец. Душевые кабинки были совсем обшарпанными, но, кажется, ребят это не смущало, как не смущал ржавый душ и собственная нагота.

– Брат, волосы подержи, забыла заколку.

– Да ты прикалываешься.

– Сложно, что ли?

Вода была настолько ледяная, что все разгоряченное бегом тело просто сводило. Брат быстро ополоснулся и отошел, на ходу вытираясь полотенцем. Ал терпеливо ждала, с недовольством поглядывая на душ. Мытье в ледяной воде ее убивало, она ненавидела холод, зачастую обливалась чуть ли не кипятком, когда у них еще была такая роскошь, как горячая вода. Брат намотал на кулак длинные черные волосы девушки и приподнял их, не давая им намокнуть. Пока Ал мылась, периодически вздрагивая от потоков ледяной воды, он тихо пересчитывая шрамы на ее спине освещенной лунным светом, такой же бледной, как и обшарпанная штукатурка вокруг. Он еще помнил те времена, когда Ал была слегка смуглой, усыпанной веснушками рыжей девочкой. Если бы он не знал, что перед ним сейчас точно она, то никогда бы не поверил, что это один и тот же человек. Пожалуй, от прошлой внешности у нее остались только зеленые глаза. Здоровая смуглость сменилась болезненной бледностью, а милые легкие рыжие кудряшки стали тяжелыми волнистыми волосами. Которые он сам и подстригал раз в пару-тройку месяцев, у него это получалось ровнее, чем у других, поэтому практически все ходили к нему, а не к медсестре, которая будто назло стригла криво и чуть ли не под корень. Он улыбнулся, вспомнив, как злая Братислава предвещала Всемиле, так звали медсестру, смертельные проклятия, после того, как та отрезала ее длинные светлые волосы до уха.