Текст книги "Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон (сборник)"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Георгий, у меня сейчас много работы, – вдруг сказал следователь, – но в четыре часа я буду у вас. Мне просто необходимо кое-что выяснить.

– Хорошо, я буду дома.

Горги понял, что следователь не сказал ему что-то важное. Причем настолько важное и серьезное, что даже не хочет упоминать об этом по телефону. Или он не желал этого делать при свидетелях.

Что теперь ему делать? Как жить дальше?

Два часа дня.

Горги обошел квартиру. Несмотря на то что день был в самом разгаре, квартира выглядела, как если бы еще стояло раннее утро или сгущались сумерки. На всех поверхностях словно лежал серый декабрьский налет. На каждой вещи – на постельном белье, на чашках, на мебели, на занавесках…

Не было сил застелить постель. Горги поплелся в кухню, налил в кофейную машину воды, положил в металлическую чашечку кофе и уплотнил ее специальным приспособлением. Поставил большую чашку под краник и стал ждать, когда вода закипит и из трубочки польется ароматная горячая жидкость. Он жаждал этого аромата, который всегда теперь будет напоминать ему о матери. Вот так же они каждое утро вдвоем (пока в их жизни не появилась Грета) варили себе кофе. Магдалена пекла тосты.

Горги достал хлеб, включил тостер. «Жизнь продолжается, – убеждал он себя, чтобы окончательно не свихнуться. – Я должен пить кофе, есть тосты, курить, спать, мыть посуду, пылесосить, смотреть телевизор, пить пиво в баре под звуки футбольного матча, любиться с девчонками, покупать себе еду, мыть голову, бриться, стричь ногти…»

Хруст хорошо прожаренного тоста и вкус горячего кофе привели его в чувство. Он должен подготовиться к визиту следователя. Итак. Мать его укатила с любовником в Турцию…

Стоп! Почему не звонит господин Милчев, друг Магдалены? Ведь Магдалена не пришла на свидание, следовательно, она не поехала с ним в Турцию. Где же он?

И тут до Горги дошло, что он ведет себя неестественно. Ведь если погибла Грета, то он в первую очередь должен оповестить о ее смерти ее отца и брата в Москве – и непременно свою собственную мать!

Горги схватил телефон и набрал номер Милчева.

– Господин Милчев? Это Горги, сын Магдалены… Знаете, у нас несчастье… Телефон мамы не отвечает, а я должен сообщить ей о смерти Греты.

– Горги? Что ты такое говоришь?! Грета! Что с ней? – У Милчева был низкий жирный басок. Это был интеллигентного вида, солидный мужчина, с густыми – соль с перцем – волосами, предпочитающий в одежде молодежный стиль. Бизнесмен, собственник двух отелей в пригороде Варны, на море, владелец завода бетонных изделий. Вдовец, он был влюблен в Магдалену и ужасно ревновал ее к ее остальным приятелям. Возможно, в самое ближайшее время он и сделал бы ей предложение, подумалось Горги.

– Она погибла. Села в машину, ей сделалось плохо с сердцем, и она на полной скорости врезалась в нашу бензиновую станцию…

– Боже! Да, я слышал, что там произошла катастрофа… Но я не знал, что это Грета! Бедная девочка! Какое несчастье, Горги! Так что ты говоришь про маму? Ее телефон не отвечает? А где она вообще?

– Как где, господин Милчев… Она же с вами собиралась в Турцию… Разве она не с вами?!

– Нет. – Это короткое «нет» было произнесено с такой горечью и разочарованием, что Горги сам чуть было не поверил в то, что Магдалена променяла Милчева на какого-то другого, более богатого и перспективного мужика. Что она жива-здорова и сейчас пудрит нос (или курит) либо отдыхает в каком-нибудь отеле или на квартире у своего очередного любовника.

– Но она сказала, что поехала к вам!

– Я ждал ее до позднего вечера. Звонил ей, но она отключила телефон.

Сама смерть отключила ее телефон, подумал Горги.

– А ты не знаешь, где она может быть? – униженным тоном спросил Милчев, и Горги даже представил себе его порозовевшее от смущения, гладко выбритое лицо.

– Вы, должно быть, знаете мою мать. Она никогда никого не оповещает о своих перемещениях. Это ее жизненное правило.

– Я вижу, тебе сейчас нелегко, сынок… Эх, Магдалена-Магдалена… Не знаю, чего она хочет! Если я могу тебе чем-то помочь…

– Нет-нет. Я сейчас позвоню в Москву, своему тестю, и он приедет сюда, все уладит. Думаю, он заберет тело Греты домой, там и похоронит ее. Не представляю только, как я посмотрю ему в глаза…

– Ничего, сынок. Как-нибудь переживете. Это судьба. И надо же было ей проделать такой длинный путь, чтобы умереть вдали от родины… Бедная девочка!

Следующий звонок ему следовало сделать своему тестю. Горги открыл свою записную книжку и вдруг понял, что у него нет и никогда не было номера телефона Михаила Ильича Перминова. Ни телефона брата Греты – Ильи. Что все это было записано в телефоне самой Греты. А Грета – исчезла.

Может, и хорошо, что у него нет номера тестя? Вот что бы он ему сейчас сказал? «Ваша дочка разбилась на машине, насмерть. Сгорела». Так, что ли? А вдруг она все же жива?!

Время тянулось невыносимо медленно. Горги собрал грязное постельное белье с их супружеского ложа и сунул его в машинку. Засыпал порошок, включил. Хоть какое-то движение. Какая-то работа делается.

Зашел в спальню к матери. Открыл шкаф, достал два комплекта белья – для своей кровати и для постели матери. Грязное белье матери отнес в ванную комнату и засунул в корзину. Вот так.

Захотелось какой-то чистоты.

Горги помыл посуду. Нашел тряпку, смочил ее водой и протер везде пыль. Хотел было полить цветы, да потом вспомнил, что цветов в этой квартире нет. Они были на той квартире, которую они с матерью снимали прежде и куда он впервые привез Грету. Цветы в их доме как-то не приживались. О них часто забывали, и они словно бы в отместку хозяевам желтели и умирали.

Здесь же не было и намека на растения. Словно никто не хотел заранее брать на себя ответственность за смерть цветов. Или же… Или же никто не собирался задерживаться здесь надолго. Ни мать – она, как теперь он уже понял, строила какие-то планы относительно господина Милчева. Ни Грета, которая вообще бросила его, исчезла, растворилась в декабрьском мокром снегу, как кусок сахара, опущенный в чашку с кофе.

Да и была ли она вообще?

Когда в дверь позвонили, Горги дремал на диване с телевизионным пультом в руке. Рука непроизвольно дернулась и сжала пульт. Горги встал и пошел открывать. Явился следователь, Александр Николов.

– Проходите, пожалуйста… Кофе?

– Да, если можно. У меня сегодня тяжелый день.

Николов не сводил с Горги глаз.

– Садитесь, пожалуйста, – неловко сказал тот.

Горги усадил следователя в гостиной за стол и отправился в кухню – варить кофе. Когда он вернулся, Николов просто прожег его своим взглядом.

Горги уселся напротив него и, не глядя, принялся бросать в свою чашку кубики рафинада.

– Что случилось? – наконец спросил он.

– На побережье, в Каварне, нашли сгоревшую машину, зарегистрированную на имя Греты Ангеловой. В машине – еще один обгоревший труп. Вот так, господин Ангелов.

– Машину? Какую машину?!

– Красный «Ситроен». С вашим шуменским номером. Может, это все-таки на ней уехала ваша жена позавчера после обеда?

Горги смотрел на следователя, точнее, на его плечо, но видел только сложное плетение шерстяных ниток его свитера.

– Я не понимаю… Но Грета же… Она погибла… на черной машине… вчера…

– А уж я-то вообще ничего не понимаю! Вы опознали тело своей жены – вчера. Это ведь была Грета?

– Ну да… Вы же сами видели, что стало с ее телом, с лицом… К тому же кто еще мог находиться в нашей машине, как не она?! Моя мать уехала в Турцию, она собиралась туда с господином Милчевым…

– С Пламеном Милчевым? – Брови следователя поднялись.

– Ну да… Я даже могу сообщить вам его телефон.

– Я лично знаком с господином Милчевым, – не без гордости сказал Николов.

– Он собирался, точнее, собирается сделать моей маме предложение, – густо покраснел Горги, понимая, что он проговорился, отозвавшись о матери в прошедшем времени.

– Но кто же тогда был в красном «Ситроене»? На девушке, сгоревшей вместе с этой машиной, тоже украшения с русской пробой. Если предположить, что там, в Каварне, погибла именно Грета, то ответьте мне на такой вопрос: а что она могла делать в этой самой Каварне?

Грета

Мы с отцом проговорили не один час. В гостиничный номер нам трижды приносили кофе. Потом позвонил Илья и сказал, что он вылетает из Москвы и будет в Варне через три часа.

– Грета, ложись, отдыхай, а у меня еще есть здесь дела, позже я поеду встречать Илью в аэропорт.

– Папа, какие дела? У тебя не может здесь быть никаких дел! Скажи честно, ты собираешься в Шумен?

– А ты как думаешь? Должен же я предстать перед полицией. Пусть они расскажут мне о том, кто погиб в черной машине, а потом – кто был в красной… думаю, информация уже дошла до Джорджи. Мне надо и с ним тоже встретиться. Посмотрю, как он себя поведет. Да и со свекровью твоей тоже неплохо бы увидеться.

– Но цель-то у тебя какая?

– Дать твоим родственничкам хорошую эмоциональную нервную встряску, после чего сказать, что ты жива, собираешься с ним разводиться, и первое, что он должен сделать, – это продать мне те две квартиры, которые ты этим двум свиньям купила. Молчи, Грета! Я знаю, что ты хочешь сказать. Мол, не стоит связываться с квартирами? Я понимаю тебя. Если бы у нас был обыкновенный развод, то – да, мы оставили бы им эти апартаменты, как они их называют, и дело с концом. Но они собирались убить тебя, понимаешь? К тому же это из-за них ты влипла в историю, которая вообще реально грозит тебе тюрьмой! Ты сожгла чужой труп! И это удивительно, что родственники Сабины так легкомысленно к этому отнеслись и простили тебя.

– А ты еще не понял почему?

– Догадываюсь…

– Правильно. Я сказала, что согласна купить виллу Николая за полмиллиона евро.

– А тебе действительно так понравилась эта вилла? Может, все-таки лучше где-нибудь в Италии? Или в Испании… В Греции тоже есть просто чудные места. Ну что ты так на меня смотришь? Ладно. В Каварне так в Каварне. Как хочешь. Но ты не боишься, что тебе все в этом доме будет напоминать о пережитом кошмаре? Обычно люди поступают совсем наоборот. Стараются избегать тех мест, где им было плохо.

– Этот дом приютил меня.

Я не знала, как объяснить отцу, что мне хочется, ну просто очень хочется заполучить именно этот дом.

– Ладно, поговорим позже. А сейчас мне пора. Ты отдохни еще немного, потом позавтракай и дожидайся меня. Надеюсь, в мое отсутствие ты больше не наделаешь глупостей?

Когда я уверилась в том, что он действительно уехал вместе с Василием и телохранителями, я покинула гостиницу, взяла такси и помчалась в Каварну. Для полноты картины происшедшего мне не хватало главного звена. Я это чувствовала. Я не понимала, почему Николай с Розалией отпустили меня. А что, если я своим присутствием… У меня голова кружилась от самых невероятных предположений, сомнений… А еще – меня терзало любопытство.

Надо ли говорить, что я помчалась на их виллу! По пути я меняла машины такси. До самой виллы я добиралась уже пешком, старалась находить такие дорожки и тропинки, так срезать путь, чтобы меня увидело как можно меньше людей.

Моему удивлению не было границ, когда я, приблизившись к вилле, поняла, что в ней кто-то есть! Входная дверь была приоткрыта и словно звала меня зайти туда. Страха не было. Я понятия не имела, кого там встречу. Хотя скорее всего Николая или Розалию. Вот только непонятно, что им там делать. Ведь их цель – поймать убийцу Сабины на живца. То есть сделать так, чтобы преступника, вернувшегося на место преступления, схватили и разоблачили. Так, может, все это уже и свершилось? Предположим, Розалия, действуя по заранее намеченному ими плану, разгуливала целое утро по Каварне, и убийце об этом стало известно. И он, чтобы убедиться в том, что Сабина действительно жива, приходит на виллу, не обнаруживает ее труп… Может, он радуется этому обстоятельству, а может, наоборот, боится, что теперь она заявит в полицию на него, скажет, что ее собирались убить?

Я бесшумно вошла в дом, постояла некоторое время в холле, вслушиваясь в тишину. Потом мне показалось, что я различаю чьи-то голоса. И тут же я явственно опознала звук мотора подъезжавшей к дому машины! Она остановилась у ворот. Это было несомненно! И почти сразу же где-то в доме раздались чьи-то шаги, зазвучал прежде незнакомый мне голос. Он принадлежал женщине. Я забилась в темный угол за вешалку с пальто и дождевиками. Замерла.

Шаги приближались, голос стал громче.

– Иду, иду… – говорил кто-то.

И я увидела ворвавшуюся в холл из глубины дома женщину, говорившую по телефону. Красивая блондинка, во всем черном. Лицо бледное, ни грамма косметики. Глаза горят, губы сжаты. Она выбежала на крыльцо, и через мгновение до меня донесся ее радостный возглас, потом – голоса…

– Господи, наконец-то! Как же я рада тебя видеть, моя дорогая! Дай-ка я на тебя посмотрю!

А это – голос Розалии! Две женщины появились в холле. Они шли обнявшись. Розалия и блондинка.

– Сабина, как ты? Я чуть с ума не сошла! Главное, что ты жива, жива! Ты не представляешь себе, сколько тут всего произошло, пока мы с тобой не виделись!

– Почему же… Представляю! Эту девушку нам просто бог послал!

У меня волосы зашевелились на голове. Сгоревшая Сабина стояла в двух шагах от меня и обнималась со своей сестрой Розалией! Единственное, что роднило ее с той девушкой, чей труп я обнаружила в кладовке, были длинные белые волосы. Еще, правда, рост, фигура… Но в Болгарии почти все девушки – высокие и стройные.

Я была окончательно сбита с толку. Тогда чей же труп я здесь нашла?! Кто кого убил?! Непонятно! Там ведь действительно лежал труп! Уж я-то ошибиться не могла!

Я представила себе лицо отца в момент, когда я рассказываю ему об этом открытии! Сабина жива, значит, мне вообще больше не о чем волноваться.

Сестры прошли в дом, и я крадучись двинулась за ними, рискуя быть замеченной.

Меня чуть не обнаружили, когда Розалия неожиданно повернула обратно, выбежала из дома и вернулась уже с большой дорожной сумкой. Я успела проскользнуть в укрытие – это было небольшое углубление в стене короткого коридора, где стояла мощная монстера. Мясистые плотные листья огромного растения скрывали меня, я же могла оттуда видеть в приоткрытую дверь кухни все, что там происходило. И, конечно же, я слышала каждое произнесенное ими слово!

– Где Борис? – спросила Розалия. – В Каварне?

– Нет, он ждет меня в Варне. У нас самолет вечером.

– Ну и хорошо… Правда, я не одобряю вашего союза, но раз уж так все вышло… Желаю тебе, сестренка, счастья! Николай – хороший человек, и ты это прекрасно знаешь. Но раз нет любви, зачем мучиться? Ты и так сколько лет пыталась полюбить его…

Сабина, варившая на плитке кофе, вдруг села на стул и расплакалась.

– Не плачь, милая, – Розалия обняла сестру за плечи. – Не плачь… Все будет хорошо.

– Мне надо взять себя в руки. Расскажи мне все по порядку. Что здесь произошло после того, как я привезла Галю сюда?

– Думаю, это было твоей ошибкой… Хотя я тоже не представляю, где еще ты бы могла ее спрятать.

– Понимаешь, если бы я все рассказала Борису, он нашел бы в Варне укромное место. Но ее труп быстро обнаружили бы. Да и вообще, это было рискованно. Поэтому я решила действовать самостоятельно.

– Расскажи мне еще раз, как все это случилось.

– Она позвонила мне и попросила приехать в наш бар. Борис как раз был на работе. Галя заявила, что ей надо сообщить мне что-то важное.

– Мне кажется, я знаю даже, что именно. Вероятно, она поставила ультиматум Живко: или он остается с женой, и тогда Галя уезжает в Софию, или же он разводится с ней и женится на Гале.

– Да, думаю, именно об этом она и собиралась мне рассказать. Они с Живко встречались два года. Он постоянно кормил ее обещаниями. То говорил, что ему нужно подкопить денег, чтобы отремонтировать бар, то придумывал, будто бы его жена – беременная… Словом, время шло, а он так ничего и не предпринимал. И бар свой отремонтировал, и дела его пошли в гору. Он нашел таких отличных музыкантов, там каждый вечер звучала живая музыка…

– Да я знаю!

– Галя стала пить. Начала с мартини, потом перешла на более крепкие напитки. А потом, совершенно неожиданно, жена Живко купила ему новую машину! Ее отец дал им денег. Понятное дело – после такого подарка кто станет разводиться? Я говорила Гале – бросай ты этого Живко, он все равно никогда не женится на тебе. Но она хотела скандала, хотела разрушить эту семью, хотела…

– Да она просто хотела насолить Живко напоследок, перед тем как уехать в Софию и начать новую жизнь! А перед этим Галя решила с тобой посоветоваться, так? – спросила Розалия.

– Думаю, так. – Я увидела, как Сабина кивнула сестре.

– И что было потом?

– Ничего. Я приехала, хотела попасть в бар, но он оказался закрытым. Я обогнула здание и вошла через черный ход – через кухню. Я была уверена, что найду Галю без чувств, пьяную, и Живко попросит меня отвезти ее домой.

– Который час тогда был?

– Двенадцать.

– Так поздно?

– Да, она позвонила мне, когда уже пробило одиннадцать.

– Почему в баре никого не было?

– Думаю, Живко закрыл его пораньше. Возможно, он чувствовал, что назревает скандал. Люди, работавшие в баре, не промолчали бы, обо всем доложили бы его жене.

– И что потом?

– Когда я вошла в бар, там было очень тихо и как-то слишком темно. Только за стойкой горела лампа. Живко я нашла в подсобке, мертвецки пьяного. Он лежал на каком-то тюфяке, совершенно бесчувственный, и стонал. Я разбудила его. Спрашиваю: где Галя? И тогда он, открыв на мгновение глаза, сказал, что он убил ее! Бутылкой ударил ее по голове! И жизнь его теперь кончена. Он мямлил что-то о том, что он не мог допустить, чтобы супруга узнала о его связи с Галей, а Галя собиралась пойти к нему домой, поговорить с его женой… Словом, я думаю, дело было так: Галя напилась и накинулась на Живко. Вероятно, она кричала, что сейчас же пойдет к нему домой и все расскажет его жене. Она, мол, не намерена уезжать отсюда просто так, не отомстив Живко за его вранье. Возможно, Живко и сам тогда крепко принял на грудь, они оба распалились, Галя бросилась на него с кулаками, дала ему пощечину – она ведь раздавала пощечины налево и направо! Думаю, в один из таких моментов Живко схватил бутылку и ударил Галю по голове. И убил ее. А когда он понял, что натворил, – сам напился и начал прощаться с жизнью…

– А где же была Галя? – взволнованно спросила Розалия.

– Ее тело я обнаружила между столиками. Она была уже мертва.

– И что было потом?

– Потом я вылила на голову Живко ведро ледяной воды, чтобы он хоть немного протрезвел. Я сказала, что мне нужны деньги – я все-таки приняла решение уйти от Николая… Он знал нашу историю, знал, в каком аду я живу. Словом, я заявила, что избавлю его от трупа и буду обо всем молчать. А он за это отдал мне все наличные. Не так уж много, но около двух с половиной тысяч евро в его сейфе нашлось.

– И ты привезла Галю сюда?!

– Ну да! Положила ее в кладовке, потом собиралась найти какую-нибудь старенькую машину и сбросить ее на камни… Чтобы Николай подумал, что это я. Надела на нее свои украшения, куртку, сапоги…

Я чихнула. Тихо, но все равно – чихнула. И замерла.

– Тсс… Роза, ты слышала? Похоже, кто-то чихнул!

– Нет-нет, тебе абсолютно нечего бояться. Николай сюда не приедет. Я подсыпала в его липовый чай снотворное. Пусть он спокойно поспит. Вот, я привезла тебе твои вещи, даже консервы положила в сумку, мало ли что… Вы вообще-то куда направляетесь?

– В Грецию. У Бориса там живет брат, он держит заведение. Буду изображать там Галю!

– Значит, ты собираешься жить по ее документам?

– Ну да. Она вроде бы жива… А Сабина Петкова сгорела в машине. Действительно, кто бы подумал, что эта русскиня заявится в наш дом и обнаружит труп Гали?! Это же просто невероятная история! А с ней что теперь будет?

– С ней вообще все очень странно… Мы тут разыгрываем историю, что в красном «Ситроене» сгорела как раз эта русскиня, Грета Ангелова, ведь это же ее план, ради него она все и проделала. Мы ломаем голову над тем, как же сдержать свое обещание и довести все до конца – чтобы арестовали ее мужа, который готовил покушение на нее. А сейчас нам нужно, чтобы в красной машине сгорела ты, то есть Сабина. Чтобы Николай вообще забыл о тебе! Что делать?

Я достала свой телефон и позвонила Розалии. Не хотелось мне выходить из своего укрытия и пугать девушек.

– Розалия? Это Грета.

– О, здравствуй, Грета! Как дела?

– Я еду в Каварну.

– Да? Ну… – Она старалась быть вежливой. – Хорошо, приезжай.

– Вообще-то я уже в Каварне.

– Тебе никто не открыл? Знаешь, Николай спит. Он так устал. – Разговаривая со мной, она так яростно жестикулировала и гримасничала, что я поняла, как ей тяжело общаться! Она пыталась на ходу определиться, как себя вести и что говорить.

– Розалия, я стою в двух шагах от тебя. Я уже на вилле. Просто я не хотела тебя пугать.

Я отключила телефон. Увидела, как Розалия медленно поворачивается и смотрит почти прямо на меня, куда-то в пространство.

Я вышла из своего укрытия. Улыбнулась, причем широко, дружелюбно, во весь рот – нарочно, чтобы избавить всех нас в дальнейшем от напряжения при общении. Чтобы расположить к себе Розалию и обалдевшую от такого поворота событий Сабину.

– Сабина, привет! Рада, что ты жива. Извините, но я все слышала. Я буду молчать, потому что в моих же интересах все держать в тайне. К тому же мне тоже есть что скрывать. Скажу сразу: теперь нет никакой необходимости кому-то доказывать, что в красной машине якобы разбилась Грета. То есть я. «Мой труп» уже опознан в Шумене. Сгорел в черной машине. Так уж случилось… На самом деле я не знаю, кто там был. Да это и не важно! В сущности, рано или поздно мне же все равно нужно будет объявиться – живой. Главное для меня – развод! К тому же, если в черной машине сидел кто-то посторонний, кому Джорджи помог отправиться на тот свет вместо меня, тогда уж моему мужу точно не отвертеться… Я не кровожадная. Вот заставлю его вернуть купленные мною квартиры и дать мне развод – и постараюсь забыть его, как страшный сон. Вот! Это все, что я хотела сказать…

Сабина смотрела на меня, как на привидение. Потом ее словно бы отпустило, я увидела, как она расслабилась и покачала головой:

– Розалия, где ты нашла эту драгоценность?! Грета, ты просто сокровище! Вот всегда я любила русских! За их открытость, прямоту! А еще ты – очень смелая! Отчаянная! Почти как я!

– Хочу предостеречь тебя… Я поняла, что ты собираешься куда-то в Грецию с мужчиной, Борисом. Может, тебе лучше отправиться туда одной? Совсем одной? Как ты понимаешь, я с недавних пор не доверяю мужчинам. Мой Джорджи казался мне просто ангелом…

– Борис не такой!

Я пожала плечами. Когда женщина влюблена, она не реагирует на подобные предупреждения. Думаю, они ее только еще больше распаляют. Она мысленно на какие-то мгновения как бы прощается со своим возлюбленным. Примеривает на себя ситуацию, когда она, послушавшись советчика, остается одна. И потом, испугавшись этого воображаемого одиночества, начинает любить своего мужчину еще больше…

– Ну и хорошо, что не такой, – снова улыбнулась я. – Розалия, ты уж извини, что я к вам вторглась… Мне не терпелось посмотреть, чем же все закончилось.

– Ладно, Грета, проходи, не стой у дверей. Садись, будем пить кофе.

– Ну какая же скотина твой муж! – придя в себя, говорила спустя какое-то время Сабина. – Ты ему накупила квартир, а он решил тебя убить! Просто неслыханно! Ты его любила, наверное?

– Да, любила. Хотя, теперь я понимаю, что любовь – это очень опасное чувство. ОЧЕНЬ ОПАСНОЕ ЧУВСТВО,– произнесла я чуть ли не по слогам. – И мне хочется сейчас трубить об этом на весь свет, честно! Мне кажется, что я просто сошла с ума из-за Джорджи. Во-первых, он вовсе никакой не Джорджи, а Горги. Но он, девочки, так красив, так божественно красив, что это имя – Горги – совершенно ему не подходило. Я заидеализировала его так, что мне сейчас просто стыдно… Никак не пойму, что я в нем нашла? Кроме красоты – ничего.

– А в постели? – спросила Сабина. Она курила и внимательнейшим образом слушала меня. – Каким он был в постели? Зачем-то ты ведь променяла родину на другую страну, все бросила и приехала сюда?

Я почувствовала, что краснею.

– Поверьте мне, и постель приедается. И когда ты видишь, что твой мужчина – бестолковый, ничего не умеет и не хочет ничему учиться, когда он просто как животное, и любви-то уже не хочется… Ничего не хочется! Мы только и делали, что ели и спали. И это, в представлении Джорджи и Магдалены, была настоящая жизнь. Мы обленились окончательно. Даже животные так не живут! Разве что собаки или кошки, которых любящие хозяева кормят с утра до ночи. Я чуть не отупела от этого образа жизни! И еще. Они постоянно пьют кофе и курят, курят…

И тут я снова покраснела, невольно проследив взглядом, как Сабина стряхивает пепел. Следом это проделали я и Розалия. Мы все трое расхохотались.

– Сабина, может, тебе есть о чем задуматься? – вдруг сказала Розалия сестре. – Что представляет собой твой Борис? Насколько хорошо ты его знаешь? Он хотя бы каким-нибудь образом продемонстрировал тебе свое желание заботиться о тебе, содержать тебя, помогать тебе во всем? Где ты его видела, кроме его бара и спальни в гостинице? Выпили – переспали. Вот и все! Даже деньги для вашего так называемого побега именно ты раздобыла. Я имею в виду Галю. А если бы полиция остановила тебя в тот момент, когда ты перевозила ее труп в Каварну? Тебя бы посадили, это факт!

– Знаю, – как-то грустно произнесла Сабина. Вообще-то выглядела она довольно решительной, сильной женщиной. И все равно я, как могла, отговаривала ее от этой затеи – отправиться за границу по чужим документам.

– Представь себе, что кто-то когда-то заметит, что ты и Галя – отнюдь не один и тот же человек. Что вы – разные. Или вдруг вскроется, что Галя взяла кредит в банке, а вам с Живко ничего не было об этом известно? Или она вообще совершила какое-нибудь преступление! Или у нее на стороне есть ребенок, а то и два, три… Что ты знаешь про Галю?

– Ничего особенного. Она была сервитеркой (официанткой) в баре Живко. Приехала из Софии, где тоже работала официанткой…

– И все? Думаю, этого маловато для того, чтобы тебе стать ею. Ты, наверное, еще не поняла, что тебе, если ты собираешься жить по ее документам, предстоит до конца своих дней быть Галей такой-то… зачем тебе это надо?! Не проще ли просто уничтожить ее бумаги и спокойно объяснить Николаю, что ты хочешь развода? Зачем использовать такие экстремальные способы, чтобы изменить свою жизнь? К тому же представь себе такую ситуацию: вы с Борисом поссорились. Это сейчас тебе кажется, что вы никогда не поругаетесь. Если, к примеру, он тебе изменит, тебе тогда вообще захочется его убить, зарезать, пристрелить… Ревность – это очень сильное чувство! Или, наоборот, он станет тебя ревновать ко всем подряд, тем более что ты – девушка очень красивая. А ты будешь зависеть от него из-за того, что он слишком много знает о тебе. Больше того, вдруг он станет тебя шантажировать?

Сабина бросила на сестру умоляющий взгляд, мол, скажи, что этого не может случиться! Но Розалия лишь пожала плечами. Она была здравомыслящим человеком. А еще она любила свою сестру. Видно было, что она готова ради нее на многое.

– Сабина, как ты можешь заранее знать, что выкинет Борис? – продолжала Розалия. – Подумай сама. У него нет ни образования, ни специальности, ни работы – ничего! Только брат в Греции, который держит некое заведение. Что это за заведение? Барная стойка и три столика или роскошный дорогой ресторан? Да и при чем здесь вообще его брат? Ты ничего не знаешь об их отношениях. Начнете вы проживать твои деньги, которые ты «заработала», так сказать, у Живко. А что будет потом? Тебя поставят мыть посуду или разносить кофе в каком-нибудь задрипанном греческом кафе… потом к тебе начнут приставать. Борис примется ревновать…

– Ну да, а потом он меня прирежет и сбросит в море или прибьет, как Живко – Галю! – воскликнула Сабина.

Она хотела сыронизировать, но вместо этого случилось нечто другое. Мы все обменялись выразительными взглядами. Галя! Судьба Гали до этого момента никого не интересовала. Но ведь она тоже лишилась жизни из-за Живко – из-за мужчины, который в течение двух лет кормил ее обещаниями.

– Послушай, а ведь Живко – далеко не глупый парень и не бедный… Однако он так и не женился на Гале… – сказала Розалия. – Сабина, неужели тебе совсем не страшно?

– Послушай, я же собираюсь купить эту виллу, а она страшно дорогая! – попыталась привести и я свои доводы. – Думаю, Николай при разводе поделится с тобой, и ты сможешь поехать, куда тебе угодно, и открыть свой собственный бизнес. Купить ресторан на побережье. И ты уже сама выберешь, с кем тебе быть. Сабина, подумай хорошенько, у тебя еще есть время!

Сабина взяла очередную сигарету.

Горги (Джорджи)

Следователь уже ушел, а Горги так и не тронулся с места. Он сидел за столом, разглядывая копию письма Греты, которое она оставила в полиции перед тем, как отправиться на море. «…если со мной что-то случится, то во всем прошу винить своего мужа, Джорджи, и свекровь, Магдалену Ангелову… Я слышала, как они договариваются убить меня… Ими движет корысть…»

Горги обхватил ладонями щеки. Они горели. Это пламя перешло и на ладони, и теперь Горги казалось, что он и сам сейчас заполыхает, задымится и сгорит… Он провел рукой по ушам – они тоже были горячими.

Между тем в квартире было холодно. Кондиционер, работавший на полную мощь, не отапливал и половины гостиной. Горги принес из спальни электрический обогреватель, включил его, и тотчас же стеклянные трубки внутри его порозовели, а через несколько минут и вовсе загорелись ярким оранжевым светом. И от него пошло тепло. Горги подумал, что тепло – это и есть жизнь. Тепло не только физическое. Теплоты в отношениях – вот чего им не хватало с Гретой. Вот Магдалена относилась к нему тепло. Она просто обволакивала его своим материнским теплом! Он чувствовал это каждую минуту. Горячий кофе, который она варила для него по утрам, чистые выглаженные рубашки, взбитые подушки, тарелка дымящегося супа…

«Мама», – горячие слезы полились по его щекам, закапали на свитер. Как же ему не хватало сейчас Магдалены! Как бы ему сейчас хотелось, чтобы она появилась здесь, в комнате! Закутанная в теплую домашнюю кофту, стройная и красивая, она сидела бы с сигареткой в одной руке и чашкой кофе в другой и учила бы его жизни.

– Не отчаивайся, Горги, – вдруг услышал он, повернул голову и увидел ее – именно такой, какой и хотел бы увидеть. Ему даже показалось, что от ее кофты исходит легкий аромат духов. – Что ты смотришь на меня с таким удивлением? Ты же хотел меня увидеть, и вот я здесь…