Текст книги "Цветок предательства"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

12. Следователь

Валерий Зосимов сидел в своем кабинете, перед ним на столе лежала папка с материалами уголовного дела, фотографии с места преступления.

Дело обещало быть запутанным, трудным. Убита молодая женщина, тридцати двух лет. Вероника Шитова.

По предварительным данным, смерть наступила в результате огнестрельного ранения. Женщина была пьяна, много курила, о чем свидетельствовала полная окурков пепельница. Окурки были от тонких женских сигарет «Вог». Без следов помады. Понятное дело, женщина была дома, одна. Она сильно нервничала и курила одну сигарету за другой. В мусорном ведре было три пустых пачки от сигарет.

Содержимое мусорного ведра всегда рассказывает о хозяевах квартиры. Так, к примеру, среди мусора жертвы были обнаружены использованные презервативы, упаковки из-под сыра и рыбы, баночка из-под черной икры, конфетные фантики, порванные колготки, ватные диски со следами помады и крема, коробочка из-под сливок, упаковки от сахара, кофе, колбасы, пенопластовые тарелки с обрывками пищевой пленки с чеками на ней из магазина на лимоны, апельсины, клубнику.

Все это свидетельствовало о том, что потерпевшая не бедствовала, вела регулярную половую жизнь. К тому же Вероника Шитова была пьющей дамой, на что указывало большое количество пустых бутылок из-под виски, водки и других крепких алкогольных напитков.

Она была красива, очень красива, быть может, поэтому, рассуждал Валерий, с ней были связаны роковые истории. Роковые, потому что ее отношения с мужчинами носили весьма драматический, даже трагический характер. Ведь это из ее окна как-никак выбросили труп молодого человека, в куртке которого был обнаружен паспорт и студенческий билет на имя Никитина Александра Альбертовича, 1995 года рождения, студента психологического факультета МГУ. Совсем еще мальчишка, ему всего-то было двадцать лет.

По предварительным данным, его застрелили из того же пистолета Макарова, из которого позже, с разницей часа в два, убита и сама хозяйка квартиры.

Оружие было найдено неподалеку от трупа Никитина, в кустах, под окнами квартиры Шитовой. Отпечатков на нем нет. Кому принадлежал пистолет – выясняется.

Жертвы были убиты выстрелами в сердце, предположительно – в упор.

Следов взлома на замках квартиры не обнаружено, вероятно, Шитова сама открыла дверь убийце. А может, это она застрелила Никитина, после чего выбросила его в окно?..

Итак, было две версии случившегося. Первая: Шитова застрелила парня, труп выбросила в окно, после чего была сама убита неизвестным преступником. Вторая: и Шитову, и Никитина убил кто-то третий, который удалил все следы с пистолета и избавился от него, выкинув в кусты.

Осмотр квартиры и опрос соседей позволили предположить, что Вероника Шитова нигде не работала, жила одна, что к ней время от времени приезжали гости – мужчины на дорогих машинах. Напротив арки, ведущей во двор дома Шитовой, были камеры наружного наблюдения, установленные жильцами. Активисты дома сделали это после того, как во дворе была изуродована дорогая машина, разбиты окна квартиры первого этажа и пропал ребенок, мальчик забрался в мусорный контейнер и просидел там несколько часов, пока его не обнаружил кто-то из жильцов. После установления полгода тому назад камер никаких происшествий не случалось. О существовании камер Зосимову рассказал Володя Суровцев, который встретился со старшим по дому, неким Борисом Петровичем Масловым, пенсионером, в прошлом преподавателем истории, человеком умным и спокойным, от которого и получил флешку с видеоматериалами. Они вместе с ним и просматривали записи. Маслов комментировал, кто зашел или вышел подъезда дома, где проживала Шитова. В объектив камеры попало несколько человек. В 08.14 из подъезда вышла сама Вероника Шитова, которая вернулась в 08.38 и уже не выходила; в 08.25 вошел молодой человек, предположительно Никитин, который тоже не вышел; в 09.05 в подъезд вошла домработница Валентина Сергеева, прибирающаяся в квартире номер два, принадлежащей семье Песцовых, которая вышла оттуда в пять часов вечера, в 09.45 вошла незнакомая Маслову молодая женщина в джинсах и куртке с капюшоном, которая вышла из дома ровно в 11.30.

В 14.20 в подъезд вошел Максим Иванович Шитов, сосед Вероники, ее деверь. В 14.40 он вышел, сел в свою машину и уехал. Если учесть, что смерть Вероники наступила приблизительно в два часа, то ее мог убить и деверь, брат ее бывшего мужа Аркадия.

Надо было найти ответы на многочисленные вопросы.

Кто была та молодая женщина, которая вошла в подъезд и вышла в половине двенадцатого, до смерти Вероники, но после смерти Никитина. Что, если это она его и убила?

Кто находился в момент убийства в квартирах этого странного подъезда, где было всего семь квартир на пять этажей?

Если верить Маслову, то на первом этаже в первой квартире не было никого, потому что хозяева там бывают редко, они купили дом за городом; на втором этаже в квартире номер два, принадлежащей Песцовым, убиралась домработница Сергеева; на третьем этаже квартир нет совсем, там дверные проемы заложен кирпичами и оштукатурены, поскольку весь этаж выкупил некий Сиротин, проживающий на третьем этаже соседнего подъезда и за счет этого расширивший свои апартаменты; на четвертом этаже, где находятся квартиры под номерами четыре и пять, в своей квартире предположительно был Максим Шитов. Он пробыл там всего двадцать минут. Вполне достаточно, чтобы позвонить в дверь своей невестки и убить ее.

На пятом этаже проживают две семьи, но семья Владыкиных из шестой квартиры в зимнее время живет в Испании (все со слов того же Маслова), вернее, жена с детьми живет за границей, а муж, Виктор Семенович, проживает в Москве, но в другой квартире, где-то на Бронной, рядом со своим офисом. Семья же из седьмой квартиры выехала оттуда еще летом, пока там шел ремонт. Ремонт приостановили, в квартиру время от времени приезжает хозяин и привозит стройматериалы.

Цветы. Кто дарил, присылал цветы в таком количестве и связан ли этот поклонник со смертью Вероники?

Понятное дело, что первым человеком, с которым Валерий планировал встретиться, был ее бывший муж, Аркадий Иванович Шитов, 1972 года рождения, который вместе со своим братом Максимом Шитовым был зарегистрирован в доме по улице Делегатской, в квартире номер пять, расположенной по соседству с квартирой номер четыре, где проживала жертва – Вероника Шитова. Однако найти Аркадия оказалось делом проблематичным: квартира братьев на Делегатской была, судя по всему, пуста, во всяком случае, там никто не открыл. Маслов сказал, что Аркадий проживает где-то в другом месте, что он не смог оставаться в этой квартире после развода с женой. Еще Маслов предположил, что Аркадий после развода серьезно заболел и что, вполне возможно, он либо лежит в больнице, либо вообще умер. Но все это, по его словам, были лишь слухи.

Оставалось искать его брата. Информация о нем поступила поздно вечером.

Максим Шитов, бывший деверь Вероники.

Максим Иванович Шитов, 1974 года рождения, владеет фирмой «Golden carving», занимающейся профессиональной резьбой по дереву. Цеха фирмы расположены в городе Троицк Московской области. Офис – в центре Москвы, в Подколокольном переулке.

Валерий позвонил Максиму Шитову на зарегистрированный на его имя мобильный телефон, извинился за поздний звонок и предложил встретиться возле метро «Китай-город». Учитывая, что он является бывшим деверем, а потому может и не знать о смерти Вероники, Валерий представился потенциальным клиентом, сказал, что ему надо встретиться и обсудить крупный заказ. Еще не зная, какую роль Шитов играет в этой драме, Зосимов решил все-таки перестраховаться.

Но Максим спокойным голосом предложил увидеться не у метро, а в ресторане «Бейрут», расположенном неподалеку от его офиса.

– Хорошо, я подъеду, – пообещал Валерий и принялся по интернету искать этот ресторан в Подколокольном переулке.

Максим Шитов, среднего роста мужчина со светлыми глазами и чуть тронутыми сединой волнистыми волосами, в темной куртке, в красном джемпере и белоснежной сорочке, подошел к ресторану «Бейрут» в точно назначенное время. Зосимов сразу показал ему свое удостоверение.

– Что-нибудь с Аркашей? – тут же спросил он. При этом лицо его выражало и тревогу, и какую-то обреченность. Словно он ждал, что с его братом, Аркадием Шитовым, непременно должно что-нибудь произойти.

– Я позвал вас не из-за брата.

Валерий пригласил Шитова сесть в машину.

– Скажите, Максим Иванович, когда вы последний раз видели свою невестку?

– Вчера днем. А что?

– Не можете ли вспомнить, когда именно? В котором часу?

– Сейчас, постойте… У меня вчера был очень тяжелый день, я переезжал, перевозил мебель на другую квартиру… И вот когда все было закончено, я принял душ, решил немного передохнуть, и в это время мне позвонила Вероника… Вы ведь о Веронике Шитовой говорите?

– Да.

– Постойте, но что стряслось?

– И?.. Она позвонила вам и что дальше?

– Она плакала в трубку, – Шитов говорил напряженным голосом, внимательно глядя в глаза Зосимова. – Плакала, просила меня приехать к ней. Я спросил, что случилось, но она что-то мычала в трубку… Я не особенно-то реагирую, поскольку Ника в последнее время довольно часто названивает мне, когда случается что-нибудь вроде потопа… Или просто так канючит в трубку. Ее лечить надо.

Последнюю фразу Максим произнес с какой-то болью в голосе.

– От чего лечить?

– От алкоголизма, конечно. Так что с ней случилось-то? Куда-то влипла?

– Вы приехали к ней? Видели ее? – перебил его Зосимов.

– Нет. Она мне не открыла. Я позвонил, постучал, покричал через дверь, даже обозвал ее, ну и уехал. Понимаете, если бы это было в первый раз. Думаю, что пока я добирался, а у меня на дорогу ушло примерно полчаса, она уже ушла из дома. Может, в супермаркет, где она затаривается виски и сигаретами, или в аптеку, она большая любительница снотворного.

– Ее убили.

– Что? Убили? Кто? Когда?

– Дело в том, что когда вы находились, как вы говорите, у нее под дверью, звонили, стучали, как раз в это время ее и убивали. Или же это вы ее убили. Камера видеонаблюдения, установленная в вашем дворе, зафиксировала, как вы входите в подъезд и выходите спустя двадцать минут. То есть, повторяю, вы находились в подъезде именно в то время, когда была убита ваша невестка.

– Но это бред!

– Это факты, Максим Иванович. Поэтому мы сейчас с вами поедем в Следственный комитет, где вы все подробно расскажете, а потом и напишете признательные показания.

– Вы что, задерживаете меня?

Валерий надел на него наручники.

Шитов выглядел растерянным, побледнел.

– Вероника убита… В это невозможно поверить.

Зосимов завел машину, и они выехали с Подколокольного переулка. Валерий и сам не очень-то верил в то, что этот с виду уравновешенный и симпатичный человек с добрым лицом хладнокровно застрелил свою родственницу.

– Скажите, как была убита Вероника? – спросил Шитов.

– Ее застрелили.

– А как вы узнали об этом? В подъезде соседей-то никогда нет, там люди вообще не живут, думаю, вы и сами скоро об этом узнаете… Кто вам сообщил?

– Позвонил мужчина, сказал, что по такому-то адресу – убийство. Мы приехали, позвонили в дверь напротив, теперь-то мы знаем, что это ваша квартира, но там никого не было.

– Ну да, квартира стоит пустая уже почти год. С тех самых пор, как Аркадий развелся с Вероникой.

– Что за история с разводом? Ваш сосед Маслов…

– А… Борис Петрович? Хороший человек, кстати сказать.

– Так вот, Маслов сказал, что после развода ваш брат заболел. Это правда?

– Да. Правда. Дело в том, что мой брат очень любил Веронику, но отношения у них были сложные… Он страшно ревновал ее, просто шагу не давал ей ступить. Ну а потом случилась эта история.

– Какая история?

– Аркаша с Вероникой возвращались домой на машине, дело было ночью, ехали на большой скорости, Аркадий был за рулем, не справился с управлением и врезался в столб. В результате он покалечил свои ноги, а Вероника потеряла ребенка… У них и так отношения, как я уже говорил, были сложные, а тут еще эта инвалидность Аркаши… Он чувствовал себя настолько виноватым, что согласился на развод, чтобы не быть в тягость жене, и вообще переехал жить в другую квартиру. Та квартира, где живет Вероника… Вернее, жила Вероника… Господи, неужели ее нет в живых?! Это просто невозможно… Она же, как мне всегда казалось, живее всех живых, бессмертная!

– Так что это за квартира? Откуда она у Вероники? Ведь она зарегистрирована на ее имя.

– Эту квартиру купил я, для себя… Ну, а потом, когда все это случилось, мы с Аркадием решили, что эта квартира перейдет Веронике, а он даст мне за нее деньги, чтобы я смог продолжить строительство своего загородного дома. Так и сделали.

– Вероника после развода жила одна?

– Да. Одна.

– На какие средства?

– У нее сразу проявился поклонник. Спонсор, как теперь принято выражаться. Он ее содержал.

– Вы знаете, кто это?

– Знаю. Ефим Григорьевич Дворкин, бизнесмен. У него сеть ресторанов «Люк». Вернее, теперь-то всем заправляет его старший сын, а Ефим Григорьевич живет своей жизнью.

Жена его умерла давно, дети выросли, сейчас он много путешествует, встречается с женщинами, покупает себе дорогие машины, словом, наслаждается жизнью, тратя все, что заработал. Как-то так.

– Как он познакомился с Вероникой?

– Они знакомы сто лет, как любила повторять Вероника… – Шитов достал из кармана большой носовой платок и промокнул лоб. – Дворкин – друг ее отца. Вот так.

– Понятно. Ее родители живы?

– Только мать. Но они не общаются. У них старый, затянувшийся на годы, конфликт. Предполагаю, что Маргарита Васильевна, узнав о том, что ее дочь встречается с Дворкиным, который был другом их семьи при жизни мужа, отказалась от нее.

– Получается, что Вероника встречалась с Дворкиным, находясь в браке с вашим братом?

– Я думаю, Ефим стал ее тайным любовником, когда она вообще училась в школе. Но все это мои догадки. Понятное дело, что Вероника мне об этом не рассказывала. Об этом я узнал от Аркадия, еще давно, эта тема была для него очень болезненной, тяжелой.

– Вы знали, с кем еще встречалась ваша невестка, помимо Дворкина, после развода?

Этот вопрос Валерий задал Шитову уже в своем кабинете.

– Я не знаю, как их зовут, но какие-то мужчины были, я видел ее в ресторанах в обществе мужчин, кроме того, поскольку я был уполномочен Аркадием регулярно навещать Веронику, то не раз заставал у нее в квартире молодых людей…

– Вы регулярно навещали Веронику? Но зачем? Что-то я не пойму…

– А вы думаете, я могу это понять? Но я слишком люблю своего брата, чтобы отказать ему в такой малости. Когда вы вошли в квартиру Вероники, то увидели море цветов… Уверен, это произвело на вас впечатление. Все эти букеты – от моего брата. Поскольку он инвалид и прикован к своему инвалидному креслу, я выполнял все его поручения, покупал и приносил Веронике цветы, подарки, конфеты… Что вы так на меня смотрите? Да, я делал это, и никакие мои доводы не действовали на Аркадия… Он считал себя виновным в том, что она стала бесплодной, а потому заваливал ее цветами. Я приносил ему магазинные чеки, как бы отчитываясь за купленные цветы, понимаете? Он стал, как ребенок, Аркадий, и с ним с каждым месяцем становится все труднее и труднее… Повторяю, ни на какие мои доводы относительно того, что вся ее квартира просто завалена букетами, он не реагировал.

– Но дело-то не в цветах, я правильно понимаю?

– Да, конечно, не в цветах. Принося цветы, я вижу Веронику, а когда повезет, прохожу к ней в квартиру, распахиваю окна или хотя бы шторы, чтобы Аркаша, который живет через дорогу, в доме напротив, мог наблюдать за своей бывшей женой с помощью мощной подзорной трубы.

– Понятно… – Валерий, представив себе эту картину из жизни инвалида, поморщился. – Грязненькая картинка получается…

– А вы думаете, что мне все это приятно?

– Но получается, что ваш брат, и без того ревнивый, сам дразнит себя, подглядывая за своей бывшей женой в тот момент, когда она принимает у себя других мужчин. Скажите, он не говорил вам, что когда-нибудь не выдержит и убьет ее? А заодно и ее любовников? Разве вы не понимали, что все эти ваши совместные с ним действия лишь провоцируют вашего брата и толкают его на преступление?!

Шитов ничего не ответил. Он сидел, уставившись в чистый лист бумаги, который ему дал Зосимов, и тяжело дышал.

– Адрес вашего брата! Немедленно!

13. Лиза

Это был один из самых странных вечеров в моей жизни. Новоселье, которого так ждала Лена, превратилось в какую-то исповедь глубоко несчастного и очень одинокого человека, который к тому же еще попал в весьма опасное положение.

Ничего не зная о моем визите к Веронике, Максим Шитов, испытывая, как я полагаю, сильные и искренние чувства к Елене, решил сам, не дожидаясь, когда грянет гром, рассказать нам свою историю из первых рук.

Сначала мы, конечно, выпили за новоселье. Лена так нервничала, что у нее дрожала рука, держащая рюмку. Потом мы выпили еще, за все хорошее. И только когда в нашей крови появилось расслабляющее тепло и мы, по мнению Максима, были готовы воспринять его рассказ, он заговорил.

С его слов получалось, что все цветы, которые я видела в квартире Вероники, были куплены и подарены им от имени больного брата Аркадия, виновного в аварии, приведшей к бесплодию Вероники. Вот и вся, собственно говоря, история.

Понятное дело, что мы с Леной промолчали о том, что не всегда следует потакать психически нездоровым людям, тем более что Максим этим мог лишить сам себя личной жизни. Ведь женщина, в которую он был влюблен, по иронии судьбы, сама продавала ему дорогие букеты, предполагая насыщенную бурную жизнь своего постоянного покупателя.

И вся эта история была бы благополучно позабыта, если бы не роковое стечение обстоятельств, в результате которых Максим оказался в квартире убитой Вероники.

Он сидел, обхватив ладонями голову, и рассказывал о ее звонке, о том, как она сама попросила его приехать к нему.

– Конечно, я не должен был приезжать, тем более что она и раньше звонила мне, звала, когда ей требовалась помощь или просто так, спьяну. Я должен был оставаться здесь, в этой квартире, и готовиться к новоселью. Но, видимо, так уж я устроен, не могу отказать человеку, который просит меня о помощи. Мне и от бредовых просьб Аркадия надо было отказаться, ведь получилось, что это не мой брат, а я сам оказался в тупике, из которого не знал, как выбраться.

Мы с Леной слушали его молча, не перебивая. Но я понимала, что Лена так же, как и я, недоумевает, почему взрослый и в общем-то серьезный человек проживает как бы не свою жизнь, ставя себя в неловкое положение перед всеми, кто его знает. Разве он не понимал, что рано или поздно все это должно было закончиться, что всему, даже безумным поступкам приходит конец. Тем более что он предчувствовал это.

– Я знал, знал, что непременно что-нибудь случится, но я был уверен, что это будет связано с Аркадием и уж никак не с Вероникой. Что он наконец-то успокоится и забудет Веронику. Или что в его голове что-нибудь щелкнет и он откажется от своей затеи выпросить, вымолить у Вероники прощение.

– Он вообще как, адекватный? – спросила осторожно Лена. – Ваш брат?

– Если бы не эта история с Вероникой, то я счел бы его совершенно нормальным, – ответил Максим.

– Значит, Вероника – это его самое больное место. А что Вероника? Что она говорит? Как она к нему относится? Что, уж так ненавидит?

– Да я бы не сказал. Думаю, она не из тех женщин, которые горюют из-за отсутствия детей. Ее напрягало то, что ее муж – инвалид. Я вообще думаю, что развод, который был предложен Аркадием как средство освобождения Вероники от неприятных для нее обязанностей по уходу за больным, был вполне достаточной ценой за потерю ребенка. Возможно, я говорю сейчас чудовищные вещи, но надо знать Веронику… Она никогда не горела желанием иметь детей, я уверен, что тот выкидыш просто случайность, что если бы не авария, она пошла бы и сделала аборт, как делала это постоянно, насколько мне известно. Больше того, я бы не удивился, если бы узнал, что она вообще выдумала этого ребенка.

Лена бросила на меня быстрый взгляд, я кивнула, давая ей понять, что вполне разделяю его предположение, ведь я видела Веронику и имею о ней представление.

Мы бы могли говорить на эту тему еще долго. Но Лена скорее всего пощадила бы Максима и не стала бы развивать «цветочную» тему. Главное она для себя уяснила – цветы предназначались не для любовницы Шитова, а для бывшей невестки. И хотя в эту историю верилось с трудом, расскажи ее кто-нибудь другой и не побывай я в квартире Вероники, Максиму мы поверили и были уже близки к тому, чтобы окончательно сменить тему, как вдруг Максим сказал фразу, которая прозвучала как бомба!

– Веронику застрелили.

Мое воображение тотчас нарисовало лестничную площадку с плохо промытым полом. А что еще я могла представить, когда это именно я замывала кровь молодого парня с пола?

Максим рассказал о том, как приехал к Веронике и увидел ее труп. И убили ее буквально перед его приходом, поскольку ее рука, к которой он прикоснулся, была теплой. Да и кровь еще продолжала сочиться из раны в сердце.

Признался он и в том, что попросту сбежал оттуда, так как никогда не доверял полиции и прокуратуре, а потому решил сделать все возможное, чтобы его имя если и появится в деле об убийстве, то лишь как родственника погибшей.

Сказал, что сам позвонил с заправочной станции и измененным голосом сообщил об убийстве, назвав адрес. Что, возможно, совершил ошибку, поскольку его голос впоследствии может быть идентифицирован. Кроме этого, сокрушался Шитов, он точно знает, что во дворе дома установлены камеры видеонаблюдения. И что они засекли его, когда он входил в подъезд и когда выходил. И если не найдут настоящего преступника, то в убийстве обвинят его, Шитова.

– Я хотел, как лучше, я хотел жить своей жизнью, – сказал он, обращаясь уже к Лене и имея в виду, как я поняла, их зарождавшийся роман, – но теперь я втянут в эту историю, меня рано или поздно задержат, повесят на меня это убийство…

Глаза Лены наполнялись слезами. На нее было больно смотреть.

– Что я могу сделать для вас, Максим?

– Ничего! – он даже замахал руками. – Вы могли бы подумать, что мне, к примеру, нужно от вас алиби или что-нибудь в этом роде… Нет! Я рассказал вам об этом с одной лишь целью: чтобы вы услышали это от меня, а не от других. И главное, чтобы вы поверили мне, что это не я убил Веронику. Вот, собственно говоря, и все. А теперь вам пора. В случае, если вас начнут расспрашивать обо мне, расскажите все как есть. Что я у вас, Лена, покупал цветы. И что это у вас, Лиза, я снял квартиру. Во всяком случае, это не преступления.

– А если спросят, знаем ли мы что-нибудь об убийстве Вероники?

– Не думаю, что вас об этом спросят. Уверен, что вам вообще не нужно ничего говорить по этому поводу. Да, и еще… К тебе, Лена, в магазин наверняка придут и станут задавать вопросы, связанные с этими проклятыми цветами. Возможно, в квартире отыщутся чеки из магазина, а это значит, что по ним вычислят твой магазин и придут к тебе. Станут задавать вопросы обо мне, знаешь ли ты покупателя, который покупал у тебя цветы.

– И что мне отвечать?

– Да что хочешь, я же действительно у тебя покупал цветы, конфеты для Вероники. Другое дело, что тебе потреплют нервы. Вот из-за чего я переживаю. Но главное, прошу тебя, что бы ни случилось, не верь, что это я убил Веронику. А теперь уходите. Я не знаю, найдут меня здесь или нет, но позвонить могут в любую минуту…

Мы с Леной встали из-за стола в полной растерянности.

– Постойте, Макс… Но так нельзя. Вы же не убивали, так почему же вы говорите о вашей роли в этой истории с такой обреченностью? Если предположить, что у Вероники были любовники, то ее мог убить один из них или, к примеру, жена ее любовника… Да мало ли кто!

Она была возмущена, и я понимала ее. Я, женщина, так сильно разочаровавшаяся в мужчинах, что и слышать о них ничего не желала, переживала за Шитова всем сердцем! Ох, если бы не эти камеры видеонаблюдения во дворе, мы с Леной помогли бы Максиму с алиби.

И тут меня пронзила мысль, что и я, должно быть, попала в объектив этого смертоносного прибора. А что, если и меня заподозрят в причастности к убийству?

Лена, которая раньше меня поняла это, схватила меня за руку: мол, молчи, не признавайся даже Шитову, что ты там была незадолго до убийства Вероники. Во всяком случае, именно так я поняла этот ее жест.

Я вышла из своей квартиры (которая теперь была жилищем Шитова) первая, дав возможность Лене попрощаться с Максимом.

Но прощалась она всего пару минут, не больше, потому что вернулась к себе очень скоро.

– Ну почему, почему все так складывается?! – застонала она, захлопывая за собой дверь. – Такой приятный мужчина, такой великодушный, щедрый… Я верю, что рано или поздно он сам бы рассказал мне всю эту историю с братом в подробностях. Просто подумал, что время не пришло.

– Он побоялся тебя испугать, – предположила я.

– Да, я тоже так думаю. Надо же было ему вляпаться в это убийство! Ну почему мне так не везет?!

– Лена, я, конечно, понимаю, что не в свое дело… Да, Шитов, безусловно, производит впечатление честного и порядочного человека. И я сама наверняка помогла бы ему с алиби, если бы это понадобилось. Да, я – такая, какая есть, доверчивая, старающаяся в каждом увидеть только положительное. Однако и мне сейчас пришло в голову, что, несмотря ни на что, мы должны все-таки допускать и другой вариант произошедших событий…

Лена замерла на пороге кухни. Посмотрела мне в глаза. Я выдержала этот взгляд.

– По большому счету, ты его не знаешь. Я только это и хотела тебе сказать. Конечно, ты можешь разозлиться на меня и даже попросить меня убираться отсюда…

Я сильно нервничала. В душе моей в тот момент творилось что-то странное. Когда я была рядом с Шитовым, я в нем нисколько не сомневалась. Но стоило мне выйти из квартиры и потерять его из поля зрения, как мысли мои закрутились в другом направлении. Я вспомнила события из своей собственной жизни, Осипа, Валентину… Да если бы мне кто-нибудь сказал, что они предают меня, разве бы я поверила? Разве допустила бы такое? Нет! Я была уверена в них, как в себе. И чем все это закончилось? Ведь должна же я вынести уроки из всего пережитого?!

Лена хотела мне что-то сказать, даже открыла рот, но потом просто покачала головой и предложила мне сесть за кухонный стол. Достала сигареты, пепельницу, коньяк, рюмки.

– Знаешь, это даже хорошо, что мы здесь с тобой вдвоем. Ты будешь меня отрезвлять, – сказала она. – Ты права. Ты совершенно права. Я же его совсем не знаю. Ну и что, что он подарил мне дорогой букет. Он дарил миллион таких букетов этой несчастной Веронике. Подумаешь, пригласил в ресторан. Может, он и ее тоже приглашал в рестораны, а сегодня взял да и убил! Значит, говоришь, мы должны допускать другой вариант событий… Предположить, что Макс все-таки виновен? Что это он застрелил Веронику?

– Ты пойми, с этой женщиной связано и другое преступление. Ее квартира, как я поняла, полна не только цветов, но и трупов! Этот Саша, мальчик-студент… А что, если это она его убила? Потом позвонила Шитову, позвала его к себе, тоже хотела застрелить, но он выхватил у нее пистолет и выстрелил! Да, он защищался! Вот в это я скорее поверю, чем в умышленное убийство.

– Но об умышленном убийстве речи и вовсе, как мне кажется, нет. Лиза, ну и денек нам сегодня выдался! Ты познакомилась с невесткой Макса, которую потом убили. Ты видела труп ее любовника, третью по счету жертву неизвестного убийцы. Ко мне в магазин уже наведались по его душу, спрашивали о конфетах, цветах… Что вообще происходит? В какую круговерть мы с тобой попали? Вернее, это все я начала… И зачем только согласилась, чтобы ты выясняла что-то о Шитове… Не вошла бы в тот подъезд, не увидела бы Веронику…

– Это судьба, – сказала я, уверенная в том, что ничего в жизни не происходит случайно. И что каждое наше движение или произнесенное слово диктуется нам сверху. – И то, что меня бросил Ося, и то, что предала Валентина, и то, наконец, что мне отрезали электричество и я позвонила именно в твою дверь.

– Хорошо, пусть так. Но нам-то что теперь делать? Как поступить? И как тебе себя вести, если твое лицо сумеют разглядеть? Чертовы камеры!

– Скажу им правду. Вернее, не совсем. Скажу, что сдала квартиру Шитову, но решила проверить, действительно ли он – это он и зарегистрирован по улице Делегатской. Просто решила подстраховаться, мало ли что… Тем более что здесь все рядом, захотелось больше узнать о своем квартиранте. Что в этом особенного и уж тем более преступного?

– Тогда готовься к вопросам. К примеру, не насторожил ли тебя тот факт, что он, зарегистрированный на Делегатской, то есть имея собственное жилье, снимает квартиру?

– Вот именно это-то меня и насторожило, отвечу я, поэтому я и решила навести о нем справки.

– Тебя спросят, что ты делала так долго в подъезде?

– Скажу, что хотела поговорить с соседями, но никого не было дома, а Вероника дверь открыла, и мы поговорили…

– Только не говори, что она предупредила тебя не связываться с Шитовым. Этого не надо, это может ему навредить. Просто скажи, что поговорили с Вероникой о соседе, она сказала, что он здесь не живет, что он строит дом за городом и временно проживает на съемной квартире… А слова Вероники никто уже не сможет проверить. Про труп на лестнице не говори, это ясно. Да и вообще, Лиза, к тебе придут в последнюю очередь. Откуда им знать, что он живет сейчас здесь? К тому же ты просто хозяйка квартиры, и все!

– Лена, вот я только что сказала тебе, что нам нельзя полностью верить Максиму, но, с другой стороны, если предположить все же, что он невиновен, представь, что он сейчас испытывает! Мне кажется, что мы все-таки должны ему помочь.

– Ты склоняешься к тому, что он невиновен, да? – спросила Лена дрогнувшим голосом. Как же я понимала ее, она ловила буквально каждое мое слово, которое свидетельствовало о том, что я – за Шитова.

– Да, у меня каша в голове. Это правда. Но подумай сама, ведь он-то знал, что во дворе установлены видеокамеры…

– Точно!

– Знаешь, такие вот спасительные мысли всегда как-то запаздывают, – сказала я уже чуть ли не счастливым тоном. Мне было приятно, что я смогла как-то поднять настроение Лены.

– Боже мой, ну конечно! – она ухватилась за эту мысль. – Если он знал о существовании камер, то разве стал бы убивать свою родственницу в доме, ведь его сразу же вычислят и арестуют! Даже если предположить, что он защищался… Я имею в виду самооборону. Нет-нет, он сильный здоровый мужчина, он справился бы с Вероникой, если бы она, к примеру, направила на него дуло пистолета… Да просто ударил бы ее по руке, и все! Она была пьяна, так что справиться с ней было проще простого! К тому же, если бы она хотела его убить, то застрелила бы сразу, как только увидела его.