Текст книги "Первая жена Иуды"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8

Саша Райкова готовилась к свиданию с вечера. Привела в порядок квартиру, все вычистила до блеска, сменила постельное белье, купила и поставила в гостиной вазу с букетом темно-желтых красивейших и душистых роз (нисколько не беспокоясь о том, что ее любовник воспримет желтый цвет как символ разлуки, – она была уверена в том, что теперь-то в ее личной жизни произойдут существенные перемены и разлука им не грозит, а как раз наоборот) и даже спальню украсила новыми розовыми шторами. Утром приготовила мясной пирог, салат и бисквит. Сбегала на рынок за копченой рыбой. Она отлично знала вкус своего любовника, потому что наблюдала его семейную жизнь несколько лет со стороны и имела возможность изучать процесс изнутри: Георгий был мужем ее родной сестры. Но если раньше их отношения ограничивались лишь внешними проявлениями симпатии друг к другу и воспринимались окружающими как родственные, то с недавних пор все изменилось: Георгий признался Саше в своих чувствах и сказал, что только неуверенность в себе и природная робость мешали ему сделать это раньше. Саша, одинокая, разведенная (первый и последний брак продлился три дня, о нем даже не вспоминалось) тридцативосьмилетняя женщина, восприняла это признание как знак свыше и стала мысленно готовиться к настоящей борьбе за любимого. Конечно, Тамара была красивой женщиной, яркой, умной, властной, а потому Саша понимала, что отбить у нее мужа будет нелегко. Но даже сама мысль о том, что она, Саша, теперь будет иметь отношение к семье Тамары, к ее личной жизни, к мужу, наконец, грела ее выстуженную одиночеством душу и давала надежду на собственное счастье. Сколько можно было наблюдать за замужней жизнью благополучной и удачливой сестры, пора устраивать свою личную жизнь.

Саша и сама не поняла, как все это началось. Возможно, со взглядов, каких-то отдельных реплик, намеков, и вот Георгий позвонил ей домой, сказал, что ему нужно с ней поговорить, но что Тамара об этом ничего не должна знать. Заинтриговал настолько, что Саша всю ночь не спала. Сидела в своей узкой и длинной, до полу, ночной рубашке в кухне и гадала, раскладывала пасьянс. Зачем он придет? Что за тайны у него от Тамары? И почему своим доверенным лицом он выбрал именно ее, Сашу?

Бледная, с тусклыми серыми волосами, но стройным телом, Саша уже давно привыкла к мысли, что не интересна мужчинам. Она не умела себя с ними вести, не знала, о чем говорить и как привлечь к себе внимание. Несла всякую чушь о своей школе, в которой преподавала английский, об учениках, о политике и всегда терялась, когда мужчина вдруг начинал за ней ухаживать. По непонятным причинам становилась вдруг дерзкой и даже злой, старалась высмеять потенциального любовника, хотя и дрожала при мысли, что он может прикоснуться к ней. Тамара называла ее просто дурой, давала советы, как себя вести с мужчинами, и всякий раз удивлялась, когда узнавала, что от Саши сбежал очередной наметившийся кавалер.

Георгий нравился ей давно, но она и мечтать не могла о том, что между ними когда-нибудь что-либо произойдет. Вот с ним-то как раз она чувствовала себя спокойно, уверенно и не задумывалась, о чем говорить и как сесть, куда посмотреть… Он был мужем ее сестры, почти родным человеком, и с ним она чувствовала себя свободно.

…Карты показывали марьяжную постель, пасьянс же складывался все три раза моментально, как по маслу. Загаданное ею желание должно было исполниться во что бы то ни стало. Быть может, поэтому Саша и не удивилась, и тем более не стала сопротивляться, когда Гоша, заявившись после обеда в ее тихую, пахнущую кипяченым молоком и ромашками комнату, без лишних слов затащил ее в спальню, повалил на кровать и не выпускал из своих объятий почти до вечера. Саша, имевшая скромный опыт сексуального общения с мужчинами, восприняла такой поток страсти за настоящую любовь и после ухода Георгия не хотела даже идти в ванную, смывать с себя следы своего неожиданного (или долгожданного) любовника. Она лежала под тонкой простыней и приходила в себя после всего того, что с ней произошло. Мужчины в ней уже давно не было, но ей казалось, что он все еще сотрясает ее тело, пульсирует в ней и что толчки его сродни биению сердца. Взмокшая, растрепанная, пахнущая мужчиной, она пролежала так достаточно долго, чувствуя себя много выше той, которую всегда считала самой счастливой, удачливой, любимой, благополучной… Позже, стоя перед зеркалом обнаженной, она изучала свое тело и спрашивала себя, как могло случиться, что оно так долго томилось без мужчины, лишало себя такого удовольствия. Постепенно она припомнила и те слова, что говорил ей Георгий, и, к своему стыду, поняла, что он не обещал ей жениться, не говорил о любви, словом, ничего высокого. «Не могу оторваться от тебя», – это была самая яркая и емкая фраза, выражающая, очевидно, все те чувства, что заставляли его держать ее в своих объятиях так долго. Это могло означать одно: он желал ее как женщину, а разве этого мало? Это был самый важный и дорогой комплимент за всю ее жизнь.

Под утро она уснула, а когда проснулась, почувствовала дикий голод. Она намазала черный хлеб маслом, положила на него кусок ветчины и с аппетитом съела. Затем съела еще два таких же вкусных бутерброда. Она почувствовала, как в ней пробуждается настоящая жизнь, ей захотелось продолжения романа, встреч, переживаний, телефонных звонков, записок, писем, ожиданий, всего того, чего она так долго была лишена… Поэтому, когда Георгий позвонил ей на следующее утро, она была готова уже к новым ощущениям, встречам и готова была согласиться с любым желанием своего властного и сладострастного любовника. Весь стыд ее уступил место желанию отдаться мужчине полностью, сделать для него все, что угодно. Ее привычка искать в жизни закономерности, чтобы хотя бы каким-то образом избавить себя от неожиданных неприятностей, привела ее к очень странному выводу. Так случалось, что, что бы она ни предполагала в том или ином случае, жизнь преподносила что-то совершенно уж неожиданное, что удивляло ее и лишь укрепляло в ней это знание. Вот и сейчас, размышляя о том, как могут в дальнейшем сложиться ее отношения с зятем, она допускала несколько наиболее возможных вариантов. Первый: он захочет продолжения и будет искать встреч, звонить ей и назначать свидания, приходить к ней, чтобы заняться любовью. Второй: он сделает вид, что ничего не было, может даже (что будет воспринято ею как оскорбление) попросить прощения. Третий: привяжется к ней не только как к женщине, но и как к другу, будет воспринимать ее как самого близкого человека и пообещает ей развестись с Тамарой и жениться на ней (самая фантастическая и желанная, головокружительная версия!). Четвертый: расскажет все Тамаре, и Тамара откажется от нее как от сестры, а то и поднимет на нее руку (с нее станет)… Больше ничего Саше в голову не приходило, а потому она стала ожидать продолжения, развития событий с присущим ей азартом: что-то на этот раз преподнесет ей жизнь? Что такое, до чего она не смогла бы додуматься сама?

И жизнь преподнесла. И снова нечто неожиданное. Георгий приехал с большой сумкой и молча стал выгружать прямо на стол продукты, какие-то свертки с новыми вещами… Бормотал при этом о том, что он ужасно сожалеет, что не додумался до этого сам, ведь Саша тяжело живет на учительскую зарплату, плохо питается, ей не хватает денег на приличную одежду… И ведь не обидел, нет, нашел такие слова, что она восприняла его поступок как проявление благородства. Уходя, он нежно так поцеловал ее и сказал, что любит, постарается сделать все возможное, чтобы жизнь ее стала лучше, комфортнее, сытнее, будет заботиться о ней, поможет с ремонтом квартиры… Дал денег. Она была в растерянности. Вместо ненасытного и страстного любовника она видела перед собой заботливого и нежного мужчину, которого она интересовала не только как женщина, но просто как близкий человек. Хотя – ни слова о будущем, о том, на что она может рассчитывать в смысле развития их отношений или наоборот – завершения… Словом, он запутал Сашу окончательно. Но она была счастлива. После его ухода она свернулась на постели, как сытая и ухоженная заботливыми хозяйскими руками кошка, и замурлыкала, заплакала от счастья. Вечером он позвонил и сказал, что придет на следующий день, после обеда. Попросил, чтобы их встречи оставались в тайне. Зачем предупредил, разве это не подразумевалось? Или же просто в силу инстинкта самосохранения (или сохранения семьи?) не мог не озвучить свои опасения?

Ночью Сашу пронзила ослепительная по своей силе и реальности мысль: Георгий страстно мечтает о ребенке. Может, он всерьез решил создать новую семью и заиметь от своей свояченицы ребенка? Другой вариант отметался напрочь: в случае рождения ребенка от Георгия утаить этот факт от Тамары будет невозможно, Георгий не сможет скрывать своих отцовских чувств, в этом не будет никакого смысла! Под утро же родилась новая, свежая и умопомрачительная, нереальная и унизительная мысль, которая, если следовать все той же закономерности, не будет иметь шансов на жизнь, а потому должна восприниматься Сашей просто как вариант ее рассуждений: Георгий предложит жить втроем – он, бесплодная Тамара и Саша, мать его будущих детей. Одна семья. Полное безумие! И как хорошо, что эта мысль возникла, это означает, что такого не случится, а поэтому на этот счет можно не переживать… Потом прошло три недели. Он звонил редко, а зашел к ней только два раза. Саше казалось, что она сходит с ума. Она жила только в моменты общения с ним. Все остальное время она была словно выключена, как лампочка, в которой кончился ток. Она куда-то ходила, что-то делала, даже что-то ела. Она бродила по городу и не узнавала знакомых улиц… А потом он пришел на целый день. И все было чудесно, так что она ожила и с ожесточением отбросила все свои подозрения. Зачем портить то, что есть? Вот он – лежит в ее постели и нежно смотрит на нее. Он – есть, и он – с ней… И будь что будет.

…Они провели в постели три часа. Саша, вялая и расслабленная после любви, предложила Георгию перекусить. Она была уверена, что он откажется, сошлется на нехватку времени или сытость, но он, казалось, даже обрадовался ее предложению. Надел трусы и, чуть ли не пританцовывая, отправился на кухню, откуда громко и весело возвестил о том, что мясной пирог восхитителен, а салат – просто шедевр… Потом позвал ее пообедать за компанию, сказал, что не может есть один… Она была готова плакать от счастья. И понимала, что ей, в сущности, было бы достаточно и таких вот неофициальных любовных свиданий – без детей, без регистрации брака, без объяснения со строгой и непредсказуемой сестрицей…

Ее удивлению не было предела: вместо того чтобы поспешить домой, Георгий вдруг предложил ей отправиться на Волгу, покупаться, позагорать… И это ближе к вечеру!

«Ты будешь лежать на песке, а я буду целовать тебя… Мы подождем, когда солнце начнет садиться, и тогда твое тело, такое бледное сейчас, окрасится в золотисто-красный цвет…»

Она не узнавала своего зятя. Они быстро собрались, Саша надела новый купальник, и они поехали на Шумейку…

«Там же неподалеку ваша дача…» – робко заметила Саша уже в машине. «Мы поедем в такое место, где нас никто не увидит… К тому же Тамара в парикмахерской, и дача пустая…» – «А ваша домработница, вдруг она там?» – «Зося? Нет, она сегодня устроила банный день растениям… У нас дома – настоящая оранжерея…»

Все было так просто. Они приехали на берег Волги, сначала долго, до головной боли, купались, потом под ивами занимались любовью. И только когда стемнело и песок под ногами показался неприятно холодным, а зубы отчего-то начали стучать, Георгий спокойно, как если бы они были женаты, привез Сашу к себе на дачу. Они ели треску в масле прямо из банки, спелые, только что сорванные с грядки сладкие помидоры, пили чай с мятой и целовались на веранде…

– Гоша, ты морочишь мне голову или на самом деле испытываешь ко мне какие-то чувства? – не выдержав, спросила его Саша, когда они, обнявшись, лежали под одеялом и разглядывали синий прямоугольник дачного окна. Оно было распахнуто, и в спальне пахло прохладными травами, цветами и близкой речной водой.

– Мне надо было жениться на тебе… – сказал он, целуя ее в висок и прижимая к себе.

– Но ты никогда прежде не оказывал мне знаки внимания.

– Боялся, что ты будешь смеяться надо мной.

– А я думала, что ты любишь Тамару.

Вопросов было много, но она решила, что расспрашивать его и дальше о том, не планирует ли он с ее помощью завести детей, какие у него планы относительно нее на будущее, опасно: она может все только испортить. Мужчины не любят сложностей. Она положила свою голову ему на плечо, обняла его и закрыла глаза. Хотела сказать ему, что и она тоже любит его, но почему-то не смогла… Она и сама еще не поняла, что с ней происходит и как могло такое случиться, что она так легко впустила в свою жизнь мужчину. К тому же своего зятя…

– Знаешь, а тебе очень идет новый купальник, – вдруг услышала она и улыбнулась. – Ты в нем такая стройненькая…

– Так это же ты его подарил…

– Завтра поедем на Волгу? Я место одно присмотрел… идеальное…

– А Тамара?…

– Поедем? – Он ласково ущипнул ее за бедро.

Она прижалась щекой к его плечу:

– Поедем.

Глава 9

– Ты одна? А где же Марк?

Вероника остановилась на пороге, словно не решаясь войти. Ее трясло, и Рита вдруг поняла, какую ответственность она взвалила на себя, пригласив к себе находящуюся в таком нервном, перевозбужденном состоянии подругу. Но, с другой стороны, она чувствовала, что поступить иначе просто не может: она даже себе боялась признаться в том, что испытывает вину перед Вероникой за ту ночь, когда они вместе с Марком привезли ее домой, где ее и задержали. И пусть эта вина была косвенная, все равно их присутствие не спасло подругу – она попала в число подозреваемых номер один.

– Марк у себя, у него много работы, поэтому расслабься. Вероника, сейчас ты примешь ванну, придешь в себя, и я покормлю тебя. Ты и дрожишь, как мне кажется, от голода. У меня всегда так: хочу есть, и у меня руки дрожат…

– Делай со мной все, что хочешь, только не оставляй одну… У меня перед глазами Михаил… И эта кровь… Думаю, что мой ковер так пропитался кровью, что до сих пор мокрый… Не знаю почему, но я постоянно думаю об этом ковре… Как ты понимаешь, дело не в самом ковре, а в том, что на нем нашли убитого Рубина… Ему выстрелили в живот…

– Послушай, ты должна поработать над собой и постараться не думать о том, что произошло. Я понимаю, это трудно, но время все лечит… К тому же я помогу тебе. Если хочешь, мы завтра вместе поедем к тебе, и я помогу тебе прибраться…

– Ковер выбросим сразу…

Рита наполнила ванну теплой водой, растворила в ней морскую соль.

– Раздевайся и ложись. Расслабься и представь себя на море… Понимаю, звучит глупо, быть может, но ты все равно представляй… Знаешь, когда я бывала в Москве, мне было трудно привыкнуть к метро, я остановки считала… А потом стала сама с собой играть в такую вот «морскую» игру: представляю себе море, тихое, волны набегают одна за другой, под ногами песок… Крики чаек. И знаешь, помогло. Не знаю, как тебе еще объяснить, но все дело только в тебе самой.

– Ты не уходи только, хорошо? Очень тебя прошу… Я понимаю: то, что со мной происходит, – явление временное, но пока я не готова оставаться одна… Посиди со мной…

Рита принесла в ванную комнату маленький стул, села. Вероника, которой пришлось помимо воли просидеть сутки в камере и испытать все мерзости тюремного дискомфорта, торопливо, даже с каким-то видимым облегчением разделась и залезла в воду.

– Там, в камере, ко мне приставала какая-то тетка… От нее так пахло… Она сразу спросила меня: ты что, мол, убила любовника? Откуда она знает…

– Закрой глаза и не думай ни о какой тетке. Понимаешь, у них там… в тюрьмах, СИЗО, я точно не знаю, как называются эти конторы, своя информационная сеть…

– Я понимаю еще, если бы она сказала, к примеру: ты мужика застрелила… Но любовника… тем более, что я с этим Рубиным знакома недавно…

Она закрыла глаза и стала медленно погружаться под воду. Секунда, и ее бледное лицо стало зеленоватым от воды, а на лице появились бирюзовые, не успевшие раствориться кристаллы соли. Рита смотрела на застывшую под слоем прозрачной воды Веронику и думала о том, что в последнее время занимается тем, что переживает чужие жизни, примеривает на себя проблемы, к которым не имеет никакого отношения. И от этой мысли ей сразу же стало стыдно. Как хорошо, что Вероника там, под водой, не может ни увидеть на ее лице, ни просто почувствовать ее мысли…

Когда она вынырнула, лицо ее просветлело, и тут же Вероника снова нахмурилась.

– Я обманула тебя, Рита. Нет, это не я убила Рубина, но этого человека я хотела бы видеть мертвым… Хотела и в то же самое время… – Она посмотрела куда-то за спину Риты и даже оглянулась, словно в тесной ванной комнате их кто-то мог услышать. – История очень странная и стыдная… А обманула я тебя в том, что якобы не хотела тебе ее рассказать. Нет, напротив. Тогда, ночью, я ехала к тебе единственно с целью рассказать ее и спросить совета. Понимаю, что в личных делах, да еще и таких странных, как это, человек сам должен выбрать, как ему поступить. Но вот не смогла. И теперь не знаю даже: это хорошо, что Рубина нет, или плохо…

– Вероника, у тебя точно крышу снесло… Ты хотя бы соображаешь, что говоришь? Разве можно так рассуждать о смерти? Или ты хочешь сказать, что этот москвич тоже в свое время совершил преступление? Почему ты так пространно о нем отзываешься? Кто он, наконец? Не верю, что у тебя с ним ничего прежде не было. Сегодня, когда мы встречались с тобой, ты мне сказала такое, что я забеспокоилась о твоем психическом здоровье… Ты сказала: « Я его никогда не видела. Я его чувствовала…»Объясни, что это значит.

– В том-то и дело, что я сказала тебе чистую правду… Знаешь, мне что-то стало нехорошо и жарко… Дай мне полотенце… Пойдем куда-нибудь, где свежо и прохладно… Я тебе все расскажу. С самого начала.

Только убедившись, что Вероника уснула, Рита отправилась к Марку. Она нашла его сидящим перед телевизором с банкой пива в одной руке и телевизионным пультом в другой.

– Послушай, может, проделаем дверь между нашими квартирами… А то как-то странно: я – в одной квартире, ты – в другой.

– А мне кажется, что это отличный вариант. Здесь, в своей квартире, я прежний Марк Садовников, одолеваемый работой и мыслями об убийствах, преступниках и жертвах. А там, у тебя, в твоей чудесной мастерской, – я почти женатый мужчина с букетом цветов в голове…

– Недурно сказано для следователя прокуратуры…

– Куда ты дела свою подружку? Выставила за дверь, объяснила ей, что твоя личная жизнь неприкосновенна и что невозможно решать проблемы своих подруг за счет?..

– Марк, сначала скажи, ты видел, чтобы кто-нибудь пришел за конвертом, который ты бросил во двор?

Марк бросил многозначительный взгляд на лежавшую перед ним развернутую газету:

– Я сам сходил и принес этот дурацкий конверт… Представляешь, это Лева Локотков, мой коллега. Прислал мне конверт, в котором газета со статьей обо мне… Какая-то журналистка написала статью о нашем последнем деле… Мы раскрыли, если ты помнишь, убийство бизнесмена Тараканова…

– О тебе написали статью? – Рита попыталась взять газету, но Марк мягко отстранил ее руку.

– Не думаю, что тебе это будет интересно…

– Марк!

– Да мало ли что пишут о нас журналисты… Раздули дело, меня там расхвалили так, что мне теперь неудобно будет смотреть своим товарищам в глаза…

– Марк, ну покажи!

– Потом… Когда-нибудь потом.

– Это нечестно! Мы же договаривались, что у нас не будет друг от друга никаких тайн…

– Но это и не тайна, раз написали в газете. Просто сейчас я не готов к твоей реакции. Не хочу, чтобы ты воспринимала меня, как героя криминального сериала, а именно так выглядит эта статья…

– Хорошо, тогда и я тебе ничего не расскажу о Рубине с Вероникой. Тем более что это не моя тайна…

Она лукавила. Вероника, рассказав ей о Рубине, отлично понимала, что Рита перескажет эту историю Марку. Тем более что это могло быть связано с убийством Рубина.

Марк посмотрел на нее внимательно, после чего взял газету и протянул ей:

– На, читай. Тем более что рано или поздно тебе бы все равно кто-нибудь рассказал об этой статье. Мама или сестра…

Рита взяла газету и устроилась с ней в кресле. Марк был прав, журналистка не поскупилась на хвалебные эпитеты в его адрес.

– Между прочим, автор – Арина Затонская – моя хорошая знакомая, можно сказать, даже подруга! Интересно, что же она про тебя написала…

Следователь прокуратуры, Садовников Марк Александрович, если верить статье, был настоящим героем. Помимо материала, касающегося непосредственного расследования убийства бизнесмена Тараканова (Марк сам, лично задержал убийцу в аэропорту за несколько минут до регистрации рейса в Стамбул, сумев обезвредить его и предотвратив тем самым перестрелку, и даже надел на него наручники), в ней рассказывалось о Садовникове, как о человеке чрезвычайно умном, талантливом, неподкупном, смелом и отчаянном.

– Все, прочла? Успокоилась? – Марк старался не смотреть на Риту.

– Прочла. Во всяком случае, теперь я буду спать спокойно, зная, что у меня такой потрясающий муж! – Рита захлопала в ладоши и бросилась обнимать Марка.

– Не муж, а сожитель, ты забыла?..

– Марк, прекрати! Ты прямо как ребенок!

– Ну и Лева! Не позвонил, не предупредил, пришел и подбросил конверт… Тоже мне, пошутить решил!

Рита аккуратно сложила газету и сунула в разодранный конверт.

– Марк, а теперь послушай меня. Не знаю, поможет ли то, что я собираюсь тебе рассказать, следствию, сам решай…

– Ты про Веронику?

– Сядь и слушай внимательно. Помнишь, я рассказывала тебе, что Вероника раньше была замужем? Ее мужа звали Сергей Волков. Негодяй, вроде моего зятя… Бездельник, но хорош собой. Женщины готовы были отдать жизнь за него. И это не простые слова. Иначе Вероника никогда не потеряла бы голову и не выскочила за него замуж.

– Хочешь сказать, это он убил Рубина?

– Не спеши. Они давно расстались, и Вероника не видела его уже несколько лет. Даже не знает, где он сейчас живет, здесь или вообще за границей. После развода она сама уехала в Петербург и прожила там некоторое время. Мы с девчонками все гадали – почему в Петербург, да так неожиданно… У нее там никого. Но оказалось, что туда незадолго до этого переехала ее учительница, вот она-то ее и приютила… Ладно, не стану тебя томить. Расскажу все с самого начала. Итак. Вероника вышла замуж за Волкова. Жизнь с ним была настоящим кошмаром: он пил, изменял, отбирал у нее все то, что она зарабатывала в школе… В доме постоянно не было денег. Он пытался заняться обналичиванием денег, но делал это не один, а с одним человеком, словом, тот его прикрывал, и он должен был с ним поделиться…

– Но не поделился, так?

– Так. Он пропил, прокутил эти деньги с какими-то девицами на островах… Вероника тогда была в отчаянии. Дело дошло до того, что в доме не было даже еды! К тому же этот Волков оставался должен своему так называемому компаньону немалые деньги… В сущности, у него могли быть большие неприятности, если бы он вовремя не выплатил долг.

– И где же он взял деньги?

– Марк, ты смотришь в самый корень. Правильно. Ему очень нужны были деньги. И ему страшно повезло. Просто баснословно, как бывает только раз в жизни. Так случилось, что как раз в это время к нему обратился один человек с не совсем обычной просьбой. Представляешь, Марк, этот человек (фамилия его, как ты, наверное, догадываешься, была Рубин и звали его Михаилом) позвонил Волкову, назначил ему встречу и сказал, что любит его жену, Веронику. И что Вероника об этом даже не догадывается.

– Как это?

– Рубин испытывал к Веронике страсть, он был просто болен этим чувством…

– Но зачем же он обратился к Волкову?

– Вероятно, хотел поступить по-джентльменски…

– Какое у него странное понятие о джентльменстве. И что же дальше?

– Волков понял Рубина по-своему. Он просто-напросто продал ему свою жену на неделю. И поставил условие, что все будет происходить у него на глазах…

– Что происходить?

– Все то, о чем мечтал Рубин. И, представляешь, он, Волков, согласился! За деньги!

– Рита, я ничего не понимаю.

– Вероника сказала мне, что однажды Сергей пришел домой пьяный, он плакал, говорил, что его могут убить, если он не вернет деньги, и что она, его жена, должна ему помочь. Что ей ничего и делать-то не надо будет. Просто в течение недели к ним будет приходить один человек… Даже не знаю, как тебе сказать.

– Чтобы насиловать ее?

– Что-то вроде этого. Причем не просто насиловать. Она будет находиться в руках мужа, пока тот, другой мужчина будет с ней делать это… Глаза у Вероники должны быть закрыты повязкой, она не должна видеть этого человека. Волков сказал, что это условие «гостя», так он называл Рубина. Хотя на самом деле, как ты понимаешь, это было условие самого Волкова: он боялся, что Вероника, увидев мужчину, после того, как контракт будет выполнен, сама захочет найти его, быть может, для дальнейших отношений или наоборот – чтобы отомстить за себя…

– Он что, предполагал даже, что ей это может понравиться и она будет искать своего насильника, чтобы уйти к нему?

– В любом случае, по словам Вероники, он боялся осложнений, последствий, ему было спокойнее, чтобы она его не видела…

– И Вероника согласилась?

– Она так любила своего мужа, что пошла и на это. Понимаешь, сейчас, когда все в прошлом, ей особенно трудно объяснить этот свой поступок. Хотя тогда ей казалось, что она приносит себя в жертву.

– И что было потом?

– Рубин приходил. Все семь вечеров. Вероника говорит, что муж держал ее за плечи и голову, чтобы она чувствовала себя спокойнее…

– Рита, что ты такое мне рассказываешь?! Что за бред!

– Говорю лишь то, что мне рассказала Вероника.

– Муж держал ее, пока другой мужчина совершал с ней половой акт?

– Именно. Но самое удивительное в этой истории заключается в том…

– …что твоей подруге это понравилось.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Рита.

– Догадался. Все женщины мечтают, чтобы их изнасиловали… К тебе это, впрочем, не относится… – смутился он. – Она так и не сняла повязку?

– Нет.

– Вошла во вкус, значит.

– Волков об этом ничего не знал. А Вероника после каждого такого свидания устраивала истерики, плакала. Она на самом деле чувствовала себя униженной и не знала, что с ней будет дальше… Но понимала, что с Волковым уже жить больше не сможет. Что он перешел все грани и заставил перейти ее…

– Она так и не увидела этого человека…

– Нет. После того, как прошла неделя, она подала на развод и уехала в Петербург. Поселилась у своей учительницы, словом, исчезла из города.

– Но этот Рубин… Какого черта он сам не подошел к ней? Зачем ему было платить за свидания, если он мог сам договориться с Вероникой?

– Быть может, у него в прошлом был определенный опыт с женщинами… Он мог просто бояться отказа. Разные бывают причины… Главное, что все это было. И это оказалось выгодным обоим: Волков получил от него деньги, а сам Рубин – Веронику.

– Теперь понимаю, почему она тебе в самом начале не хотела ничего рассказывать. И что теперь? Она встретилась с ним? Недавно?

– Она-то прежде его не видела, только чувствовала… А я сначала никак не могла понять, что именно она имеет в виду… Но ты удивишься еще больше, если я тебе скажу, что интимная жизнь Вероники с тех пор свелась к воспоминаниям… Она хотела повторения этих ощущений, но для этого ей надо было при встрече с мужчиной как минимум надевать повязку на глаза… Не все мужчины понимали это, не всем это нравилось… Но даже когда она и завязывала глаза, все равно не могла добиться всех тех ощущений, что она испытывала с тем незнакомцем, который ее покупал… И кончилось все тем, что она вообще перестала встречаться с мужчинами. Погрузилась в работу, ушла в одиночество…

Но и для Рубина, судя по всему, эти свидания не прошли даром, и он не мог забыть Веронику. Он переехал в Москву, женился, но, бывая в нашем городе, постоянно искал следы Вероники… И однажды ему повезло – он ее нашел. Следил за ней, потом как бы случайно познакомился, они стали встречаться… И в ту ночь… словом, когда Вероника позволила ему остаться у нее на ночь, он вдруг предложил ей завязать глаза… Сначала она подумала, что у этого мужчины просто сексуальные фантазии… Такие же, как и у нее… Не могла же она подумать, что видит перед собой именно тогочеловека, своего любовника… Она согласилась, тем более что всегда мечтала об этом, а тут мужчина сам предлагает… И когда он завязал ей глаза и она почувствовала его, то поняла, что это – он…

– Ну так и радовалась бы!

– Она сначала и обрадовалась. Но потом, когда все закончилось, она подумала о том, что он и сейчас может заплатить ей за услуги, как проститутке… Словом, вместо того чтобы расслабиться и получить все удовольствия сполна, она испугалась. Не могла поверить в то, что Рубин любит ее и что у них может быть какое-то будущее, о чем он ей говорил… Образ романтичного и ласкового мужчины после интимной близости превратился для нее в образ насильника… Она и хотела со мной посоветоваться… Ничего ему не сказала… Он был в ванной, когда она сбежала… Приехала к нам и за то время, что ехала, вспомнила свою жизнь с Волковым во всех подробностях… С каждой минутой образ Рубина терял свою привлекательность. Она додумалась уже даже до того, что тот может ей предложить переспать с его друзьями… Поэтому-то она влетела к нам в таком состоянии. Она испугалась. Ей нужна была поддержка. Ты помнишь, что она твердила?

– Что он все понял, знал с самого начала, но она-то нет, она никогда не видела его прежде… Что он не должен находиться в ее доме, это противоестественно… Еще она сказала, что боится его и не знает, чего он от нее хочет… Я еще подумал тогда – мягко говоря, странно, что женщина в ее возрасте не понимает, чего от нее хочет мужчина, да еще и ночью…

– Марк!

– Я только говорю то, что подумал тогда. Откуда мне было знать, что встретились два извращенца…

– Марк, прекрати!

– Его убили, понимаешь? И убить его могла только она… Отомстила.

– Да нет же! Никого она не убивала…

В дверь позвонили. Рита вздрогнула, как если бы ее застали врасплох. Она успела еще подумать тогда, что они с Марком слишком уж громко разговаривают на такую интимную тему, словно Вероника, главная героиня, могла услышать их через толстые стены старого дома.

– Я сам открою, – зашипел Марк, хватая Риту за руку. – Стой спокойно.

– Да я уверена, что это Вероника. Проснулась, а нас нет…