Текст книги "Волчонок на псарне (СИ)"

Автор книги: Анна Чарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

И шад был прав, потому что его так учили, и князь – его учили другому. Чья правда более правильная?

Всю ночь я то падала в яркие лихорадочные сны, то выныривала оттого, что лежала неудобно, переворачивалась на другой бок. Я ведь одна-одинешенька, ни семьи, ни родной земли, никогда мне не увидеть своих! Стало так пусто, что я не могла больше лежать на одном месте, встала и протопала наверх, чтобы избавиться от окровавленных тряпок.

Светало. Над палубой разносился многоголосый храп гребцов, накрывшихся ветошью прямо тут. Поскрипывали доски под могучими ногами капитана Коша, делающего обход, он не заметил меня, и я проскользнула на нос корабля, вылезла на борт, встала на самый край, выбросила свидетельства своей зрелости и попыталась пробудить в себе огонь, который чувствовала вчера. Положила руку на костяной эфес тесака, закрыла глаза и принялась его гладить, мысленно умоляя сталь отсечь мою душу от заплатки, которую к ней прилепил колдун. Пусть я умру, зато хоть на миг обрету свободу.

Изгнанный Заступник, пожалуйста, позволь мне сделать всего лишь один шаг вперед, туда, где пенится море, пусть меня обнимут перекатывающиеся губы волн!

Я приказала себе прыгнуть вперед, но ноги будто приросли к дереву. Море дышало в лицо прохладой, мельчайшие капли тумана оседали на волосах. С истошным криком из серости вынырнула чайка – значит, берег близко, и скоро мы спрячемся в скалах и будем ждать живой груз.

Пенилась вода, закручивалась водоворотами, словно морские демоны разевали десятки черных ртов. Ничего не выйдет. У лисы с выбитыми зубами, угодившей в силки, не получится отгрызть собственную лапу.

– Слезай, – прогрохотал Кош – я вздрогнула, повернула голову, но порыв ветра залепил волосами лицо, и я лишь спустя минуту увидела, что он тянет руку.

– Мне нужна не эта помощь. Освободи, подари мне смерть.

Кош шумно вздохнул, почесал висок и сказал с сочувствием:

– Не могу. Здесь никто не может. Да и стоит ли? Слезай, отважная девочка!

Я спрыгнула сама, он потрепал меня по голове огромной ручищей и, заведя руки за спину, потопал дальше, оставив меня в пустоте и одиночестве. До чего же сейчас мне хотелось, чтоб рядом был хоть кто-нибудь! Раньше был Эш, теперь вспоминать его больно, а видеть – противно.

Туман сгущался. Корабль то нырял в густую простыню тумана, то выныривал из нее.

Гребцы проснулись по команде, загомонили, я ощутила прикосновение внушения – значит, скоро придется сидеть под мачтой возле кристалла, следить, чтобы он действовал, и вся команда работала, как одно целое.

Кош помог Лильен вытащить огромный казан, и гребцы выстроились в очередь за нехитрой снедью, я уселась на своем любимом месте под мачтой на корме и услышала, как меня зовет Эш. Ему подчиняться не обязательно, и отзываться я не стала, но он знал, где мне нравилось уединяться, и быстро меня нашел, но я зажмурилась, чтоб не видеть его довольную рожу, морщинистую, как фазанья гузка.

– Талиша, – проговорил он вкрадчиво. – Идем завтракать.

Вот это наглость! Ведет себя, как ни в чем не бывало! Как будто не он предал меня, не он столько времени втирался в доверие, чтобы потом ударить в спину.

– Убирайся, – ответила я, не открывая глаз.

Эш шумно вздохнул, затопал, и я услышала, как он возится, устраиваясь рядом.

– Я такой же невольник, как и ты. Мне было велено подготовить тебя, но я на твоей стороне, клянусь! Я убедил его не трогать тебя – это все, что я могу для тебя сделать.

– Пока не трогать, – бросила я.

– Пара лет спокойной жизни дорогого стоит.

– А потом? – я распахнула глаза и уставилась на старика.

Он выглядел неважно, словно и правда переживал из-за меня: морщин сделалось больше, кожа почернела, глаза ввалились.

– Есть надежда, что за это время что-то изменится, – вздохнул он, прислоняясь спиной к мачте. – Пока мы живы, надежда есть, за нее я и держусь столько лет.

Стало жаль, что я навсегда потеряла того доброго Эша. Да, он жив и пусть живет еще сто лет, он даже не изменился, но доверять ему как прежде я не смогу. Некоторое время мы сидели молча, потом он встал, кряхтя и держась за спину, поковылял в столовую, и я последовала за ним будто на привязи. До чего же хотелось верить, что он обманывал меня не по своей воле! И почему это так важно для меня, дочери свободного племени?

В столовую я вошла, прячась за спину Эша, но колдуна там не оказалось, я метнулась на свое место и набросилась на еду, чтобы покончить с ней, пока он не вошел.

– Не спеши, – посоветовал Эш. – Райгель не придет, до конца путешествия он обещал не искать с тобой встреч.

Я шумно выдохнула и уронила:

– Спасибо.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, только есть одно условие: ты должна меня слушаться. Сейчас мы позавтракаем, а потом ты поднимешься на палубу, сядешь под среднюю мачту – пора накачивать своей силой кристалл, – и просидишь там, пока я не сменю тебя, не отлынивая от своих обязанностей.

– Согласна, – кивнула я, оторвала большой кусок лепешки и вымазала ею тарелку, насыпала в карман твердых конфет, которыми меня угощал колдун – чего добру пропадать?

– Обещай не подвести.

– Обещаю, – я поднялась, одернула рубаху и подумала, что пост покидать будет нельзя, и надо позаботиться о том, чтоб мой секрет не стал виден окружающим. – Только в туалет схожу.

Сделав свои дела, я села под третьей мачтой, уставилась на непривычно молчаливых гребцов. Им разрешено подавать голос, только если случится что-то страшное. Шуметь тоже нельзя. Подстегиваемые внушением, они сосредоточены и готовы чуть что взяться за мечи. Когда стану кристаллом, а кристалл станет мной, я сделаюсь вялой и рассеянной, все мои силы будут уходить на поддержание внушения. В прошлые разы я видела и понимала, что происходит, только когда просыпалась и шла под мачту, и когда возвращалась к себе спать. Ночью разбудить меня было невозможно, а днем словно окутывал кокон из тумана, куда редко просачивались звуки извне.

В ушах зазвенело, что-то щелкнуло, я мыслями потянулась к кристаллу, и меня вытолкнуло из тела, я стала каждым гребцом, коснулась каждой души, увидела их мысли и чаянья. Один, невысокий лысый бородач, мечтал о том, как вернется к двум своим женам, и там... Фууу! Другой представлял свою девушку, причем он не владел ею, а обнимал, осыпал ее подарками, и чувство такое... Как будто человек – больше, чем целый мир, желанней, чем солнце после долгой зимы. Третьему виделся новый дом, где поместится все его семейство: жена и пятеро сыновей. Четвертому хотелось на охоту, он скучал по своим редким и очень дорогим собакам.

Больше всего мне понравилось смотреть фантазии парня, который мечтал о девушке – чувство хорошее, светлое, я такого не испытывала. Наверное, это и есть та самая любовь, из-за которой дочери вольного народа становятся зудай – женщинами-прислугами, рожающими детей и не участвующими в войнах.

Я перестала ощущать и себя, и время; усталость почувствовала, лишь когда меня сменил Эш. Уселся на мое место, скрестив ноги, смежил веки. Я потерла глаза, запрокинула голову: в разрывах туч плыли звезды, далеко ли берег, не разобрать, как и не понять, сколько нам тащиться до двух скал, стоящих в море.

Покачиваясь и зевая, я поплелась в свою каюту. Когда увидела миску риса с рыбой, голод победил желание спать, я в один присест одолела двойную порцию, рухнула на койку и сразу же провалилась в сон.

Я так вымоталась, что утром сама не встала бы, и кто-то долго тряс меня за плечо. Еле-еле удалось открыть один глаз, второй... Надо мной склонилась Лильен. Как только я села на койке, она ушла. Расправившись с завтраком, я выползла на верхнюю палубу.

Тишина стояла гробовая, гребцы замерли истуканами на своих местах, прохладный ветер гнал простыни тумана, и мы то погружались в непроглядную серь, то выныривали из нее. Эш сидел, опершись о мачту и запрокинув голову, его кожа потемнела, под глазами залегли черные круги – он совсем старый, и долго так не протянет. Жаль его, хоть он и предатель.

Ветер отогнал полосу тумана, и я увидела черную скалу совсем близко, вторая, та, что ближе к берегу, утопала в белесом мареве. Значит, до вечера мы простоим так, а когда стемнеет, приплывут поморники, разгрузят корабль и доставят невольников, в прошлые разы их привозили затемно.

Не хотелось подключаться к кристаллу, но казалось, что если помедлить еще чуть-чуть, Эш обессилит и умрет. Я потрясла его, он непонимающе уставился на меня, помотал головой и отполз на четвереньках, кое-как поднялся, придерживаясь за борт. Что было дальше, я не видела – кристалл протянул невидимое щупальце и коснулся моего разума.

И снова – полуявь-полусон, я перестала быть собой, и заключенная в кристалле часть колдуна принялась моими руками управлять окружающими. Словно огромный паук замотал меня в кокон и начал понемногу выпивать жизнь.

Посвистывал ветер, хлюпала вода, кричали чайки. На глубине проплыло крупное существо – я не видела его, но чувствовала; оно не торопилось, потому что было уверено: тюлень, за которым оно гонится, уже ранен. Ужас загнанной жертвы мазнул по разуму и взорвался болью. И снова воцарилась тишина, куда иногда проникали выпуклые, медленные звуки.

Вдалеке, возле самого берега, проплыл чужой корабль, там было немного людей, они волновались. Возникла мысль, что они ищут нас, и я на миг очнулась ото сна, потянулась к ним – вдруг там есть маг, способный услышать мою просьбу о помощи? Мы здесь, помогите! Плывите сюда!

Но нет, эти люди были глухими, и уплыли дальше, а я опять погрузилась в дрему. Вроде стемнело, зашлепали весла, донесся шепот, смысл которого ускользал, и я ощутила отчаянье множества людей, слитое воедино. Только собралась отрешиться от него – мне и своего хватает, -как Эш потрогал меня за плечо:

– Талиша, иди, отдохни, прости, что я так поздно, но сил совсем нет.

Было темно, туман рассеивал лунный свет, и казалось, что сам воздух светится. Кряхтя, старик уселся рядом, и теперь я на четвереньках ползла, чтобы взяться за борт, добрести до койки и рухнуть...

Между нашим кораблем и проступившей в тумане скалой стоял небольшой корабль поморников, от него к нам плыла лодка с черными силуэтами людей, все они, включая невольников, молчали, только хлюпали весла, касаясь воды.

– Иди спать, – проговорил подошедший сзади колдун. – Живо!

Ноги сами понесли меня в каюту – и откуда силы взялись? По пути я удивлялась, что могу идти так быстро, и желала смерти колдуну. Злость немного взбодрила меня, и, улегшись, я уснула не сразу – мысленно попыталась дотянуться до кого-нибудь из поморников. Этого у меня не получилось, тогда я представила свои мысли словами, вообразила их стрелой и пустила ее в туман. На большее меня не хватило, и моя стрела устремилась в сон, замахала крыльями и превратилась в золотую птицу...

И вдруг боль пронзила голову, я аж вскрикнула, потерла висок и сообразила, что кто-то отчаянно ломится в мой разум. Демон! Неужели меня услышали? И что теперь делать? Дрожа от усталости, я расслабилась и открылась чужаку.

Глава 11. Дарий. Вызов судьбе

Как Дарий и полагал, допрос родственников, супругов и детей преступников, погибших в хижине с невольниками, ничего не дал: никто не заметил, что близкий человек изменился и стал где-то пропадать. Дарий не мог есть и спать, метался по своему дому, как зверь в клетке. Стоило ему задремать, как он видел Лидию. Вот она стоит на невольничьем рынке, и толстый покупатель в синем шитом золотом халате заглядывает ей в рот, щупает грудь...

Душимый злостью и ревностью, Дарий вскочил в кровати, потер виски, зажег свечу и поставил на подоконник. Третьи сутки без сна. Сон словно отвернулся от него, Дарий понимал, что так дальше нельзя, но ничего не мог с собой поделать, замер истуканом и воспаленными глазами смотрел в потолок, изучал ветвистые трещины и рисунок паутины, отчетливо проступивший в неровном свете свечей.

Опять не получится выспаться. Чтобы не терять время и как-то себя развлечь, Дарий сел за мемуары, описал все, что чувствует, но и это не принесло облегчения. Лидия где-то рядом, ей нужна его помощь, а он мается здесь, когда, возможно, в этот самый миг решается ее судьба. Не сдержав чувств, Дарий встал и ударил стену.

Что же за тварь продает женщин беззаконникам? Если Дарий найдет его, живьем спустит с него кожу и бросит в муравейник. Он в красках представил способы, какими можно убить главного преступника, и немного полегчало. Весь Дааль должен видеть его страдания, чтоб другим неповадно было!

Появилось ощущение присутствия кого-то еще. Дарий насторожился, переключился на внутреннее зрение, ощупал пространство вокруг дома и обнаружил человека в плаще. Спрятавшись в переулок, куда не проникал лунный свет, чужак смотрел в светящееся окно, и не было сомнений, что его интересует именно Дарий.

Интересно, кто это? Дарий мысленно потянулся к незнакомцу, чтобы прочесть его намерения, но будто ударился о стену – у того был защитный амулет, причем довольно дорогой, на его нейтрализацию уйдет много сил, которых и так нет.

Неужели враг так обнаглел, что послал убийцу? Тогда почему он медлит? Нет, что-то не сходится, уж очень топорно действует преступник. Может, это случайный человек? Дарий задул свечи, накинул плащ, взял саблю, вооружился арбалетом, и замер у выхода, надеясь, что все-таки кто-то из работорговцев повел себя неосторожно, и исполнителя получится взять живым.

Дарий думал, что наблюдатель выждет время и, когда решит, что жертва спит, отправится убивать, но ошибся: человек в плаще немного постоял напротив окна и зашагал прочь. Пришлось бежать за ним по узким ночным улицам, залитым лунным светом, Дарий видел его внутренним зрением и "держал" в поле зрения. Луна светила так ярко, что, сворачивая в переулки, Дарий нырял в черноту, а выныривая на пятачки перекрестков, дурел от света.

Он так увлекся погоней и сосредоточил внимание на возможном преступнике, остановившимся возле кареты на площади Роз, что в темноте очередного переулка слишком поздно заметил второго человека и отшатнулся, вслепую защищаясь арбалетом от возможного удара. Второй рукой выхватил короткий меч и рукоятью наугад ударил в темноту, одновременно настраиваясь на нового противника и включая ночное зрение. Удар достиг цели, и сгорбившегося врага швырнуло на замшелую стену дома, в его руке блестел нож. Не давая ему опомниться, Дарий перехватил руку с ножом, выбил оружие, повалил вяло сопротивляющегося мужчину на землю, заломил руку за спину.

Нападавший захрипел, капюшон сполз с головы, и по плечам рассыпались светлые кудри:

– Чтоб ты сдох, подонок! – шипел музыкант Сандро, подвывая от боли.

Тот самый Сандро, с которым Дарий еще будучи претендентом в младшие сыновья ордена совершал набеги на яблоневый сад.

– Лучше убей меня, нам двоим не жить на одной земле! – слова Сандро, полные жгучей ненависти, казалось, способны были прожечь металл, они шипели, клокотали и плевались ядом.

Дарий отпустил его и отступил, только сейчас чувствуя, что рука с арбалетом порезана и печет огнем, горячая струйка крови щекочет пальцы. Сандро встал на четвереньки, баюкая запястье.

– Ты с ума сошел? Какая муха тебя укусила? – спокойно спросил Дарий, бросил арбалет и поясом перетянул плечо, чтоб остановить кровь.

Сандро распрямился и зашипел:

– Ты еще спрашиваешь? Ты – насильник и шантажист? Да будь ты проклят!

Брови Дария непроизвольно взлетели на лоб, он криво усмехнулся:

– И кого же я, если не секрет... – и тут до него дошло, он прикусил язык. – Это она тебе сказала? Аллена? Что я ее изнасиловал? Ну ты и дурак!

– У тебя нет ни капли совести, – продолжал распаляться Сандро, и Дарий пожалел, что у него нет с собой внушения, которое он применял, допрашивая смотрительницу Школы невест.

– Заткнись, истеричка, – припечатал Дарий, отвесил Сандро оплеуху, схватил за плечи и прижал к стене. – Зачем мне это нужно, дурак ты доверчивый? Она сама на меня напрыгнула и очень обиделась, когда я ее выставил за дверь...

– Она боится тебя судить, если муж узнает...

– Ну так суди меня ты, – предложил Дарий и отпустил приятеля. – Это будет закрытый суд, после которого тебя сошлют на рудники, потому что, клянусь, я никого никогда не насиловал. Зато тебя использовали. Ты для нее настолько бесполезен, что она решила тобой пожертвовать.

Связался же на свою голову с бешеной бабой! Лучше бы потерпел и переспал со шлюхой! Дарий развернулся и зашагал к себе, но Сандро остановил его:

– Дарий! Я... нож отравлен. Поспеши.

– Твою мать, – проговорил Дарий, глядя на двоящийся силуэт сутулого Сандро и мысленно вызвал Бажена, который откликнулся сразу же.

Рассказав, в чем дело, Дарий поковылял домой. Только бы успеть прежде, чем выключит. Нехорошо это – валяться посреди улицы, как пропойца, недостойно сына ордена. Вроде кто-то всю дорогу поддерживал, не давал упасть, шептал слова утешения. Сандро? Вместо лица спасителя Дарий видел расплывающееся пятно. Кое-как он добрался до своего дома, переступил порог и сполз спиной по закрывшейся двери. Нет-нет, только не сейчас! Сейчас нельзя умирать – он еще не помог Лидии!

Очнулся Дарий в своей постели, он ощущал себя так бодро, что сразу же сел и носом к носу столкнулся с Баженом. За столом, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, сидел Йергос и не двигался. На сваленных на полу одеялах крепко спал Жан – способный маг-лекарь, который стал старшим сыном ордена, когда Дарий доказал право называться средним сыном. На его лице плясали блики догорающих свечей, он был так бледен, дышал так часто и поверхностно, что Дарий наконец понял, что Жан и Йергос разделили между собой его состояние и удержали его в мире живых, пока четвертый маг, седой как лунь Аврелий, искал противоядие.

Дарий провел ладонями по лицу, как если бы умывался. Если бы Аврелий не нашел противоядие, и Йергос, и Жан, который не был Дарию даже приятелем, могли бы умереть. Они рисковали жизнью, спасая его, и Дарий сделал бы так же для них или кого бы то ни было другого из братьев, ведь они – семья, нет никого ближе и родней магу, чем другой маг.

В углу спальни сидел Сандро, уткнувшись лицом в колени.

– Ты как? – спросил Бажен, прочел ответ в глазах Дария и выдохнул с облегчением. – Ну и напугал ты нас! Что это было? Покушение?

Дарий скривился, покосился на Сандро:

– Нет, все это из-за женщины, которую я любил недостаточно нежно.

Музыкант вздрогнул, вскинул голову и посмотрел на Дария без выражения.

– Можно сказать, случилось недоразумение, несостоявшийся убийца раскаялся и спас меня...

Аврелий придвинул стул к кровати и проговорил, глядя на Дария с упреком:

– Нет, произошло преступление, едва не убили среднего сына ордена, и событие будет расследоваться, хочешь ты этого или нет.

Дарий кивнул на Сандро:

– Я не против, о подробностях спрашивайте его, это он ударил меня отравленным ножом. Но прошу учесть, что его обманула женщина, которую он любит. Каждый мужчина на его месте поступил бы так же.

Аврелий покачал головой и вместе со стулом отправился допрашивать Сандро, который выглядел, как оживший мертвец – из него вместе с любовью словно ушла жизнь. В другое время Дарий посочувствовал бы ему и сделал бы все возможное, чтобы наказать Аллену, сейчас его гораздо больше заботило другое.

– Долго я провалялся без сознания? – спросил Дарий Бажена. – Есть новости по нашему делу?

Бажен вздохнул и потупился:

– Ничего нового. В городе мы проверили все, что могли, но не нашли следов невольников, как и тайников с парусной тканью, вся она – в лабазах Дзэтта Моранга. Завтра на рассвете братья отправятся прочесывать окрестные деревни.

Откуда-то Дарий знал, что завтра будет поздно. Через пару дней найдут опустевшие хранилища в лесу, а в это время невольничья галера уже будет везти Лидию в Беззаконные земли, где ее продадут на потеху местному князьку. Дарий мысленно пообещал себе, что бросит все и отправится за ней через Драконий хребет.

Там, в Беззаконных землях, он потеряет свой дар, как происходит с большинством братьев, а значит, пропадет и его проклятие – губить все, что ему дорого. Готов ли ты пожертвовать братьями – своей по сути семьей, – и, возможно, жизнью ради мечты?

Еще раз жертвовать самым дорогим Дарию не хотелось, и он из кожи выпрыгивал, чтобы найти Лидию, пока она здесь.

Пока Аврелий допрашивал Сандро, хлюпающего носом, Дарий и Бажен перенесли спящего Йергоса со стула в постель, где он обнял подушку и заулыбался.

***

Утро выдалось зябким и не по-весеннему холодным. Висящий клочьями туман не нравился горожанам, они называли его "патлами Незваного" и из домов старались не выходить, потому на улицах было тихо и пустынно, как во время эпидемии или другого несчастья. Семеро всадников то ныряли в серость, то выскальзывали из нее, и копыта по брусчатке стучали гулко, зловеще.

Мысленно Дарий сейчас вместе с остальными братьями и добровольцами из горожан обыскивал заброшенные загородные катакомбы, где, скорее всего, и держат невольников, но он должен был возглавить магов-обвинителей и сопроводить их к замку Дзэтта Моранга, дабы допросить его супругу.

Интересно, знала ли Аллена, что Дарий расследует опасное дело, и если бы он умер, у женщин, записанных в невольницы, было бы меньше шансов на спасение? Вряд ли, она слишком влюблена в себя. На что она рассчитывала? Так отчаянно ведут себя те, у кого поругана честь, но ведь Дарий всего-навсего преподал урок зазнавшейся выскочке. Или нет? Или так все выглядит с его колокольни, а у Аллены другая правда – ее использовали и выбросили на помойку, когда она, возможно, впервые за долгое время доверилась мужчине и была искренна в своем порыве.

Сам виноват. Надо быть аккуратнее с женщинами. Дарий даже испытал некое подобие раскаянья и пообещал себе, что попросит о прощении для Аллены... Но, с другой стороны, то, что она сделала с Сандро, не должно остаться безнаказанным.

Вот же как получается, больнее всего нам делают, не желая зла; мы просто-напросто настолько незначимы для дорогих людей, что нас, как Сандро, не удосуживаются подвинуть с дороги, когда мы стоим на пути повозки. Стоит ли их винить за то, что они для нас – целый мир, а мы для них – ерундовина, недостойная сочувствия, инструмент? С нами так нельзя! Но ведь скорее всего и среди наших друзей и близких есть такая тен, для которой весь мир – мы.

Замок Моранга стоял особняком на краю Нового Дааля. Самый богатый человек города выкупил десятки домов, снес их и построил замок, какой может позволить себе не всякий князь. Даже туман на этом пригорке словно побоялся опуститься на воздушный белый дворец, устремивший в небо множество остроконечных шпилей. Он будто бы не стоял на земле, а парил над каменным, овитым плющом забором.

Дарий не стал спешиваться, переглянулся с Йергосом, постучал в ворота кулаком.

Конечно же, стражники на наблюдательных постах уже увидели приближающуюся процессию и оповестили хозяина, что сюда едут обвинители из ордена, и Йергос демонстративно помахал белым флагом с черным соколом, пикирующим вниз.

– Кто? – прогудели басом из-за ворот.

Йергос, улыбаясь, назвал себя и причину визита, а Дарий представил, как вытягиваются физиономии стражников, ведь обвинители ордена – это гораздо серьезнеечем легионеры с приказом от городского головы. Визит черно-белых вестников беды намекал, что вина человека, которого они посетили, доказана.

Дарий представил, как будет объясняться с Морангом: "Ваша жена пыталась меня убить за то, что я отказался ублажать ее и выставил за дверь, когда она жаждала продолжения бурной ночи". Ей, конечно же, еще хуже, даже жаль ее, дурочку. Происходящее ненадолго отвлекло Дария от мыслей о Лидии.

– Ждите, – ответил тот же стражник. – Хозяин добро даст...

Йергос беззвучно рассмеялся и воскликнул:

– Парни, вы там не обалдели, а? – он оглядел шестерых магов, и веселость сошла с его лица.

Рука Дария легла на эфес меча, в голове прозвучал голос Йергоса:

– Похоже, будет жарко. Огонь, готовимся вышибать дверь, ветер – "держим" людей, если они будут сопротивляться...

Но стражники проявили благоразумие, и ворота поползли вверх. Дарий смотрел на них, и ему не нравилось, что стражники не торопятся впустить обвинителей, как будто бы тянут время. Наверное, купец пытается спрятать жену, которая подстелила соломки и рассказала ему небылицу про поруганную честь. Вообще, странно себя ведет старик, он проявился как человек жесткий, и вдруг... Что-то не сходится.

Йергос хоть и улыбался и щурился, тоже нервничал, и его настроение передавалось пегому жеребцу, танцующему на месте.

"Будьте внимательны, не нравится мне это", – снова прозвучал голос Йергоса.

Дарию тоже нравилось все меньше и меньше, и он крикнул:

– Поторопитесь! Или мы...

Решетчатые ворота поднялись, распахнулись вторые, железные, и четверо стражников, вытянувшись и замерев, пропустили гостей на мощеный булыжником двор. Отсюда замок еще больше напоминал жилище богов: белый, воздушный, со стрельчатыми арками и разноцветными виражами, он утопал в цветах, то там, то здесь из благоухающего великолепия поднимались мраморные статуи. А запах! Какой здесь запах – голова кругом.

Один за другим маги поскакали к замку, Дарий процессию замыкал. На пороге обвинителей встретил сутулый управляющий в зеленом кафтане, раскланялся, пригласил войти, он старался скрыть волнение, но его пальцы то и дело дергали роскошные рыжие с проседью бакенбарды. По белым мраморным ступеням мимо каменных девушек, держащих кувшины, вошли в просторную гостиную и остановились.

Управляющий втянул голову в плечи, растопырив бакенбарды, пошаркал по розовому мрамору к монументальной лестнице:

– Что-то он не спускается. Занят. Сейчас закончит, и спустится.

Йергос издал смешок и воскликнул:

– Нам вообще-то нужна бэрри Аллена, – Йергос оглядел магов-обвинителей. – Но увидеть хозяина дома тоже не помешало бы. – Пожалуй, я поднимусь к нему.

"Все – за мной. Моранг опечатал кабинет – не могу посмотреть, что он там делает, и его самого нащупать не могу, – услышал Дарий. – Неспроста все это, не будет человек так скрываться, если он чист перед законом".

Все забыли про Аллену, взбежали на второй этаж, столпились в коридоре, где управляющий стучал в резную дубовую дверь и просил хозяина открыть. Йергос подвинул его и ударил рукоятью меча:

– Дзэтт Моранг, откройте, пожалуйста, иначе мы будем вынуждены взломать дверь!

Ответа не последовало. Дарий тоже включил внутреннее зрение, но натолкнулся на стену мощнейшей защиты. И ведь природу заклинания не определишь... нет уверенности, что это запирающее заклинание, скорее – внушение держит мощный ритуальный предмет, а стихий понамешано...

Понимание обрушилось лавиной. Бросило в жар, Дарий крикнул:

– Ломаем дверь! Это заклинание создавал тот же человек, что и маскировку для преступников!

Йергос вытаращил глаза и разинул рот, но быстро сообразил, в чем дело, прищурился, кивнул:

– Ага, ясно. Хех, вот мы и нашли главного контрабандиста, да? – он цокнул языком. – Кто бы мог подумать! Дарий, Тодес, готовимся. На счет "три"...

– Нет, – вмешался Бажен. – Там стоит "зеркало" – вы ударите себя, надо ломать обычным способом.

Дарий подумал о том, что, возможно, из кабинета есть потайной ход, и скомандовал:

– Я, Йергос, Тодес и Бажен остаемся здесь, остальные – окружить замок и проверить все вокруг, возможно, Моранг сбежал.

Три мага рванули вниз, и вскоре Бажен услышал их и передал мысленное послание словами:

– Никого. Никаких следов.

– Пусть остаются снаружи и ждут, – велел Дарий.

Улыбчивый Йергос потерял самообладание и крикнул:

– Так сломайте дверь! – он обернулся к управляющему, втянувшему голову в плечи: – Чего смотришь? Топор неси! Преступник твой господин! Быстро!

Время понеслось галопом. Дарий терзался бессилием и пританцовывал на месте, когда два стражника орудовали топорами, и в стороны летели щепки.

– С улицы можно пролезть в окно? – спросил он управляющего, тот виновато покачал головой и развел руками:

– К превеликому сожалению, нет, очень узкие окна.

Дубовая обитая медью дверь не поддавалась. Стражники взмокли и сломали топор. Дарий готов был испепелить дверь взглядом, потому что хозяин наверняка уничтожает улики или хуже того – сводит счеты с жизнью, чтобы оборвать ниточку, ведущую к Лидии. Или у него там потайной ход? Странно его делать на втором этаже, но не невозможно.

Получается, Аллена своей выходкой навела магов на мужа, он не знал о том, что обвинители едут по ее душу, и предположил, что кто-то сдал его, и ему правильнее и безопасней уйти, ведь обмануть магов на допросе невозможно.

Наконец петли не выдержали, и дверь с грохотом опрокинулась в комнату. Первым переступил порог Дарий, готовый отражать нападение, метнулся к зеленым бархатным занавескам, где удобно прятаться, заглянул в угол между дубовым шкафом и столом – никого. Ветер ворошил пепел в камине – недавно сгоревшие бумаги. Йергос обошел просторный кабинет, остановился напротив шкафа, распахнул дверцу и проговорил:

– Бажен, ищи потайной ход.

Маг ветра тряхнул белыми кудрями, закрыл глаза, взмахнул руками и произнес:

– За портретом.

Все уставились на картину, где в полный рост изображалась полная женщина в годах с прической "гнездо вороны" и прямом коричневом платье – матушка Дзэтта Моранга. Пока Тодес и Йергос снимали картину, стоящий рядом с Дарием управляющий попятился, тряся бакенбардами:

– Я ничего не знал, клянусь...

Дарий оставил его реплику без ответа и уставился на проход, закрытый тканью, Тодес убрал занавес, и взору предстала еще одна дверь, железная. Она не была заперта заклинанием, и Дарий с Йергосом вышибли ее в два счета.

Потайной ход располагался между двумя стенами: деревянная лестница круто уходила вниз. Дарий выхватил самовозгорающийся факел, мысленно зажег его "ласковым" огнем, который надо все время подпитывать, и спустился в вырытый в земле узкий лаз. Моранг делал его под себя, и всем приходилось пригибаться. Вскоре лаз распался на три тоннеля. Обычный человек свернул бы наугад, но Бажен безошибочно определил, куда побежал Моранг. Проклятая заговоренная дверь дала ему фору и позволила уйти далеко! Он уже вылез на поверхность и непонятно куда подался!

Лаз закончился берлогой, похожей на медвежью, Дарий раздвинул древесные корни, отряхнул землю с ежика волос и отступил в сторону, выпуская остальных. Из густого, как молоко, тумана, выступали сосновые стволы, пахло свежестью и хвоей. Ясно, потайной ход вел в ближайший к замку сосняк. Скорее всего Моранг побежал в город, но следы на поляне слабели, словно купец побывал тут довольно давно. Что это? Неудачная маскировка или...