Текст книги "Волчонок на псарне, продолжение (СИ)"

Автор книги: Анна Чарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Дарий

– Я не знаю, что будет, когда они предстанут перед Безымянным Спящим, – развел руками Йергос, сощурился на бьющий в глаза солнечный свет.

Дарий потянул на себя бархатную коричневую занавеску, зашторил окно, стирая тень Йергоса на стене; снова прислонился бедром к столу, скрестил руки на груди.

– Спасибо, – Йергос поднял бокал так, чтобы тонкая полоска света легла на вино цвета крови, и оно вспыхнуло изнутри. – Ты ж понимаешь, что случай с девочками уникальный и непредсказуемый. Никто не знает, чем закончится их встреча с Безымянным Спящим. Он может принять их, может отвергнуть, может... и убить, – он сделал глоток из бокала, поставил его на стол. – Не берусь предсказывать. Слишком смелая задумка, и если что-то пойдет не так, как планировал магистр Раян, провал будет на его совести, – он смерил Дария взглядом. – Как и тебе, мне будет очень жаль девочек, но без этой встречи им нельзя.

Конечно же Дарий понимал, что посвящение никак не обойти. Йергос наполнил второй бокал из темно-зеленого стеклянного графина, подвинул к Дарию:

– Испей. Не удовольствия ради, а здоровья для, – он подождал, когда Дарий пригубит вино, и продолжил: – Если она умрет, тебе будет очень больно, гораздо больнее, чем кому-то из нас.

– Я не жалею, что помог ей, – Дарий допил вино, поставил бокал.

– Не сомневаюсь, – лицо Йергоса сделалось хитрым, нос вытянулся, он покачал бокалом, будто раздумывая, говорить или нет, и не удержался: – С твоей воспитанницей вообще отдельная история, она здесь чужая, и неизвестно, применимы ли к ней законы нашего мира. Догадываешься, о чем я, да?.. Неужели ни разу не задумывался?

– О чем?

Дарий и правда не понимал его намеков.

– О твоей девочке, Талише, – Йергос взял паузу, наслаждаясь его замешательством. – Наверное, каждый из нас мечтает о равной женщине, а приходится жениться на простых, – он скривился. – Талиша – маг, а кто поймет мага лучше, чем другой маг? – он игриво подмигнул.

Дарий не сдержал улыбки.

– Самому не смешно? Она еще ребенок!

– Даже самые распрекрасные женщины когда-то были детьми. Ей уже четырнадцать, на Островах это возраст согласия. Еще год-два...

– Зачем ты мне ее сватаешь? Знаешь ведь, что все, кого я любил, мертвы.

Йергос плеснул себе вина, Дарий накрыл свой бокал рукой.

– Они все без ума от тебя, – продолжил Йергос. – Только щелкни пальцами, и любая у твоих ног, а Талиша... ты не замечал, как она на тебя смотрит? Ты для нее божество. Эта девочка не принадлежит нашему миру, возможно... Сам подумай, что возможно.

Дарий подумал: есть небольшая вероятность, что она не умрет, если он ее полюбит. Осталось одно маленькое "если" – никто не способен любить по заказу.

– Все изменится, когда их примет Безымянный Спящий. Тебе так интересно узнать, убьет ли ее моя страсть, что ты игнорируешь мою просьбу? Еще раз говорю: мне неприятно оставаться здесь, где столько близких сердцу могил. И я не хочу, чтобы их стало больше.

Йергос примирительно поднял руки:

– Не нервничай! Решение принимает Раян, видимо, он считает, что здесь ты нужнее, чем как покровитель какого-нибудь захолустья.

По пути домой, покачиваясь в карете, Дарий думал о Безымянном Спящем и девочках. Он пытался вспомнить книгу-первоисточник, где впервые говорилось бы о том, что женщинам запрещено быть магами, и не мог. Если она и существовала, то сгинула во времена Большой смуты или того раньше – когда боги еще не покинули этот мир и ходили среди людей. Почему же тогда считается, что сила женщин может погубить мир? Что послужило отправной точкой, какое событие? Видимо, Раян тоже не нашел ответ на вопрос и решил опровергнуть догмы – а вдруг истина погребена вековыми наслоениями предрассудков?

Задумка вроде бы похвальная, но он поставил на кон жизни...

Жизни по сути смертниц. Этих девочек казнили бы простолюдины как ведьм, или после ритуала расщепления, когда из их душ вытравили бы дар, они превратились бы в ходячие оболочки – милосерднее убить их сразу. Раян спас их, подарил им жизнь и теперь имеет право забрать ее назад. Кроме Талиши, которой жизнь подарил Дарий и не собирался забирать ее, он хотел, чтобы Талиша жила. Хотел посмотреть, как она расцветает, набирается сил и становится настоящей пэрри, ему нравилось ее жизнелюбие, нравилось наблюдать, как она радуется своим успехам, солнечным дням, морской воде, голубям на крыше, в то время как Лидия уже никогда не увидит неба, не улыбнется.

Если Спящий примет девочек, значит, Раян прав. Осталось предупредить Талишу, чтоб она не проходила посвящение первой... Но поможет ли это ей? Не стоит забывать, что Талиша – исключение в исключении, она – существо другого мира, Спящий может отвергнуть ее только поэтому.

За окошком проплыла бронзовая статуя Наймиира Великого верхом на закованном в латы коне; вытянув вперед книгу, заключившую свод Правил, он будто бы указывал Дарию дорогу в новый дом, к которому он еще не привык.

Возле пылающего светоча, висящего в воздухе посреди площади и символизирующего начало новой эры, как обычно толпились сотни паломников, приехавших посмотреть на магическое чудо, прикоснуться к нему и загадать желание. Простолюдины толкали друг друга, тянули руки, чтобы потрогать его, касались золотой, отполированной тысячами рук, меди и отходили, благостно улыбаясь. Бэрры считали такое поведение недостойным и стояли поодаль, с брезгливостью наблюдая за простолюдинами. Зато когда на город опускалась ночь, нередко можно было увидеть карету, откуда выбегали богато одетые женщины, а иногда и мужчины, чтобы выпросить себе кусочек счастья.

И откуда пошло суеверие, что светоч исполняет желания? Он на площади ради красоты, и только. Однако находились те, кто утверждал, что их желания исполнялись: просители излечивались от недугов, разрешались их многолетние споры, бесплодные женщины беременели, девицы выходили замуж за любимых.

Говорят, светоч создал сам Наймиир, но Дарий в этом сомневался, не до того было великому магу. Скорее всего светоч – дело рук более поздних покровителей Дааля, ныне же десятки младших братьев Ордена отдавали свою силу, чтобы светоч сиял постоянно.

Новый дом Дария некогда принадлежал самому богатому человеку Дааля – Дзэтту Морангу, а после того как его прилюдно обезглавили на площади, большая часть имущества отошла в пользу города. Дарию этот дом подарили за заслуги перед Даалем, полтора года он переделывал особняк под себя. Хотя Моранг никогда там не жил, хотелось, чтобы и намека на прежнего владельца не осталось.

Рядом с дворцом бэрра Тизарра белокаменный дом в два этажа под покатой черепичной крышей смотрелся маленьким и жалким, но Дарию до сих пор было неуютно в десяти комнатах, ему хватало спальни и кабинета. Изящества дому придавали две мраморные колонны в форме лилий, держащие увитый плющом полукруглый балкон.

Двор был маленьким, если не сказать крошечным – еле хватало места для двух карет. Единственное что Дарий не стал менять – клумбы, было жаль роскошные розовые кусты.

Дарий пару минут постоял на пороге, вдыхая аромат; алые, кроваво-красные, оранжевые, белые бутоны под порывами ветра кивали, будто подданные – головами, приветствовуя хозяина и благодаря за то, что сохранил им жизнь.

Беседа с Йергосом, как ветер, растревожила угли, спящий огонь пробудился, и в языках пламени Дарию померещились лица всех, кого он погубил. Огонь требовал пищи, но Дарий понятия не имел, чем насытить его. Накормить воспоминаниями? Или утопить вином?

В прихожей его уже ждала экономка, приложила к груди смуглую, иссеченную морщинами руку, склонила голову. Из-под чепца выбивались крупные кудри, напоминающие волны в ненастный день.

– Здравствуй, Риса, – поприветствовал ее Дарий, снял черно-белый плащ и отдал ей. – Знаю, что ты постаралась, и обед ждет меня, но, извини, я уже отобедал.

– Пэрри Аллена тоже ждет вас, – доложила Риса, подняв голову. – Готовит вам сюрприз.

Новость Дария не обрадовала, зато дала понять, чего он действительно хочет – побыть в одиночестве.

– Где она? – поинтересовался Дарий, направляясь к лестнице.

– Там, на втором этаже, – Риса кивнула наверх.

Кого Дарий желал видеть меньше всего, так это Аллену.

В гостиной его ждал накрытый скатертью стол, графин для вина в форме лебедя и в качестве десерта – Аллена в бордовом платье с множеством оборок, начинающихся от самой груди, благодаря чему оно походило на распускающийся розовый бутон. Окантованный черным широкий вырез подчеркивал высокую грудь, вплетенный в темные волосы алый мак переманивал взгляд с груди на лицо – совершенное, будто выточенное из мрамора искуснейшим мастером.

Аллена принадлежала огню, насколько может принадлежать обычный человек, и тоже обладала природным магнетизмом. Играючи, она погубила не одну жизнь, при желании она могла бы снова выйти замуж за самого богатого или достойного, но зачем-то снова и снова приходила сюда.

– Дорогой, – улыбнулась Аллена, поднялась со стула, подошла к Дарию – все это она делала, словно исполняла танец, полный грации и достоинства.

Он притянул ее за талию, губами тронул щеку, отстранился и сел за стол.

– Ты выглядишь расстроенным, – в голосе Аллены читалась тревога. – Что-то случилось?

– Все как всегда, – ответил он и посмотрел на графин, решая, пить или нет.

Аллена встала позади стула, принялась разминать его плечи:

– Как бы мне хотелось помочь тебе! Если бы я только могла!

Дарий старался обращаться с ней бережно, не приближать, но и не отталкивать, потому что ему нравилось ее тело, ее страсть, он старался не задумываться о чувстве, которое снова и снова приводило сюда эту красивую и некогда гордую женщину.

Любовь? Это крайняя форма эгоизма, ничем не оправданное стремление к удовольствию; желание сделать себе хорошо при помощи другого человека настолько велико, что порой требует жертв. Чем жертвует Аллена? Настоящим? Вряд ли, ведь она получает не меньшее удовольствие, чем сам Дарий. Своим будущим? Может быть, но одновременно она спасает от себя несчастного, которого выберет в мужья.

Аллена повела себя неподобающе для светской пэрри и законодательницы мод: наклонилась и укусила его за ухо – словно горячая волна пробежала по телу, он запустил руку в ее волосы, чуть наклонил голову, и она провела языком по шее снизу вверх.

Опустошенные, расслабленные, они лежали в постели, Дарий – под шелковым одеялом, Аллена – поверх покрывала, она знала, что красива, и не стеснялась своей наготы. Перевернувшись набок, она принялась водить пальцем по груди Дария вверх-вниз, понемногу опуская одеяло.

– Не могу понять, – говорила она задумчиво. – Если это не магия, то что? Почему я готова отдать все за право прикоснуться к тебе? Я даже ребенка от тебя хотела бы...

Дарий поморщился. Опять началось, именно сегодня ей нужно расклеиться и взывать к его... Жалости? Сочувствию?

Каждый раз, когда Аллена заявляла на него права, Дарий начинал думать, что держать ее возле себя несправедливо, и пытался разорвать порочную связь, после чего Аллена сдавалась, становилась тихой, понимающей. Отталкивать ее Дарий не стремился, потому что она была единственной женщиной, которая не пробуждала в нем светлых чувств, зато будила страсть. К тому же он был уверен, что Аллена не способна любить, хотеть – да, как избалованная девчонка хочет недоступную игрушку.

– Дорогая, у меня не будет детей, – проговорил Дарий, садясь в постели и касаясь стопами пола. – Потому что я проживу втрое дольше них, они состарятся и умрут у меня на глазах... К тому же у нас не приветствуются дети, рожденные вне семьи.

Аллена приоткрыла рот, потупилась, замоталась в одеяло, будто в кокон. Ей правильно было бы бежать отсюда без оглядки, она много раз обижалась, пыталась уйти навсегда, но всегда снова оказывалась в его постели.

– Как бы мне хотелось значить для тебя хоть что-нибудь...

Она встала, сбросила одеяло и принялась одеваться: сначала котту, затем – платье, отыскала смятый мак, вплетать в волосы не стала.

– Если это случится, ты умрешь. Извини.

– А может, я согласна? – бросила она, сверкнув глазами. – И мой тебе совет, выгони экономку, она чудовищна! У нее лицо лошади и повадки портового грузчика! Я могу прислать одну их своих горничных, они все обучены грамоте...

И все-таки она невыносима, командует, наводит порядок в чужом доме. Попади такой в лапы, съест и рогами не подавится. Дарий был уверен, что Аллена пока безрезультатно пытается предать его забвению в объятиях других мужчин, поначалу она специально попадалась ему на глаза с кавалерами, после поняла, что бесполезно будить в нем ненависть.

– Риса меня полностью устраивает, она аккуратна, бережлива, не подслушивает под дверью, не выносит сор из избы. Вкусно готовит, кстати.

– Она тебе всех гостей распугает, – Аллена встала перед зеркалом, принялась расплетать испорченную прическу.

– Тебя ж не распугала, а больше некого.

Одеваясь, Дарий поглядывал на отражение Аллены. Ее лицо из обиженного вмиг сделалось торжествующим: не желая того, Дарий назвал ее единственной женщиной в своей жизни, самому захотелось улыбнуться.

– Все понимаю, но поселить чудовище в своем доме...

– Все равно она не испортит вид из окна, – Дарий откинул занавеску.

Отсюда, с возвышенности, дома напоминали грибы с красными шляпками, они усеивали склон соседнего холма и упирались в стену, отделяющую Старый Дааль от Нового, а если подойти к окну, выходящему на запад, то за красными крышами синела морская гладь.

Аллена разлила вино по бокалам, хотя это полагалось делать мужчине, один отнесла Дарию, он сделал глоток, завороженный просторами. Совершенно некстати проснулась память о времени, когда он забирался на чердак, чтобы понаблюдать за темноволосой девушкой в зеленом платье; прошлое запахло рыбацкими сетями, дохнуло бризом, блеснуло самоцветом в тонких пальцах Лидии.

Память о Лидии не должна соседствовать с нынешней пошлостью, потому Дарий поставил бокал на стол, поправил перед зеркалом рубашку, застегнул запонки и надел кожаный кафтан. Аллена стояла за его спиной и отражалась в зеркале, уголок ее рта пополз вниз, глаза превратились в щелки.

– Ты куда-то собрался?

– На кладбище, – не стал лгать он.

Пожалуй, она могла ревновать его только к прошлому. Дарий очень надеялся, что когда вернется, Аллены в его доме уже не будет.

***

Много веков назад кладбище находилось далеко за пределами Дааля, ныне же город так разросся, что подступил к самым древним тысячелетним могилам, своим ровесницам. Время стерло густой лес деревьев и не оставило от них даже пней, посреди пустыря высился только одинокий тис, его исполинский, в несколько обхватов, ствол будто бы состоял из десятка перекрученных жил. Как и любой древний старец, тис был почти лысым, лишь на самой верхушке зеленели непокорные времени ветки. Имя человека, которому его посадили, давным-давно забыто, и слухи оплетают тис, как древние корни – землю.

Одни говорят, что под тисом покоится сам Наймиир Великий, душа его сходит с Вечного пути, вселяется в дерево, чтоб отдохнуть и посмотреть, как расцвел любимый город.

Другим, в основном женщинам, нравится думать, что тис растет на могиле девушки, которая не дождалась суженого и умерла от тоски, и вот ее душа возвращается сюда много сотен лет, не в силах смириться с предательством.

Кладбище создавалось в форме дерева: сначала узкое, как ствол, оно постепенно расширялось, и новые могилы формировали его широкую крону. Чтобы сходить туда и назад, нужно было потратить не меньше часа.

В среднем деревья живут триста лет, потому лес начинался дальше, там, где могилам пятьсот и менее лет. Слабые деревья погибли, и это пространство занимали гигантские сосны, ели, кипарисы, дубы и вечнозеленые исполины, похожие на бивни, растущие из земли. От "ствола" кладбища в стороны разбегались плохо различимые "ветви".

Дарий не торопился, внимательно разглядывал каждое дерево, взявшее частичку похороненного под ним человека.

На могилке Лидии он посадил кипарис – дерево гордое, изящное, способное прожить тысячу лет, пока это был двухлетний росток. Со временем память о Лидии поблекнет, съежится, а росток наберет силы, поднимется ввысь. Может быть, через тысячу лет кто-то пройдет мимо и подумает, что в этом дереве – душа великого человека, раз оно живет так долго.

Пусть хотя бы дерево останется. Когда уедет из Дааля, Дарий попросит Талишу присматривать за кипарисом, у нее получится лучше, чем у кого бы то ни было, ведь она – маг земли, ее любит все живое.

Вспомнилось, как она просила сохранить кристалл, который сейчас в кошельке на поясе, и Дарий не удержался, вынул его, положил на ладонь, провел над ним рукой – ее подбросило вверх. Хорошо, силы тут достаточно, но поделка пока детская, топорная: сила не струится потоком, а извергается рывками. Такова Талиша, не знает меры и работает, пока не упадет.

Вспомнился прищур Йергоса, предлагавшего ее в жены. Что он задумал? Играет в свои игры, наблюдает и дергает за ниточки, правда, не за тем он взялся наблюдать. Когда освободится место покровителя каких бы то ни было земель, Дарий сразу же покинет Дааль навсегда.

Глава 4. Джерминаль

Чужие слова напоминали камни, брошенные в спокойную воду: бульк – и побежали в стороны круги, полминуты – и поверхность снова гладкая.

– Джеми, да очнись же ты!

Бульк, бульк, бульк. Бульк! Голос далекий, знакомый, такой теплый, что Джерминаль устремилась к нему из сладкого небытия. Ресницы ее задрожали, глаза распахнулись, и взгляд скользнул по белому потолку, задержался на сетке трещин, напоминающей паутину, переместился на склонившуюся над кроватью Талишу.

– Наконец-то! – просияла она, и к кровати подошел маг-лекарь Ттавьен.

Под его пристальным взглядом Джерминаль съежилась; хотелось спрятаться под одеяло, ведь казалось, что маг видит ее насквозь, но она сдержалась и даже попыталась улыбнуться:

– Спасибо, пэрр, что помогли мне. Очень хотелось бы знать, что со мной.

Наверное, улыбка получилась жалкой, ведь Джерминаль было совсем невесело, потому что к странному недугу прибавилась еще одна беда, с которой никак не справиться. Незачем жаловаться лекарю на то, что накопитель украден, и теперь ей не стать настоящим магом.

– Хммм, – задумчиво прогудел лекарь, потер подбородок.

Как хорошо, что Талиша позвала Ттавьена, а не пэрра Йергоса. Хотя куратор не старался выглядеть злобным и даже строгим, Джерминаль цепенела рядом с ним, все время казалось, что он следит, ждет, когда же она промахнется, чтобы... Она не знала, что воспоследует. Другое дело Ттавьен, кудрявый, светловолосый, безопасный, он воспринимался не как средний брат Ордена, а скорее как ровесник. Внешность у Ттавьена была запоминающейся: белые волосы будто бы пересадили ему от другого человека, потому что кожа у него смуглая, а глаза почти черные.

Талиша впилась в него взглядом, на ее лице прочиталось нетерпение, но Ттавьен не спешил с диагнозом.

– Нууу, вряд ли с тобой что-то серьезное, – морщины на его лбу собрались гармошкой, он покусал губу и задумался.

– Вот и я говорю, что ей просто надо отдохнуть, – сказала Талиша, села на край кровати.

– И это вряд ли, – разрушил ее иллюзию Ттавьен, шагнул к кровати и провел ладонью над головой Джерминаль. – Не знаю, честно. В тебе много, очень много силы.

– Но я не могу ее направить, – вздохнула Джерминаль. – Она меня не слушается. Она... Одичала, что ли.

Говорить о том, что ее пугают люди, Джерминаль не стала. Ттавьен потер подбородок и развел руками:

– Я врачую тело, а твое тело здорово, мало того... – он прищурился, посмотрел на Джерминаль и мотнул головой. – Если приступ повторится, обратись к более опытному лекарю. А теперь присядь, после пройдись и скажи, есть ли слабость, кружится ли голова.

Джерминаль выполнила его просьбу, свесила ноги с кровати, села рядом с Талишей, затем встала, прошла к двери, сделала несколько танцевальных па.

– Все хорошо, спасибо, пэрр Ттавьен.

Талиша тоже встала, поправила платье:

– Спасибо, мы пошли, да?

– Идите, девочки. Надеюсь, больше я вам не понадоблюсь.

На улице солнце ослепило Джерминаль, она сощурилась и отвернулась от света. Талиша сразу же забежала вперед, заглянула ей в лицо:

– Что такое? – с тревогой в голосе спросила она.

Странно, что даже компания лучшей подруги ее тяготила, было сложно терпеть энергию Талиши, напоминающую горную лавину. Навалилось равнодушие, даже не беспокоило, что кто-то украл накопитель, и за пять дней нужно сделать новый, а сил нет.

– Накопитель украли, – призналась она, бездумно уставилась на рыжего жеребца, лениво перебирающего копытами по мостовой, на козлах сидел такой же ленивый пузатый усач. – Я попыталась сделать новый и не смогла.

Талиша принялась браниться словами, которые Джерминаль предпочла бы не слышать, но она боялась попросить подругу выбирать выражения. Выпустив пар, Талиша возмутилась:

– И мой пытались выкрасть, представляешь? Когда ж Дышло с Блёклой успокоятся? – она сжала кулаки. – Надо пойти к ним и потребовать накопитель назад, а если не отдадут, я их побью, и пусть выгоняют! Это ж не по-человечески, мы стараемся, делаем, а они разрушают! Мы ведь за их накопителями не охотимся, а надо бы. Да, так я и сделаю!

– Вдруг это не они? – равнодушно предположила Джерминаль и направилась домой.

– А кто еще? Эльки? Лаора? Забава? Мика? Некому больше! Нет у нас больше таких мерзопакостных!

– Талиша, не надо их бить, – почти взмолилась Джерминаль. – Я сделаю новый накопитель, мне нужно всего три дня. Завтра все наладится, вот увидишь.

Она говорила, и сама себе не верила, наоборот, казалось, что завтра будет хуже.

Чтобы попасть от мага-лекаря домой, нужно было пройти всего два двухэтажных каменных дома, в ближнем была аптека, на вывеске красовалась эмблема гильдии лекарей: красная капля, а под ней надпись: "Выпей немного вина", а в следующем жила помешанная старуха Нюрца, которая ненавидела детей, собак и кошек. После следовало пересечь булыжную дорогу...

Если бы Талиша не остановила Джерминаль, она угодила бы под повозку.

– Смотри, куда идешь! – заорал кучер и замахнулся плетью, но опускать ее раздумал.

Джерминаль заставила себя сосредоточиться на происходящем, но все равно далекие предметы плыли перед глазами.

В прихожей так пахло жареным мясом, что Джерминаль ненадолго забыла о своих бедах, переобулась в домашние матерчатые тапки и устремилась в столовую, где чуть не столкнулась с выходящей оттуда Нэлли.

– Что с тобой? – осторожно поинтересовалась она.

– Есть хочу, – улыбнулась Джерминаль и, миновав первый стол, побежала к столу, где ждало остывшее жаркое.

Все уже отобедали, осталась только Вэлли, нехотя доедающая свою порцию. Их с Нэлли до сих пор многие путали, потому Вэлли вплетала в русые кудри желтую ленту, а Нэлли – зеленую. Джерминаль взяла свою тарелку, и осторожно, чтобы не расплескать жаркое, поставила ее напротив Вэлли, пожелала ей приятного аппетита.

Вэлли посмотрела на Джерминаль пристально, прямо как маг-лекарь, прожевала лепешку и спросила:

– С тобой все хорошо? Ты выглядишь нездоровой.

– Немного голова кружится, – кивнула Джерминаль, а подошедшая Талиша добавила:

– И еще у нее накопитель украли, а у меня чуть не украли.

– Наши так просто не украдешь, мы их с собой носим, – протараторила Вэлли. – А кто вор, знаете?

– С одного раза догадайся.

– Хм. Не знаю даже. Может, Забава?

– Сомневаюсь. Скорее, Дышло и Блёкла, – вынесла приговор Талиша.

Их беседу прервала наставница Рэнна, выкатившаяся из кухни.

– Джеми, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, все хорошо, – Джерминаль потянулась к лепешке и вспомнила, что не помыла руки перед едой.

Мимо пышной темноволосой Рэнны Джерминаль побежала к умывальнику, тронула его, чтоб он дал воду, и принялась намыливать руки. Кожу царапнуло что-то шершавое, твердое, и она выронила мыло, подумав, что в нем какая-то веточка или осколок. Подняла мыло, осмотрела со всех сторон, но не нашла ничего подозрительного, зато когда развернула руку так, что стал виден ноготь большого пальца, чуть не вскрикнула: в середине ногтя появилось страшное пятно, похожее на кусочек черепашьего панциря.

Поначалу Джерминаль подумала, что это прилепилась чешуйка, попыталась ее оторвать, но ничего у нее не вышло, потому что пятно росло прямо из ногтя. Руки сделались непослушными, ноги подкосились. Все еще не веря своим глазам, она прижала правый большой палец с овальным розовым ноготком к левому, где из ногтя лез уродливый нарост.

Стараясь не выдавать волнения, Джерминаль поджала палец, села на свое место рядом с Талишей, проводила взглядом тонкую, миниатюрную Вэлли. Талиша подождала, когда она уйдет, и сказала:

– Как их можно путать, они ведь разные! Нэлли вроде выше и чуть полнее, говорит она внятно, медленно, а Вэлли тараторит, у нее нос длиннее и тоньше, волосы вьются мельче, их меньше на голове, и они немного светлее... Джеми? – Талиша щелкнула пальцами, и только тогда Джерминаль перевела на нее взгляд, кивнула и уставилась в тарелку.

Аппетит пропал напрочь, но она заставила себя поесть, отнесла тарелку Рэнне, наставница что-то заподозрила, положила ладонь на лоб Джерминаль и спросила:

– Ты не заболела? На тебе лица нет.

– Все хорошо, – попыталась улыбнуться Джерминаль.

Она перестала ощущать свое тело, все, что она чувствовала – нарост, она почти осязала, как он становится больше с каждой минутой, а еще откуда-то знала, что ее болезнь страшная, неизлечимая, и лучше о ней никому не рассказывать.

Бездетная Рэнна старалась заменить мать каждой из девочек, но больше всех любила скромных Элек и Джерминаль.

– Смотри сама. Если понадобится помощь, приходи.

– Спасибо.

Джерминаль села на скамейку возле Талиши, подождала, пока она поест, чтобы вместе идти в комнату, потому что оставаться наедине с этим не было сил.

Друг за дружкой они поднялись на второй этаж, где в слабо освещенном коридоре, заканчивающимся лесенкой в мансарду, где ночевала Рэнна, было шесть дверей, ведущих в спальни. В первой слева жили Эльки, напротив – Мика и Лаора. Возле Элек обитали Улия и Надиярас... Джерминаль мысленно молилась, чтобы Талиша не ворвалась к ним, но она наградила их дверь злобным взглядом и вслед за Джерминаль вошла к себе. По злой шутке судьбы дверь спальни находилась напротив двери злейших Талишиных врагов.

Талиша сразу же плюхнулась на кровать. От предыдущего владельца остались не кровати, а мраморные ложа, больше похожие на шкатулки для хранения драгоценностей, поначалу Джерминаль было неуютно в них спать – как во дворце, даже у графа таких не было, – а Талиша не умела ценить роскошь. На людях она вела себя прилично, а дома переодевалась в мальчишечье одеяние и сплетала ноги, когда садилась. В книгах нарисованные дикари-беззаконники делали именно так.

Книги! В них Джерминаль не нашла ответа на вопрос, почему стихия перестала ее слушаться, но про нарост на ногте точно будет в какой-то из толстых книг про болезни.

– Ты пойдешь на танцы? – поинтересовалась Джерминаль, надеясь, что Талиша прогуляет нелюбимый урок и составит ей компанию.

– Пойду, хотя лучше бы к морю, на наше место, – протянула она мечтательно. – Мальчишки уже купались, представляешь? Я тоже хочу...

Скрипнули петли, и в приоткрытую дверь бочком протиснулась Забава с корзинкой в руках, остановилась у стены:

– У меня есть булочки. Вкусные. Сама пекла, будете?

Когда Забаве становилось одиноко или требовалась помощь, она пекла воздушные булочки с ванилью и всем их предлагала, потому что просто так стеснялась просить о помощи или боялась, что ее высмеют и отвергнут. От булочек никто не отказывался, потому что такой великолепной сдобы не получалось даже у Рэнны.

Джерминаль единственная сочувствовала Забаве, и сейчас пожалела ее в ущерб себе:

– Заходи.

Запахло пряностями, ванилью и еще чем-то домашним, теплым. Забава села на край кровати, достала булочку и отдала Талише, которая сразу же принялась ее есть.

– У тебя получилось сделать накопитель? – поинтересовалась Джерминаль

Забава покачала головой и потупилась, на ее щеках вспыхнули алые пятна румянца

– Хотела попросить тебя помочь.

– К сожалению, пока не могу, не получается управлять силой, да и если получится, придется делать новый накопитель, мой украли.

Забава глянула испуганно, вскинула брови. Талиша подобралась, как хищник перед прыжком, и сказала:

– И мой пытались украсть, представляешь?

Забава вздохнула и больше глаз не поднимала.

– У меня и выкрадать нечего, – она повела плечом и с надеждой взглянула на дверь.

Очень не хотелось, чтобы Забаву выгоняли из школы, и Джерминаль посоветовала:

– Сходи к Мике или к другим девочкам, они помогут, но не сделают работу за тебя, это будет чувствоваться. Ты хоть нашла форму для накопителя, как я тебе говорила?

– Ага, и даже начала ей передавать силу, но она оттудова пропадает, посмотришь?

– Извини, не могу, – Джерминаль погладила указательным пальцем шершавый нарост на ногте, напоминая себе о том, что тяжело и неизлечимо больна.

– Ладно, тогда я пойду.

С виноватым видом она выскользнула за дверь и постучалась к кому-то из девочек. Если бы у Талиши была шерсть, она встала бы дыбом.

– Ты видишь? Она к Дышлу пошла, – прошептала Талиша, села, указав на дверь. – Все, что мы ей говорим, она несет дальше, и Дышлу уже все рассказала...

В коридоре затопали, заговорили, и Джерминаль различила зычный голос Рэнны. Неужели она нажаловалась, что одной из воспитанниц плохо, и ведет сюда самого пэрра Йергоса? Одна половина Джерминаль понимала, что надо еще раз показаться магу-лекарю, а вторая билась в истерике от страха перед правдой, ведь неизвестный враг во сто крат страшнее явного.

Когда распахнулась дверь, она готова была выпрыгивать в окно, но заставила себя сидеть на месте и даже не зажмурилась, лишь убрала левую руку за спину – на всякий случай спрятала нарост на ногте. Заглянула Рэнна, посмотрела на Талишу, затем – на Джерминаль:

– Джеми, к тебе гости, примешь?

Наставникам разрешалось заходить в чужие спальни без стука и без приглашения, всем прочим требовалось согласие кого-то из наставников, плюс обитательница комнаты должна была подтвердить, что хочет видеть гостей.

У Талиши родителей не было, к Забаве приезжали раз в год, от Мики, Лаоры и Элек отказались, к Надиярас приходила бабушка, а вот Улию мама с двумя младшими сестрами навещала каждый месяц – все они были очень высокого роста. Джерминаль тоже попала в число счастливиц, ее посещал сам граф Айро Дельфи. Он заходил, когда бывал в Даале, иногда по несколько раз в месяц, покупал красивые платья и лакомства для всех девочек. В последний раз граф приезжал две недели назад.

– Конечно! – радостно воскликнула она. – Это граф Айро?