Текст книги "Волчонок на псарне, продолжение (СИ)"

Автор книги: Анна Чарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2. Талиша

Камни брусчатки, отполированные тысячами ног, больно ударяли по стопам, пот заливал глаза. Перепрыгнуть через канаву для дождевой воды, разминуться с торговкой цветами и бежать, бежать дальше – если даже Дышло следит за мной, чтобы найти и выкрасть кристалл, рано или поздно она отстанет, к тому же графинька стесняется одеваться как мальчишка. Представилась бегущая за мной Улия: лицо красное, как горло растревоженного трескуна, локоны превратились в патлы, подол ее любимого лилового платья треплют собаки, коты разбегаются в стороны.

Улочки-щели Старого Дааля строились наподобие лабиринта – если враг ворвется в город, то пока будет петлять, снова и снова возвращаться в одно место, обитатели донжона уйдут из города через подземный ход. Я читала, что в других городах улицы пересекались под прямым углом, в Даале они отходили от площади, будто лепестки ромашки от сердцевины.

Ныне донжон, где когда-то жила знать, превращен в многоэтажный бальный зал, защитный ров зарос плющом, ведь уже никто не помнит, когда была последняя война, даже самые древние маги, а простые люди и подавно – много поколений сменилось с тех пор, о ней могут рассказать только книги и камни, еще не забывшие вкус крови. Вряд ли снова враг ступит на узкие улочки Дааля, которые теперь помогают мне уйти от нежелательного внимания, раствориться в лабиринте, чтобы выскочить в Бэрровом лесу.

Город любил меня, я любила город, каждый камешек, каждую трещину на стене, а сегодня – особенно.

А вот и площадь возле ратуши! Каждый раз, когда я пью здесь воду из колодца, солнце краем касается шпиля и напоминает нанизанный на него огненный шар. Тру морду медного змея, оплетающего колодец, – на удачу, – кручу рычаг, и цепь со скрипом начинает поднимать ведро. Умываюсь, складываю руки лодочкой, пью и не могу напиться. Ледяная вода обжигает и возвращает силы. Долгий бег – это не для меня, моё – скорость и ловкость, но приходится бегать, скрываться, чтобы никто не увидел, где я прячу кристалл.

Еще одна площадь с колодцем – последняя на моем пути. Кровь колотится в висках, выбившиеся из прически пряди прилипли ко лбу. Мне – в третью улицу справа. Возле колодца толстая торговка в чепце и платье, похожем на кочан капусты, цепляет ведра на коромысло, за ее подол держится босоногий карапуз.

Я не раб! Не простолюдин! Я – маг, настоящий маг, и у меня получается создавать! Пока только песок, но это ведь начало чего-то большего!

После жизни в Беззаконных землях и рабства длиною в год я не могла определять сословие человека по одежде, теперь делаю это безошибочно. Навстречу мне идет дед, тащит мешок на спине, приходится прижиматься к замшелой стене, чтоб пропустить его. Улочка начинает изгибаться, значит, еще немножко, и будет парк.

Выскочив на лужайку, я на пару мгновений остановилась и зашагала к мощеной булыжником тропинке, после темных улиц чуть ослепленная зеленью. Днем здесь, в парке, прогуливались бэрри и бэрры, их взоры услаждали диковинные деревья и цветы, привезенные из всех провинций земель Справедливости, люд попроще приходил сюда вечером, когда на примыкающих к парку каменных домах загорались разноцветные фонарики, из приоткрытых окон харчевен лился многоголосый гомон и женский смех, перемешиваясь с ароматами сдобы, жареного мяса и вина.

По булыжной тропинке я поднялась на небольшой бугор, белый от ромашек, сделала вид, что поправляю сандалии, а сама посмотрела назад, затем – по сторонам. Молодая бэрри присев игралась с малышом, который только научился ходить и рвался в заросли тростника, его за руку держала растрепанная служанка.

Из беседки, прячущейся в бамбуковых зарослях, доносились мужские голоса – никого, кто мог бы мне навредить. Уже три месяца я делаю вид, что тренируюсь, бегаю, чтобы прийти сюда и попрактиковаться, и за это время никто не пытался меня отследить, но сейчас нужно быть особенно осторожной – обидно потерять кристалл за пять дней до испытания. Вряд ли сегодня у меня получится собрать хоть немного силы – много потратила на занятии.

Куратор обещал, что тот, кто не справится, закончит обучение, он также сказал, что если маг не способен уберечь свой накопитель, он и не маг вовсе. Зато тот, кто заберет или уничтожит чей-то накопитель, – молодец, и он точно продолжит учебу. По правилам пэрра Йергоса получается, что даже если ты бездарен и не можешь создать накопитель, зато можешь обмануть другого и присвоить его магический предмет, то есть если ты предатель, вор и трескунья гузка, ты молодец! Кто-то работал, создавал, а ты пришел, такой молодец, и все разрушил, чтобы себе задницу прикрыть. Тьфу!

Вот Улия и рвется к моему кристаллу – этому ходячему дышлу хочется меня поставить на место, она собой будет гордиться, а мне один путь – обратно в Беззаконные земли. При мысли о стойбище заргов ноздри будто наяву защекотал дым костров и запах выделанной кожи; там, где сердце, что-то сжалось... тоска... щемящая. Словно приоткрылась дверь в жизнь, куда нет возврата: я больше не зарг, моя семья три года как мертва, только Мыш остался, но он слабый, и непонятно, жив ли он до сих пор. Раньше казалось, что заргом быть почетно и достойно, теперь я заканчиваю первую ступень школы магов и не хочу назад, ведь никто не мешает мне быть одновременно магом и воином.

Заведя руки за спину, я взошла на мостик, оперлась о перила и посмотрела на свое отражение в зеркальной воде. Лягушка, гревшаяся на листе кувшинки, плюхнулась в ручей, и мое отражение пошло рябью. На другом берегу я ступила в траву и зашагала выше по течению, туда, где за осинником ивы полощут ветви в озере.

Не доходя до места, где прячу кристалл, я убрала защиту, села на корточки, коснулась ладонями сырой земли и распахнула мысли. Мгновение – и вот я смотрю на парк глазами пролетающей сороки – он черно-белый, лента ручья и озеро – бурые; перемещаюсь в щенка, затем – в кошку и не нахожу поблизости никого подозрительного. Мер предосторожности мне показалось мало, и я представила Улию, настроилась на нее и не получила отклика. Затем представила Надиярас и снова не получила отклика – значит, их тут в ближайшее время не было и нет. Больше никого из девчонок я представлять не стала – вряд ли кто-то еще хочет мне навредить.

Если бы не Йергос с его запретами, уже давно отлупила бы обеих, чтоб они угомонились раз и навсегда, а так приходится терпеть. Дарий тоже говорил, что мне будут встречаться разные люди, в том числе отвратительные, и не все разногласия решаются кулаками – маг должен быть спокоен и... как же это слово... Беспристрастен. А девочкам вообще драться нельзя.

Жаль, что я не мальчишка!

Тайник я соорудила за последней, третьей ивой, на клумбе под ветвями горного можжевельника, что стелется по земле. В беседке, заплетенной лиловыми звездами вьющихся цветов, никого не было, но я все равно на всякий случай осмотрелась – я уже не ребенок, чтобы ковыряться в земле, и могу привлечь внимание.

Сердце сжалось от дурного предчувствия. С чего бы? Вот моя клумба, вон можжевельник. Отсюда не видно, все ли в порядке, и я побежала к тайнику. Трава примята, ветки сломаны... Бросило в жар. Неужели?..

Дальше время словно замедлилось, воздух загустел, и я бежала, как во сне, когда надо поторопиться, но ноги делаются непослушными. На клумбе будто порылось стадо кабанов. Еще оставалась надежда, что тайник не обнаружили, ведь я хорошо его спрятала, или что не Улия нашла мой накопитель, а здесь играли собаки.

Возле можжевельника я замерла, не в силах сдвинуться с места, а потом как по щелчку время понеслось галопом, я бросилась к можжевельнику, раздвинула ветви... Кто-то раскопал мой тайник, а потом снова присыпал землей. Я выругалась, как бродяжка Лиль, и, бранясь на чем свет стоит, принялась раскапывать тайник. Земля летела во все стороны, красная муть ярости застилала глаза. Три месяца упорного труда трескуну в задницу! За пять дней я не смогу создать второй накопитель – сил не хватит, а значит, меня выгонят из школы и вернут в Беззаконные земли.

Убью того, кто это сделал! Вырву патлы и нос сломаю – все равно теперь мне не стать магом. Стоя на четвереньках, я продолжала обыскивать кусты, ведь если бы действовала Улия, она сломала бы кристалл и оставила на видном месте. Но как она нашла тайник? Ведь я не только пряталась сама, но и на тайник наложила заклинания, отводящие взгляд, чтобы никому из простых людей не вздумалось тут возиться, а потом и заклинания спрятала от магов, зверей науськала, чтоб охраняли. Как?! Почему?! Кто?!

Не найдя кристалл, я села прямо посреди раскопанной клумбы. Представилась Улия, ее наглые кошачья глаза, надменная полуулыбка, безупречная высокая прическа, падающий на лоб локон. За патлы ее и – об коленку! Главное, дотянуться до ее волос, ведь она длинная, как дышло, хоть ей тоже четырнадцать. А потом Блёклу кулаком – по ее красным губам-вареникам! Сцена расправы представилась так явственно, что злость чуть утихла, и я злобно улыбнулась. Боевые заклинания мы еще не осваивали, да и не бойцы по характеру Дышло с Блёклой– так, зловредные медузы: могут обжечь, но не убить. Мне терять нечего!

Я поднялась, вытерла о штаны испачканные руки и собралась идти домой, чтоб проучить Дышло, но из зарослей жасмина выпрыгнула огромная собака, похожая на черную овцу, такая лохматая, что когда не двигается, непонятно, где у нее зад, а где перед. За сходство с бараном я называла ее Баранессой и подкармливала, когда было чем.

– Не может быть! – воскликнула я, когда в ее зубах блеснул... мой кристалл! Правда, пока непонятно, целый или...

Я мысленно потянулась к кристаллу, и он вспыхнул розовым, зеленым, пурпурным. Баранесса взвизгнула и выронила его, оцепенела, если бы у нее был хвост, поджала бы его. Кто бы мог подумать: сработало самое примитивное! Я налетела на собаку,стиснула ее в объятиях – черные завитки шерсти защекотали шею – поцеловала в холодный нос.

– Моя ты спасительница! Теперь я должна тебе целую курицу! Две курицы! По курице – целый месяц.

Ошарашенная натиском, собака стояла не шевелясь, вздымались и опадали ее бока. Девчонки смеются надо мной, говорят, сила, которую дает земля, бесполезна и смешна, зато я не одинока, все твари любят меня, когда от них – шарахаются, особенно они не любят огненных магов, например Дария. Собака не испугалась вора, значит, мой кристалл пытался выкрасть не огненный маг.

И не Дышло, потому что здесь не ощущается присутствие посторонних, а искусно скрывать следы может только тот, у кого есть хоть немного земли. Нас таких шестеро из девяти, земля доминирует только у меня, на остальных ее влияние очень маленькое, больше всех его у Забавы, но она не станет делать так, чтоб меня выгнали из школы, потому что тогда ее совсем задразнят, да и глупо на ее месте охотиться за чужими накопителями вместо того, чтобы учиться хоть чему-нибудь. Забава очень ленива в учебе. Если б я не работала так много, была бы таким же бездарем. А может, она не врет, а и правда ничего не запоминает, у нее недостаточно ума. Зато она добрая, и умеет печь великолепные булочки на меду!

Когда думаешь о близняшках Эльках, представляется мирлан – небольшой пушистый зверек, чем-то напоминающий белку, только белка на деревьях, а мирлан пугливый, прячется в норке. Эльки тоже вряд ли будут со мной ссориться, они слишком осторожные и стараются дружить со всеми. Нэлли мне нравится больше – она просто осторожная, но не трусливая, а Вэлли – ябеда и подлиза, ничего ей говорить нельзя.

Лаора... Отстраненная, холодная Лаора, словно ледяной дух заснеженных вершин; хотя мне сложно представить, о чем она думает, отчего-то кажется, что северянка попросту в такие игры не играет, ей неинтересно.

Остается Надиярас – бледнокожая, большегубая, светлоглазая, похожая на ундину, все зовут ее Яркой, а я – Блёклой. Если б не было Дышла, у которой Блёкла как собачонка, мы бы не враждовали, потому что с Яркой весело; теперь придется ее бить, наплевав на запреты. Закралась мысль подговорить Лиля и Малька, чтоб они потаскали ее за волосы, но я ее отвергла, потому что это подлость.

Прятать кристалл в том же месте глупо, пока подыщу новый тайник, отдам накопитель Дарию на сохранение, он не обрадуется, но вряд ли откажется. Кристалл был чуть меньше кулака и напоминал мрамор, где слились розовые и зеленоватые жилы. Если потревожить его мыслью, он отзывался, загорался изнутри, вот как сейчас. Красиво!

Три месяца подряд с начала весны я приходила сюда и запечатывала в кристалл свою силу, после занятий ее оставалось немного, приходилось черпать из недр земли, просить у деревьев, откликаться они начали, только когда появились первые почки. Я прищурилась, любуясь переливами кристалла, и ощутила себе безмерно счастливой, будто бы у меня отняли жизнь, а затем снова ее вернули. В накопителе много, очень много силы. Вряд ли у кого-то получился более мощный накопитель! Наверное, этой силы хватит, чтобы создать настоящий фантомный предмет, а не кучку песка!

У силы в кристалле нет стихии, она чистая, ее может использовать любой: маг воды – лечить, огня – разрушать, воздуха – создавать красоту и врачевать раненую душу. Нам сила понадобится, чтобы открыть тоннель и предстать перед Безымянным Спящим, чтобы он нас принял. Снова закралась мысль, что спящий бог может от нас, девочек, отказаться, и что тогда?

Передо мной словно разверзлась бездна, откуда дохнуло холодом. Не думать об этом! Думать о сегодняшнем дне и о том, что я – мокрая мышь, и после бега не мешало бы освежиться. Очень удобное место – под ивой, ее ветви свешиваются до земли и касаются воды, и меня не видно, даже когда я вхожу в ручей. Там мелко, по пояс, но мне главное освежиться, а не поплавать.

В укромном месте я сбросила одежду, легла в ручей и опустила голову в воду так, чтобы не намочить волосы.

Одежду я надевала на мокрое тело – не беда, высохнет. Теперь надо решать, что делать с кристаллом, я сунула его за пазуху, но он выпирал, как третья грудь. Пришлось наложить простенькое заклинание и обхватить кристалл пальцами – пусть все думают, что я несу... Что? Просто голыш.

Танцы у нас вечером, и я еще успею повидаться с Дарием, а потом будет позор, потому что я не подготовилась. Ненавижу танцы! Даже у Забавы получается лучше, чем у меня. Наверное, наша наставница по танцам, бэрри Аллена, за глаза называет меня танцующим бревном, как и Улия с Надией.

Дария любят все, даже, наверное, холодная Лаора, но только я могу его позвать, и он откликнется. Возле колодца, обвитого змеем, я закрыла глаза, нащупала в своей душе чужое, ставшее родным, прикоснулась к нему – стало тепло, мягко, словно из печки теплом дохнуло – Дарий отозвался, и я почувствовала себя целой. В голове прозвучал его голос:

– Что-то случилось?

Хотелось рассказать о первой своей удаче в магическом искусстве, о кристалле, о том, что у нас с девчонками не получается быть сестрами, они хотят от меня избавиться, про волшебную собаку, похожую на черного барашка, и о том, что я не могу доверять никому, кроме Джерминаль, но она меня слушает и не понимает. Говорить сбивчиво, взахлеб, выплескивать все накопившееся... но едва я услышала его, все мысли прижали уши и, словно пугливые марлоны, попрятались.

– Ты где? – все, что удалось сказать.

Если он в Ордене, я расстроюсь – нам, девчонкам, строго-настрого запрещается ходить в Цитадель, пока мы не предстанем перед Спящим, и... Придется носиться с кристаллом самой.

– Через час буду в харчевне возле главной ратуши, приходи.

В голове возникла переданная им картинка – фазан, запеченный с ягодами. Я растратила силу, маскируясь, а потом – выслеживая врагов, и живот поприветствовал его предложение радостным бульканьем. Кормили нас как на убой, но все равно постоянно хотелось есть, потому что мы, во-первых, практиковались, во-вторых, росли, хотя насчет Дышла я сомневалась – ей дальше расти уже некуда, скоро головой будет пробивать потолок. Но в книжке "Наше тело" написано, что девочки сильно растут с девяти до пятнадцати, причем южанки – с девяти до двенадцати, а северянки – с двенадцати иногда до шестнадцати, значит, Улия еще немного подрастет, а вот Мика, похоже, нет. Она на вид уже совсем девушка, у нее грудь такая, что Пирожок с ума сходит, ей вполне можно выходить замуж.

Моя родина находится гораздо южнее даже Изумрудных островов, но формы у меня расти не спешат, и когда одета в штаны, меня путают с мальчишкой. Ну и хорошо, не хотела бы себе дыни, как у Лаоры, они ж мешают!

Набрав ведро воды, я принялась чистить одежду, а потом – мыть руки, доставать землю из-под ногтей. Дарий не приветствует, когда я одеваюсь, как мне удобно, говорит, надо быть настоящей пэрри, а не бродяжкой-оборванкой, но ничего, сегодня я все объясню.

***

На ступеньках в харчевню путь мне преградила молодая разносчица с волосами цвета пепла. Поначалу я подумала, что она блондинка, но после поняла, что девушка совершенно седа.

– А ну пошел отсюда, тут приличное заведение!

Я могла бы убрать ее с дороги простеньким заклинанием, но магам Ордена запрещено вмешиваться в жизнь людей по собственному усмотрению, на то должны быть веские причины. Я встала на цыпочки, окинула взглядом столики – по обыкновению тут было полно народу, – отыскала черно-белую накидку и помахала Дарию. Разносчица обернулась, увидела, кто мне машет в ответ, извинилась и шагнула в сторону, пропуская меня.

Хотелось бежать к нему вприпрыжку, но ноги будто налились расплавленным железом. Вообще казалось, что вместо крови в жилах течет железо. Интересное ощущение, приятное... Нет, щекочущее, и мир меняется, становится ярче, ощутимее, что ли. Во рту пересохло, такое чувство, что в висках бьет колокол. Каждый раз, когда вижу Дария, поначалу так, потом все делается, как было. Наверное, потому что он спас мне жизнь, пожертвовав частью своей души, и теперь мы – единое целое, больше чем кровные братья, больше чем Эльки, хотя они росли в одной утробе.

Хотя зал был полон, никого я не замечала вокруг, голоса слились в ничего не значащий звон. Дарий сидел вполоборота ко мне, закинув ногу за ногу, казалось, что пламя свечи дробится в его карих глазах на десятки оранжевых точек. Когда меня приняли в школу, он брился на лысо, теперь каштановые волосы волной ниспадали до плеч. Рукава белоснежной рубахи перехвачены запонками в виде львиных голов, глаза медных зверей горят рубинами.

Вспомнить все, чему нас учила наставница Аллена: не плюхаться на стул, держать спину ровно... Или ну ее, все равно это смотрится смешно, учитывая, как я одета.

– Что случилось? – поинтересовался он.

Я положила на стол кристалл:

– Пусть денек побудет у тебя, его кто-то пытался украсть. И... можешь его оценить?

– Оценить – нет, это будет нечестно, ты всегда умела добиваться цели, уверен, что справилась. Сохранить – пожалуй, но только до завтрашнего вечера.

Я уставилась на фазана с золотистой корочкой, на свежую, еще горячую лепешку, и рот наполнился слюной, даже отступила обида, что Дарий лишь частично согласен мне помочь.

– Не обижайся, – улыбнулся Дарий. – Я же не смогу прожить за тебя жизнь, ты должна сама научиться.

Есть хотелось зверски, но я ждала, когда подойдет разносчица – та самая, молодая, но седая, что не хотела меня впускать, – разрежет птицу и разложит по тарелкам. Привычки прошлой дикой жизни забывались с трудом, и мне по-прежнему нравилось есть руками, столовые приборы напоминали о годах рабства, но приходилось соблюдать правила, и я освоила нормы этикета.

Говорить с ним и есть хотелось одинаково, но голод победил, я расправилась с половиной своей порции, промокнула рот салфеткой и сказала:

– Мне кажутся правила пэрра Йергоса... крысиными! Стань вором и предателем – и ты молодец! Кто-то работает, а кто-то выслеживает и разрушает.

– Научись разрушать. Ты и так умеешь, просто прими это.

Не ожидала, что он поддержит Йергоса! Видимо, негодование отразилось на моем лице, а может, Дарий его просто почувствовал:

– У справедливости много лиц, даже я не готов принять многие из них. Воспитание – это насилие, учеба – тоже насилие, потому что вы с большим удовольствием пошли бы резвиться на море, но со временем знания дадут свои плоды. Безымянному Спящему не нужны добрые, ему нужны верные.

Или мне показалось, или Дарий бросил это с ненавистью, накрыл ладонью мой кристалл, поднес его к лицу, рассматривая, как он переливается на свету.

– Хмм, думал, что твоим накопителем будет клинок или что-то медное.

– Мне камень роднее железа.

Дарий словно не услышал меня, продолжил развивать тему:

– На месте Безымянного Спящего из всех вас я выбрал бы тебя, Лаору и блондинку, которая играет на флейте...

– Джерминаль?

– Да. Все не могу запомнить ее имя. Может быть, одну из сестер-близнецов.

– Мне тоже нравится Нэлли, – кивнула я, прищурилась. – Вэлли – трусливая ябеда. А Мику?

– Если бы искал красивую темпераментную жену, но вряд ли Спящему нужна жена.

– Дарий... – каждый раз, когда называла его по имени, по телу прокатывалась волна жара. – А кто-нибудь его видел? Спящего? Он вообще человек?

– Не видел. Никто, никогда, он никому не является, потому что спит. Некоторые видели Незваного, они обычно соблазнялись и погибали.

– Но откуда вы знаете, что он есть? Ну, Безымянный Спящий?

– Потерпи пять дней, и ты сама все поймешь. Очень давно, до посвящения, сам не мог дождаться, когда услышу его.

– А правда, что он может кого-то отвергнуть? Что будет, если он отвергнет меня или всех нас?

Дарий задумался, я ощутила его сомнения.

– Не помню такого, и в книгах ничего не пишется.

– Но все-таки он может нас не принять, ведь раньше девочек не учили магии.

О, как же он хотел солгать! Но не солгал:

– Все может быть, Талиша, но лучше не думать о плохом... Знаю, знаю, ни ты, ни кто-то из девочек не будет спокойно спать, пока все не прояснится.

– А что с нами будет, если он откажется от нас? Перебьют?

– Ни в коем случае, вы уже стали нам родными. Я буду ходатайствовать, чтобы вас перевели в Беззаконные земли. Если честно, очень бы этого не хотелось. Если решение будет не в вашу пользу... Я этого не допущу.

– Спасибо.

Я шумно вздохнула, подперла голову рукой. Дарий смотрел на меня неотрывно, будто старался срисовать мое лицо, неуютно делалось под его взглядом. Так хотелось похвастаться достижением, но я почему-то не решалась. Вспомнилась беда Джерминаль – а вдруг это Спящий пытается от нее отказаться?

– Дарий... А бывает такое, что стихия перестает подчиняться магу? Причем маг не устал, ну, он не пустой. Стихия как бы восстает против мага.

Вопрос застал его врасплох, он задумался, перебирая варианты.

– Я с таким не встречался. Сама знаешь, что у всех у нас бывают минуты и даже дни слабости, но чтобы стихия, – он помотал головой. – Она ведь неразумна, это просто поток, откуда мы черпаем силу... Бывает, маг выживает из ума, тогда ему всякое мерещится.

Чтобы он не спросил, зачем мне это знать, я сразу же задала второй вопрос:

– А ты умеешь создавать предметы? Как фантом, но чтоб предмет получился настоящий?

Сейчас вопрос меня волновал мало, больше я думала о то, что единственная подруга, возможно, сходит с ума.

– Нет, это не моё. Некоторые комби могут, магистр Раян – точно.

– А я смогу?

– Лет через сто может быть, – ответил он честно. – Только не обижайся.

Я не удержалась, и губы растянулись в улыбке.

– Не поверишь, но у меня почти получилось!

Когда-нибудь я обязательно верну ему долг, ведь по законам и мира Справедливости, и Беззаконных земель Дарий имел на меня полное право, потому что когда-то заново подарил мне не только жизнь, но и надежду со свободой в придачу. Иногда закрадывалась мысль, что было бы, если б он не освободил меня? Вряд ли служение ему тогда было бы для меня радостью и честью, я мечтала бы его спасти, только чтобы сбросить оковы рабства.

Сколько раз я воображала, что спасаю его! В темном переулке – от заезжих разбойников. На корабле, на который напали беззаконники. Во время перехода через горы, когда он оступился и держится за уступ. Он благодарит и улыбается не как сейчас – снисходительно, а как равный равному, сильный сильному. И смотрит с восхищением, не как на неумелую ученицу. Только тогда я смогу жить спокойно. Сейчас я мысленно спасала его от самого Незваного и улыбалась.

– О чем думаешь? – спросил он.

Я встрепенулась и вместо правды сказала:

– Мой накопитель сохранила огромная черная собака, похожая на барашку. Я назвала ее Баранессой и пообещала курицу каждый день.

– Погорячилась.

– Да, наверное. Не знаю, где брать кур, ведь мне сложно убивать животных, – я поковыряла остатки фазана, увидела, как он красовался перед соперниками, когда был живым, как отводил охотника от выводка и за это поплатился, и аппетит пропал напрочь.

– А есть не сложно?

– Если не думать, как жил этот фазан, что он чувствовал, то вкусно. Сейчас уже нет.

– Скажи, а их мысли ты читать умеешь? Они вообще мыслят?

Ответила я с радостью и охотой – не все же ему мне мир открывать.

– Фазаны – нет, у них... как бы сказать... Надо – не надо, опасно – не опасно. Надо спасать выводок. Не надо есть эту ягоду. У собак сложнее, у них – "хороший", "плохой", "опасный", "найти поесть", "попросить поесть", "прогнать", "убить", "защищать", все очень просто.

– А кто самый умный?

– Собаки и лошади, еще свиньи, потому их я есть не буду никогда. Свиньи очень привязываются к хозяину, доверяют ему, их можно много чему научить. Почему ты спрашиваешь? Ну, почему раньше у земных магов не спросил?

Вопрос застал его врасплох, он вскинул бровь.

– У каждого дар проявляется по-разному, в основном земные становятся превосходными комби, потому что земля – добрая стихия, но она щедро одаривает своих детей умением перевоплощаться. Тебе не удается пробудить черную воду или тлеющий огонь, хотя они в тебе есть, зато ты виртуозно пользуешься дарами природы. Этого у тебя никто не отнимет, и на твоем месте я бы поработал с водой и огнем – может получиться нечто интересное.

И как объяснить ему, что я пыталась, но черная вода для меня – смерть, она разрушает и убивает, в то время как огонь выжигает во мне мага, и потом я по нескольку дней брожу пустая. Вот только представлю черную воду, и горло будто сдавливают ледяные пальцы.

– Позже вы будете изучать стихии подробнее, и ты научишься любить чуждое и понимать воздух, – он поднялся, положил кристалл в кошелек на поясе. – Мне пора. Завтра вечером, после фехтования, заберешь его.

Он отдернул кожаный кафтан без рукавов, подозвал разносчицу и велел собрать недоеденного фазана, чтоб унести его с собой, подмигнул мне:

– Скормишь своей Баронессе.

– Баранесса – через "а", как баран, – объяснила я.

Разносчица бросала на Дария томные взгляды, колыхала грудью и бедрами, пыталась дотронуться до него, но он старательно этого не замечал. Она была так навязчива, что хотелось дать ей пинка. Девчонки на фехтовании тоже млели от одного взгляда Дария и все до одной, кроме меня, были в него влюблены, потому только я вот так просто могу с ним разговаривать. О том, что он спас меня, залатав мою душу своей, не знал никто. Если бы знали, они убили бы меня от зависти.

Я забрала узелок с фазаном, пошла вслед за Дарием и остановилась на улице, наблюдая, как он идет к Огнику на коновязи. Лошади ненавидели огненных магов, потому они подавляли волю животных, превращая их в рабов. Нечто подобное со мной сделал колдун Райгель. При мысли о нем дернулись плечи, и начало трясти. Все закончилось хорошо благодаря Дарию, а могло бы быть очень и очень скверно.

Каждый раз портилось настроение, когда видела Огника и понимала, что он переживает, как страстно желает сбросить наездника и убежать.

"Воспитание – насилие". Если бы не мой пленитель-колдун, заставлявший звереныша-меня сидеть за столом и есть ложкой, никогда не смогла бы прижиться здесь.

Отойдя подальше от таверны, я развернула фазана, отделила ножки – Джерминаль и Забаве, – а остальное отдала Баранессе, когда та откликнулась на мой мысленный зов. Ела она не слишком охотно, к тому же была жирной, причесанной и без хвоста, значит, у нее есть хозяин.

***

Дверь в нашу комнату открыть удалось не сразу – Джерминаль наложила запирающее заклинание, и мне пришлось вспоминать ключ, представлять его. После того что я пережила, сделать это было трудно, но я справилась.

Единственное окно было зашторено, и в комнате царил полумрак, Джерминаль лежала на кровати, запрокинув голову, а над ней парил лиловый шар... Не шар даже, а будто яблоко, надкушенное с двух сторон.

– Джеми, – позвала я, но она не шелохнулась. – Джеми, что с тобой?

Жива или... Да ведь она не дышит! Что с ней? Забыв об осторожности, я метнулась к ней, принялась хлопать ее по щекам, от растерянности выветрилось из головы все, чему нас учили.