Текст книги "Ядовитые цветы"
Автор книги: Анна Берсенева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Нет, ты только подумай! – восхищался Николай, сидя за воскресным завтраком. – Ведь мы ни о чем таком и не говорили, а Наташка, молодец, разыскала! И главное, тебе не прислугой предлагают ехать, а именно пожить в семье, как взрослой дочери – ну, и поработать, конечно, с ребенком посидеть. Но это для тебя, по-моему, теперь семечки – наловчилась с Маринкой!
– Но почему вдруг гувернанткой? – удивлялась Лиза. – Я ведь ничему не смогу этого ребенка научить. Я даже языка толком не знаю, после нашей-то школы.
– Да чему его учить? Без тебя научат! Твое дело – приглядывать за ним до обеда, вот и все. Она ведь подробно пишет: это совершенно нормальная работа, по-французски называется «о-пэ», половина европейских девчонок едут вот так в иностранные семьи сразу после школы. У этих ее Нойбергов сейчас француженка живет, а чем ты хуже француженки?
– Может, и хуже…
– Вот уж нечего прибедняться, особенно тебе! – возмутился Николай. – И в конце концов, поедешь не к чужим людям, к Наташкиным знакомым, поживешь, посмотришь. Не понравится – уедешь, и все дела, паспорт при тебе, билет тоже! А там – чем черт не шутит…
Лиза понимала, что имеет в виду брат: может быть, ей повезет, и она влюбится там в какого-нибудь немца; вернее, немец влюбится в нее. Это была голубая мечта всех ее подруг, некоторые даже специально ездили в поисках иностранных женихов из Новополоцка в Жодино, где итальянцы строили какой-то новый цех на автомобильном заводе.
– Да что ты меня уговариваешь, Коля, разве я против?
– Ты только не думай, что мы тебя туда отправляем жениха искать. Разве плохо Европу посмотреть? А как тебе еще туда попасть? Пока это ты еще станешь у нас кинозвездой! – улыбнулся Николай.
Лизе действительно было интересно – еще бы, Германия! Об этом она вообще не думала, когда ехала сюда. И если бы не легкая заминка – знакомство с Виктором, которое развивалось так странно и неизвестно что обещало впереди, – она не задумалась бы ни на минуту. Но, конечно, из-за Виктора она от Германии не откажется, и дело здесь совсем не в погоне за женихами – просто ей все интересно.
Неожиданная перспектива переменила Лизино настроение. Она снова повеселела, отсутствие Виктора перестало тяготить ее. Не сошелся же свет на нем клином! Да и вообще, может быть, прав Коля, и это даже лучше для нее, что он не появляется.
Как и в прошлый раз, Виктор появился именно в тот момент, когда Лиза уже смирилась с его исчезновением.
Его голос в трубке звучал весело:
– Сегодня, Лизонька, я весь в вашем распоряжении!
Лиза хотела сказать что-нибудь едкое – мол, семья отпустила? – но она совершенно не умела, да и не хотела ставить людей в неловкое положение. Зачем обижать Виктора, и разве он должен отчитываться перед ней? Поэтому она произнесла только:
– Но едва ли я могу предложить вам что-нибудь интересное…
– Вы – мне? – рассмеялся Виктор. – Об этом и речи нет! Это я хочу предложить вам что-нибудь интересное и жду ваших пожеланий.
– У меня их нет.
– Тогда давайте встретимся и обсудим это дело на месте, хорошо?
И Лиза согласилась. А почему ей было не согласиться, когда никаких планов у нее в этот вечер не было, как не было их и в предыдущий, и, наверное, в следующий вечер?
Виктор, как обычно, подъехал к дому. Все мамаши с колясками уже смотрели на Лизу с подозрением, а одна и вовсе перестала здороваться – интересно, почему? Но сейчас Лизе было не до того, чтобы размышлять об этом.
– Вы, наверное, обиделись на меня, Лиза? – спросил Виктор, едва они отошли от подъезда.
– Вообще-то не очень…
– Не очень, но все же обиделись?
Он внимательно и весело смотрел на нее, выражение его лица было сегодня совсем другим, чем в прошлый раз, во взгляде не было и тени усталости, и его искрящееся оживление невольно передалось Лизе.
– Я не обиделась на вас. – Лиза прямо посмотрела на него. – Я просто подумала, что ничего о вас не знаю.
Виктор рассмеялся так весело, что Лиза тоже невольно улыбнулась.
– Лизонька, вы – чудо! Сам себе не верю: стою где-то у подъезда, и прелестная юная девушка с зелеными, как тот самый виноград, глазами хочет знать обо мне буквально все!
– Нет, вы меня неправильно поняли, – поспешно сказала Лиза. – Я не допытываюсь ни о чем, но со мной никогда такого не было – чтобы я совсем ничего не знала о человеке, с которым встречаюсь.
– И у меня даже есть подозрение, – Виктор взял ее под руку и повел к машине, – что вы не со многими и встречались до меня. Я не прав?
– А можно мне не отвечать на ваш вопрос? – Лиза неожиданно рассердилась.
– Вы взрослеете на глазах, Лиза! – Виктор нисколько не обиделся. – Я думал, вы ответите: да, прав. Но это совершенно неважно, встречались вы или нет, а гнев вам идет. Впрочем, вам идет все, что заставляет сверкать ваши глазки!
Занятая разговором, Лиза не сразу заметила, что машина сегодня другая: на этот раз действительно «Мерседес». Виктор выглядел как всегда элегантно, это она заметила сразу. На нем был костюм того же необычного цвета, который так бросился Лизе в глаза при первой встрече: цвета едва уловимой зелени. И, конечно, под цвет костюма была подобрана рубашка, и пестрый галстук с рисунком «павлиний глаз» неуловимо соответствовал основному тону. Неужели он не женат – а кто же подбирает ему все это? Лиза вспомнила, как бывают одеты холостяки, какие у них прически; взять хотя бы Валентина Казимировича. Да что там Валентин – даже Коля, не пригляди Лиза вовремя, норовит надеть то, что висит в шкафу поближе. Хорошо, что там ничего страшного не висит, но дело ведь в самой привычке! А вот Виктор всегда выглядит безупречно, его и представить невозможно в мятых брюках или нечищеных ботинках.
Шофер, как обычно, сидел за рулем, но человека на переднем сиденье не было.
– Ваш приятель не поедет сегодня с нами? – спросила Лиза.
– Какой приятель? О господи! – Виктор посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. – Лиза, вот такая наивность – это уже лишнее. Неужели вы не поняли, что это был просто охранник? Трудно поверить!
Лиза едва не заплакала. Сколько можно выглядеть идиоткой! Но разве она виновата? Где же ей было видеть телохранителей? Виктор тут же устыдился своих слов:
– Ну-ну, не расстраивайтесь, Лизонька, я просто забыл, что вы человек совсем другого мира. Но неужели даже по телевизору не видели, в газетах не читали?
– Я читала, конечно, но я не связывала все это с вами…
– А с кем же вы тогда все это связывали? Сейчас никто не живет без охраны – в определенном кругу, разумеется.
– Но вы и тогда, в ресторане, были один, и сегодня…
– Да, позволяю себе такую слабость иногда. Надоедает, знаете ли, что они сопровождают тебя… Везде, одним словом, сопровождают. И, помимо прочего, сидят над душой, когда ты беседуешь с девушкой. Вот и плюнешь иногда на все, поедешь один. А сегодня вечер какой чудесный – май! Итак, куда мы едем на этот раз? – весело спросил Виктор. – Ах, да, вы ждете моих предложений, и правильно. Не буду делать вид, что наш сегодняшний выход – экспромт. Вы любите Испанию?
– Вы хотите пригласить меня в Испанию? – улыбнулась Лиза.
– Почти. Во всяком случае, попробовать испанскую кухню и послушать испанскую музыку.
– С удовольствием!
Лизино расстройство из-за телохранителя точно ветром сдуло. Виктор умел руководить ее настроением!
– Тогда – вперед! В «Метрополь» поехали, Слава, – сказал он шоферу.
«Метрополь»! Лиза столько читала о нем и столько раз рассматривала вьющиеся по его стенам врубелевские картины, что он был для нее уже не просто рестораном, а частью той Москвы, которую она представляла себе по книгам. Может быть, сложись обстоятельства иначе, она увидела бы наяву совершенно другую Москву, чем в своих фантазиях. Но знакомство с Виктором сразу погрузило ее в тот мир, где все казалось возможным…
Белая мраморная лестница «Метрополя» была как раз такой, какую Лиза представляла – торжественной и величественной. Они поднялись по ней и оказались еще перед одной лестницей – узкой, винтовой. Она словно вела в тайные покои – наверняка такие были в этом старинном здании. Молодой человек, стоявший у лестницы, внимательно вгляделся в Виктора, потом вежливо кивнул и пропустил их наверх. Зал, в который они попали, был невелик и отделен от большого зала стеклянной перегородкой. Это создавало совсем особое ощущение пространства, ограниченного и свободного одновременно.
Лиза села за столик и тут же залюбовалась живым деревом, которое росло в красивой кадке; такие же деревья были рядом с каждым столиком. Зал выглядел изысканным, и деревья только усиливали это впечатление. Посреди зала размещался невысокий подиум.
– Значит, испанский ужин? – спросил Виктор. – Это интереснейшая кухня, поверьте. Я всю Испанию объездил, и в каждой деревушке – неповторимые блюда, пальчики оближешь! Конечно, здешней кухне до той далеко, но все же… Вы ели когда-нибудь паэлью?
– Никогда! – радостно сообщила Лиза.
– Вот и прекрасно! – в тон ей произнес Виктор. – Значит, закажем паэлью. А пить – сангрию, здесь ее свежую готовят, как и следует, а не наливают готовую из бутылки. – Он перехватил Лизин взгляд на сцену. – А вы уже музыку ожидаете? Сейчас, сейчас начнется, я специально привез вас сюда пораньше, чтобы вы послушали с начала. Хотя это такая музыка: с начала слушать, с конца – все равно хорошо.
Действительно, музыканты вскоре появились, и одновременно с их выходом принесли паэлью. Лиза просто не знала, на что смотреть раньше. Виктор забавлялся ее нерешительностью.
– Смотрите, смотрите, милая, на своих музыкантов, еда подождет! Но учтите, холодная паэлья теряет половину своей прелести.
Пока музыканты усаживались, Лиза успела разглядеть и паэлью – такую же яркую, разноцветную, как одежда на девушке с кастаньетами, поднявшейся на подиум. В паэлье видны были креветки, мидии, еще какие-то экзотические ломтики, и Лиза принялась за нее с таким удовольствием, что даже забыла на минуту о музыкантах, так было вкусно. В темно-розовой искрящейся сангрии плавали фрукты и лед, она была прохладной и приятной.
Виктор и на этот раз оказался прав: испанская музыка, которую с необыкновенным темпераментом – то скрытым, то рвущимся наружу – исполняли музыканты на подиуме, была удивительно ненавязчивой. Она создавала прекрасный фон для разговора, незаметно улучшая настроение.
– Итак, вы, Лиза, непременно хотели знать, с кем имеете дело? – начал Виктор. – И что же вас интересует прежде всего – женат ли я?
Лиза смутилась. В самом деле, чего это вдруг ей пришло в голову приставать к нему с расспросами?
– Нет, я совсем не о том хотела спросить, – попыталась она оправдываться. – Это совершенно неважно для меня, женаты ли вы. А почему вы всегда говорите мне «вы»? – перевела она разговор.
– Но ведь вы едва ли станете называть меня на «ты»? – спросил Виктор, и Лиза утвердительно кивнула. – Ну а я не привык «тыкать» собеседнику, который не отвечает мне тем же. И потом, разве вам неприятно мое обращение?
– Конечно, приятно!
– Вот видите. Но вернемся к волнующему вопросу, хотя ничего особо волнующего в нем нет: я просто разведен. Моя жена живет теперь в Бразилии – вовремя успела воспользоваться своей увядающей красотой и выскочила замуж за французского дипломата, с которым и пребывает ныне по месту его службы.
– А она там работает? – заинтересовалась Лиза; ей почему-то было интересно все, что касалось Викторовой семьи.
– Ну кем она там может работать! Она и здесь-то не работала, после того как мы поженились. Когда-то, сто лет назад, она варила кофе в «Кулинарии» на улице Горького, и это осталось ее единственной специальностью.
– А дети у вас есть? – спросила Лиза.
– Есть сын.
– И он остался с мамой?
Лизе жаль стало Виктора: каково ему жить в постоянной разлуке с ребенком!
– Формально – да, но фактически он живет вообще отдельно – учится в частном пансионе в Швейцарии.
– Как, совсем один?!
– А что тут такого? Там все совсем одни, даже дети из весьма благополучных семей. Это один из лучших пансионов Европы. А вообще-то он у меня довольно взрослый, ему семнадцать уже.
Лиза и представить не могла, что у Виктора может быть такой взрослый сын. Сколько же ему, в таком случае, лет? Она-то думала, нет и сорока…
– Да-да, Лизонька, – ответил на ее безмолвный вопрос Виктор. – Я гораздо старше, чем вы, вероятно, думали. Я и вашим отцом мог бы быть – по возрасту, разумеется. Но, как видите, стараюсь держаться в форме. А это, поверьте, не так просто при моем напряженном жизненном ритме.
– А вы не скучаете без сына? – спросила Лиза, чтобы уйти от разговора о возрасте, который почему-то был ей не слишком приятен.
– Да я его вижу довольно часто: всегда заезжаю, когда бываю где-нибудь в Европе. И, кстати, гораздо чаще, чем мне удавалось бы его видеть, живи он со своей мамашей, например, в Крылатском.
– Но ведь он, наверное, скоро окончит пансион и вернется?
– Боже упаси! Зачем это ему возвращаться? – удивился Виктор. – Поступит в университет где-нибудь в Европе или в Штатах. Мы с ним сейчас как раз решаем, в какой. А потом будет там работать, как всякий нормальный человек, которому судьба предоставила хорошие стартовые условия. И, знаете, я от всей души надеюсь, что он будет абсолютно избавлен от той дурацкой тяги на родину, которой мы все неизлечимо больны. Да он уже и сейчас совершенно европейский мальчик, это так быстро произошло…
Лиза была ошеломлена этой семейной историей, которую Виктор рассказывал так просто, как будто подобные описывают в журнале «Работница». Она понимала, что Виктор действительно открывает перед нею какую-то жизнь, о которой она и представления не имела. И это была не просто богатая жизнь, атрибутами которой являлись дорогие рестораны, престижные театры и шикарные машины, – это была жизнь, обстоятельства которой соответствовали душевным обстоятельствам человека. Ей трудно было вообразить, чтобы люди, подобные Виктору, страдали оттого, что им приходится прозябать где-нибудь в глуши, чтобы они не могли по собственной воле переменить свое настроение, – наверное, для этого достаточно съездить на выходные куда-нибудь в Швейцарию, и не похоже, чтобы для Виктора это было проблемой. Он живет так, как должен жить нормальный человек – да-да, в этом все дело! – не какой-нибудь даже выдающийся, а просто нормальный! И это нормально, чтобы сын учился в хорошем пансионе, если родители разошлись, а не метался между ними из комнаты в комнату убогой малометражки. И его спокойная, вежливая манера держаться – тоже нормальна. Не зря ей казалось, что Виктор совсем не влюблен в нее. Скорее всего это так и есть, но разве она чувствует себя из-за этого хуже с ним, чем с каким-нибудь Валентином Казимировичем, который, будучи влюблен, постоянно ноет и требует спасения от жизненных тягот?
Но откуда берется все это? Понятно, что он работает, и много. Но ведь и ее мать работает, и их сосед Борис, и Коля, но живут-то они совсем иначе?
Этот вопрос Лиза, путаясь и сбиваясь, и задала Виктору.
– Да вы философ, Лиза, – улыбнулся тот. – Если бы люди могли ответить на этот вопрос – а главное как-то разрешить эту ситуацию, – не было бы ни войн, ни революций. Но, если оставить в стороне философию, в моей жизни все получилось довольно последовательно. Папа работал в нефтяной отрасли, сделал хорошую советскую карьеру: от рабочего на Тюменском месторождении до… В общем, до более высокой должности. И я пошел по его стопам – разумеется, минуя месторождение и высокую должность. Окончил институт, аспирантуру, вдоволь поработал при развитом социализме – да что я вам рассказываю, как в отделе кадров! Едва ли вам это интересно. Мы, кстати, выпускной институтский вечер праздновали в «Центральном» – как раз там, где мы с вами так приятно посидели. Как сейчас помню, скинулись все по стипендии и гудели до упаду, пока нас официанты не выгнали, потом ко мне пошли, я тогда за новым МХАТом с родителями жил – пешком недалеко…
Музыканты заиграли какую-то печальную, пронзительную мелодию, в ней слышался высокий женский голос во всем его живом однообразии.
– Слышите? Это кастильская – лучшая музыка Испании, – заметил Виктор.
– А говорили, что не очень любите серьезное, – напомнила ему Лиза.
– Когда говорил? А, в Ленкоме! Ну, это ведь и не серьезное – то действо, которое там происходило. Так, Гамлет для бедных – дискотека.
Лиза не переставала удивляться: откуда он знает все это – про Гамлета, например? Ведь это не достигается одним только чтением. Она перечитала довольно много книг, но ей так не хватало трезвости суждений, способности связать любую жизненную ситуацию с теми, которые были ей знакомы по книгам…
– Вы так хорошо все понимаете! – сказала она.
– Ничего особенного я не понимаю, – ответил он без тени кокетства. – Это просто жизненный опыт, и ничего больше. Повзрослеете – и вы поймете. А вообще-то у меня действительно нет времени на все это, как вы говорите, «серьезное». А значит, и интереса большого нет. Все дело в вас, Лиза. Когда вы сидите рядом, невольно хочется думать о возвышенном. Такая уж вы серьезная девушка! – улыбнулся он.
– Вы смеетесь надо мной? – попыталась обидеться Лиза.
– Вовсе нет. Вы ведь – как зеркало какое-то необыкновенное. Что в человеке есть, то и в вас отражается. Он и знать не знал, что собою представляет, а встретился с вами – и увидел себя, как будто в особенное такое зеркало посмотрел. А чего нет, того и не увидишь, как ни старайся. Неужели вы никогда не думали, Лиза, – он заглянул ей в глаза, – что являетесь идеальной спутницей для мужчины – конечно, такого, который в состоянии это оценить?
Лизу смутил и его вопрос, и этот взгляд. Что ответить ему? Ей показалось, что Виктор спросил, может ли она стать его спутницей. И она не знала, что ответить…
Но, к счастью, его слова не были вопросом.
– О, а паэлья-то ваша остыла, – заметил он. – И сангрию вы не пьете. Это безобразие, что я завел с вами философскую беседу, вместо того чтобы дать вам спокойно поесть! А сам, кстати, под этот возвышенный разговор всю паэлью отлично съел.
Но Лиза не жалела об остывшей паэлье. Она прислушивалась к каждому слову Виктора и не могла понять, что же это значит. Выходит, она влюбилась в него? А иначе почему ей нравится разговаривать с ним, почему так важно понять, что произошло в его семье, как живет теперь его сын? Она чувствовала, что этот, недавно совершенно посторонний человек становится близок ей, – и не умела объяснить эту близость ничем, кроме любви. Значит, любовь вот так и приходит – спокойно, незаметно, и сердце не трепещет от одного его взгляда? А как же тогда все, о чем она читала, что представляла, сидя с книжкой на берегу Двины?
Во всяком случае, прощаясь с Виктором в этот вечер, как всегда, у своего подъезда, Лиза понимала, что души их теперь сблизились и что не проходят бесследно такие вечера.
Глава 6
И тем большим было Лизино удивление, когда Виктор снова надолго исчез! Она не могла это объяснить, она терялась в догадках и не знала, ждать ей его звонка или постараться совсем его забыть. Теперь, когда она знала, что семья не сдерживает его, такое поведение было совершенно необъяснимо. И после того вечера – неужели он совсем не почувствовал близости, которую так ясно ощутила она? Если он занят на работе – ведь мог бы просто позвонить и сказать об этом, поинтересоваться заодно, как идет ее жизнь. Именно так поступил бы мужчина, если он испытывает к женщине хоть какие-то чувства!
В конце концов Лиза решила сказать ему об этом, если он вообще объявится снова. Иначе что же, она так и будет ждать у моря погоды, как будто вся ее жизнь заключается лишь в том, чтобы как-нибудь попасть в ресторан? Ведь от него месяц ни слуху ни духу, это уже слишком!
Конечно, она не сидела дома. Июньская погода была в этом году невыразимо хороша – ни жары, ни затяжных дождей, – и Лиза с удовольствием гуляла теперь с детьми не только в Крылатском, но и подальше: выбиралась в центр, на бульвары. Особенно нравилось ей сидеть на Тверском, напротив дома Ермоловой, и представлять, что на дворе совсем другое время, и в этих особняках живут люди, и она сама войдет сейчас в одну из старинных дверей с медными ручками…
– Ты на глазах расцветаешь, Лизушка, – заметил как-то Николай. – Надо же, а ведь приехала, казалось – красавица, куда уж больше!
Лиза действительно похорошела – даже сама замечала, глядя в зеркало. Нельзя было сказать, что она похудела, но ее лицо перестало быть по-детски округлым, сохранив, однако, свои мягкие очертания. Походка стала такой легкой и стремительной, словно Лиза почувствовала простор московских улиц и двигалась теперь в их ритме. И тот живой, пленительный огонек в ее зеленых глазах, который так нравился Виктору, горел теперь в них постоянно – точно каждое мгновение жизни вызывало у нее необъяснимую радость.
На нее оглядывались мужчины, несмотря на то что она почти всегда была с детьми. Темпераментные кавказцы – те просто останавливали свои машины рядом с нею и, восхищенно цокая языком, расточали комплименты, приглашая поехать с ними:
– Детей твоих пока посмотрят, слушай, какие проблемы! Мы приличные люди, тебя не обидим, очень хорошо время проведем, да?
Лизу ужасно забавлял откровенный к ней интерес. Вообще-то так было и прежде, и в Новополоцке; нельзя сказать, что восхищение было для нее в новинку. Но сейчас что-то изменилось, и, чувствуя это, она не понимала, что именно. Изменилась она сама, это было бесспорно. Впервые в жизни она чувствовала себя уверенно. Хотя, казалось бы, в чем могла состоять эта уверенность, на чем основываться? Внешне ничего не изменилось в ее жизни, не появилось ничего определенного, а уверенность в себе пришла и переменила Лизу почти неузнаваемо.
Николай подарил ей несколько изящных и модных вещей – красивую длинную юбку, золотистую полупрозрачную блузку, бронзовые туфли-лодочки – и Лиза с удовольствием вертелась в этих обновках перед зеркалом, представляя, как красиво они смотрелись бы в соответствующей обстановке. Втайне она понимала, что «соответствующей» может быть только встреча с Виктором, но не знала, как вести себя с ним, если такая встреча состоится…
Когда он все-таки позвонил, Лиза растерялась. Она стояла, держа трубку в руках и слыша, как звучит ее имя:
– Лиза? Лиза, что же вы молчите? Вы не слышите? Черт, а я в машине, не могу переменить аппарат!
– Я слышу, – произнесла она наконец.
– Вот и отлично! Тогда, значит, мы можем встретиться и поговорить?
Чувствовалось, что Виктор рад слышать ее голос, будто они болтали не позже, чем вчера.
Сейчас было самое время сказать, что им лучше не встречаться, и Лиза уже собиралась произнести эту фразу. Но в последнее мгновение она вдруг подумала: а правда ли это? Так ли уж она уверена, что не хочет его видеть? А если не уверена, зачем притворяться?
– Где же мы встретимся? – спросила она.
– Где вам угодно, – немедленно ответил Виктор. – Если хотите, поедем куда-нибудь пообедать.
– Я только что пообедала, – отказалась Лиза.
– Тогда выпьем послеобеденный кофе. Там, например, где вам так понравился саксофон, или еще где-нибудь – мест хватает. Знаете что? Вы спускайтесь вниз, а я буду у вас через полчаса, тогда и решим вместе. Хорошо?
Это «хорошо?» он произносил так обезоруживающе, как будто и вправду советовался с нею, как будто не он исчезал бог знает на сколько, а потом командовал, когда ей выйти к нему!
День был субботний, и Николай отлично слышал Лизин разговор: он как раз играл с дочкой в соседней комнате. Тут же подскочил и Андрюшка:
– Это кто тебе звонил? Кавалер? Ты, Лиза, с ними поосторожнее, сейчас мужчины знаешь какие?
– Ты у нас много знаешь, – улыбнулась Лиза. – Я такая осторожная, просто ужас, можешь не волноваться!
Николай не стал ни о чем ее расспрашивать. Что в этом толку? Все равно, чему быть, того не миновать. Ведь он даже не знает этого Лизиного миллионера, почему же должен что-то запрещать ей? Да и с трудом верится, что сестра послушается…
– Коля, ничего, что я тебя не предупредила? – спросила она, подлизываясь к брату. – Но ведь я сама не знала…
– Да, интересная у него манера! – все-таки не удержался Николай. – Ты, я смотрю, никогда заранее не знаешь, когда он вообще появится.
– Мне и самой это не нравится, Коля, но я просто не знаю, как ему об этом сказать, как объяснить, – смутилась Лиза. – Он все делает так естественно, как будто и не понимает, что это меня обижает…
– А это вообще их стиль. Они ведь привыкли быть хозяевами, – объяснил Николай. – И это сидит очень глубоко, притом совсем не важно, хороший он человек или плохой. Просто не умеет по-другому и действительно этого не замечает. Тут уж ты сама должна решить, можешь ли ты с этим согласиться…
– Не знаю… – Лиза казалась задумчивой. – Ты вроде бы прав, но мне почему-то кажется, что у него дело в другом… Он вообще такой – понимаешь, вообще такой человек, а не потому, что богатый. Он странный человек, Коля, мне трудно его понять. Иногда кажется, что я так хорошо его понимаю, а потом – как будто и не было ничего. Не знаю!
Виктор выглядел, как всегда, прекрасно. День был довольно жаркий, и на нем была ярко-красная тенниска с маленькими черными пуговками и черные джинсы.
– Хороша и в холод, и в жару, – встретил ее Виктор. – Вы, Лизонька, живете в собственном микроклимате!
Лиза понимала, что это совсем нехитрый комплимент, но сказан он был таким располагающим тоном и так естественно, что она улыбнулась.
– Сегодня мы едем… – Виктор вопросительно посмотрел на нее.
– А вы не хотите просто прогуляться там, возле обрыва? – спросила Лиза. – Мне что-то не хочется в ресторан.
– Можно ведь и не в ресторан, – возразил Виктор. – В Москве есть и другие приятные места, которых вы не видели. Жалко терять время на прогулки возле обрыва. Но, – тут же согласился он, – ваше желание – закон.
Лизе тоже не очень хотелось гулять возле дома, как маленькой, но она до сих пор колебалась. Может быть, лучше все-таки сказать Виктору, что ей не все приятно в его поведении? Было бы неудобно говорить об этом, сидя с ним за ресторанным столиком…
Он подошел к машине, что-то сказал шоферу и охраннику и вернулся к Лизе.
– А почему вы сказали, что почти мой сосед? – спросила Лиза, когда они уселись на скамеечку у обрыва; теперь эта скамеечка терялась в густой зелени.
– А я купил здесь квартиру – на всякий случай, сыну понадобится, когда будет приезжать в Москву. В тот приятный день, когда мы с вами познакомились, я приезжал посмотреть ремонт. Заодно и Джоя захватил, чтобы он не скучал без меня. А вообще-то я здесь не живу, хотя Крылатское – отличный район, даром что от центра далековато. Я в центре живу, по старинке, – добавил Виктор. – Многим не нравится – экология, говорят. А я привык, родился ведь там. Улица Станиславского, знаете? Теперь опять Леонтьевский переулок. Вообще, по-моему, человек должен жить там, где требует его душа, вы согласны? А для экологии существует загородный дом. Джой, например, живет там постоянно.
– Один?
Виктор усмехнулся:
– Нет, за ним есть кому присмотреть.
Казалось, он не хочет, чтобы Лиза знала, как он живет, а она не хотела расспрашивать. Лизе было немного непривычно, что собеседник сам не стремится рассказать о себе как можно больше. Но она уже поняла, что Виктор – человек закрытый, и то веселое спокойствие, которое ей сначала показалось главной его чертой, тоже служит его непроницаемости. И ей не хотелось разрушать его замкнутый мир. Ее ли это дело?
Чувствуя неловкость своего молчания – как будто разочарована его нежеланием выворачивать душу наизнанку! – она спросила:
– Вы работали сегодня?
– Да, пришлось немного. Но я вообще люблю работать в выходной – совсем другой ритм, и тишина… Скажите, Лиза, вы вот как-то сообщили, что вам скоро будет двадцать. Скоро – это когда?
– Уже через месяц. А почему вы спрашиваете?
– Да без всякой причины. Мы с вами уже давно знакомы, и что может быть естественнее, чем поинтересоваться у хорошей знакомой, когда у нее день рождения? Например, для того чтобы ее поздравить.
– Да, если это совпадет с вашими планами, – заметила Лиза. – Я бы даже с удовольствием пригласила вас к нам – мы, конечно, будем праздновать с Колей и с детьми – но ведь я совсем не уверена, что удастся вас увидеть в ближайшее время.
– Во-первых, Лизонька, у вас есть мой телефон, и в случае необходимости вы просто можете позвонить, – напомнил Виктор. – А во-вторых… Во-вторых, я знаю, что вы хотите мне сказать. У вас вообще все чувства написаны на прелестном личике. Что, конечно, очень мило, но не всегда кстати. А сегодняшние ваши чувства особенно понятны. И мне, поверьте, милая Лиза, очень хотелось бы сию же минуту встать перед вами на одно колено и дать честное благородное слово, что я буду ежедневно вам звонить. Но, к сожалению, это нереально. По разным причинам, которые мне сейчас не хотелось бы объяснять.
Лиза смотрела прямо в глаза Виктору. Точнее, это он смотрел ей прямо в глаза, и она не отводила взгляда, хотя ей безумно неловко было все это выслушивать. Что он подумал? Что она требует от него отчета, что хочет как можно чаще посещать за его счет рестораны? Лиза даже побледнела от отчаяния. Да за кого он ее принимает?! Но Виктор предвидел ее реакцию.
– И не обижайтесь, умоляю вас, Лизонька. Я говорю все это для вашей же пользы, которой вы, по молодости лет, еще не осознаете. Бог весть, как сложится ваша жизнь и с какими людьми вам придется в дальнейшем общаться. Имейте в виду, что наилучшее общение возможно только тогда, когда вы не ждете и не требуете от человека того, чего он не может вам дать.
Виктор произнес все это медленно, внятно – словно для того, чтобы Лиза поняла. Ему вообще был свойствен менторский тон, но обычно этот тон скрывался за легкой насмешкой Виктора над самим собою, теперь же он говорил совершенно серьезно. Лиза и сама не знала, что удерживает ее от желания немедленно встать и уйти. Несмотря на старание Виктора, она совершенно не вслушивалась в его слова. Ее просто поразило то, что он как будто уличает ее в чем-то, как будто подозревает в корысти, – и она была возмущена. К счастью, Виктор быстро разгадал ее чувства и переменил тему – как всегда, с присущей ему легкостью.
– Но мы отвлеклись, Лиза, вы правы, – сказал он, хотя Лиза молчала. – Давайте лучше обсудим, как нам отпраздновать день вашего рождения.
– Почему же «нам»? Я могу просто пригласить вас к себе в гости, и Коля тоже будет рад. Но это ведь еще не скоро, я же сказала, только через месяц – двадцать седьмого июля.
– Летняя дата! Вы заметили, Лиза, что все летние даты рождения совершенно не запоминаются? Вероятно, летом люди так заняты собою и своим отдыхом, что просто не замечают никого вокруг. Но и это неважно! Вашу дату я запомнил, можете не сомневаться. До нее уже не так много времени, как вы думаете, и поэтому я предлагаю вам начать к ней готовиться уже сегодня.
