Текст книги "Кружение дней"

Автор книги: Анна Беляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

У прошлого нас одолжить…

Похоже немного осталось уже,

Становится всё холодней.

И мы со временем осторожней на вираже,

И ждать перемен всё трудней,

Но свежий ветер всё ещё бьётся в окно,

И солнце с небес светится.

А вдруг они как в каком-то старом кино

Когда-то ещё встретятся.

«УмаТурман»

Горячие губы прижаты к ее ладони, пока она второй рукой судорожно ищет в сумке пластырь. Когда язык оставляет влажный след, собирая выступающую кровь, хочется закрыть глаза и потеряться в первобытной дрожи, которую вызывает это прикосновение.

Угораздило же так обрезаться бумагой, да еще и в тот момент, когда он заглянул после двухмесячного отсутствия. Собственно, не появись он, вряд ли бы и порезаться случилось.

– Пластырь, – произносит Екатерина охрипшим голосом.

Мужчина протягивает руку, вынимает из подрагивающих пальцев коробочку и неспешно еще раз проводит языком по ее ладони, прежде чем оторвать губы.

Голова склоняется, пока он открывает упаковку, вынимает защищающую ранку полоску и аккуратно прикрепляет ей на руку. От каждого прикосновения пальцев под ложечкой ёкает. И не спасает даже воспоминание о том, что этот мужчина женат и счастлив. Жена его молода и очень привлекательна. У них отличная дочь, веселая и открытая миру. Разве это не первый признак того, что в семье все хорошо?

Первый раз Машину маму Катя увидела три недели назад, заглянув на тренировку к Сашке. Новенькая родительница, на которую еще не пристрелялся глаз сразу привлекла внимание. Уточнять кто это особенно и не требовалось, девочка была очень похожа на свою мать. Всем, кроме глаз. И все же, когда Сашка подкатила к бортику, Екатерина задала вопрос:

– Кто-то новенький из родителей? – чуть кивнув головой по направлению мадам Богоровой.

– Ну да, Машина мама, жена Антона Владимировича, – подтвердила Сашка,– она уж больше месяца тут. Я так поняла смена родительского караула, пока папа в командировке.

Катерина кивает головой. В один день она узнала, как выглядит личная жизнь Антоши, а заодно и то, что самого Антоши уже давненько нет в городе.

После того кофе в первый учебный день, когда он сидел, уткнувшись в нее лбом, казалось, целую вечность. И вдруг резко расцепил руки стоило ей зашевелиться, неловко распрощался и почти выбежал за двери. После этого он ни разу не заглянул к ней. А она ждала. Так ждала, что однажды жутко рассердилась на себя за это упорное сидение в кабинете во время тренировки младших, вместо того чтобы спокойно делать свои дела, требующие серьезного внимания, что завела правило именно на время этих тренировок планировать выездные встречи и обходы классов.

Ну, вот и понятно: интермедии с ностальгией по прошлому интермедиями, а жизнь жизнью. А в жизни все отлично: семья, работа. Не до старых знакомых. А она-то нафантазировала!..

Еще раз бросила взгляд на женщину, потом перевела его на ее маленькое отражение на льду, и поманила девочку к себе:

– Привет, Маша! Как тебе Московская зима? – было интересно, уютно ли девочке здесь после теплого климата далекой страны.

– Привет!.. Ой! – тут же одернулся ребенок, – Здравствуйте, Екатерина Андреевна. Все хорошо. Мне нравится, что так много снега. Я никогда раньше не видела столько.

Американский акцент почти сгладился из ее речи. Дети быстро привыкают к новому и умеют адаптироваться идеально. Ей, похоже, и правда нравилось все: и снег, и лед, и то, как идет ее жизнь.

Невольно улыбнулась, слушая ответ малышки. Они поговорили о снеге, зиме, фигурном катании и скоро надвигающихся весенних каникулах. На прощание Катерина погладила, едва касаясь пушистой макушки, чтобы не растрепать и без того рвущиеся из прически волосы, голову девочки и пошла по своим делам. «Ребенок-солнышко, иначе и не скажешь»,– нежно подумала Мейер.

После этой встречи и заочного знакомства с последним членом семейства Богоровых ей стало не то спокойнее, не то безразличнее, не то понятнее, где она во времени и пространстве. И проще во многом. Приняв, что предыдущее сокасание с прошлым было лишь случайностью или слабостью, вызванной радостью встречи, Екатерина Андреевна выключила тумблер “ожидание” и продолжила жить, откатив эмоции к моменту “до встречи”.

Так и прошли эти три недели. В работе. Заботах. Рутине. Без лишних мыслей. Стук в дверь ничуть не насторожил ее. Только когда следом в проеме появился Тоша, в груди встрепенулись все пришибленные реальностью бабочки и закружили безумный танец, щекоча сердце и диафрагму.

И именно из-за этих сумасшедше крутящихся бабочек она и провела так неудачно ладонью по обрезу листа бумаги для принтера, который держала в руке.

Говорят, что душевные раны – самые болезненные. Определенно эти люди никогда не резались бумагой. Катя, отреагировав на боль, резко втянула через сжатые зубы воздух, а Антон в два шага пересек крошечный кабинет, подхватил ее ладонь и, собрав губами первую каплю крови, сбегавшую на запястье, прижался к ранке.

Одуревшие от такого бабочки, резвились уже где-то в районе ключиц, щекоча плечи изнутри и горло, от чего хотелось то ли закашляться, то ли заплакать. Вместо этого она нетвердой рукой искала пластырь в сумке, глядя, как отросшая челка падает на мужской лоб.

Перед глазами поплыл легкий туман, размывающий реальность. А через руку, лежащую в его ладони, тысячи коротких импульсов электричества били в сердце, разгоняя его до скорости света.

Пластырь на ладони создает неудобство и словно ограничивает в движении. Она сжимает руку в кулак, надеясь привыкнуть.

Поднимает голову, чтоб поблагодарить, и без предисловий натыкается губами на его губы. По крайней мере, именно так она и будет себе объяснять, откуда взялся этот поцелуй.

Странный поцелуй, соединивший только лишь губы. Его руки упираются в стол и подлокотник ее рабочего кресла. Ее лежат локтями на тех же подлокотниках, не касаясь его.

Прекратить соединение так просто, нужно лишь откинуться головой на спинку, но она вместо этого тянется выше, прижимается плотнее. Дает ему возможность полностью ощутить всю близость и глубину встречи, не избегая и не отвергая. И он, как художник кисточкой, обегает это розовое совершенство, узнавая каждую складочку, запоминая каждую трещинку, но стоит ему лишь опустить ладони ей на плечи, как женщина вздрагивает и отстраняется.

– Не нужно, Тош! Это лишнее!

Она никак не ожидала, что тело может быть настолько предающим и жадным до наслаждения. Теперь будет бояться сама себя.

– Извини! – он выпрямляется и разделяет их столом, выходя на противоположную сторону, – Я совершил ошибку. Не сердись, пожалуйста.

И поспешно покидает кабинет. Бабочки уже давно покинули душу и мечутся по комнате у нее перед глазами, делая мир безумным и разноцветным.

Время замерло, перестало течь…

Ветер по волнам хлопает.

Лодки жмутся в берег, скрипя.

Не напишет так ни один поэт,

Чтобы передать как я жду тебя.

Может, спустим на воду корабли,

Срежем якоря – и прочь от земли.

Старая пластинка. Вальс:

Раз, два, три. Раз, два, три.

«УмаТурман»

Он вспоминает ее губы, как вкус любимого, но давно забытого напитка. Вкус его молодости, счастья, близких заоблачных вершин. Так бывает лишь в начале большой жизни, когда каждое прикосновение – откровение. Запомнить до конца своих дней каждый уголок, каждую складку, каждый лёгкий выдох. Нежить эти мягкие губы так долго, как только она позволит.

Он ещё чувствует вкус металла ее крови. Стальная женщина с нежными губами.

"Ну, обними же! Обними!"– стучит в висках, пока поцелуй соблазняет ее. И не выдерживает. Прикасается к плечам, желая спуститься по руке, обхватить запястья и положить себе на шею.

– Не нужно, Тош! Это лишнее! – тут же ускользает она.

И все, что он видит, в обращенном на него взгляде, страх. Она не рада, не возбуждена. Она его боится.

"Дурак!"– в сердцах выговаривает самому себе.

Кто же месяцами черте где бродит, а потом врывается и лезет с поцелуями ни с того, ни с сего?! Кем она его посчитает после такого?! Проблемой и только. Да он и есть проблема: влюбленный отец ее ученицы. Она волосы состригла, чтобы окончательно о нем забыть, а он лезет целоваться.

– Извини!– Антон отстраняется и закрывается столом, выходя на противоположную сторону,– Я совершил ошибку. Не сердись, пожалуйста.

Так и сбежал, не отдав приготовленного подарка, не показав новые идеи для композиций, которые использовал в своих постановках. Не пригласив на премьеру балета в Большом, которую ждёт вся Москва и куда не достать билетов.

Сидел и смотрел, как Машка напрыгивает двойной аксель, а Саша читает следы от ее коньков. Раньше это делал Петров. Интересно, чем он занят в команде сейчас? Нет, не интересно, особенно в этот момент, когда вдоль бортика идёт женщина с такими нежными губами, не желающая его обнимать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Кружение дней"