Текст книги "И кто здесь наглая рыжая морда? (СИ)"

Автор книги: Анна Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– До Зыково, если вдоль речки пройти всего полтора километра. Пейзажи живописные. И ноги размять и природой полюбоваться. Настоятельно рекомендую прогулку, а я, с удовольствием прокачусь по местам массового скопления сельских жителей. Когда Людочка хочет, чтоб у нее под ногами не путались, лучше держаться на расстоянии недосягаемости. От греха подальше. – поймав мой взгляд, флегматично поведал Андрей,

Ну, дела....

В принципе, я не против прогуляться по берегу речки. Полтора километра – небольшое расстояние.

Людмила допила кофе, бросила пустой стаканчик в пакет.

– Да. Как доберемся, так сразу.... Или, нет, сперва в котел, что в бане, воды наберете, дров натаскаете, траву на лужайке скосите, кусты подстрижете, мангалы поставите, качели установите, гамаки повесите. И вперед. На разведку. Ладно. По коням. Пора уже ехать.

Н-да. Людмила такая Людмила. Пока доедем она еще что-нибудь придумает.

Спустя три часа пути, мы свернули с федеральной трассы на грунтовую дорогу и вскоре проехав насквозь утопающее в цвете сирени и фруктовых садов селение, повернули на тихую улочку, с двух сторон засаженную молодыми кленами и ясенями.

Андрей остановился у металлических, выкрашенных в черный цвет ворот, я припарковался неподалеку.

Выбрался из салона автомобиля.

За добротным забором виднелось большое кирпичное здание в два этажа, с французскими окнами, покатой зеленой крышей.

– Раньше у нас был старенький, деревянный домик. Новые ребята построили, как внучек старший родился. – с гордостью сообщила мама Андрея, выбравшись из салона автомобиля.

Следом за бабушкой выскочили мальчишки, подбежали ко мне здороваться. Люда немного повозилась, и наконец, тоже автомобиль покинула, прошла к воротам со связкой ключей наизготовку.

– На пульте хотели ворота сделать, я уговорила чтоб по-старинке: ключами можно было открывать и закрывать. Мы с дедом круглогодично раз в неделю приезжаем, сломается пульт и куда мы с ним? – поясняет старшая Коромыслова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В скором времени, автомобили загнали на участок, под широкий навес. Разгрузили багажники, отнесли в дом продукты и вещи.

– Знаете, что. Пожалуй ваша помощь не требуется: трава на лужайке не особо высокая, вода в котел наберется без вас, и охапку дров в баню сама принесу. У меня с собой термос бульона и пироги с мясом, быстро перекусим и шуруйте на разведку. Мам! Объясни Глебу, как по берегу реки к усадьбе Василисы пройти! – оглядываясь по сторонам проговорила Людмила.

– Сейчас объясню, – с готовностью закивала мама Андрея, – прогуляйтесь, Глеб, берег ближе к Зыкову очень красивый. Вам понравится прогулка!

Понравится. Прогулка. Знал бы заранее, чем эта прогулка закончится, ни за что бы не пошел. Наверное. А может, пошел бы всё равно. Не знаю....

***

Перекусывали в просторной, хорошо оборудованной даже по городским меркам кухне, за массивным столом из светлого дерева.

Ароматный золотистый бульон, да в прикуску с пышными домашними пирогами, со щедрой начинкой из мяса. Несказанное удовольствие.

Ел и нахваливал, ничуть не лукавя.

– Людмила у нас мастерица, – соглашался Андрей, ласково на супругу поглядывая.

Мама поддакивала. Людочка благосклонно выслушивала комплименты.

– Мама вкусно готовит, когда не худеем и надо вареную рыбу есть! – заметил старший сынок.

– И когда не надо есть утром серую кашу. – добавил сынок младший.

– Ладно вам, всего полдня на диете посидели, а разговоров.... Вы мне лучше признайтесь: сало с чесноком и хлеб, кто-то пронес в квартиру? Или мне с голодухи запах чудился?

– Не чудился. Я пронес. – признался Андрей.

– И еще колбасу, и сыр, и шоколадки! – радостно дополнил младший сынок.

Людмила нарочито грозно свела брови к переносице.

– Хитрые какие. Обжулили. Вот так, Глеб мы и живем.

Мне подумалось, что живут они – хорошо. Семья основательная и крепкая, как вот этот новый дом, построенный на года. Совершенно разные люди, Людмила – сгусток энергии, Андрей – рассудительный, спокойный, как удав, а вместе, очень даже гармоничная пара.

– Глеб, ты запомнил маршрут? К реке спустишься, повернешь направо и прямо вдоль реки по тропе до дубовой рощи, за рощей будет канава, через нее мосток переброшен, по мостку ступай осторожно, там доски подгнившие. Дальше, тропа пойдет по краю луга до березняка, если пройти березняк и еще раз повернуть направо, можно подняться к пруду, а от пруда, недалеко до дома Василисы. – Людочка дословно повторила, то, что мама Андрея говорила ранее.

– Не волнуйся, Людмила, не заблужусь. – допив бульон, заверил неугомонную хозяйку дома.

Прогуляться мне уже самому хотелось, после такого плотного перекуса.

Из дома мы с Андреем вышли вместе. Я не удержался, спросил:

– Андрей, ты действительно намерен прошвырнуться по местам массового скопления людей: магазин, аптека, почта?

– Прошвырнусь, отмечусь в местах скопления. Людмила всё равно не отстанет, проще сделать, как она просит.

– Это да, Людмила не отстанет, – не мог не согласиться я, но добавил: – тем не менее, считаю, что с агитационной работой среди населения следует немного повременить. Завтра с главой администрации пообщаемся, а там, уже будем решать, какие действия предпринимать.

– Поддерживаю. А такого же мнения. Поэтому, просто отмечусь.

На этом расстались. Андрей открыл ворота, пошел к машине, я вышел за пределы участка, направился вниз к речке.

Берега неширокой, неспешно несущей свои воды реки, и впрямь оказались достаточно живописными.

К высокому противоположному берегу, почти вплотную подступал сосновый бор. С тропы по которой я шел, можно было рассмотреть косые срезы солнечного света в просветах между мачтовых сосен. И расслышать гул, волной пробегающий по упирающимся в синее небо темно – зеленым сосновым вершинам.

Тропа по которой я шел, вилась вдоль пологого берега. У самой воды, чередовались участки заросшие осокой и камышом, с участками песчаными, со вросшими в речной песок валунами серого и бордового цвета.

Речная рябь сверкала серебром солнечных бликов, от воды веяло прохладой, воздух пах травой и можжевельником.

Миновал дубовую рощу, с опаской перешел по скрипучим, потемневшим от времени деревянным доскам через канаву. Дольше прошел по краю луга, усыпанного желтыми одуванчиками.

Тропа вильнула чуть вправо, привела к небольшому березовому лесочку.

Едва ступил под сень белоствольных берез, сквозь шум листвы и птичий щебет, до меня заливистый смех и звуки голосов.

– Алин, смотри – веревкам – сто лет в обед! Оборвутся, слезай с качелей, пока не грохнулась!

– Наташ, твою бы осторожность, да в нужные моменты подключать! Не грохнусь!

– Геннадий, запрыгивай ко мне! Не дуйся, ошейник всё равно не снимем! Он тебя защищает от блох и клещей.

– Ма-уу! – протяжно басовитое.

– Алин, ну правда, иди к нам! Подумаем, как создать тебе репутацию ведьмы!

– Наташка, отстань! Привязалась, как банный лист со своей репутацией.

– Алин, ну сама подумай: три претендента на карьер!

Я споткнулся о торчащую из земли корягу. Речь о том самом карьере? Не иначе! Двинулся на звук голосов, внимательно прислушиваясь...

– Три, Алин! Если кто-то догадается провести опрос среди местных жителей? На предмет, какое предприятие они согласны видеть на месте карьера? Мусороперерабатывающий, Деревообрабатывающий, или Кирпичный завод?

Голоса все ближе, стараюсь передвигаться бесшумно.

Лес расступается, передо мной небольшая опушка.

Пригнувшись ныряю за ближайший куст...

На краю опушки, меж двух деревьев – веревочные качели с деревянной перекладиной. На качелях, покачивается девушка.... Густые волосы цвета меди, украшает венок сплетенный из желтых цветов. Одуванчиков. Четкая линия скул, пухлые губы, глаза... Знаю, что зеленые, хоть и не рассмотреть с этого расстояния. Ветерок игриво треплет подол белого сарафана, обнажает округлые колени....

Неподалеку, от качелей, на поваленном дереве, примостилась вторая девица – светленькая. И кот. Пушистый рыжий котяра....

– Если бы не нужно было сегодня тащиться в Москву, за техническими характеристиками, можно бы танец с бубнами исполнить. Вокруг костра. Ритуальный. Ну ничего, завтра исполним. – задумчиво произнесла светленькая.

– Наташ, ты случайно не перегрелась? Какой еще танец с бубнами? Где мы бубны возьмем? – засмеялась рыженькая.

И тут....

– Ах ты пацкуда! Анонимист проклятый! Я те покажу, как за моими внучками подглядывать! Развращенец! Я те задам! – громыхнул над моей головой разъяренный старческий голос.

По спине чем-то хрястнули. Увесистым.

От неожиданности выпрямился. Обернулся. Позади стояла старуха с палкой в руке. Грозно сверкала глазами.

Уворачиваясь от второго удара, бросил взгляд на опушку.

Рыженькая спрыгнула с качелей. Светленькая вскочила с бревна. Кот выгнулся дугой, и шерсть вздыбил. Все смотрели в мою сторону.

Почувствовал себя, ну очень неловко. Ломанулся из лесочка не разбирая дороги. Бежал не останавливаясь до дома Коромысловых.

Добежав, плюхнулся на ступеньку крыльца, ржал сам над собой, минут десять не останавливаясь. Вот серьезно же все, и еще один претендент на карьер откуда-то взялся... А я, ржу как конь.

Вышла Людмила. Потребовала объяснений. Выслушав сбивчивый, прерываемый ржанием рассказ, заявила:

– Вечерком сама прогуляюсь до дома Василисы. От меня больше толку, чем от вас с Андреем.

6

– Ну, так че? В дом собираетесь проходить, али как? – бабушка наклонилась погладить Геннадия, соизволившего подойти, потереться о ее ноги.

– Мур– ррр, – отозвался пушистый подлиза.

– Творогу тебе свежего дам. Молоком ить поить, хозяйки не разрешают.

– Наташка, давай, отмирай, пошли разгружать машину! – окликаю застывшую с сумкой в обнимку сестру.

– Уже иду. Ба! Почтальенша случайно не говорила, этот потомок, он с хвостом? Или без?

– Чиво? Чей потомок с хвостом? – бабушка выпрямилась, смерила Наташку удивленным взглядом.

– Потомок Демидов. – ответила сестра.

– Хватить всяку дурь городить! На кой ляд ему хвост? А тебе на кой ляд Демидов? Ты теперь жена хвеодала. Будешь с ним на пару стада пасти: он коров погонит, а ты овец!

– Ба, да у меня деловой интерес. Конкурент же! Вот и спрашиваю: собраны у него волосы в хвост?

– Да, почем я знаю, куды у него, че забрано? – бабушка отмахнулась от Наташки, повернулась ко мне.

– Тебе Линка, предупреждение итииху сделала! Не удумай позориться на всю волость своими чафлями! Коромысло с чердака достану, покажу тебе и чафли, и всяки други партии!! Лучше вон, опосля обеда на лисепеде по Зыкову прокатись. До дома Карасевых. Сын ихий, Федька, намедни в отпуск приехал. Видный, холостой. Глядишь и закрутите!

– Ба, да ладно тебе, не нужен мне никакой Федька. – пробормотала я, лихорадочно соображая, как предотвратить поползновения бабушки, всучить мне какого-нибудь местного мачо.

– Побабкай мне ишшо! Не нужон ей Федька! Али всю жизнь собираешься в чафлях ходить?

Придаю лицу загадочное выражение. Прикладываю руку к груди. Импровизирую:

– Ба, ну почему всю жизнь, придет время и мое мировозрение в корне изменится. Мне еще в юности нагадали подарок судьбы. Гадалка профессиональная расклад делала. Обещала, что на пороге пенсии настигнет меня оглушающе и неведомое доселе чувство! Встречу я своего ненаглядного и земля уйдет у меня из-под ног. Такое мощное чувство случится. Так гадалка говорила.

Звать его будут..... Вася.

Только с ним рядом мне суждено насладиться статусом замужней женщины! К шести утра блинов Васе наготовлю с пятью видами начинки.

С ночи в ванной записок понаписываю: "Ты мой орел", "Султан моей души", "Служу Василию". Вася утром бриться придет, прочитает записки, приосанится, лицо мужественное сделает, заиграет трицепсом и желваком – султан потому что. И орел.

– Тьфу на тебя, балаболка! – отреагировала на тираду бабушка.

– Я тоже блинов хочу. Можно без начинок, с вареньем поем. – нахально заявила Наташка.

– Обойдешься. Пусть тебе феодал печет! Ба, Наташка главе районной администрации, наплела, что ты мне дар ведьмы намерена передать!

– Я для пользы дела плела. Ба, подтвердишь, если что?

– Взрослые девки, а собираитя все не к ряду. И так не знамо че, по округе мелют то на метле я летала, то куры у меня несутся по три яйца кряду! Одна польза: боятся лишний раз по усадьбе шастать. Все, хватить околачиваться, идёмте имущество ваше из машины вынать, и домой! Щи зеленые исть. Как чуяла, што приедете: щей из лугового щавеля наварила, да котлет картофельных нажарила с подливой из сушеных грибов, да сахару молочного сварила к чаю. Всего, чего любите, настряпала.

– Щи из лугового щавеля.... – мечтательно тянет Наташка, – Ба. И всё-таки, ты немножко ведьма.

– Ежели только самую малость. – благосклонно кивает любимая наша бабушка...

***

После обеда, мы с Наташкой приступили к трудам праведным: поменяли занавески на окнах, помыли чердак, перебрали прошлогоднюю картошку в подполе, полили грядки в огороде, натаскали в бочки воды из колодца, истопили баню. Помылись, поужинали и рухнули спать.

Утром проснулись бодрые и выспавшиеся, и снова нырнули в дела деревенские. Работали пока бабушка завтракать не позвала.

После завтрака не спеша пили чай, Наташка пристала к бабушке, чтоб та об утопленнице рассказала подробнее. Далась ей эта утопленница...

А бабуля плечами пожала и стала рассказывать:

– Во времена стародавние у речки стояла мельница. А изба мельника, как раз на месте нашего дома. Мельник был парень видный, высокий, косая сажень в плечах, лицо ясное, глаза, как вода в речке по осени, серая. Волос светлый, вьется, как из сказки шагнул, богатырь.

Углядела его дочь купеческая на ярмарке. Влюбилась до беспамятства , исть, пить отказывается, требует с папаши, чтоб сосватали с молодым мельником.

Папаша купец, самолично явился на мельницу, уговаривал мельника взять евонную антелигентную дочь в жены, обещал дать за ней богатое приданое.

Отказался мельник, и от дочки купеческой и от приданого. У него уже было сговорено с другой девушкой. И как раз в иху свадьбу, дочь-то купеческая и сиганула с пруд. Сарафан на берегу бросила. Только вот, не нашли никого не дне – то пруда.

А Иннокентий косой, болтал, будто в Москве видел ту купеческу дочь, когда рожь на продажу возил.

– Получается, она всех обманула? – грохнув чайной ложкой о стенки кружки, вскинулась Наташка.

– Кто ее разберет, может обманула, а может Иннокентий спутал. – бабушка отправила в рот дольку лимонного мармелада, отхлебнула из блюдца горячего чая.

– Ба, а тот мельник, у него, как сложилась жизнь? – не унимается Наташка.

– А че мельник, жил с женой не тужил, сына народили, прадеда вашего, батюшку моего, итииху. Вы все в него ненормальные, он бывало не в одну, так в другу каку партию вступит, то махновцы, то дубровцы, то еще каки придурки.

– Вы у кроликов убрали? – без перехода спросила бабуля.

– Кроличьи клетки в порядке, у козы почищено, клубнику подрыхлили. – бодро рапортую я, – Ба, еще задания будут?

– Ишь ты, гляди – кася, все переделали. На лисапеде до Карасевых не прокатишься, Линка?

– Ба, ну отстань, не прокачусь.

– Ну, тады сходим до березняка, надо нарвать березовых сережек, ландыша, мать-мачехи. Козу подою и пойдем.

– Ба, мы сами нарвем, ты отдохни. – предлагаю из-за стола поднявшись.

– Телевизор посмотри, – поддерживает Наташка, встает за мной следом.

– Тоже придумали, отдыхать посылают, – добродушно ворчит бабуля.

В четыре руки собираем посуду, несем в раковину.

Минутное дело, чашки и блюдца помыты, насухо вытерты, в шкафчик отправлены.

Вскоре, щедро намазавшись кремом от кровососущих насекомых, прихватив с собой обиженного за надетый на него противоблошинный ошейник Геннадия, мы отправились к березовой рощице.

На лугу, за прудом притормозили: кот надумал за бабочками поноситься, Наташка нарвала желтых одуванчиков, сплела венок, водрузила мне на голову.

– Алин, я все думаю: тот это Демидов, или однофамилец? Как бы точно узнать.

– Наташ, если данный субъект в самом деле претендует на карьер, мы с ним столкнемся. Вот и узнаешь.

Сестра сорвала травинку, сунула в рот, пожевала задумчиво.

– Не, сталкиваться не хочется.

– Наташ, не знаешь, почему мне кажется, что ты мне что-то недоговариваешь? Касательно истории с фиктивным замужеством?

Травинку Наталья выплюнула.

– Все как на духу выложила, ничего не утаила, не знаю, с чего тебе Линка, кажется! Ближе к вечеру, когда трасса свободнее будет, поеду в Москву. Переночую у родителей, утром метнусь за техническими характеристиками производства, заберу и сразу сюда. Заскочу за тобой, отправимся вместе в администрацию. Нам нужно быть на шаг впереди конкурентов! Алин. Он, тот Демидов, с которым я в органе ЗАГС зарегистрировалась, говорил что-то, про важный проект, и про то, что самостоятельное финансирование мол не вытягивает, спонсор нашелся, но с причудами, спонсорскую помощь оказывает только состоящим в законном браке гражданам. Что-то там, про семейные ценности..... В общем, я вроде как должна была где-то появиться вместе с новоявленными мужем.... И фотосессию вроде должна была....

– Какие интересные подробности всплывают, Наташ.

– Ой, ну чего там интересного? Мало ли, что он говорил, а я вот не помню, чтобы соглашалась. На меня столько всего свалилось: и штамп, и деньги.... Я, может, себя контролировать не могла! От счастья...

– Н-да. Еще родители о твоем новом статусе не знают. И новом направлении в бизнесе. – подначила взирающую честными глазами сестренку.

– Родители поймут. Потом. Я им все объясню. Попозже. Алин, давай больше не затрагивать тему Демидова? Хотя бы до завтра, а то мне как-то нервно делается.

– Так ты же, сама, первая затрагиваешь.

– Больше не затрону. Обсудим отвлеченные темы, нам есть что обсудить. Геннадий! Отстань от бабочки, пошли в лес! У Линки нос уже покраснел на солнце!

Кот внял Наташкиной просьбе. Задрал хвост трубой, и припустил к лесочку. Мы, соответственно, поспешили вслед за котом.

Березовый лес встретил шумом листвы, громким щебетом птиц, запахом трав и успевшей прогреться под майским солнцем земли.

Сережки березовые собирали с нижних веток молодых деревьев, продвигаясь к опушке, что почти на окраине лесочка, ближе к речке. Геннадий наматывал круги, требовал, чтобы с ним поиграли в прятки или в салочки на худой конец. Наташка развивала тему не касательную фиктивного мужа Демидова: пугала меня утопленницей. Говорила, что сегодняшней ночью, купеческая дочь обязательно появится возле бабушкиного дома. Потому как в полнолуние всякая нечисть имеет привычку активизироваться.

Как раз к моменту, когда пакет доверху наполнили сережками, а тема утопленницы иссякла, добрались до опушки. В детстве, это было наше с Наташкой секретное место. С тех времен сохранились качели: деревянная перекладина, на толстых корабельных канатах. Что удивительно, и канаты, и доски никто не трогает, висят себе между двух старых берез, потемневшие от времени.

Не раздумывая  на качели запрыгнула. Оттолкнулась ногами. Наташка уселась на поваленное дерево, принялась причитать:

– Алин, смотри – веревкам – сто лет в обед! Оборвутся, слезай с качелей, пока не грохнулась!

Осторожная нашлась! Подколола сестрицу по поводу осторожности. Слезать с качелей и не подумала.

Наталья переключилась на кота. Уговорила Геннадия на бревно к ней запрыгнуть.

Потом опять ко мне прицепилась, теперь ей понадобилось обсудить, как создать мне репутацию ведьмы. Необходимую для победы над конкурентами.

Мы с Наташкой шутливо переругивались, Геннадий басовито мяукал, птицы щебетали, деревья шумели листвой, как вдруг....

– Ах, ты пацкуда! Анонимист проклятый! Я те покажу, как за моими внучками подглядывать! – загремел голос бабушки за кустами боярышника.

Я спрыгнула с качелей. Наташка вскочила с бревна.

Из-за куста, на меня в упор смотрел рыжий парень. Пронзительным взглядом. Симпатичный, хоть рыжие мне и не нравятся....недолго смотрел. Бежать бросился. За кустом, осталась только бабушка с сучковатой палкой в руке.

***

– Видали, че деется? С виду нормальный, а туда же. В анонимисты заделался! Мало его по хребтине приложила! – бабушка палку отшвырнула в сторону, отряхнула руки, обогнула куст, шагнула на опушку.

– Ба, может он просто так смотрел, а ты его палкой, – неожиданно для себя самой, заступаюсь за рыжего парня.

– Ничего не просто. Он за нами следил. Это шпион! Интересно, на кого шпионит? На деревообработчиков, или на этого, кто кирпичи собрался производить? А если, это и есть – потомок Демидов? Хоть бы он.... – Наташка запрыгнула на поваленное дерево, принялась по нему расхаживать взад – вперед.

– Если шпионил, то ты ему идею подала: опрос провести среди населения. И про искусственно создаваемую репутацию ведьмы, при помощи ритуального танца с бубном, конкуренты по твоей милости теперь в курсе, – съехидничала я, глядя на всполошившуюся сестренку.

– Чего городите? Каки запросы? Каки бубны? Откель тут шпиены? Последнего в прошлом веке шпиенить отучили, был такой – Савка Дурындин, как девки в баню идуть, так он шпиенить под окнами. Дошпиенился, поймали и побили! Хватит дурака валять, давайте сережки собирать, да ландыш с мать – мачехой.

– Сережки собрали, Ба, посмотри: хватит, или еще нужно? – Наталья сиганула с бревна, вытащила из-за кустика можжевельника пакет наполненный березовыми сережками.

– Хватить пока. Энти высушим, еще наберем, – одобрительно закивала бабушка.

Нагибаться мы ей запретили, усадили на бревно, а сами рвали листья ландыша и мать – мачехи.

Говоря по правде, рвала в основном я. Наташка постоянно отвлекалась от сбора лекарственных трав, приставала к бабушке с вопросами.

– Ба, помнишь, ты нас с Линкой в детстве пугала, что если в сторону Старого бора пойдем, то обязательно наткнемся на дом Бабы яги, а если в сторону Неверовского болота, там нас Кикимор с Водяным встретят! А на речке русалки, особенно с утра, до зари и после заката.

– Помню, как не помнить. Не больно – то вы и пугались, – усмехается бабушка, поглаживает подвалившего к ней под бочек Геннадия.

– Я пугалась. Русалок. Ты говорила, мол защекотать могут до смерти, а кому хочется мертвым потом ходить? Так с тобой никто и водиться не будет. С мертвой.– вставляю серьезным тоном.

– Линка, не сбивай с мысли!

– Наташка, не отлынивай, собирай мать – мачеху!

– Соберу, куда я денусь! Ба, а есть здесь в округе, настоящие нехорошие места? Невыдуманные?

Бабушка хитро щурится.

– Есть, как не быть. Дом Володиных. Все мушшины, прописанные на энтой жилплощади, как один, трудной судьбы люди.

Кто-то спивается, а кто-то уходит жить к полюбовницам.

Лидухин отец, к примеру, долго крепился, а потом как отчалил к полюбовнице, так и спился.

Нинка, Людухина мать во второй раз замуж вышла, так новый муж любовниц прямо домой таскать начал. И распивать напитки прямо дома с энтими любовницами.

Проклятое место!

Дед ихий, тот сразу на две семьи жил.

Прадед, и вовсе этот.... гарем содержал. Хоть и был без обеих ног.

Сейчас, говорят и Лидухин муж задурил. Повадился к Тоньке – библиотекарше шлындать. Лидуха вся горем убитая.

Выплевывает дом из себя мужиков.

– Подойдет. Завтра, как из администрации вернемся, приступим. Снимем с дома заклятье. Спасем Лидуху. Прославимся – воодушевленно заявила Наташка.

– Рви уже, мать – мачеху! – прикрикнула я.

– Алин, тебе совсем не интересно, что я придумала?

– Мне интересно, какого рожна ты Наташка, от сбора растений нахально отлыниваешь? – хмыкнув, спросила.

Еще, мне интересно: кто же всё-таки этот рыжий парень? Поближе его рассмотреть хочется. Услышать, какой у него голос. Странные однако желания...

7

– Ба, дом Володиных, это такой, досками обшитый, в желтый цвет покрашенный? Третий от магазина? Лида, невысокая, светленькая, на носу веснушки? Она еще фигурки из глины лепила, здорово получалось! Муж ее на зятя Изольды похож: такой же мордастый, горластый, гогочет как гусак, по делу и без дела.

Наташка пыхтит за моей спиной, тащит на себе изволившего притомиться Геннадия.

– Раньше был желтый, да. Нынче вроде в зеленый перекрасили. В тебе то што? Нешто правда, проклятье снимать собралась? – бабушка смеется, бодро вышагивает впереди меня.

Идем по тропинке гуськом, в направлении нашего дома.

– Ба, объясни Наташке, что пошутила про жилище Володиных, как нехорошее место. – на всякий случай прошу бабушку.

– Алин, можно подумать, я шуток не понимаю. Все я понимаю. Наша задача, помочь Лиде исправить ситуацию и пользуясь случаем, пустить слух, что смогли снять заклятие с дома! Ба! У тебя сушеных куриных лап не завалялось? Для обряда понадобятся!

– Ково? На кой мне сдались сушеные куриные лапы? Наташка! Не удумай кур гонять, отхожу хворостиной!

– Ба, не собираюсь я никого гонять! Нету лап и не надо, в Москве, на рынке куплю килограмм, на крыше высушу!

– Бедный хфеодал. Намыкается с тобой! – резюмирует бабушка.

– Какой еще феодал? А – аа, ты про мужа... Не, не намыкается. У нас с ним любовь и понимание. Страшная сила! Алин, ты, пока я в Москву катаюсь, обдумай, что такого сказать населению на собрании, что б убедить в жизненной необходимости Мусороперерабатывающего завода на месте карьера!

На этом Наташка рассуждения прервала, мы как раз дошли до пруда и увидели, что возле наших ворот, нас ожидает сюрприз. А точнее – Жигули четвертой модели цвета баклажан. Транспорт семейства Кузявиных и тещи, Изольды Сидоровны.

Зять Толик, жена его Ленка и собственно сама Изольда, толпились перед капотом личного транспортного средства. Кузявин выглядел непривычно.

В белую рубаху нарядился, темно-зеленый галстук на шею нацепил, рубаху заправил в серые брюки, которые по размеру Кузявину явно не подходили, были несколько тесноваты и по этой причине карманы у брюк некрасиво оттопыривались.

Изольда узрела нас первой, толкнула Ленку, Ленка пикнула локтем мужа Кузявина, все как по команде растянули губы в улыбках.

– Ишь, че деется. Тольку– то а антелегента вырядили! Как пить дать, явились просить для своего лодыря, должность директора мусорщиков. – с усмешкой изрекла бабушка.

– Н-да. Не стоило вчера при Изольде о заводе говорить. Теперь, как репей прицепятся. – впервые за последние сутки, Наташка выдала нечто здравомыслящее.

Да уж. От Кузявиных замучаешься отмахиваться....

Нужны превентивные меры.

– Здрасте! – сквозь улыбку выдавила Ленка, не забывая оценочно нас с Наташкой оглядывать.

– Приветствую, – деловито произнес муж Кузявин.

Ну-ну. Посмотрим, что от его деловитости останется через несколько минут....

– Доброго денечка! Гулять ходили? – медовым голосом пропела Изольда.

– Ходили в чащу лесную, обряд свершать. По передаче дара от бабушки, мне. Остался последний штрих: зелья специального в полночь испить и все. Стану официальной знахаркой, ведуньей, травницей и шаманкой. – радостно сообщаю, опередив Наташку и бабушку, радостно сообщаю незваным гостям.

– Гы– гы– гы, – хохотнул Кузявин.

Изольда с Ленкой переглянулись.

Наташка кашлянула.

– Все лучше, чем чафлей. – сказала бабушка.

– Мау-у. – одобрительно мяукнул Геннадий с Наташкиных плеч.

Я измерила взглядом обтянутого тесной одеждой Кузявина.

– Должность и оклад, значит просить намеренны. Вынуждена огорчить. Не быть вам Анатолий руководителем. Никогда. Блок стоит на вас. Профнепригодности к руководству. Сделала вам его женщина пожилая, нехорошая, в семью вашу вхожая на постоянной основе. Подумайте, кто это может быть и гоните от от дома чесночными связками.

– Мама?! – сдавленно пискнула Ленка.

– Чуть что, сразу мама! – возмутилась Изольда.

Кузявин уронил челюсть, глаза вытаращил.

А меня понесло дальше.

– Еще на вас Толя, приворот любовный сделан. Делала женщина молодая, статная брюнетка с пышными бедрами и грудью четвертого размера. Взгляд у нее туманный такой....

– Продавщица из хозяйственного! – ахает Ленка.

Кузявин вздрогнул, покосился на Ленку испуганно.

Ну и дела. Не иначе у многодетного папаши рыльце в пуху.

Перевожу дыхание. Продолжаю вдохновенно:

– Греховной страстью к Анатолию та женщина пораженная. Если меры не примете, уйдет он к ней скоро Толя– то. Как бычок на заклание. К осени и уйдет. Детей оставит и не подумает, что воспитываться должны гармоничными личностями в полноценной ячейке общества.

Долго, правда не проживет там, у грудастой брюнетки. К зиме она его выгонит облысевшего и насквозь больного, загадочной хворью.

Этот -то приворот можно попробовать снять. Как войду в полную силу, займусь спасением Анатолия. Поработаем с чакрами, яйцом выкатаем, отчитки с отливками начнем практиковать. А перво-наперво подсажу в Анатолия легкий дух полового бессилия...

Толя Кузявин запрыгнул в Жигули. Вроде бы брюки на нем треснули, а может это рессоры так скрипнули. Не знаю. Ленка с Изольдой последовали за Толей, в автомобиль. Жигули с пробуксовкой сорвались с места и понеслись разбрасывая в разные стороны мелкий гравий.

– Ну, Алина, ну ты даешь! Даже я бы так не смогла! – провожая взглядом транспорт Кузявиных, восхищенно проговорила Наташка.

– Даеть стране угля. Мелкого, но много. Идёмте траву да сережки, сушиться  раскладывать, а там, уж и время обедать. – сказала бабушка.

Удивительно, даже ворчать на меня не стала.

С момента отъезда Кузявиных и до самого вечера, ничего особенного не происходило.

После ужина едва проводили Наташку в Москву, заморосил мелкий дождь.

Бабушка отправилась отдыхать, кот Геннадий забрался на шкаф, растянулся во всю длину, мордаху пристроил на передние лапы. Балдеет.

Я настроилась на приятное времяпровождение: усесться на террасе в старое кресло, пить какао из большой керамической кружки, слушать музыку и шум дождя думать откуда взялся тот рыжий парень....

Прежде решила проверить: закрыта ли на щеколду калитка? Набросила на себя ветровку, сунула ноги в бабушкины калоши, выскочила из дома, добежала до калитки....

Калитка закрыта.... По тропинке от пруда, прямиком к нашему дому, неспешным прогулочным шагом идет.... Утопленница! Больше некому. Здесь чужие не ходят. В балахоны с капюшоном одетые. Крупная такая утопленница. Упитанная. Ну да, она же дочь купеческая, ей положено быть такой крупной.... Не сидится в пруду! Может в реку ее загнать? Чтоб не шлялась тут больше.

Бегу к дому, хватаю деревянное весло. Вываливаюсь из калитки. С веслом наперевес шагаю навстречу утопленнице...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Так-то, я по натуре, девушка не агрессивная, склонностей к физическому насилию не имеющая.

Да и особой личной неприязни к данной утопленнице не испытываю, и даже где-то в глубине души, у меня сочувствие к ней пошевеливается.