Текст книги "Эльф: инструкция по применению (СИ)"

Автор книги: Анна Айдарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4
Мир за городскими стенами

Ярмарка гудела, словно растревоженный улей. То и дело сквозь разноцветную толпу торговцев и покупателей пытались пробраться повозки, упряжки. Во всеобщей толкотне сновали слуги с тюками на спине, дети, волочащие корзины, больше их самих. По булыжникам гремели подковы, а воздух был густ от пыли, растекающегося запаха самых разнообразных лакомств, пролитого пива и пота. Запахи смешивались и образовывал тот самый, неповторимый, учуять который можно только на городской ярмарке.

Огромная в будние дни площадь перед ратушей превратилась в пестрое месиво – полотнища, украшающие шатры приезжих торговцев хлопали на ветру, словно разноцветные паруса. Торговцы выкрикивали названия своих товаров, перебивая друг друга. Со всех сторон только и слышалось:

– Медовуха! Кому медовухи? Слаще, чем поцелуй трактирщицы!

– Шёлк с Востока, настоящий, самой тонкой выделки! Шёлк с самого Востока!

– Кто на драчливого петуха ставит? Побьёт любого!

В центре площади соорудили помост, и шут, вымазанный разноцветными красками, изображал обжору-графа, рядом девчонка на ходулях жонглировала глиняными мисками, а чуть поодаль – еще одна танцевала под скрипучие звуки старинной шарманки. Зазывалы приглашали узнать свое будущее у стены, под навесом, где старая ведьма гадала прохожим на обгоревших костях, раскидывала карты и заговаривала амулеты на вечную любовь.

С самого края торга пахло жареным мясом. У жаровен толпились горожане, желающие отведать мяса на вертелах в пряных заморских травах приготовленного. Рядом, сразу за жаровнями продавали орехи, пряники в форме замков и засахаренные яблоки, булки и пирожки самых разных форм, печеные и жареные, бублики и лепешки. У городской стены торговали лошадьми. Кричали, спорили, переругиваясь, хозяева, расхваливали живой товар, предлагали сбрую и седла седельники, кузнецы тут же вызывались подковать покупку.

Со всех сторон к ярмарке стягивались приезжие, певцы с лютнями, мальчишки, норовящие сцапать яблоко со стола. Повсюду сновали люди: горожане в цветных одеждах, крестьяне в холщовых рубахах, купцы в шерстяных плащах, наёмники с мечами на поясе, жулики, воры и нищие, мечтающие об одном – урвать хоть что-то. Всё вокруг кипело жизнью. Смех, ругань, хлопанье мешков, звяканье монет – всё сливалось в какофонию, которую не каждое ухо вынесет. А ярмарка – ярмарка кричала, пела, зазывала, была праздником, рынком, театром, и полем битвы – одновременно. И за всей этой толпой, за всей этой суетой и сутолокой лениво переговариваясь, наблюдали стражники.

Эльф как-то быстро растворился в шумной толпе, орчиха даже заметить не успела, где и когда. Ну и хорошо. Болтливый и наглый спутник уже порядком утомил ее. Она выбралась из толпы и свернула в проулок. Надо было подумать, как быть дальше.

Знай она про ярмарку – обошла бы стороной этот город. Сейчас тут работу искать дело почти безнадежное: в самый разгар торга, да еще и в таком виде. Она оглядела себя повнимательнее. И никакой радости не испытала. Одежда грязная, рваная, и мысли нет пойти куда-то предлагать себя в качестве прислуги или официантки. Но может, в трактир возьмут хоть посуду мыть? Если не в крупные таверны заходить, то на окраине может и сжалятся… Орчиха почему-то была уверена, что в прислуге в таких местах всегда недостаток.

Странно, но есть почти не хотелось. Зато страстно хотелось умыться и сменить наконец это рванье на что-то более подходяще. На платье, например.

Она собиралась было уже поймать какого-нибудь мальчишку и расспросить его про местные заведения, но не успела. Эльф появился так же внезапно, как исчез до этого.

– Нет, только не ты, – выдохнула орчиха.

– Я тоже рад тебя видеть. Только я не понял, что ты здесь делаешь? Ярмарка там, – он махнул рукой в сторону площади и добавил сочувственно: – Ты выглядишь так, будто у тебя осталось два желания: убить кого-нибудь и выспаться. В любом порядке.

– И ты этим пользуешься, что на убийство сил нет.

– Отлично, – бодро заявил эльф и присел рядом. – Значит, самое время для делового разговора. Я тут способ нашел, как заработать быстро и без особых хлопот. Монет двадцать вполне можем взять. Но нужен партнер.

– И за что столько платить будут? – подозрительно поинтересовалась орчиха.

– А, сущая ерунда. Нам нужно просто поучаствовать в показательных боях на городской площади. Толпа обожает необычные пары. Особенно если один – красавец эльф, а вторая – девушка с кулаком, как кузнечный молот. Победим – платят. Проиграем – ну, тоже платят. Главное, чтобы все красиво выглядело. И правдоподобно.

– Нет. Я не клоун, – угрюмо ответила девушка.

– Клоуны обычно за еду работают, толпу веселят. А мы бой красивый покажем. Мечи дадут. Ну? Согласна? Ты только представь: ты кидаешь меня на землю, я изящно страдаю, ты рычишь, толпа в восторге. Я, кстати, уже сказал, что делаю всё это исключительно ради твоего финансового благополучия?

– Ты хочешь, чтобы я тебя била? – недоверчиво уточнила орчиха.

– Нет, я хочу, чтобы ты делала вид. Понимаешь разницу? Била и била на сцене – несколько разные вещи, Но конечно била. Только сдержанно, – эльф был радужен и терпелив. – Без внутреннего удовольствия, если можно. Хотя, зная тебя – сомневаюсь. Ну тогда делай с удовольствием. Так толпа еще больше поверит.

– Сколько ты сказал платят?

– Пять монет за выход. Десять, если зрители аплодируют. Пятнадцать, если я красиво упаду. А если ты случайно разорвёшь мне рубаху – двадцать. Толпа любит драму.

– Нет, – угрюмо буркнула орчиха. – Драматизируй с кем-нибудь еще.

– Я-то думал, с тобой скучать не придется, а ты… Ладно. Видела ту палатку с чёрным флагом и дурно пахнущим пугалом у входа? Там набирают актеров. Есть вариант: ты изображаешь демона-людоеда, я – бестелесного духа или мальчика, который умер от занудства после беседы с городским магистратом. Гроши платят, конечно, но посетитель выбежит в мокрых штанах – получим бонус. У нас преимущество – на гриме хозяину сэкономим. Согласна?

– Нет.

– Еще трактирщик предложил работу. Мы стоим в углу, ты – с ухмылкой мясника, я – с видом, что знаю, как выпустить кишки не повредив рубашки. Один вечер – и у нас крыша над головой, горячая похлёбка и, возможно, бесплатная выпивка. Ну, или хотя бы скидка. Хотя бы хлеба не черствого дадут.

– А если кто полезет драться?

– Тогда ты и разомнёшься, – сообщил эльф. – А я… я проконтролирую, чтобы ты не зашла слишком далеко.

– Какой трактирщик, говоришь, работу предлагает? Далеко этот трактир?

– Так ты согласна? Тогда чего сидим, поднимайся, пойдем, а то всех гостей без нас распугают.

– Трактир далеко?

– Не особо. Там, за площадью. Гадостное заведение, скажу тебе.

– Гадостное? – прищурилась орчиха ехидно.

– Атмосферное, – тут же скорректировал свое впечатление эльф. – Там каждая трещина в стене – с историей. Иногда с кровью. Иногда с пивом. Иногда с кем-то, кто пытался сбежать, не оплатив заказ.

– И ты хочешь, чтобы я туда пошла?

– Чтобы мы туда пошли. Вместе. В смысле – ты работаешь, я обаятельный и развлекаю публику.

– Ты предлагаешь, чтобы я вышибалой стояла у двери, пока ты пиво пьешь в зале и всех очаровываешь своей неземной улыбкой?

– Леди, я польщен. И главное так красиво ты это описала! Очаровывать буду всех, но улыбка – только для тебя, можешь не волноваться и не ревновать.

– Я не буду никому выбивать зубы.

– Ты и не будешь. Они сами тебе их подставят, уверяю.

– Я не о том. Я не буду устраиваться вышибалой. Не хочу. Не буду. Всё.

– А как же твоё «надо найти работу» и «денег нет»?

– Полы мыть. Посуду. Дрова таскать. Я не гордая.

– И не весёлая.

– А ты, значит, хочешь, чтобы я веселила пьяных мужиков до утра?

– Я бы предпочёл, чтобы ты веселила хотя бы меня. А то с тобой как с казначеем на исповеди.

– Где этот трактир? Может, ему не только клоуны на входе нужны, – твердо сказала девушка. – Может, у него приличное предложение для меня найдется.

– То есть ты правда выбрала мытьё полов вместо того, чтобы изящно вышвыривать пьяниц за шкирку?

– Пол не дерётся.

– И не платит чаевых.

– И не пристаёт.

Эльф шагал рядом и никак не отставал.

– Ну хоть дрова не таскай, у тебя же спина… – заговорил он наконец.

– Что – моя спина?

– Прекрасная. Я бы не стал рисковать.

– Не переживай, я не стану просить тебя о помощи, – буркнула орчиха. С этой ярмаркой дорогу выбирать приходилось аккуратно, чтобы и в толпу не попасть, и особо большого крюка не сделать.

– ну а просто постоять рядом, пока ты устраиваешься хоть можно?

– Сомневаешься, что у меня получится? Если мешаться не будешь и болтать не начнешь – получится, не сомневайся, так что можешь не сопровождать.

– Я волнуюсь, между прочим, – серьезно ответил эльф.

– Неужто за меня? Так печешься о моей работе?

– Просто хочу запомнить этот день – когда орчиха в рваном платье оказалась востребованнее, чем красивый, прекрасно воспитанный представитель высшей расы.

– Кто сказал, что ты воспитанный?

– Кто сказал, что ты – в платье?

Орчиха фыркнула, но от улыбки не удержалась. Эльф остановился и подмигнул ей:

– Трактир там. А я пошел, меня полы не интересуют.

– Иди-иди, завоевывай публику.

– Если не получится, попрошу тебя взять меня в посудомойки.

– Только по конкурсу. Щетку в руки – и докажи, что достоин.

– Ух, какая ты злая без еды… А все-таки я хорошо на тебя влияю, ты вот и разговаривать начала. Ну, удачи.

И эльф двинулся к гудевшей ярмарочной площади.

Работу ей получить удалось. Одна из поденщиц именно сегодня не вышла на работу, и трактирщик с радостью всучил ей старенькое платье в счет будущей оплаты и топор.

Дрова трещали под мощными ударами, как старые кости. Тусклый свет фонаря у заднего входа бросал длинные тени на поленницу. Орчиха в очередной раз занесла топор.

Плечи ныли, спину ломило в пояснице, и радовало только то, что еще несколько десятков поленьев – и работу она закончит.

Воздух был влажный и пах дымом, мокрой древесиной и навозом. Где-то вдалеке хохотала пьяная компания, слышался чей-то не то довольный, не то предостерегающий визг, а неподалёку на цепи скулил пёс.

– Прекрасная леди, не откажите в милости голодному страннику?

Орчиха вздрогнула и резко обернулась. Из темноты вынырнул знакомый силуэт – эльф, помятый и растрепанный. Вид у него был далеко не геройский.

– Ты как всегда вовремя, – буркнула она и поставила топор. – Что, снова обманул кого-то и теперь прячешься?

– Обманул? – он развёл руками. В темноте было не видно его лица, но орчихе показалось, что он улыбается. – Я пытался продавать поэзию. Но, видимо, толпа предпочитает жареные почки. Так что… нет. И я очень голоден.

– И что, весь день пытался продавать поэзию и…?

– А ты любопытная. Нет, не весь день. Пытался устроиться в театр. Оказалось, у них уже есть зануда. Потом пытался играть на лютне. Но толпа не оценила. Потом – читал пророчества.

– И?

– Кто бы мог подумать, что стража не любит, когда ты предсказываешь смерть трактирщику.

Орчха тяжело вздохнула:

– Ладно, иди за мной.

– Леди, Всевышний да будет к вам благосклонен за доброту.

Каморка, отданная в ее распоряжение, располагалась под самой крышей, была маленькой, неудобной и душной. Большую часть комнатушки занимал столик, кроме него там поместился стул и соломенный тюфяк. Зато не пришлось ни с кем делить это пространство. И это было самым прекрасным.

Девушка зажгла свечи, взяла со стола лепёшку – еще теплую – и отломила половину:

– Ешь.

– Ты – святая, – выдохнул эльф, принимая хлеб с благоговением. – Хотел бы я уметь так благодарить, как ты кормишь.

Она не ответила. Села напротив и смотрела, как он жует.

День эльф явно провел весело: синяков стало больше, губы разбиты, на скуле царапины, да и рукой правой двигает неохотно, будто через силу, рубашка еще грязнее стала… Но спрашивать не стала. Все равно правды не дождешься от этого болтуна. А в тишине так хорошо.

– Тюфяк здесь один, так и быть половиной поделюсь. Попробуешь занять больше места – будешь спать под столом.

– Как хорошо, что я не убил тебя в лесу, правда?

– Офигеть, как хорошо. Еще лучше было бы нам вообще не встречаться: проблем было бы куда меньше, – буркнула орчиха. – Мне дрова доколоть нужно. Полтюфяка, понял?

Когда она вернулась, эльф уже спал.

Девушка присела у стола и неспешно принялась за свою половину лепешки. За тонкой перегородкой храпел кто-то из слуг, и снизу уже не доносились пьяные разговоры и похабные песенки. Мир стих, и его полуночная тишина пахла дровами, хлебом и… чем-то ещё. Новым. Непонятным. Теплом.

Глава 5
Работа как работа

А трактир жил собственной жизнью – шумной, густой, такой же дурманящей и с таким же сивушным запахом, как крепкое, перестоявшее в бочках пиво.

Воздух внутри был тяжёлым: смесь кислого перегара, жареного сала, копоти от факелов, невыветрившегося запаха пролитой медовухи, прелой соломы на полу и пота, которым тянуло от усталых путников. Где-то под потолком на балке среди всей этой какофонии лениво дремал кот, изредка приоткрывая один глаз, когда происходило совсем уж что-то из ряда вон. В остальном же ни крики, ни драки, ни шуршащие по углам мыши – ничто не могло вывести кота из его нирваны.

В трактир захаживали самые разнообразные посетители: были и завсегдатаи, и завсегдатаи-пьяницы, и случайные прохожие, и крестьяне, и даже купцы. Относительная близость к центральной площади делала этот трактир местом относительно приличным, в котором и купцу не зазорно пообедать перед дальним путем, и крестьянину с выручкой переночевать после удачного торга. Место это нравилось и наемникам, и, как орчиха успела заметить, частенько здесь они могли получить выгодную работу у какого-нибудь торговца – иногда по охране, а иногда и груз сопровождать, что не в пример выгоднее. А главное, никаких особо скандальных происшествий в трактире, разве что подерется кто, не поделив мнение в пьяном разговоре.

Из завсегдатаев орчиха выделяла, пожалуй, только старика из болотников. Он приходил к самому открытию, усаживался у входа и смиренно ждал, пока кто-нибудь из прислуги подаст ему его обычный заказ – грубую лепешку да кружку воды, самое дешевое, что имелось в заведении. Орчиха обычно и приносила, снующие среди гостей официантки старика игнорировали. Чаевых от него не дождаться, да и пахло от гостя далеко не изысканными духами. Одноглазый старик по маленькому кусочку ел лепешку, а в перерывах между этим сосал куриное перо и рассказывал историю, как он когда-то убил дракона. Его никто не слушал, но и не гнал. Старик уже был почти частью интерьера.

Трактирный шум набирал обороты уже к полудню. В углу, под лестницей, там, куда и в самые яркие солнечные дни свет едва проникал, начинал скрипеть пол: значит, опять какая-то парочка вознамерилась сэкономить на номере, думая, что здесь никто не увидит.

Жаровня у стойки наполняла помещение запахом жареной луковицы и мяса, которое уже почти подгорело. Из кухни неслись крики поварихи: «Ты что, осёл⁈ Я сказала – три луковицы, а не три пуда!» Толстая повариха все время была недовольна и с удовольствие орала и раздавала затрещины всем, мимо проходящим в недобрый час. Добрых часов у нее не имелось, зато всего остального было навалом.

Время от времени дверь хлопала то впуская новых гостей, то выпуская уже оттрапзничавших и пьяных.

– Ты рыло мне залил, падаль… – заорал кто-то с другого конца зала. Орчиха аж вздрогнула от неожиданности. Вынесла же ее нелегкая в зал именно в это время.

Наверное, кто-то пытался оправдываться и из конфликта выкрутиться, потому что какое-то непродолжительное время за мерным гулом было никаких иных звуков не слышно. А потом раздался грохот. Постояльцы, привычные к такому, дружно повернулись источнику – пропускать аттракцион с дракой не хотел никто. Да и не лишним будет заранее узнать, не в твою ли сторону полетит перевернутый стол, и обезопасить себя.

Наемники были уже достаточно пьяны, чтобы не стесняться в выборе формы выяснения отношений и не смотреть на окружающие их условности.

«Удачная, видно, была сделка», – подумала орчиха. Где-то глубоко внутри шевельнулось чувство, похожее на зависть.

Конфликт тем временем набирал обороты, а те, что сидели за соседними столами подзуживали готовых сцепиться приятелей и отодвигали свои кружки, чтобы в случае чего спасти хотя бы пиво.

– Ты своё рыло вместе с мечом оставь на месте и проваливай! – рявкнул тот, что был повыше.

Ему не повело. Орчиха уже протиснулась к драчунам, готовым вот-вот сцепиться. С каменным, абсолютно ничего не выражающим лицом она схватила того, что покрупнее за ворот куртки и рванула вверх. Громоздкий, накачанный, абсолютно никакого внимания на девушку раза в два его мельче не обративший, неожиданно затрепыхался в воздухе, как пойманная в паучью сеть жирная муха. Затрепыхался и обмяк, закатив глаза. Лицо его стремительно багровело, а изо рта вырывались хрипы, только сказать он толком ничего не мог – ворот прочного кожаного жилета врезался в горло не хуже веревки.

Толпа притихла. Орчиха все с тем же каменным лицом повернулась ко второму бузотеру. На всякий случай он сделал шаг назад, но тут же попытался сохранить лицо:

– Эй… ты чего… мы же просто… это… ну… праздник!

Орчиха молчала. Наемник в ее руках судорожно пытался освободиться, но получалось плохо и выглядело это жалко.

– Хочешь поговорить об этом подробнее? – наконец уточнила девушка. Голос был ровным и безразличным.

Не дожидаясь ответа, она протащила свою жертву к выходу, свободной рукой подталкивая его приятеля в том же направлении. Свою добычу она без сожаления вышвырнула за дверь, второй дожидаться похожей чести не стал, под ее пристальным взглядом вышел сам даже не пикнув. И только когда дверь закрылась тихонько выругался, чтобы ненормальная эта точно не услышала.

Когда орчиха закрыла дверь за незадачливыми приятелями, гости уже вернулись к своим привычным делам.

Она подхватила ведро и направилась к стойке.

– Потерь нет, – сказала она подошедшему хозяину. – Столы на месте. Пиво тоже. Стена цела.

– Молодец, – равнодушно буркнул трактирщик. – Ведро бросай, иди к хозяйке, скажи, пусть отдаст тебе форму охранника. И в зал пускайся, за порядком следить будешь. Потом кружки пересчитаю, если что – вычту с тебя.

В старой мужской рубахе и штанах было куда привычнее, чем в крестьянском платье. Да и работа оказалась куда легче, не то что с раннего утра и до глубокой ночи блевотину за пьяными убирать и тяжести таскать. То воды на кухню надо, то мешок муки, то дров…

Посетители дисциплинированно напивались, рассказывая вновь приходящим о происшествии и украшая рассказ каждый раз новыми подробностями. Заинтересованных взглядов орчиха за вечер нахваталась на две жизни вперед. Пару раз даже пришлось рожу злобную состроить, для совсем уж оборзевших и руки распускающих, благо, получилось впечатляюще. И до самого закрытия слышала все новые и новые версии произошедшего:

– А ты видел?..

– Сам видел! Вот морским змеем клянусь! Она его ка-а-а-к хвать! А мужик – ну вот два меня, во!

– Рукой, рукой одной, прикинь!..

– Я теперь только в другом конце зала сидеть буду, чтобы поближе к выходу…

И жизнь вернулась на круги своя – пьяная, шумная, с дымом, жаровнями и дурной балладой, которую кто-то начал бренчать в углу на расстроенной лютне. Наступала ночь. Самое весёлое время в этом заведении.

Сегодня орчихе как-то недосуг было посмотреть, спустился ли ее приятель в зал или предпочел в каморке остаться. За все дни его пребывания – на полулегальном положении, конечно, он так и не удосужился справиться о работе, но продолжал использовать комнатушку под крышей как свою собственную – он то проводил все время в зале среди гостей, потягивая единственную кружку пива и болтая без остановки, то исчезал на весь день, а то и на ночь, появляясь только под утро. О своих делах, что удивительно, он не распространялся.

Как-то незаметно он влился в эту жизнь – заговаривал с купцами, узнавая, кто куда идёт, с каким товаром и насколько прибыльна ожидается торговля, терся среди игроков и всегда знал, кто сколько проиграл в кости прошлым вечером и с кем за стол лучше не садиться. К полудню болтал с кухаркой, помогая ей таскать специи, но не тяжеленный котел, к этому моменту он уже «совершенно случайно» задерживался у девчонок на ручье, что стирали белье и мыли посуду, переругиваясь, злословя и сплетничая. Стоило ему появиться на ручье – и даже в зале, за непрекращающимся ни на секунду гулом, было слышно, как смеются служанки. Орчиха слышала и замечала все, но молчала и злилась. Отчего-то.

Голубоглазый красавец пришелся по душе всем. И никто – ни купец, ни игрок, ни крестьянин – никто совершенно не обращал внимания на его потертую и залатанную в многих местах (силами орчихи, между прочим!) рубаху и постепенно сходившие, но все еще заметные синяки.

– Да-да, – улыбался он, рассказывая собравшимся вокруг него зевакам очередную историю, лениво потягивал пиво, принесенное хорошенькой служанкой «за счет заведения», подмигивал девчонке и продолжал: – я действительно сломал меч пополам. Правда, был это не мой меч, и не в бою, а в заборе, но разве это важно?

Среди зевак на том самом инциденте, что так резко поднял орчиху на социальной лестнице, эльфа она не заметила, ни в толпе зрителей, ни поодаль. Правда, это ничего не значило. Оглядывая зал теперь по долгу службы, она вновь отметила, что эльфа нигде не видно и махнула рукой. Появится рано или поздно.

Совсем ночью, когда из гостей в зале остались только самые стойкие и то, не больше трех, орчиха наконец расслабилась. Хозяин выглянул из кухни, оглядел зал и выдал новоявленной вышибале метлу – нечего без дела прохлаждаться. А она даже рада была наконец-то на воздух выбраться.

Хмурое осеннее небо висело так низко, что, казалось, рукой достанешь, если постараться. Девушка мела двор, тщательно проводя облезлыми от частого использования прутьями по утоптанной земле. Лепешки, оставленные на память от купеческих подвод, убирать удобнее было лопатой. Она собрала все в одну кучку – кучка получилась не особо внушительная, лошадки сегодня не старались, – и решила убрать это все подальше. Запаху и толстым осенним мухам, даже ночью недовольно жужжащим над ароматным добром, точно рядом с трактиром не место. А вот под кустами – вполне.

Под кустами ее ожидал сюрприз. В пыли, под пожухлой, давно опавшей листвой лежал меч. Не то кто-то из посетителей обронил, не то в пылу драки потерял… Дорогая вещь, не из тех, которыми стоит разбрасываться. Относительно короткий, клинок, похоже, использова кто-то из наемников. Именно они предпочитали простую ковку, без излишних украшений. Никаких тебе голов диких зверей на яблоке, никакой крашенной и переукрашенной гарды, никакого узора по лезвию. Идеальный меч для дел, требующих тишины. Девушка пару раз взмахнула – удобный, и как раз по руке.

– Для боя легковат. Но тебе в самый раз, по твоей руке. Дай-ка.

Не спрашивая, невесть откуда появившийся эльф, забрал клинок и осмотрел.

– Клейма нет. Ни мастера, ни владельца. Значит, бездомный. Можно считать, что твой. Его и хватятся не сразу. А если и хватятся, то вспомнить, где потеряли, будет затруднительно. Так что можешь пользоваться. Только почистить надо.

Он попробовал меч на баланс, еще раз придирчиво осмотрел клинок. И вдруг спросил:

– Хочешь, покажу тебе приём, из-за которого ты проиграла? Ну, когда мы с тобой так мило познакомились?

– Я не проигрывала. Я споткнулась.

– А, ну конечно, – эльф усмехнулся и вернул меч. – Просто оказалась на спине, без оружия, с моим локтем у себя на горле. Как все великие воины.

– Ты хочешь…

– Я хочу, чтобы ты в следующий раз не споткнулась. Или споткнулась на противника – так, чтобы он потом не встал. Приём простой. Но ты его не угадаешь, пока он уже не сработает. Подходит тем, кто дерётся грубо и честно. Таким, как ты.

– Ну, давай, – буркнула орчиха. День выдался суматошным и тяжелым. Только отдохнуть вырвалась на двор – здрасьте, приперся, откуда не ждали. – Показывай свой прием.

– Только не злись, когда снова окажешься на земле, – ухмыльнулся эльф. – Я сразу предупреждаю.