Текст книги "Мантикора и Дракон. Эпизод I"
Автор книги: Анна Кувайкова
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Анна Кувайкова, Юлия Созонова
Мантикора и Дракон. Эпизод I
© Кувайкова А. А., Созонова Ю. В., 2015
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015
Пролог
Холодное осеннее небо затянули серые, налившиеся свинцом тучи. Мелкий острый дождь бил по коже, опаляя ледяным прикосновением. Совсем скоро багряные всполохи листьев сменят голые тонкие ветки, укрытые белым снегом. Зима готовилась вступить в свои права, мягко и не слышно скользя по земле.
Подняв голову, незряче посмотрела наверх, открыв рот и ловя солоноватые капли. Колючие прикосновения били по телу, обдавая неприятным холодом. И давали то самое, мучительно-сладкое понимание – жива.
Хриплый смешок. Живая… А зачем? Для чего? За что?!
Опустив голову, медленно села на землю, не обращая внимания на липкую грязь и камни, режущие острыми гранями тело. Подтянув ноги к груди, обхватила их руками, уткнувшись острым подбородком в разбитые колени. Хотелось кричать. Выть. Плакать. Просить и молить.
Но бесстрастное серое небо не услышит. Хранители забыли обо мне, бросив одно из своих творений на произвол судьбы.
Ещё один смешок ободрал повреждённое горло. Хранители… Где они были, когда умирал мой отец? Где были эти проклятые храмовники, когда насиловали и убивали мою мать? Где, где была их грёбаная справедливость, когда острый клинок пробил ещё нерождённое сердце?
И где была та Древняя, в чью честь возносились молитвы и проклятия под сводами нашего дома?!
Они забыли. Не видели. Отвернулись. Бросили. А те, кто когда-то клялся в верности, легко верили звучавшим обвинениям. И предавали. Раз за разом. Окрашивая в терпкий алый цвет хищно оскалившуюся сталь.
Горький смех. Разодранные пальцы, лишённые ногтей, впиваются в плечи, оставляя грязно-красный след на покрытой коркой грязи коже, яркой абстракцией улёгшись на фиолетово-синий узор синяков.
– Я одна, совсем одна… Я жива… Жива ли я? – Пересохшие губы, покрытые кровью, растянулись в неуместно весёлой улыбке. А слова, безумные, отчаяные, слетали с языка без моего желания.
Меня отпустили. Выкинули, как щенка-приблудыша, на тропу у границы империи, велев никогда, ни при каких обстоятельствах не возвращаться обратно. И, презрительно кривясь, лучшие воины Сайтаншесса цедили ругательства, плюя в мою сторону. В спину ребёнка, в один миг, по чужой прихоти, оставшегося сиротой.
Неслыханная милость со стороны Повелителя. Только что мне с этой милости?
Ни семьи. Ни дома. Ни клана, что встал бы за меня горой. И израненная душа, острыми осколками режущая изнутри, жаждущая мести. Долгой, кровавой, вдумчивой, изобретательной. Но мести. И не тем, на острие мечей которых подняли тела моих родных, нет. Хотя и не откажу себе в удовольствии спросить и с них за это. За излишнюю прыть в исполнении чужого приказа, за кровь матери на моих руках, за мёртвые глаза отца, за… За брата, так и не увидевшего мир. Я спрошу с них сполна. Я…
Тихий вздох и беспомощный стон. Я слаба. Я человек. Что стоит моё израненное тело против обученных искусству боя солдат? Смешно…
В сумерках осеннего серого утра чей-то весёлый смешок неприятно резанул обострившийся слух. Темнота подземелий сыграла злую шутку, наградив меня слепотой, как последствием побоев и отсутствия солнечного света.
– Кто здесь? – выдохнула, сжавшись в комок.
На языке появился привкус горечи и разочарования. Неужели милость Повелителя оказалась такой… скоротечной?
– Прохожий. – Голос был мужским, с нотками ленивого потягивания гласных и каким-то насмешливым любопытством. – Очень любопытный прохожий. И он не откажется узнать, что столь милое дитя делает на пустынном торговом тракте?
– Жду, – снова уткнулась носом в колени. Так почему-то было легче и мир казался не так жесток. Жалкая иллюзия самообмана.
– Принца? – Незнакомец не отставал, приблизившись на пару шагов. Обошёл по кругу, будто рассматривает меня внимательно и цепко и решает: купить такой неказистый товар или нет.
– Смерти, – растянула губы в безумной улыбке, слизнув пару капель крови, скользнувших вниз.
– Тс, и тут Фанэт отметился, – фыркнул мужчина.
Его пальцы дёрнули прядь спутавшихся волос, вынуждая поднять голову. Крепкая хватка на подбородке, не дающая и шанса вырваться и сбежать. А мужчина молчал, только мурлыкал себе под нос какую-то неуместно весёлую мелодию.
Наконец он отступил, давая возможность свободно вздохнуть, и произнёс, неожиданно серьёзно и веско:
– Чего ты хочешь, дитя?
– Хочу? – склонила голову набок, невольно задумавшись над этим простым вопросом.
– Ну да. – Судя по голосу, мужчина улыбался и был чем-то безмерно доволен. – У тебя есть шанс, ребёнок. Одно желание. Одно-единственное желание. Но зато – любое. Так чего ты хочешь?
Что-то в его голосе, словах, интонациях всколыхнуло остывшую было боль. Ярость бессилья, душившая в темноте каземата, ненависть, одиночество, отчаяние. Всё смешалось в горячий крепкий коктейль, обжигающий изнутри. Чего я хочу? Многого. Но среди этого всего была единственная мечта, затмившая собой всё остальное. И губы, непослушные, кривившиеся в болезненной усмешке, прошептали то, чего так страстно хотело сердце:
– Мести. Я. Хочу. Отомстить.
– Кому? – заинтересованно уточнил незнакомец.
– Тем, кто отнял семью, – хрипло рассмеялась, подняв на него взгляд. Нет, зрение не вернулось. Но каким-то шестым чувством угадывала, где стоит странный прохожий, начавший этот нелепый, безумный разговор.
– У, деточка, губа у тебя не дура… – восхищённо присвистнул незнакомец, подойдя ко мне.
Его горячие руки обхватили запястья и дёрнули вверх, поднимая ослабевшее тело. Крепкие объятия не давали упасть. А затем этот прохожий сделал то, что поставило меня в тупик.
Он закружил нас в танце, уверенно ведя по обочине, усыпанной пожухшей листвой. И на мгновение, на какой-то короткий миг, мне казалось, я слышу звуки скрипки, выводившей пронзительную, тонкую мелодию старинного танца.
Спустя пару минут мужчина неодобрительно цокнул языком:
– Нет, такое количество трупов, да ещё и не самых последних монарших особ, боюсь, нам не простят. Может, всё-таки принца?
– Повелитель ни при чём, – хмыкнула, отпуская остатки разумных сомнений и позволяя ему вести.
Если это последние мгновения моей жизни, так почему бы не насладиться ими? Пусть даже такими… сумасшедшими.
– Он отдал приказ убить? – уточнил прохожий.
– Он защищал свою семью, – вздохнула, прикрыв глаза. Бесполезное действие, но всё же есть в нём что-то успокаивающее. – Он был в своём праве.
– Тогда кого же ты так сильно хочешь убить, а?
– Тех, кто отнял мою семью. Тех, кто их предал. Тех, кто разыграл эту партию, манипулируя всеми, даже великим и опасным Повелителем Сайтаншесса.
– Неужели самих Хранителей? – притворно ужаснулся незнакомец. И даже, кажется, шутливо погрозил мне пальцем. – Ай-ай-ай! Пойти против воли богов…
– Да будут прокляты эти боги, – выплюнула, чувствуя, как волна ненависти грозит захлестнуть меня с головой, – что позволяют убивать невинных, насиловать беременных и садить на остриё меча нерождённых! Если таковы боги нашего мира, то я отказываюсь верить в них и поклоняться им! Будь моя воля, я подарила бы им боль матери, умирающей на моих руках! Я отдала бы им застывшие глаза отца, заставила бы их пережить всё это раз за разом! Сойти с ума от бессилия, содрать ногти о каменную кладку камеры, выть раненым зверем от отчаяния! Я бы…
Резкий поворот, и вот меня прижимают к крепкой широкой груди, а сильные руки не дают вырваться из тёплых объятий. И рыдания, так долго сдерживаемые в себе, вырвались наружу, выплёскивая накопившиеся эмоции и чувства. Захлёбываясь ими, кричала, била кулаками по плечам, вырывалась и снова кричала. Звала. Молила. Проклинала.
Истерика набирала обороты, выжигая скопившееся нервное напряжение. Не скоро стихли судорожные всхлипы. И не сразу удалось выговорить то единственное слово, что так и норовило слететь с языка:
– Ненавижу…
– Ненависть опасное чувство, ребёнок, – серьёзно ответил мужчина, продолжая укачивать меня в объятиях и гладить по спутанным волосам. – Так чего ты хочешь, неразумное дитя?
– Мести. Тем, кто отнял семью, – почти беззвучно шепнула, не пытаясь поднять голову и вдыхая пряный, непривычно приятный запах нелюдя. Это всё, что удалось определить. – Я хочу стать сильнее. И забрать их жизнь в ответ. Заплатить им сполна за всё. Я хочу научиться… убивать. И однажды постучаться к ним в дом…
Последние слова прозвучали еле слышно, потонув в длинном, протяжном вздохе. Прохожий помолчал. Затем чему-то усмехнулся, даже рассмеялся, довольно и чуточку зло. А после отстранился, не размыкая объятий.
– Хорошая цель. И я обещал тебе желание. Одно-единственное, зато какое! – Лёгкий смех, по-детски невинный и заразительный, вызывающий невольную улыбку на лице. Ловкие пальцы снова дёрнули грязную слипшуюся прядь, будто проверяя её на прочность. – Только запомни, ребёнок: назад пути уже не будет. Ты получишь то, чего хочешь: учителя, знания и силу. Может, даже семью… – задумчиво протянул мужчина, явно потерявшись в собственных мыслях.
Почему-то воспринимать его всерьёз не получалось. И в этом тоже было что-то неправильное, сумасбродное. Ведь даже не чуя в себе и отголоска магии, я понимала: мой собеседник опасен. И его сила, хаотичная, тяжёлая, безграничная, давит и доминирует, вынуждая подчиняться. Не давая возникнуть и тени мысли о побеге.
– Впрочем, такую семью я бы и врагам не пожелал, – посетовал прохожий. Хихикнул. – Хотя… смотря какие враги, опять же. Ну да ладно. – Спохватившись, мужчина вновь торжественно и чуточку пафосно продолжил: – Итак, я дам тебе учителя, знания и силу. Я заберу тебя из этого мира и верну тогда, когда ты будешь готова. Согласна?
– А что взамен? – Страх коснулся кожи холодными липкими пальцами, пройдясь вдоль позвоночника, оставляя неприятные ощущения.
Я сомневалась: стоит ли доверять странному незнакомцу? И боялась. Что если откажусь, если цена окажется непомерно высокой, то потеряю последний шанс построить новую жизнь. Или хотя бы вернуть жалкие остатки старой.
– Взамен? – Тихий смешок и прикосновение прохладных губ ко лбу. – Ты будешь называть меня отцом.
– Отцом?! – От удивления забыла, как дышать. Разум отказывался воспринимать логику этого нелюдя. И слабость, вдруг накатившая волной, никак не способствовала пониманию происходящего.
– Ага, – радостно закивал незнакомец, крепко ухватив меня за руку. – Меня, кстати, зовут Хаос. Ну что, согласна пойти со мной?
– Да…
Воронка перемещений закружилась вокруг, поднимая пожелтевшие листья. Я не видела, но знала: на лице странного прохожего цвела счастливая улыбка. По непонятной причине она жутко напоминала довольного хозяйского кота, дорвавшегося до крынки со сметаной и не получившего за это веником по наглой морде.
И я не могла не улыбнуться в ответ…
«…Мне никогда не было дела до возни мелких храмовников, громко и пафосно звавшихся Хранителями. Но скука – такая странная вещь, что порой даже мне становится чуточку жалко их сломанных игрушек. Ребёнок, стоявший на перепутье, слепой и усталый, казался прекрасным поводом побороть свою лень. А хаос, царивший в его душе, приятно грел непомерное эго.
Ну как пройти мимо такой прелести?!
И впервые за несколько сотен лет решил побыть чуточку феей. Не совсем крёстной, и не сказать чтобы доброй, но почему бы и нет? В моих силах исполнить желание. Одно! Всего одно, зато любое.
Малышка меня не разочаровала – не подвело чутьё. Спустя десяток долгих лет на пределах Грани и несколько недель в Аранелле в двери гильдии убийц постучалась та, кого вскоре назовут Мантикорой. Одно из лучших моих творений. Моя ученица. Моя гордость. Моё дитя…
Корана аль Эйран».
Из дневника Хаоса, одного из первых Древних, воплощения изначальной стихии
КОРАНА АЛЬ ЭЙРАН
Серьяк, город недалеко от Академии некромантии
Празднования в честь Хранительницы материнства приходились на вторую неделю второго месяца лета. Прихватив еду и напитки, горожане весёлой гомонящей гурьбой заняли большую поляну возле чистого озера недалеко от города. Девицы, незамужние, собирали букеты из ромашек и робких васильков, молодые матери присматривали за детьми и накрывали походные столы. А мужчины готовили кострища и разделывали добычу, принесённую охотниками.
На закате взвились огромные костры, расцвечивая сумеречное небо яркими огнями. Ритмичный бой барабанов переплетался с нежными звуками флейты и домры, ведя за собой, зазывая в круг, заражая бесшабашным весельем. Распустив волосы и надев венки, девушки закружились в танце, напевая песню в честь Хранительницы.
Цветастая юбка взлетает и опадает в такт музыке. Широкие рукава блузки похожи на крылья огромной птицы, готовой взлететь. Ноги, обутые в мягкие туфли без каблуков, отбивают одним им ведомый ритм.
Плавно двигаясь вокруг костра, из-под полуопущенных ресниц наблюдала за центральным столом, где сидел весь цвет небольшого городка, затерявшегося на краю торгового тракта. Почтенные старцы и мужчины средних лет. Они разнились положением и одеждой, весом в обществе и внешностью. Но среди них был тот, кого я искала на протяжении долгих лет.
Ему за сорок, он – почти в самом центре, второй человек после городского главы и фактически теневой правитель Серьяка. Господин Анастас Сор, крупный, грузный мужчина, с масленым взглядом, скользящим по фигурам танцующих дев.
Закрыла глаза, откинув голову назад, подняв руки и звеня многочисленными браслетами на тонких запястьях. Кружась и взметая полы длинной юбки, вышла из круга, скользнув к столу. Легко и плавно двигаясь по примятой траве, ловко лавируя между разносчиками и захмелевшими жителями, обогнула стол. Затем ещё один, пока, под одобрительный смех толпы, не оказалась позади господина Сора. Игриво коснулась кончиками пальцев его плеча, погладила и, склонившись, шепнула:
– Господин желает развлечься?
Цепко ухватив меня за запястье, Сор заставил наклониться ещё ниже, хрипло осведомившись:
– Сколько?
– Это подарок, господин, – мягко улыбнулась, не сопротивляясь и не пытаясь вырваться. – Вы помогли моей семье. Я всего лишь хочу поблагодарить вас за это…
– Благодарность – это правильно, – довольно улыбнулся чиновник, поднимаясь и кивая собеседникам.
Те понимающе хмыкнули, окинув меня оценивающим взглядом, и подняли бокалы с вином, одобряя выбор.
Праздник набирал обороты. Громкий смех и задорная музыка, милующиеся парочки, отделившиеся от основной массы и скрывшиеся в ближайших кустах у озёрной глади. Мой же путь лежал в сторону городских стен, скрывающих за собой жилые дома. Смеясь и ускользая от рук мужчины, я вела его по неприметной тропе к небольшой дверце в обход главных ворот.
Праздник охватил весь город. Но патрули, охранявшие с трудом нажитое людское добро, никто не отменял. И встречаться с ними раньше времени не было никакого желания.
– Ну постой, красавица. – Умоляющие нотки в голосе Анастаса сменялись приказными и наоборот. – Куда ты так спешишь? У нас впереди целая ночь…
– Нет-нет, – легко увернувшись от попытки приобнять меня за талию, загадочно улыбнулась, задорно сверкнув глазами. – Я хочу сделать всё правильно, господин Сор. Позвольте мне эту малость. Обещаю, вы будете довольны…
– Ну хоть один поцелуй…
– Ш-ш-ш-ш, – прижала палец к вытянутым в трубочку губам, ласково погладив его по щеке. – Терпение – главная добродетель, господин Сор. Осталось совсем чуть-чуть…
Город встретил нас тишиной и тёмными переулками. Перепрыгивая через небольшие лужи и обходя молодёжь, спрятавшуюся от родителей, мы добрались до небольшой гостиницы на самой окраине. Легко взбежав по скрипучей лестнице на второй этаж, обернувшись, поманила мужчину пальцем, скрывшись в полутёмной комнате в конце коридора.
Господин Сор не заставил себя ждать, он похотливо улыбался, перешагивая порог снятого мной номера. Стоя спиной к двери, с оттенком лёгкого любопытства рассматривала городской пейзаж и видимые вдалеке огни костровищ. И лишь легко улыбнулась, когда липкие руки коснулись моей талии.
– Ну? И чего мы ждём? – дыхнув алкоголем, хрипло хохотнул Сор. – Давай, покажи, насколько ты мне благодарна…
– С удовольствием, господин Сор… – медленно протянула, щёлкнув пальцами. – Вы даже не представляете, насколько я вам благодарна…
Резко обернувшись, ударила раскрытой ладонью в солнечное сплетение, вплетая напитанную силой печать. Рисунок, активировавшись при соприкосновении с телом, оплёл мужчину крепкими путами. Несостоявшийся любовник рухнул на потёртые доски пола, спутанный по рукам и ногам. Крики и ругань погасили чары тишины, сработавшие по щелчку.
Поддельный облик потёк, стремительно меняя внешность. Встряхнувшись, смахнула с плеча остатки венка, привычно поправляя белую маску, скрывавшую лицо. Закатав рукава, присела на корточки перед мужчиной, холодно улыбнувшись:
– Рада наконец-то познакомиться с вами лично, господин Сор. Хотите что-то сказать в своё оправдание?
– Ты! Ты хоть представляешь, с кем связалась?! – Он плевался и шипел, пытаясь выбраться из пут. – Тебя убьют!
– Все мы смертны, – согласно кивнула, вытащив из-за голеница сапога тонкую иглу и небольшую склянку с тёмно-серым ядом. Смазав острый кончик, последовательно нанесла несколько уколов подряд, складывая их в небольшой узор на плече. Затем на груди и правой щеке.
– Что… что ты делаешь?! – Страх в голосе Сора доставил ни с чем не сравнимое удовольствие, приятно согревая душу.
– Хочу показать, чему я научилась благодаря тебе, – хмыкнув, выпрямилась, убирая инструменты в поясную сумку. – Искусству Смерти, к примеру…
– Како… – Мужчина захрипел, выгнувшись под немыслимым углом, закатывая глаза.
Яд действовал быстро, сжигая изнутри. Кровь потекла из носа и ушей, стекая на доски. Всего несколько минут – и самый страшный человек этого города, обмякнув, перестал дышать.
Презрительно скривившись, ткнула мертвеца носком сапога в живот. Путы опали моментально, как только сердце перестало качать кровь. Вор, убийца, насильник, работорговец. Многогранный человек, талантливый в своём роде. И картину его смерти обставить нужно соответствующе.
Взяв за руки, оттащила Сора к кровати, стоявшей в углу, положив так, чтобы со стороны казалось – он собирался бежать из комнаты. Малая печать белой вспышкой стёрла пятна крови, подчищая ненужные следы. Небольшое изменение позы, разорванная одежда. Вытащив из-за пояса кинжал, нанесла несколько ранений вдоль груди, скользящий удар по шее, оборонительные раны на ладони и запястья.
Аккуратно вытерев рукоять ножа, вложила её в руку гулящей девки, доставленной сюда чуть раньше. Она находилась в состоянии наподобие сна, граничащего со смертью. Протянув руку, вытащила иглу из шеи девчонки, ставя точку в её жизненном пути. Завершающим штрихом можно было считать глубокую рану на груди. Тот стилет, что её оставил, валялся около мёртвого Сора. Глухой вскрик вырвался из груди несчастной, в широко раскрытых глазах застыл страх и непонимание. Последнее, что она увидела перед своей смертью, – тёмные стены храма Матери-Земли, заброшенного и забытого миром. С одной стороны – жаль её, погибла ради чужой выгоды. С другой – таких называют расходным материалом и никак иначе.
Окинув всё внимательным взглядом, довольно улыбнулась. Стражники и городские власти сочтут это неудачной попыткой найти развлечение на ночь или же способом уличной мошенницы заработать деньжат побольше. И никто даже не подумает о том, что по душу столь благородного господина пришёл лучший наёмник гильдии наёмников. Ничего, моё тщеславие переживёт такой урон.
Глубоко вздохнув, лёгким движением убрала маску на затылок, закрыв глаза и подставляя лицо лёгкому тёплому ветру из открытого окна. Спустя столько лет гонок на выживание, долгой и кропотливой охоты, я постучалась в двери ко всем, кто когда-то стал причиной смерти моей семьи. Ко всем, кроме одного, самого главного, но до него я ещё доберусь. Рано или поздно. Каждый получит то, чего заслуживает. Сполна.
Вздохнув, потёрла переносицу. Это был долгий путь, длиной не в один десяток лет, на протяжении которых я была заложником собственной памяти и ненависти, жажды мести. И было страшно, по-настоящему страшно, что не смогу, не сумею… Не справлюсь.
Хорошо, что минутная слабость проходила так же стремительно, как и появлялась. В моей профессии неуверенность больше мешает, чем помогает принять верное решение. А уж в таком деле, как тонкая продуманная месть с ледяной подачей, – и вовсе ненужная роскошь.
Тряхнув головой, подхватила брошенную утром на подоконник сумку и подошла к зеркалу, стоявшему у стены. Гладкая поверхность отразила женщину ростом выше среднего, крепкого телосложения и на вид лет двадцати семи – тридцати. Мягкие черты лица, не скрытые безликой белой маской, симпатичная фигура. Нос с горбинкой – след от старого перелома. Карие глаза, тёмные волосы, собранные в плотную косу, перекинутую через плечо. Тонкие брови чуть изогнуты.
Провела пальцем по выступающему шраму от виска до подбородка, наискосок. Внешность он не портил, но был одной причиной из довольно обширного списка, чтобы прятать лицо под маской.
Размяв руками шею, убрала маску в сумку, поправила широкий пояс многослойной юбки из тёмной прочной ткани. Одёрнув плотный чёрный жилет, надетый поверх светлой блузки, накинула плащ и вышла, надвинув капюшон на лоб и прихватив ключи от номера. Напоследок коснулась рукой дверного косяка, сливая небольшое количество магии в заранее нанесённый рисунок. Тот вспыхнул, снимая чары тишины и невнимания. Скоро трупы найдут, заглянув в специально оставленную приоткрытой дверь.
Любопытство сгубило не только кошку.
Покинув гостиницу через чёрный ход, не спеша добралась до городской стены, избегая открытых мест и редких прохожих. Ночь давно вступила в свои права, зажигая на небе звёзды. Хотелось как можно быстрее покинуть Серьяк, отправившись туда, где меня действительно ждали.
Широко улыбнулась, почувствовав тонкую острую иглу, прошившую висок. Ментальная защита разума – один из самых первых уроков, полученных от отца. Щиты разных уровней сложности, начинки и отдачи в случае попытки взлома. Одни служили временной защитой, другие держались постоянно. И лишь одно-единственное мелкое чудо, непоседливое, чумазое и вечно ищущее приключений на свою пятую точку, могло попытаться достучаться до меня. Один маленький темноволосый шалопай заскучал, по всей видимости, и начал действовать. В этом он очень похож на своего отца.
Хмыкнув, оглушительно свистнула, подзывая своего спутника. И опустила щиты, позволяя мелкому докричаться до меня. Всё равно ведь не успокоится. Вот уж точно его бы энергию да в мирных целях…
«Ма-а-ам… А ты скоро?» – заискивающе поинтересовался сын, фонтанируя грустью, одиночеством и скукой. И голодом. Без этого никуда – растущий молодой организм.
В лунном свете блеснула чёрная чешуя. Неслышно скользя по выщербленной мостовой, из-за угла вынырнул огромный мощный зверь, свирепо скаля зубы.
«Скоро, малыш…» – нежно протянула, рукой коснувшись острых вздыбленных игл на загривке.
Зверь глухо рыкнул, прикрывая глаза и подставляясь под ласку. И довольно заурчал, изгибаясь и виляя длинным хвостом.
«Правда-правда?» – усомнился ребёнок. Так и вижу, как он нетерпеливо ёрзает на месте.
«Правда, солнышко».
Закинула на спину присевшего на передние лапы шаури свои вещи, прикрепив их к ошейнику. Похлопала зверя по шее, вслушиваясь в одобрительное ворчание.
Истинный хищник. Метр в холке, мощное поджарое тело, жилистые трёхпалые лапы с огромными клиновидными когтями. Вытянутая волчья морда ластилась, тыкаясь носом в шею, норовя пройтись по лицу горячим раздвоенным языком. Треугольные уши прижаты к голове, а золотисто-алые глаза сверкают искренней радостью от встречи с хозяйкой.
«Я люблю тебя, мам», – тихо шепнул ребёнок, обдавая нежностью и самыми искренними чувствами, на которые способны только дети.
Искрящийся коктейль омыл с головы до пят, пропитанный чистой, сильной любовью ребёнка к такой всемогущей, в его глазах, женщине, матери. Наполняя теплом и счастьем. После такого можно и со всем миром спорить, бороться против всех и вся, лишь бы и дальше чувствовать эти эмоции и знать: быть любимой таким вот чудом – самая большая удача в жизни.
«Я тебя тоже, малыш. – Ласковая улыбка против воли появилась на лице. Мы купались в эмоциях друг друга, бережно делясь разделённым на двоих счастьем. – Я скоро вернусь, мышонок. И ты расскажешь мне всё, что хочешь… А я расскажу тебе сказку о величественных и смелых Драконах. Договорились?»
«Я буду ждать…» – Радостно улыбаясь, мелкий исчез из мыслей, позволив вернуть щиты на место.
Мягкая, не свойственная мне улыбка так и норовила вернуться, стоило лишь вспомнить о своём личном чуде. Моё сокровище, мой сын… Рагдэн.
– Пора возвращаться, Ург, – забравшись на пригнувшегося зверя, крепко вцепилась в металлический ошейник, плотно подогнанный к гибкой шее. И сжала крутые бока коленями, понуждая двигаться вперёд.
Радостно рыкнув, нежить рванула вперёд, смазанной тенью скользя по крышам домов и мостовым. Пугая редких прохожих на своём пути.
Длинный прыжок – и хищник неслышно приземлился за городской стеной. Двигаясь через поля в сторону леса, постепенно углубляясь в него. Путь от небольшой поляны в самой чаще до города, укравший рано утром почти три часа, сейчас не занял и пятнадцати минут. И вот уже, мягко ступая, шаури вышел на край прогалины к разбитому ещё вчера вечером лагерю.
Спешившись, стянула с Урга сумки и погладила по морде, отпуская его на охоту. Довольно оскалившись, зверь скрылся среди деревьев, явно собираясь всласть полакомиться свежим мясом. А я, обойдя стоянку по периметру и не найдя ничего подозрительного, прошла к палатке, попутно обновив защитный контур. Пара вензелей на полустёртых печатях и немного магии для подпитки. До утра осталось часов пять, не больше, должно хватить.
Разожгла затухший костёр. Стянув плащ, постелила на землю, усевшись на него и облокотившись спиной о ствол поваленного дерева. Так и задремала, позволив себе немного расслабиться, ощущая почти позабытый покой и умиротворение рядом со своим самым большим сокровищем.
Разбудил меня звук скрежета когтей о камни. Приоткрыв один глаз, недовольно посмотрела на Урга. Шаури прижал уши, виновато водя хвостом по земле и демонстрируя половину туши оленя, зажатую в зубах. Вздохнув, сложила пальцами малую печать, ослабляя защитный контур и пуская кормильца. Зверь тут же устроился рядом, аккуратно положив добычу на траву у костра. И подставил морду, чтобы погладили, почесали и поблагодарили за завтрак.
– И тебе доброе утро, – недовольно буркнула, всё же выполнив настойчивую просьбу питомца. Потянувшись, не спешила подниматься, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из палатки. И начала считать вслух, весело улыбаясь: – Пять, четыре, три, два, один…
Наружу выбралось сонное, заспанное чудо, потирая глаза и зорко оглядываясь по сторонам. Заметив меня, Рагдэн радостно вскрикнул и бросился в раскрытые объятия, забравшись на колени и спрятав лицо на груди.
– Доброе утро, мышонок, – ласково подула на волосы, коснувшись губами виска.
Мелкий вцепился в меня так, словно снова исчезну. И отпускать, видимо, в ближайшее время не собирался. Собственнические инстинкты, чтоб их.
– Скучал, – заявил сын, подняв на меня непривычно серьёзные чёрные глаза. Обиженно воскликнул: – Тебя долго не было!
– Я тоже соскучилась, солнце, – взъерошив тёмные вихры, крепко обняла его, прижавшись щекой к затылку. – Надеюсь, ты себя хорошо вёл?
– Конечно. – Отодвинувшись, ребёнок подарил мне абсолютно честный и невинный взгляд, тут же, без перехода задав самый важный, животрепещущий вопрос: – Мам, а сладкое на завтрак будет?
– А попа ни у кого не слипнется? – убрала прядь волос со лба.
Рагдэн нахмурился, обиженно надувшись.
– Много сладкого вредно. К тому же что-то мне подсказывает, что ты вёл себя совсем не так хорошо, как говоришь. Я не права?
– Ну-у-у… Ну ма-а-ам… – заканючил мелкий.
– Я уже пять лет «мам». Итак? – вопросительно изогнула бровь, стараясь не рассмеяться: выражение лица у сына было презабавное.
– Они плохие, – сын недовольно проворчал, отвернувшись.
– Кто? – погладила его по голове.
– Эти… Странные люди. – Недовольно скривившись, Рагдэн ткнул пальцем в сторону, указывая на целую гору шишек, валявшуюся за чертой лагеря.
Присмотревшись, заметила чьи-то забытые вещи, проржавевший местами меч и сёдельную сумку.
Вздохнула. Суду всё ясно. Группа разбойников, не самых хороших, смелых и организованных, решила полакомиться чужим добром. А мой храбрый маленький рыцарь взобрался на дерево и устроил им тотальный обстрел шишками. Что интересно, контур был не нарушен, просто беспрепятственно выпустил и впустил мелкого, а вот непрошеных гостей откинул назад, неслабо приложив отдачей.
– И они меня не видели, – добавил сын, заметив мою задумчивость.
И лишь когда дёрнул меня за косу, вздохнула:
– Я надеюсь, что они тебя не видели, солнце. Но давай ты больше не будешь подвергать себя такой опасности, ладно?
Сын кивнул, снова расплывшись в довольной улыбке.
– Умница. А теперь быстро умываться, и будем завтракать.
– А сладкое? – с надеждой и затаив дыхание.
– И сладкое. После завтрака. Договорились? – подмигнув сыну, цокнула языком.
Ург поднялся и терпеливо поплёлся следом за мелким, рванувшим в сторону небольшого ручейка.
Проводив их взглядом, поднялась. Каша сама по себе не приготовится, а вскоре сюда нагрянет маленькое, но очень голодное чудовище.
Переодевшись в походную одежду и убрав лишние вещи в сумки, разделала половину туши, добытую Ургом. Часть мяса оставила шаури, а самые нежные куски нарезала и бросила в котелок. Подвесив его над огнём, обжарила. Добавила воду и крупу, немного пряных трав. К тому моменту, как Ург, лениво помахивая хвостом, притащил за шиворот вяло сопротивляющегося Рагдэна, нехитрый, но плотный завтрак уже поспел.
Усадив сына на бревно, сунула ему в руки плошку с кашей и ложку. Котелок сняла, подвесила другой, для чая. А на небольшом чистом куске ткани разложила засахаренные орехи и фрукты в качестве десерта.
Активно жуя, сын молчал первые три минуты. После на меня полился сплошной поток информации. Рагдэн рассказывал обо всём, что случилось, пока меня не было. Часть новостей прошла мимо ушей, другая заставила испытать чувство гордости за ребёнка и негодования. Маленький поганец так и норовит найти себе неприятности на пятую точку.
Увидев разбойников, Рагдэн не просто не стал прятаться и сидеть тихо. Он специально привлёк их внимание. А затем и вовсе полчаса прыгал по краю поляны. Увидеть его они не могли, двигался сын куда быстрее, чем обычный человек. Да ещё и инстинктивно пускал чары отвлечения внимания.
