Текст книги "Яд ревности"

Автор книги: Анна Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Анна Акимова
Яд ревности

Серия «Кабинетный детектив»

Оформление А. Рысухиной

Редактор серии А. Антонова

© Акимова А., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Солнце миновало точку зенита и медленно катилось к закату, но до вечера было еще далеко. Летняя улица, переполненная машинами и людьми в ярких свободных одеждах, плавилась от жары, пахла бензиновой гарью и нагретым асфальтом.

Серая «Мазда» отчалила от ресторана «Сказка» и, мягко шурша шинами, помчалась по проспекту в сторону реки.

Мужчина лет пятидесяти, вальяжно развалившийся на заднем сиденье, с мягкой усмешкой посматривал на свою молодую спутницу.

Хороша козочка, ах хороша! Губастенькая, глазастенькая, с копной темных кудрей! А грудка, а попка! И каблучки как копытца: цок, цок! А запах! Духи и молодая, свежая кожа с легкой примесью коньяка и кофе – они-таки хорошо посидели в «Сказке»! Ах ты ж, козочка!

Его собственная супруга давно уже так не пахнет. Да и нюхал-то он ее сто лет назад. Спят в разных комнатах – не нравится ей, видите ли, что он храпит! На себя посмотри, чувырла! Расплылась, отупела, потеряла интерес к сексу. Убежать бы от нее куда глаза глядят, а нельзя! Положение не позволяет, имидж!

Слава богу, сейчас он свободен: жена с внучкой улетели в Турцию, дочка с зятем – на Пхукет. А он погуляет здесь. С козочкой. Сейчас они приедут на дачу, и там…

Он опять обвел взглядом спутницу, которая, достав зеркальце, сосредоточенно разглядывала в нем свою хорошенькую мордашку. Почувствовав его взгляд, она повернулась и, убирая зеркальце в сумочку, маняще улыбнулась. От грешных мыслей широкое, одутловатое лицо мужчины покраснело, во рту пересохло. Надо бы принять таблетку, но демонстрировать слабость перед «козочкой» не хотелось. Ничего, сейчас приедут на дачу… Вон мост уже показался впереди, переедем на ту сторону, а там уж близко…

Машина уже мчалась по шоссе вдоль реки, которая широкой лентой блестела далеко внизу – берег здесь был очень высоким и обрывистым. Вдоль шоссе, ближе к берегу, шла широкая, обсаженная кустами сирени и жимолости, асфальтовая аллея, которая к вечеру заполнялась гуляющими людьми, но сейчас была почти пуста. Вдали лента реки пересекалась ажурной полоской моста.

– Вау! – вдруг громко взвизгнула девушка и наманикюренным пальцем ткнула в окно. – Смотри, летит! Вау!

Он глянул – с высокого берега взлетал параплан. Ярко окрашенный купол наполнился воздухом, взмыл над рекой и, поймав ветер, стал набирать высоту. Еще два парапланериста копошились на земле, готовясь к полету.

– Останови! – вопила девчонка, подпрыгивая на сиденье. – Останови, я посмотреть хочу! Вау, вау, вау!!!

Он вздохнул про себя. Ну вот что интересного? Не видела она ни разу, что ли? Эти парапланы тут каждый день летают, клуб неподалеку. Никто уж и внимания давно не обращает, а этой дурочке, похоже, в новинку!

– Останови, Гоша, – снисходительно скомандовал он водителю. – Вон «карман», причаливай, постоим немножко…

Едва дождавшись остановки, «козочка» выскочила из машины и поскакала к обрыву. Остановившись на самом краю, она восторженно уставилась в небо, где летали уже все три параплана. Обеими руками она заслонялась от солнца, бьющего в глаза, слегка подпрыгивала и повизгивала.

Мужчина немного подождал, потом досадливо вздохнул и тоже выбрался из машины. Поддернув светлые брюки, которым неуютно сиделось на объемистом животе, он подошел к девушке и встал рядом.

– Ну ты чего, не насмотрелась еще? Поехали уже, а? Чего на жаре торчать!

– Сейчас, сейчас! – девушка вдруг замерла и резко дернула головой, как будто отгоняя назойливую муху. Она почувствовала знакомый холодок в затылке, и душа, как всегда, укатилась в пятки. Это была любимая шуточка Мора – перед тем, как прицелиться в «клиента», он брал на мушку ее. Он знал, что она все чувствует и боится, но «шутить» не прекращал. Мор – настоящий садист и психопат, никто не мог знать, чем кончится его очередная «шутка», поэтому ей всегда было страшно…

Ей казалось, то место, куда целил Мор, за долгие годы стало болящим нарывом, а волосы там поседели. И хотя в зеркале она не видела ничего такого, она, подкрашивая волосы, особенно старательно мазала краской затылок.

Однако в этой жестокой забаве Мора был один положительный момент: она всегда знала, когда Мор готов и надо отходить. Сейчас тоже поняла: пора!

– Я на минутку! – крикнула девушка и быстро побежала вдоль берега к кустам, росшим невдалеке. Мужчина повернулся и нерешительно посмотрел ей вслед. Куда это она? Пойти за ней? А вдруг там что-то интимное – пописать, или еще что?..

Что-то клюнуло его в висок, и голова взорвалась изнутри страшной болью. Грузное тело рухнуло на край обрыва и, цепляясь одеждой за сухие глинистые выступы, поползло вниз…

Дверка открылась неожиданно легко и бесшумно, и мальчик очутился на крыше. Он вылез из чердачного люка и восторженно огляделся.

Вау, здесь круто! Бездонное, ярко-синее небо и горячее солнце здесь гораздо ближе, чем внизу. Двор, со всей его суетой, мелочностью, дрязгами соседей из-за парковки, визгом мелкоты в песочнице, надоедливыми бабками на лавочках, остался далеко внизу, его почти не было слышно в этом царстве свободы и солнечного небесного простора.

Правда, голос матери доносился и сюда. «Саша, Саша!» – орала мать, и он раздраженно морщился и дергал уголком рта, точно так же, как отец.

Мать бесила его. У всех были матери как матери, а у него – умалишенная. Это отец ее так называл – «умалишенная». Она наизусть знала все его школьное расписание, на каждой переменке звонила и требовала отчета: где он, как он, какую получил оценку, поел ли, попил ли, не болит ли что-нибудь? Пацаны смеялись над ним, дразнили…

Выключать телефон было бесполезно – не получив ответа, мать срывалась с работы и приезжала в школу. На потеху пацанам, она отлавливала его, вертела во все стороны, одергивая на нем одежду и громко, так что все слышали, задавала те же вопросы: поел ли, попил ли, что с телефоном? А ему хотелось провалиться сквозь землю.

Отец тоже подсмеивался, говорил: «Погоди, Санька, потерпи еще годков с пяток. А там уж мать до военкомата проводит, последний разок памперс поменяет, сопли подотрет и отпустит наконец. Будешь свободен!»

Отцу было хорошо, он почти не жил дома. У него ответственная, опасная и, наверное, жутко интересная работа. Он уезжал в очередную командировку, а мальчик опять оставался наедине с матерью.

Даже на каникулах она не оставляла его в покое. Не давала играть на компьютере, смотреть ужастики, заставляла читать нудные книжки и не пускала играть в футбол с пацанами. Все боялась, что он сломает ногу, руку, шею… Да лучше сломать, чем так жить…

И вот сегодня он убежал от нее. Незаметно нырнул в соседний подъезд, поднялся на последний этаж и… вылез на крышу. Оказалось, в этом подъезде дверь на чердак открыта. У них закрыта, а здесь – нет! Он случайно подергал дверь, а она открылась! Пусть мать бегает там и орет: «Саша, Саша!» А он побудет тут.

Здесь клёво! А как далеко видно! Вон школа, спортплощадка, где они с пацанами играют в футбол. А в той стороне река и мост видно! Вау! А там что? Парапланы! Это парапланы! Один… еще двое! Вау!

Парапланы были его мечтой. В прошлом месяце они с пацанами ходили в их клуб – проситься, чтобы их записали в секцию. Их, конечно, поперли. Сказали, чтоб и думать не могли, пока восемнадцать не стукнет. Ему до восемнадцати еще пять лет, целая жизнь! Ничего, он дождется. Но как только стукнет восемнадцать, вот на следующий же день, он пойдет туда и запишется, и научится, и полетит!

Мальчик вытащил из кармана смартфон. Сейчас он снимет такое видео, что пацаны сдохнут от зависти! Отец подарил ему крутой смартфон, фотки и ролики получаются такими, что пацаны воют. А сейчас он снимет такое, чего ни у кого не будет – настоящие парапланы! Надо подойти поближе к краю, оттуда лучше видно.

Мальчик двинулся к краю крыши, огибая выступ чердачного люка, и вдруг остановился, замер и даже присел. Сердце его сжалось от неожиданности и испуга, дыхание прервалось.

У края крыши лежал человек. Оттуда, где стоял мальчик, он был виден как на ладони. Человек лежал на животе на разостланном куске полиэтилена, и в руках у него была винтовка. Он целился куда-то в сторону реки.

«Снайпер», – понял мальчик. Он много раз видел такую картинку в кино и по телевизору. Только там люди были в камуфляже, а этот одет обычно. Мальчик видел подошвы кроссовок, джинсы, легкую куртку и бейсболку, надетую козырьком назад. Рядом стояла синяя спортивная сумка.

Наверное, это игра! Он слыхал про такие. Собираются люди и играют в войнушку. А еще иногда бегают по городу, ищут какие-то клады или разгадывают какие-то загадки. Называется «реконструкция» или «квест». Клево! Он бы тоже сыграл!

Мальчик бесшумно отполз за выступ чердачного люка и, блестя глазами от азарта и восторга, начал снимать. Вот это да! Это покруче парапланеристов! Он скажет пацанам, что это настоящий снайпер!

Раздался негромкий короткий звук, снайпер слегка дернулся от толчка приклада, и мальчик понял, что он выстрелил. Интересно, холостым патроном или просто пальнул в воздух?

Человек, лежавший у края крыши, гибко извернулся и сел, не выпуская из рук винтовку. Мальчик увидел его лицо, блестевшее от пота, колечки мокрых волос, выбивавшиеся из-под бейсболки, перчатки на руках. Четкими, уверенными движениями стрелок начал разбирать винтовку.

Мальчик отполз подальше за край кирпичной кладки, окружающей чердачный люк, и почти машинально активировал рассылку. Он всегда сразу отправлял ролики и фотки. В контактах у него были трое приятелей и отец. Пусть любуются и гадают – кто это и что это!

Так, теперь надо линять! Не всем нравится, когда их снимают, этот тип может накостылять по шее, а то и телефон отнять! Пока он там возится с винтовкой, надо успеть нырнуть в люк!

Мальчик сунул телефон в карман, осторожно выглянул из-за угла и увидел, что снайпер уже убрал винтовку в сумку и теперь сматывает полиэтилен. Мальчик осторожно и бесшумно двинулся к дверке, через которую вылез на крышу – она так и осталась открытой. И в этот момент телефон в его кармане зазвонил.

Попался! Какой он дурак, что не выключил телефон! Наверное, звонит кто-то из пацанов, получивших ролик!

Уже не осторожничая, мальчик кинулся к дверке. Он почти нырнул в спасительный полумрак, но тут сильная рука в перчатке схватила его за ворот футболки, безжалостно сжимая горло, выволокла обратно на крышу и швырнула на горячую от солнца бетонную поверхность. Падая, мальчик ободрал локоть, но даже не обратил внимания на боль, потому что на него смотрели глаза убийцы.

Бейсболка на мужчине была теперь надета козырьком вперед, и глаза оказались в тени, но мальчик хорошо видел их. Это были странные и страшные глаза – бледно-голубые, почти бесцветные, с очень узкими зрачками. И они не выражали ничего – ни гнева, ни досады, ни жалости. Мужчина, сидя на корточках перед лежащим мальчиком, смотрел на него бесстрастно, как питон, и тот понял, что ему уже ничто не поможет.

Было тихо, как будто здесь, на крыше, уже наступила смерть. Только снизу, со двора, где бурлила жизнь, доносились звуки. Мальчик слышал, как там надрывно, как тоскливая чайка, кричала мать: «Саша, Саша!»

– Мама! – беззвучно, одними губами, сказал мальчик.

Мужчина со страшными глазами сделал резкое движение рукой, и яркое синее небо полетело вниз, прямо ему в лицо…

В кармане у мальчика вновь блямкнул телефон. Убийца двумя пальцами залез в тесный кармашек детских джинсов, с трудом извлек телефон, быстро просмотрел содержимое памяти и присвистнул:

– Ё-сып на кобыле!..

Через несколько минут человек в надвинутой на глаза бейсболке, с большой спортивной сумкой на плече вышел из подъезда, легко сбежал по ступенькам крыльца и быстрым шагом скрылся за углом.

Девушка под прикрытием кустов отбежала как можно дальше и оглянулась. На обрыве, где они стояли только что, никого не было. Мор, как всегда, сработал чисто. Аллея тоже была пуста. Машина, на которой они приехали, спокойно стояла на прежнем месте. Водитель, скорее всего, ничего не заметил, как всегда уткнувшись в смартфон. «Профукал хозяина, боров!» – злорадно подумала девушка. За те несколько дней, что они были знакомы, водитель Гоша просто достал ее своими косыми презрительными взглядами. Пусть теперь попляшет…

Чувство радостного облегчения охватило ее. Дело сделано, дальше все будет проще. Уже спокойно, не торопясь, она пересекла шоссе и двинулась в глубь городских кварталов, где, в отличие от пустынного берега, бурлила жизнь.

Пути отступления были проработаны заранее, и она уверенно, не раздумывая, шла вперед. Вот и нужная кафешка. Она зашла, взяла кофе, не торопясь, выпила его за столиком и отправилась в туалет.

В кабинке она достала из сумочки большой полиэтиленовый пакет, сунула туда сумочку и парик, расчесала короткие рыжие волосы и влажными салфетками стерла с лица яркую косметику. Еще несколько движений – суперкороткая мини-юбка удлинилась и наполовину прикрыла колени, а пристегнутый к блузке скромный воротничок скрыл вызывающее декольте. Она сама шила себе вещи-трансформеры и знала в этом толк. Напоследок она надела очки в тонкой металлической оправе.

Из кабинки вместо яркой, вызывающе одетой, слегка вульгарной девицы с модной, приметной сумочкой вышла обычная молодая интеллигентная женщина с полиэтиленовым пакетом в руке. Даже походка у нее стала другой. Единственное, что в ней осталось неизменным – белые босоножки на каблуке, но общего впечатления они не портили.

Девушка вышла из кафе и пошла обратно к шоссе. Этого не следовало делать, но она не могла побороть любопытства.

Близко она подходить не стала, посмотрела издали. Там уже царила суматоха. У берега стояли машины полиции и «Скорой помощи», клубилась толпа, которая росла с каждой минутой. Немного в стороне стояли парапланеристы, все трое, и что-то говорили человеку в полицейской форме, возбужденно размахивая руками. Это не испугало ее. Даже если они вели съемку, ее лица там не будет, недаром она закрывалась руками.

Ее голова вдруг резко дернулась, как будто отгоняя надоедливую муху. Девушка на секунду приостановилась и коротко, со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Опять! Это движение головой было почти непроизвольным, что-то вроде нервного тика. Оно возникало все чаще и начинало сильно беспокоить ее. Видимо, нервы совсем расшатались, а это было опасно, очень опасно. С этим надо что-то делать, но она пока не могла придумать, что именно. Но она придумает, непременно придумает, она справится!

Девушка свернула к остановке и скоро уже ехала на другой конец города, в условленное место. Интересно, как там дела у Мора? Телефона у нее не было, как и у него, они никогда не ходили на акцию с телефонами.

Народу в автобусе было мало, и ей удалось удобно сесть на теневой стороне у окна. Ветерок, залетавший в открытые люки, приятно обдувал лицо, и она улыбалась, ей было комфортно и спокойно. Об убитом человеке она не думала.

Пробок еще не было, автобус шел быстро, и вскоре она доехала до нужной остановки, вышла и пошла к условленному месту.

Мора она увидела издали. Он сидел на скамейке в маленьком сквере и хлебал фанту из маленькой бутылки. Сумки рядом с ним не было, значит, винтовка уже в тайнике, в машине…

Они на мгновение встретились глазами, и она прошла мимо. Им предстояло порознь добираться до места, где они жили на очередной съемной квартире. В этом городе их больше ничего не держало.

Сидя в такси, которое везло ее в аэропорт, она уже не улыбалась. Ее лицо было хмурым и задумчивым.

Показалось ей или нет, что с Мором сегодня что-то не так? Перед ее внутренним взором снова и снова возникало его лицо там, в сквере. Лицо, которое было ей знакомо до последней черточки, и все оттенки чувств Мора она могла читать по нему, как по книге…

Обычно после того, как дело было сделано, Мор становился расслабленным и благодушным, как наевшийся удав. Но сегодня он был другим.

Посторонний ничего бы не заметил, но она видела… Чуть сведенные брови, сжатые губы, ушедшая в плечи голова, напряжение в руке, державшей бутылку… Что-то было не так, что-то случилось…

Она уже через пару часов попадет домой, но Мор будет добираться на машине и приедет только завтра. Только завтра она узнает, в чем дело…

Ничего, она потерпит. Пока еще нет причин впадать в панику. Но надо быть ко всему готовой…

«Режим максимальной опасности!» – скомандовала она себе. Мозг передал команду организму, и она почувствовала, как кровь быстрее побежала по сосудам, участилось дыхание, обострились зрение, слух, обоняние. Это состояние повышенной мобилизации она называла жаргонным словечком «улет» и умела вызывать его у себя в нужный момент. В этом состоянии она становилась воздушно-легкой, как бы парящей над землей, и остро чувствовала опасность. Она сканировала лица людей, звуки их голосов и дыхания, даже запахи. И если от кого-то исходила угроза, она ловила ее, как антенна – радиосигнал. Эта ее способность несколько раз спасала им с Мором жизнь…

Пока опасности не было, но она приказала себе не расслабляться. Они уже подъехали к аэропорту, и таксист, чертыхаясь, искал место для парковки. Она внимательно осмотрела площадь перед зданием аэропорта, снующих туда-сюда людей – все было спокойно. Только бы удалось выбраться из города…

Водитель вытащил из багажника ее чемодан, мимолетно удивившись его легкости, поставил на землю, пожелал счастливого пути и долго смотрел вслед пассажирке. Ишь, очкастенькая! Идет, как летит над землей, пряменькая, как струночка! Секретарша, наверное, горбится весь день за компьютером, вот и испортила глаза. А так-то хороша!

Она чувствовала взгляд водителя – в состоянии «улета» она улавливала все. Таксисит ее не тревожил – он был неопасен. Она спокойно катила по асфальту почти пустой чемодан, который забрала из камеры хранения перед тем, как сесть в такси – он был нужен исключительно для маскировки, – и продолжала сканировать окружающее пространство. Все было спокойно…

– Снова они! Парочка эта! Город Нижнереченск. Убит Смышляев Глеб Вениаминович, чиновник мэрии. Против него собирались возбудить уголовное дело о коррупции. Он об этом не знал, но кто-то из вышестоящих, видимо, был в курсе и опасался, что ниточка потянется к нему…

– Ты уверен, что это те же самые? – плотный седоватый мужчина побарабанил пальцами по столу и в упор взглянул на своего собеседника.

Тот был лет на двадцать моложе, высокий, тонкий и гибкий, с узким живым лицом, с близко посаженными карими глазами. Звали его Владимир Ильич, и, конечно, он имел кличку «Ленин», хотя совсем на него не походил, несмотря на то, что был лысоват и носил усы.

– Уверен, Иван Андреевич, – ответил он. – Уж больно характерный почерк. Жертва убита из снайперской винтовки, оружие не найдено, как и в предыдущих случаях. Снайпер не сбрасывает оружие после убийства, видимо, работает одной и той же винтовкой. Во-вторых, действуют всегда вдвоем: девица знакомится с жертвой и выводит ее на условленную точку. Буквально за секунду до выстрела отходит в сторону и как будто растворяется в воздухе. Никто из свидетелей, если они есть, не помнит, куда она девается. Ну, это понятно: снайпер стреляет, жертва падает, все внимание на убитом, про его спутницу забывают… На их счету уже гора трупов, гуляют по всей стране. И как всегда, никаких следов… Но в этот раз у них все же произошла осечка…

Владимир Ильич отвел глаза и тоже побарабанил пальцами по столу.

– Володя! – поторопил его начальник. – Чего резину тянешь? Рассказывай!

Владимир Ильич поморщился, поднял хмурые глаза.

– Тяжело про такое… Словом, был свидетель, и они его убрали. Ребенок, мальчик, тринадцать лет…

– Так. Поподробнее. – Иван Андреевич откинулся в кресле, и на его лицо словно легла тень.

– Смышляев был застрелен на берегу реки. Его водитель показал, что вез его и девицу на дачу. Недалеко от моста она потребовала остановить машину и побежала смотреть на парапланеристов, которые в это время летали над рекой. Смышляев вышел за ней. Самого момента убийства водитель не видел – играл на смартфоне. Когда спохватился, ни Смышляева, ни девицы на берегу уже не было. Водитель забеспокоился, побежал искать и обнаружил хозяина лежащим под обрывом с пулей в голове. Девица испарилась.

– Фоторобот ее есть?

– Есть, да толку мало. Килограмм косметики на лице, умоется – не узнаешь.

– А летуны эти? Заметили что-нибудь?

– Тоже мало чего. Парочку на берегу видели, но внимания особого не обратили, привыкли уже к зрителям. И съемки в тот день никто из них не вел. Один видел, как девчонка вдруг побежала к кустам, так верите: говорит, глаза отвел. Подглядывать, мол, не хотел. Деликатный… Другой видел, как она пересекала шоссе, но куда делась после этого, не знает.

– Так, дальше…

– Дальше водитель вызвал полицию. Трассологи определили место, откуда был произведен выстрел – высотка на другой стороне шоссе. Ну, а там, на крыше, уже нашли место «лежки» и труп мальчика. Сломаны шейные позвонки…

Иван Андреевич болезненно поморщился и потер шею.

– Мальчонку-то опознали? Как он на крыше оказался?

– Опознали сразу же. Саша Кутмин, тринадцать лет. Он живет… жил в этом доме. Мать бегала по двору, искала его… Он от нее сбежал. Он от нее часто бегал, она допекала его излишней опекой… Вот он и полез на крышу…

– Ох-хо-хо! – Иван Андреевич опять потер шею. – Отца-то нет, что ли?

– Отец, Алексей Кутмин, кстати, бывший сотрудник полиции, опер, не поладил с начальством, ушел… Сейчас – сотрудник МЧС, был в командировке, в области, там сейчас горят леса. До него удалось дозвониться к вечеру, а приехал он только в середине следующего дня.

– Не позавидуешь мужику, – вздохнул Иван Андреевич.

– Да не говорите, – согласился Владимир Ильич. – Сын погиб, а жена, похоже, умом повредилась. Сейчас в психушке, и врачи никаких надежд не дают. Но мужик сильный, с головой в горе не ушел, и с его приездом ситуация получила дальнейшее развитие. Эх, если бы удалось его раньше вызвонить!

– В смысле? – не понял Иван Андреевич.

– Отец мальчика, когда узнал о гибели сына, прислал нам ролик… Сейчас я загружу его на ваш компьютер… Видите?.. Обратите внимание на время – снято в момент убийства Смышляева!

Иван Андреевич внимательно вглядывался в экран.

– Ч-черт! Это же снайпер!.. Момент выстрела!.. Поворачивается… Лицо! Лицо как на ладони!..

– Этот ролик мальчик прислал отцу в тот день. – Владимир Ильич сел на свое место и закинул ногу на ногу. – Но отец был занят и открыл видео только вечером. Ничего не понял, стал звонить сыну, но тот уже не отзывался…

Иван Андреевич пощелкал кнопками компьютера, и лицо снайпера замерло на экране, увеличилось и приблизилось.

– Телефон мальчика нашли?

Владимир Ильич молча покачал головой.

– Значит, убийца его забрал. – Иван Андреевич неотрывно смотрел на экран, словно стараясь запомнить застывшее на нем изображение. – Он знает, что мальчонка его снял… И что разослал… по крайней мере, предполагает… Он только отцу ролик послал?

– Нет, еще троим дружкам… у них уже изъяли…

– В интернет не слили?

– Клянутся, что нет, не успели.

– Ладно… В розыск объявили?

– Конечно. Эх, если б сразу этот ролик к нам попал, может, по горячим следам бы взяли. А так… видимо, из Нижнереченска он ушел, просочился… Результатов пока нет…

– Как думаешь, что он теперь будет делать?

– Ну, для начала скроется, заляжет в берлогу.

– Ну, долго-то в берлоге не пролежишь…

– Не забывайте, что у него есть сообщница, есть кому поесть-попить принести. Но вечно лежать, конечно, не станет. Я думаю, он будет менять лицо…

– Пластические клиники, подпольные хирурги?..

– Взяты под наблюдение…

Иван Андреевич встал из-за стола и заходил по кабинету, хмурясь и покусывая губы.

– Мало у нас времени, Володя, – сказал он, останавливаясь напротив. – Ищи его! Пока у нас есть его лицо – ищи! К каждому пластическому хирургу мента не приставишь. Найдет лазейку, поменяет личину и уйдет! А ведь он ребенка убил! Ищи! Заказчиков ищи, посредников! Грош нам с тобой цена, если мы его не найдем!

Сера сидела поперек кресла, перекинув ноги через подлокотник. Поза оказалась неудобной, но менять ее было лень. На животе у нее стоял ноутбук, на экране которого застыло лицо Мора. Сера не подозревала, что это же лицо, в том же ракурсе, красовалось сейчас на экране в одном из столичных кабинетов, хозяином которого был человек по имени Иван Андреевич.

На Сере были только шорты и майка, но это не спасало от жары. Она завидовала Мору, который валялся на диване в одних трусах, и мысленно проклинала эту чужую квартиру, в которой не было кондиционера.

Мора она тоже мысленно проклинала. Это по его вине они сейчас были как в ловушке в этой неуютной конуре, одной из тех бесчисленных съемных халуп, которые они беспрестанно меняли, нигде не задерживаясь надолго.

– Сера! – подал голос Мор. – Сбегай за пивом, а? За холодненьким!

– А пятки тебе не почесать? – огрызнулась она. – Совсем сдурел? Тебя от пива развезет, а сейчас голова должна быть ясной.

– Раскалывается эта голова! И вообще, имею право! Отходняк у меня!..

Сера повернула голову и в упор глянула на Мора.

– Ты ни на что не имеешь права! Ты облажался! Ты сделал так, что твои фотоморды висят сейчас на стендах во всех полицейских участках и тебя ищут на просторах всей страны!

Пружины дивана угрожающе скрипнули. Мор одним движением взметнул себя вверх, перелетел через комнату и навис над Серой.

– Хватит выклевывать мне мозг, – прошипел он, по-собачьи поднимая верхнюю губу и ощеривая острые белые зубы. Его светло-голубые глаза с крохотными зрачками впились в Серу.

Сера поморщилась от запаха пота. Вообще-то она старалась не связываться с Мором, не злить его. Она никогда не забывала о смертном холодке в затылке… Но сегодня ей не было страшно. Мор в ее руках. Ему одному не выбраться. Каким бы психопатом он ни был, а своей жизнью дорожил, уж ей ли не знать! И пока они не выберутся из страны, он ее пальцем не тронет!

Настанет день, и она его убьет. Убьет и станет свободной. Свободной от его тупого упрямства, животного эгоизма, от его зверских шуточек, пошлого жмотства. Как она устала от всего этого!

Сегодня ночью она подумала было, что пора, что уже можно… Но сейчас передумала. Не-ет, подождем, потерпим… Из него еще можно кое-что выжать себе во благо… Час свободы еще не настал, но он близок, близок…

– Пойди, прими душ! – спокойно глядя Мору в глаза, сказала она. – Кстати, посмотри, что я нашла!

Сера повернула ноутбук к Мору. Тот бросил взгляд на экран и сразу обмяк. Зверское выражение исчезло с его лица, оно стало заинтересованным.

– Ё-сып на кобыле! – воскликнул он. – Никогда бы не поверил!

– А я тебе что говорила! – Сера захлопнула ноутбук и стала выбираться из кресла. – Значит, так. Завтра выдвигаемся! Времени у нас мало.

Магда Елышева вышла из лифта на седьмом этаже и долго топталась перед дверью, нашаривая ключи. Роясь в сумке, перетряхивая косметичку, кошелек, платки, она стискивала зубы и мрачно сопела. Настроение было препаршивым, но не пропавшие ключи стали тому причиной. Сегодня она встречалась со своей школьной подругой Томкой Лушиной и услышала от нее то, что совершенно выбило ее из колеи.

Ключ наконец нашелся, замок мягко щелкнул. Еще в прихожей Магда услышала громкие, перебивающие друг друга мужские голоса и хохот. Голос Игоря звучал нормально, остальные имели характерный отзвук телеэфира. Ну понятно. Происходила очередная пивная скайп-вечеринка. Игорь и его закадычные «друганы», сидя перед компьютерами, сосут пиво из бутылок, чокаются бутылками через мониторы и галдят, как стадо павианов.

Магда тоскливо вздохнула. Ох, как некстати! Сейчас придется здороваться с Игоревыми друзьями, о чем-то говорить, отвечать на вопросы… А там, конечно, Антон, которого она не хочет видеть категорически!

Но ничего не поделаешь… Магда повесила сумку на крючок, скинула туфли, сунула ноги в тапочки и вошла в гостиную.

Ее любимый сидел, развалясь на диване, в тельняшке и джинсах, с пивной бутылкой в руке. Перед ним стоял ноутбук, из которого неслись не совсем трезвые голоса. Рядом с Игорем валялся рыжий кот Васюган. Задняя часть кота помещалась на диване, а голова и передние лапы свисали вниз. Задние лапы были не поджаты, а вытянуты, трогательно торчали наивные подушечки-пятки. Словом, Васюган в данный момент являл собой, может быть, единственный в мире образец кота в состоянии алкогольного опьянения. «Картина маслом», – вздохнула Магда, стоя в дверях гостиной.

Когда-то Игорь, забавы ради, угостил Васюгана пивом, и совершенно неожиданно коту это понравилось. С тех пор Васюган неизменно составлял компанию хозяину в пивных «загулах», а Игорь на любые выпады Магды против этих самых «загулов» выдвигал железный аргумент: если коту нравится пиво, то ничего плохого в нем нет и быть не может, потому что коты – лучшие дегустаторы пищевых продуктов.

Вылакав плошку пива, Васюган блаженно хмелел и засыпал в самых причудливых позах. Это страшно веселило Игоря. Фотографиями пьяного Васюгана была забита вся его страница в интернете.

Игорь, почувствовав присутствие Магды, вскинул на нее глаза и широко улыбнулся.

– Муха! – воскликнул он. – Наконец-то! Я уж беспокоиться начал! Мужики, – сказал он в ноутбук. – Тут красавица моя пришла, давайте закругляться!

– Магдуля! – понесся из ноутбука пьяноватый тенор Антона Чечетова. – Дай хоть на тебя посмотреть, Магдуля-дорогуля! Ты каялась ли на ночь, Магдалина?

От этого голоса, от дурацкой клички «Магдуля», от давно приевшейся плоской шутки про кающуюся Магдалину, которая Антону страшно нравилась, Магду прямо затошнило. Она хотела, не отвечая, уйти на кухню, но Игорь, у которого было отличное настроение, схватил ее за руку и притянул к себе, так что она плюхнулась прямо к нему на колени.

Магда очутилась перед экраном ноутбука, на котором, каждый в своем «окошке», торчали Игоревы «друганы». Кроме Антона здесь были еще Дима Батищев и Вовка Пронин, давно перебравшийся в Москву. У всех троих в руках были пивные бутылки.

– Привет, Магда! Магда, привет! – хором сказали Дима и Вован, отсалютовав Магде бутылками.

Она сделала над собой усилие, улыбнулась и, стараясь не смотреть на ухмыляющуюся физиономию Антона, помахала рукой.

– Привет, ребята! Как дела?

Они поболтали несколько минут о том о сем. В основном говорил Вовка, хвастаясь своей новой машиной. Судя по всему, ее-то друзья и «обмывали» в скайпе. Потом Игорь сказал:

– Ну пока, мужики, созвонимся на днях!