Текст книги "Соло тишины"

Автор книги: Анна Абаимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Анна Абаимова
Соло тишины

Часть 1

Человек в мокром дождевике с накинутым на лицо капюшоном бросил в распахнутое окно старенького деревянного домика бутылку с зажигательной смесью. Он очень хотел какое-то время подождать, увидеть, как начнётся пожар, как запаникуют люди, и хотел насладиться этим результатом своего деяния. Но нужно было бежать, и он свернул в ближайший проулок, туда, где его никто не увидел бы ни из окна, ни из ворот, а другие люди возможно не обратили бы на него внимания. В конце концов на улице шёл дождь и многие ходили в плащах, лица тоже прятали, и выглядели тревожно.

Пройдёт время и может быть в полиции он расскажет обо всём. А может не расскажет. В любом случае он допускал вариант, что его поймают. Ведь большую часть преступлений в современном мире всё-таки удавалось раскрыть, а он к тому же не профессиональный преступник и скорее всего допустил много серьёзных промахов, по которым его легко вычислят… Это казалось ему вовсе не страшным, страшным было другое – он думал, что вполне может не успеть, что запросто ему кто-нибудь помешает или собственная нервозность остановит его.

Именно этот вечер казался особенно подходящим, чтобы совершить ещё два поджога, а после – наслаждаться оставшимися мгновениями свободной жизни, любоваться этим миром и ещё балдеть от тишины, которая воцарится наконец вокруг и даже в сердце, ведь как ни странно, шум может быть именно внутри, в самом человеке, особенно если и человек этот тоже весьма странный. Странный, как этот преступник.

Он шёл сейчас знакомой дорогой и уверенным шагом, уверенным оттого, что знал: второе и третье возгорание никто не может ожидать, а ведь это огромный козырь – быть неожиданным. Но мысли его уводили куда-то далеко отсюда. Грезилось будущее. А может случился какой-то момент ясновидения – человек увидел явственно, как сидит напротив следователя и тот задаёт вопросы, на которые не получает никаких ответов.

– Вы не хотите отвечать? – спрашивает следователь.

Человек продолжает молчать, потому что в этом своём молчании хранит не только тайну, ещё – он бережёт тишину. И вот слышит, как в кабинете случайно залетевшая муха отчаянно бьётся об стекло. Хочет спросить в свою очередь у следователя, почему тот не убьёт муху, но медлит и молчит, не спрашивает, хотя это жужжание его раздражает, и он стесняется говорить, стесняется, как в детстве, хотя с возрастом это ощущение у людей проходит, а у многих современных детей оно и вовсе изначально отсутствует, но в редкие и непонятные моменты человек этот по-прежнему чувствует себя по каким-то причинам не повзрослевшим и затерявшимся где-то между детством и юностью…

Почему его тревожит именно этот возраст, он не может понять.

Ничего там не происходило такого особенного, всё было как обычно: школа, ещё музыкальная школа, и библиотека, которую он очень любил. Вот только мама тогда вышла замуж второй раз и велела больше не называть её мамой, сказала, что отныне она для него – тётя Катя. Мама, или точнее эта самая тётя Катя, впоследствии родила от другого дяденьки ещё двоих детей и после подрастающий паренёк стал чувствовать себя совсем ненужным и лишним среди этих людей. Хотя он верил – мама по-прежнему любит его и она всегда рядом.

– Эти люди были вашими врагами? – спросил наконец следователь, и этим вопросом вернул человека к реальности.

Но реальность была не такая, какую он слышал и видел. В реальности он издали взглянул, вскинув голову, на окно третьего этажа… Погода благоприятствовала его злодеяниям – нигде в городе ещё не отключили отопление и потому все распахивали окна навстречу свежему ветру и ранней, необыкновенно тёплой весне, торопливо врывающейся и проникающей всюду.

…Человек перелез через ограждение, которое немногим было под силу преодолеть. Но он долго готовился. Оказался на запасном противопожарном балконе многоэтажки, и мысленно усмехнулся этому парадоксу: пожар начнётся с противопожарного хода. Взбежал на третий этаж, размахнулся и попал точь-в-точь. Прислушался. Никто не закричал.

Сумерки уже начинали скрывать силуэты и превращать их в тени.

Злоумышленник спокойно скользнул по ступенькам вниз. Теперь в его сердце зазвучала музыка – это был первый тонкий изысканный аккорд какой-то чарующей мелодии, быть может он слышал её когда-то или играл сам. Музыка понравилась, и он поспешил дальше. Следователь в его воображении больше не приставал с расспросами, и человек подумал, что хоть как планируй каждый шаг, хоть как пытайся предвидеть будущее – всё это пустое бессмысленное занятие, потому что на самом деле всё в жизни невозможно предусмотреть и события никогда не развиваются ни по какому сценарию, и хоть сто вариантов их придумывай, всё равно случится какой-нибудь другой, сто первый.

Вдруг он узнал ту мелодию, которая теперь звучала в сердце – это был фрагмент забавной народной песенки, которую он разучивал в детстве. Программа в музыкальной школе была для всех одинаковая и он всегда восторженно слушал пьесы, которые играли старшие ребята, выбирал, какие ему нравятся больше и что он хотел бы сыграть сам, потом слушал, как пьесу играет преподаватель и что-то болезненно с трепетом сжималось в его груди. И это неведомое, сжавшись, хотело излиться мелодией, потому что и сама мелодия будто бы хранилась именно там, в глубине души, хотя наверняка такое мог ощущать далеко не каждый человек, а только истинный музыкант.

В последнее время он стал понимать, что музыка – весьма относительная вещь, и каждый житель планеты – это по-своему аккорд, а некоторые может быть даже гармоничные такты или целые симфонии. Другие же – просто шум или даже пустота… Именно с этими мыслями и дошёл наконец до дачного посёлка – третьего и финального пункта сегодняшнего вечера. Этой ранней весной на дачи переехали уже многие. Деревья однако стояли пока обнажённые и только изредка на солнцепёке желтели, как маленькое солнечное эхо, первые цветки мать-и-мачехи, которые всё время появлялись даже раньше подснежников.

Ещё пели соловьи. Так заливисто и чарующе, что человек невольно замедлил шаги. После и вовсе остановился – подумал даже, что напрасно наивные люди из семи нот пытаются выжимать какие-то музыкальные шедевры. И ведь у них порой даже получается! Прикинул теперь, каким надо быть гением и виртуозом, чтобы сочинять музыку. Однако всё-таки надо было поторопиться и осуществить задуманное, потому что уже совсем наступила ночь. Завтра же будет новый день и, как он рассчитывал, начнётся новая жизнь, а эти три преступления останутся в прошлом.

Соловьи, будто предчувствуя недоброе, понемногу начали смолкать. А может просто утомились, и в сгустившейся темноте решили подремать хоть немного до рассвета. Тогда человек подумал, что ни один музыкальный инструмент не сравнится с их пением – куда уж там! Даже скрипке, этой примадонне всех оркестров, и то до них далеко. Но всё-таки старались упорные люди превзойти совершенство природы.

Нужную ему дачу злоумышленник нашёл быстро.

Дорога здесь была ему хорошо знакома и он заглянул через калитку, через кусты, растущие в палисаднике – понял, что теперь задача перед ним встала посложнее. Или он сам оплошал, основательно просчитался, и начинать следовало именно отсюда… Дачные домики, сильно охладившиеся за зиму, теперь приходилось тщательно прогревать растопленными печами, несмотря даже на солнечную погоду. А потому окна все закрывали плотнее ближе к вечеру. Ещё закрывали, чтобы не залетали внутрь первые мухи и комары. Какое-то время человек стоял возле запертой двери. В окне поблескивал тусклый свет лампочки, и человек не сомневался – хозяева внутри. Осторожно приоткрыл калитку, зная, что они обычно скрипят. На этот раз калитка не скрипнула. Тогда он, неслышно ступая, словно хищный зверь, подошёл к двери – прижал её толстой широкой доской. Разного древесного материала здесь всегда было полным-полно и он заранее это отлично знал.

Понимал, что проявляет чрезвычайную жестокость, не давая людям ни малейшего шанса на спасение, хотя при этом утешал себя, убеждая, что они сами виноваты и тоже чрезвычайно жестоки.

Рука не дрогнула и он сделал всё, как запланировал.

Что его увидят в окно, злоумышленник не боялся – пусть смотрят, ведь впоследствии никто уже не напишет заявление и не даст против него показания… На какое-то время даже задержался напротив окна, надеясь встретиться взглядом со своими жертвами. Разбившееся стекло посыпалось в палисадник и внутри заметались, ещё видимо не сообразив, что произошло. Человек попятился, мгновенно, как это умеют делать только преступники, скрылся в темноте.

– Я всё видела, – услышал он вдруг женский голос.

Вместо того, чтобы испугаться, заслушался эти голосом, который прозвучал на удивление мелодично и нежно. Присмотрелся, увидел впереди себя маленькое существо в белых одеждах.

– Ты ангел? – шёпотом спросил он.

В ответ раздался смех, такой игривый и тонкий, какой мог быть только у ребёнка. Тогда преступник разволновался, потому что растолковал этот смех по-своему.

– Значит всё-таки ангел, – пробормотал он.

Хотя сейчас ему следовало немедленно убежать, он не двигался, потому что смех этот напоминал ему переливчатые трели соловья. Птиц он всегда считал посланниками с небес, а значит можно было не сомневаться – и это существо, смеющееся с ними в унисон, оттуда же, с заоблачной дали.

– Я тебя знаю, – продолжал говорить этот ангелок.

На самом деле это была девочка лет восьми-девяти. Человек, весьма польщённый, улыбнулся – надо же, его знает ангел, не зря видимо он так часто стремился уединиться в тишине, вот и встретился наконец с одним из посланников с небес.

– Я расскажу взрослым, что это ты поджог дом дяди Кости и тебя посадят в тюрьму, – продолжала в это время девочка-ангел. – а если не хочешь, чтобы тебя посадили, дай мне немного денег.

Только в этот момент до злоумышленника дошёл смысл этой досадной встречи, и он понял – на самом деле перед ним никакой не ангел, а бессовестная, жадная девчонка. Тогда он зажал ей рот рукой, схватил в охапку и побежал. Знал, что шантажист, даже такой вот юный, всегда будет ненасытным, а денег у него было совсем мало, едва хватало на жизнь, и раздавать их впустую он не намеревался.

Ребёнок вырывался и вот-вот мог закричать, так что человек понял – далеко отсюда не убежать. Главное – успеть скрыться в лесу, а там он уже придумал бы, как угомонить девчонку. Подумал теперь, что зря её схватил, видимо вгорячах и уже основательно сойдя с ума от напряжения, ведь не так-то просто на самом деле совершать преступления. Вдруг он решился на хитрость.

– Хорошо, ты получишь деньги, – сказал он, понимая, что отступать сейчас уже слишком поздно. – но у меня ни рубля нет с собой, всё дома.

– Зачем же ты меня схватил? – возмущённо отозвалась девочка. – так бы и сказал, тогда мы вместе сходили бы к тебе домой.

Он поставил малышку на землю. Она поправила платьице и съехавшие на бок бантики. Возможно даже улыбнулась, хотя этого человек не увидел в темноте, а скорее почувствовал. Залюбовался её. Она вся была в белом – с головы до ног, даже колготки и туфли сияли безупречной белизной. Это белое выглядело особенно ярко в свете появившейся на небе луны. Теперь девчушка радостно побежала рядом, а он не спешил. Предполагал – ещё наверняка не везде разъехались пожарные и полиция, и потому не хотел раньше времени появляться там, где мог выказать своё волнение и где могло случиться какое-нибудь недоразумение.

– Зачем ты надел дождевик? – спросила девочка, потянув его за рукав. – дождь ведь давно закончился и наверняка не пойдёт снова.

В самом деле теперь можно было снять этот маскировочный наряд, к тому же человек чувствовал, как сильно вспотел, укутанный наглухо в целлофан. Девочка казалась умной не по годам и он даже запаниковал от её присутствия, от того, что всё так сложилось и теперь ему придётся либо её убить, либо она до конца жизни будет иметь власть над ним. Держать девочку какое-то время у себя казалось ему бессмысленным – излишняя суета, к тому же сколько-нибудь долго он не сможет её прятать, а когда её обнаружат, подумают, что он извращенец, и такого обвинения он не выдержит. Хотя, впрочем, он кто угодно – поджигатель, убийца. Но только не развратник.

Ещё раз внимательно взглянул на этого идущего рядом с ним ребёнка – в самом деле от крошки этой ожидать можно было любой подвох. Детские белокурые волосы локонами спадали на плечи, а бледность кожи делала личико прямо-таки ангельским. Нет, её он точно не сможет убить. Ведь в самом деле небеса нам посылают ангелов в каком угодно виде, так может это и есть тот заветный посланник с небес, которого он так долго ждал?

– Послушай, девочка, а зачем тебе деньги? – спросил он в свою очередь, не отвечая на вопрос о дождевике.

Девочка засмеялась, но не поторопилась с ответом.

Возможно она и сама не знала, для чего. А может это была её тайна. Ведь у детей порой тайны имеются ещё круче взрослых. Ему в самом деле стало любопытно, о чём таком материальном может мечтать современный ребёнок. Вот он в детстве был далёк от алчности, и когда родители, наградив его за послушание первой в его жизни монетой, сказали, что это на карманные расходы, он не знал, как потратить деньги, и просто спрятал монету в тайник, решив, что теперь будет коллекционером.

Молчание затянулось, и он ещё раз повторил девочке свой вопрос. Тогда она стала рассуждать:

– Всё равно ты не дашь мне столько, сколько нужно, да и у родителей возникнут разные подозрения, откуда у меня появились деньги, поэтому я их просто потрачу на сладости, схожу в кафе и на аттракционы, объемся мороженым.

– И заболеешь, – быстро перебив её, сказал похититель.

– Нет, это навряд ли.

– Но неужели родители не дают тебе сладости и не позволяют детских развлечений? – изумился преступник, негодуя от того, что скопленные им с большим трудом деньги эта маленькая шантажистка пустит на всякую ерунду.

– Одно дело, когда ты идёшь с родителями, другое, когда втихаря, – возразила она. – ведь я уже взрослая, и мне надоело спрашивать у них разрешение.

Человек подумал, что он в детстве был совсем не таким, и ему очень важно было одобрение мамы, да и взрослых вообще он особенно уважал. Сейчас бы даже хотел повоспитывать эту наглую, повзрослевшую раньше времени малышку, однако чувствовал – это ему вовсе не по силам, потому что соображает он уже с большим трудом… Весь этот день его ужасно утомил – быть преступником оказалось чрезвычайно тяжело, к тому же если ты по натуре вовсе не злодей и никогда никому не делал ничего плохого, а наоборот, как по Библии, на пощёчину подставлял вторую щёку. Но вот наступил предел, и терпение закончилось, как в общем-то закончилась и доброта.

Он вспоминал себя таким вот ребёнком, неуклюжим и неуверенным, робко стоявшим на уроках физкультуры возле самой стены позади всех… Учитель всегда выискивал его взглядом и упрекал, что он не вырастет настоящим мужчиной, не сможет постоять за себя, потому что совсем не старается быть смелым и ловким. Тогда он не понимал, зачем ему лазить по канату, перепрыгивать через какого-то там коня, бегать эстафеты, бросать что-то, стараясь попасть в цель или дальше всех… Разве может это пригодиться в жизни? Это вовсе не нужно! Разумеется, если только не планируешь стать военным или полицейским. Но он не планировал. Поэтому и не старался превзойти всех. Ребята даже смеялись над ним, потому что брошенный им мяч часто падал прямо сразу к его ногам, а с эстафетной палочкой он бежал, не зная куда её девать, по две дистанции.

Зато в минувший год ему пришлось постараться – он научился и ловкости, и быстроте. Стал попадать в цель. Ещё научился приготавливать воспламеняющийся раствор и теперь с уверенностью бы сказал, что для всего этого не нужны никакие учителя. Просто этому учит сама жизнь. Или нет, не так – это слишком грубо. Жизнь просто загоняет в угол, ставит в тупик, и учиться многому тогда приходится самостоятельно.

Он посмотрел на эту малышку, идущую рядом с ним, подумал, что тратить деньги она в скором времени обязательно научится – этому её тоже научит жизнь. Тогда потребуется ей ой-ой как много, и она несомненно станет просить деньги за своё молчание снова и снова. В общем, ситуация у него складывалась безвыходная, однако убить крошку не поднялась бы рука. В самом деле, разве можно убить ангела?

Снова он пожалел, что связался с ней. Надо было просто убежать, ведь дети ужасные выдумщики, и даже если бы она стала рассказывать всем об увиденном, маловероятно, что ей бы поверили. В общем, мысли путались и он чувствовал, как усталость усиливается. Просто наверняка ни один преступник, даже очень опытный, не совершает по три преступления за один день… Порой обычные люди второй раз из дома-то ленятся выйти за один свой выходной… А тут – такое!

Однако злоумышленник был вовсе не обычным преступником – в своём настроении он каждый день улавливал особую музыку, и всегда она звучала по-разному. Так и содеянное в сегодняшний вечер казалось ему единым и неразрывным, своеобразным аккордом, в котором обязательно должны быть три ноты, иначе он не зазвучит как положено. Но теперь он чувствовал – аккорд звучит! И сложился он удивительно гармонично. Хотя это был самый тяжёлый, низкий звук всей его жизни, которую он часто сравнивал с ошеломляющей длинной симфонией, которую составляли разные голоса, потому что исполнял её оркестр. Ведь в самом деле в своей жизни каждый человек мог вести только сольную партию, но обязательно нужны были и те, кто станет ему подыгрывать. Девочка сейчас именно подыгрывала, и он тоже подыгрывал ей.

Возле самой двери его квартиры она немного стушевалась, забоялась последовать за ним – видимо в ней уже пробудилась доля настороженности, неизменно присущая взрослому человеку. Однако он подбодрил:

– Не бойся, я тебя не обижу, – сказал спокойным полушёпотом, и это действительно не подразумевало обман.

Для себя он решил: придумай хоть что ещё эта малышка, он ни за что не причинит ей зла.

Девочка впорхнула в квартиру, а он подумал о том, что даже не знает, как обратиться к ней по имени, однако не поспешил спрашивать, ведь ангелом можно быть и безо всяких имён.

– Как сильно у тебя здесь захламлено, – деловито заметила малышка, осматриваясь, и добавила. – мусор хоть иногда надо выбрасывать.

– Это не хлам и не мусор, – возразил хозяин квартиры. – это мои вещи. Просто я живу очень бедно, а бедные люди редко что-либо выбрасывают, они всегда уверены, что непременно всё, даже ставшее ненужным, когда-нибудь может снова пригодиться.

– Значит ты бедный, – с досадой подытожила девочка и наморщила носик. – и значит много денег ты мне не сможешь дать.

Преступник не сдержался и даже засмеялся от этой её наивности, думая о том, что она сейчас полностью в его власти и он может сделать с ней всё, что захочет. Она же, глупышка, рассуждает о каких-то деньгах.

– У тебя так много музыкальных инструментов, – заметила девочка и слегка смущённо спросила. – а они все настоящие?

– Разумеется настоящие, – воскликнул человек и взял в руки гитару.

Гостья остановила его жестом и указала своим нежным пальчиком на домру, потом сказала:

– Сыграй вот на этом.

– Я не очень умею, на таком инструменте в основном играют женщины, – возразил музыкант и потянулся к балалайке.

Девочка нахмурилась и покачала головой.

– Тогда вообще ни на чём не играй, – сказала она. – я не люблю самодельную музыку.

– Ты хотела сказать – самодеятельную? – поправил человек.

– Нет, что я хотела, то и сказала, потому что вся музыка самодеятельная, а самодельная та, которую играют всякие любители у себя дома, это как орать песни без голоса – только слух режет.

Она продолжала осматриваться дальше и заметила детские маленькие гусли.

– Зачем они тебе? – спросила удивлённо. – разве у тебя есть дети?

Детей в самом деле не было и человек удивился в свою очередь, как точно она это определила.

– Просто я очень чутко воспринимаю разные звуки, а один инструмент не может воспроизвести всего многообразия, – сказал он.

– Поэтому и придумали оркестры?

– Скорее всего, – согласился человек, хотя на самом деле никогда не задумывался об этом.

– А ты значит – композитор?

– Нет, до этого не дошло, но может быть когда-то что-нибудь напишу.

Девочка взяла в руки гусли и провела по струнам медиатором. Пыль взметнулась снизу и причудливым облаком поднялась над струнами. Человек неожиданно вздрогнул, услышав, как торопливо зазвучали одна за другой все звучные ноты и этот звук показался теперь неожиданно громким в тишине его квартиры.

Потом он вздрогнул ещё раз, будто невидимый кто-то провёл другим медиатором по всем его нервам, по всем сухожилиям и венам, и звучание струн показалось неожиданно тонким, звенящим и совсем не вписывающимся в звуки современного мира. На таком инструменте вправду мог играть только ангел. Он даже вспомнил своего давнего товарища, которого когда-то хотел удивить игрой на балалайке – но тот лишь скептически пожал плечами и сказал, что её звучание похоже на какой-то скрип и совсем неприятное. Сейчас вот также что-то надрывно заскрипело от звука гуслей в его сердце.

– Здесь ещё не хватает скрипки, – заметила девочка. – она ведь королева всех инструментов. Почему её у тебя нет?

На это человек не знал, что ответить. Скрипки не было и всё. Просто она казалась ему инструментом другого порядка, можно сказать – другого класса, иного уровня, и он на ней не играл никогда, не смел даже прикоснуться, не дерзал. Народная музыка звучала гораздо проще и была ближе его натуре.

– В общем, я забираю эти гусли, потому что денег у тебя всё равно нет, – заявила девочка и направилась на кухню. – угости меня чем-нибудь сладким.

Хозяин квартиры, не успев ещё среагировать на эту её новую просьбу, сказал только про гусли:

– Бери, – и тут же добавил. – у меня нет никаких сладостей, которые едят ангелы.

Девочка засмеялась.

– Ну тогда доставай то, что есть, – дерзко попросила, сев на табурет рядом со столом.

– Послушай, я правда не знаю, где взять для тебя ангельский десерт, – сказал человек и подмигнул.

– Ты правда считаешь меня ангелом? – спросила гостья. – в таком случае мне вполне подойдёт пища богов.

Подумав, что выражение «пища богов» имеет несколько иное значение, человек достал из холодильника последнюю банку прошлогоднего варенья – это была клубника.

– О, моё любимое! – воскликнула девочка и схватила ложку.

– Угощайся.

– Ты такой гостеприимный, – продолжала она. – и за это я научу тебя летать.

– Летать? – удивился человек, а про себя подумал – неужели этот ребёнок уже пристрастился к наркотикам.

– Ну да, летать, – повторила малышка. – я ведь ангел, ты сам так сказал.

Человек тоже съел несколько ложек варенья, черпая прямо из банки – уже через какие-нибудь пару месяцев созреет свежий урожай клубники. Ах, как бы он хотел отведать это лакомство в своей новой жизни! И эта новая жизнь, как ему казалось, несомненно должна была стать намного благополучней. Вот только если полицейские не раскроют его преступление и не упрячут в тюрьму.

Девочка поела совсем мало, так наверняка ели все ангелы и наверняка все они любили сладости, ещё соблюдали деликатность и были вовсе не жадными. Облизнувшись, гостья подскочила и вприпрыжку побежала в комнату, прокричав на всю квартиру:

– Смотри!

Это был второй громкий звук за вечер, который нарушил тишину и заставил вздрогнуть. Девочка закружилась по комнате, её движения очаровывали своей лёгкостью, так что казалось – вот-вот она впрямь вспорхнёт и полетит словно бабочка, словно птица… Или мало кто там ещё умеет летать. Однако на самом деле ей было далеко до настоящего полёта, ведь люди никогда ни при каких обстоятельствах не могут самостоятельно подняться над землёй, хоть и отчаянно об этом мечтают.

– Красиво, – сказал человек, похвалив её пируэты.

– Я хожу в балетную студию, – воскликнула она. – попробуй так же.

– Не смогу.

– Ха-ха-ха! А я стану когда-нибудь прославленной балериной!

Девочка схватила уже свои гусли и, порхая, в несколько шагов очутилась у двери, теперь уже точно намереваясь уйти. Злоумышленник отпустил её, подумав с грустью, что вот теперь его судьба в её детских руках, и от того, как она подыграет ему на своих гуслях, зависит многое в его симфонии под названием Жизнь.

***

Тем временем уже наступила ночь.

Человек слушал потрясающую тишину, которая одновременно и радовала, и сводила с ума. Казалось, такой тишины никогда ещё не было ни в его квартире, ни в его жизни. Да и в его сердце тоже. Теперь сердце стучало на удивление ровно, несмотря на весь бурно проведённый минувший день.

И он заснул – быстро как никогда. Будто до этого не спал сотню лет. Хотя без сна не выдержит столько ни один организм. А вот он выдержал. И даже правда минувшие несколько лет спал кое-как, не крепко, тревожно и мало, да и заснуть удавалось вовсе не каждую ночь, порой лишь под утро, но это был очень плохой сон, от которого дурацкие мысли начинали роиться в голове.

Не спал он, потому что всегда мешали какие-нибудь звуки. Теперь же звуков не было. И хоть думал он весь этот день, что совершив свои преступления, точно не заснёт никогда – будет метаться, вспоминать и бояться разоблачения, но нет, всё оказалось вовсе не так, стресс его не убил, а в самом деле началась новая жизнь, жизнь за чертой, которую он всё-таки смог переступить. Может быть кто-то другой после всех этих своих деяний не спал бы неделю, а после заснул бы только от снотворных… Поджигатель же настолько наслаждался тишиной, что погрузился в неё, как в роскошную ванну с пенной водой и будто растворился, как растворяется сахар в стакане с чаем.

Вообще о тишине раньше он очень часто размышлял, порой напрасно грезя ею…

Да, тишина. Никто на самом деле не замечал её, не понимал и уж подавно не осознал возвышенность её над всем остальным миром, возвышенность, доходящую до святости, до эйфории – что было правильней и точнее, этот человек с музыкальным слухом и сам не мог определить основательно. Настоящие ангелы пока не прилетели. Однако он не терял надежду, что такое чудо рано или поздно случится. Ещё был уверен – именно в тишине расслышит их тонкие голоса.

Теперь в первую очередь различил свой голос – он звучал хрипловато и робко, потому что человек увидел себя ребёнком. Это воспоминание походило на сон. Или точнее это и был сон – только с обрывками воспоминаний. Там, в далёком прошлом, где переполнено звуками было его сердце и переполнена душа, он бесконечно играл одну мелодию за другой – просто им видимо было слишком тесно внутри, в его сердце, и они торопливо рвались наружу. А потом вдруг какой-то мальчик из их двора, который часто гулял на улице один и в каждом встреченном пытался найти друга, приложил к его уху большую морскую раковину.

– Что это? – удивился музыкант.

– Так звучит море, – ответил мальчик с ракушкой. – и это круче твоей музыки.

– Мне очень нравится. Ты был там?

– Где?

– На море.

– Был.

– И как?

– Оно звучит точно так же, только в миллионы раз громче.

Маленький музыкант обалдел от изумления – он теперь во что бы то ни стало захотел увидеть море с его чарующим шумом, который посмел даже во многом превзойти его музыку. И хоть он полагал, что виртуозные семь нот могут всё, теперь понял очевидное: эти ноты слишком скудны, чтобы превзойти море. Однако ведь кто-то впервые когда-то давным-давно услышал наверняка их где-то рядом с собой – в звуках падающих капель дождя, в трелях птиц, может быть даже в писке мышей, в крике дельфинов, да мало ли в чём ещё…

Он просто спросил у мамы, могут ли они поехать на море.

Тогда она ещё не вышла замуж во второй раз и не стала для него тётей Катей. Мама улыбнулась и сказала, что на самом деле это был её маленький секрет и она уже купила билеты на поезд – в общем, скоро они будут там. Мальчик обрадовался. И первое, о чём подумал, было ощущение непростого выбора – он хотел непременно взять с собой на море какой-нибудь музыкальный инструмент и затруднялся определить, какой именно будет звучать с морским прибоем в унисон, так что получится виртуозный дуэт… А что может быть круче, чем дуэтом сыграть с самим морем?

Мама всё-таки отговорила его от этой затеи, объяснив, что вещей с собой придётся взять много и чемодан будет тяжёлый, да и на море, кроме музицирования, уж точно будет чем заняться. Мальчик погрустил немного и согласился с ней, потому что был очень послушным ребёнком, можно даже сказать – послушным до патологии, так что мама никогда не переживала за него и была уверена – никаких дурных поступков в своей жизни он точно не совершит, и уж точно никогда не дойдёт до преступления.

Ожидая встречи с морем, мальчик чувствовал, как музыка с ещё большим рвением льётся из его души, и предполагал, что это видимо неспроста – столь грандиозная предстоящая встреча явно должна была очень многое в нём изменить, ведь он рос весьма восприимчивым и был чувствителен ко всяким мелочам. А если дело доходило до чего-то серьёзного и большого, то и вовсе это выбивало его из привычного настроя и он уже не мог оставаться прежним…

Да в общем-то такое наверняка случается в жизни каждого человека, только далеко не каждый придаёт этому такое же весомое значение.

…Итак, в этом своём ночном видении он вернулся в тот самый момент, когда встретился с морем.

***

Море было особенно беспокойно, а пляж пустынен.

Только что закончились проливные дожди, которые, как ни странно, случаются регулярно и в тех краях. Ребёнок подошёл к самой кромке воды и увидел множество мелких ракушек на песке, но не кинулся собирать их как обычно это делали другие дети. Остался он равнодушным и к бесконечным волнам, сливающимся с облаками, и к крикам проголодавшихся неугомонных чаек… Зато вслушивался в бушующие ритмы воды с таким восторгом, будто это была музыка, сочинённая каким-то неведомым гением, а исполнял её виртуозный оркестр, превзойти игру которого было никому не под силу.

Потом он увидел маленькую девочку, которая гуляла одна и подошла к самому краю длинного пирса. Девочка возможно была его ровесницей, и успела уже сильно загореть, так что с её смуглым телом резко контрастировали белокурые волосы. Но вот девочка оступилась и упала в воду, едва вскрикнула, как тотчас скрылась под водой. Мальчик надеялся, что она вот-вот вынырнет и поплывёт. Да видимо она не умела плавать, и он прикинул, что возможно там очень глубоко, поэтому не рискнул кинуться её спасать. Плавал он всегда боязливо и только на мелководье. Почему-то запомнил на всю жизнь ту девочку и тот миг, когда она скрылась под волнами.