Текст книги "21 день"

Автор книги: Анн-Кристин Гелдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Анн-Кристин Гелдер
21 ДЕНЬ

1

Смерть застала Луизу в бледном свете восходящей луны.

Хотя на улице кромешная тьма, эта фраза продолжает крутиться у меня в голове, и мне приходится делать усилие, чтобы сосредоточиться на дороге.

Снова и снова шквалы дождя бьют в лобовое стекло, и мир на несколько секунд исчезает за мокрой пеленой. Трудясь напропалую, стеклоочистители не справляются с потоками воды.

Это была глупая идея – закончить последний проект, задержаться в офисе подольше всех остальных и пропустить занятия йогой. Теперь мне приходится гнать машину сквозь дождь и бурю. Я всего в нескольких милях от своего дома, но кажется, что дальше и быть не может.

Вот встала бы я пораньше этим утром – и справилась бы с проектом до телефонной конференции, не упустив времени. Или могла бы подождать, пока погода улучшится, и тогда бы уже поехала домой. Черт побери мою нетерпеливость. Даже средь бела дня по извилистому маршруту через лес трудно проехать, а в бурную ночь дорога просто ужасна. Что еще хуже, объявленная гроза не собирается уходить, несмотря на мои мольбы, – наоборот! Каждый удар грома громче предыдущего, непогода будто следует за мной. Молнии раз за разом прорезают тьму, заливая все вокруг ярким светом. И чернота после этого кажется еще глубже. Стволы деревьев мокры от дождя и отражают мигающий свет. Темнота позади наполнена извивающимися тенями. Не скажу, сколько раз холодок пробегал у меня по коже, когда мне мерещился одинокий человеческий силуэт на обочине. Глаза болят от частых смен периодов белизны и черноты.

И снова мои мысли возвращаются к письму, которое я получила два дня назад.

Остался двадцать один день.

Смерть застала Луизу в бледном свете восходящей луны.

Она была на кухне, готовила ужин. Готовка – приятное отвлечение. Отвлечение от страха, который был ее постоянным спутником последние несколько часов.

Днем она получила сообщение, от которого у нее похолодела кровь. Из ближайшей психиатрической больницы обежал пациент. Социопат, который любил играть в кошки-мышки со своей добычей. Хладнокровный убийца, помечавший своих предыдущих жертв осколком зеркала, а затем вовлекавший их в свой смертоносный план. Полиция предупредила держать окна и двери закрытыми, а Луиза была послушной девушкой.

Тем не менее чувство холода внутри не исчезало. Она сосредоточилась на ноже в руке. Она кромсала ингредиенты – чеснок, овечий сыр, помидоры.

Вдруг хруст остановил ее.

Нож дрогнул в руке.

Кто там?

Шум из коридора почти не слышен. Такой мимолетный и глухой, как шепот ветра. Но ветер не задувает в дом.

Это… он?

Нет. Смешно и думать.

Зачем ему выбирать ее?

Зачем ему вламываться именно в ее дом?

Зачем обрывать именно ее жизнь?

Нет ответа – нет и причин для беспокойства.

Снова шум. Значительно ближе.

Нет, причины все же есть.

Луиза крепче сжимает рукоять ножа. Открывает дверь.

Слушает тишину.

И вот он приходит. Странный запах в воздухе. И не только запах.

Нерешительные шаги. Тревожное ожидание.

Что-то на земле перед ней.

Озорно поблескивающее. Зазубренное. С острыми краями.

Осколок. Осколок зеркала.

Слишком поздно.

Она не осознает собственной хрупкости.

А теперь все очевидно. Ясно как божий день, как отражение в зеркале.

Ее отражение в стеклянном осколке.

Зеркало трескается.

Он уже здесь.

Мне ведь хорошо знаком этот стиль, эта странная смесь нарочитой литературности с чьими-то судорожными впечатлениями, наскоро облеченными в слова. Я уже видела подобное раньше. Около пятнадцати лет назад. И тогда все закончилось не очень хорошо.

Нет. Не думай об этом. Не сейчас.

Последние три дня я в значительной степени контролировала ситуацию, так что и сегодня вечером никаких неожиданностей.

На мгновение подумываю съехать на обочину, чтобы переждать кульминацию бури, но всё во мне протестует против задержки в этой тьме-тьмущей даже и на минуту дольше, чем требуется. Маршрут я знаю наизусть. Два крутых поворота налево и почти три километра прямо. Еще поворот, а за ним мой дом. Четверть часа. Максимум.

Я включаю радио погромче, чтобы музыка заглушила грохот грома и шум проливного дождя. Нет причин для беспокойства.

Нет, причины все же есть.

Это просто гроза, а по всем фарадеевским законам при грозе в машине безопаснее всего. И все же вот бы сейчас оказаться дома. В постели, в окружении мягких подушек, и чтобы от кружки на тумбочке пахло шалфеем, который я завариваю почти каждый вечер – так, для хороших снов.

Движение на обочине отвлекает меня от моих мыслей. Слишком переменчивое и отрывистое, чтобы принять за тень дерева или куста, пригибаемого бурей.

Может, зверь какой?

Инстинктивно тяну руль в сторону и нажимаю на тормоза. Мой «фиат» кренится, его начинает заносить. На несколько ужасающих мгновений шины теряют сцепление и скользят по мокрому от дождя асфальту. Испускаю сдавленный крик и сжимаю руль обеими руками. Через несколько секунд шины снова возвращаются на асфальт, и машина замирает. Я поворачиваю ключ – двигатель и музыка резко стихают. Хотя капли все еще барабанят по крыше, тишина давящая. Как будто время затаило дыхание. Я почти благодарна за новый раскат грома, который вырывает меня из странного состояния неопределенности.

Делаю глубокий вдох и возвращаю учащенный пульс к нормальному ритму. Ничего не случилось. Это от впечатлительности. Ну да, люди боятся гроз. Поэтому, а не из-за чего-то другого я испугалась.

А из-за чего еще?..

Неприятный холодок сбегает по хребту.

В такую ночь воображение охотно играет злые шутки. И все же я уверена, что видела что-то на обочине дороги – что-то, чему там не место. Уж точно не в густом лесу в нескольких километрах от города.

Фигура в темном. Лыжные очки, поглощающие свет фар.

Это… он?

Нет. Смешно.

Убираю прядь волос со лба, мочалю зубами нижнюю губу и запускаю двигатель. Громкая музыка, внезапно возобновляясь, заставляет меня вздрогнуть, и вновь я ругаю себя за нервозность.

Полуразворот, откат на несколько футов назад – машина снова на дороге.

Спокойствие, только спокойствие.

Но напряжение никуда не делось. Хорошо хоть сердце уже не колотится как бешеное…

И снова сердечный ритм учащается: вижу что-то лежащее впереди. Черт возьми, да что за дичь? Мне хватило той привидевшейся фигуры… сейчас-то что?

Что-то определенно лежит на дороге….

Снова снижаю скорость. На этот раз экстренного торможения не понадобилось, потому что я и так ехала тише некуда. Останавливаюсь метрах в пяти от препятствия и выключаю радио. Фары моей машины резко прорезают темноту, которая вне конусов света выглядит плотной и зловещей. Молнии уже не так часто сверкают, соответственно и гром поутих.

Вытягиваю шею и прищуриваюсь. Когда понимаю, что там, одновременно испытываю облегчение и разочарование. Поперек дороги валяется огромная коряга. Ну, оно и неудивительно в бурю. Ничего опасного, а я-то чуть в панику не ударилась.

Даю машине немного прокатиться вперед, чтобы фары полностью осветили упавший сук толщиной где-то с мою руку. Кора блестит от дождя. И лежит эта хрень конечно же так, что мой мелкий «фиат» не сможет объехать препятствие, а оттащить – сук слишком большой и наверняка тяжелый. Сегодня мне что-то не везет, и разумнее всего развернуться и ехать к Джози.

В какой бы час я к ней ни заявилась, она всегда готова сварить кофе, завернуть в толстое одеяло и усадить у камина. Но до дома всего ничего! Если поднатужиться и убрать корягу с дороги, вмиг домчу.

Роюсь в сумочке в поисках мобильного телефона и вздыхаю с облегчением, когда вижу, что, несмотря на бурю и лес вокруг, у меня хороший сигнал.

Спонтанно звоню Джози, используя кнопку быстрого набора.

– Привет, родная! – отвечает она после второго гудка. – Ты уже дома? Я звонила тебе совсем недавно.

– Нет пока. Тут дурацкий кусок дерева перегородил мне дорогу.

– Погоди-ка, ты все еще едешь?

– На работе засиделась допоздна, – застенчиво объясняю я.

– Лу… – Голос Джози звучит раздраженно. – Этим штормовым предупреждением нам все уши прожужжали, как ты не услышала?

– Решила, что прорвусь, – оправдываюсь я. – Да и проблемы особой нет.

– Ты, значит, работаешь сверхурочно, а остальные норовят улизнуть еще до того, как работа началась? – ворчит Джози. – Ну и что собираешься делать?

– Попробую оттащить эту хренотень на обочину.

Джози скептически хмыкает:

– Лучше вернись в город. Побудешь у меня. Камин уже заждался.

Я невольно улыбаюсь, но внутренний голос укоряет: за то время, что ты с ней говоришь, можно было трижды убрать корягу с дороги.

На мгновение мне снова мерещится фигура в тени деревьев. Да ну, что за бред. Никто не знал, что именно сегодня я буду работать допоздна. Да и кому надо преследовать меня здесь, в лесу.

Зачем ему выбирать ее?

– Ладно, подруга, я выхожу, – говорю в телефон, отстегиваю ремень и распахиваю дверцу.

Тут же шквал дождя бьет мне в лицо, и я натягиваю капюшон на голову, чтобы защитить от воды прижатый к уху телефон. Оставить его в машине выше моих сил – голос Джози так успокаивает. В свете фар иду к препятствию. Вижу свою длинную тень на асфальте.

– Какая же ты смелая, – говорит Джози со спокойствием, резко контрастирующим с бушующей вокруг меня непогодой.

– Да ерунда, раз-раз и управлюсь, – беспечно бросаю я, не задумываясь: она меня хвалит или подначивает?

Оглядываюсь по сторонам – бесполезное действие, все равно ничего не видно в темноте. Пинаю корягу на пробу – вопреки грозному виду сдвигается вообще без труда, прямо как миленькая. Зажав телефон меж плечом и ухом, что не очень-то удобно, оттаскиваю эту дрянь в сторону. Дорога снова свободна. И из-за этого я хотела гнать назад в город? Выпрямив спину, щурюсь в ярких лучах фар.

– Все в порядке? – осведомляется Джози.

– Ага, в полном, – рапортую я, возвращаясь к машине.

– Отправь мне сообщение, когда приедешь, – просит Джози, и я, разумеется, обещаю.

Мы прощаемся, я открываю дверцу, сажусь, вжимаюсь в мягкую обивку и смотрю на дорогу. И… у меня появляется странное чувство. Поспешно врубаю лампочку под потолком и гляжу на заднее сиденье во все глаза.

Никого. Как и следовало ожидать.

Потом до меня доходит, насколько я заметна снаружи, и снова выключаю свет. Чувствую, что крыша едет, и меня еще сильнее тянет домой. Не знаю почему, но я никак не могу отделаться от ощущения, что кто-то тихо преследует меня всю эту гребаную поездку.

Блокирую все двери в машине, пристегиваюсь, поворачиваю ключ в замке зажигания. Равномерный гул двигателя успокаивает мои расшатанные нервы.

Еще несколько километров – и я дома. Дождь, кажется, стихает, и я уменьшаю скорость «дворников». Вдруг чувствую незнакомый запах в машине. Пряный и немного терпкий, с оттенком табака… Не накручивай, говорю себе, наверняка это лесной запах, усиленный дождем. Не о чем беспокоиться.

Странный запах в воздухе. И не только запах.

Испытываю почти навязчивую потребность убедиться, что все в порядке, что я одна в машине. Не отрывая глаз от дороги, протягиваю руку назад…

…и касаюсь кончиками пальцев чего-то мягкого.

Волосы.

Сердце на мгновение останавливается, я почти чувствую, как чьи-то холодные пальцы хватают меня за запястье… и вспоминаю, что накануне купила пушистый коврик для ванной. Там, на заднем сиденье, он и лежит до сих пор.

Совершенно измученная, делаю глубокий вдох, потом выдох.

Если я не попаду домой в ближайшее время, совсем с катушек слечу.

Со вздохом включаю музыку – намного тише, чем раньше, но достаточно громко, чтобы подпевать. Мне это помогает не сходить с ума.

Через три песни лес наконец отступает. У меня закружилась голова от облегчения – только теперь я поняла, в каком была напряжении. В следующий раз, когда будет гроза, останусь с Джози и ее мужем или, если нужно, пересижу в офисе. И то и другое не столь обременительно, как эта ужасная поездка, которую я только что пережила.

Со вздохом облегчения сворачиваю на подъездную дорожку. В такие дни всегда думается, что жить одной не так весело, как с мужем или хотя бы с парнем. Было бы кому излить душу, посмеяться на пару над собой.

В унылых раздумьях паркую «фиат» в гараже и отворяю заднюю дверцу – надо все-таки вытащить коврик, а то опять забуду про него. Краем глаза улавливаю какой-то слабый отблеск.

Озорно поблескивающее. Зазубренное. С острыми краями.

Откладываю коврик в сторону и наклоняюсь вперед. Меня охватывает ледяной холод, который никак не связан с прохладной осенней погодой.

За водительским сиденьем лежит осколок зеркала. При тусклом свете внутреннего освещения заметить его трудно, но он не настолько крошечный, чтобы я не увидела его, когда забирала с заднего сиденья сумку. Я почти уверена, что этого осколка не было в машине, когда я выходила из офиса.

От осознания того, что это значит, меня тошнит.

Кто-то был в моей машине.

Борясь с паникой, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своем дыхании.

Черная фигура на опушке леса…

Огромная коряга на дороге…

Кто-то действительно следит за мной, чтобы… вот так разыграть?

Отступаю на несколько шагов и беру ручную лопату, которую держу в гараже вместе с другими садовыми инструментами. И сразу чувствую себя лучше. Готовая в любой момент стукнуть, внимательно осматриваю салон автомобиля. Но там ничего нет, кроме осколка зеркала; тот сверкает в тусклом свете гаражного фонаря, словно издеваясь надо мной.

Хватаю с полки старую тряпку, заворачиваю в нее осколок и запихиваю в сумочку.

Наконец выхожу из гаража, в одной руке – сумка с продуктами и коврик, в другой – лопата. Несколько метров через двор тянутся вечно. В любую секунду я ожидаю, что кто-то бросится на меня.

Но ничего не происходит.

В доме я запираю дверь на два замка и позволяю себе момент облегчения. Я у себя в логове. В безопасности.

Обхожу все комнаты, осматриваю подвальные помещения и чердак, предварительно устроив иллюминацию. Ну что же, по крайней мере, прямой угрозы нет.

Думаю про осколок. Каким ветром и откуда его принесло на сиденье? Кто его туда положил?

Вспоминаю, как раньше устраивала такие вот невинные розыгрыши друзьям, и невольно чувствую укол совести.

Отправляю обещанное сообщение Джози, кормлю своего кота Моцарта и принимаю душ. Позволяю горячей воде литься на меня не меньше четверти часа, но она не рассеивает озноб, и даже позже, в постели, чувствую дискомфорт. Он засел во мне, как незваный гость незаметно для всех пристраивается в углу комнаты, и никак его не прогнать.

Кладу садовую лопату рядом с собой – иллюзия защиты – и пытаюсь направить мысли в какое-нибудь позитивное русло. К сожалению, без успеха: страх все еще держит меня своими когтями.

Она не осознает собственной хрупкости.

А теперь все очевидно. Ясно как божий день, как отражение в зеркале.

Я была избрана…

2

Осталось восемнадцать дней.

С очень нехорошим предчувствием смотрю на тему письма, которое, если верить уведомлению, пришло в 6:55 утра. После ночных кошмаров с осколками зеркал и злобными черными фигурами моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы осознать суть. Адрес отправителя – еще одна «страшилка», случайно сгенерированная из несвязанных цифр и букв.

Собственно, такого рода письмо должно было автоматически улететь в спам, потому что его тема читается как разовое предложение чудо-диеты, которая за пару недель поможет достичь фигуры мечты.

Думаю, не отправить ли его за один клик в «удаленные», но что-то меня все-таки останавливает. Наверное, осознание того, что и эта хрень не дает мне покоя.

Смерть застала Луизу прохладным дождливым вечером.

Хватаю чашку с кофе и заставляю себя читать дальше. Я уже примерно знаю, что меня ждет, но хочу быть уверенной.

Немного наклоняюсь вперед.

Солнце давно скрылось за горизонтом, и ели в саду гнулись на свежем ветру.

Был запланирован веселый вечер о подружками за просмотром кино, но то, что в конечном счете из этого вышло, не имело ничего общего с первоначальным планом.

Комедия о любви. Много еды и напитков.

Натянутые разговоры. Смех.

Фильм был не особо хорош, но атмосфера вроде как спасала.

И вот…

Какой-то шум заставил затаить дыхание. Поставив фильм на паузу, все стали удивленно озираться.

Не о чем беспокоиться. Все путем.

Все путем, да каким-то не таким. Что это там трещит, царапается?

Фильм продолжали смотреть вполглаза, и тут раздался этот громкий ужасный звонок.

Момент на нервах, затем – облегчение.

Телефон. Это всего лишь телефон.

Неизвестный номер.

Она приняла вызов. И это было ошибкой.

У звонившего были плохие намерения. Очень плохие.

«Луиза, выходи. Иди ко мне».

Она положила трубку, засмеялась. Кто-то шутит. Ее смех звучал глухо.

Внимание остальных вернулось к телевизору, пока снова не раздалось странное шуршание. Повод для беспокойства. Для тревоги, переходящей в страх.

Три молодые женщины одни в доме. До соседей далеко. Большой сад, на зависть многим, – теперь повод для беспокойства.

Телевизор молчал.

Кто-то снова царапается. Звук явно от двери патио. Чьи-то ногти бегают по стеклу вверх-вниз? Это тот самый звонивший? Он что, уже здесь?

Голос снаружи. Мимолетный и глухой, как шепот ветра. Но ветер нем.

«Луиза…»

Недоверчивые взгляды. Ее пульс отучит в ушах.

Ты не одна сегодня вечером. Прилив мужества? Безрассудство?

Она встает, идет к двери. Подружки остаются в комнате.

«Не ходи», – советуют они. Но Луиза не хочет слышать. Она ломает последний барьер, отделяющий ее от тьмы.

«Кто там?»

Звуки чужого дыхания в ночи. Шелест сухих осенних листьев. Что-то черное проносится прямо перед глазами.

Он пришел.

Она кричит, оборачивается, пускается бежать.

Она недостаточно быстра.

Слишком поздно.

Он уже здесь.

Я смотрю на экран, и слова расплываются перед глазами. Ставлю кофейную чашку, не рассчитав силу, и образцы керамической плитки с громким перестуком сыплются на стол.

Фиона, сидящая напротив, отрывает глаза от монитора.

– Ты в порядке, Лу? – окликает она.

– Конечно. – Я расплываюсь в смущенной ухмылке. – Тут просто… этот ужасный клиент, который забраковывает все дизайны, он снова пишет.

Сама не знаю, зачем я ей вру. Наверное, понимаю: признаться в том, что «письмо счастья» в жанре «крипипасту»[1]1
  Крипипаста – жанр интернет-фольклора, представляющий собой небольшие рассказы, цель которых – напугать читателя.


[Закрыть] так сильно меня зацепило, значит, вызвать слишком много вопросов к своей персоне.

Фиона задумчиво смотрит на меня.

– Ты какая-то бледная, – замечает она.

– Плохо спала, – спокойно говорю я, и это, по крайней мере, не ложь. Из-за вчерашних событий, которые повлекли за собой ночные кошмары, я несколько раз вскакивала вся в поту.

– И только? – не отстает коллега.

– Абсолютно, – отвечаю со всей своей убежденностью, делаю еще один глоток кофе, чтобы доказать – все о’кей, и на этот раз аккуратно опускаю чашку на стол.

Фиона пожимает плечами и снова утыкается в экран. Я тоже притворяюсь, что приступаю к работе. На самом деле не могу выкинуть из головы первые два предложения из двух полученных писем. Сосредоточиться никак не выходит.

Смерть застала Луизу в бледном свете восходящей луны.

Смерть застала Луизу прохладным дождливым вечером.

Эти проклятые электронные письма переключают все внимание на себя.

И все же я беру себя в руки. Работаю без перерывов, провожу запланированную телефонную конференцию, на которой обсуждаю цветовую концепцию заказанного логотипа с VIP-клиентом. Около полудня Карстен, наш управляющий директор и мой непосредственный начальник, заходит и объявляет, что с китайцами получилось прийти к соглашению. Когда он поворачивается ко мне, я чувствую приятное тепло – надеюсь, мой макияж скроет раскрасневшиеся щеки.

– Обычное дело для тебя, Лу? – спрашивает он приятным голосом, который, однако, всегда звучит грубовато. – Плюнуть и растереть, каждый день – по подвигу?

Молча киваю и притворяюсь хладнокровной, хотя прекрасно понимаю: Карстен стоит позади меня и, вероятно, смотрит через мое плечо.

– Хорошо выглядит, – оценивает он мои потуги. Когда он опирается на мой стол, я замечаю тонкое обручальное кольцо на его левой руке. – Может, чуть менее кричащий оттенок розового взять? Вот здесь и здесь. А сюда – немного серого, – добавляет он, и Фиона за его спиной сдавленно хихикает.

– Я так и предлагала, – невозмутимо отвечаю я, – но клиент отказался. «Все должно сиять», вот как он сказал.

– А, ну тогда понятно, – говорит Карстен со своей типичной кривой улыбкой. – Думаю, в черновых набросках у тебя все было тип-топ.

Прежде чем я успеваю поблагодарить его за маленький скрытый комплимент, он выпрямляется и выходит из комнаты. Со спины он выглядит еще увереннее.

– Босс, – с ухмылкой напоминает мне Фиона, – счастлив в браке.

– Знаю, отстань, – огрызаюсь я и возвращаюсь к цветовой схеме логотипа.

Мне удается не думать об этих странных электронных письмах и о разбитом зеркале в моей машине до конца дня, но, когда я оказываюсь перед своим «фиатом», мне снова становится не по себе.

Прежде чем сесть за руль, внимательно осматриваю заднее сиденье, багажник и даже пол. Как и ожидалось, все чисто, но напряжение не отпускает. До сих пор я чувствовала себя в безопасности в собственной машине. Раз – и все двери заблокированы. Тут мне приходит в голову, что неизвестный, должно быть, располагает копией моего ключа, и картина в один миг мрачнеет. Надеюсь, скрытое чувство угрозы скоро утихнет и все это окажется глупой шуткой. Причина моего страха, думаю я, не в цепочке вчерашних неприятных событий, а в воспоминаниях, которые пробудили электронные письма и этот осколок. В воспоминаниях – и в нечистой совести.

К счастью, от офиса до кафе в центре города, где у меня назначена встреча с Джози, всего несколько минут езды. Надеюсь, разговор с ней поможет пролить свет на все это.

– Ясное дело, ты паниковала, – говорит Джози, выслушав мой сбивчивый рассказ о том, что произошло после того, как я приехала домой. – Могла бы позвонить еще раз.

– Не хотела тебя грузить, – отмахиваюсь я. – Это все пустяки. Подумаешь, сама себя накрутила до полусмерти. Но сегодня утром…

Я беру паузу – официант приносит заказанный нами латте макиато.

– Сегодня утром ты снова пообщалась со своим горячим боссом? – спрашивает Джози, делая щедрый глоток.

– А то. На работе этого не избежать, – смеюсь я. – Но на самом деле я хотела рассказать тебе о втором электронном письме…

– О втором письме? – Джози недоуменно приподнимает бровь.

– Первое пришло в понедельник от анонима. Тема – «Остался двадцать один день». А сегодня – «Осталось восемнадцать дней».

Джози отмахивается:

– Очередные горячие предложения? Хватай то, что тебе не нужно, по завышенной цене, пока еще дают, ага. Заколебалась уже от них ящик чистить.

– Если бы… – вздыхаю я.

Она ставит стакан на стол и смотрит на меня во все глаза:

– Тогда что?

Кратко пересказываю ей суть зловещих «писем счастья». Джози слушает молча, и лицо ее заметно мрачнеет, когда я снова упоминаю об осколке зеркала в машине.

– Но вообще что-то такое в этом духе уже было, – неопределенно говорю я и подношу стакан к губам, чтобы сделать короткую передышку. Мои дальнейшие откровения выходят неуклюжими. – Еще в школе… Мне было шестнадцать, и у нас была своя компания. Такая бандочка. Нас было четверо, и вечно мы искали приключений на свою задницу. Ник был моей первой большой любовью, и я просто таяла в его обществе. Что бы он ни предложил, воспринимала с восторгом. Нет, все было довольно невинно – например, однажды мы придумали, как нам свистнуть экзаменационные билеты из учительской.

Джози смеется:

– Да уж, преступление века.

– Астрид, девчонка из нашего класса, подслушала, как мы обсуждали план.

– Астрид, – повторяет Джози. – Нелегко, наверное, жить с таким именем…

– Она была себе на уме, и у нее было мало друзей, ябеда и любимица учителей. Так вот, она нас заложила. Нам всем влепили плохие оценки и недопуск, – рассказываю я. – Теперь-то я понимаю, что за дело, но в те годы все видишь совсем в ином свете. Астрид стала для нас врагом номер один. Мы невероятно злились и решили отомстить – хорошенько ее напугать. И тогда родилась идея поспорить…

– Поспорить? – Джози закатывает глаза. – Чую неприятный поворот в истории. И о чем был спор? Тоже что-то в духе «писем счастья»?

– Ник и раньше любил сочинять истории – стоит сказать, очень даже недурственные. Ты наверняка в детстве слышала байку о психопате, который сбежал из лечебницы и решил навести шороху в округе.

Джози хмурится:

– Кто ж ее не слышал.

– Так вот, Ник сказал, что сможет убедить кого угодно, будто эта чушь – правда. На спор. Жертвой выбрали Астрид – просто потому, что нам хотелось свести с ней счеты. Мы были так злы на нее, что все вместе сочинили историю о маньяке, который якобы сам себя называл Обратный Отсчет. Якобы он отправляет своим жертвам электронные письма со сценариями смерти, а в теме письма указывает, сколько дней им осталось жить.

– Двадцать один день… – бормочет Джози.

– Вот-вот, – подтверждаю я подмеченную ею связь. – Итак, сперва мы втерлись к Астрид в доверие, вроде как пошли на мировую. Но на самом-то деле взялись за нее всерьез. Пустили слух про маньяка, про письма. Потом Ник вскользь упомянул, что этот Обратный Отсчет рассылает письма многим – нервы пощекотать, но если жертва выбрана наверняка, он подбрасывает ей осколок зеркала.

Джози недоверчиво фыркает:

– И Астрид купилась на такую фигню? Уж я бы поставила против твоего дружка… без обид.

– Астрид купилась не сразу, – говорю я. – Встревожиться – встревожилась, но вряд ли поверила. Но потом мы начали претворять в реальность страшилки из писем. Подложили ей в школьный рюкзак осколок стекла, преследовали ее, а чтобы она не узнала нас, устраивали цирк с переодеванием, царапали ночью ее окно и даже проникали в ее дом через террасу, чтобы наследить в комнатах. В какой-то момент придуманный нами Обратный Отсчет зажил своей собственной жизнью, и это больше не было вопросом спора. Наши идеи становились все более экстремальными, мы практически перебивали друг друга, предлагая все новые и новые, а Ник координировал. И каждый раз потом казалось, что Астрид лишь чудом избежала смерти. Чтобы она не смогла привыкнуть к посланиям, не смогла отмахнуться, мы отправляли их через неравные промежутки времени. Однажды между ними прошла почти неделя. Но обратный отсчет до самой последней истории – и, таким образом, до ее предположительной смерти – шел непрерывно.

– А она-то небось надеялась, что вся эта канитель закончилась, когда наступал долгий перерыв… – качает головой Джози. – Да, ребята, вы и впрямь были те еще паршивцы. Но с ней ведь ничего серьезного не произошло… так?

– Слушай дальше, – говорю я, и Джози подается вперед. – Пришел самый последний день нашего розыгрыша – нулевой, как его назвал Ник. В последнем послании мы описали сценарий, согласно которому безумец устраивает засаду на мосту, потому что мы знали, что Астрид должна пересечь мост по дороге домой из школы. Она жила в одном из новых микрорайонов, так что мост, по которому ходили редко, казался идеальным местом преступления. – Рассказывая, я гляжу на молочную пену в стакане передо мной – та медленно опадает. Столько лет прошло, а воспоминания рождали неприятные чувства где-то в животе. Теперь-то было совершенно очевидно, что нам не стоило так далеко заходить. – Двое из нас пошли за ней, двое других ждали на другой стороне моста. Мы были одеты в темное, а на голову напялили лыжные очки. Во-первых, так бы нас никто не узнал, а во-вторых, Астрид должна была подумать, что это Обратный Отсчет пришел за ней. – Я ненадолго закрываю глаза и кусаю губу, а Джози, затаив дыхание, слушает меня. – Ну, она так и подумала. Шла все быстрее… а потом сорвалась на бег. Она была жутко измотана – плакала, кричала. Только тогда мы поняли, что зашли слишком далеко. Мы позвали ее по имени, но она еще больше запаниковала. Побежала на тропинку под мостом – где-то на двадцать футов ниже. Наверное, хотела нарушить тот сценарий, который мы прописали жертве. – Мой голос срывается, и я прокашливаюсь. Я впервые говорю об этом. После всех этих лет нарушаю свое обещание хранить молчание, и мне невероятно тяжело. – Набережная была очень крутой, повсюду гравий с острыми краями. Астрид поскользнулась, потеряла равновесие… упала и приземлилась прямо на рельсы. Да, там, внизу, проходила ветка железной дороги. И самое плохое было то, что почти сразу промчался состав. Знаешь, мы были на все сто процентов уверены, что состав проехался прямо по ней. Но потом увидели Астрид в сторонке. Она была вся в ссадинах, ее обожгло искрами от колес – машинист резко затормозил. Она тряслась и походила на сумасшедшую. Но была жива. Мы убежали до того, как поезд полностью остановился.

– Боже мой! – охает Джози. – Что, так все и было? – Она умолкает, не находя слов. – Скверно все вышло, – наконец удается ей закруглить мысль. – Живешь в страхе почти что месяц, а потом тебя чуть не разрезает пополам… Родители Астрид жутко злились на вашу компашку, – говорит она утвердительно. – Были какие-то последствия?

Я избегаю ее взгляда и проглатываю вставший в горле ком:

– Вообще-то… нет. Никаких. – Джози смотрит на меня с недоумением. – Конечно, ее предки связались с нашими. Но было принято решение оставить все как есть, раз уж все закончилось хорошо. Ну, почти хорошо. Те ожоги долго заживали.

– Вау… – Джози рассеянно водит пальцем по краю своего стакана с латте макиато. – Если бы кто-то так мучил моего ребенка, я бы точно взбесилась. И просто так это дело не оставила бы.

– Думаю, родители Астрид не хотели, чтобы она стала темой для разговоров. Вся их семья вела очень замкнутый образ жизни. Кроме того, отец Ника в то время был очень заметной политической фигурой, собирался баллотироваться в мэры. Это, безусловно, на них оказало влияние. Так или иначе, после надлежащей выволочки нам велели забыть про инцидент и никогда больше о нем не говорить. Что мы и сделали охотно.

– Значит, ее семья действительно не предприняла против вас никаких дальнейших действий? – спрашивает Джози, и, несмотря на ее нейтральный тон, я слышу обвинение в вопросе.

– Нет, – качаю головой. – Но через некоторое время Астрид попала в лечебницу для душевнобольных, а ее семья уехала. Мы потеряли их из виду. Время от времени – да, интересовались, пытались найти какие-то следы… – Сжав губы, я крепче сдавила стакан. – Несколько лет спустя мы узнали, что она покончила с собой. Уверена, ее смерть была связана с тем, через что мы заставили ее пройти. Прошлое наконец настигло ее.

Долго стоит тишина, затем Джози снова наклоняется ко мне:

– Лу, а ты, оказывается, замешана в очень жестоком деле.

– Знаю. И, поверь, мне стыдно, – признаюсь я. – Только когда я уехала на учебу, я смогла как-то об этом забыть. Тем не менее я себя никогда не прощала. Знай мы тогда, до чего доведет тот идиотский спор… Ну да, мы были молодые и тупые, но это не объяснение и не оправдание. Мы не только разрушили жизнь Астрид – мы в итоге отняли ее.