Текст книги "О любви"

Автор книги: Аника Ласко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

VІ (ноябрь)

Не знаю, что с этим делать! Сидела сейчас за компьютером, пыталась готовиться к семинарам, тут дверь распахивается – влетает Алик. Глаза горят, лицо сияет, руки за спиной. Подскочил ко мне и оп – протягивает шкатулку. Деревянная, с чудесной резьбой и аккуратным замочком впереди. Я с восторгом тянусь к ней и тут он как рассмеется:

– Это сестре на День Рождения! Ахаха! А ты подумала, что тебе? Ахахах, видела бы ты свое лицо!

Не знаю, что там было с моим лицом, но разрыдалась я практически сразу. Он испугался, потом разозлился:

– Но у нас же нет никакого праздника. Ты что, хотела шкатулку?

На хер не нужна была мне никакая шкатулка. Но что же это за приколы такие? Чем он думал, когда бежал ко мне с такой шуткой наготове? Чего ждал?

Пишу и опять начинаю плакать. При нем успокоиться не могла. Он забрал шкатулку и ушел, а я осталась переваривать.

Никогда, никогда я так не плакала из-за другого человека. Ты знаешь, я зареклась плакать из-за людей еще в седьмом классе, когда началось то все в школе. И ничего меня не могло заставить отступить от этого решения годами. Да и раньше никто не способен был так меня довести.

Зачем он это сделал? Зачем, зачем, зачем?!!

Не могу больше писать.

***

Дурацкое письмо получилось. Я знаю, что мы все друг другу рассказываем, но это какая-то глупость, зачем таким делиться?

Просто меня эта ситуация застала врасплох, и я распсиховалась.

Успокоиться не получалось, а единственный человек, к которому хотелось идти за сочувствием, был сам Алик.

Не знала, что говорить, но увидеть его было просто необходимо. Спустилась к нему на этаж, вошла в комнату и не придумала ничего лучше, чем начать его обвинять.

Сначала он защищался, кричал, что я шуток не понимаю, а потом посмотрел на меня и вдруг все понял. Обнял крепко и сказал, чтобы всегда шла к нему, когда мне плохо, даже если из-за него.

Я успокоилась, и мы еще долго лежали у него в комнате, говорили тихонько. И он впервые сказал, что любит меня.

Черновик сохранен

VІІ (ноябрь)

Приветули!

Дела у нас идут прекрасно, спасибо! Учусь намного больше, чем в начале семестра и почти не прогуливаю. Если все сложится идеально, то в этом году меня не отчислят. А все сложится идеально!

Вечером ходим с девочками на стадион, чтобы не так засасывали сигаретно-пивные общежитские вечера. А в остальное время с Аликом гуляем, болтаем часами напролет, думаем, чем будем заниматься после университета. Хотя об этом еще рано. В следующем году с сентября пойду искать работу, чтобы к концу магистратуры был уже опыт.

Это должно быть просто. Мы с Шуркой, начиная со второго курса, время от времени размещали объявления, что ищем работу на полдня – студентки старших курсов экономического, ответственные и быстрообучаемые. И звонков была масса, где мы только не работали. Театральные билеты продавали, книги по офисам таскали, листовки раздавали, в голодные недели даже сдавали донорскую кровь – девяносто одна гривна пятьдесят копеек за четыреста пятьдесят миллилитров молодой кровушки. Но ее только раз в три месяца сдать можно.

Что еще делали… Участвовали в опросах, дегустациях экспериментальных йогуртов, возле супермакета стояли с флагом. Платили не много, но почти всегда деньгами. Реже шоколадками или теми самыми экспериментальными товарами, но их мы не брали – еще потравимся.

Работы может и не ахти, но зато на поездки на море с девчонками зарабатывала. На Питер этого бы не хватило, конечно, но на него я в следующем году соберу, когда на серьезную работу устроюсь.

С Аликом все хорошо. Ссоримся редко, вообще почти не ссоримся – поводов практически нет. Но спорим без конца, до умопомрачения.

Пару дней назад зацепили тему литературы. Он считает, что раз мы учимся на экономистов и хотим в будущем работать по специальности, то нужно читать исключительно книги по экономике, менеджменту, маркетингу, а тратить время на художественную литературу: “Это даже хуже, чем просто выбрасывать его на помойку, потому что еще и забиваешь драгоценную память никому не нужной информацией”.

Я это как услышала, волосы дыбом и давай с пеной у рта засыпать его своими аргументами. После того, как спор перешел на личности, соседи смылись из комнаты – от греха подальше.

Когда мы оба выдохлись, аргументов не осталось, а компромисс так и не был найден, обнаружили, что страшно проголодались. Дома ничего кроме хлеба не было, так что пошли в магазин. Ты меня осудишь, я знаю, но взяли мы там целую курицу-гриль. И чтобы ни с кем в общаге не делиться, в песочнице на детской площадке, как варвары, голыми руками разорвали ее и съели подчистую.

Домой вернулись сытые и счастливые. Какое имеет значение, кто какие книги читает, если мы так любим друг друга?

Билет к тебе взяла, через две недели встречай. Ты спрашивала, не собираемся ли мы ехать с Аликом вместе, но нет. Может когда-то мы и научимся нормально вести себя в компаниях, но пока что нам это не удается. Куда бы ни пришли, разговариваем в основном друг с другом. А если какую-то тему интересную развернем, то уже все, не оторвешь. Друзья обижаются, мы и сами понимаем, что так не хорошо, но ничего не можем с этим поделать.

Так что приеду к тебе одна, чтобы ни на кого не отвлекаться, мы и так видимся теперь раз в пятилетку.

Ваше письмо успешно отправлено

VІІІ (декабрь)

Хаюшки.

Последнее письмо в этом году. Через две недели заканчивается семестр и нужно будет ехать домой. Я в этот раз поеду только на неделю, не на все каникулы. Давай постараемся хоть пару раз встретиться между праздниками.

С Аликом мы не расставались ни на день с того самого момента, как сходили на первое свидание. Не верится, что прошло всего три месяца. Но может и хорошо, что разъедемся ненадолго.

Мне в последнее время бывает сложно воспринимать его юмор. То ли он шутить разучился, то ли у меня расшатались нервы перед экзаменами, но я такого не понимаю. На прошлой неделе заговорили с ним о Шевченко, патриотизме и об истории Украины в целом. О том, что мои знания в этой области практически нулевые, ты знаешь, мы их с тобой вместе мимо ушей пропускали. Пыталась ему объяснить, что в нашем городе украинских школ было только две из шестнадцати, и я училась в русской. И интереса, а тем более любви к нашей истории там не взращивали. Может сейчас это по-другому, но, когда мы пошли в школу, советское наследие было еще буквально за плечом, и в школах не успело что-то поменяться. Считаю, что претензии по этому поводу нужно высказывать не мне, а Ленину, например. Даром он что ли в мавзолее почивает?

Но Алик не слушал, начал спрашивать про каких-то гетманов, кого из них я знаю. Когда выяснилось, что никого не знаю, начал издеваться:

– Как же, нашей принцессе в школе не рассказали… А сама не могла прочитать?!

После этого спора, как только я говорю что-то недостаточно разумное с его точки зрения, он начинает поглаживать меня по голове и приговаривать:

– Бедненькая, бедненькая наша Принцесса-даун.

Это вроде как шутка, потому что он начинает хохотать, но мне почему-то не весело.

Та ну, это все экзамены. Я просто устала, перенервничала и хочу Новый Год. Чтобы уже были известны результаты, и чтобы меня не выгнали. Перед сном хуже всего. Как представлю, звонить родителям и сообщать, что исключили – страх стискивает горло, не вдохнуть. Со следующего семестра все начну сначала. Не буду запускать учебу, брошу курить и все будет хорошо.

Из-за сигарет, кстати, тоже ругались. Сам курит, а меня заставляет бросать. Когда я отмахиваюсь, начинает говорить ужасные вещи. Один раз сказал: «Давай, кури, посильнее затягивайся – будешь рожать уродов». Я от ужаса начала на него криком кричать. Такого он больше не говорил, но все равно цепляется. На самом деле он прав, конечно, я и сама понимаю, что нужно бросать.

Ладно, раз уж начала жаловаться, то до конца.

Живем мы в основном у Алика в комнате, изредка у меня ночуем, но в любом случае вместе. Только на период месячных он меня выгоняет. У него прям какая-то непереносимость. И я сейчас не про секс. Даже просто спать рядом он не может, потому что "мерзость", "гадость" и тому подобное. Это вообще нормальное отношение? Никогда от других парней подобного не слышала, но мы с ними как-то и не обсуждали эту тему – вместе же не жили. А тут такое… Может все парни так на них реагируют? Не знаю, но очень неприятно. Ощущение такое, будто я становлюсь чем-то грязным. Обнимешь – потом не отмоешься.

Так все, хватит, в таком состоянии больше никаких писем, а то ты решишь, что у нас тут ужас что творится, а это не так. Он любит меня, это во всем проявляется. В первое время очень переживал, что для меня это все не серьезно, со временем успокоился. Он – тот человек, которого я всегда ждала. Тот, с которым хочется быть до конца жизни. Я или люблю его так, что хочется зацеловать, втереться в него каждой клеточкой, или злюсь до бешенства, в пепел бы обратила собственноручно. Но безразлично никогда не бывает. Именно такой я и представляла любовь. И я счастлива, что это наконец-то есть в моей жизни.

Черновик сохранен

2009

I (январь)

Алоха тебе с северных земель!

Так в Киев я еще не возвращалась. Сейчас расскажу. Это что-то.

Приехала восьмого января в шесть сорок утра. Двенадцать часов тряслась в автобусе со сломанным кондиционером. Пардон, почти сломанным, в нем оставалось два рабочих режима – выключен и жара адская. Восемьдесят процентов времени мы ехали во втором режиме, а когда переключались на первый, через пять минут становилось так холодно, что аж живот начинал болеть.

Не спала всю ночь, ноги отекли, сапоги застегнуть не смогла. Дергала, дергала змейку целый час – ни в какую. За окном уже автовокзал, люди выходят, пошла и я, как есть. Сапоги высокие, болтаются во все стороны, я о них спотыкаюсь. Вылезла на платформу, забрала багаж и стою, пытаюсь сообразить, как быть.

До маршрутки идти всего минут пятнадцать. Но с чемоданом, сумками и расстегнутыми сапогами, я бы по пути убилась. Видимо, вид у меня был совершенно потерянный, потому что подошел наш водитель и предложил помощь. Совместными усилиями мы одолели змейки. Чудо, что они не лопнули.

Ощущение не из приятных, скажу тебе. Напомнило, как я на первом курсе распухла от новой майонезно-батонной общаговской диеты. Хахах, никогда себя еще такой не видела! Так мечтала в детстве быть хоть немного полнее, что только не делала, а тут раз и вываливаюсь из всей одежды. Подозреваю, что это какой-то особый ритуал посвящения в студенты. Или вирус, который живет в общежитиях и поражает всех новоиспеченных студенточек без разбора. Это происходило повально со всеми моими соседками, как ветрянка или вши в младших классах школы. Причем, через полгода-год все мы без особого труда возвращались к своему прежнему весу. Почти все, я себе все-таки несколько килограммчиков оставила, чтобы перестать греметь костями при ходьбе.

Так вот, тогда тоже был момент, когда я с первым снегом достала зимние сапоги из чемодана и не смогла их застегнуть. Весами мы тогда еще не разжились, но я и без них знала, что за три месяца безбожно разрослась.

Но сейчас такого подвоха от своих ног я не ожидала.

В общагу тащилась бесконечно долго. Чемодан хоть катить можно, а вот сумка с продуктами… Мама с бабушкой собирали с ее любовью, от души. Маршруток было мало, повсюду сугробы, в период праздников желающих разгребать их не нашлось.

Я считала шаги от конечной остановки до общежития и мечтала о том, как приду, завалюсь в свою кроватку и никуда из нее не вылезу до десятого числа, пока Алик не приедет. Буду только включать фильмы один за другим и потягивать из холодильника праздничную еду.

С этими сладкими мыслями я дотянула себя и поклажу до родного девятого этажа, открыла дверь в комнату и чуть не рухнула без сознания.

Страшная вонь. Страшная, страшная вонь, страшнее я еще не чувствовала. В комнате как будто что-то вонючее сдохло и еще больше завонялось. Как выяснилось, вонял холодильник, едким смрадом разложившейся органики.

Я вышла из комнаты. Очень хотелось просто уйти куда-нибудь подальше, но идти было некуда. Выкурила на кухне несколько сигарет и пошла обратно.

Не знаю, кто из девочек уезжал последней, но безопасности ради, кто-то из них вытянул из розеток все удлинители. Их у нас по комнате раскинулась целая сеть. Где что подключено уже никто не разберет, но в один из тройников был включен и холодильник.

За две недели нашего отсутствия петух, которого бабушка отправила мне перед Новым Годом, и которого я так и не приготовила, сдох еще как минимум раза четыре.

Вынесла эту пакость на общую кухню и швырнула в мусорку. Сразу передумала – через десять минут тут завонялось бы все. Вытащила из мусорки. Не понятно было, куда это девать. Вышла на балкон. Далеко внизу виднелись три квадрата мусорных контейнеров. Вытянула руки, прицелилась и отпустила птицу в ее первый и последний полет. Попала идеально в крайний левый бак. Как будто всю жизнь только тем и занималась, что с верхотуры швырялась гнилым мясом.

Комната стояла нараспашку, ледяной сквозняк вонял тухлятиной. Мечта о кроватке, одеялке и сне до десятого числа не стала ближе. Нужно было избавляться от холодильника. Надеюсь, ты не спросишь, как я в одиночку вытащила его из комнаты, протащила через весь блок и запихнула в умывалку. Не спрашивай, потому что я не знаю, как сделала это.

В умывалке опрокинула на холодильник несколько тазов воды, засыпала его моющим порошком и стиральным, на всякий случай. Так он там и стоит, белый и вонючий, надеюсь рано или поздно это из него выветрится, а пока вся еда висит за окном. Там минус десять градусов, так что даже борщ приходится размораживать. Зато точно не испортится.

Алик приезжает сегодня вечером, девочки будут аж пятнадцатого, так что четыре дня и пять ночей будем предаваться безудержному разврату. Хе-хе-хе…

Целую крепко, твоя репка! Пиши, звони, не забывай!

Ваше письмо успешно отправлено

II (январь)

Здравствуй, моя прелесть! Как вы там зимуете?

У нас, как в сказке. Город засыпало снегом доверху. Дорожки к универу студенты "прогрызли", но я пока туда не хожу.

Да, да, я помню, что обещала все начать с чистого листа, если переживу эту сессию. Я не только тебе это писала, я еще и со Вселенной договора заключала по этому поводу. Но ведь это все бред, согласись. Если бы все так просто было.

Чем занимаемся? В основном делами самыми что ни на есть серьезными. Я Алика в сугробы толкаю, а он меня на руках втрое складывает и высаживает в снег клумбочкой. Симпсонов смотрим, поем песни и дикие танцы танцуем на блоке. Курим часто, пьем пиво не очень часто, ходим в шортах и летних шлепках в магазин по снегу вприпрыжку (я же говорила, что не одна такая).

Если не с Аликом, то веселимся с девочками в комнате. Все примерно то же самое, только больше поем. Никогда в жизни не читала и не писала так мало. Но возможности заниматься этим сейчас практически нет и настроя тоже нет, если уж по-честному.

Что еще такого… Недавно в третий раз в жизни попробовала траву. В первые два раза ничего необычного не заметила, только утром не было убитого состояния после гулянки. А в этот раз сильно в голове помутилось, терялась во времени и было адски страшно без причины. Ты знаешь, я состояние страха не переношу, даже слабые ужастики не смотрю. Так что это точно не мое развлечение. Желания повторять эксперимент и гадать, станет ли смешно, как всем, больше нет.

Не замечала раньше, насколько много людей курят марихуану чаще, чем мы пиво пьем. И это считается нормой. По крайней мере Алик и его друзья пытаются меня в этом убедить. Я до универа вообще с травой не сталкивалась. Прогуливать уроки, чтобы где-то спрятаться и накуриться? Мы с тобой прогуливали их, чтобы ходить в библиотеку. Кому рассказать.

Забыла. Алик потерял работу. Его компанию продали, расформировали и шестьдесят процентов персонала сократили. Все чаще сейчас такие истории слышу. Я особо не вникала, но о кризисе на каждом шагу говорят, в каждой очереди. Так что пока не начались практические занятия, Алик собирается поехать к отцу на неделю – они с мамой отдельно живут. Это далеко, и из-за работы долго не получалось к нему вырваться.

Буду скучать ужасно. Только недавно на каникулы разъезжались, а сейчас опять. Ну, может наконец чем-то полезным займусь.

Ты знаешь, я рядом с ним обрела цельность. Больше нет приступов депрессивной лихорадки, которые еще иногда случались после школы. В основном, когда все уезжали. Остаешься одна в комнате и вылезают демоны, которых поселили внутри пять лет издевательств. Я только сейчас почувствовала, как это быть в полном порядке, ни от чего не сходить с ума.

Разве что от любви – уо-хо-хо!

Вроде не говорила тебе, мы с Шуркой перестали общаться. Начали осенью все больше отдаляться друг от друга. Она со своим новым парнем, я с Аликом. Общались все меньше и в конце концов совсем перестали.

Так бывает, конечно, но она три года была здесь самой лучшей моей подругой. Алик даже иногда посмеивался: “Расскажи, чем вы с Шуркой занимались, когда спали тут вдвоем на крошечной кровати?” Допытывался, кто из нас "мужиком" был. Мы и правда очень близки были. Не так, как он говорит, но роднее ее у меня здесь никого не было. Поэтому, когда пишу об этом, тоска немного накатывает. Но это пройдет, все к лучшему, что ни делается. У меня теперь есть Алик. Иногда кажется, что, если бы мы с ним остались совсем одни на Земле, этого было бы достаточно.

Взрустнула я под конец. Пойду, предприму что-нибудь веселое, съем селедки, например, – Ленка вчера получила передачу. Ее мама положила для меня отдельные пирожки без лука – святая женщина.

Шлю тебе тысячу обнимашек, чтобы ты ни разу этой зимой не замерзла. Алоха!

Ваше письмо успешно отправлено

III (февраль)

Все никак не напишу это письмо. Несколько раз за последнюю неделю начинала, но не дописывала и удаляла. Может и в этот раз будет так же.

В начале месяца Алик поехал к отцу. Вроде писала тебе в прошлый раз, что собирается. Договорились, что звонить оттуда не будет, потому что дорого. Можно неделю пообщаться смсками.

Не помню уже, в какой день, написала ему, что сижу на нашем месте на лавочках под общежитием и скучаю по нему. Он ответил: "И пиво там пьешь, небось". Я без задней мысли ответила, что да, вышла выпить пиво. "Молодец, отличный повод нашла. Загрустила, нужно срочно выпить. Так держать".

Перечитала несколько раз – пыталась понять, где тут спрятана шутка. Не знаю, часто мы пьем или не часто, но пьем всегда вместе, так что услышать такой упрек от него было как обухом по голове.

Денежный лимит на смски тоже есть, так что выяснять правду или отношения в такой переписке не получилось бы.

Все оставшееся время прошло в напряжении. До конца его поездки практически не общались.

Приехал, как ни в чем не бывало. Начал на шутку все сводить: "Ну, а что, не так было? Вышла на улицу такая печальная дама. Страдает без своего возлюбленного: "Что делать…? Что же делать…? Где ты, мой возлюбленный, отзовись…". Но молчит возлюбленный и пошла она топить горе в вине. Ну или пиваса накатила. Ахаха, не так что ли? Ну иди сюда, поцелую, я тоже по тебе скучал. Сильно-сильно!"

Помириться было так хорошо, а ситуация выеденного яйца не стоила, так что мы к этому больше не возвращались.

Но через пару дней началось что-то другое. Он вдруг стал нервным, дерганным, молчаливым. На третий день вечером взяла подушку и пошла к нему. Чтобы ты понимала, это то, что я делала примерно раз сто-сто двадцать за последние пять месяцев. Причем, в начале наших отношений я долго порывалась идти спать к себе – неудобно было перед его соседями. И он каждый раз уговаривал: "Хочется, чтобы ты рядышком была, когда проснусь" и тому подобное. Скоро это вошло в привычку. Зачем-то я еще каждое утро забирала с собой в комнату подушку, а вечером с ней возвращалась.

Но в этот раз, он остановил меня на пороге блока и с новой прыгающей улыбкой спросил: "Может ты у себя поспишь, это все-таки моя комната?"

Это совершенно не вписывалось в наши отношения, и я не поверила в то, что проблемы никакой нет и он "просто хочет нормально выспаться, не теснясь вдвоем на маленькой кровати".

Прижала его к стене и вопросов через пять он мне выдал новое положение дел.

Как выяснилось, для нашего возраста отношения у нас слишком серьезные и это его пугает. Мы оба еще не нагулялись, и он не хочет вспомнить об этом в сорок, и начать догонять упущенное. И для нас обоих будет лучше расстаться.

Я психанула и ушла. Следующий день совсем не помню. А вечером Антоша позвал праздновать свой Ложный День Рождения (массовое гуляние за пару месяцев до его настоящего, Истинного Дня Рождения). Напилась я там мгновенно и пошла к Алику. Наверное, хотела добавить что-то умное ко вчерашнему разговору, но из этого ничего не вышло.

Я рыдала, скулила и выла, как дура. Он то тряс меня, то обнимал. Смутно помню, как вернулась в комнату. Следующую неделю выходила из нее только в туалет.

Самой себе была противна тогда и сейчас противна. Меня словно зарубили, закололи, сверху наплевали и оставили. Через неделю решили сойтись, или он решил, я не помню. Может это я решила? Ничего не помню кроме облегчения. А за облегчением пришла обида, но она ничто по сравнению с тем, что было.

Нужно было не возвращаться? Наверное. Но мне было совершенно невыносимо и со временем легче не становилось. Хотелось только, чтобы это закончилось поскорее, чтобы с ума не сойти. Какое там самоуважение. Я бы пошла на любые условия, но у него не было условий или я их пропустила.

Теперь рассказывает, как переживал, бродил по городу, слушал Арию и на столбы натыкался. Как бы не захлебнуться сочувствием. Нужно как-то оторваться от произошедшего, забыть, иначе какой смыл? Застрять где-то посередине, и что дальше? Напоминать годами? Нужно забыть и все.

Черновик сохранен