Текст книги "Убить шамана"

Автор книги: Анхель де Куатьэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Но что мне остается сейчас? Я подыгрываю ей. Подыгрываю, потому что все понял и все знаю. А если бы не знал, если бы верил ей? То я бы и не подыгрывая сделал все, о чем она просит.

Вот она – любовь… Самая большая ложь, о которой сказано столько замечательных, «правильных» и красивых слов.

Но я нашел в себе силы сказать «нет» всем этим ложным ценностям – псевдолюбви, псевдодружбе, псевдослужению. Я наконец понял о мире и о жизни все. Все понял. Настало время, когда я могу делать то, что считаю нужным. Я смог вырваться из этого замкнутого круга взаимного вранья, круговой поруки, лживых улыбок и фиктивных ценностей. Я говорю «нет» этому миру. Я говорю ему: «Нет!»

Я выберусь, я справлюсь. Найду отца, применю мои знания, активизирую Скрижали – и мир изменится. Да, он не будет той идеальной картинкой, на которую рассчитывают поборники ложных ценностей. Но зато он будет честным!

 
Ночь спустилась на Тиуакан-Пикчу.
Сначала по периметру гор она полыхала
пугающим огненным заревом рваных облаков,
а потом в одно мгновение упала
на каменистые вершины темно-синей,
почти черной непроницаемой вуалью,
расшитой драгоценными серебряными нитями
мерцающих звезд. Стало холодно и жутко.
Кровожадный мир, спрятавшийся
от кровожадного мира…
Скрытый тьмой от тьмы.
 

Внизу тусклыми бледно-желтыми огнями светятся хижины индейцев. Они слегка раскачиваются на слабых волнах озера, отчего кажется, что этот город парит в воздухе. Озеро, отражая небо, стало матово-черным и лишь местами поблескивает холодным сиянием звезд, словно бы лежащих на его дне.

По ступеням пирамиды в абсолютной тишине размеренно и чинно движется факельное шествие.

Ацтеки во главе со своим вождем – рослым, стареющим, но все еще сильным и величественным Тупаком Амаром – готовятся к ритуальному жертвоприношению. На них красивейшие одежды – яркие набедренные повязки, чеканные нагрудники, драгоценные украшения и многоцветное оперение диковинных птиц.

Страшная и одновременно завораживающая картина древнего культа. Нет, это не скоморошеские танцы у костра, какими развлекают приезжих туристов в мексиканских штатах с «компактным проживанием» представителей разных «этнических групп». Это самая настоящая духовная служба. Все по-настоящему.

Ацтеки, сохранившие верность своим богам, и благоговейном ужасе поднимаются на вершину пирамиды-храма, чтобы вознести молитвы и принести жертву. Как бы я хотел, чтобы в этот миг на эту пирамиду в этом факельном шествии поднимался весь мир… Весь! И не просто поднимался, а шел на заклание!

В свете факелов я, одетый в белую сутану, иду вместе со своей матерью вверх по живому коридору. Кажется, что лестница пирамиды идет прямо в небо. Странная, завораживающая дорога в вечность. Там призывно мерцают мертвые звезды. Опрокинутый купол словно втягивает в себя. Во всем теле легкость и непонятная сладость.

Мать держит меня под руку – крепко-крепко, словно я сейчас убегу. Но куда мне бежать?.. Я решил действовать обманом. Я усыплю их бдительность, сделаю все, что мне прикажут, а потом незаметно выведаю у Лихо и Хенаро, где мне искать отца. Это единственный шанс. Придется идти до конца.

Плоская площадка на вершине пирамиды. По размерам – небольшое футбольное поле. Справа и слева по сторонам, выходящим на север и юг, в несколько рядов выстроились воины. Перед ними на коленях стоят жрецы культа, одетые в кроваво-красные рубахи. Они держат в руках бубны, барабаны и что-то наподобие труб.

На западной части площадки, образуя своеобразный клин, стояли вожди, военоначальники, священнослужители и старейшины ацтеков. В центре этого треугольника – верховный вождь ацтеков – Тупак Амар, а по левую руку от него – мой дед Хенаро.

Как он смог подняться на такую вершину? Он же был совершенно ослаблен…

И только я задумался об этом, как мой взгляд упал на массивный жертвенник, расположенный в центре площадки. По форме он напоминал большую ванну – черный от копоти и запекшейся крови, украшенный пугающим орнаментом. Резьба, инкрустации, золотые вставки – все рассказывало о Конце Света, о великих разрушениях мира, о смерти.

С любопытством ребенка я вглядывался в эти картины… И тут меня вдруг что-то потянуло приблизиться к этому жертвеннику, прикоснуться…

Совершенно не задумываясь о последствиях, я машинально шагнул к жертвеннику и услышал дрожащий бой барабанов. Уже через секунду сотни глоток издали долгий протяжный звук, монотонное гудение. Через мгновение его подхватили и люди, оставшиеся внизу.

Огромное ложе смерти. Завораживающее… Лечь в него и отдать богам свою кровь. Свою кровь и свою душу. Соединиться со Вселенной. Уйти в Небытие…

«Ты должен сопротивляться. Да» – я услышал в голове голос своего отца.

«Папа, ты здесь! – обрадовался я. – Ты снова со мной! Где ты был? Почему я не слышал тебя все эти дни? Я волновался…»

«Ты должен сопротивляться. Да, – тревожно повторил голос. – Ты отравлен. Вместе с едой тебе дали яд, Анхель. Да. Сейчас ты не чувствуешь боли и не испытываешь страха. Да. Все это яд, который дали тебе. Тебя принесут в жертву. Да. Тебя принесут в жертву. Ты умрешь. Умрешь».

Я растерянно огляделся по сторонам. Я окружен людьми. Вниз ведут сотни ступеней, и там тоже множество людей. Меня решили принести в жертву?.. Да, точно! Я же об этом думал. Думал! Как я мог забыть?! Да, меня отравили. Отец прав. Отец прав… Но как мне бежать отсюда? Куда?! Как я могу всем им сопротивляться?!

Абсолютно безразличные, пустые, ничего не выражающие лица. Я был испуган, но странное дело – я ощущал свой страх только на уровне мыслей, но не на физическом уровне. В моем теле не было ни напряжения, ни сердцебиения. Оно оставалось расслабленным и спокойным, словно и не мое вовсе.

Господи, что же они со мной сделали?! Что?!

В эту же секунду ко мне подошли, взяли под руки, подвели к жертвеннику и подняли по ступеням на его вершину. Все это произошло так стремительно, что я не успел даже воспротивиться этому. Уже через секунду я лежал прикованным к жертвеннику, а надо мной появились лица жрецов.

Они вились надо мной как стая диких, голодных, хищных птиц. Мне открыли рот, и я почувствовал, как горьковатая взвесь сама собой влилась в мою глотку и потекла в желудок. Звуки вокруг стали еще громче, еще надсаднее – надрывное гудение человеческих голосов, бой барабанов, удары в бубны, высокие, пронзающие слух голоса древесных флейт.

– Анхель, – услышал я прямо над головой голос Хенаро, – сейчас ты пройдешь очистительный обряд. Он поможет тебе проникнуть в реальность сновидений, увидеть истинный мир, ощутить свою связь с ним. Это придаст тебе силы. Только не сопротивляйся, доверься… Я буду с тобой.

– Меня хотят убить?.. – прошептал я.

– Нет, – ответил Хенаро.

И я увидел, как блеснули в свете факелов металлические лезвия.

Часть третья

 
Я оказался в длинном коридоре,
похожем на большой, изгибающийся
в пространстве тоннель.
Он уходил куда-то вдаль…
То ли вверх, то ли вниз, то ли в сторону.
Непонятно. И там – вдали – было что-то.
Из своеобразного отверстия,
словно из какой-то огромной щели,
лучился необыкновенный, притягательный,
теплый, манящий свет.
 

– Тебе кажется, ты все понял?

Этот вопрос звучал ниоткуда – не сверху, не снизу, не справа, не слева, и даже не во мне самом. Он звучал ниоткуда.

– А что я должен был понять? – я насторожился и на всякий случай еще раз огляделся по сторонам.

– Запомни, что ты ответил, – сказал тот же голос. – Если бы ты все понял, ты бы ответил по-другому…

Было неприятно чувствовать себя как на допросе. Возникло ощущение, что меня экзаменуют, «ловят на словах». Кто бы это мог быть?

– Но… А как я должен был ответить? – cпросил я, продолжая взглядом искать говорившего.

– Запомни, что ты сказал сейчас, – продолжал голос. – Если бы ты был таким, каким хочешь быть, ты бы не спрашивал чужого мнения о том, как тебе следует отвечать…

О чем это говорит мой загадочный невидимый собеседник? Если бы я был таким, каким я хочу быть, то я бы не спрашивал чужого мнения… Что это значит?

– А ты знаешь, каким я хочу быть? – я недоуменно пожал плечами.

Голос тут же ответил:

– Запомни, что ты сказал сейчас. Твой ответ говорит о том, что тебя – двое, иначе бы ты не понял моих слов…

Меня – двое? Я раздвоен? Расщеплен?.. Да, наверное, это так. Наверное. Когда человек целостен, он должен чувствовать себя по-другому. Он должен радоваться. Да. Он должен радоваться, а я не могу.

Моя душа неспокойна. Мне необходимо найти отца, узнать его тайну, пройти его путь, сделать то, что завещано, открыть Скрижали. И тогда… Я буду тем, кем я хочу быть. Я не хочу быть расщепленным, я хочу подлинного единства самим собой.

– Но кто ты? – я вдруг испугался. – С кем я говорю? Я тебя не вижу…

– Видишь, – спокойно ответил голос.

– Но где же? Где?

Голос ничего не ответил. Мне показалось, что он разочарован. Мои слова ни разу не попали в точку. Напротив, я наговорил всякой ерунды…

– Ты еще здесь? – обеспокоенно спросил я. – Ау!

– Я всегда здесь…

Тут мне вдруг отчаянно захотелось что-нибудь еще узнать у этого голоса. Словно ему известна какая-то тайна, что-то, что мне нужно обязательно знать. Обязательно! Но что именно? Я не понимал и поэтому не мог задать своего вопроса. Но он у меня был! Был! Это совершенно точно!

Случается так: вертится что-то на языке, а что – не поймешь, уловить не можешь – только нащупаешь и сразу теряешь.

Я силился, пытался как-то собраться с мыслями. Но чувствовал, что время уходит, что оно торопится немилосердно, ускользает сквозь пальцы, тает, как снежинка на ладони, что его совсем мало осталось. Оно истекает…

Мне все больше и больше становилось не по себе.

– Что значит: мысль там, куда ты идешь? – вдруг спросил голос, не дождавшись моего вопроса.

– Мысль?.. – я задумался. – Что значит: мысль там, куда я иду?

Если я иду к Свету, к Новому Миру, если я иду к Просветленности, то мысль, наверное, не значит там ничего. В мире духа нет места рациональности. Мысль видит в пространстве Истины лишь парадоксы. Да, только парадоксы, потому что Истина невыразима в словах. Она не от разума, Истина – от Бога. Нельзя осмыслить духовное. В духе возможно лишь чистое присутствие.

Как сон и явь не соприкасаются друг с другом, как жизнь и смерть лежат в разных плоскостях бытия, так и мысль не соприкасается с духом. Это две абсолютно разные, несравнимые и несопоставимые формы существования.

Об этом ли меня спрашивает голос?..

– Наверное, нет, – пробормотал я. – В смысле, что… Она ничего не значит там, куда я иду.

– Так можно ли прийти туда путем, который создан мыслью?

Я был обескуражен. Действительно! Как я не догадался об этом раньше? А ведь это же лежит на поверхности. В сферу духа нельзя пробраться дорогой размышлений, логикой. Мысль – это препятствие к Просветлению. Так, и никак иначе. Путь к нему не может быть выстроен мыслью! Мысль только заграждает дорогу. Да, конечно! И я всегда говорил об этом Андрею. И Даниле я говорил…

– Нет, нельзя! – воскликнул я. – Конечно нельзя! В мир духа нельзя прийти дорогой мысли. Конечно!

– Запомни, что ты сказал сейчас…

Но секундочку… К чему весь этот разговор? На что намекает говорящий со мной голос?.. Я сам хорошо это знаю, я прекрасно понимаю, что мысль и дух не переходят друг в друга и мостов между ними нет. Я хорошо это понимаю. Абсолютно! Зачем мне это говорить? Зачем мне задавать такие вопросы?..

И тут с каким-то странным звуком, который трудно описать, поскольку такой звук может быть только в сновидении, свет, лившийся до того из дальнего конца тоннеля, исчез. Его словно втянула в себя какая-то безумная сила, словно гигантская космическая черная дыра. В одно мгновение! Стало абсолютно темно. Будто я незаметно для самого себя моргнул, а когда веки поднялись, света уже не было. Непроглядная тьма.

– Ау! – закричал я… – Обернись, – попросил Хенаро.

Я обернулся. Он стоял сзади – помолодевший, как будто слегка искусственный, словно сделанный из воска, в странном люминесцирующем свечении. Все его тело словно было обернуто в световую матрицу искристого синевато-красного света – будто огонь газовой горелки, а вокруг все та же непроглядная тьма.

– Не похоже на сновидение… – недоверчиво сказал я, глядя в пустые, будто пластиковые глаза Хенаро. – По правде сказать, мне показалось, что я умер. Когда вы положили меня на жертвенник… Эти лезвия…

– По крайней мере теперь ты знаешь, что это не так страшно, – Хенаро как-то странно, двусмысленно улыбнулся, хотя, может быть, мне это только показалось. – Ты в искусственном сновидении. Оно почти такое же, как и обычное, только плоское.

– Плоское? – не понял я.

– Да, только плоское, – подтвердил Хенаро. – Все здесь происходит не в массе объема, как в обычном сновидении, а в пустом пространстве, которое кажется от этого плоским. Нет перспективы, нет деталей. Речь искажена, словно просеяна через сито. Слышишь это эхо?

– Слышу ли я эхо? – переспросил я и автоматически прислушался.

Да, действительно, мой голос давал странное эхо: «Слышу ли я эхо?.. Слышу ли я эхо?.. Слышу ли я эхо?..»

Словно мы заперты в огромной, просто гигантской комнате. Но я не видел ничего, кроме Хенаро – здесь, совсем рядом. Предположить, что мы находимся в таком большом помещении, можно было только теоретически. Кроме эха, не было никаких оснований так думать.

– Да, слышу… – подтвердил я через мгновение.

– Это искусственное сновидение, – спокойным комментирующим тоном сказал Хенаро.

– Понятно… Я задумался.

И что мне теперь делать? Куда идти? Как «работают» эти искусственные, «грибные» сновидения? В обычном сне ты всегда получаешь какую-то подсказку, которая указывает тебе правильную дорогу. Сон сам ведет человека. Нужно только знать, какова твоя цель, остальное происходит само собой. Но этот намек всегда в деталях. А здесь их нет?

– Хенаро, а с кем я разговаривал сейчас?.. – спросил я. – С тобой?

– Ты говорил с Источником Света, – невозмутимо ответил Хенаро.

– С Источником Света… – проговорил я почти по слогам и рассмеялся, настолько, по моим ощущениям, это звучало глупо, нелепо, неправдоподобно. – Хенаро, я говорил с Источником Света?! Да?!

– Да, – так же невозмутимо ответил дед.

– Нет, – я продолжал натужно смеяться, но что-то во мне уже дрогнуло. – Ты меня разыгрываешь… Ведь так? Разыгрываешь?..

– Нет, – как робот ответил Хенаро.

– Не может быть… – прошептал я.

У меня началась паника. Не знаю, правда, что смущало меня больше. Может быть, мне было трудно представить себе, что это в принципе возможно – мой разговор с Источником Света. А может быть…

Разве возможно, чтобы мой разговор с Источником Света был таким? Странный разговор, оставивший у меня неприятный осадок и смешанные чувства. Источник Света не должен был так со мной говорить. Со мной Он говорил бы по-другому. Нет, этот голос не мог Ему принадлежать. Он ловил меня на словах, словно специально выискивал в моем мировоззрении ошибки и огрехи. Он словно обвинял меня в чем-то…

Нет-нет! Исключено! Голос, с которым я разговаривал, не мог быть голосом Источника Света! Просто не мог! Конечно!

Если бы я действительно общался с Источником Света, разве Он стал бы задавать этот дурацкий вопрос об отношениях мысли и сферы духа? Нет, не стал бы. Он бы знал, что я хорошо понимаю это и не нуждаюсь в разъяснениях. Он бы не стал меня подлавливать, экзаменовать и говорить: «Запомни, что ты сказал». Я не давал Ему поводов так со мной разговаривать. Я этого не заслужил. Это неправильно…

– Хенаро, нет, – я поднял глаза и посмотрел на деда, который за эти несколько мгновений существенно уменьшился в размерах и превратился в свою собственную маленькую восковую копию, окруженную все разрастающимся синим пламенем. – Это неправда. Ты мне лжешь… Ты все это специально подстроил! Ты хочешь меня пристыдить и запутать! Ты боишься, что я вернусь к своему отцу и узнаю правду! Скажи – так?! Это так?! Так?!

– Ты говорил с Источником Света, – повторил Хенаро, на глазах обращаясь в крошечную фигурку, исчезающую в никуда, как испаряющаяся капля воды на раскаленной поверхности.

Я остался в кромешной темноте.

– Ау! Есть здесь кто-нибудь?! Ау!!!

Никого.

Я сделал несколько шагов вперед – неуверенно, боясь наткнуться на какое-нибудь препятствие. Но нет, никаких препятствий. Я развернулся и пошел назад. Метнулся вправо, влево. Еще и еще… Побежал. Я все так же боялся наткнуться на какую-нибудь неразличимую в темноте стену. Никаких стен или препятствий. Ничего и главное – никого. Абсолютная пустота и абсолютное одиночество. И тут страх сменился отчаянием. Совсем один. Совсем. Ни одной живой души. Бесконечное пространство и непроглядная тьма. Меня объял ужас. Нет, все-таки я умер. Это смерть.

Данила как-то говорил, что в детстве он пытался представить себе – как это, когда ты умрешь. Ты умираешь, и тебя больше нет. Просто нет, и все. Совсем.

Нет, он ошибся. Он был не прав. Смерть страшнее: ты есть, а вот вокруг тебя – никого, абсолютная пустота. Ты есть, а ничего нет. Это смерть…

Мне стало так жутко, так больно, так невыносимо тяжело на душе… Впрочем, даже не на душе. Я вдруг почувствовал, что моей души не стало. Остался только крик, только застрявший где-то глубоко внутри крик…

Неужели это действительно все? Конец?.. Или нет, это только начало?.. Ужасающее начало вечного ужаса. Сколько это будет продолжаться? Вечность?..

Перед моим отъездом Андрей говорил про одиночество: человек не может быть один и он нуждается в одиночестве.

Я сбежал, потому что нуждался в одиночестве. Но теперь я ощущаю его и понимаю, что просто не могу быть один. Не могу! Он был прав. Прав! Почему я не послушал его?!

Абсолютное Ничто. Это не-вы-но-си-мо!!! Смерть…

– Все чего-то ходит… Все ищет чего-то… – недовольный, ворчливый старушечий голос прозвучал для меня как величайшее обретение, как голос самого Господа Бога.

Я обернулся и, потрясенный, застыл в полной растерянности.

Старуха, та самая, с автобусной остановки, в которой я узнал свою смерть… Она ходила в нескольких метрах от меня, слегка ссутулившись, и разбрасывала вокруг странно поблескивающий в темноте порошок.

– Не спится? – ехидно пошутила она, продолжая деловито «сеять» в моем искусственном сне свой магический порошок. – Все бы уже закончил, да и делу конец. А то все играется, играется…

– О чем вы говорите? – прошептал я. – Что закончил?..

– У всякого есть свое дело, – равнодушно заметила старуха. – Вот свое и закончи.

Мне почему-то показалось, что старуха намекает на мою смерть.

– Умереть? – спросил я. – Я должен умереть?

Старуха уставилась на меня как на душевнобольного.

– Умереть? – повторила она и презрительно скривилась. – А ты знаешь, что такое смерть?

Мне стало дурно. Казалось, хуже уже быть не может. Не может… А стало хуже. Господи, сколько же я могу это выдержать?.. Мысли, мысли… Слова… Слова…

Прежде я был уверен, что запутался, но теперь даже это определение не отвечало моему состоянию. Я не просто запутался или растерялся. Я потерял всякие ориентиры.

Я разрушен, погребен под руинами своих собственных мыслей, чувств, своего мировоззрения, психологии. Я превращен в толченую крошку.

Слова в моем мозгу утратили всякий смысл. Старуха спрашивает: знаю ли я, что такое смерть? Но я уже не знаю даже, что такое жизнь…

Лечь и умереть – вот единственное, что бы мне хотелось сейчас. Просто лечь и умереть, прекратить это. Этот ужасный, этот чудовищный кошмар! Но как?!

– Не знаешь, так спроси у него, – встав на цыпочки, старуха прошептала мне это в самое ухо.

Я опустил глаза и увидел, что она протягивает мне открытую морщинистую ладонь. А на ней, на этой страшной старушечьей ладони, лежат восковая фигурка, пучок волос, стянутых красной шерстяной нитью, свечной огарок и круглый амулет из темного камня, с отверстием и каким-то непонятным витиеватым рисунком.

У меня тут же возникло странное чувство – захотелось прикоснуться к этим предметам, прижать их к себе, но я не хотел брать их в руки. В памяти всплыли слова этой старухи, сказанные ею еще при первой нашей встрече на той злополучной остановке: «своим умом».

Но сейчас, как и тогда, я не мог понять, что это значит – «своим умом». Эти слова словно бы просто повисли передо мной в воздухе и ничего не говорили – будто набор неизвестных мне иероглифов. Просто буквы, просто слова, и всякое отсутствие мысли…

И я отмахнулся от них как от какого-то нелепого наваждения, потянул руку вперед, чтобы прикоснуться к предметам, которые лежали передо мной на старушечьей ладони. Протянул и даже не успел заметить, как они сами собой оказались в моей руке. Но я не хотел их брать… Я поднял глаза и увидел, что старуха снова стоит на значительном удалении от меня, продолжая раскидывать вокруг блестящий порошок. – А что вы делаете? – спросил я.

– Рассыпаю каменную крошку, – безучастно ответила она, не отрываясь от своего занятия.

– А зачем?

– Отпугиваю мертвецов, – тем же тоном сказала она.

– Много их здесь?

Старуха подняла на меня удивленные глаза, досадливо хмыкнула и показала взглядом куда-то в сторону. Я машинально посмотрел в том же направлении…

Вдали, наверное, метрах в двадцати-тридцати от меня в бледно-желтом световом пятне виднелась фигура сидящего на крошечной подставке человека. Он сидел ко мне боком или даже почти спиной, так что лица его я не видел. А перед ним возвышалась Тень – огромная, холодная, тяжелая.

– Теперь ты понимаешь, что сила не внутри, а вокруг? – спросила страшная черная Тень.

– Да, – монотонно сказал человек, глядя прямо перед собой на эту страшную неподвижную тень. – Сила не внутри, сила вокруг.

– Папа! – закричал я и бросился к этому человеку.

Это был мой отец! Наконец-то! Я нашел его! Он в моем сновидении, а значит, он жив! Господи, какое счастье! Какое счастье!

– Папа!

Но Поль не слышал меня. Я подбежал к нему, но он не увидел меня. Дрожа всем телом, я провел рукой перед его лицом, но он не заметил этого…

– Папа, – прошептал я, и слезы покатились из моих глаз. – Это же я, твой сын – Анхель… Слышишь меня, папа? Я так скучал, так скучал… Мне тебя так не хватало, папа. Я пришел к тебе, слышишь?

Я встретил его – родного человека, а он не слышит и не воспринимает меня, словно бы меня и нет вовсе. Внутри с пронзающей болью что-то натянулось, какая-то последняя жила…

– Ты хочешь получить власть над этой силой, которая вокруг тебя? – спросила Тень.

– Да, – ответил Поль и едва заметно кивнул головой. – Я хочу.

– Ты хочешь изменить мир? – сказала Тень, словно бы удостоверяясь в том, что она и так уже знала. – Тебе нужно чудо?

– Да, – подтвердил Поль. – Я хочу изменить мир. Я хочу, чтобы произошло чудо. Мне нужна эта сила.

– Но знаешь ли ты, что не так сложно завладеть силой, как удержать ее?.. – прогремела Тень.

– Я смогу, у меня получится, – ответил Поль.

– Но у тебя ничего нет для этого, – усомнилась Тень. – Ничего, кроме твоего желания, а этого мало. Желания – ветер. Они есть всегда, но они не ходят в том направлении, куда им указывают. Они идут лишь туда, где есть недостаток…

– Я чувствую этот недостаток, – сказал Поль, перебивая своего невидимого собеседника. – Поэтому я и пришел к тебе, чтобы ты дал мне то, что мне нужно, – силу изменить мир.

– Но когда я дам тебе эту силу, этот недостаток исчезнет и твои желания переменятся. Говорю тебе, одного желания – мало! – рассердилась Тень.

– Но ты же говоришь и другое – что желания будут всегда, – возразил на это Поль. – А если есть сила и есть желание, то ничего страшного не случится…

– Да, ничего страшного не случится, – тихо рассмеялась Тень. – Все страшное уже произошло.

– О чем ты? – спросил Поль.

– Ты ведь готов отказаться от всего ради своей цели, так? – понизив голос, заговорщицки спросила Тень.

– Да, я готов. Я уже говорил тебе, – уверенно ответил Поль. – Я готов отказаться от всего.

– Даже от Бога… – низкий, пульсирующий в пространстве голос Тени перешел в зловещий шепот.

– Если сила не внутри, а снаружи, то Бога нет, – спокойно ответил Поль. – Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Я готов отдать тебе все – Бога, мою душу, мой ум. Назови свою цену…

– Мне не нужны ни твоя душа, ни твой ум, – безразлично оборвала его Тень. – Ума своего у тебя нет. Душа твоя тебе и так не принадлежит. У меня есть твоя жизнь. Этого вполне достаточно.

– Так чего же ты хочешь еще?

– Я хочу… – Тень замолчала, словно раздумывала над чем-то. – Я хочу, чтобы ты заложил жизнь своего сына.

– Жизнь моего сына? – удивился Поль. – Но у меня нет сына…

– Пока нет, – рассмеялась Тень. – Пока…

Что же это такое?! Я, до того стоявший как вкопанный перед своим отцом, отпрянул назад. Это прошлое?.. Я вижу то, что случилось с моим отцом много лет назад? Это как запись во времени?..

И тут я услышал в своей голове испуганный плач маленького Анхеля. Того мальчика, что я напугал в самолете. И встревоженный голос его отца: «Господи! Зачем вы его напугали?! Он же совсем маленький! Зачем вы это сделали?!» Я вспомнил, как отец защищал сына. Он делал это, хотя маленький Анхель и не нуждался в помощи, я ничем не угрожал ему. Но отец… Отец защищал сына.

– Я собираюсь изменить мир, – резко ответил Поль. – Мир! И мне нужна сила, понимаешь?! Мне нужна сила умерших. Теперь я знаю, что она есть. Я ее чувствую! И мне нужно только одно – получить доступ к этой силе! А ты меня спрашиваешь про какого-то моего сына, которого еще нет в природе!

– Уже есть… – с каким-то странным самодовольством сказала Тень. – Уже есть.

– Есть? – лицо Поля как-то странно дернулось.

Господи, да он же из воска!

Я только сейчас это понял, что сидящий передо мной Поль сделан из воска! Он – как фигура мадам Тюссо! Я машинально открыл свою ладонь и уставился на предметы старухи – восковая фигурка, пучок волос с красной нитью, свечной огарок и амулет из темного камня.

– Ну так что?.. – развеселилась Тень. – Может, передумаешь?

Поль молчал. У него есть сын. Он только что узнал обо мне. О том, что Лихо беременна мною. Его сын. Он понял это!

– Нет, – тихо, с напряжением в голосе сказал Поль. – Не передумаю.

Но Тень, говорившую с моим отцом, этот ответ почему-то не устроил. Ей не нравилось, что он заколебался.

– А если я тебе скажу, что твой сын – Избранник? – промолвила Тень. – Если я тебе скажу, что на него будет возложена миссия изменить этот мир…

– Нет, – прошептал Поль. – Сколько на это понадобится лет? Неизвестно. Но если я могу сделать это уже сейчас, зачем ждать? Нет, я не передумаю.

– А если я скажу тебе, что только он один сможет спасти тебя, когда настанет время? – Тень, казалось, предприняла последнюю попытку переубедить Поля. – Но он узнает, что ты его предал… Может, все-таки передумаешь?..

Поль молчал. Потом поднял глаза и посмотрел в темноту. Он смотрел так, словно лицо Тени не было от него скрыто, – он присматривался, щурился, отводил взгляд, потом снова смотрел. Кто эта Тень – я не знал. Но он знал, он видел.

– Если у тебя есть цель, ты не должен бояться жертвы, – отчетливо проговорил Поль. – Если у тебя есть цель, нужно быть готовым заплатить самую высокую цену. Ты требуешь у меня самое дорогое – мою жизнь, жизнь моего сына и, быть может, главное – расстаться со всякой надеждой на спасение, если моя цель не будет достигнута. Из этого я заключаю, что у тебя есть то, о чем я прошу тебя. А если оно у тебя есть, бери у меня все, что пожелаешь. Бери без разговоров. И закончим на этом…

– Ну что ж… – как-то опечаленно сказала Тень. – Ты обо всем предупрежден, со всем согласен. Значит – по рукам?

Я вздрогнул. Это же было много лет назад. Полю так и не удалось изменить мир. Он превратился в зомби. Его обманули!

– Нет, папа! Нет! – закричал я.

Но он меня не слышал.

– По рукам… – прошептал Поль.

– Вот такая история, сынок, – сказала старуха, посыпая пространство вокруг себя блестящей каменной крошкой. – Вот такая история…

Она подошла, разжала мою окостеневшую руку, высыпала себе в ладонь магические предметы – фигурку, волосы, свечу, амулет – и пошла прочь.

А я все так и стоял на месте как соляной столп. Вокруг снова была одна непроглядная пустота. Ни моего отца, ни этой страшной Тени, только удаляющаяся куда-то старуха…

– Постой! – тихо позвал я.

– Чего тебе еще? – рассерженно шикнула она и повернулась вполоборота.

– Так я могу его спасти, да?

– Кого?!

Старуха сделала вид, что не поняла, о чем я. Но она поняла, я видел это.

– Моего отца, Поля. Того, что был здесь, разговаривал с Тенью…

– С какой Тенью? – на сей раз она сделала вид, что удивилась. – Он говорил с шаманом, а не с Тенью. С чего ты взял?..

Мне показалось, что я ослышался.

– С шаманом? – переспросил я. – Ты его видела?

– Видела, не видела… – заворчала старуха и снова повернулась, чтобы идти. – Вечно ты задаешь дурацкие вопросы… У тебя одни глупости на уме! Одни глупости!

– Ну ладно-ладно, хорошо, – я уже был готов со всем согласиться, не возражать и не спорить, нужно было, чтобы она мне ответила. – Так я могу спасти его? Скажи…

– Он тебя предал, – нарочито грубым тоном, каким читают нотации, сказала старуха. – Он тебя предал, понимаешь?! Предал и продал! А ты что меня спрашиваешь? Как его спасти?! Ты еще больший дурак, чем я себе думала! Тьфу!

Старуха сплюнула и пошла прочь.

Я смотрел ей в спину. Меня словно парализовало. И в то же время все внутри меня переворачивалось, словно цемент в бетономешалке. Мне было так плохо, так плохо… Это не передать никакими словами. Ужасно! Меня буквально выворачивало наизнанку – от злобы, от боли, от бессилия, от отчаяния, от нестерпимой муки.

Я ненавидел своего отца. Ненавидел! Всем сердцем. Я задыхался от ненависти к нему. Я ненавидел его так, как только можно ненавидеть. К самому лютому врагу у меня не могло бы возникнуть такой ненависти, такой злобы, такого призрения, как в эту минуту возникло у меня к отцу.

Почему мой отец совершил такую глупость? Мой отец… Как он мог?! Почему?!

– Постой! – закричал я вслед старухе, но она и не думала останавливаться, и я побежал за ней следом. – Постой! Подожди!

– Ну что ж ты за навязчивый червяк такой! – обозлилась старуха. – Не видишь, что ли, я – старая женщина! Что тебе от меня надо?! Вот прицепился глупый молокосос на мою голову! Чтоб у тебя язык отсох так мучить старую женщину! Тьфу!

– Постой… – бормотал я, не слушая ее проклятий и ругательств. – Я ведь могу спасти его, так? Могу?!

– Да зачем тебе спасать его?! – злилась старуха и гневно махала руками. – Какого черта?! Сволочь он! Бросил мать с новорожденным на руках! Ребенка продал своего! Куда ж это годится-то?! Ты сам-то подумай! Идиот!

– Ты не понимаешь, – продолжал я упрашивать старуху, приседая, пытаясь заглянуть ей в глаза и хватая за руки, чтобы она не отворачивалась. – Просто… Он же не для себя этого хотел… Не для себя, понимаешь? Мир он хотел изменить… Это для людей.