Текст книги "Не Dolce Vita"
Автор книги: Ангелина Маслякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Ангелина Маслякова
Не Dolce Vita
Путешествия в поисках любви
Теплые солнечные лучи заскользили по поверхности воды и снова исчезли за набежавшей ниоткуда тучей. Все еще продолжая лениво лежать в шезлонге, я недовольно поежилась и приоткрыла глаза. Моя безмятежность была нарушена. Я внимательно посмотрела на небо, пытаясь понять, когда вновь выглянет солнце. Не увидев ничего обнадеживающего, потянулась к сумке и достала белоснежную тунику. Нехотя поднявшись и сожалея о том, что не смогла как следует понежиться в солнечных лучах, я медленно начала одеваться.
Погода в начале мая на берегах Неаполитанского залива очень изменчива. Ласковое солнце может внезапно скрыться за облаками, возникающими над Средиземным морем от столкновения жаркого воздуха Магриба и пока еще прохладного европейского. Принимается дуть ветерок и моросить дождик, а недавно светившее солнце уже кажется иллюзией. Хочется закутаться в теплую шаль и, сидя в кафе с видом на старинный итальянский городок, наблюдать за тем, как волнуется море, отрезая тем самым возможность попасть на материк.
Прекрасные вечнозеленые острова Неаполитанского залива открывают сезон в апреле, но настоящее нашествие отдыхающих начинается не раньше июня. Крошечные Искья и Капри принимают на своей земле тысячи и тысячи туристов, которые стремятся омолодиться в термальных источниках первого из этих островов и пройтись тропой Ленина или лицезреть воочию какую-нибудь нынешнюю знаменитость на втором.
Начал накрапывать дождик, и, схватив сумку, я быстрым шагом направилась в гостиницу. Почти все отели на острове Искья построены в мавританском стиле. Их белые стены с резко очерченными арочными окнами ярко вырисовываются на фоне пышной зеленой растительности. Фикусы и кактусы высотой по три-четыре метра не смущаясь продолжают тянуться к небу, вызывая у приезжих неописуемый восторг. Плодородная вулканическая почва и щедрое итальянское солнце не оставляют ни одному растению выбора: даже самый чахлый росток через пару лет превращается в пышущее силой дерево. Искья – остров-сад, вечно цветущий и благоухающий. Если добавить сюда разбросанные по всему острову прямо-таки в неприличном количестве целебные источники, в которых с утра до ночи купается и стар и млад, то это место точно можно назвать райским.
Вбежав в лобби отеля, я тяжело опустилась на диван и постаралась перевести дух. Смахнув с лица капли дождя, с тоской посмотрела на бушующее вдали море.
«Да, при такой погоде все паромы и катера наверняка отменили. Значит, Антон сегодня не вернется…» – эта мысль прочно угнездилась в голове.
– Синьорита, – неожиданно обратился ко мне Бруно, – может, кофе?
– Нет, Бруно, спасибо. Не хочется, – уныло ответила я.
– Чем вы так расстроены? – участливо поинтересовался официант, явно рассчитывавший поболтать.
Бруно за пятьдесят. Обходительный, любящий поговорить мужчина, он в свои не слишком молодые годы начал учить русский, потому что, по его словам, «русские очень любят, когда говоришь с ними на родном языке, и за это, растрогавшись, щедро платят».
Всего несколько лет назад на Искье не было ни одного туриста из России. Бруно до сих пор вспоминал, что «его первым русским стал главный директор главного телеканала в России». Случилось это, наверное, лет пятнадцать назад, но Бруно настолько впечатлило знакомство с Константином Львовичем, что он никак не мог забыть этой встречи. Я уже раза три слышала историю о том, как господин Эрнст приглашал его поработать в Россию и обещал устроить в ресторан, названный именем одного известного русского писателя.
«Это хороший ресторан?» – спрашивал Бруно каждого вновь прибывшего в гостиницу русского. «Самый лучший», – обычно отвечали ему. Итальянец при этом тяжело вздыхал и, качая головой, жаловался: «Все жена. Не захотела ехать в Россию и меня не отпустила. Пугала, что я там замерзну. А ведь сейчас мог быть у вас».
Сегодня я не была настроена на разговор, но и обидеть симпатичного мне официанта не хотела. Поэтому через силу и как можно естественнее ответила:
– Просто болит голова и немного замерзла.
– Да, – посмотрев на небо, согласился Бруно, – погода пока еще изменчива. Но это обычное дело для начала сезона. Найти для вас таблетку от головной боли?
– Нет-нет, – слабо улыбнулась я в ответ, – мне уже намного лучше.
Над отелем раздался оглушительный стрекот вертолета. Он с шумом пронесся над зданием и исчез за верхушками деревьев.
– Что за смельчаки! – воскликнул Бруно, уставившись в небо. – В такую погоду лучше над морем не летать.
– Это точно, – печально согласилась я, пытаясь привыкнуть к мысли, что сегодня уже не увижу Антона.
– Может, принести плед, а то вы посинели? – вновь проявил заботу Бруно.
– Пожалуй, плед мне не помешает, – согласилась я, поняв, что только таким способом смогу избавиться от присутствия официанта хотя бы на несколько минут.
Бруно задорной мальчишеской походкой, напевая под нос старый хит Челентано, направился в сторону рецепции. Я проводила его взглядом и вновь погрузилась в свои мысли…
Я приехала в Рим несколько месяцев назад. Антон был безумно счастлив, когда я наконец-то приняла его приглашение. Все то время, пока я оставалась в Москве, он боялся, что мне не хватит решимости бросить родителей, друзей, работу, родину, в конце концов, и все только ради него одного. Кроме того, он жутко переживал из-за истории, которая вынудила его покинуть Россию: Антону было отказано в продлении российской визы, и он вернулся к себе на родину – в Италию.
После того как Антон уехал из Москвы, вслед ему полились потоки грязи. А я была вынуждена выслушивать все, в чем его пытались оговорить, – в один день мне могли сообщить, что он и вор, и шпион, и предатель, и злостный обманщик, который практически довел до банкротства крупную российско-итальянскую компанию, и высказать еще кучу нелицеприятных определений и эпитетов. В итоге, устав от постоянной критики в адрес любимого человека, я просто-напросто перестала общаться с теми людьми, которые позволяли себе в обвинительном тоне говорить о нем в моем присутствии. Я вычеркнула этих людей из своей жизни.
Однако оставался еще один нерешенный вопрос. Как нам дальше с Антоном строить свою будущую жизнь? Мы очень хотели быть вместе, не представляли друг без друга жизни. Тем не менее я все еще жила в Москве, а он – в Риме. Поскольку Антон не мог вернуться в Россию, то единственным выходом было мне приехать к нему. Что после долгих мучений и сомнений я и сделала.
Около двух недель назад Антон предложил мне сменить обстановку и поехать вместе отдохнуть. Он видел, как я тяжело привыкаю к новой жизни в Риме, и решил вырвать меня из круга родственников и знакомых, которые осаждали нас с утра до ночи.
На самом деле все обстояло не так уж плохо: меня приняли очень дружелюбно. Все старались помочь мне обустроиться на новом месте и были готовы откликнуться на любую мою просьбу. Я тоже поначалу с энтузиазмом принимала любую помощь и радовалась появлению новых друзей и знакомых.
Скучать мне было некогда. Я с удовольствием окунулась в светскую жизнь Рима. А поскольку Антон был желанным гостем на любом мероприятии, то бесконечная череда вечеринок стала для меня обыденной рутиной.
Однако постоянные советы и нескончаемый круговорот людей начали понемногу утомлять. А со временем, несмотря на всю доброжелательность окружающих, я почувствовала, что остаюсь для них чужой – иностранкой. Первый интерес пропал, и люди стали относиться ко мне сдержаннее. Поэтому я с радостью согласилась отправиться в «предсвадебное путешествие», как Антон назвал предстоящую нам поездку.
Антон предложил поехать на Искью, где, по его словам, я смогу успокоиться и набраться сил. Все было бы прекрасно, если бы за первую же неделю, проведенную нами на острове, Антон дважды не уезжал в Рим по делам, оставляя меня наедине с грустными мыслями. Каждый раз это происходило внезапно и каждый раз я не понимала, к чему такая спешка? Раздавался телефонный звонок, Антон мрачнел, уходил в соседнюю комнату и закрывал за собой дверь, чтобы не было слышно разговора, а уже через несколько минут мчался на машине к порту. «Будто это дело не может подождать хотя бы до утра», – злилась я.
Первый раз Антон уехал глубокой ночью. Это показалось мне очень странным, но мои попытки узнать, почему и куда он так спешит, были проигнорированы. Я пробовала разозлиться и обидеться, но это тоже ни к чему не привело. Антон был молчалив и упрям, поэтому больше я даже не пыталась ни о чем его спрашивать. Молча следила за его сборами и чмокала на прощание в щеку. А уже оставшись одна, в подавленном состоянии ложилась в кровать и до утра не могла сомкнуть глаз.
Вот и сейчас я сидела с поникшим взором – надежда на то, что сегодня Антон вернется, таяла на глазах. Небо заволокло низкими темными тучами, готовыми с минуты на минуту разразиться ливнем, а море продолжало бушевать, лишая меня последнего шанса на встречу с любимым.
Я достала из сумки телефон и посмотрела, нет ли неотвеченных вызовов. Обычно Антон всегда предупреждал меня, если задержится, а тем более, если не приедет. Но дисплей буднично отобразил стрелки часов.
– А вот и ваш плед! – задорно возвестил Бруно.
Я протянула руку за пушистым покрывалом, но от неожиданности замерла. Кровь отхлынула от моего лица.
– Синьорита, вам плохо? – испугался официант, осторожно дотронувшись до моего плеча. – Может быть, вызвать врача…
Уже не слыша слов Бруно, я отбросила его ладонь со своего плеча, резко вскочила с дивана и, раскрыв руки, словно птица, помчалась к входу в отель.
Меня захлестнула волна неописуемого счастья и восторга. Уткнувшись лицом в шелковистую ткань пиджака, я с упоением вдыхала знакомый еле уловимый запах сандала и сосны. Какое же блаженство оказаться в объятиях любимого, когда этого уже совсем не ждешь! Я медленно подняла голову и посмотрела на Антона. Он улыбался и продолжал нежно гладить меня по волосам.
– Я тебя уже не ждала, – тихо произнесла я, вновь прижавшись щекой к его груди.
– Почему? Разве я сказал, что не приеду? – удивился Антон.
– Нет, но я решила, что в такую погоду все паромы отменили.
– А паромы действительно отменили, по прогнозу море успокоится только к завтрашнему вечеру.
– Как же ты сюда попал? – Я удивленно посмотрела на Антона.
– На крыльях любви, – хитро улыбаясь, ответил он.
Я высвободилась из его крепких объятий и, попытавшись придать лицу как можно более суровый вид, произнесла:
– Сейчас не время шутить надо мной! Я очень расстроена тем, что ты не предупредил меня о своем приезде!
– Боялась, что застану тебя врасплох? – продолжал подтрунивать надо мной Антон.
– Как тебе не стыдно говорить такие вещи! – воскликнула я, чувствуя, как внутри меня, несмотря на всю радость, начинает закипать гнев.
– Уже не рада моему приезду? – вполне серьезно спросил Антон, но в его глазах продолжали плясать задорные искры.
– Если так дело и дальше пойдет, то точно буду не рада, – съязвила я.
– Жаль, не знал, что меня здесь ждет такой холодный прием. А я так хотел тебя увидеть, что практически рискнул жизнью, чтобы добраться сюда, – опустив глаза, трагически заявил Антон.
– Это как? – с любопытством посмотрела я на него.
– Найти летчика, готового поднять вертолет в небо в штормовую погоду, было не просто…
– Так это был ты? – вспомнив, что несколько минут назад над отелем с шумом пролетел вертолет.
У меня в душе снова зацвел райский сад. Как это случалось уже сотни раз с самого начала нашего знакомства, гнев моментально улетучился, а ему на смену пришло блаженное состояние неги и умиротворения.
Мы прошли в глубь холла и сели на диван, с которого совсем недавно я прямо-таки взлетела. Бруно уже отсюда испарился.
– Что ты делала, пока меня не было? – поинтересовался Антон.
– Честно говоря, занималась ничегонеделаньем, – улыбнулась я. – Загорала, купалась, ела. Ты знаешь, здесь повар просто бог! Я ем с утра до ночи, не могу остановиться.
– А я не могу понять, что не так… – хитро поглядывая на меня, воскликнул Антон. – Думаю, откуда такие щеки?
– Ты серьезно? – кинулась я к висевшему поблизости зеркалу.
– Да и со спины есть изменения, – протяжно продолжил Антон.
Прильнув к зеркалу, я стала внимательно рассматривать свое отражение.
«Неужели я потолстела? Как это могло случиться? Наверное, возраст», – угрюмо подытожила я про себя.
Я всегда была стройной как тростинка, несмотря на то, что ела все подряд и в любых количествах. И страшно гордилась своей способностью, не прилагая никаких усилий, оставаться изящной.
Миллионы женщин, дабы выглядеть как модели с обложек гламурных журналов, изнуряют себя спортом и диетами, лишают радостей жизни в виде сладкого и мучного. Но только не я! Мне все сходило с рук. Я могла хоть каждый день есть на ночь пирожные, и – никаких последствий. Поэтому только многострадальная слабая половина человечества способна оценить, насколько слова Антона меня расстроили и привели в ужас одновременно. Конечно, прибавить несколько килограммов – еще не конец света. Я прекрасно все понимаю. Но поверьте, это очень странно и неприятно, когда в один момент становится очевидным, что ты уже не та, какой была раньше, что с этого дня все по-другому…
Я вдруг со всей ясностью осознала: для того, чтобы, как и прежде, оставаться молодой и красивой, мне теперь придется биться. И хотя битва с возрастом – изначально неравный бой, каждая из нас смело и без раздумий вступает в это сражение. Индустрия красоты год от года крепнет и предлагает все новые и новые методы борьбы с увяданием. Ежедневно тысячи женщин попадают в зависимость от очередного чудодейственного крема, производители которого обещают моментальное перевоплощение в лучезарную красотку. Производство средств по уходу за лицом и телом достигло мировых масштабов добычи нефти. И это не предел. Потому что предела совершенству нет.
– Варя, я пошутил, – осторожно произнес Антон.
Я посмотрела на него исподтишка, пытаясь понять, говорит ли Антон правду. Полное смущения лицо доказывало то, что он искренне сожалел о сказанном.
Несмотря на раскаяние Антона, я всерьез и надолго задумалась о брошенных им словах. Однако в то же время я не могла упустить шанс отомстить за нанесенную мне обиду, поэтому задействовала так и не реализованный в свое время талант подающей надежды актрисы.
– Не оправдывайся, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Не надо меня обманывать!
Антон заерзал в кресле, не зная, как дальше себя вести.
Я наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. И его беспомощность и растерянность приносили мне прямо-таки садистское удовольствие.
– Варечка, ты так выглядишь даже лучше…
– Что-о-о? – угрожающе протянула я. – Продолжаешь издеваться?
– Я имел в виду, что ты замечательно выглядишь, – неуверенно пробормотал Антон.
Я всхлипнула и попыталась выдавить из себя слезу. Поскольку глаза оставались предательски сухими, я закрыла лицо руками и, продолжая посапывать носом, начала вздрагивать плечами, не забывая при этом наблюдать сквозь пальцы за Антоном.
Увидев перед собой плачущую женщину, он окончательно растерялся. Встав с кресла, неуверенно подошел ко мне, уже было поднял руки, чтобы обнять, но почувствовав некое сомнение, вновь их опустил. Потоптавшись на месте, Антон тяжело вздохнул и выдавил из себя очередную несуразицу:
– Что плохого в том, чтобы иметь округлые формы?
Решив, что тупость мужчин не имеет границ и, даже если завою волком, он все равно не поймет, что же меня огорчило, я бросила попытку вызвать к себе жалость и перешла в открытое наступление:
– Неужели ты думаешь, женщине приятно, когда ей говорят, что она стала толстой?
– Но я этого не говорил!
– А что же ты сказал?
– Я сказал, что ты немного поправилась и тебе это идет.
– А разве это не одно и то же?
– Нет, не одно, – как ни в чем не бывало ответил Антон.
Я всплеснула руками и, отвернувшись от своего неуклюжего кавалера, в очередной раз взглянула на себя в зеркало.
Так и не увидев признаков ожирения и преждевременного старения, я немного успокоилась и подумала о том, насколько мы, женщины и мужчины, по-разному воспринимаем одни и те же слова.
Даже будучи близкими людьми, которые имеют общую цель и смотрят в одном направлении, мы умудряемся идти к той самой цели каждый по своей траектории и смотреть в том самом направлении под другим углом. Инь и ян, которые находят общие точки соприкосновения, но так и не будут никогда одним целым. Иногда ловишь себя на мысли, что наше совместное существование на планете – это вынужденная мера, словно кто-то в наказание за наши грехи обрек на вечные страдания. За долгие столетия мы научились уважать и любить друг друга, но никогда до конца не сможем понять.
– В конце концов, лучше горькая правда, чем красивая ложь, – неожиданно для самой себя произнесла я вслух.
– Я не вижу в этой правде ничего горького, – упрямо ответил Антон, лишь подтверждая мою теорию.
Я тяжело вздохнула и демонстративно недовольно поджала губы.
– Душенька моя, – неожиданно ласково произнес Антон. – Похоже, что скоро дождь закончится, поэтому предлагаю прогуляться. Я так понимаю, ты без меня дальше территории гостиницы не выходила?
– Почему же? Вчера вечером я прошлась по Корсо Витториа Колонна, – вспомнив о ворохе вещей, все еще томящихся в пакетах после плодотворного похода по магазинам, призналась я.
– Ах да! Магазины – это же святое. Если тоскливо и грустно, то шопинг-терапия всегда приходит на помощь. Я прав? – весело улыбнулся Антон.
Я не удержалась и рассмеялась в ответ.
– Что купила? – зная мою страсть рассказывать о покупках, из вежливости спросил Антон.
– Разве тебе это интересно?
– Очень.
Даже почувствовав в его голосе неискренние нотки, я все равно с маниакальным упорством ринулась перечислять все обновки.
– После твоего променада магазины еще работают? – спросил Антон.
– Что? – не сразу поняла я, к чему он клонит.
– Разве ты не все скупила?
– Нет, не все! – громко хохотнула я.
– Что-то отложила до следующего похода по магазинам? – продолжал улыбаться Антон.
– Нет, решила оставить что-нибудь для других покупателей.
– Как это благородно с твоей стороны – думать и заботиться о ближних своих. За твою добродетельность я тебя и полюбил.
– Антон, не надо, пожалуйста, перегибать палку, – сдвинув брови, попросила я.
– Ну конечно! Я и забыл, что своими атеистическими словами оскорбляю твои возвышенные чувства.
– Сейчас ударю, – пригрозила я.
– А как же «не убий ближнего своего»? – хитро спросил Антон.
– Я не убью, а просто покалечу, – как можно более серьезно заявила я.
– Сдаюсь, – хохоча во весь голос и подняв руки, прокричал Антон.
– Ну ладно. Сегодня тебя помилую, но только потому, что очень соскучилась.
– Спасибо, о добрейшая и щедрейшая моя, – склонив голову в поклоне, произнес Антон.
– Кончай ломать комедию, – отмахнулась я.
– Слушаюсь, – отсалютовал Антон и, увидев мое свирепое лицо, крепко прижал к себе. – Варвара, и я по тебе сильно соскучился. Ты сделала меня сумасшедшим. Даже на переговорах я думаю о тебе. Меня это пугает.
Слова Антона делали меня бесконечно счастливой. Кто бы что ни говорил, но женскую душу греют не бриллианты, а добрые, ласковые слова любимого. Хотя, конечно, первого никто не отменял.
– Что тебя пугает? – крепче прижавшись к Антону, спросила я.
– Что я вскоре совсем перестану думать о чем-либо, кроме тебя, и постепенно превращусь в овощ.
– Удручающая перспектива. Хотя то, что ты думаешь только о моей персоне, мне нравится.
– Кстати, пока я летел, думал, чем бы порадовать твою душеньку. И совсем не зря спросил тебя, чем ты здесь занималась.
Я подняла голову и с любопытством посмотрела на Антона:
– Вся в предвкушении…
Антон задумчиво поглядел на небо:
– Думаю, скоро выглянет солнце, поэтому предлагаю небольшую пешую прогулку.
Я была немного разочарована. Слова Антона меня заинтриговали, и я ждала чего-то неординарного, а тут просто прогулка, да еще в промозглую погоду. Терпеть не могу сырость и холод!
Видимо, на моем лице отразилась вся гамма чувств, потому что Антон поспешно добавил:
– Но в конце нашей прогулки тебя ждет сюрприз.
От удовольствия я непроизвольно заулыбалась.
– Ты сущий ребенок! Стоило подразнить игрушкой, как настроение моментально улучшилось. – Антон на секунду задумался, а потом вполне серьезно спросил: – Варя, а может, нам родить ребенка?
Вопрос поставил меня в тупик. Я всегда любила детей. До отъезда в Италию искренне, без всякой корысти я пыталась помогать больным детишкам в Центре гематологии в Москве. Я старалась делать для них все возможное, жила их бедами и проблемами. Переезд в Рим лишил меня возможности продолжить это благородное дело, но я всегда верила и надеялась, что это лишь временный перерыв, что рано или поздно я найду средства и возможности для возобновления своей помощи им.
Однако, как это ни парадоксально, я никогда не горела желанием иметь собственных детей. Не то чтобы я не хотела детей вообще. Просто не была к этому готова. Может, это звучит эгоистично, но я не стремилась менять свой образ жизни, особенно сейчас, когда нам так хорошо вдвоем с Антоном. Ведь если родится ребенок, то все кардинально изменится. Вся жизнь будет подчинена ему – этому ребенку. А мне так хотелось наслаждаться жизнью и купаться в любви и внимании! Быть одной-единственной и неповторимой.
Я стеснялась своих мыслей и никому не говорила о них, тем более Антону. Ведь нормальной женщине не пристало бояться материнства. Даже в наше время общество порицает подобных женщин. А я вовсе не стремилась быть прогрессивной свободомыслящей феминисткой, я хотела быть как все. Хотя бы казаться такой. Вот и сейчас вопрос Антона меня обескуражил. Я не была готова признаться ему в своих искренних чувствах. Может, это моя ошибка, но я очень боялась увидеть в глазах Антона разочарование, что не оправдала его надежд. Поэтому слукавила:
– Давай вначале поженимся. Не хочу, чтобы наш ребенок был незаконнорожденным, – как можно более убедительно произнесла я.
Антон погрузился в себя и через некоторое время ответил:
– Ты права. Вот только разберусь с делами, и мы сразу поженимся.
Меня обожгло изнутри, а затем боль резанула по сердцу так сильно, что я ничего не смогла ответить. Не знаю, почувствовал ли Антон подвох в моих словах, зато я ясно услышала в его фразе неискренность.
Этот человек несколько месяцев уговаривал меня приехать к нему в Италию. Обещал золотые горы, лишь бы я была с ним. Я поверила и приехала. Правда, если быть до конца честной самой с собой, то приехала во многом из жалости к нему. После того как Антону отказали во въезде в Россию, не продлив визу, после того как он лишился работы и его обвинили в немыслимом количестве грехов, включая шпионаж, я искренне пожалела его, думая, что он страдает из-за произошедшего. Я чувствовала себя предательницей, которая бросила любимого в трудный момент его жизни. Поэтому, забыв обо всем, я улетела к нему. Однако я жила в Италии уже третий месяц, но мы до сих пор оставались женихом и невестой, а речи о свадьбе даже не заходило. Я чувствовала, что Антон просто-напросто боялся жениться, а принудить его к этому я не могла, да и не хотела. Первое время он ссылался на занятость, затем вообще перестал придумывать какие-либо отговорки. И вот вновь я услышала прежнюю песню. Антона все устраивало в его жизни, все было очень комфортно. Меня же, как женщину, бросившую ради него все, это просто оскорбляло.
Антон словно почувствовал надвигающуюся бурю, поэтому поспешно добавил:
– Варечка, думаю, мы можем смело планировать свадьбу на сентябрь. Сейчас лето, все в отпусках. А осенью вернутся, к тому же у тебя будет в запасе три месяца, чтобы все как следует организовать.
Я непроизвольно проглотила наживку. И хотя не считала себя глупой женщиной, но как же не поддаться чарам своего любимого? Боль притупилась и постепенно уступила место светлой надежде.
– Ну что, ты готова,? – весело, как ни в чем не бывало спросил Антон.
Постаравшись скинуть с себя оцепенение и затолкать в глубь сознания волнующие меня мысли, я, как Скарлетт О’Хара, занялась самовнушением и «решила подумать об этом завтра».
– Нет, конечно, – улыбнулась я. – Ты же видишь, я еще в купальнике. Мне надо переодеться.
– Думаю, моя помощь не помешает, – многозначительно посмотрев на меня, заметил Антон.
– Думаю, с твоей помощью мое переодевание лишь затянется, – округлив глаза, прошептала я.
– А мы разве куда-то спешим? – спросил Антон.
Я загадочно улыбнулась и, медленно покачивая бедрами, двинулась в сторону лифта.
Дождик действительно прекратился, и тяжелые рваные облака стали потихоньку пропускать к земле живительные солнечные лучи. После дождя благодатная вулканическая земля задышала. Восхитительные запахи оглушали своей насыщенностью: ароматы цветов, хвойных деревьев и соленого моря, смешиваясь, медленно растворялись в воздухе. Это изобилие дикой красоты заставило, наконец, немного утихомирить мучительную тоску, возникшую после недавних слов Антона, которые я так и не смогла выкинуть из головы даже во время нашей близости.
Мы, молча взявшись за руки, шли по старинным улочкам Искьи. Терракотовые шелушащиеся стены домов неожиданно вспыхивали от солнечных лучей, пробегавших по ним, и снова окунались в сумрак. Пустынные после дождя улицы постепенно наполнялись голосами. То тут, то там, нарушая девственную тишину, с грохотом проезжал какой-нибудь молодчик на мопеде. Я с отвращением зажмуривалась и затыкала уши, чтобы посторонние звуки не нарушали идиллическую картину.
Слияние с окружающим миром и друг с другом было абсолютным, так что даже не хотелось ничего говорить. Все было ясно и без слов: именно сейчас мы полностью счастливы. Пару раз Антон прерывал наше молчание, показывая на какой-нибудь дом и рассказывая историю, связанную с ним. Я с неподдельным интересом вслушивалась в его слова, неожиданно для себя обнаружив в нем талант прекрасного гида.
Было настолько хорошо, что я даже забыла об основной цели нашей прогулки: об обещанном сюрпризе. Поэтому была бесконечно поражена открывшимся перед нами видом. Стены домов внезапно расступились, обнажив бушующее море, посреди которого возвышался неприступный средневековый замок. Глаза уже с упоением скользили по полуразрушенным величественным стенам, но голова с трудом успевала анализировать красоту ландшафта. Для того чтобы осознать истинную красоту, нужно время.
– Антон – это же чудо! Почему ты мне не показал этот замок раньше? – не отрывая глаз от живописного пейзажа, спросила я.
– Хотел тебя поразить, а для этого мне было нужно время…
– Какое время? – удивилась я. – Чего же проще – просто прийти сюда?
– Но ведь это еще не весь сюрприз, – загадочно улыбнулся Антон.
Во мне загорелось неуемное любопытство. Я чувствовала, как внутри меня все клокочет в предвкушении чего-то волшебного.
– Глаза горят как у кошки, – резюмировал Антон. – Не думал, что ты так можешь удивляться и радоваться.
– Почему нет? – все еще любуясь замком, поинтересовалась я.
– Люди последнее время перестали удивляться чему бы то ни было. Пресытились. Планета сжалась до нереальных размеров. Любой точки мира можно достигнуть за двадцать четыре часа, а новости разлетаются по свету с невообразимой скоростью. Если ты не можешь чего-то увидеть вживую, то к твоим услугам величайшее создание человечества – Интернет. Сегодня сложно кого бы то ни было поразить. А ты сохранила в себе это прекрасное, щемящее сердце чувство новизны. Ты другая.
– То, что «другая», я слышу с самого начала нашего знакомства, – отмахнулась я. – Не захваливай меня, а то зазнаюсь и во мне вдруг проснутся все самые низменные чувства…
– Ладно, хватит стоять. Пойдем, тебя впереди ждет еще более прекрасное зрелище, – сказал Антон и потянул меня за руку в сторону узкого каменного моста, соединяющего Искью с небольшим островком, на котором возвышался замок.
Мы не спеша поднялись на самую высокую точку замка и передо мной открылся пленяющий взор пейзаж. Чарующая панорама острова заставила учащенно биться сердце, в груди медленно нарастало чувство восторга, которое постепенно заполнило каждый уголок моей души и теплом разлилось по всему телу. Даже пронизывающий насквозь ветер не испортил мне настроения.
– Антон, а что это за замок? Может, есть какая-нибудь романтическая история, связанная с ним?
– Не хочу тебя разочаровывать, но этот замок был тюрьмой для политических заключенных.
– Не может быть! – искренне удивилась я. – В такой красоте и – тюрьма?
– Ну, он не всегда был тюрьмой. До этого, примерно в восемнадцатом веке, местное население скрывалось за его неприступными стенами от пиратов.
– А что, здесь были пираты? – В моей голове не укладывались, казалось бы, естественные для истории события. – И никто никогда не жил?
– Изначально, еще в четыреста семьдесят четвертом году до нашей эры замок был построен как оборонительная крепость. Правда, от того замка не осталось и следа. А вот уже в пятнадцатом веке владельцами стала династия герцогов Анжуйских. И сам замок получил имя Альфонсо Арагонского, который приложил немало усилий для его восстановления. Именно он, чтобы защитить замок от набегов, разрушил основную дорогу к островку и построил мост, по которому мы с тобой и шли. И еще он построил вон ту башню, – показал Антон и добавил: – А пираты действительно были. Неаполитанский залив кишел пиратскими кораблями.
– Как интересно! Не хочу показаться глупой, но признаюсь, что хотя всегда любила историю, мне никогда не хватало сил и терпения, чтобы дочитать хоть одну историческую книгу.
– Если у тебя не было сил читать, то, может, будут силы слушать?
– А ты расскажешь?
– И расскажу, и покажу.
Мы еще долго молча стояли, обнявшись, боясь нарушить изумительную тишину. Чарующий звук разбивающихся о скалы волн вводил в транс. Было настолько легко и хорошо, что хотелось продлить этот волшебный миг. Я впитывала в себя каждый шорох, всматривалась в мельчайшие детали, чтобы потом, когда мне будет грустно, покопаться в своих воспоминаниях и выудить оттуда нечто прекрасное.
Хотя, честно говоря, последнее время я часто ловила себя на необычном ощущении – именно эти незабываемые ностальгические воспоминания приносят, как ни странно, острую боль. Я долго пыталась понять, почему же мне больно вспоминать то, что в свое время доставляло удовольствие. Ответ был один: всегда безумно грустно, что все хорошее кончается. Вернуть этот миг невозможно… А вот случится ли с тобой нечто подобное в будущем – не известно. Поэтому, даже вспоминая только доброе и прекрасное, подсознательно мы чувствуем опасность, которая и порождает внутренний дискомфорт.
