Текст книги "История Филиппы"

Автор книги: Ангелина Крылова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я начинала понимать, что потихоньку влюбляюсь в него, – продолжала Ви, – мы часто ходили, болтали, он смешил меня, а я смеялась от души. Каждый день я с нетерпением ждала встречи, нередко он пропускал их, говорил, что времени нет, надо тренироваться, я все терпела и ждала. В конце концов я поняла, что больше не могу жить без Ни-колоса Финена, что он – моя судьба. Но люди ошибаются, – она говорила так, как будто была отрешена от мира, глаза смотрели вдаль, а на лице не было никаких эмоций.

– Однажды на очередном балу, где присутствовали все его и мои друзья, мы танцевали. Я трепетала в его руках, как птичка, а он так сладко смотрел на меня, такими влюбленными глазами… и вот в тот вечер я позволила ему первый раз поцеловать меня, не просто в щечку или в губы, а так, как любящий человек целует свою вторую половинку. Думаю, это был самый сладкий поцелуй в моей жизни… ты не представляешь, как мне тогда было хорошо! Танец закончился, он оставил меня с Зирель и ее подругами, а сам ушел к своим друзьям. Я наблюдала за ним и заметила, что все его приятели подходят, хлопают по плечу и что-то с улыбкой говорят, поглядывая на меня; потом они все начали давать ему ниллы. Зирель взяла меня за руку и попыталась увести, ссылаясь на недостаток воздуха и прочие нелепости. Я пыталась выяснить, что все это значит. И лучше б я тогда не обратила на все это должного внимания, тогда бы нервные клетки остались целы, – она усмехнулась, но так смеются люди, который разочаровываются в чем-то. – Зирель мне все рассказала. Она слышала на тренировках разговор Ника и его друзей. Они поспорили: сможет ли Ник влюбить в себя прыщавую тихоню и в доказательство поцеловать ее на балу. Что ж, он смог, ему все дали обещанные ниллы, а о моих чувствах никто и не подумал. Я была разбита, мне не хотелось верить во все это, я беспомощно мотала головой из стороны в сторону и все отрицала. Я не могла поверить в такую подлость – как он мог поступить так со мной, он ведь любил меня! По крайней мере, так мне казалось… Я всю ночь пролежала без сна, с бала я сбежала, потому что я даже говорить толком не могла. На следующий день я подошла к Нику, язык заплетался, и я еле-еле сказала «привет». Он довольно холодно и без участия поздоровался со мной, и мы замолчали. Я смотрела на него умоляющими глазами, а он даже внимания на меня не обращал. Потом он вздохнул, похлопал меня по плечу и сказал таким голосом, как будто мы с ним не встречались больше трех месяцев, а были просто приятелями: «Ну, что ж, Ви, думаю, у нас ничего не выйдет, лучше будет расстаться. Надеюсь, мы останемся друзьями?» Он улыбнулся и посмотрел на меня. На глаза наворачивались слезы, и я еле сдерживала их. Я последний раз взглянула ему в лицо, развернулась и ушла, ничего не сказав. А он прокричал мне в след «Ты сильно не расстраивайся, у нас ведь практически ничего серьезного не было, просто не сошлись характерами». Ты представляешь, что я тогда чувствовала? Как мне было больно?

– Д-да… – тихо, почти шепотом, сказала я, – он просто свинья! – я замолчала, так как была обескуражена услышанным. Ник почти пробрался ко мне в душу, и сейчас я слышу такое, от чего дар речи теряется. Я смотрела в пол неотрывно и все думала, как люди могут быть такими бессердечными, так жестоко поступать с другими людьми, будто у них самих вместо сердца холодный камень. Я ужасно разочаровалась в нем, и мне не хотелось видеть его, даже слышать его имя. Отныне он для меня – пустое место. Он – никто и звать его – никак.

Я действительно не могла представить, что Ви тогда чувствовала, ведь со мной такого никогда не случалось и, благодаря предостережению Вирельги, сейчас не случилось. А тогда она была еще не совсем взрослой! Хотя и сейчас она не достаточно зрелая, но хотя бы смотрит реально на ситуации и здраво оценивает людей. Но и с этим можно поспорить – ведь не все ли мы теряем разум, когда влюбляемся? По причине нашей недалекости мы сами не раз ставим палки себе в колеса, но жизнь состоит из проб и ошибок, никто еще не отменял эти правила, вот люди и учатся на своих неудачах.

– Я не сочиняла эту историю, и тогда я поклялась никому об этом не рассказывать… по крайней мере, из моих уст! Но, когда я услышала, что ты начинаешь петь ему дифирамбы, я… не знаю, мне не хотелось, чтобы ты почувствовала то же, что и я тогда. Поверь мне, Фил, мне было очень больно! – она так смотрела на меня, как мать смотрит на своего ребенка, который употребляет наркотики, и хочет предостеречь его, направить на нужный путь. Меня тронул этот взгляд. Похоже, Ви действительно самая лучшая подруга, не всякий бы поступил так.

– Ви, я верю… и хоть мне на мгновение показалось, что он реально что-то чувствует ко мне, сейчас я понимаю, что это – его очередная маска. И… я хочу сказать спасибо за то, что ты доверилась мне и рассказала свою тайну. Ты не волнуйся, я и под пытками ее не выдам, – тут мы немного посмеялись, она расслабилась, и мы перевели тему. Я поддерживала разговор, но думать могла лишь об одном. Мне рано или поздно придется с ним встретиться, и тогда я покажу ему всю холодность моего черного сердца. Пусть он сгорит от досады, я буду лишь смеяться над его беспомощностью.

Прошел день, и лишь на следующий, когда я со своим новым мечом пошла на тренировку, я увидела Ника. Мне было очень интересно смотреть на его поведение и реакцию на мои отпоры. Когда я пришла туда, он тут же подбежал ко мне, раскрывая свои объятья. Я лишь смерила его холодным взглядом и прошла мимо. Он, выпучив глаза от удивленья, встал как вкопанный на одном месте и так стоял где-то полминуты, потом он пошел за мной.

– Я так давно тебя не видел… – начал он.

– Всего день, – отрезала я.

– Для меня этот день тянулся, как вечность, – я взглянула на него исподлобья и ухмыльнулась. – Фи, почему ты так со мной? Что я не так сделал?

– Во-первых, меня зовут Филиппа! – вскрикнула я, сверкая глазами. – А второе, мы, наконец, начнем урок? Я пришла тренироваться, а не языком молоть!

Он мотнул головой, соглашаясь, и извинился за коверканье моего имени. Я резко обнажила меч и кинула в сторону ножны. Меня всю колотило от злости, и это весьма помогло мне – я сражалась, как лев. Конечно, победить я его не могла, но отражала все нападения и сама не уступала в жесткости. Во время схватки он заметил, что у меня новый меч, похвалил его легкость и дизайн, также заметил, что он старинный. Я бросала на него свирепые взгляды, и иногда он ловил их, смущался и замолкал, хмуря брови и надувая щеки. Несколько раз он пытался заговорить, но я отвечала коротко и раздраженно. Большую часть урока мы провели молча, он лишь давал мне советы по военному мастерству. По окончанию занятия я уже собиралась уходить, как он остановил меня и отвел в сторону. Я стала ждать его вопросов, он смотрел на меня внимательно, как будто желал проникнуть в мой разум, услышать мои мысли, но я не давала ему, я жестоко смотрела на него и уже знала наперед, что отвечать. Наконец он отвел взгляд и посмотрел на мой меч.

– Этот меч… его тебе подарила Вирельга? – задумчиво сказал он.

– Да, – ответила я, не отрывая все это время от него взгляда.

– Хороший подарок, ценный и довольно серьезный… жаль, что она не подарила тебе своей чрезмерной влюбленности! Ты ведь в курсе, что… – он не успел закончить, я его перебила, хотя впоследствии поняла, что надо было дать ему договорить.

– Да что ты знаешь?! Что ты вообще можешь знать об этом светлом чувстве?! Ты ведь бессердечное животное! Тебе от девушек нужно только одно, и ты с такой легкостью все это делаешь, что я даже иногда сомневаюсь, врожденный это дар или приобретенный. И больше не надо мне заливать о своих чувствах ко мне, все это ложь! – я кричала, из меня будто демоны лезли, хотелось все ему сказать, все, что накипело, выбросить весь этот шлак, скопившийся во мне.

– A-а… я понял! Да-да, конечно Вирельга рассказала тебе о своей несчастной судьбе, но поверь мне – это все неправда, она сказала это для того, чтобы… чтобы настроить тебя против меня. Просто она давно уже была влюблена в меня, поэтому она и сказала тебе этот вздор. Поверь мне, все было не так, как она описала, – он говорил так, как будто он был заключенным, а я судьей, определяющей его на смертную казнь. А он в последние мгновение хотел оправдаться и избежать страшной участи.

– Какой же ты лгун! И как же она мне все это описала? – с сарказмом спросила я.

– Ты и сама знаешь… в любом случае – это все неправда!

– Да? А вдруг она сказала мне правду, вдруг она решила покаяться мне? Откуда ты знаешь, что она мне сказала? – парировала я.

– В том-то и дело! Она не могла сказать тебе правду, так как правда является совсем невинной, ничего такого в ней нет, следовательно, ты бы так не бесилась, – видно было, что он смущен и рассеян, и пытается сообразить, что бы еще поубедительнее сказать.

– И вообще, с чего ты взял, что то, что она мне сказала, было о тебе? А? Вот, вот! Это еще раз подтверждает, что ты знаешь, о чем она мне сказала и пытаешься оправдать себя, выставив Вирельгу лгуньей!

– Ничего это не доказывает! – со злостью сказал он. Видно, и у него терпенье лопнуло. – Ты с самого начала занятия вела себя так, как будто я в чем-то виноват, хоть я и не знаю, чем я тебя в этот раз прогневал. Естественно, я начну допрашивать, что не так, у меня выбора не остается!

– Выбор есть всегда! Ты мог равнодушно отнестись к этому, и ничего бы не было! Но ты же рискованный парень – зная, о чем пойдет речь, начал выступать!

– Да я не могу равнодушно относиться ко всему, что с тобой связано! И к тебе – в том числе! – кричал он, и мне казалось, что с каждым словом он становится все больше и больше. – Мне не все равно, что с тобой происходит! Ты в состоянии это понять?! – на его слова я усмехнулась. – И при чем тут Вирельга со своей тяжелой участью?! Речь идет о нас! Что между нами!

– А что между нами?! – вскрикнула я, подняв на него испытывающий взгляд.

Он молча посмотрел на меня, а потом сказал:

– Что-то особенное.

– Нет между нами ничего особенного! И никогда не будет! – злобно бросила я. – Я ненавижу тебя за то, что ты сделал, и продолжаешь делать! Может, люди и способны меняться, но я в этом сильно сомневаюсь! – сказав свои последние, суровые слова Николосу Финену, я развернулась и ушла прочь. Он продолжал стоять и смотреть мне вслед, но я не обернулась.

Не знаю, почему, но мне хотелось заплакать… лечь куда-нибудь и заплакать. Тысячу раз я прогоняла в голове наш разговор, каким он был убедительным; на минуту я даже верила и допускала возможность, что Вирельга соврала мне, чтобы я не начала встречаться с Ником. Но зачем? Для чего? У нее уже появился интересный привлекательный парень, ей с ним хорошо, зачем же разрушать мое счастье? Или так она хотела отомстить Нику? Перерезав последнюю ниточку между нами, пока я еще не начала сильно к нему привязываться. Вариант того, что она хотела разорвать нас с Ником из-за ревности, отпадает. Это просто нелогично. А вот то, что она сделала это, чтобы насолить ему – возможно. Или все, что она мне сказала, было правдой и Ник действительно такой отъявленный подонок?.. В первом случае я потеряю подругу, во втором – парня. Хотя, я уже поставила точки везде, так что фактически я его уже потеряла. Но вот не пойму своего чувства – мне жаль, очень жаль…

Возможно ли, что он мог измениться? Есть хотя бы малая вероятность того, что он любит меня? Но я не знаю! Я настолько запуталась в его характере, что выявить, кто настоящий Николос Финен – невозможно. Да и вряд ли кто-то живущий в этом мире знает подлинник. Он окутал себя таким ореолом лжи, что найти прореху к правде просто нереально. Я пришла в наш с Вирельгой укромный уголок, в наше секретное место, раздвинула лианы ивы, прошла внутрь и вскарабкалась наверх, где мы обычно сидим с Ви, укрытые от всего, от дневной суеты. Я убрала лианы, чтобы было видно озеро, и начала смотреть на тихую воду и думать об этом, не очень хорошо прошедшем дне. Так я просидела больше получаса. В полной тишине, лишь дуновения ветра нарушали эту тишь. Но я их будто не слышала, единственное, что звучало в моей голове – это мысли, они переговаривались, перебивали друг друга, кричали, а иногда шептались и давали мне все новые и новые темы для обдумывания. Внезапно ко мне пробралась Вирельга, сначала я даже не заметила ее, она так тихо пролезла ко мне, что я обратила на нее внимание только тогда, когда она заговорила со мной.

– Ник искал тебя… он заходил ко мне домой, – я подняла на нее взгляд и опять опустила, – ты что, сказала ему все… что я тебе рассказала? – в голосе ее прозвучала тихая дрожь, будто она боялась его, боялась исхода.

А иногда так говорят люди, когда их ложь распространяется и больше и больше людей узнают о ней, и тогда эта ложь может стать правдой.

– Нет, – я тяжело выдохнула воздух из легких, – думаю, он сам догадался. Воцарилось молчание, она смотрела в пол, о чем-то думая, я подняла на нее взгляд и начала смотреть на подругу, на ее реакцию. Вскоре я решила начать говорить, так как ее молчание озадачивало меня, мне казалось, что она мне что-то не договорила, и я решила все узнать.

– Зачем он приходил? – тихо, спокойным голосом спросила я.

– Он искал тебя, сказал, что хочет поговорить. И все. Я сказала, что с утра не видела тебя, и он ушел.

– Ясно, – я замолчала и облокотилась на ствол дерева, – даже если б я ему рассказала все, какое это имеет значение?

– Никакого, просто… не хочется, чтобы кто-то знал, что я так сетовала на свою судьбу и нашла жилетку, чтобы выплакаться. Не хочу, чтобы обо мне создалось впечатление несчастной девушки, так жестоко преданной любимым человеком. Я хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали, что у меня все всегда прекрасно, что неприятности не трогают меня, и чтобы все они брали с меня пример… пример моей оптимистичности.

– Я поняла… просто, ты извини мне мои мысли… я тут сидела и думала, и на минуту показалось, что ты все это рассказала мне, чтобы насолить ему.

– Фили, я не собираюсь мстить ему! Он мне не нужен, меня с ним ничего не связывает, он потерял для меня значение, я лишь хотела предостеречь тебя, – она пододвинулась ко мне и как прежде взяла меня за руки. На глаза мне навернулись слезы, и я уже не могла сдерживать себя и разразилась в рыданиях.

– Просто, он был так красноречив! Что я подумала, что ты… все наврала, а он… любит… любит меня, – я закрыла лицо руками и начала плакать. Вирельга прижала меня к себе и начала гладить мою голову, успокаивая меня.

– Если тебе и вправду так кажется, если ты действительно думаешь, что он был правдив с тобой, что он любит тебя, почему бы тебе не быть с ним?

– Нет, – я отстранилась от нее, – что сделано, то сделано. Я ни за что не буду извиняться за свои слова. Не буду просить его встречаться со мной. Может, не исключено, что он говорил от чистого сердца, но наверняка я это знать не могу.

– Что ж, это твое дело. Но поверь, мне бы и в голову не пришло использовать тебя, чтобы отомстить ему. Он не достоин твоих слез, – она вытерла мои слезы и улыбнулась. – Пойдем ко мне? Попьем чаю.

– Нет… я, пожалуй, домой. Увидимся завтра, – я попыталась улыбнуться и обняла ее.

Дома я опять обдумала все. И сошлась на том, что Вирельга не могла наврать мне. Ей это просто ни к чему.

Глава 10 Долгожданное знакомство с пегасами

Несколько недель я не разговаривала с Николосом Финеном, мне от этого даже легче было, хотя и немного досадно. Когда ты знаешь, что кому-то нравишься, пусть даже этот человек и не симпатичен тебе, ты все равно получаешь удовольствие от внимания и, когда это внимание прекращается, ты испытываешь недостаток в нем. Он не пытался вымолить прощенья, напротив, он был со мной строг и немногословен. Мы виделись только на военных уроках и разговаривал он исключительно по делу. Я не была против, если он надеется, что я прощу его и предложу вернуть все на былой лад, но пусть не обольщается – этого не будет. Я твердо буду стоять на своей позиции, пока точно не удостоверюсь, что он чувствует ко мне и на что он готов ради меня.

Пару дней назад мы начали изучать наземную езду на пегасах, – я никогда не ездила на лошадях, особенно на лошадях с крыльями! Первый урок был – обучение езды шагом и учебной рысью, там важно держаться ногами, чтобы не выпасть из седла, мне этому надо еще тренироваться, чтоб в дальнейшем я смогла без страха ездить галопом и даже летать. Но пока надо освоить азы. Теперь, когда я вполне умею защитить себя мечом и принять атаку, я буду учиться военной езде на пегасах и полету на них в воздухе. Это намного интересней обычных размахиваний мечом. Мне выделили своего «резвого мустанга», его подбирали по моему телосложению и росту, чтобы он был не высок для меня и не буйного характера. Мне понравился мой пегас, хоть он и среднего роста по сравнению с другими, но выглядит довольно мило. В холке он 170 сантиметров, крылья длиной два метра, при моем росте 167 сантиметров, он – самый подходящий вариант. Шерсть у него гладкая бело-серого цвета, с виду не скажешь, что он ленивый, мышцы очень хорошо развиты, видны сильные ноги, здоровая шея и крылья… огромнейшие крылья! Когда он раскрыл их, я чуть рот от удивления не открыла – ничего подобного я даже в кино не видела, бесподобное зрелище. Зовут его Ветерок, имя весьма подходит под его наружность и спокойный характер. И такое интересное совпадение: я умею превращаться в ветер, и пегаса моего зовут Ветерок. Когда вывели пегаса Ника, я поняла, что мой Ветерок с ним и рядом не стоял. Его пегас был огромен, почти два метра, а крылья еще больше, темно коричневый цвет шерсти, с черной гривой и хвостом, а крылья были пестрыми – смесь черных и коричневых красок. Он слушался его беспрекословно, казалось, что можно было только слово сказать, и он все тут же поймет. Признаю, Ник смотрелся на нем бесподобно, прирожденный военачальник. Пегаса звали Победоносец… ну кто бы сомневался! Я с досадой посмотрела на своего Ветерка, который после крупного Победоносца смотрелся как-то нелепо и хило… но мне нравился мой пегас, и другого я не хотела.

Затем Зирель вывела своего, и при этом было столько шума, что казалось, не лошадь с крыльями из стойла выводят, а стадо слонов. Он бился, вырывался, прыгал и размахивал крыльями во все стороны, пока смотрители пегасов выводили его, предварительно связав веревками, но их усилия были тщетны, он не давал им и шагу ступить, только тянул назад. Это сопровождалось ругательствами рабочих и протяжным ржаньем пегаса, топотом копыт и хлопаньем раскрытых крыльев. Ее пегас был немного меньше пегаса Николоса, но что бы было, если б так неистовствовал Победоносец? Пегаса Зирель звали Неукротимый. Тут я могу проиллюстрировать известную поговорку «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Он был весь черный, как смола, мышцы играли на солнце и, несомненно, на конкурсе красоты среди всех известных пегасов он занял бы первое место. Смотрители так и не смогли вывести его из стойла, пока к нему не подошла Зирель, не взяла веревки, и сама его не вывела. Тут все случилось как по волшебству, между Зирель и ее пегасом как будто пробежал заряд энергии – она взглянула в его глаза, и он послушно пошел за ней. Видно, только она способна была укротить неукротимую лошадь, и этот зверь, весь трепещущий злостью и ненавистью покорно пошел за хрупкой девушкой. Ну, не сказать, что Зирель была хрупкой, но все же девушкой. Я удивилась этой преданности. Он не подпускал к себе никого, кроме Зирель, только ее признавал, между ними была какая-то связь, и это завораживало.

Первый вылет в небо у новичков вроде меня должен будет состояться через месяц упорных тренировок, к тому времени мы уже освоим рысь, научимся держаться на пегасах и ездить в галопе. Хотя все и говорят, что летание легче езды по земле, мне так не кажется. Это намного страшнее, ведь падать не с двух метров высоты, а с нескольких десятков метров или даже километров намного опаснее, и вероятность того, что ты что-нибудь сломаешь при падении – больше. Может, это легче, потому что когда ты в галопе или рыси, ты держишься, чтобы не выпасть из седла, так как пегас совершает равномерные скоки, и тебя то и дело выбрасывает; а на лету такого нет, ты просто сидишь, а он не отталкивается от земли, не подпрыгивает и не дергается, а спокойно летит. Но с другой стороны, и летать можно как камикадзе, делать всякие крутые развороты, винты и резкие падения вниз или вертикальные подъемы вверх, при этом тоже надо иметь сноровку и сильные мышцы на ногах.

На тренировке я познакомилась с двумя интересными девчонками. Они необыкновенно похожи друг на друга, сначала я даже подумала, что они сестры – у обеих рыжие волосы, и обе одинаково разговаривают. Но оказалось, что они просто подружки, знающие друг друга очень много лет, практически с рождения. Они веселые и общительные, особенно когда пытаются рассказать какую-нибудь занимательную историю, перебивая друг друга, тогда получается сплошная белиберда и неразбериха, и от этого хаоса невозможно не засмеяться.

Первую зовут Эвелин Норс. Очень красивое и мелодичное имя, да и сама она неплохой наружности. Темно-рыжие волосы средней длины, ослепительно белая кожа и большие красные губы. Глаза ее были как-то далеко посажены друг от друга, миндалинками направлены вверх и ярко голубого цвета. Когда она смотрела исподлобья, казалось, что взгляд немного раскосый, но стоило присмотреться, и этот эффект исчезал. Видно, она была более раскованной и общительней своей подруги, вела себя непринужденно, как будто всю жизнь меня знала. Мне нравится такой тип людей, с ними чувствуешь себя спокойнее, нежели с теми, кто пристально всматривается в тебя, ища что-то недоброе. Такой была ее подруга – Рьетта Арьини… Да уж, имя что надо, пока выговоришь язык сломаешь в четырех местах. Но оно как влитое подходило под описание своей хозяйки. Скованная, нахмуренная, подозрительная, она больше десяти минут просто рассматривала меня, пока Эвелин рассказывала истории про тренировки и пегасов.

Рьетта была не очень заметной внешности, но, как ни странно, с Эвелин они были весьма схожи, и не по характерам, а внешне, только Эвелин досталось более привлекательная наружность, а Рьетте нет. У нее также были расположены глаза, и даже такого же цвета, та же белая кожа, средний рост, губы немного меньше, но это нисколько не отвлекало. В одном их внешности расходились в цвете волос. У Рьетты они были светло рыжего цвета, что совсем не украшало ее, другое дело у Эвелин – роскошные, насыщенные, бордовые волосы, это более бросалось в глаза. Но что мешало Рьетте быть такой же клевой, как ее подруга? Вряд ли это были волосы, ведь различие только в этом. Нет, не в этом, волосы тут были не при чем.

Эвелин с самого начала преподносила себя людям так, как будто она красотка, каких свет не видывал, широко улыбалась, сверкала раскосыми глазками и весело хохотала, люди чаще смотрели на нее, желали общаться с ней, в этом ее плюс. А теперь возьмем Рьетту. Она не настолько коммуникабельна, неприветлива, и уж слишком пристально глядит на людей, так, что у тех создается впечатление, что она какой-то дикий заморыш. Проблема в том, что она изначально так преподнесла себя людям, даже в моем случае, что помешало мне подумать, что Рьетта красавица, как и Эвелин. Она сама. Это она заставила меня так о ней думать.

И теперь я точно не изменю своего первого впечатления. И дело кроется вовсе не в цвете волос или в ширине подбородка, дело в людях, в их внутреннем мире – как они себя видят, так их и видят окружающие.

Конечно, потом Рьетта разговорилась, и нам стало намного веселее. Я прониклась к ней симпатией, да и она, думаю, тоже. Они рассказывали мне о своей любви к пегасам, – оказывается, подружки с детства умели на них ездить и ухаживать за ними. Их родители всю жизнь разводят пегасов, это стало смыслом их жизни. Девочки следят за конюшней и за самими животными, чтобы никто не заболел и не умер. Они числятся в списке военного кружка, но хорошо мечом не владеют, их задача – полеты. В этом они лучше всех.

– Так ты умеешь владеть мечом и одновременно быть нишери? – спросила меня Эвелин.

– Э, ну да… разве это необычно? У вас многие владеют несколькими дарами… не в совершенстве, конечно, но, по крайней мере, умеют обращаться.

– Нет, дело не в том. Просто ты с другого мира, – заметила Рьетта.

– Рьетта, опомнись! У нее же родители отсюда! – Эвелин обернулась на свою подругу и сказала ей таким тоном, как будто та сморозила глупость.

– И многие об этом знают? – спросила я, переводя взгляд с Эвелин на Рьетту.

– Конечно! Ты же у нас типа знаменитости. Девочка из другого мира, довольно интересная личность, да и все вокруг заметили как… – она умолкла на секунду и хитро взглянула на меня, я помотала головой, ожидая продолжения фразы. – Как Красавчик Ники увивается за тобой, но ты до сих пор не ответила взаимностью.

Я смутилась от таких подробностей и потупила взгляд. Она продолжила.

– Ты действительно интересна, Филиппа. Как? Почему? Разве он тебе не нравится? Он же красив и силен, обаятелен и развязен, настоящий ловелас, – она так восхваляла его, будто Ник был каким-то совершенством, да еще с такой интонацией, будто каждая девушка обязательно должна была влюбиться в него, – да еще и сам обратил на тебя внимание, больше двух месяцев бегал за тобой, а ты…

– Послушай, Эвелин… раз он такой бесподобный… почему же ты не с ним? – спросила я, прерывая ее глупый монолог.

– Ох, да брось! Он не особо обращает внимания на меня… так, удается заговорить, но ненадолго. А мне бы так хотелось… – она мечтательно обратила взгляд в небо и вздохнула.

– Хм… все-таки он не со всеми успел перевстречаться, – ухмыльнулась я.

– Нет, нет, конечно, не со всеми! Ты наверно не так поняла, он встречался с немногими, но влюблялись в него почти все. Это необыкновенная удача – начать встречаться с Ником.

– Хм… нет, я так не думаю. Конечно, у всех вкусы разные, но я не считаю Ника совершенством… далеко нет! У меня он отпечатался как похотливый, самовлюбленный и чересчур уверенный в себе бабник, – при моих словах Эвелин поморщилась, а Рьетта засмеялась.

– Ну, раз он не такой совершенный, – немного с недовольством и раздражением начала Эвелин, – то кто тогда для тебя идеал?

– Идеала нет, Эвелин! – Она вытаращила глаза и уставилась на меня. – Само по себе слово «идеал» – что это? В чем оно проявляется? Во внешности? Ну уж извини, у всех вкусы разные. Тогда в чем? Характер? Тоже не факт, у всех есть недостатки, и ничего с этим не поделаешь. Взять Ника – да, он хорош собой, но его внутренний мир настолько замутнен и темен, что невозможно до конца разобраться – какой он. В одной ситуации такой, в другой совершенно иной. И ты не знаешь: когда он врет, а когда говорит правду. Он настолько привык это делать, что ложь стала для него как обыденное дело, он говорит ложью и уже не замечает, что это дошло у него до автоматизма.

– Но откуда ты знаешь, что говорит он: ложь или правду? Ведь ты только что сказала, что нельзя различить его ложь от правды, – спокойно спросила Рьетта, пристально смотря мне в глаза.

Я опустила голову и задумалась. А ведь она права. Я усмехнулась и подняла на нее взгляд.

– Понимаешь, наверное, это предчувствие. Или недоверие.

– Но ты не знаешь до конца: ложь это или правда. Тебе кто-то вложил в голову, что он врун, вот ты так и думаешь.

Я промолчала. Здесь действительно есть над чем подумать, но я не хотела снова все вспоминать. Внезапно Эвелин прервала мои мысли своим звонким голосом.

– Эй, Джереми! Не бери Дони! У него нога хромает!

Я обернулась и начала искать глазами того, к кому обращалась Эвелин.

Я заметила небольшого роста мальчика с причудливой прической, она вызвала на моем лице улыбку. Забавный ершик на голове придавал ему неряшливости, да и, по-моему, он сам и был таким. Ему можно было дать лет четырнадцать-пятнадцать, непонятно как, но он вызывал у меня приятные эмоции, у него были пухлые щечки и маленькие серые глазки. И, когда он улыбался, были видны ямочки на щеках, а края губ сами ползли вверх, и улыбка была похожа на «птичку», своеобразную галочку, которую дети обычно рисуют на своих рисунках, изображая вдалеке улетающую птицу. Голос его, видно, еще не до конца сломался, тона были противоречивы друг другу, – он был одновременно и звонким, и немного хрипловатым, и каким-то детским. Я встретила его лучезарной приятной улыбкой, и немного удивилась, когда он, посмотрев на меня, потупил голову и засмущался, пухлые щечки сразу загорелись румянцем.

– Познакомься, это моя новая подруга – Филиппа, – она указала на меня, я улыбнулась и протянула ему руку для пожатия, он смущенно взял ее и тут же отдернул. – Филиппа, это мой младший брат Джереми.

– Приятно познакомиться, Джереми!

– Мне тоже… – Мы все замолчали, присутствие нового человека заставило прекратить нашу прежнюю беседу, а на создание новой, по-моему, ни у кого не нашлось воображения. К счастью, тут же нашелся мой новый знакомый, но и его тема пошла не в ту сторону:

– А я видел тебя раньше, на балу. Ты танцевала с Ником.

– Э-э, да, жаль я тебя там не видела.

– Я не танцевал, я…

Его прервал еще один звонкий, но уже более мужской, хриплый голос, исходивший откуда-то сверху, и от этого голоса меня будто током ударили.

Он звучал как-то грубо и повелительно, и я тут же узнала этот голос.

Несомненно, он принадлежал Николосу Финену, восседавшему на высоком пегасе.

– Джерри! Тебя еще стойло Победоносца ждет, или ты забыл о нем?

– Конечно, нет, Ник, я мигом. Пока, Филиппа, мне очень приятно было повидать тебя!

И он убежал в конюшню. Я смотрела ему вслед и возмущалась тому, как Ник разговаривал с Джерри. Тут я вспомнила, что он все еще здесь и резко подняла на него гневный взгляд. Ник смотрел на меня холодными глазами, сжимая губы. Я одарила его взглядом презрения и отвернулась. Он развернул пегаса и погнал его прочь от нас.

– Одно мы знаем точно, – начала Рьетта.

– И что же? – спросила я.

– А то, что Ник ревнует тебя к каждому парню, даже к такому, как Джерри.

– А что с Джерри не так? Почему «даже»? – раздраженно спросила я. Она не ответила, лишь улыбнулась. – Мне кажется, он довольно милый.

– Да, только Джереми это не говори, а то он на радостях подумает, что ты в него влюбилась, – засмеялась Эвелин.

Я поморщилась, но ничего не ответила. То, что Ник ревнует, меня совсем не обрадовало. Еще сделает что-нибудь абсурдное, и кто-нибудь пострадает.