Текст книги "Дамы с заначкой"

Автор книги: Ангелина Чацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Ляля, Привалова ведь уже купила этот дом?

– Ну да, а почему ты спрашиваешь именно сейчас? – не поняла я.

– Просто удивлена, что она не забрала у тебя ключи.

– Она забрала, а сегодня утром в офисе обнаружилась еще одна связка. Завтра отвезу, а пока грех не воспользоваться.

– А ты уже сообщила Приваловой об этом? – хитро спросила Клава.

– Нет, а что?

– И не торопись, мало ли что.

– Действительно, – согласилась я. – Тем более что кроме меня этих ключей никто не видел.

Дорожка, ведущая к дому, была посыпана толченым кирпичом. Мне всегда казалось это странным: в сухую погоду кирпичная пыль равномерно покрывала обувь, а в дождливую образовывала чудную бурую жижу. Клавка бодро шлепала калошами.

– Слушай, они что, большие? – прошипела я.

– На вырост, – как всегда загадочно ответила Клава.

Как еще она собиралась расти в ее тридцать восемь лет? Может, есть способ растоптать ноги?

Кажется, я свихнулась! О чем я думаю? Взгляд скользнул по оскаленной морде.

– Тьфу, напасть! Это же бронзовый лев!

– Ну да. А ты какого хотела здесь увидеть в такую погоду, живого? Он бы уже давно уполз под крышу. Слава богу, места в доме хватает. Здесь можно поселить Кубанский казачий хор, футбольную команду, и на первом этаже разместить небольшой зоопарк. Смотри, на этой балюстраде шикарно смотрелись бы павлины…

– Здесь шикарно смотрелись бы только совы и вороны, – перебила я Клаву.

– Да ладно тебе. Дверь как открывается, за кольцо?

– Ага. Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется? Ты перепутала сказки. Надеюсь, сам Дракула нам не откроет. А вообще-то у меня ключи, ты забыла?" – Я перебрала связку и нашла медный ключ с фигурным кольцом. Он повернулся легко и без ожидаемого мной скрежета. Мы нырнули внутрь. В холле было темно и сыро.

Меня охватил страх. Чтобы не было слышно, как стучат мои зубы, я укусила себя за палец. Лорд исчез в темноте.

– Лорд, – сиплым шепотом позвала Клава. – Вернись! Куда ты? Пойдем за ним. – Она потянула меня за рукав.

– Ыгы!

– Что? Да что с тобой?

Я вынула палец изо рта.

– Пойдем!

Стараясь не шуметь и не споткнуться, мы пошли вдоль стены.

– Включи фонарик.

– Что?

– Фонарик! – прошипела Клава. – Я ведь не летучая мышь. Свети под ноги, а то свалимся с лестницы.

Дрожащий свет фонарика заскользил по полу и стенам.

– Вот лестница. Нам ведь на второй?

– Да!!!

– Слушай, я тоже нервничаю, – сказала Клава.

– Прости. Как ты думаешь, мы найдем Лорда?

– Не знаю. А вот он, похоже, кого-то нашел.

Сверху послышался вскрик и яростный лай, сменившийся стоном и рычанием.

– Бежим! Он загрызет кого-нибудь!

– Скорее! – встрепенулась подруга. – Мне уже негде котов закапывать.

Я поразилась Клавкиной способности скакать вверх по лестнице с такой скоростью в калошах «на вырост». Похоже, подруга всерьез забеспокоилась. Взлетев на второй этаж и сориентировавшись по звукам, мы вбежали в комнату слева. Фонарик выхватил следующую картину: в углу на корточках, закрыв голову руками, сидел мужчина в джинсах, порванных на одном колене. Возле него, ощетинившись насколько это было возможно, рычал Лорд, шерсть на его холке и на копчике приобрела сходство с жесткой обувной щеткой.

– Лордик, мальчик мой… – засюсюкала Клава, подзывая дога.

– Уберите собаку! – раздался голос со стороны окна.

Мы повернули головы и увидели парня, стоявшего на подоконнике. Вид его впечатлял: волосы всклокочены, куртка и брюки разорваны, какая-то палка в руке…

– Совсем сдурели, на людей с собаками! – добавил парень. – Сначала нужно разбираться, а потом зверей натравливать!

– А мы сейчас и разберемся, – решила действовать я. – Вот вы, на подоконнике, собственно говоря, кто? Карлсон?

– Нашли время острить! Я же не сравниваю вас с кикиморами, хотя очень похожи. Особенно леди в калошах, – осмелел «Карлсон», а парень, лежавший на полу, встал и начал отряхиваться.

– Кто? Я?! – закусила удила Клава. – Лорд!

– Тихо, тихо! Я неудачно пошутил. Давайте, мы покажем документы, и все прояснится.

– Ваши документы, – официально заявила я, но никто не удивился такому тону, даже Клава, хотя требовать чьи-либо документы я не имела никакого права.

Парень слез с подоконника и протянул мне свои права: Евгений Летягин и т.д.

– Это не вы, – возмутилась Клавдия, заглядывая мне через плечо, – у вас тут прическа не такая!

– Девушка, – вступил в разговор другой, обретший наконец дар речи, – а вы на документы тоже вот в этой панамке фотографируетесь?

– Я бы попросила! Это не панамка, а шляпка, – возмутилась подруга.

– От поганки! – хихикнул взъерошенный.

– Очень по-джентльменски, – не удержалась я.

– Разрешите представиться, – неожиданно вежливо заговорил второй, трофей Лорда. – Сергей Куприянов – архитектор, а Евгений – мой деловой партнер. Вопросы есть?

– Есть! – не успокаивалась Клава. – Партнеры-домушники?

– Ну побольше позитивизма, девушки, – вполне миролюбиво ответил Сергей, – мы совладельцы арт-бюро «Вигвам». Может быть, слышали?

– Мы довольно-таки известны, – добавил его партнер.

– Очень скромно, – вставила Клава.

– Зато честно! – ответил Сергей. – А вы сами что здесь делаете?

– Я лично продала этот дом одной состоятельной женщине….

– Так вы теперь богатая невеста? – поинтересовался блондин, спустившийся с подоконника.

– Я всего лишь агент по недвижимости.

И меня интересует, что творится на объекте ночью в отсутствие хозяйки? – Краем глаза я заметила, как скептически поморщилась подруга. Видимо, объяснение было неубедительным.

– Именно эта состоятельная женщина и дала нам ключи, чтобы мы могли безотлагательно ознакомиться с фронтом работ и подготовить смету. Тут столько работы, что мы засиделись до ночи, – пояснил Сергей.

Когда мы вышли из «замка», дождь уже прекратился. С листьев сиреневого куста, росшего у самого крыльца, стекали и плюхались оземь тяжелые капли. Пахло мокрой травой. Лорд громко втянул влажный воздух своими крупными ноздрями и весело помчался через двор к воротам. Мы с Клавой испытывали некоторые угрызения совести, ведь это наша собака чуть не загрызла этих, в общем-то, приятных ребят. А потому предложили всем сейчас же отправиться к ней, выпить чаю. Наши новые знакомые с удовольствием приняли приглашение.

* * *

Аркадий Яковлевич откинулся в удобном кресле, обвел взглядом кабинет, место, где он проводил две трети своей сегодняшней жизни.

С тех пор как обосновался здесь, он успел привыкнуть к этой комнате, к виду из окна, к звукам, доносившимся с улицы. Контора находилась в самом центре на вокзальной площади, но городская суета его не утомляла. С того времени, как в доме у него стало совершенно тихо, шум позволял отвлечься от внутренних диалогов, которые он постоянно вел сам с собой.

Тишина в доме объяснялась очень просто: дети выросли и ушли во взрослую жизнь, не забыв, однако, заручиться финансовой поддержкой отца. Появлялись они не часто, но Аркадий Яковлевич относился к этому с пониманием. Он привык отдавать им все, ничего не требуя взамен. Причиной такого беззаветного служения детям был тот факт, что они рано лишились матери. —Его жена долго болела и умерла, когда дочери было шестнадцать, а сыну тринадцать лет. Теперь же это были вполне самостоятельные, люди. Отец скучал, но выпрашивать внимание было не в его стиле. Гордый и независимый, он не привык казаться слабым.

В углу пробили напольные часы. Десять вечера. В комнате был полумрак, горела лишь настольная лампа. Разноцветные огни рекламы за окнами отражались в стеклах дубовых книжных шкафов. Аркадий Яковлевич был консерватором и терпеть не мог современный офисный интерьер с пластиковой мебелью и жалюзи на окнах. На его взгляд, солидная классика производила то впечатление незыблемости и надежности, которые так необходимы были людям, приходившим к нему за помощью.

От долгого пребывания за письменным столом болели спина и шея. Он сделал несколько вращательных движений головой и закинул за нее руки. Весь вечер он провел над бумагами, а территория стола вовсе не расчистилась от них. Отнюдь, их как будто стало больше. Аркадий Яковлевич выключил и закрыл ноутбук и собрался встать, когда нетерпеливый звонок в дверь конторы напомнил ему о встрече. Время было позднее, секретарь Лилия Дмитриевна уже ушла домой. Никто не помешает их разговору. Он медленно поднялся и усталой походкой направился к двери. Сухо кивнув, поприветствовал визитера – желания соблюдать приличия не было. Тот тоже казался ненастроенным на долгие расшаркивания. Они всего лишь деловые партнеры на время, ничего больше.

– Вот, смотрите. – Гость положил на стол тугой пакет из фотоателье «Кодак», судя по всему с фотографиями.

Аркадий Яковлевич перевернул его, и на дубовую поверхность стола высыпались цветные карточки, штук двадцать. Дом на Майской, полная рыжая дама, молодой человек, улыбающийся ей. Вот они в машине, вот – в ресторане. Даму он, естественно, знал, а вот юношу вряд ли встречал когда-либо ранее. Сын? Насколько он знал, сына у Приваловой не было.

– Мне нужна информация об этих людях, – глухо сказал визитер. – Снимки оставляю вам.

– Оставьте, – устало сказал адвокат.

– Все, о чем мы с вами договаривались, остается в силе, не так ли?

– Само собой разумеется.

– До встречи. – Не протягивая руки, гость развернулся и пошел к выходу.

Аркадий Яковлевич сгреб фотографии в ящик стола, выключил свет и покинул свою контору.

8

Моя малогабаритная двухкомнатная квартирка представляла собой пик полета строительной мысли конца семидесятых годов. Несмотря на то что из-за бурно разросшихся тополей света в квартиру проникало мало, а квадратура оставляла желать лучшего, я любила свою жилплощадь, и она казалась мне вполне уютной. Мы с мужем купили ее семь лет назад, когда решили связать наши судьбы навечно. Навечно не получилось, но зато расстались мы приятелями, без долгого выяснения отношений и помоев, которые обыкновенно некогда пылко любящие друг друга супруги выливают друг другу на голову в момент прощания. Дмитрий вообще не склонен был расплескивать свои эмоции понапрасну. Неплохой программист, он был убежденным интровертом и трудоголиком. Год назад он уехал в Канаду, предварительно оформив наш развод. «Все дела нужно доводить до конца, Ляля. Неопределенность вредна». Собственно говоря, его стремление искать счастья и востребованности на Западе и явилось камнем преткновения в наших отношениях.

Я не хотела уезжать из своего города, пыльного летом, грязного зимой, но все равно любимого и родного. Димка и раньше работал в Канаде по полугодовым контрактам, возвращался без особого энтузиазма и при первой предоставившейся ему возможности не преминул уехать насовсем.

Я не воспринимала данный шаг как предательство. Иногда даже задавала себе банальный вопрос: а была ли любовь когда-либо в наших отношениях? Сейчас мне казалось, что нет. Дима решил, что все наше движимое и недвижимое имущество, а именно: эта квартирка и видавшая виды «шестерка» останется мне. Я отнеслась к его решению с благодарностью. Он позвонил из Канады лишь один раз, сообщить, что добрался и устроился нормально. И все. Я и не ждала его звонков. Здесь его ничего не держало: ни родных, ни семьи, ни детей, которых Бог почему-то нам не дал. В общем, история моего замужества была весьма незамысловатой, но зато в результате я не приобрела стойкой неприязни к мужскому полу. Таким образом полагала, что самое прекрасное и необыкновенное чувство ждет меня впереди;

Я плюхнулась на диван и вытянула ноги на пуфик, стоящий рядом. Сегодня вечером я могу наконец-то побыть одна, спокойно поразмышлять о событиях последних дней. Я щелкнула пультом телевизора и тут же убрала звук. В программе новостей рассказывали об очередной авиакатастрофе. Мне, человеку, страдающему клаустрофобией и боязнью высоты одновременно, всякий раз, когда я была вынуждена лететь самолетом, непременно казалось, что сия участь постигнет и наше воздушное судно. Абстрагироваться или, что еще более нереально, спать во время полета было невозможно. Я протирала салфеткой мокрые ладони и настороженно вслушивалась в шум работающего двигателя. Предпочитала сидеть и лишний раз даже не посещать туалет. Во-первых, я полагала, что баланс лайнера будет нарушен, если всем пассажирам взбредет в голову шастать туда-сюда, а во-вторых, сама мысль о том, что роковой катаклизм может застигнуть меня врасплох в отсеке уборной, казалась ужасающей!

Новости закончились, и начинался какой-то фильм. Я включила звук. В главной роли был… Антонио Бандерас! «Это знак!», сказала бы Клава.

И я пустилась в размышления с удвоенной силой и призналась себе, что брюнет в «БМВ» все чаще занимал мои мысли. Не то чтобы мне нравились только брюнеты, но я действительно не испытывала нежных чувств к блеклым блондинам. Сама я не отличалась природной яркостью: светлые волосы прозаично серого оттенка, глаза, цвет которых порой даже невозможно было определить, и отсутствие здорового румянца. А если рядом еще и альбинос, пусть даже атлетического телосложения? Нет, такая картинка меня не вдохновляла.

Только выразительный мужчина способен был воспламенить мои чувства! Увязнув в своих рассуждениях, я уснула сидя на диване.

Телефон зазвонил где-то в начале второго ночи.

– Лялька! Быстро приезжай! – Клава была чем-то встревожена.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? А моя машина, между прочим, в гараже.

– Бери такси и быстро дуй ко мне. Тут призрак замка снова появился!

– Клава, выключи телевизор. Я в такое время фильмы не смотрю.

– Какие фильмы?! Ты что, не понимаешь?

Опять свет горит в окне этого проклятого дома!

– Да это, наверное, снова ребята ночью трудятся…

– Как же! Я звонила уже Сереге, он дома дрыхнет.

– Как все нормальные люди, только ты…

– Короче, я тебя жду. – В трубке послышались короткие гудки.

Быстро одевшись, я выглянула в окно. Дождь лил как из ведра, Я вызвала такси и помчалась вниз по лестнице. Через каких-то пять минут перед моим подъездом затормозил старенький «опелек» с шашечками на дверце.

– Куда едем, барышня? – Голос у водителя вполне соответствовал ночному времени суток – хриплый бас. Узнав адрес, мужик недовольно вздохнул: это было совсем недалеко, навар получался небольшой. Бензином в машине воняло нещадно, при этом водитель еще и курил, плотно закрыв все окна от дождя. Поразмыслив над сочетанием запахов бензина и табака, я задала глупый вопрос:

– А мы не взорвемся?

Водитель внимательно посмотрел на меня в зеркало над лобовым стеклом, прищурился и затянулся поглубже, при этом огонек его сигареты блеснул особенно зловеще" Я закуталась в плащ и замолчала до конца пути.

* * *

– Ляля, как ты долго! – зашипела мне в ухо Клава, едва я захлопнула дверцу автомобиля.

– Ты меня чуть до инфаркта не довела своим зловещим шепотом! – взвизгнула я. – Чего ты стоишь тут под дождем, как тополь на Плющихе?

– Караулю, вдруг он попытается убежать.

– И что же ты тогда, интересно, будешь делать?

– А вот у меня свисток! Представляешь, я начинаю свистеть, все выбегают…

– Да кто услышит этот жалкий писк в такую грозу! Тоже мне, соловей-разбойник. – Я не переставала удивляться Клаве. – А вот прибьет он тебя точно, если ему на пути попадешься. Давай зайдем к тебе во двор.

– Лялечка, ты только не ругайся, – начала оправдываться Клава, и я почувствовала неладное. – У меня калитка захлопнулась, а я без ключа выбежала.

– Ну так звони скорей, дети откроют! – Мое терпение было на исходе.

– А у нас звонок в дождь не работает, что-то там замыкает.

Я быстро сориентировалась и набрала на мобильнике Клавкин номер, в надежде, что хоть кто-то из детей не спит богатырским сном. Гудки шли очень долго, затем раздался сонный голос Филиппа:

– Алло…

– Сынок, это мама! Открой калитку, а то я ключ забыла, – затараторила Клавка в трубку.

– Вы ошиблись, тетенька. Гуднайт. – Филя засыпал в здравом уме и твердой памяти и слышал, как его мать трещит по телефону в соседней комнате.

Клава звонила еще несколько раз. К тому моменту, когда Филя окончательно вник в суть происходящего, мы вымокли до нитки.

– Теперь давай скоординируем наши действия, – отогревшись, ожила Клава. Я в это время замерла у окна с биноклем. В «замке» все еще горел свет на втором этаже.

– Главное, чтобы нас не заметили. Одеваемся и идем!

Резиновые сапоги-заброды в количестве двух пар Клавка как-то одолжила у соседа рыбака, долго объясняя ему причину так внезапно вспыхнувшего интереса к рыбной ловле. Клаве он не поверил, но порадовался, решив, что в ее личной жизни наметился перелом. Вот в них мы и обулись, надели клеенчатые плащи, обмотали головы платками. Клава даже попыталась надеть очки для подводного плавания, но я ее отговорила, аргументируя свое мнение тем, что привидение тоже человек, и если оно увидит нас даже в таком виде, может испугаться, а если на Клаве будут еще и эти очечки, то оно отдаст Богу душу во второй раз, если такое, конечно, бывает.

Открыть ворота возможным не представлялось, так как неизвестно, где я потеряла один ключ из той связки, которую так и не отдала Приваловой. Забор вокруг зловещего дома был высокий и неприступный, но мы нашли выход: перелезли через него со стороны соседнего с «замком» участка Там жил одинокий алкоголик Михась, который поставил свою проржавевшую «Ниву» вплотную к красному кирпичному забору Весьма грациозно мы вскарабкались на бывшее средство передвижения, с него на довольно широкий забор, а оттуда пришлось прыгать вниз, зажмурив от страха глаза. Благо, почва от дождя была мягкая, а кактусы в нашей климатической зоне, к счастью, не росли. Поэтому приземлилась я вполне удачно. Клава же рухнула с подозрительным грохотом и лязганьем Приглядевшись к ней, я заметила, что у нее в руках блестит какой-то металлический предмет.

– Клава, что это?

– Я решила прихватить с собой Филькин меч с его дурацких боев.

– Боже мой, Клава! Я с тобой с ума когда-нибудь сойду. Он же тяжелый до ужаса!

– Семнадцать килограммов, Филькина гордость, сам ковал.

– А как ты его тесла, что я не заметила?

– Как знаменосец на марше!

– Бросай его здесь!

– Ты что?!! Меня же Филя…

– Да мы и трех метров не пробежим с такой тяжестью! Брось его, я сказала!

Клава не посмела ослушаться, но дальше пошла с насупленным видом.

– А вдруг нашей жизни будет угрожать серьезная опасность, – не унималась обиженная подруга.

– Таких мыслей даже допускать нельзя! – категорично парировала я. – Тихо!

Мы присели на корточки за небольшим кустиком. Нас насторожил странный булькающий звук, который доносился из чернеющего дома.

Свет в окне второго этажа дрогнул, как будто кто-то попытался задуть свечу, но у него не получилось с первого раза.

– Что это за звук, слышишь? – прошептала я.

– Похоже, вода в чайнике закипает, – ответила Клава.

– Мозги у тебя в котелке, по-моему, закипают. Ты не обижайся, Клава, но какой может быть чайник в два часа ночи?

– А есть люди, которые чай пьют ночами, – продолжала подруга, и я начала опасаться за ее рассудок. Может, она сильно переволновалась и что-то у нее там в голове заклинило. На всякий случай я решила предложить:

– Может, вернемся?

– Ты что?! Мы ведь почти у цели. Давай подойдем поближе и попробуем войти в дом. А там и спрятаться легко, если что, – столько комнат.

А тут мы на виду, как мухоморы на поляне.

Ее рассуждения были не лишены здравого смысла. Под прикрытием темноты и дождя мы побежали вверх по ступеням и юркнули под навес крыльца. Всю нашу амуницину решили оставить прямо здесь и сбросили ее вниз под крыльцо. Из замшевого кошелька, болтавшегося у меня на шее, я извлекла ключи и открыла дверь. Она отворилась с тихим скрипом, мы решительно шагнули в зияющую пустоту холла. Клавка вцепилась в мой локоть с такой силой, что я чуть не взвыла от боли. Какое-то время мы постояли у колонны, чтобы глаза успели привыкнуть к темноте. Привыкать пришлось долго, так как тьма была кромешная. Неизвестно, сколько бы там еще простояли, дополняя собой архитектурно-скульптурный ансамбль холла, если бы не шаги, вполне отчетливо раздавшиеся над нашими головами.

– Ляля, я боюсь. – Клава дрожала так, что стук ее зубов, казалось, был слышен на втором этаже.

– Я тоже, – только и промямлила я.

– Давай спрячемся в какой-нибудь комнате, вдруг он надумает спуститься, а тут мы. А он небось с фонариком и…

Словно в подтверждение Клавкиных слов тонкий лучик света скользнул по лестнице, ведущей на второй этаж. Мы, словно по команде, присели и на четвереньках стали отползать к ближайшей комнате слева. Насколько я помню, это была столовая. От страха у меня свело желудок, а Клава вдруг начала.., икать.

– Шшш, – зашипела я от ужаса.

Но бедная Клава ничего не могла поделать.

Чем больше она пыталась сдерживаться, тем громче была икота. Дубовая тумба, непонятно для каких целей стоявшая посреди зала, была единственным местом, куда можно было запихнуть икающую Клаву. Двоим тут явно не хватило бы места. Поэтому я тихо спряталась сзади нее, прикрыв собой дверки на тот случай, если Клаве взбредет в голову оттуда вывалиться.

Шаги доносились уже из холла. Влажный от дождя воздух наполнился каким-то сладковатым и душным запахом.

– Ик! – раздалось из тумбы. Я налегла на дверки сильнее, надеясь заглушить Клавкин «привет из глубины души». Она прошептала мне едва уловимо:

– Это хлороформ? – и снова икнула.

– Не знаю, молчи!

Луч света выхватил дверной проем, который я могла видеть, лишь вывернув голову самым невероятным образом. Стук моего сердца, казалось, заглушал шум дождя. И тут на фоне освещенного проема, как на картине в прямоугольной раме, я увидела его: высокого, красивого, на этот раз без черных очков и серебристого «БМВ». От неожиданности я открыла рот так, что у меня свело челюсть. Нервно сглотнув, я издала какой-то внутриутробный звук и с щелчком снова закрыла рот.

Он стоял вглядываясь в глубь коридора, и курил сигару. А, вот откуда этот сладкий аромат Бедная Клава. Она, наверно, думая, что это хлороформ, потеряла сознание, сидя в тумбе. Икать, по крайней мере, перестала.

Не знаю почему, но в столовую он светить не стал. Видимо, был уверен, что здесь никого нет.

Постояв какое-то время, он выключил фонарь, и я решила, что он собирается уходить. Выждав пару минут, я снова открыла рот, чтобы позвать Клаву, и в этот момент услышала мужской голос:

– Алло. Это я… Все в порядке… Она от нас никуда не денется…

Струйка холодного пота побежала по моей спине. Если Клава и не лишилась чувств при мысли о хлороформе, то сейчас наверняка умерла от ужаса. И вдруг мной овладело какое-то абсолютное равнодушие. Я даже расслабила спину и откинула голову. Отчетливо было слышно, как мужчина прошел через холл ко входной двери, вышел и захлопнул ее за собой.

– Клава, – позвала я через минуту. Из тумбы никто не отзывался. Я открыла дверки, и мои, окончательно привыкшие к темноте, глаза увидели следующую картину: свернувшись калачиком, Клава.., спала!!! Я чуть не скончалась от переживаний за нее, а она уснула! Ну уж нет, удовольствия высыпаться здесь до утра я ей не доставлю. Я решительно дернула подругу за ногу.

* * *

– У меня все болит! Все! Как будто меня били везде: по спине, по голове, по животу. Это все дурацкая тумба! – стонала Клава. Она лежала на диване с пуховым платком на пояснице и пузырем со льдом на голове.

– Эта дурацкая, как ты говоришь, тумба, может быть, спасла тебе жизнь. Я уж не говорю о том, что некоторые успели в ней еще и выспаться. – Я не отказала себе в удовольствии подшутить над подругой.

– Ляля, ну как ты не понимаешь? Это ведь нормальная реакция организма на кислородное голодание. Сон был первой фазой продолжительного обморока. Я была близка к смерти, – разъясняла Клава довольно бодрым для умирающего человека голосом.

– Народ, завтракать будем?! Блинчики с медом! – крикнула Настя на кухни, откуда уже расползался заманчивый аромат блинов.

– Буду! – Яне раздумывала ни секунды. – А вот маме твоей, наверное, пока не стоит.

– Что значит «не стоит»? Стресс усиливает аппетит. – Пузырь со льдом плюхнулся на сладко дремавшего Ксенофонта, и Клава бодро прошлепала в кухню, не забыв, однако, прихватить теплый платок.

– Блинчики с медом – настоящая панацея от кислородного голодания, – констатировала я и отправилась за ней.

За завтраком мы говорили о загадочном брюнете с сигарой. Клава попыталась порассуждать на тему, встречаются ли курящие привидения, но, зайдя в тупик, замолчала и посмотрела на меня:

– А ты-то что думаешь?

– Я его уже один раз видела.

– ..?

– Помнишь, я рассказывала тебе о красавце в серебристом «БМВ», ну, из его машины еще шарфик выпал. Помнишь?

– Так ты что же думаешь, он шарфик пытается найти? А откуда он мог знать, что ты ночью попрешься в этот дом, да еще с шарфиком? – С серьезным видом Клавдия ждала ответа. Какое-то мгновение мне казалось, что она издевается надо мной. Но я в жизни своей не встречала человека добрее и безобиднее Клавы, поэтому мысль об издевке улетучилась.

– А по этажам с фонариком он бродил тоже в поисках шарфика? Ну подумай, Клава, причем тут шарф!

– Правильно, он ищет что-то другое.

– Ну наконец-то, – обрадовалась я. Мыслительные способности подруги серьезно не пострадали.

– Ляля, – отвлекла меня от рассуждений Клавка, – а как ты думаешь, что это там булькало?

– Мам, а где мой меч? – Филя стоял в дверях кухни. Он только что вернулся из тренажерного зала и собирался на очередную фэнтази-тусовку.