Текст книги "Влюбленные в книги не спят в одиночестве"
Автор книги: Аньес Мартен-Люган
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Аньес Мартен-Люган
Влюбленные в книги не спят в одиночестве
© Éditions Michel Lafon, Paris 2015
© Nicolas Reitzaum, cover photo, 2015
© Н. Добробабенко, перевод на русский язык, 2015
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015
© ООО “Издательство АСТ”, 2015
Издательство CORPUS ®
* * *
Моим троим мужчинам
Нормальное окончание траура – это никоим образом не забвение ушедшего, а обретенная наконец возможность поместить его на то место в завершившейся истории, которое принадлежит ему по справедливости, способность вновь в полной мере участвовать в жизни, строить планы и испытывать желания, придающие смысл существованию.
Моника БидловскиРебенок, которого я вижу во сне
Глава первая
Как я могла в очередной раз поддаться на Феликсовы уговоры? Ему, как всегда, каким-то чудом удалось подловить меня – вечно он находит нужный довод или стимул, и я поступаю так, как он считает нужным. Снова и снова позволяю заморочить себе голову, убеждая себя, что в его предложении, возможно, что-то есть. А ведь я знаю Феликса как облупленного, и для меня не секрет, что наши вкусы и пристрастия диаметрально противоположны. Поэтому, строя планы и принимая за меня решения, он неминуемо попадает пальцем в небо. Мы дружим столько лет, что пора бы это усвоить. В результате я провела уже шестой субботний вечер в компании законченного идиота.
На прошлой неделе на меня свалился фанат экологически чистых продуктов и здорового образа жизни. Можно подумать, что у Феликса случился провал в памяти и он позабыл о вредных привычках своей лучшей подруги. Вот и пришлось мне весь вечер выслушивать поучения по поводу моего пагубного пристрастия к табаку, алкоголю и нездоровому питанию. Этот йог в шлепанцах абсолютно бесстрастным тоном оповестил меня о том, что мой образ жизни – сплошная катастрофа, мне грозит бесплодие и я наверняка подсознательно заигрываю со смертью. По всей видимости, Феликс не снабдил его информацией обо мне. Поэтому я одарила неудачливого претендента самой обворожительной улыбкой и сообщила, что действительно обладаю кой-какими познаниями о смерти и порывах к самоубийству, после чего покинула его.
Вчерашний придурок выступал в другой стилистике: довольно привлекательный, импозантный и совсем не любитель поучать. Его недостаток, впрочем вполне увесистый, заключался в уверенности, что ему удастся быстро затащить меня в койку с помощью рассказов о своих подвигах в компании любовницы по имени GoPro. “Этим летом мы с моей GoPro спустились по ледяной горной реке… Этой зимой мы с моей GoPro практиковались в могуле… Я принимал душ со своей GoPro… Знаешь, я тут на днях проехался в метро с моей GoPro…” И так далее. Это продолжалось уже больше часа, и он не мог произнести ни фразы без упоминания своей обожаемой экшн-камеры. В конце концов я задалась вопросом, не ходит ли он с ней в туалет.
– Куда я хожу со своей GoPro? Я, наверное, что-то не так понял, – резко прервал он рассказ.
О черт… Получается, я подумала вслух. Мне надоела роль стервы, которая не способна проявить интерес к тому, что ей рассказывают, и недоумевает, что она здесь делает, поэтому я решила содрать пластырь с раны одним решительным движением.
– Послушай, ты очень милый, но у тебя слишком серьезные отношения с твоей камерой, и я не хочу в них вторгаться. Я обойдусь без десерта, а кофе выпью у себя.
– Да в чем проблема?
Я поднялась, он тоже. Прощаясь, я только помахала рукой и направилась к кассе: я не настолько одичала, чтобы повесить на него оплату счета за провальное свидание. Я бросила на него последний взгляд и с трудом подавила безумный смех. Сейчас я бы сама не отказалась от GoPro, чтобы запечатлеть всю гамму чувств, отразившуюся на его лице. Бедняга…
Назавтра меня разбудил телефон. Кто позволил себе нарушить мой священный и неприкосновенный воскресный сон до полудня? Бессмысленный вопрос!
– Да, Феликс, – пробурчала я в трубку.
– Итак, победу одержал..?
– Заткнись.
Его хихиканье действовало мне на нервы.
– Жду тебя через час, сама знаешь где, – с трудом выговорил он сквозь смех и повесил трубку.
Сидя в постели, я сладко потянулась, словно разнежившаяся кошка, и взяла часы. 12:45. Могло быть и хуже. В будни я без проблем вставала рано, чтобы открыть утром “Счастливых людей”, но нуждалась в долгом воскресном сне для восстановления сил и очищения мозгов от забот и тяжелых мыслей. Сон оставался моим тайным прибежищем – он растворял, смягчал и большую печаль, и мелкие проблемы. Я встала, подошла к окну и с радостью убедилась, что погода будет отличной: парижская весна явилась на свидание.
Собравшись, я хоть и с трудом, но удержалась и оставила дома ключи от “Счастливых”: сегодня воскресенье, а я пообещала себе, что не буду заглядывать туда в выходные. Я не торопясь прогулялась до улицы Аршив. Я лениво брела, рассматривая витрины, затягиваясь первой за день сигаретой, махала рукой идущим навстречу постоянным клиентам “Счастливых людей”. Когда я подошла к террасе нашего воскресного кафе, Феликс грубо разрушил мирное очарование:
– Где ты шлялась? Меня чуть не выгнали из-за нашего столика!
– Здравствуй, мой драгоценный Феликс. – Я запечатлела звучный поцелуй на его щеке.
Он прищурился:
– Слишком ты ласковая, наверняка что-то от меня скрываешь.
– Вовсе нет! Расскажи, что ты делал вчера вечером. Когда вернулся?
– Когда звонил тебе. Я есть хочу, давай заказывать!
Он жестом подозвал официанта и попросил принести бранч. Это его новая заморочка. Он решил, что после субботних ночных безумств полноценная утренняя еда восстанавливает лучше, чем разогретый кусок подсохшей пиццы. С тех пор он требует, чтобы я всегда присутствовала при действе и с восхищением наблюдала, как он поглощает яичницу с белым хлебом и сосиски, запивая литром апельсинового сока, который призван погасить пылающий костер похмельной жажды.
Как всегда, я удовольствовалась остатками из его тарелки – он напрочь лишал меня аппетита. Мы курили, развалившись на стульях и глядя друг на друга и на окружающий мир сквозь солнечные очки.
– Ты поедешь к ним завтра?
– Как обычно. – Я улыбнулась.
– Поцелуй их от меня.
– Договорились. Ты там больше никогда не бываешь?
– Нет, уже не испытываю потребности.
– Подумать только! Раньше я туда ни ногой!
Теперь по понедельникам это стало моим ритуалом. Я навещаю Колена и Клару. И не важно, идет ли дождь, или снег, или дует свирепый ветер, я отправляюсь на свидание с ними. Мне нравится рассказывать им, как прошла неделя, всякие мелкие истории про “Счастливых людей”… С тех пор как я стала ходить на организованные Феликсом встречи, я описывала Колену все подробности своих злополучных свиданок. Мне казалось, я слышу его смех, и я тоже смеялась вместе с ним, как если бы мы были сообщниками. Доверительно общаться с Кларой было сложнее. Моя дочь, воспоминания о ней всегда утягивали меня в бездну боли. Машинально я поднесла руку к шее: именно во время одной из таких встреч с Коленом я сняла с шейной цепочки обручальное кольцо. Сняла окончательно и бесповоротно.
Вот уже несколько месяцев у меня на шее ничего нет. В тот раз я объяснила Колену, что поразмышляла и решила не отказываться от предложенных Феликсом свиданий.
– Любимый мой… ты здесь… ты навсегда останешься здесь… но ты ушел, ты далеко и никогда не вернешься… Я смирилась… и хочу попытаться, знаешь…
Я вздохнула, постаралась проглотить слезы, покрутила пальцами обручальное кольцо.
– Оно становится слишком тяжелым…. Я знаю, ты не обидишься… Мне кажется, я готова… Я сниму его… Чувствую, что исцелилась от тебя… Всегда буду тебя любить, это никогда не изменится, но теперь все по-другому… Я научилась жить без тебя…
Я поцеловала могильный камень и расстегнула цепочку. Слезы градом покатились из глаз. Я изо всех сил сжала кольцо в кулаке. Потом встала с колен.
– До следующей недели, дорогие мои. Клара, милая… Мама… мама любит тебя.
Я ушла не обернувшись.
Феликс прервал мои воспоминания, похлопав по бедру:
– Давай погуляем, погода хорошая.
– Пошли!
Мы отправились на набережные. Как каждое воскресенье, Феликс захотел отклониться от маршрута и перейти по мосту на остров, чтобы поставить в Нотр-Дам свечку. “Я должен замаливать грехи”, – оправдывался он. Но меня не проведешь: жест адресовался Кларе и Колену – так он поддерживал связь с ними. Пока Феликс совершал свое традиционное паломничество, я терпеливо дожидалась его на улице – наблюдала за туристами, которых атаковали голуби. Я успела выкурить сигаретку, после чего получила возможность насладиться ремейком сцены “Смерть мамы Амели Пулен”[2]2
В знаменитом фильме “Амели” мать героини погибла оттого, что ей на голову с вершины собора Нотр-Дам свалилась туристка-самоубийца из Канады. (Здесь и далее – прим. перев.)
[Закрыть] в блистательном, достойном “Оскара” исполнении Феликса – особенно впечатлял крик! Затем великий актер подошел ко мне, обнял за плечи, приветствовал воображаемых зрителей, впавших в экстаз, и повел меня в направлении нашего любимого квартала Маре и суши-бара, который мы всегда посещали воскресным вечером.
Феликс пил саке. “Клин клином вышибают”, – любил он повторять. Я же довольствовалась пивом “Циндао”. Между двумя роллами он перешел в атаку и потребовал отчета. Много времени мне не понадобится!
– А что тебя не устроило со вчерашним?
– Камера на лбу!
– Вау! Чертовски возбуждает.
Я с удовольствием отвесила ему подзатыльник.
– Когда ты уже усвоишь, что у нас разные сексуальные пристрастия?
– Ну и зануда ты, – простонал он.
– Пошли домой? Кино на TF1 ждать не будет.
Феликс проводил меня до двери дома, где на первом этаже располагались “Счастливые люди”, а наверху моя студия, и, по своему обыкновению, до хруста сжал в объятиях.
– Хочу тебя кое о чем попросить, – сказала я, не отстраняясь.
– О чем?
– Пожалуйста, перестань изображать Meetic[3]3
Французский сайт знакомств.
[Закрыть], меня уже достали эти угробленные субботние вечера. Просто руки опускаются!
Он оттолкнул меня:
– Нет, не перестану. Хочу, чтобы ты встретила хорошего человека, симпатичного, такого, с кем будешь счастлива.
– Ты мне подсовываешь каких-то клоунов, Феликс! Я сама сумею разобраться.
Он впился в меня взглядом:
– Все еще не можешь забыть своего ирландца?
– Не болтай глупости! Напоминаю, я вернулась из Ирландии год назад. Разве я с тех пор хоть раз упомянула Эдварда? Нет! Он здесь ни при чем. Это старая история, и она давно закончилась. Я не виновата, что ты меня знакомишь с шутами гороховыми.
– О’кей, о’кей! Оставлю тебя в покое на некоторое время, но постарайся сама быть поактивнее, встречайся с людьми. Ты знаешь не хуже меня: Колен хотел бы, чтобы в твоей жизни кто-нибудь появился.
– Знаю. Я так и собираюсь… Спокойной ночи, Феликс. До завтра! Завтра тот самый День!
– Йес!
Я поцеловала его так же смачно, как несколько часов назад, и вошла в дом. Вопреки настойчивым увещеваниям Феликса, я отказывалась переезжать. Мне нравилось жить над “Счастливыми людьми”, в своей маленькой студии. Тут я оставалась в гуще событий, и меня это устраивало. Но главное, именно здесь я самостоятельно, без чьей бы то ни было помощи, поднялась из руин. На пятый этаж я пошла по лестнице, проигнорировав лифт. Дойдя до двери, прислонилась к ней и удовлетворенно вздохнула. Несмотря на финальный разговор, я отлично провела время с Феликсом.
Вопреки его представлениям, я никогда не смотрела фильмы на TF1. Я включала музыку – сегодня это был Асгейр, King and Cross – и приступала к тому, что окрестила своим “спа-сеансом по выходным”. Недавно я решила, что пора ухаживать за собой, а что может быть лучше воскресного вечера для маски, пилинга и других штучек, уважаемых девушками?
Полтора часа спустя я вышла наконец из ванной. От меня вкусно пахло, и кожа была нежной и гладкой. Я налила себе последнюю за день чашку кофе и уютно устроилась на диване. Закурила и позволила мыслям бесцельно блуждать.
Феликс так никогда и не узнал, что заставило меня отодвинуть Эдварда в самый дальний угол памяти и больше не думать о нем.
После возвращения из Ирландии я ни с кем из них не общалась – ни с Эбби и Джеком, ни с Джудит, ни в особенности с Эдвардом. Естественно, я по нему тосковала. Воспоминания, иногда счастливые, иногда мучительные, накрывали меня волнами. Но время шло, и для меня становилось все очевиднее, что я никогда больше не поинтересуюсь, как живут мои ирландцы: все они и в частности он. Какой смысл, ведь все было так давно, больше года уже прошло… И все-таки…
Примерно полгода назад, зимним воскресеньем, когда на улице лило как из ведра, а я оставалась одна дома и занималась разборкой шкафа, я наткнулась на коробку, в которую сложила наши фотографии, сделанные на Аранских островах. Я ее открыла и поплыла, увидев его лицо впервые после такого долгого перерыва. Словно в остром приступе помешательства, я бросилась к мобильнику, нашла в контактах номер и нажала на кнопку вызова. Хотела, нет, должна была узнать, как он там. После каждого гудка я была готова сбросить вызов, разрываясь между боязнью услышать его голос и всепоглощающим желанием возобновить наши отношения. А потом включился автоответчик – только имя, произнесенное хриплым голосом, и звуковой сигнал. Я пролепетала что-то вроде “Э-э-э… Эдвард, это я… Это Диана. Я позвонила… позвонила, чтобы узнать… э-э-э… как ты поживаешь… Перезвони мне… Пожалуйста”. Нажав на иконку, я подумала, что сделала ужасную глупость. Я металась по комнате и грызла ногти. Желание узнать, как его дела, помнит он обо мне или нет, терзало меня, намертво приклеив к телефону до конца дня. Настолько, что я даже повторила попытку после десяти вечера. Он не ответил. Назавтра, проснувшись, я ругала себя последними словами, поняв всю смехотворность своего поступка. Случившаяся со мной вспышка безумия помогла мне осознать, что нет и не будет больше Эдварда. Останется лишь краткий, но важный эпизод в моей жизни. Эдвард возник на моем пути, чтобы освободить меня от обязательства хранить верность Колену. И вот сегодня я освободилась и от него тоже. Отныне я готова вернуться к людям.
Глава вторая
Открыв глаза в понедельник утром, я наслаждалась значимостью наступившего дня. Сегодня вечером я лягу спать единственной владелицей кафе “Счастливые люди читают книжки и пьют кофе”.
После возвращения из Ирландии я несколько недель не решалась встретиться с родителями. Не было ни малейшего желания спорить с ними и выслушивать замечания по поводу моего образа жизни. Но когда я наконец позвонила им и они пригласили меня на ужин, я ответила согласием. В родительском доме я сразу ощутила дискомфорт, как всегда, когда приходила к ним. У нас не получалось нормально общаться. Отец все время молчал, а мы с матерью произносили ничего не значащие фразы и безуспешно пытались найти хоть какую-то общую тему. За столом отец наконец-то решился заговорить со мной.
– Как идут дела? – усмехнулся он.
Его тон и то, как упорно он отводил взгляд, насторожили меня.
– Положение постепенно выправляется. Надеюсь, через два месяца мы будем в плюсе. У меня есть идеи насчет развития бизнеса.
– Не морочь голову. Что ты понимаешь в бизнесе?! После смерти Колена мы не раз напоминали тебе, что все дела вел он. В дополнение к своим адвокатским обязанностям.
– Я учусь, папа! Я хочу добиться успеха, и добьюсь его!
– Ты на это не способна, потому-то я и намерен взять все в свои руки.
– Могу я узнать, как ты планируешь это сделать?
– Поскольку я сомневаюсь, что тебе удастся найти человека, который будет решать все проблемы за тебя, я найму управляющего. Надежного, серьезного. Если хочешь продолжать изображать из себя официантку, ничего не имею против. Будет чем заняться.
– Папа, я не совсем понимаю…
– Судя по выражению твоего лица, ты все прекрасно понимаешь. С детскими играми покончено!
– Ты не имеешь права!
Я вскочила из-за стола, опрокинув стул.
– “Счастливые люди” – мои!
– Нет, “Счастливые люди” наши!
Я внутренне кипела, но, честно говоря, знала, что это правда. Именно они настоящие владельцы “Счастливых людей”: когда-то они извлекли чековую книжку, чтобы подарить мне поле деятельности, и Колен их активно поддержал.
– Если тебя это развлечет, можешь устроить сцену, – продолжил он. – Даю тебе три месяца, а потом буду действовать.
Я ушла, хлопнув дверью. Именно в этот момент я поняла, что изменилась, стала более твердой и сильной. В старые времена я бы растерялась и провалилась в очередную депрессию. На этот раз я ощущала в себе решимость, и у меня имелся план. Они тогда не знали, что я уже ввязалась в бой.
Я начала с установки в кафе бесплатного вай-фая. Это привлекло студентов, и некоторые из них всю вторую половину дня занимались у меня в дальнем зале. Я снизила цены на кофе и пиво, что сделало этих ребят нашими постоянными клиентами. Большинство в результате привыкли покупать у меня книги, потому что им было известно: я расшибусь в лепешку, но раздобуду биографию, которая вытянет их реферат. Дали результат и регулярные часы работы: теперь я ежедневно открывала кафе в один и тот же час, не то что во времена, когда у штурвала стоял Феликс. Это помогло мне создать атмосферу доверия, потому что никто больше не натыкался на запертую дверь.
В течение дня имели место три легко предсказуемых пика: по утрам наплыв желающих выпить кофе перед работой, в полдень пора обеда – правда, любители литературы зачастую забывали о еде, углубившись в новый роман, – наконец, вечером, после работы, стартовал час аперитива: клиенты обычно выпивали у стойки и заодно иногда покупали книгу в мягком переплете, призванную скрасить одинокий вечер в четырех стенах. Что до тематических встреч, то я предоставила Феликсу полную свободу действий. Как организатор и ведущий он не имел себе равных. Всякий раз ему удавалось неизвестно где раскопать очередного неподражаемого докладчика – предельно эрудированного, тонкого знатока заявленной темы, заводного и так заводящего аудиторию, что алкоголь лился рекой. В результате участники расходились, унося под мышкой по нескольку книг и слегка недоумевая, о чем же была дискуссия. А чаевые Феликса сводились к обещанию знойных ночей. Я никогда не присутствовала на этих вечерах, это была Феликсова епархия, моменты, когда он мог вволю развлечься, а я закрывала глаза на его специфическую аудиторию.
В мои намерения входило превратить “Счастливых” в дружелюбный, теплый дом, открытый для всех посетителей и всех типов и жанров литературы. Я была готова давать советы читателям, чтобы они могли получить удовольствие – выбрать то, что их интересует, и при этом не испытывать чувства неловкости. И не важно, привлек ли человека роман, получивший литературную премию, или культовое бульварное чтиво, – имеет значение лишь желание прочесть, что хочется, не стыдясь своих литературных вкусов. Для меня чтение всегда было радостью, и я стремилась помочь посетителям моего кафе тоже ощутить ее. Пусть самые неподатливые откроют для себя радость чтения и насладятся им в полной мере. На моих полках сосуществовали вперемешку все стили и жанры: детектив, классика, любовный роман, поэзия, молодежная литература, мемуары, бестселлеры и более рискованные тексты. На этом развале мы все встречались – Феликс, завсегдатаи кафе и я. Я обожала охоту за сокровищами, и поиски Той Самой Книги неизменно вызывали восторг. Новых клиентов в правила игры посвящали те, кто уже к ней приобщился.
Сегодня “Счастливые люди” были залогом моего душевного равновесия. Они позволили мне вынырнуть и удерживаться на поверхности, заново организовать мою жизнь в Париже, осознать, насколько благотворно действует на меня работа, доказать самой себе, что я в состоянии что-то сделать, пусть мои родители и не хотят в это верить. Благодаря “Счастливым” я научилась жить в социуме, стала независимой женщиной, которая работает, сама себя обеспечивает и за себя отвечает. Мне надо было лишиться самого дорогого, чтобы понять, как я привязана к этому месту, к этим стенам. Вот уже год, как я трудилась без отпуска, не могла ни на полдня покинуть “Счастливых” и была уверена, что никогда больше не позволю Феликсу в одиночку заниматься моим кафе.
Единственная неудача нашего бизнеса объяснялась не нехваткой клиентуры, в этом провале была виновата я, и только я. Меня осенила идея проводить по средам детские чтения. Феликс поддержал мое начинание: он знал, что я без ума от детской литературы. Мы напечатали рекламные листовки и распространили их в окрестных школах, домах детского творчества и т. п. Я пополнила запасы напитков и сладостей и в особенности детских книг. И вот назначенный день настал. Когда звякнул колокольчик в дверях и в кафе, робея, стали заходить мамы со своим потомством, я сбежала, скрылась за барной стойкой. Стоя за ней, я направила гостей в маленький зал в глубине кафе. Попросила Феликса проследить, чтобы все расселись, пока я курю на улице. Поскольку я не торопилась возвращаться, он вышел за мной и сказал, что ждут только меня – это мероприятие должна была вести я. Я появилась перед своими гостями на подгибающихся ногах, а когда приступила к чтению “Дня синей собаки”, не узнала собственный голос.
Я поняла, что допустила серьезную ошибку, когда ко мне приблизился трехлетний мальчик. Я остановила на нем взгляд, отпрянула и задрожала. Мне безумно захотелось, чтобы это была Клара, чтобы она подошла ко мне и вскарабкалась на колени. Она бы рассматривала картинки, а я бы зарылась носом в ее волосы. Книга выпала у меня из рук, и я позвала на помощь Феликса. Он сразу сориентировался и бросился меня спасать: подхватил эстафету, начал всех смешить, а я помчалась наверх и заперлась в своей квартире. Остаток дня и всю ночь я провела, завернувшись в одеяло, рыдала и вопила в подушку, звала Клару.
Назавтра книги были отосланы издателям. Этот кризис дал мне понять, что я никогда не оправлюсь от потери дочки. Я могу излечиться от Колена, от нее – нет. Никогда никакой ребенок больше не войдет ни в мою жизнь, ни в “Счастливых” – в тот день это стало для меня очевидным.
Несмотря на эту неприятную историю, я приняла окончательное решение. Договорилась о встрече в банке, чтобы разобраться со страховкой Колена. Он все предусмотрел, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я не собиралась и дальше транжирить эти деньги, их нужно использовать на что-то важное, что-то такое, что порадовало бы его. Я обязана осуществить проект, достойный моего мужа, и вот такой проект нашелся: я выкуплю “Счастливых” у родителей.
Великий день наступил: битва с родителями, которая в последние месяцы не прекращалась, вплотную приблизилась к финалу. Главное событие понедельника не заставило меня отменить посещение Колена и Клары. Улыбаясь и высоко подняв голову, я шагала по дорожкам кладбища. Положив на могилу охапку белых роз, я встала на колени, извиваясь и стараясь не выглядеть смешной, – дело в том, что по случаю подписания документов я надела узковатое черное платье и высокие каблуки, чего не делала целую вечность. Родители наверняка охарактеризовали меня нотариусу как безответственную и депрессивную особу, и мне было важно доказать, что это не так.
– Любимый мой, сегодня особый день! Этим вечером мы окажемся в собственном доме. Надеюсь, ты гордишься мной и знаешь, что я сделала это ради вас двоих. А поскольку я все делаю с размахом, после подписания мы как следует отпразднуем это с Феликсом! Когда я ему сообщила о своем плане, мне показалось, что он расплачется от радости. Жизнь берет свое… это так странно… Все, мне пора, меня ждут на раздаче автографов! Я люблю вас, мои родные! Клара… мама… с тобой.
Я прикоснулась губами к могильному камню и покинула кладбище.
Чтение документов у нотариуса прошло в атмосфере спокойствия и тишины. И вот настал великий момент. Я так дрожала, что сумела поставить подпись только со второй попытки. Эмоции захлестывали: мне все удалось, и я думала только о Колене и о том, кем стала. Когда я садилась на место, мои глаза наполнились слезами. Я натолкнулась на ничего не выражающий взгляд матери. Потом нотариус протянул мне листок бумаги, удостоверяющий мое право собственности. Акт, в котором черным по белому было написано, что я бездетная вдова. Он вежливо попрощался с нами. Оказавшись на улице, я обернулась к родителям в ожидании какой-то реакции, сама не знаю какой.
– Мы не верили, что ты пойдешь до конца, – сказал отец. – Хотя бы раз в жизни постарайся все не испортить.
– Это не входит в мои намерения.
Я обернулась к матери. Она подошла, поцеловала меня, и в поцелуе было больше тепла, чем обычно.
– Я не сумела быть такой матерью, какая тебе нужна, – шепнула она мне на ухо.
– Меня это огорчает.
– А меня приводит в отчаяние.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Меня потянуло спросить “почему?”. Но по выражению ее лица я поняла, что ей не выдержать мои вопросы и упреки. Я будто видела, как панцирь матери покрывается трещинами, словно она вдруг научилась испытывать угрызения совести. Не слишком ли поздно? Отец взял ее за руку и сказал, что пора. В качестве моральной поддержки прозвучало скупое “до скорого”. Они ушли в одну сторону, я – в другую. Я надела солнечные очки и направилась к своим “Счастливым людям”, которые читают книжки и пьют кофе. По бульвару Себастополь я добралась до улицы Риволи, не срезая дорогу переулками, потому что меня сейчас тянуло на проспекты и бульвары, я хотела пройти мимо мэрии, потолкаться на тротуаре возле BHV[4]4
Большой парижский универмаг.
[Закрыть]. Когда я наконец свернула налево на улицу Вьей-дю-Тампль, до дома оставалось не больше сотни метров. Зазвенел колокольчик над дверью, и я подумала, что Феликс расставил тайных агентов вдоль всего моего маршрута – пробка шампанского хлопнула, как только я переступила порог. Шампанское выплеснулось на стойку. Он пренебрег бокалами и протянул мне бутылку:
– Ты сделала это!
Я выпила из горлышка. Пузырьки защекотали нёбо.
– Блин! Как подумаю, что ты теперь моя хозяйка!
– Супер!
– Ты в этой роли больше меня устраиваешь, чем твой отец, – заявил он, отнимая у меня бутылку.
– Феликс, ты всегда будешь моим любимым компаньоном.
Он прижал меня к груди и сделал солидный глоток шампанского.
– Черт, щиплет! – воскликнул он, выпуская меня из объятий; его глаза заблестели.
– Давай быстренько продолжим праздник!
Я не стала тратить время, чтобы подняться в квартиру и переодеться. Просто стерла лужицу шампанского со стойки и закрыла кафе. Феликс увлек меня в путешествие по окрестным барам. Его здесь все знали, он появлялся в каждом заведении этаким эксклюзивным гостем, чьи вкусы известны; к тому же правильные коктейли были заказаны заранее. Потому что мой лучший друг все предусмотрел и тщательно подготовился к этому вечеру. Все его любовники и воздыхатели охотно уступали мне место: раз Феликс любит меня, значит, обо мне нужно заботиться. Наш путь был отмечен встречами с разными чудаками, красными ковровыми дорожками, россыпью блесток и цветами в моих волосах. Все было сделано для того, чтобы я на один вечер почувствовала себя принцессой. Безумная атмосфера, созданная Феликсом, пьянила меня едва ли не больше, чем весь поглощаемый алкоголь.
Подошло время ужина. Мы отправились в тапас-бар, хотя тамошние закуски уж точно не могли нейтрализовать выпитое нами. Места у стойки были зарезервированы. Феликсу хорошо известно, что я предпочитаю высокие стулья, с которых удобно незаметно наблюдать за происходящим вокруг. Нас дожидалась открытая бутылка красного вина. Феликс поднял бокал:
– За твоих родителей, которые перестанут тебя доставать!
Я не ответила и сделала первый глоток – вино оказалось крепким, мощным, точно соответствующим моменту, который я переживала.
– У меня больше нет семьи, Феликс…
Он не нашел что ответить.
– Ты понимаешь? Больше ничего не связывает меня с родителями, и у меня нет ни братьев, ни сестер. Колен и Клара ушли. Ты – все, что у меня осталось. Моя семья – это ты.
– С момента нашей встречи в универе мы всегда были парой, ничто и никогда это не изменит.
– Мы всё делали вместе!
– Почти всё. Мы не спали вместе!
Жуткое видение для нас обоих! Он сунул два пальца в рот, изображая рвотный рефлекс, я повторила его жест. Детский сад!
– С другой стороны, если ты изменишь мнение насчет детей, но не найдешь подходящего парня, я могу сыграть роль банка спермы. Я этого детеныша научу, как правильно жить.
Я едва не подавилась вином, а он расхохотался.
– Как тебе только могла прийти в голову подобная околесица?
– Мы стали сентиментальными, а это действует мне на нервы.
– Ты прав! Я хочу танцевать, Феликс.
– Твои желания – закон.
Мы проскочили огромную очередь и без задержки попали в клуб – у Феликса имелись свои ходы. Не обращая внимания на шокированное выражение моего лица, он смачно поцеловал в губы вышибалу. Последний раз я видела его в таком состоянии на своем девичнике накануне свадьбы! В VIP-зоне нас ожидала полуторалитровая бутылка шампанского. Выпив единым духом два бокала, я выскочила на танцпол. Выплясывала с закрытыми глазами, чувствовала себя живой, помолодевшей на десять лет; с меня как будто смыли все горести и разрешили радоваться жизни.
– Я с ними договорился, – шепнул мне Феликс. – Пользуйся, пока звучит: вечно они повторять ее не будут.
Поднятая двумя парами рук, я взлетела на сцену. Басовая партия и ударные ввели меня в транс. На несколько минут я стала королевой вечера под Panic Station группы Muse. Уже несколько недель я непрерывно слушала эту композицию, окончательно задолбав Феликса. Он даже как-то поймал меня на том, что я в наушниках убираюсь в “Счастливых людях” под эту музыку. А сейчас я заполучила благодарных зрителей и заставила их подхватывать вместе со мной припев:
Ooo, one, two, three, four fire’s in your eyes.
And this chaos, it defies imagination.
Ooo five, six, seven minus nine lives.
You’ve arrived at panic station.
К четырем утра мы по обоюдному согласию решили вернуться в родные пенаты. Возвращение было непростым и малоприятным для всех, кто к этому моменту уже спал. Я никак не могла слезть со своей песни и вопила ее во все горло, а Феликс изображал хор на подпевках. Из-под куртки у него торчала бутылка шампанского, к которой мы по очереди прикладывались, пока он меня провожал до подъезда дома “Счастливых”. Он взглянул на витрину:
– Счастливые люди берут жизнь в свои руки! Ты пришла!
– Обалдеть!
– Сумеешь сама подняться?
– Йес!
Мы расцеловались.
– Спокойной ночи, моя семья, – сказала я.
– Ну что, как-нибудь повторим?
– И не думай!
Я отпустила его и стала отпирать дверь.
– Вообще-то мы завтра закрыты до полудня, так что отсыпайся.
– Спасибо, хозяйка!
Феликс ушел веселым, перспектива долгого сна взбодрила его. Он не знал, что я намерена открыть кафе вовремя.
Пробуждение было ужасным. Приоткрыв один глаз, я нашарила в аптечке большую таблетку парацетамола и тут же проглотила ее. Только после этого я с трудом осилила первую за день чашку кофе, хотя в обычном состоянии, едва открыв глаза, заглатываю ее залпом. Потом я приняла холодный душ, надеясь прояснить разум. Когда я пыталась натянуть обувь, мне пришло в голову, что самая большая моя ошибка не в том, что я предалась безумствам с Феликсом, а в том, что весь вечер провела на высоченных каблуках. Теперь придется отправиться на работу во вьетнамках. В апреле!
