Текст книги "(не) Твоя (СИ)"
Автор книги: Анель Авонадив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
Слова застревают в горле …
– Я наверное хреново доношу, Алена, – подойдя ближе Алан наклоняется и запуская пальцы в волосы ласковыми движениями, перебирает мокрые пряди, второй рукой сжимает ремень до белых костяшек.
Обманчивая нежность.
Я это чувствую.
Дергаюсь, пытаясь вырваться, но его ладони сжимаются в кулак натягивая волосы причиняя дискомфорт.
Больно!
– Ты не посмеешь меня ударить, я заявлю на тебя, – больше не хочу его прикосновений, пытаюсь увернуться, но он надежно фиксирует руки, прижимая тело к мягким перилам дивана, так, что чувствую себя парализованной.
Он шумно втягивает запах волос, его губы у моего виска. Грубо ловит пальцами свободной руки лицо, поворачивает так чтобы я видела демонический взгляд:
– Попытка номер два, Алена, – секунда и одной рукой стягивает с меня колготы вместе с нижним бельем до колен, добавляя, – этот дрыщ трахал тебя? Пока не ответишь отсюда не выйдешь
– Отпусти меня, ненавижу тебя мерзкое животное! – слезы обиды снова возвращаются, но я не успеваю всхлипнуть, потому что
кожу ягодиц обжигает от сильного удара ремнем, что есть мочи кричу. Еще один удар, затем еще. Кусаю губы, мычу от боли, меня никто никогда не бил.
– Айй, хватит, больно, – козлина мучает ударами мою задницу, не выдерживая кричу:
– Никто меня кроме тебя не трахал! Пусти! – зажмуриваюсь в ожидании нового удара, одновременно захлебываясь в собственных слезах, сжимаюсь, но вместо ремня на кожу ложится теплая ладонь, которая нежно гладит воспаленную кожу в месте ударов.
Я ненавижу его ласки и его самого.
Натягиваю белье, колготы, которые от натяжения рвутся.
Плевать мне сейчас на то как я выгляжу!
Внутри меня горит волна обиды за то что я так верила ему. Поток мыслей в моей голове несется со скоростью лавины, не хочу и не могу держать все в себе:
– Забудь про меня! – пытаюсь пройти мимо, но козлина хватает меня за руку
– Все сказала? – его голос жесткий, он удерживает меня за локоть, продолжая, – я тебе не врал ни в чем Алена! – мое лицо становится пунцовым от возмущения, я готова взорваться, но он жестом дает мне понять, что сейчас будет говорить он:
– То что у меня невеста это факт который я не могу изменить, официально я не женат, но даже если женюсь для тебя ничего не изменится, она моя другая жизнь, вы не будете пересекаться, ты ни в чем не будешь нуждаться, – запрокидываю голову и смеюсь в голос! Нет уж, для меня факт наличия невесты еще какой аргумент, чтобы разорвать эту порочную связь. Любовницей я не буду, не на ту напал! Пытаюсь выдернуть руку, но козлина не отпускает
– Я готов содержать тебя, взамен хочу только верность, – он что действительно думает что я идиотка?! – Не понимаю что тебя не устраивает?!
– Все! Меня не устраивает все! Я больше не твоя! – его глаза темнеют становясь черными.
– Ошибаешься, дорогая, – в его голосе появляются стальные нотки, – ты моя и трахать тебя я буду пока мне не надоест
– Этого не будет, понял!? – извиваюсь подобно змее когда козлина пытается приблизиться. Но ничего не могу сделать, потому собираю силы, размахиваюсь и бью его по щеке, потом еще раз, чувствуя как жжет ладонь от щетины. В ответ Алан хватает меня за скулы, больно сжимая кожу
– Заткнись! – силы не равны, тягаться с животным превосходящим тебя по габаритам бессмысленно, я только теряю силы. Совершенно неожиданным становится то что он наклоняется и больно кусая нижнюю губу целует. Перед глазами все плывет. Еще немного и я снова буду рыдать от бессилия и безысходности происходящего. Он считает меня вещью, которую можно трахать когда ему вздумается!
Я ненавижу Алана Мимирханова!
Лучше сдохну от боли, чем буду игрушкой для ночных утех.
На вторых ролях никогда не была, я либо единственная либо никак!
Пропускаю момент, когда козлина подхватывает меня и несет в спальню.
Брыкаюсь.
Он бросая меня на кровать, не сводя с меня взгляда раздевается, не спешно расстегивая пуговицы на рубашке. Пытаюсь встать, но он толкает меня обратно.
– Будешь насиловать? – перехожу на повышенные тона, пытаюсь подняться, но он вновь толкает меня на кровать.
– Я не насилую женщин, Алена, у нас с тобой всегда все будет по обоюдному согласию, – его вкрадчивый голос мне не нравится. К чему эти речи, если понятно, что добровольно я с ним больше не буду.
Когда козлина открывает тумбочку и достает оттуда наручники, те самые которые мы с ним использовали ранее в своих сексуальных играх, дергаюсь.
Сопротивляться у меня нет никаких сил, но и пристегивать меня к кровати это уже слишком. Не успеваю отползти от края кровати, Алан хватает кисть руки и ловким движением пристегивает к основанию кровати. То же самое он проделывает со второй рукой, пока я пытаюсь отбиваться.
– Отпусти, – кричу из последних сил, дергаю руками, натягивая ремни до предела, зажмуривая глаза от злости и боли, потому что железные браслеты впиваются в кожу. Ожидаю от козлины чего то грубого и жесткого, замираю когда чувствую его горячие губы на своих щеках. Часто дышу, потому что не знаю что мне ожидать от этого психа сейчас. Вот за что мне все это?
Он нежно целует мою кожу, а я как сжатая пружина не понимаю, что происходит.
– Тише, тише, – его голос сиплый, он едва касаясь губ, спускается ниже проводит языком по скулам, а я неосознанно запрокидываю голову открывая доступ к шее. Он подавляет меня не только своей грубостью, но и лаской.
Открываю глаза и смотрю ему прямо в глаза. Алан Мимирханов невыносимо красив даже сейчас когда грозно нависает надо мной, цепляется в ворот моего платья и сжав кулаки у ворота, смотрит на реакцию. Воздуха не хватает, от возмущения покрываюсь красными пятнами.
– Ты мне платье испортишь, – и в следующее мгновение он резко дергает, ткань трещит по швам, повисая лохмотьями вдоль обнаженной груди.
– Все еще боишься испортить платье? – его голос над самым ухом, от хриплой интонации по коже табуном бегут мурашки, я ненавижу себя за то как реагирую на него.
Мотаю головой, но не потому что мне жаль платья или я одобряю его действия, я протестую потому что в это самое мгновение, он беспардонно сдвигает ткань моих трусиков намеренно задевая пальцами промежность. У меня нет сил оказывать сопротивление.
– Ты же течешь как последняя сучка, – его язык подобно проворному змеиному хвосту скользит по шее, спускается ниже, – сейчас я раздену тебя и выдеру так чтобы ты больше не думала смотреть на кого-либо еще, – его голос грубый, а руки нежные, движения аккуратные, словно он не трахать меня собрался, а любить.
Любить…
Дура, я вновь попалась в плен его рук и губ.
Слезы текут по щекам. Пока Алан избавляет меня от белья, слушаю его прерывистое дыхание, от его ласк голова кружится.
Пытаюсь сдерживать себя, но это невыносимо, он знает как сделать мне приятно.
Его губы впиваются в соски, он втягивает их в себя, вознося меня на вершину удовольствия. Его руки сжимают раскаленную от ударов кожу бедер.
Хочу кричать чтобы он не останавливался и одновременно хочу чтобы прекратил. Противоречивые эмоции разрывают изнутри. Снова дергаю руками, но не потому что хочу оттолкнуть, а потому что на автомате хочу запустить пальцы в его волосы. Чертовы наручники.
Брат Айлин, отрываясь от процесса, всматривается в мое лицо. Он будто оценивает обстановку, намеренно делает перерыв, чтобы помучить меня. Смотря на то как Алан срывает с себя одежду, не отрывая взгляда от моего тела, разочарованно хнычу. Господи как же я его ненавижу и люблю одновременно!
Закрываю глаза, поддаюсь ощущениям которые накрывают меня с головой почти сразу же как только чувствую его твердый член между своих ног. Он медлит, его губы скользят по шее и вновь возвращаясь к губам он шепчет:
– Чувствуешь насколько ты сейчас моя? – он проводит пальцами по промежности, где уже давно потоп, – зачем все усложнять, нам ведь так хорошо вместе? – отчаянно хочу его в себе, обвиваю ногами его торс, стону в его порочные губы, в это же мгновение Алан подхватывает меня за поясницу, приподнимает бедра так чтобы войти глубже насколько возможно. Вместо резкого вторжения, он медленно раскачиваясь входит до конца аккуратно насаживая на себя. Он никогда так не делал. Обычно его движения резкие и грубые, сейчас же это сладкое наслаждение поглощает меня целиком, не выдерживая стону:
– Еще, пожалуйста, не останавливайся, – с каждым толчком я особо остро ощущаю каждый сантиметр его большого твердого фаллоса. Отпускаю себя и просто наслаждаюсь тем что он делает. Плевать, я обо всем подумаю после. Не могу сейчас.
С ним невыносимо хорошо и чувственно, его поцелуи лишают дыхания. Он трахает меня глубоко и проникновенно, мы скользим по грани удовольствия.
Алан не позволяет мне кончить и за несколько секунд до взрыва останавливается, выходит и снова погружаясь в меня шепчет в губы:
– Вот так, молодец, теперь можно, давай, покажи мне как тебе хорошо со мной, – мои губы болят от его страстных поцелуев, в этом самом моменте я с ним сливаюсь в нечто целое и не в силах себя сдерживать выгибаюсь, наручники впиваются в кожу, закрываю глаза, волна экстаза накрывает.
Алан ускоряется, мне безумно хорошо, яркая вспышка отключает разум от реальности. Мой личный рай здесь и сейчас творит со мой все что хочет и я позволяю ему это делать.
* * *
Пробуждение дается с трудом. Тело ватное, на кровати я одна. Алана рядом нет. Потираю запястья, я совершенно не помню как козлина снял с меня наручники.
Смотрю в потолок, думая о том, что таких как я у него было тысячи. Закрываю глаза, пытаюсь стереть воспоминания прошлого. Дьявол искуситель, уж лучше бы изнасиловал, это дало бы мне повод ненавидеть его еще больше.
Смотрю на часы, опускаю ноги на пол. Моя одежда разорвана и валятся на полу. Переступая через тряпки иду в душ. Мне срочно надо смыть его запах.
Стоя под теплой водой тру себя, пытаясь смыть с кожи его нежность.
Надеваю огромный халат иду на кухню, сажусь на подоконник и задумчиво смотрю вниз во двор многоэтажки. Где-то внутри меня снова начинает ломать. Я не знаю в квартире ли Алан. У меня ни что нет сил. В голове куча слов оправданий себя и того что я подпустила его к себе, вперемешку с вопросами как так получилось что он проник в меня и занял мою сердце и мысли?
Алан появляется на кухне в тот момент когда я сползаю с подоконника.
Останавливаюсь, опуская взор на пол. Я не хочу смотреть на его красивые глаза, ровно как не хочу помнить его прикосновения. Я просто хочу уехать.
– Алена, присядь, поговорим, – делаю шаг назад, не хочу чтобы он подходил ближе. Одна часть меня все еще просит остаться в его жизни кем угодно, вторая ничтожная часть хочет уйти и забыть, а заодно уничтожить ту часть себя, которая несмотря ни на что хочет принадлежать этому красивому дьяволу.
Алан курит, про себя отмечаю, что он никогда ранее не позволял себе курить в квартире при мне, но тут у нас с ним многое впервые. Покорно опускаюсь на стул, смотрю на то как он выпускает облако сизого дыма, стараюсь не думать что при всех своих недостатках он идеальный для меня мужик. Усмехаюсь про себя, идеальный, только не мой. Чужой.
– Я хочу уехать, мне не о чем с тобой говорить, – замечаю как он потирает двумя пальцами переносицу, – ты мне врал про свою невесту
– Именно поэтому ты понеслась в клуб и накачалась наркотой? – изо всех сил стараясь не расплакаться от собственной беспомощности огрызаюсь.
– Почему ты не сказал? – он тяжело вздыхает, а я кусая губы, исподлобья смотрю на то как он делает подряд две затяжки, выдыхая в сторону клубы дыма.
– Ты хочешь знать почему я не сказал про невесту?
– Хочу! – меня трясет мелкой дрожью от переполняющих меня эмоций. Мне обидно за себя, чувствую себя использованной.
– Я не хотел тебя потерять.
– Ты воспользовался мною, никогда тебе этого не прощу, – мои пальцы как и голос дрожат, кусаю губы чтобы сдержать подступающие слезы, но они все равно катятся, я закрываю лицо ладонями, мне настолько плохо, что изнутри острые копья разрывают сердце от боли.
– Интересно ты все вывернула, Алена, – он встает и идет к окну, – с того самого момента как мы вместе, я сделал все возможное, чтобы у тебя были комфортные условия жизни, дал тебе карту на личные расходы, чтобы ты сосредоточилась на учебе и не работала, взял полностью ответственность за тебя, помог устроить твою мать в больницу, а ты мне заявляешь что я воспользовался тобой, как то у меня не стыкуется в голове…
– Все изменилось сейчас, – вытираю мокрые щеки, я не собираюсь слушать его якобы благие намерения в отношении меня.
– Что именно, Алена, поясни, я не пойму что для тебя сейчас конкретно изменилось?
– Мое будущее изменилось, Алан, вот что! – его лицо не выражает эмоций, он рассматривает мое заплаканные глаза, тушит сигарету, кидает окурок в пепельницу которую делает из близ лежащего блюдца.
– В чем проблема? Останься, и все будет так как раньше, я не забираю у тебя карточку, не прошу уехать с квартиры, не прошу возместить мне деньги за лечение матери…, – перебиваю его.
– Я все верну тебе, мне ничего не нужно, я сама все заработаю, это мне сейчас трудно потому что учусь, а потом проблем с деньгами у меня не будет, я всего добьюсь сама! – встаю со стула, я больше не могу меня разрывает от несправедливости
– Сядь! – его голос жесткий и стальной, желваки на лице снова напрягаются, – ты никуда не пойдешь одна
– Я уйду нравится тебе это или нет, – говорю тише чем хотелось бы, шмыгаю носом, медленно иду в комнату
– Я отвезу тебя, – последнее что я слышу перед тем как переместиться в спальню. Там я открываю шкаф беру новое платье, плевать что тут нет ничего моего, но я потом верну, сейчас мне нужно в чем-то ухать. Собираю Ваську, который покорно сидит на подоконнике и ждет, никуда не прячется. Намеренно громко хлопаю дверками, веду себя вызывающе. Меня все бесит и выводит из себя. Поведение козлины, его помощь, доехала бы сама, благодетель мне нашелся!
Никак не реагирую и не благодарю когда он берет сумку и укладывает в машину. Гордо несу в переноске Василия. Демонстративно усаживаюсь на заднее сиденье. Василий в этот раз ведет себя хорошо, как будто понимает что сейчас не время для истерики.
Едем в полной тишине, едва сдерживаю слезы, упрямо проговариваю про себя, что все сделала правильно. Тогда почему на душе так тошно?
Алан заносит мои сумки в квартиру, ставит на пол. Смотрит какое то время, я же не выдерживая отворачиваюсь к окну, поворачиваюсь спиной. Не хочу его видеть.
Я слышу его шаги, он уходит, я же как только за ним закрывается дверь, бегу к окну и смотрю на то как он выходит из подъезда подняв воротник и размашистой походкой идет к машине. Жадно впиваюсь и лежу за каждым его шагом: то как он снимает с сигнализации свою громадину, потом садиться за руль.
По щекам текут слезы, мне хочется кричать чтобы он не уезжал, что я люблю его, но гордость не позволяет мне элементарно одернуть занавеску.
Глубоко вдыхаю и отхожу от окна, чтобы он не заметил что я провожаю его. Не хочу чтобы он видел как я страдаю. Встаю на носочки и наблюдаю чуть на расстоянии за тем как он открыв окно в машине сидит и курит. Он не уезжает, а я трогаю свои губы, понимая что они все еще болят поцелуев.
Ну почему ты не уезжаешь?!
Заем рвешь мне душу?
Я не могу принять такой вот формат отношений не могу!
Я же сгорю от ревности.
Когда его машина выезжает со двора, сажусь на пол и в голос рыдаю.
Я сама ушла! Сама! Так почему же так больно!?
Наверное потому что хотела услышать что он скажет мне что не будет никакой невесты, что любит от только меня, что он готов ради меня поменять многовековые традиции своей семьи.
Но это невозможно, потому и так больно, я всего лишь развлечение.
Глава 54
Алена
С большим трудом распахиваю глаза, но тут же прикрываю обратно. Голова тяжелая, спала я плохо. Мне снилось что я иду босиком сквозь пространство времени по сияющей мягкой тьме. «Я люблю тебя, пожалуйста, скажи что нет никакой невесты» эти слова я запомнила отчетливо прежде чем проснуться и провалиться в всеобъемлющую тьму, подавляющую сознание. Чтобы не стать частью тьмы, разлепляю тяжелые от слез веки. Надежда на то что все что со мной произошло было сном, растаяла как снежинка на асфальте.
Не понимая что со мной, подобно роботу на автомате, встаю и выполняю привычные действия: заставляю себя умыться, избегая смотреть на свое отражение в зеркале. постоянно набираю в ладони воды и сливаю, снова и снова.
Нахлынувшие воспоминания болезненно отзываются в тяжелой голове. Я разрушена, моя вселенная полностью уничтожена. Хочу разрыдаться, но с сегодняшнего дня я запрещаю себе плакать. Я буду сильной, забуду и перестану думать о нем.
Громкий стук в дверь.
Вздрагиваю. Но тут же прихожу в себя. Если это козлина, то меня для него нет дома и вообще в этой вселенной. Саднящая боль в груди не унимается. Кто-то настойчиво ломиться в квартиру. Входящий звонок, жмурюсь. Я не буду тряпкой, я не хочу с ним говорить. Беру сотовый и прежде чем нажать «отклонить» вижу входящий от Боровикова:
– Да…, – голос слабый, несмотря на то что я пыталась прокашляться прежде чем ответить
– Алена, ты дома?
– А что? – беру расческу и расчесываю неторопливо пряди, глядя в одну точку, избегая смотреть на себя в отражении мутного зеркала.
– А то, – снова стуки, – открой дверь, у вас тут темень в подъезде, хоть глаз коли, лампочки что ль все разом кончились…
Слова застревают в горле. Я как дура жду брата Айлин и в глубине души надеюсь и жду что с самого утра козлина явится и будет возвращать меня, а это всего лишь Боровиков.
Поворот замка и передо мной Борис в пальто нараспашку, в черных брюках, белой рубашке. Вместо знакомого тонкого аромата горьких трав холодный свежий цитрус. Вместо черных как смоль ресниц и карих глаз голубые. Вместо надежды отчаяние.
– Выглядишь хреново, – заполняя паузу Боровиков проходит, прикрывая за собой дверь.
– Зато ты смотрю бодрячком, – отступаю пропуская одногруппника.
– Ален дело есть, – его тревожный взгляд настораживает, – отец решил что меня его конкуренты похитили, служба безопасности говорит что нас вдвоем куда то транспортировали, у меня провал в памяти, нужно чтобы ты рассказала все что помнишь, начальник охраны подозревает что это связано с бизнесом отца, – Боровиков не сводит с меня любопытного взгляда, а я прокручивая в голове вспышки из нарезанных картинок памяти где я открываю глаза несколько раз в незнакомом для меня пространстве. Морщусь, потому что эффект галлюциногенов которыми нас накачали в клубе, мне неприятен.
– Мне к маме в больницу нужно, – мой голос сиплый, кашляю в кулак, пытаясь сбить дрожь в голосе, – и я тоже ничего особо не помню.
– Без проблем отвезу тебя после, но важно попытаться хотя бы, батек мне не верит, на тебя одна надежда, – Борис подходит ближе и обнимая за талию, упираюсь руками ему в грудную клетку. Отпускает. Стараюсь не смотреть на его лицо.
– Собирайся, внизу машина с водителем, – на автомате разворачиваюсь и иду в комнату, мои вещи не распакованы в сумке, открываю, достаю первое попавшееся, без эмоций натягиваю на себя. Чувствую себя тряпичной куклой.
Борис помогает мне сесть в машину, открывает дверь:
– Садись, – передо мной пелена. Вижу только как мужская фигура обойдя машину с обратной стороны плюхается рядом, а я немигающим взглядом смотрю в одну точку
Мы выезжаем со двора, водитель подобно неподвижному манекену следит за дорогой, плавный ход автомобиля начинает укачивать. Козлина никогда так не ездил. Его манера вождения агрессивная. Откидываю голову назад, закрываю глаза.
Бессилие, злость, обида и ревность заполняют сознание. Борис кладет руку на плечо, вдрагиваю, он убирает.
Открываю глаза и снова смотрю перед собой.
Мои мысли мечутся словно птицы в клетке. Я не буду умолять его бросать невесту, не буду кричать, проклинать или просить о чем либо. Переживу! Он свой выбор сделал и давно и имя ей Мариям.
– Чурбан твой не обижает? – медленно перевожу свой взгляд на Боровикова
– Борь, нет никого, – он берет мою ладонь, последняя воздушная стена личного пространства рушится, саднящая боль в душе разрывает нутро
– Да я так и думал, Ершов дебил, вечно соберет все сплетушки, – не отрицаю его слова, снова отворачиваюсь к окну сжимаю дрожащими пальцами сумку, слышу – ты никогда не раскрываешься передо мной, не могу почувствовать твое настроение, почему? скажи ты мне не доверяешь? – хочу сказать, что да, не доверяю, наркоманам нельзя верить, но сдерживая порыв просто молчу.
– Я все для тебя сделаю, Ален, только скажи, – его слова отдают шумом, сижу неподвижно, не вникаю в смысл его фраз, в моей голове набатом стучит «моя первая большая любовь закончилась». Тогда почему так больно? Почему никто не придумал как легко избавиться от чувств когда они перестают быть взаимными? Так хочу достать все что связано с «козлиной» и взамен положить туда чувства к Боровикову, к примеру. Но нельзя… нельзя уничтожить то что проросло с корнями в меня подобно лианам обвило сердечную мышцу, сделав меня по итогу несчастной.
Пусть жениться и вообще делает так как велит ему его козлиное сердце. Это его жизнь. Его выбор. Невесту свою он любит, бережет до брака. Как там Айлин говорила, у них не встречаются. Теперь понятно. Кобелиная натура погуляет до свадьбы еще с бесчисленным количеством красоток, а потом женится на той которую выбрало его сердце.
Служба безопасности ведет себя странно. Вопросы которые задают люди в черных костюмах смахивают на компромат на семейство Мимирхановых.
Стойко случаю версии и озвученные вопросы, рассказывать про Расула и то что он вез меня по приказу козлины в отель не собираюсь. Это их не касается. Это только мое.
– Вы совсем ничего не помните? – не мигающим взглядом вновь повторяю то что говорила ранее
– Но ведь вы были в сознании когда вас один из людей Мимирханова выносил из клуба, у нас есть запись, это та единственная нить, за которую можно зацепиться сейчас, – в моей голове все смешалось, я ничего никому рассказывать не собираюсь
– Я вам сказала что ничего не помню, – в кабинете появляется знакомая фигура отца Боровикова. Его вид уставший, он становится напротив окна и держа руки в карманах монотонным голосом вещает:
– Алена, если что-то вспомните, прошу дайте знать, для меня очень важно выяснить кто пытался моего единственного сына отправить на тот свет
– Пап…, – мужчина жестом пресекает попытку Бориса заговорить
– С тобой все ясно, я очень надеюсь на благоразумие девушки, – Боровиков младший хмурится, сканируя меня своим взглядом, а у меня единственное желание поскорее уйти и навестить мамочку.
– Алена это важно, вам нечего стыдиться, всякое случается, – мне наплевать на то какие были мотивы у людей похитивших сына влиятельного чиновника, у меня резко кружится голова, пытаюсь встать
– Вам нехорошо? – взволнованный взгляд отца Бориса, но я упрямо мотаю головой. Боровиков младший придерживает меня за локоть.
– Я вам не помогу, – не знаю почему я покрываю козлину, – в том клубе мне также что-то подсыпали в коктейль, я ничего не помню, – отец Боровикова резко встает
– Черт, – его невроз усиливается, – так и знал что наркота все же была, но из крови моего сына ее вычистили, чтобы не было никаких доказательств ничего!
– Пап, у Алены мама в больнице, мы поедем, – не поворачивая корпус тела, мужчина едва заметно кивает, давая добро.
* * *
Борис оставив меня у реабилитационного центра уезжает.
Прежде чем зайти в помещение прокручиваю в голове как теперь мне найти верную дорогу, если я не вижу впереди света.
На улице настоящая зима, кутаюсь в шарф.
Внутри меня беспросветная тьма.
Поднимаясь по ступеням на нужный этаж, размышляю о том что когда то в моей главной целью было поступить в престижный вуз, окончить его, построить карьеру. Все это было до момента моей встречи с козлиной.
Он так умело оградил меня от всех проблем собой, что я даже не заметила что он стал необходим мне как воздух каждый день.
Господи, какая я такая наивная дурочка. Если бы я только знала что знакомство с Аланом Мимирхановым перевернет мою жизнь с ног на голову…
Я не успела понять почему так быстро погрузившись в его безумие стала его частью, он проник в мое сердце с первой наши встречи, у меня просто не было шансов! Он заполнив собой пространство отодвинул на задний план занятия и лекции.
За последние сутки я задаю себе один и тот же вопрос: бросилась бы я в омут с головой зная заранее чем все закончится?
И бесит то что я не могу с уверенностью сказать что не допустила бы такого, ведь в моменты страсти мой разум затуманивался настолько что я каждый раз вижу только козлину и его глаза.
Как бы мне не было больно уверена я только в одном: после того как Алан Мимирханов растоптал мое сердце и душу, я никогда не буду прежней.
Идя по белоснежным коридорам лечебного заведения, чувствую невероятную тяжесть в ногах, как будто к ним привязали булыжники. Набираю в легкие воздух поворачиваю ручку двери и замираю, потому что слышу мужской голос:
– Не знал что это ты, когда шел хотел посмотреть на пациентку, которой я делал операцию под дулом пистолета, думал какая то важная персона, – мягкий баритон, а я вижу только широкую спину мужчины в белом халате, мама и ее кровать располагаются левее и меня не видно в проеме открывшейся двери
Пытаюсь сохранить самообладание. Мужчина проводит рукой по волосам
– Любаша когда ты успела обзавестись влиятельными покровителями, ммм?
– Я не понимаю о чем ты, мое лечение оплатил благотворительный фонд, – мамин голос спокоен
– Угу, этот фонд курирует бандитская группировка, эти люди по беспределу вытащили меня из операционной где шла операция, – он делает многозначительные паузы, добавляя, – хорошо что успел закончить, а то ребенок умер бы и никому и дела не было.
– Я повторяю что я не знаю о чем ты говоришь, уходи, ко мне скоро придут, – мамин голос становится сиплым, прежде чем она добавляет, – моя дочь
– Дочь? – мужчина складывает руки на груди, – в твоей карте написано что ты не замужем…
– Это не важно, если ты пришел чтобы предъявлять мне претензии то я не понимаю и половину из того что ты мне пытается предъявить, и потом я не знала что единственный кардиолог, проводящий такие операции, знала бы, сама отказалась, – стараюсь не выдать себя прикрываю дверь прислонившись спиной, параллельно вслушиваясь в разговор.
– Я получил хорошее западное образование, мне некогда было шляться, – сердце стучит как ненормальное, я то знаю что мамочка университет не смогла закончить мной забеременела от мудака какого – то с параллели, – я не успел тебе сказать, что я бесплоден, у меня с женой нет детей и то что ты пыталась на меня повесить ребенка окончательно убедило меня в том что ты искала богатого мужа, ну извини, не сразу распознал в тебе хищницу.
– Убирайся! – голос мамы слабый не выдерживаю, открываю дверь и тут же громко ею хлопаю. Намеренно.
Оскорблять мамочку не позволю!
Мужчина поворачивается и я смотрю на глаза которые так напоминают собственные, теряюсь. Моргаю, отступая неосознанно на шаг назад.
– Алена, дочка, – мама первая подает голос, мужчина застывает и смотрит на меня широко раскрыв глаза, не моргая.
Я хочу зарыдать от несправедливости этого мира. Поджимаю губы, моя кровь закипает в геометрической прогрессии. Я не дура чтобы понять передо мной еще один козел, оставивший маму одну знав что она в положении!
Папаша одет в дорогие шмотки, его халат не скрывает дорогих брендовых заклепок на рубашке. Запястья которые он уводит за спину и начинает ходить по палате не скрывают дорогих брендовых часов. Строит тут из себя умного, а в реальности обыкновенный козел! Прохожу к маме обнимаю ее, ставлю сумку рядом с ее тумбочкой. Делаю вдох и разворачиваясь перехожу в наступление, игнорируя расширенные от удивления зрачки:
– Ну привет, папаша, – не знаю что на меня находит но я плюю ему в лицо, наблюдая как он в растерянности достает платок и брезгливо стирает с лица следы, – если бы встретила тебя на улице, то перешла бы на противоположную сторону, настолько мне мерзко и обидно что ты вообще жив! Да что ты знаешь о нас!? Как ты смеешь открывать свой рот на мамочку, которая только и делала что работала пока ты грел свою дорогую задницу на курортах, за эти годы ты ни разу не позвонил и не поинтересовался нужна ли помощь женщине, которую ты так омерзительно оставил одну в положении, – докторишка хочет мне что-то сказать, но не даю ему этого сделать, – ты просто знай что ты нам не нужен, не смей приходить и предъявлять хоть что-то, пошел вон, – ору как ненормальная, во мне огромный ком обиды, – теперь я понимаю почему в моей жизни все так хреново! – меня начинает нести, – да, у меня просто последствия детской травмы, я росла без отца и теперь по итогу выбираю таких же мудаков как ты, – накатывает усталость но я держусь, хотя первые одинокая слеза уже катиться по щеке, касается губ, и я сразу чувствую солоноватый ее солоноватый вкус, – он ведь также как и ты богат и совсем скоро жениться как ты тогда в прошлом, когда отказался от мамы!
– Успокойся, Алена, – мужчина пытается коснуться локтя, выдергиваю руку
– Не трогай меня! Слышишь! Никогда не смей меня трогать и никогда больше не приходи к маме, мы как то жили без тебя, проживем и дальше! – слабый мамин голос она держится за сердце
– Пожалуйста, уходи, – докторишка какое то время колеблется, шарит по карманам халата
– У нее истерика ей надо принять, успокоительное, я могу помочь, – мама складывает ладони умоляя уйти, а я не прекращая рыдать опускаюсь на пол.
Я ненавижу Алана Мимирханова!
