Текст книги "Нет золота в серых горах (Сборник)"

Автор книги: Анджей Сапковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Лицом к фанатикам

Начнем с обложек. Обложка книги – ее визитная карточка. Не надо себя обманывать: критики не в состоянии читать все, что публикуется, – и не читают. Чтение не является условием sine qua non [124]124
  Букв.: «без чего нет», т.е. вовсе не обязательным (условием) (лат.).


[Закрыть]писания рецензий. Вполне достаточно взглянуть на обложку. Если на ней, например, мы видим название, намалеванное истекающими кровью буквами, а несколько ниже – щерящуюся морду с вытаращенными глазами, то можно сказать сразу, что это низкопробный splatter-horror, другими словами – excuse my french, – жуткое дерьмо. Если же на обложке присутствует полунагая бабенка в объятиях героя, бицепсы которого блестят от «Oil of Ulay» или какой другой «Jojob’ы», и если у оного героя в руке ятаган, а сверху на все это взирает дракон с внешностью истощавшего аксолотля, значит, мы имеем дело с нищенской фэнтези, рulp’ой и убожеством, и именно так и следует написать рецензию – и попадешь в самое яблочко, да так, что такому попаданию позавидовал бы Кевин Костнер из Шервудского леса. Почему? Потому что не попасть невозможно. Ибо яблочко велико, как Круглый Стол короля Артура, за которым одновременно посиживали сто пятьдесят рыцарей, не считая королевы Гвиневеры и ее фрейлин.

Почему так происходит? Почему, спросят, издатель фэнтези самолично, собственной рукой навешивает на свою продукцию этот ярлычок, наклеивает такую этикетку дешевки? Ответ прост. Издатель целится в так называемого ФАНАТИКА, а так называемый ФАНАТИК желает видеть на обложке картинку Бориса Вальехо, ФАНАТИК желает лицезреть голые ягодицы и груди, которые вот-вот вырвутся из-под бронированных лифчиков. ФАНАТИК не ищет в фэнтези смысла, того самого смысла, который должен во весь голос кричать, что в ажурных доспехах никто в бой не кидается, ибо в таких доспехах невозможно даже продираться сквозь заросли крапивы, густо покрывающей яры и овраги Мрачных Пущ и склоны Серых Гор, где золота, как известно, нет. А с голым – excucer le mot – задом можно делать только одно, то, чего не назовешь ни «heroic», ни «fantasy». В большинстве случаев.

Создается впечатление, будто фэнтези как жанр так сильно испугался критиков, что в своем развитии начал пользоваться своеобразной мимикрией – словно бы отринул все претензии и полностью отказался от борьбы за место на Олимпе, то есть в перечне произведений, номинированных на премию Хьюго, Небьюла или хотя бы International Fantasy Award. Фэнтези не требует признания – ей достаточно табунов ФАНАТИКОВ, вслепую покупающих все, что появляется на прилавках. У фэнтези есть своя верная и надежная группа потребителей, и она заботится исключительно о вкусах этой группы. Самым лучшим тому примером являются известные циклы, сериалы фэнтези, жутчайшие, громоздкие, неуклюжие «творения» с вызывающим тревогу обилием продолжений.

Рекорд в этом смысле, вероятно, принадлежит некоему Алану Берту Эйкерсу, цикл которого «Скорпион» насчитывает свыше сорока томов. Неплох также старый нудяга Пирс Энтони со своим «Ксанфом» («Xanth») – он накропал ровно тридцать книжек в серии, а попутно шлепнул еще семь штук с продолжениями цикла «Начинающий адепт», четыре «Таро» и массу других книг и циклов. На счету у Джона Нормана, о котором еще речь впереди, что-то около одиннадцати томов цикла «Гор». Скромных авторов, ограничившихся пятью-, четырех– либо и вовсе трехтомными сагами, перечислить не удастся, но имя им – легион. К сожалению.

Могут спросить, почему «к сожалению»? Да потому, что, кроме немногих исключений, все упомянутые выше «длинномерные составы» начинают становиться тяжеленными, повторяющимися и скучными уже во второй, третьей, самое большее – четвертой книге. Мнение это поддерживают даже ФАНАТИКИ, а ведь они оптом закупают тянущиеся словно вонь за народным ополчением саги, потому что зациклились на том, что непременно хотят знать, чем же все это кончится. Критики и члены жюри престижных премий и наград, как сказано выше, пренебрегают этими сагами, так как не в силах за ними уследить. Я сам – а я считаю себя бдительным контролером фантастических новинок – порой отказываюсь от приобретения только что появившегося шестого тома саги, поскольку от моего внимания как-то ускользнули предыдущие пять. Значительно, значительно чаще я отказываюсь покупать том первый, если с обложки на меня скалит зубы предостережение: «Firth Book of the Magic Shit Cycle». Конечно, случается и мне, к тому же нередко, купить «Book Three» и чувствовать себя счастливым хотя бы потому, что не купил предыдущих двух, и твердо знать, что не куплю трех следующих. К сожалению, nobody's perfect – именно сейчас я жду, с нетерпением перебирая ногами, десятого «Амбера» Желязны, жду, хоть знаю, что разочаруюсь. Все это немного напоминает историю с ладной девицей: опыт учит, что все они одинаковы, и все же человека не удержишь, ох не удержишь.

Жажда денег?

Любопытно, что большинство стряпающих жуткие саги авторов – писатели способные, умелые и интересные. Так почему же хорошие писатели тискают том за томом, растягивая циклы, словно жевательную резинку, вместо того чтобы использовать идеи для написания чего-то совершенно нового, вместо того чтобы работать над чем-то дотоле совершенно неизвестным, оригинальным, прекрасным, над чем-то таким, что утерло бы носы критикам и врагам фэнтези, присяжным пересмешникам и хулителям этого жанра? Кажется, я знаю ответ. Авторы влюбляются в своих героев и трудно с ними расстаются. А поняв, что из протагонистов больше не выжмешь ни капли, они начинают ляпать очередные тома об их детях (Желязны, Пирс Энтони, и, ох, чувствую, не выдержит и Эддингс).

Авторы влюбляются в свои «миры» и карты. Если на такой карте есть Серые Горы, а пяти томов протагонисту оказалось недостаточно, чтобы убедиться, что золота там нет, тогда пишется том шестой. А в следующем, седьмом, появится смежный лист карты, и мы узнаем, что расположено к северу от Серых Гор – а это будет, несомненно, – pardon my french – Плоскогорье Серого Дерьма.

И наконец авторы – лентяи, и им просто не хочется думать. Авторы – это ограниченные тупицы, и хоть ты тресни, им никаким кресалом не высечь из себя ничего оригинального, вот они и вынуждены трепать на ветру затасканную схему. Прежде всего авторы – это расчетливые бестии, и их интересуют только денежки, идущие за каждый том. Пирс Энтони клепает «Ксанф», тягомотину, при чтении которой от скуки сводит скулы, болит брюшина и разыгрывается геморрой, ибо в счет каждого нового «куска» он берет солидные авансы. Авторы – это наглые бездельники, убежденные, что читатель купит все, что он снабдит более или менее удачным названием.

И все это – обратите внимание! – написал субъект, фабрикующий «Ведьмаков»!

Пока что субъект, фабрикующий «Ведьмаков», вроде бы признает правоту противников фэнтези, которые настаивают – повторяю вслед за Мареком Орамусом – на убожестве жанра. Согласен: жанр этот в своей массе чудовищно истощал. Однако я не могу признать правоту тех, кто утверждает, будто убожество это есть следствие того, что действие помещают в надуманных мирах, а героев вооружают мечами. Я не могу утверждать ничего иного, кроме того, что hard SF, cyberpunk и political fiction не менее убоги – в своей массе. Никто меня не убедит, якобы мир, уничтоженный войной либо катаклизмом, где каждый борется с каждым, а все вместе – с мутантами, лучше Never-Never Land’a, квазифеодального мира, где каждый борется с каждым и все вместе охотятся на гоблинов. Хоть ты тресни, я не вижу, чем полет звездолетом на Тау Кита лучше, выше, достойнее экспедиции в Серые Горы, где золота, как известно, нет. Взбунтовавшийся бортовой компьютер фабулярно стоит для меня ничуть не больше, чем предатель-чародей, и никакой лазер-бластер автоматически не становится для меня лучше, выше, достойнее меча, алебарды или окованного цепа. А превосходство пилота Пиркса либо Эндера над Конаном, которое я охотно признаю, следует для меня отнюдь не из того, что два первых носят скафандры, а третий набедренную повязку. Что прекрасно видно, если поставить рядом Геда Перепелятника либо Томаса Ковенанта, не носящих набедренных повязок героев фэнтези.

Ле Гуин против Толкина

Однако в современной фэнтези можно заметить определенную тенденцию, желание вырваться из артуровско-толкиновской схемы, жажду как бы контрабандой протащить всеобщие и важные содержания и истины, приодетые в фантастические наряды. Основная просматривающаяся тенденция – чтобы не сказать «мутация» – фэнтези носит любопытный характер: она почти исключительно домена авторов-женщин.

В фэнтези последних лет виден решительный перевес пишущих дам. Помимо несгибаемых авторов «длинномерных» саг, как, например, уже упомянутый Пирс Энтони, и пародистов, таких как Терри Прэтчетт (Terri Pratchett), на поле боя рвется Дэвид Эддингс, выбросивший на книжный рынок последний (?) том цикла «Мэллорион» и не менее последнее (?) продолжение «Эллениума». Еще борются Тэд Уильямс и Чарльз де Линт. Роджер Желязны в тяжких потугах породил наконец последнего (?) «Амбера», а Терри Брукс (Terri Brooks) – новый «Шаннар». Остальные – а имя им легион – женщины.

Революция же началась с Урсулы Ле Гуин, которая во всем своем отнюдь не убогом творчестве совершила только одну классическую фэнтези – зато такую, которая поставила ее на подиум рядом с мэтром Толкином. Речь идет о «Трилогии Земноморья», «Earthsea» [125]125
  Конечно, «Место начала» тоже фэнтези, как и первая новелла в сборнике «Orsinian Tales», – названия не помню. – Примеч. авт.


[Закрыть]. С опасной легкостью миссис Урсула вырвалась из толкиновской колеи и отказалась от Артуровского архетипа. В пользу символики и аллегории. Но какой? Взглянем повнимательнее.

Уже сам Архипелаг Земноморья – это глубокая аллегория: разбросанные по морю острова – словно одинокие, обособленные люди. Жители Земноморья изолированны, замкнуты в себе, их состояние именно такое, а не иное, поскольку они утратили Нечто – для полного счастья и психического покоя им недостает потерянной Руны Королей из сломанного Кольца Эррет Акбе.

Одиночество и отчужденность обитателей Земноморья проявляются в факте сокрытия истинных имен – укрывания чувств. Обнаружение чувств, как и раскрытие имен, делает людей безоружными, брошенными на произвол судьбы. Элита Земноморья, чародеи со Скалы, проходят этапы трудного, прямо-таки масонского посвящения, стремясь к совершенству – это, в частности, выражается в том, что совершенный, идеальный чародей может без труда расшифровать истинное, укрытое имя человека либо вещи и тем самым получить власть над ближним либо материей. Но Зло – принимающее в книге ипостась геббета – без усилий расшифровывает настоящее имя Геда. Так неужто чародеи отдают науке годы только для того, чтобы суметь сравняться со Злом?

В первом томе трилогии перед нами классическая проблема Добра и Зла, есть также экспедиция – quest – героя. Но quest Геда отличается от обычных походов в Серые Горы. Quest Геда – это аллегория, это вечное прощание и расставание, вечное одиночество. Гед борется за достижение совершенства с самим собой и с самим собой ведет последний, решительный бой, бой символический – он побеждает, объединяясь с элементом Зла, тем самым как бы признавая дуализм человеческой натуры. Он добивается совершенства, признавая, однако, тот факт, что абсолютное совершенство недостижимо. Мы даже сомневаемся в уже достигнутом Гедом совершенстве, и правильно делаем. После «Мага Земноморья следуют «Гробницы Атуана».

«Могилы Атуана» ведут нас еще дальше в закоулки психики, ведут напрямую туда, куда желает завести нас автор. Вот атуанский лабиринт, живьем взятый из архетипа, из критской лаборатории Миноса. Как и у лабиринта с Крита, у лабиринта Атуана есть свой минотавр – но это не чудовище в стиле классической sword and sorcery, которое рычит, брызжет слюной, роет землю и обрывает уши, смеясь при этом зловеще. Нет, миссис Лe Гуин достаточно разумна. Минотавр атуанского лабиринта – это сконцентрированное Зло в чистом виде. Зло, уничтожающее психику неполную, несовершенную, неготовую к таким встречам.

В такой лабиринт браво входит Гед, герой, Тезей. И как Тезей, Гед осужден на свою Ариадну. Его Ариадна – Тенар. Ибо Тенар – это то, чего в герое недостает, без чего он – неполный, беспомощный, запутавшийся в символической паутине коридоров, погибающий от жажды. Гед жаждет аллегорически – ведь речь идет не об Н ₂O, а об аниме – женском элементе, без которого психика несовершенна и незавершённа, бессильна против Зла. Гед, великий Dragonlord, могучий маг, неожиданно превращается в напуганного ребенка – в сокровищнице лабиринта, в напоенной дыханием Зла тьме его спасает прикосновение руки Тенар. Гед следует за своей анимой – ибо должен. Потому что он как раз и нашел утраченную руну Эррет-Акбе. Символ. Грааль. Женщину.

И снова работает архетип – как и Тезей, Гед бросает Ариадну. Теперь Тенар вырастает до могучего символа, до очень современной и очень феминистичной аллегории. Аллегории женственности. Охраняемая клаузулой культовая девственность и первый мужчина, который переворачивает упорядоченный мир. Тенар выводит Геда из лабиринта – для себя, абсолютно так же, как Ариадна поступает с Тезеем. А Гед – как и Тезей – не может этого оценить. У Геда нет времени на женщину, ведь вначале он должен достичь The Farthest Shore [126]126
  Самый дальний берег (англ.).


[Закрыть]. Женская анима ему не нужна. Поэтому он отрекается, хоть и любит тешиться мыслью, что кто-то ждет его, думает о нем и тоскует на острове Гонт. Это тешит его. Как же безобразно по-мужски!

После восемнадцатилетнего перерыва миссис Урсула пишет «Техану» – продолжение трилогии, продолжение своей аллегории женственности, на сей раз торжествующей. Миссис Урсула всегда была воинствующей феминисткой. Кто не верит, а таковые имеются, пусть прочитают сборник ее эссе «Языки ночи». Миссис Урсула так и не простила тем издателям, которые в начале ее карьеры требовали, чтобы она подписывалась таинственными «У.К. Ле Гуин». Она никогда не оправдывала Андрэ Нортон и Джулиан Мэй, скрывшихся под мужскими псевдонимами.

В «Техану», как и следовало ожидать, надломленный и уничтоженный Гед на коленках приползает к своей аниме, а она теперь уже знает, как его удержать, какую роль ему отвести, чтобы стать для него всем, величайшим смыслом и целью жизни, чтобы этот бывший Архимаг и Dragonlord остался с нею до конца дней своих, к тому же повизгивая от упоения словно поросенок. А зазнавшихся чародеев со Скалы ожидает безрадостное будущее – работа в фирме под началом директора-женщины. Охо-хо-хо-хо!

Сыновья амазонок – дочери гигантов

«Техану», как сказано, пришла поздно. За эти восемнадцать лет по полкам книжных магазинов пронеслась лавина феминистической фэнтези. С одной общей всем темой: женщина в мире мужчин. Женщина в мире Конанов, как женщина в мире Фордов, Рокфеллеров и Лекоков. Не хуже них, а наоборот – лучше. С трудом, в тяжкой борьбе, но лучше. Женщина, героиня Марион Зиммер Брэдли, К.Дж. Черри, Танит Ли, Барбары Хэмбли, Патриции Маккиллип, Джулиан Мэй, Дайаны Паксон, Мерседес Лаки (Lackey), Джейн Йолен, Полы Вольски, Шери Теппер, Дженнифэр Робертсон, Сьюзен Декстер, Патриции Кеннеди, Фриды Уоррингтон, Джейн Моррис, Маргарет Уэйс, Джудит Тарр и других.

«Дамская» фэнтези – это отражение воинствующего феминизма на переломе шестидесятых-семидесятых годов, борьба женщин за equal rights, которых якобы не хотели дать женщинам мужчины, определяемые в то время как «мужские шовинистические свиньи», сокращенно «MCP» – male shauvinist pigs. Как так? – хором взвизгнули авторши, а вслед за ними и читательницы. Как так? Получается, что, кроме ежедневной дискриминации, эти ЭмСиПи еще будут нами помыкать и в Стране Мечты, в Never-Never Land’e? Даже там нет нам от них спасения? Даже там мы не можем от них укрыться?

Да, оказалось, не могут, так как уже раньше в Never-Never Land сбежали «мужские» авторы. Уже пращур Конан неистовствовал в Стране Мечты с мечом и... умолчим, с чем еще. Ибо создатель Конана и его наследники сбежали в мечту... от женщин. Конан с братией были привидевшимися авторам во сне идеалами, олицетворяли их мечту. Они были героями, которых шаловливый Стивен Кинг определил кратко, но так метко, что я вынужден привести цитату в оригинале: «...strongthewed barbarians whose extraordinary prowess at fighting is only excelled by their extraordinary prowess as fucking».

Рассказы о таких героях, продолжает Кинг, находят отклик исключительно у импотентных слабаков, неудачников, вагинофобов, трусов и лопухов, которые обожают отождествлять себя с героями семифутового роста, прорубающими себе дорогу сквозь толпы врагов на алебастровых ступенях разрушенной святыни, поддерживая при этом болтающуюся на свободной руке скупо одетую красотку.

Рекорд в этом деле побивает Джон Норман. Из его цикла «Гор» так и хлещут кошмарные и очевидные комплексы и проблемы, с которыми автору следовало бы как можно скорее мчаться к сексологу, пока они не перешли у него в маниакальную стадию.

Правда, в других повестях и романах фэнтези герои отличаются мужественностью, хотя в основном мужественностью того типа, который вполне соответствует определению, данному Кингом. Свою архетипную мужественность – а вернее, «мужескость» – они, разумеется, проявляют, дубася врагов по головам и без разбора и труда хватая всех женщин, кроме разве что тех, которые успели вскарабкаться на верхушку дерева. Однако у этих героев есть и другие занятия – они спасают от гибели миры и королевства, ищут магические артефакты, убивают драконов. Герои книг Джона Нормана исключительно насилуют. Женщину же у Джона Нормана, прежде чем изнасиловать, обязательно надобно связать, заковать в цепи, отхлестать и заклеймить каленым железом. Клинический случай вагинальной фобии, обогащенный комплексом растяпы, боящегося приблизиться к даме, если у той свободны руки и она может решительно отказаться от любезностей [127]127
  Автор сознает, что делает Джону Норману дармовую рекламу, как понимает и то, что все прилавки в Польше немедленно расцветут циклом «Гор». Что делать! Signum temporis. – Примеч. авт.


[Закрыть].

В повествованиях феминистской фэнтези женщины вырываются из конано-горовской схемы. Они сами могут рубануть нахала мечом либо вдарить заклинанием, а если даже кто-нибудь ее и изнасилует, то горе тому! Не позже чем в пятом томе саги он дорого заплатит за это. Уж тут некоторые авторши явно зашли слишком далеко. Героинь цикла Мерседес Лаки «Клятвы и Честь», воительницу Тарме и чародейку Кетри, насилуют без конца, часто-густо коллективно, а они отряхаются и мстят. Несколько страниц текста ни о чем и da capo. Еще несколько страниц – и мы видим Тарму и Кетри спокойно посиживающими у костерка и повествующими о прежних изнасилованиях. Банальное описание природы, и перед нами третья, совсем случайная изнасилованная женщина и Тарме и Кетри, мстящие за нее из солидарности. О Господи!

В трилогии «Последний Герольд-Маг» ее же рукотворства в качестве героя выступает некий Ваниель, мужчина. Я купил, мне захотелось узнать, что автор имеет сказать о мужчинах. Оказалось – много. У Ваниеля достаточно нетипичные для мужчины эротические пристрастия, а авторша из кожи лезет вон, чтобы убедить читателя, будто это-то как раз то самое, что тигры обожают превыше всего. От приобретения двух очередных томов я отказался, напуганный перспективой того, что ожидает в них героя. В столь же типичном цикле «Литанда» авторства знаменитой Марион Зиммер Брэдли героиней оказывается волшебница, скрывающаяся под чужой одеждой. Магичка окончила чародейский университетик под личиною липового мужчины. Иначе б она не добилась чести имматрикуляции. Прозрачная аллегория самопожертвования женщины, желающей сделать карьеру в фирме Rank Xerox. Я видел «Йентль». Предпочитаю «Тутси».

Ну, коли уж зашел разговор о Зиммер Брэдли, то она – вдохновительница известного цикла «Sword and Sorceress», то есть – внимание! – «Мечом и женской магией» (перевод мой, к тому же весьма свободный). Входящие в состав цикла антологии уже дошли до девятого номера, и идут недурно. Эти сборники – если говорить о фэнтези – вообще-то единственное хорошее и верное место для удачного старта дебютантов и молодых писателей. А скорее – писательниц, учитывая лейтмотив. Правда, порой туда допускают и авторов-мужчин, но... смотри выше. Они должны склонить голову и согнуть колени, у них должна ослабнуть и опасть... мужская гордость.

Так что будущее жанра я вижу как на ладони.

«Фэнтезийное» неистовство не могло, конечно, обойти стороной Польшу, однако появление фэнтези в нашей стране совпало по времени с определенным переломом в области культуры, выразившимся в полном забвении трудоемкого процесса, коим является чтение, в пользу более легкого по «трудовым затратам» и восприятию «видеосмотрения». Отсюда же – наряду с прекрасным в общем-то «Конаном-варваром» в режиссуре Милиуса и с музыкой Полидуриса – фэнтези добрела до нас в основном в виде ужасающего видеодерьма, пятого сорта prodotto italano de Cinecitta либо студии «Cheapo Films» в Санта-Монике, Калифорния. Были у нас и книги, а как же. Был Толкин, изданный где-то еще в шестидесятых годах, был «Чернокнижник с Архипелага». Обращаю внимание на перевод этого названия. Во-первых, незнание канона и номенклатуры фэнтези. «Wizard» нельзя переводить в фэнтези как «чернокнижник», потому что такая разновидность типа, занимающегося магией, о которой повествует Ле Гуин, в фэнтези всегда определяется терминами «чародей» или «маг». «Чернокнижник» либо «чаровник» – определения несколько уничтожительные, предполагающие «плохую» магию и переводятся как sorcerer либо necromancer. Очень плохих чаровников именуют warlocks.

Во-вторых – «Архипелаг». Переводчик «испужался» Земноморья. Earthsea, не принял Страны Никогда-Никогда. Предпочел определение более – ха-ха – веристическое.

Популяризовали фэнтези также любительские переводы в так называемых фэнзинах, журнальчиках, которые читают так называемые фэны, то есть субъекты, объединенные в так называемые – excusez le mot – фэндомии. Однако даже у бывалых, вроде бы разбирающихся в чем-то и фанатичных фэнов знание, касающееся фэнтези, выглядит крайне убого. И неудивительно, поскольку, кроме вышеназванных Толкина и Ле Гуин, Лейбера и Уайта, на польский не перевели НИ ОДНОГО достойного произведения этого жанра [128]128
  Статья была написана в ноябре 1992 года. С тех пор ситуация с фэнтези в Польше, как и в России, сильно изменилась, хотя и не всегда в лучшую сторону. – Примеч. авт.


[Закрыть]. Чтобы избежать недоразумений, разъясняю, что речь все время идет о произведениях, которые достойными считаю я.

Тем, кто захочет обвинить меня в субъективизме либо даже невежестве, сообщаю: из составленного «Локусом» перечня 33 бестселлеров фэнтези всех времен в Польше переведено и издано всего восемь. Из приведенного в книге Дэйвида Прингла «Современная фэнтези» перечня ста наилучших произведений этого жанра переведены девять, причем четыре из них совпадают с вышеупомянутым списком. Я всякий раз выделяю Толкина и Ле Гуин и опускаю названия, которые в обоих списках оказались явно случайно, ибо относятся к хоррору («Сияние» Кинга); SF («Драконы Перна» Энн Маккэфри) либо к детской фантастике («Алиса в Стране Чудес» Л. Кэрролла).

Давайте представим себе per analogiam, что жанр научной фантастики в Польше представлен лишь «Марсианскими хрониками» Рэя Брэдбери и циклом «Перри Родан», а «Дюна» Герберта нам известна исключительно в киноверсии. Для коллекции польский любитель SF еще знает фильм «Чужой» и видел в видеозаписи две или три серии «Star Trek – The Next Generation». И на этом, представим себе, конец – ни читатель, ни критик, ни автор, который хотел бы писать, не знают НИ ОДНОГО другого примера, что представляет собой жанр. Повторяю – ни одного. Ну и что? Все всё равно твердят, что влюблены и зачитываются Перри Роданами и в сотый раз кряду смотрят «Стар Трек». А критики крутят носами и в тысячный раз доказывают, что Брэдбери, оно, конечно, ничего себе, но остальная часть жанра – ерунда. Обхохочешься, правда? А ведь точно такая ситуация сложилась у нас в отношении к фэнтези.

Что собой представляет фэнтези – видит каждый. А поскольку польский рынок проголодался, изголодался, питаясь лишь тем, что получал в фанклубах да в виде скверных ксерокопий, постольку конъюнктуру почувствовали, и сейчас специализирующиеся в этом направлении «мастера» стараются удовлетворить голод, наверстать упущенное, восполнить нам былые потери – при этом заработать. Прилавки завалили книгами с яркими обложками, на которых мы получили свои вожделенные мечи, топоры, мускулистых героев, голых девиц и аксолотлей, изображающих из себя драконов.

Мы также получили на прилавках много новых авторов, точнее говоря – двух. Потому что бесконечно штампуют Говарда с его эпигонами и Андрэ Нортон, короче говоря, топают по тропке, проторенной «Фантастикой». У этого журнала есть все основания требовать от издателей, сих, прости Господи, бизнесменов, финансовой награды за «создание рынка». Читатели же и любители фэнтези имеют все основания «Фантастику» поносить и оплевывать, а могут придумать даже что-нибудь более действенное. Тем временем единственная стоящая позиция, «Амбер» Желязны, затерялась где-то после издания двух первых томов. И камень в воду. Могила. Взамен двинули «Ксанф» Пирса Энтони. Mes felicitationis, хотя и de gustibus non est disputandum [129]129
  Ну, хорошо, вот перечень, мой личный «Тор Tuelwe». После Толкина и Урсулы Ле Гуин идут: Стивен Р. Дональдсон, «Томас Ковенант»; Т.Х. Уайт, «Король в прошлом и король в будущем»; Питер Р. Бигл, «Последний единорог»; Роджер Желязны, «Амбер»; Марион Зиммер Брэдли, «Туманы Авалона»; Джек Вэнс, «Лайонесс»; Танит Ли, «Могила рождения»; Патриция Маккиллип, «Отгадчица загадок из Хэа» и «Забытые звери Эльда»; Дэвид Эддингс, «Белгариад» и Фриц Лейбер, цикл «Мечи...», то есть «Фафхрд и Серый Мышелов». Пардон, Т.Х. Уайт был переведен. Недавно. Одна ласточка не делает весны. – Примеч. авт.


[Закрыть].