Текст книги "Принц Модильяни"
Автор книги: Анджело Лонгони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Глаза в глаза
Только сейчас я замечаю глубину, скрытую в этом мужчине, который младше меня как минимум на семь-восемь лет.
Он красивый, но не только… Он – волнующий. Застенчивый в том, как смотрит на меня и с какой мягкостью разговаривает с моим сыном. Он деликатный – и решительный, сильный, – но и легкий, как пух. На вид он порядочный и спокойный, но в то же время ему удается вогнать меня в краску от мыслей и фантазий, которые ко мне непроизвольно приходят, когда я смотрю на него. Я ощущаю трепет в животе – и краснею; у меня прилив жара. Я боюсь, что он это заметит, и ощущаю себя глупо. Я будто проваливаюсь в бездну, когда чувствую на себе его взгляд; это болезненное ощущение захватывает дух. Я быстро отвожу глаза и смотрю в окно. Он же продолжает рассматривать меня.
– Вильфранш. Должно быть, юг Франции прекрасен.
Я отвечаю, из страха продолжая смотреть в сторону, на сменяющийся пейзаж за окном:
– Думаю, да; мы впервые туда едем.
Он переводит взгляд на моего сына.
– Ты счастливый ребенок, знаешь?
Я слегка поворачиваюсь и исподволь наблюдаю за ним; у него очень нежное лицо, когда он разговаривает с Серджо. Наконец я набираюсь смелости тоже задать ему вопрос:
– А вы куда направляетесь?
– В Париж.
Я улыбаюсь ему, но не могу больше произнести ни слова. Он не замечает моего смущения и облокачивается на спинку кресла, улыбаясь Серджо, который с удовольствием дожевывает конфету и больше не кашляет.
Итальянцы
Я захожу в пансионат, расположенный в районе Мадлен, подхожу к стойке. Хозяйка – немного вульгарная женщина лет шестидесяти – с подозрением оглядывает меня с ног до головы. На мне темный костюм-тройка, белая рубашка, галстук и серое пальто. Я абсолютно уверен, что произвожу впечатление элегантного, воспитанного и вполне состоятельного человека.
– Мне нужна комната.
– На какое время?
– Я пока не знаю.
– Ваши документы.
Я достаю из кармана бумажник и показываю ей паспорт.
– Ах, итальянец… Мы не принимаем итальянцев.
Я улыбаюсь ей, стараясь сохранить невозмутимый вид, достаю из бумажника несколько банкнот и кладу на стойку.
– Я заплачу вперед.
Этого достаточно, чтобы она передумала.
– Комната номер четыре. – Она отдает мне ключ.
– Я бы хотел светлую комнату.
Она смотрит на меня недружелюбно и повторяет:
– Комната номер четыре.
– Синьора, что вы имеете против итальянцев?
– Итальянцы нечистоплотные, шумные и не платят.
Да, первое знакомство с Парижем не воодушевляет.
Я поднимаюсь в свою комнату, раскладываю вещи; у меня их немного – из Ливорно я привез только самое необходимое.
Обстановка мне нравится. Кровать чуть меньше двуспальной, стол, шкаф, умывальник, лакированный таз для воды, пара светильников с абажуром.
Я открываю ставни – и комната наполняется светом Парижа. Хозяйка не обманула: комната действительно светлая. Из окна виден небольшой сад, примыкающий к пансионату; изысканный мужчина лет шестидесяти курит сигару, наслаждаясь солнцем. На улице не очень холодно, несмотря на январь.
Первый, кого я должен найти, – это Мануэль Ортис де Сарате. У меня есть названия всех кафе, где он бывает. Он сказал, чтобы я искал его только там, не дав домашнего адреса, – по его словам, в Париже, если ты небогат, то постоянно меняешь жилье.
Монмартр
Я иду по Монмартру – это холм в северной части Парижа, на правом берегу Сены. Это практически сельская местность, здесь нет ощущения большого города. Из внушительного тут только Базилика Сакре-Кёр, в остальном этот район похож скорее на деревню. Маленькие, ведущие вверх извилистые улочки, ветряные мельницы, фермеры занимаются утопающими в зелени виноградниками. Трактиры, кафе, небольшие ресторанчики. Днем парижане приезжают сюда побыть на свежем воздухе, а ночью – в рестораны и кабаре, переоборудованные из старых мельниц.
Я только что прошел кабаре Moulin Rouge; на афише написано «Вечернее шоу: канкан» и изображена танцовщица в пластичной позе. Немного впереди, где над входом в другую мельницу висит табличка «Folies de Pigalle», стоит девушка лет двадцати и улыбается мне. У нее яркий макияж. Контур глаз темный, а щеки ярко-красные. Несмотря на прохладную погоду, декольте обнажает ее грудь, а разрез юбки открывает ноги.
– Малыш, чем ты занят?
Я улыбаюсь ей и знаками показываю, что не могу остановиться.
– Кого ты ищешь?
– Друга.
– Боже мой, еще один…
Я прохожу мимо и притворяюсь, что не понял ее шутку.
Эти места еще называют La Butte[14]14
Разговорное название Монмартра, в переводе с французского – «холм».
[Закрыть] – и я сейчас нахожусь на самой вершине, на площади Пигаль, откуда все улицы идут под уклон.
Я чувствую, что мне тяжело дышать. Иногда необъяснимым образом, когда я делаю усилие, мне как будто не хватает кислорода при вдохе.
Мужчина с тележкой продает какую-то еду – и я решаю воспользоваться случаем наполнить желудок по смешной цене. Я должен всегда помнить о еде: я имею склонность забывать поесть, особенно если мое внимание обращено на что-то более интересное.
– Что это такое?
– Ржаные блинчики.
– Мне один, пожалуйста.
Эта пауза позволяет мне немного отдышаться.
Я уже достаточно высоко поднялся, и с некоторых ракурсов между деревенскими домами виднеются очертания Парижа. Сегодня ясный день, и с холма можно насладиться необыкновенным видом.
Меня переполняют противоречивые чувства и эмоции: страх, одиночество, изумление. Со мной нет никого из знакомых, а Париж слишком большой и неизвестный; мне необходимо найти кого-то, с кем я буду себя чувствовать здесь не таким чужим.
Наконец я вижу на стене название улицы, которую ищу: рю-де-Соль. Теперь мне нужно найти дом номер 22, это должно быть недалеко. Я прохожу еще сотню метров, и передо мной появляется вывеска «Lapin Agile»[15]15
«Проворный кролик» (фр.).
[Закрыть], под ней – еще одна, поменьше: «Cabaret des Assassins»[16]16
«Кабаре убийц» (фр.), предыдущее название кабаре «Проворный кролик».
[Закрыть]. Рядом с названием – забавный рисунок: кролик выскакивает из кастрюли. Это ресторан, перестроенный из деревенской лачуги, и он кажется мне опасным, напоминает деревенский трактир низкого пошиба.
Я захожу внутрь и оглядываюсь по сторонам, но среди посетителей не вижу никого из знакомых. За стойкой стоит упитанный мужчина с проседью в волосах и огромными усами – похоже, хозяин. На стенах висят многочисленные картины неизвестных мне художников. Тучный официант разглядывает меня какое-то время.
– Вы хотите поесть?
– Нет, спасибо. Я ищу своего друга.
– Как его зовут?
– Мануэль.
Мужчина нервно дергает головой и подходит ко мне ближе.
– Мануэль?
– Ортис де Сарате.
Я даже не успеваю произнести до конца фамилию, как мужчина хватает меня за воротник пальто и толкает к стойке. Все оборачиваются и наблюдают за этой сценой.
– Слушай меня внимательно, идиот. Этот проходимец должен мне кучу денег. Он тут целый месяц питался – и не оплатил ни один счет. Теперь мне заплатишь ты!
– Я? Но я только что приехал из Италии.
– Ты мне заплатишь – и попросишь его вернуть тебе деньги, раз это твой друг.
– Да я даже не знаю, где его искать!
Официант поворачивается к человеку за стойкой:
– Дядюшка Фреде, что будем делать?
– Пусть платит.
Официант прижимает меня к стойке.
– Давай, олух, выворачивай карманы.
В этот момент к нам подходит девушка. Она вызывающе одета и похожа на ту, что я встретил на улице. У нее яркий макияж, а тело едва прикрыто.
– Какое у тебя красивое пальто… Откуда ты знаешь этого голодранца Сарате?
– Я с ним познакомился в Италии.
– На вид ты благородный. Знаешь, он и мне должен денег…
Тучный официант снова хватает меня за ворот и заявляет девушке:
– Отойди… Сначала он должен заплатить мне.
Я делаю робкую попытку отреагировать:
– Я никому не собираюсь платить.
Мужчина берет меня за горло.
– Что ты сказал?
Я кашляю и пытаюсь освободиться от его хватки. Девушка вступается за меня.
– Серж, не преувеличивай… Ты разве не видишь, что парень не той же породы, что Мануэль? Возможно, он говорит правду.
Она гладит меня по волосам и смеется.
– Когда ты приехал?
– Сегодня.
Я смотрю на мужчину передо мной – и, честно говоря, начинаю раздражаться. Я не привык драться, но если он продолжит сжимать мне горло, у меня не останется выбора.
– Ладно тебе, оставь его… – Девушка вновь добродушно просит Сержа и затем поворачивается к мужчине за стойкой: – Дядюшка Фреде, ну полно вам! Он же совсем еще ребенок.
Хозяин ничего не отвечает ей и обращается ко мне напрямую:
– Скажи-ка, ты художник?
– На самом деле я еще не знаю; возможно, скульптор.
– Ты бывал здесь раньше?
– Нет.
– Отпусти его.
Серж бросает на меня презрительный взгляд, но все же отпускает.
– Если ты увидишь Мануэля, ты должен привести его сюда. Ты понял?
Я не очень уверенно киваю. Он повторяет для ясности:
– Ты понял?
– Да, я понял.
Серж разворачивается и уходит. Девушка продолжает мне улыбаться, мы вместе выходим на улицу.
– Ты приехал насовсем? Планируешь остаться в Париже?
– Да.
– Не хочешь со мной развлечься?
– Для начала я хотел бы найти Мануэля.
– Если я тебе скажу, где он живет, – ты вернешься ко мне?
– Конечно.
– Только не говори Сержу, что я знаю, где живет Мануэль.
Я не могу сдержать смех.
– Уж ему-то я точно не скажу.
Я шел полтора часа, заблудился и порядком устал. Я захожу в подъезд и встречаю полную женщину, которая курит вонючую сигарету и пытается закрыть сломанный почтовый ящик.
– Извините, вы не подскажете, где живет синьор Ортис де Сарате?
– А кто его ищет?
– Я его друг из Италии.
– Он и вам должен денег?
– Нет.
– Его многие ищут. Третий этаж. Но я вам ничего не говорила.
– Спасибо.
Я направляюсь к лестнице, но женщина предупреждает меня вдогонку:
– Если он вам должен денег, он не откроет.
Я поднимаюсь. Подхожу к двери и вижу крошечную карточку с инициалами М. О. С.
Я стучу в дверь. Тишина. Жду. Стучу еще раз, снова тишина.
– Мануэль!
Никто не отвечает.
– Мануэль, это Амедео… Амедео Модильяни.
Еще какое-то время сохраняется тишина. Затем я слышу голос Мануэля:
– Ты один?
– А с кем я должен быть? Я только что приехал.
После нескольких поворотов ключа открывается дверь и появляется Мануэль.
– Заходи.
Он берет меня за руку и силой тянет в комнату, затем снова запирает дверь на ключ. Когда мы наконец оказываемся наедине, Мануэль меня обнимает.
– Амедео, ты сделал большой шаг! Ты все-таки приехал.
Он разглядывает меня и смеется.
– Дай на тебя посмотреть… Да ты просто франт! Ты чего так вырядился?
– Как «так»?
– Как богач. Где ты поселился в Париже?
– В пансионате.
– В пансионате? Как турист?
– Я не знал, куда податься; я только приехал.
Мануэль смеется и обращается к кому-то еще:
– Джино, выходи.
Открывается дверь тесной кладовки, из нее появляется энергичный парень с густым чубом.
– Это твой земляк.
Мануэль представляет нас друг другу.
– Амедео Модильяни из Ливорно. Джино Северини из Кортоны.
Джино подходит ко мне и пожимает руку.
– Я живу у Мануэля, но об этом никто не должен знать.
Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что здесь всего одна комната с одной кроватью и небольшим диваном.
– Вы здесь вдвоем живете?
– Мы делим расходы, – поясняет Мануэль. – Сейчас нет больших заработков…
– Это я уже понял. Меня чуть не придушил один тип, когда я сказал ему, что ты мой друг. Некий Серж.
– Ты заходил в «Проворный кролик»?
– Да.
– Мне жаль, что так получилось…
– Ты сам сказал искать тебя там.
– Это было до того, как я задолжал. Прости.
Я угадываю в лице Мануэля явное замешательство.
– Амедео, извини, что спрашиваю, но ты… уже поел?
– Только один блинчик.
– Значит, ты голоден?
– Немного.
– Пойдем пообедаем?
– Давай, а куда?
– В Италию.
Розалия
– Каждый раз, когда я вижу итальянца, я таю. Ты откуда родом?
Хозяйка говорит с сильным акцентом, не оставляющим сомнений в ее чочарском происхождении; сама она, очевидно, из пригорода Рима.
– Из Ливорно.
– Ах, Ливорно! Красивый город. Я там никогда не была, но один друг мне сказал, что там живут неплохо. Но нет ничего красивее моего Рима и Чочарии, даже Париж с ними не сравнится.
Розалия Тобиа управляет трактиром «У Розали» на рю-Кампань-Премьер в Монпарнасе. Внутри – четыре прямоугольных мраморных стола с чугунными ножками, несколько табуретов и скамеек; заведение вмещает максимум человек двадцать. Кухня здесь по большей части итальянская, а клиенты – художники-голодранцы, рабочие и каменщики.
Джино Северини обнимает Розалию и звонко целует ее в щеку.
– Розалия нас любит. Иногда она нас кормит, а мы платим, когда можем.
– Черт тебя побери! Ваше «когда можем» означает «никогда».
– Не говори так! Как только у нас появятся деньги, мы тебе заплатим.
– Вот именно, это и означает «никогда».
Розалия изучающе оглядывает меня и улыбается.
– Скажите-ка мне, где вы его нашли? Такого симпатичного и порядочного. Какое он к вам имеет отношение? Вы же его испортите.
– Безусловно. Сейчас он буржуа, а через месяц станет таким, как мы.
– Не слушай их, – Розалия обращается ко мне. – Где ты живешь?
– В пансионате…
– Значит, они правду говорят, что ты буржуа.
– Я только что приехал, еще ничего не знаю о Париже.
– Бедняжка… И чем же ты тут хочешь заниматься?
– Я пока не знаю.
– Ой! Ты должен это узнать, и как можно скорее; если ты здесь никто, тебя разорвут на части. Если тебе будут говорить о богеме и искусстве, не слушай. Понятно? Это все неправда. У всех на уме только одно: поесть и пойти по бабам. И для того и для другого нужны деньги. Что вам приготовить? Феттуччине или фрикадельки?
Джино, самый голодный, громко объявляет о своем желании:
– Феттуччине для всех!
– Но сначала скажите, кто будет платить.
Джино и Мануэль поворачиваются ко мне. У меня нет выбора.
– Хорошо, сегодня я вас угощаю.
Розалия поднимается и удаляется на кухню.
– Что это за история с богемой?
Джино смотрит на меня изумленно.
– Ты не знаешь, что такое богема?
– Опера Пуччини.
– Да, но что это такое?
– Цыганская жизнь.
– Да, и это тоже… Но сегодняшняя богема здесь, в Париже, – что это?
– Я не знаю, расскажи мне.
– Это сама парижская жизнь – бедная, свободная, беспорядочная, нонконформистская…
Мануэль дополняет:
– Свобода, красота, истина и любовь.
– Что это означает?
– Представители богемы живут, основываясь на этих четырех ценностях.
Джино сменяет Мануэля, они перебивают друг друга и говорят возбужденно, как будто у них один голос на двоих.
– С одной стороны – наши авангардные идеи, а с другой – общество, не способное меняться.
– Какое отношение это имеет к свободе, красоте… и остальному?
– Нужно провоцировать буржуазию, ломать традиции.
– Каким образом?
– Провоцировать конфликт, развенчивая все предустановленные ценности. Прежде всего, деньги. Уничтожить важность, которую они всегда имели в искусстве. Нужно установить новые межличностные отношения, без помощи денег. Поэтому мы говорим о свободе, красоте, истине и любви.
– Амедео, нужно перестать думать, что хорошее искусство имеет одну цену, а плохое – другую. Наш враг – рынок.
– У художников, музыкантов и литераторов наконец-то появилась возможность покончить с традициями и правилами.
– То есть? С деньгами?
– Именно.
– А есть на что?
– Чтобы поесть, всегда найдется какой-то способ…
Мне сложно понять, о чем они говорят.
– Друзья, вы должны дать мне время все осознать. Мне нужно привыкнуть.
Розалия возвращается с тремя огромными тарелками феттуччине аль рагу. Джино повязывает салфетку вокруг шеи, как ребенок.
– Ваши феттуччине, пальчики оближете.
Розалия ставит тарелки на стол и садится рядом со мной.
– От мысли, что этот парень закончит как вы, у меня все внутри сжимается.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
