Текст книги "Истерзанное сердце"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава третья

– Ты просто сошла с ума! – заявила Лорна Уэст, глядя, как Сапфира быстро и ловко упаковывает свой небольшой чемодан. – После стольких мук, после такой травмы ты наконец можешь забыть этого человека и не встречаться с ним, а вместо этого ты собираешься провести с ним несколько дней на острове? – Она смотрела на нее с раздраженным недоумением. – По-моему, Сапфи, у тебя что-то не в порядке с головой.

– Ну что же, ведь это уже не впервые, не так ли? – спросила Сапфира, и ее губы растянулись в вымученной улыбке.

– Не пытайся меня в чем-то обвинять, – резко выпалила Лорна, – если ты намекаешь на свои визиты к психиатру, когда была в больнице, из этого ничего не выйдет. Мы обе знаем, что твоя болезнь после рождения близнецов была вызвана гормональным расстройством, и это подтвердили анализы врачей. Теперь же все выглядит иначе. Ты рассуждаешь по меньшей мере странно! – Ее тон смягчился. – Ты ведь знаешь, что я желаю тебе только добра.

– Да, знаю. – На этот раз улыбка Сапфиры была по-настоящему искренней.

Встреча с Лорной сыграла решающую роль в ее выздоровлении. Сапфира была уверена в этом. Одинокая и несчастная, переживавшая глубокую депрессию, вызванную мыслями о разрушившемся браке и предательстве родной сестры, Сапфира благодаря встрече с Лорной вновь почувствовала интерес к жизни.

Несомненно, лечение и внимание врачей во время ее трехмесячного пребывания в клинике помогли ее физическому выздоровлению, но именно Лорна с ее оптимизмом вернула ей уверенность в себе. Тэйн распорядился, чтобы ее кормили из находившегося поблизости первоклассного ресторана. Несмотря на разнообразие великолепно приготовленных блюд, по-настоящему Сапфира почувствовала вкус к еде лишь тогда, когда принесла ей обед Лорна.

Будучи англичанкой, Лорна смогла пробиться сквозь барьер холодной отчужденности, которым Сапфира себя окружила. Радость от возможности говорить на родном языке с этой жизнерадостной, искрящейся энергией и юмором женщиной, умеющей не только говорить, но и слушать, обладающей душевным теплом и здравым смыслом, оказалась тем тонизирующим средством, в котором так нуждалась Сапфира.

Только раз, когда в этом действительно была необходимость, появилась Лорна в качестве официантки, но, к большой радости Сапфиры, она стала просто ее проведывать, и в конце концов между ними завязалась крепкая дружба. Ко времени выхода из больницы Сапфира уже знала все о жизни Лорны, о том, что, оставив работу в одном из лондонских рекламных агентств, чтобы покончить с ненужной любовной связью, она временно поселилась в Греции и, используя свои способности к рекламе, помогла процветанию ресторана, владельцами которого были ее брат Майкл и местный греческий бизнесмен.

В свои тридцать с лишним лет Лорна была замечательно интересной женщиной, энергичной, уверенной в себе и своих способностях и совершенно не похожей на «ведьму», как несправедливо назвал ее Тэйн, посчитав своей соперницей, занявшей место, по праву принадлежащее ему одному.

Именно Лорна предоставила ей убежище, в котором она жила последние девять месяцев, ожидая, как и Тэйн, пока суд не сделает их развод юридическим фактом. За одно это Лорна заслуживала права на полную откровенность.

– Все сейчас изменилось, Лорна, – терпеливо объясняла она. – Тэйн полностью признает, что юридически не имеет на меня никаких прав. Он сам сказал, что, если коснется меня хоть пальцем, я могу отправить его в тюрьму. В худшем случае мы чужие, в лучшем – друзья.

– Друзья! – Лорна и не пыталась скрыть своего презрения. – Знаешь что, моя милая, если ты действительно веришь, что страсть может перейти в дружбу только потому, что так решил суд, ты еще более невменяема, чем я думала. Что же касается тюрьмы… – Она многозначительно помолчала. – Мы обе хорошо знаем, что у тебя не хватит духу посадить Таноса Ставролакеса за решетку, а раз это знаем мы, то и он наверняка знает.

– Возможно, ты и права, – неохотно признала Сапфира. Только садистка могла бы заключить в клетку свободолюбивого и гордого хищника, а ей всегда была ненавистна всякого рода жестокость. – Но у Тэйна свой кодекс чести…

– Ты имеешь в ВИДУ то, что он соблазнил твою сестру и не скрывает, что она его любовница? – насмешливо вздернула брови Лорна.

– Я все равно не смогла бы доказать это! – поспешно сказала Сапфира в свою защиту. – Если бы это было возможно, я бы сразу получила развод и не оказалась бы в моем теперешнем положении. В любом случае сейчас это не имеет значения. Я верю, что он не нарушит обещания не досаждать мне.

– Ну что ж, может быть, ты и права. – Неохотная уступка Лорны застала Сапфиру врасплох. – Если он перейдет границы, ты сможешь потребовать у него опекунства над Стефаносом. Он прекрасно это понимает!

К тому же он больше не чувствует физического влечения к ней, с внутренней дрожью подумала Сапфира. Он дал ей со всей очевидностью это понять, когда она в последний раз разделила с ним свою постель.

– Да, вот какие дела.

– Послушай, Сапфи, – участливо спросила Лорна, – неужели ты считаешь, что несколько идиллических дней, проведенных с близнецами, облегчат тот момент, когда тебе придется окончательно проститься с ними?

Сапфира с дерзким вызовом посмотрела на подругу.

– Помнишь поговорку: стоит ли думать о завтрашнем дне, который может никогда не наступить?

– О, моя дорогая, – грустно покачала головой Лорна. – По своему опыту знаю, что он всегда наступает.

– Тогда я встречу его с открытым забралом, – твердо заявила Сапфира, отказываясь признать, что в замечании Лорны есть доля правды. Сначала она просто не хотела думать об этом, но затем поняла, что несколько дней незамутненного счастья вместе с детьми – это подарок, который она не может отвергнуть.

– Будь по-твоему, – сдалась наконец Лорна. – Возьми с собой крем для загара. На островах солнце и ветер могут превратить персик в сушеный чернослив. – Опытным взглядом она окинула волосы Сапфиры. – И мой голову хорошим шампунем из кокосового масла, иначе станешь больше похожей на старую ведьму, чем на спящую красавицу.

– Думаю, с этим я немножко запоздала! – Сапфира удрученно провела пальцами по волосам, с отвращением ощущая их жесткую сухость.

– Чепуха, никогда не поздно заботиться о своей внешности, а в твоем возрасте немного времени и усилий могут сотворить настоящее чудо. – Лорна окинула критическим взглядом фигуру подруги. – С тобой все в порядке, нужно лишь позаботиться о некоторых, так сказать, косметических тонкостях. Предоставь это мне, я сделаю из тебя настоящую красавицу. Взамен я только прошу тебя, ешь как следует, когда приедешь туда! Договорились?

– Согласна, – улыбнулась Сапфира. Чувствуя себя многим обязанной Лорне, она не могла противиться ее наставлениям, ведь они делались из лучших побуждений и никакого вреда принести не могли.

Упаковывая чемодан, она вспоминала о событиях сегодняшнего дня. Уступив настояниям Тэйна, она осталась с детьми дольше, чем собиралась вначале. Они вместе поужинали, и Сапфира с удовольствием слушала, как они радостно щебетали о предстоящей поездке. Тэйн вскоре исчез в своем кабинете и вернулся тогда, когда она сказала Эфими, что собирается уходить. Изменив свои прежние намерения, он ждал ее в своем синем «мерседесе» у главных ворот. Увидев Сапфиру, он распахнул дверцу автомобиля.

Сапфира не хотела от него никаких одолжений. Она уже открыла рот, чтобы сказать, что предпочитает идти пешком и, если он собирается отвезти ее в машине, она не согласится. Но он не дал ей такой возможности. К тому же в данной ситуации ее отказ прозвучал бы неуместной грубостью и она оказалась бы в невыгодном положении. Да и если быть честной, ее вовсе не прельщала перспектива проделать долгий обратный путь пешком по пыльным улицам. И раз уж Тэйн позволил себе передумать, почему бы не передумать и ей, размышляла она. Со словами благодарности она села на переднее сиденье радом с ним, с удовлетворением отметив, как в удивлении взметнулись его брови от столь неожиданной уступчивости. Ей было приятно сознавать, что он готовился к словесной схватке, а она лишила его удовольствия скрестить с ней шпаги.

Она мысленно улыбнулась этой вспомнившейся картине и захлопнула крышку чемодана. Возможно, если бы она с готовностью не спорила с ним по всякому поводу в течение пятилетнего супружества, жизнь была бы намного легче для них обоих. Как ни странно, но относительно большая свобода, которую она получила благодаря решению суда, притупила ее некогда страстное желание воспользоваться ею, чтобы насолить Тэйну.

К тому темени, когда она вышла из ванной, вернулась Лорна, держа в руках многочисленные баночки и флаконы.

– Кожный увлажнитель, ночной крем, глазной гель, крем для рук, мазь от солнечных ожогов и морщинок на лице, крем для ухода за волосами… – перечисляла она, расставляя все эти богатства на туалетном столике.

– О Боже! – развеселилась Сапфира. – Наверное, я выгляжу намного ужаснее, чем предполагала. Неужели все это действительно может помочь?

– Большинство из них в какой-то мере да, я уверена, – с видом знатока заявила Лорна. – Но что нам действительно необходимо, так это мазь, избавляющая от серьезных мыслей. А пока ее нет, боюсь, призрак неминуемых морщинок будет постоянно преследовать нас. Хоть это не значит, что их приход нельзя отсрочить. И не забывай, что твоя нежно-розовая английская кожа не создана природой для ярких лучей здешнего солнца. Прими от меня эти богатства, Сапфи, и пользуйся ими себе на радость. В конце концов, время когда-нибудь ляжет тяжким грузом на твои плечи. Сомневаюсь, что на Константиносе с наступлением темноты жизнь бьет ключом, так что вечерами ты сможешь развлекаться, втирая в себя все эти атрибуты женской прелести!

Оставшись одна, Сапфира открыла баночку с увлажняющим кремом и слегка намазала им лицо. Лорна хотела сделать как лучше, и Сапфира не могла огорчить ее отказом, хотя сама она была склонна отдаться во власть неумолимой природы.

Позже, лежа в постели под прохладной простыней, она никак не могла заставить себя заснуть. Следуя процедуре, которой ее научили в больнице, она сознательным усилием воли попыталась расслабить мышцы тела, начиная с пальцев ног и постепенно доходя до мускулов шеи и головы. Но стоило ей потерять самоконтроль, как мысли ее начинали произвольно блуждать, перед ней проносились картины ее прошлого, и, естественно, того периода, когда пять с половиной лет назад все это только начиналось.

Впервые они с Тэйном поцеловались, причем по ее инициативе, за час до полуночи, перед наступлением Рождества.

– Я хочу вам кое-что показать, – бойко сказала она, потянув его за собой, когда все встали из-за праздничного стола и направились в гостиную, где, несмотря на сравнительно теплую погоду, ярко полыхал традиционный английский камин.

Еще утром она отломила ветку от толстого пучка омелы, украшавшей люстру в холле, и воткнула ее над рамой дверей, ведущих в свободную комнату на первом этаже, служившую одновременно кабинетом и комнатой для игр.

– У древних друидов существовал обычай, – с безмятежным видом сказала она ему, показывая на ветку зеленых листьев со светящимися в темноте ягодами и чувствуя, как каждый нерв напряженно вибрирует, а сердце бьется в бешеном ритме от прикосновения его пальцев, властно сомкнувшихся вокруг ее руки. – Пока на ветке есть ягоды, мужчина может встать под ними и украсть у женщины поцелуй. Но каждый раз, делая это, он должен сорвать одну из ягод. Когда на ветке не останется ни одной ягоды, он имеет право… прикоснуться к ней!

– А она не имеет права отказать ему? – В выражении его лица она увидела любопытство и одновременно холодный мужской расчет, отчего ее давление подскочило по крайней мере на единицу.

– В общем, нет, если она окажется прямо под веткой, – поддразнивала она его с расширившимися от трепетного ожидания глазами. Он, конечно, не настолько невоспитан, чтобы отказаться почтить традиции страны, в которой он гость?

Ее опасения оказались напрасными. С насмешливыми искорками в светло-зеленых глазах он приник к ее мгновенно открывшимся в ожидании нежным губам. Почувствовав теплоту его дыхания и отдаваясь обжигающей ласке его губ, она потянулась рукой к его жестким густым волосам и провела по ним розовыми кончиками пальцев, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как все ее существо поддается его мужскому магнетизму.

– Сапфи, о Сапфи!.. – Его бархатные губы ласкали ее щеки, нос, обжигали огнем страсти ее мягкие губы, а его язык настойчиво стремился проникнуть внутрь, в сладкие тайны ее рта. Она вся пылала, наслаждаясь тончайшими нюансами своих ощущений, и самозабвенно отвечала на его ласки, приподнявшись на цыпочки и нежно прижавшись к нему всем телом, радуясь тому, что ее близость разжигает его мужскую страсть.

Когда его руки скользнули вниз и она почувствовала дрожащие пальцы на своем теле. Сапфира исторгла стон блаженства, испытывая дотоле неведомые ей чувства. Он сочетал в себе все, о чем она мечтала: красив, мягок и в то же время властен. Он моментально завладел подготовленной ею же ситуацией, превратив безобидный языческий обычай в нечто неизмеримо более опасное и разбудив в ней доселе дремавшее и вдруг внезапно захватившее ее желание.

– Сапфи… – хрипло выдохнул он, оторвавшись от ее губ. – Милостивый Боже, Сапфи!

– Что? Что-нибудь случилось? – Сгорая от желания продлить блаженство, от которого все ее тело трепетало в пьянящем ожидании, она с беспокойством вглядывалась в его лицо, опасаясь, что в своей неопытности сделала что-нибудь не так.

Он смотрел на нее взглядом, полным внутреннего огня, но теперь он был серьезен.

– Ничего, – глухо ответил он, глядя в ее обращенное к нему лицо. – Я и не знал, что у друидов были такие… интересные обычаи.

– Сапфи! Где ты? – Голос Эбби вывел ее из транса, держащего ее в плену его объятий. Она тут же отпрянула от него, все еще дрожа от опалившей ее близости, слишком неуверенная в том, что же между ними произошло, чтобы рассказать об этом третьему, пусть и очень близкому, лицу.

– Дэвид хочет поиграть в шарады. Ты не составишь нам компанию? – услышали они раздавшийся рядом голос и увидели Эбби, со смущенным видом рассматривающую сестру и друга своего брата, стоявших под веткой омелы. – О, прошу прощения, – в замешательстве пробормотала она. – Я думала…

– Baula сестра рассказывала мне о чудесном обычае друидов, – невозмутимо вмешался Тэйн. – Вы позволите?

Он подошел к Эбби и, взяв ее за руку, подвел к дверям, украшенным веткой омелы. Она видела, как хорошенькое личико ее сестры еще больше порозовело, когда высокий грек слегка прикоснулся губами к ее нежным щекам, прежде чем торжественно сорвать с ветки еще две ягоды.

Впервые в жизни она почувствовала укол ревности к старшей сестре. Несмотря на разницу в пять лет, они всегда были очень близки и поверяли друг другу свои тайны. У кудрявой кареглазой Эбби никогда не было недостатка в мальчиках, хотя до сих пор в ее жизни не было ни одного серьезного увлечения, и Сапфира никогда не завидовала ее популярности у представителей противоположного пола. Она, скорее, гордилась легкими победами сестры.

Рождественское приветствие Тэйна было коротким и невинным и помогло снять напряженность созданной ею ситуации. И все-таки как же она ненавидела в ту минуту Эбби за то, что она пришла и все испортила. Не тогда ли, в ту самую минуту, Тэйн впервые почувствовал, что его влечет к ее сестре? В свои двадцать два года Эбби была намного ближе ему по возрасту, чем Сапфира, плюс она обладала опытом и искушенностью, свойственной тем, кто сам зарабатывает себе на жизнь.

В довольно испорченном настроении Сапфира присоединилась к остальным членам семьи и гостям, чтобы провести пару часов за традиционной игрой в шарады, прежде чем объявить о своем намерении идти спать, хотя сон тогда никак не мог успокоить ее возбужденное, но неудовлетворенное тело.

Следующие несколько дней прошли в упоительной атмосфере развлечений, в радости с горьким привкусом разочарования из-за того, что она была вынуждена делить общество Тэйна с Эбби и Дэвидом. Он желал ее, она это видела! Однако он не выказывал этого и не позволял себе поставить в неловкое положение ни ее, ни родных, открыто флиртуя с ней. И все же она чувствовала это в как бы случайных прикосновениях их тел, в его предназначенной только для нее улыбке, в его взгляде и особой интимности вроде бы ничего не значащих слов.

– Когда я снова увижусь с вами наедине, Сапфи? – Он последовал за ней в столовую, где она накрывала стол для предновогоднего ланча, и встал, прислонившись к двери, предварительно закрыв ее, чтобы обезопасить себя от нежеланных свидетелей их разговора.

Какой-то частью своего "я" она ощущала, что рядом, на кухне, находятся мать и сестра, раскладывающие по тарелкам утреннюю трапезу, отец с братом сидят у телевизора в просторной гостиной, все остальное в ней было пронизано сознанием, что в эту минуту на всем свете существует лишь два человека – Тэйн и она.

– А вы этого хотите? – Юная и – застенчивая, она бросила на него быстрый взгляд из-под опущенных ресниц, чувствуя, как ее бросает в жар от его слов. – Мне казалось, что вам приятно быть в обществе Дэвида и Эбби.

– Когда, Сапфи? – Он не принял ее поддразнивающего тона и буквально пожирал ее глазами, будто уже владел ею. По спине ее пробежал холодок. Этот человек не юноша, с которым можно просто так поиграть. В нем чувствовался мужчина, способный сокрушить ее пламенем страсти, превратив ее в горстку пепла, свидетельство своей силы и власти. Именно сейчас она должна отказать ему, если она этого действительно хочет…

Она невольно провела языком по сухим, горячим губам и увидела, как при этом потемнели зрачки его глаз. Через минуту они оба вернутся в атмосферу смеха и шуток, в атмосферу любящей ее семьи, бастиона против всяческих превратностей жизни. Сейчас она должна решиться – или навсегда потерять его, так как Тэйн уже объявил, что собирается в ближайшее время вернуться в Грецию, к своему процветающему делу, начатому им с нуля.

– Сегодня вечером… – тихо, чуть ли не шепотом сказала она, – родители отправятся встречать Новый год с папиными сослуживцами, Эбби получила приглашение на ужин, и мы сможем что-нибудь придумать, чтобы не ехать с Дэвидом и Маршей на вечеринку в ее больницу. – Она улыбнулась. – Уверена, без нас они не будут скучать.

Теперь, по прошествии пяти лет, она с болью вспоминала о своей тогдашней наивности. Но в то время у нее не было сомнений. Накануне она многое узнала о Тэйне и его семье, в которой из четверых детей он был младшим ребенком и единственным сыном. Все его сестры вышли замуж и обзавелись собственными семьями.

Семь лет назад умер его отец, а спустя пять лет после него умерла мать. К тому времени он успел закончить университет, где изучал вычислительную технику, и поступил в компанию, специализирующуюся на разработке компьютерных программ по заказам инженерных фирм. Потом он основал собственное дело в партнерстве с таким же честолюбивым соотечественником.

Но в данном случае главное значение для нее имело то, что он не был женат и не собирался заводить постоянную подружку, объясняя это тем, что при его специальности, когда ему приходится работать иногда по 20 часов в сутки, у него нет времени на личную жизнь.

Боже, как же ей хотелось, чтобы он стал ее первым возлюбленным! Вся во власти романтических представлений, Сапфира хотела отдать свою невинность человеку, чья властная мужественность сочеталась бы с нежностью; человеку, который ввел бы ее в манящий мир искусства любви с победной уверенностью настоящего мужчины, благодаря которому этот первый опыт стал бы незабываемым событием, о котором она могла бы вспоминать с гордым удовлетворением и радостью…

Тэйн сказал, что перед возвращением домой в Грецию ему нужно тщательно проштудировать свои курсовые записи. Вот так просто и легко все это началось тогда.

В доме, кроме них двоих, не было никого, и они любили друг друга прямо на ковре у пылающего камина. Она страстно желала близости с этим мифическим существом, и Тэйн не обманул ее ожиданий.

Не произнеся ни слова, он умело раздевал ее, осыпая поцелуями ее тело, заставляя ее испытывать неведомые ощущения, невольно исторгающие из Сапфиры стоны благодарности и любви. Блаженство, которым Тэйн самозабвенно одаривал ее, жгучие восторги, которыми ее плоть отвечала на его ласки, обожание в каждом движении его рук и губ довели ее до полного самозабвения, до той черты, когда она, не задумываясь, сделала бы все, чего бы он от нее ни потребовал.

Ее руки, будто помимо воли, неловко обняли его, и Сапфиру поразила ответная мощь его страсти, наполнившая ее чувством удивления перед собственной властью над его судорожно и бурно реагирующей плотью. Наслаждаясь наготой, она чувствовала, как до боли отяжелели от его ласк ее груди, и, со стоном произнося его имя, Сапфира умоляла Тэйна, чтобы он овладел ею.

В ее воображении ожили картины ее тогдашнего бесстыдства, но Сапфира давно поняла, что с самого начала она одна была виновницей своего теперешнего несчастья, и за то, что произошло в ту ночь, уже давно не винила Тэйна.

Ведь Сапфира сама предложила ему себя, и он просто принял это, принял с такой страстной готовностью, что все ее тогдашние представления о любви побледнели перед силой его желания, и, несмотря на шок, она с восторгом отдала ему всю себя. Это первое знакомство с искусством любви казалось ей чем-то поистине необыкновенным. Из-за отсутствия опыта ей не с чем было все это сравнить, и Сапфира знала лишь то, что акт любви, который ей суждено было разделить с Тайном, оказался намного более неистовым и всепоглощающим, чем что-либо и когда-либо испытанное ею в жизни.

В минуты великого удовлетворения она верила, что безумно и навсегда полюбила этого сказочного грека, превратившего неопытного ребенка в женщину.

Он молча лежал, держа в объятиях притихшую Сапфиру, затем встал и быстро оделся.

Полная блаженной истомы. Сапфира приподнялась и осталась сидеть перед горящим камином, чувствуя обнаженной спиной его ласковое тепло и испытывая ощущение интимного восторга от возможности наблюдать за уверенными и в то же время грациозными движениями одевающегося Тэйна.

Она все еще продолжала сидеть, забыв о своей наготе, со струящимися по плечам волосами, подогнув под себя стройные ноги, когда без всякого предупреждения дверь в гостиную внезапно распахнулась.

– Вы что, в прятки играете? – услышала она голос своего брата. Затем гостиную залило светом, и Дэвид застыл на пороге комнаты, в изумлении взирая на открывшуюся перед ним сцену.

Он был скорее удивлен, чем шокирован, как позднее поняла Сапфира, и ее собственные смущение и досада были вызваны не столько тем, что она была не одета, сколько внезапным вторжением, нарушившим колдовское очарование момента.

Из них троих только Тэйну удалось живо отреагировать на возникшую ситуацию. Он быстро подошел к Сапфире и загородил ее собой, скрыв от любопытного взгляда Дэвида.

– Извините, дело в том, что я не думал… я хочу сказать… – в голосе молодого человека слышались неловкое смущение и одновременно негодование. – На шоссе произошел несчастный случай, и Марше пришлось заступить на дежурство…

– Нет, это я должен извиниться, – твердо перебил его Тэйн. – Наверное, все выглядит так, будто я злоупотребил вашим гостеприимством, но я надеюсь, ты все поймешь и простишь, когда я скажу, что мы с Сапфирой решили пожениться.

Она почувствовала себя очень счастливой, убежденная в том, что и он любит ее так же сильно, как и она его. Лишь позднее, когда родились близнецы. Сапфира поняла, что жила в иллюзорном мире. Тэйн женился на ней из ложно понятого чувства долга и чести. Злоупотреблению гостеприимством, законы которого он научился чтить с детства, он предпочел оковы, связавшие его с женщиной, которую он не только не любил, но, как показали несколько месяцев их совместной жизни и рождение двух детей, научился презирать.