Текст книги "Павлиньим пером (СИ)"

Автор книги: Андрей Загородний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

В детстве я опасался ходить мимо учительской. Причина – неспособность запомнить имена-отчества всех прячущихся там опасных персонажей. Впрочем, и каких неприятностей от кого из них можно ожидать, разобраться я был неспособен. Только взрослому понятно, насколько маловажно запоминание имен-отчеств.

* * *

На двери учительской висит табличка: 'Ученик, неспособный запомнить имена и отчества всех учителей, отчисляется из школы автоматически'. Табличка висит на уровне глаз дошкольника.

 

 

– Нет, я так больше не могу! Не школа, а бардак какой-то!

Эту фразу Зоя Степановна произносила при каждом появлении. Звучало почти как приветствие.

И как ответное 'и вам не хворать':

– Ну зачем же вы так о школе?! – Изольда Тихоновна понятия не имела, зачем отвечает, просто сидела ближе всех к двери.

Да и с чего бы знать, если этот диалог выглядел как традиция задолго до того, как она получила здесь должность учительницы английского языка и никем не используемых наречий?

– Почему сегодня расстроены, Зоя Степановна? – обернулся учитель химии и алхимии.

Его стол находился на самом удобном месте: не около прохода и окно рядом. Умел поставить себя человек. Или не человек? Алхимика побаивались – ведь какими возможностями надо обладать, чтобы вот так спокойно, изо дня в день, смотреть на окружающих как бы с расстояния?

Зоя Степановна ответить не успела – вошла завуч, Валентина Завровна. Втянула носом ауру только что произнесённого и ответила:

– Кормозов опять вырядился! Отправила его домой переодеваться.

* * *

Пятак – немалых размеров девятиклассник – стоял во дворе у бокового выхода. Только что на него наткнулась завуч по воспитательной работе. И конечно же, привязалась к одежде. Эта самая воспитательная работа заключалась в коротких, но пронзительно произнесённых словах:

– Кормозов! Тебе твой внешний вид нравится?

– Н-нет...

– Так пойди домой и переоденься!

Теперь Пятак натужно размышлял, что же не так с одеждой. Требования к форме были строгими: мальчики в костюмах с галстуками, девочки в юбках и блузках. С недавних пор разрешили носить белую форму имперского космодесантника, но послаблением пользовались только девчонки.

Одежда-то нормальная: пиджак, брюки, белая рубашка с тёмно-зелёным галстуком. Может, штаны по цвету с пиджаком не совсем совпадают? Или усмотрела, что не туфли, а кроссовки, хоть и чёрные? Наказанный поплёлся домой, ожидая всех возможных неприятностей.

А что оставалось делать? На занятиях по трансформации он зевал с самого шестого класса и не мог, забежав в туалет, быстренько превратить серую ткань в коричневую. Да и вообще школа Кормозова не интересовала: всякое такое махание волшебными палочками, тарабарщина, оставляющая мозоли на языке... То ли дело в человеческом мире: заплатил деньги – и всё у тебя есть без лишнего напряга.

Мысль о преимуществе товарно-денежных отношений пришла к нему ещё классе во втором. Тогда же и решил, что единственное нужное дело – изготовление неразменного пятака. На том и сосредоточился, но, понятия не имея, какой из предметов ведёт к светлой цели, успешно прозёвывал и прогуливал все уроки подряд. Пятак же действительно появился, но исключительно в виде не отлипающего прозвища.

* * *

В учительскую неуверенно постучали. Не сходя с места, завуч сделала пасс кончиком своего толстого малоприятного хвоста, и дверь стала полупрозрачной. Снаружи переминалась делегация младшеклассников.

– Опять канючить пришли. Вот выпросили послабления по той же форме одежды, а всё равно не пользуются. Просили младшеклассники, а форму космодесантников только девочки старших классов носят. И зачем она им?

– Чему удивляться? – раздалось из-за алхимического стола. – У вас же на погодный факультатив старшие мальчики каждый год в очередь записываются.

– Ну и что? Хороший факультатив, и в районо одобрен.1

– Хороший. Особенно магическое движение воздушных масс. А у костюма космодесантника юбку, извините, ветерком не задерёшь.

– Павлик Кормозов вернётся в школу, переодевшись в юбку, – задумчиво произнесла Изольда Тихоновна.

* * *

Младшеклассники не уходили и – через десять минут и два осторожных стука – делегация была допущена пред строгие очи.

– Ну что вам?

– Мы... представители и... и... уполномоченные... – вразнобой занудили малыши.

– Учитесь выражать свои мысли! – зарычал преподаватель астрономии и астрологии.

Этот добрейший орк оказывался незаменим, когда надо было призвать учеников к порядку. Впрочем, дети часто путали его с огром.

– Почему мы пишем мелом? Это же девятнадцатый век! Разрешите нам писать маркерами.

– Ну что же здесь поделать, – успокаивающе проворковала Горгулия Семёновна, учительница именно младших классов. – Маркерами вы испортите магический почерк. Почерк останется, а магия исчезнет.

– У меня брат... – пропищала маленькая девочка и, испугавшись, замолчала.

– Мел пачкается...

– Он некрасивый...

– От него руки чешутся...

– Идите, мы подумаем, что можно сделать, – громыхнул учитель астрологии.

Когда делегация вышла, добрейшая Горгулия Семёновна спросила:

– А почему бы действительно не разрешить им маркеры?

Ответить ей не успели. Дверь со скрипом раздвинулась, и, касаясь пола только краешком видавшей виды юбки, вплыла учительница труда Каппа Водяных. Такой способ передвижения не был признаком избытка магической экзальтации. Каппа Эмильевна попросту ленилась перебирать ногами. Когда-то, окончив университет, пришла устраиваться учителем алхимии, даже не поинтересовавшись вакансиями. Получив ехидный ответ о наличии только полставки магического трудолюбия, она тут же согласилась пожертвовать амбициями. Ну а позже все прекрасно поняли, что не имелось у неё никаких амбиций – только лень и пофигизм. Впрочем, пофигизму тихо завидовали.

– А в самом деле, почему не установить современные белые доски вместо старых чёрных? – поддержал астролог.

– А вот почему! – взвизгнула Зоя Степановна, указывая на спину проплывавшей мимо трудовички. Там красовалась нарисованная мелом жаба, даже более толстая, чем сама её носительница. – Вы когда-нибудь пробовали маркер от одежды оттереть?

– Каппа Эмильевна, у вас спина мелом испачкана, – посочувствовал алхимик.

– Да знаю, – индифферентно отозвалась та и уселась за маленькую парту, служившую вместо стола. – Потом отряхну... потом...

– Такое впечатление, будто вы и на уроках ни на что внимания не обращаете, – будучи завучем по воспитательной работе, Валентина Завровна считала своим долгом воспитывать не только учеников.

– Ну почему? – Каппа Эмильевна задумалась минуты на полторы, а может, и просто задремала. Потом продолжила: – Вот сегодня на заднем ряду в Звезду Смерти играли.

Зоя Степановна неразборчиво вскрикнула, а острые уши Изольды Тихоновны засветились ярко-зелёным.

– И вы так спокойно это говорите! – чешуя на шее Валентины Завровны поднялась дыбом.

– А что такого? – толстокожесть трудовички можно было ставить в пример танкостроителям. – Всё равно у них ничего не получится.

– Извините, – вмешался астролог. – А вы представляете, что такое Звезда Смерти?

Обидеть собеседницу он не боялся, с чего бы бояться невозможного? Поэтому продолжил:

– Или думаете, это такая металлическая боевая машинка величиной с Луну?

– Да! Да! – завизжала Зоя Степановна. – Вы знаете, как легко её сделать?

– В университете сейчас всем студентам учебный фильм показывают. Может, не так это и ужасно? – попыталась успокоить страсти Горгулия Семёновна.

Однако Каппа Эмильевна подлила масла в огонь, меланхолично произнеся:

– Да-а, фильм... Наверное, и на самом деле её никто делать не умеет.

Ладно бы сказать подобное спокойному астроному или умеющей только чешую топорщить да через двери подглядывать Валентине Завровне. Но задеть чувства Зои Степановны отважился бы не каждый. А ведь в углу сидел ещё и химик – чёрт его знает, что от того ожидать. В смысле, от них: и от химика, и от чёрта.

* * *

Предвидя взрыв опасных эмоций, учителя заспешили на следующий урок. Посчитав, что дискуссия на недоступные пониманию темы может повредить авторитету, завуч возглавила исход.

Однако тут же в учительскую донёсся невнятный рёв. Выйдя в коридор, Валентина Завровна наткнулась на взмыленного Кормозова и, только предварительно обработав жертву звуковой волной, перешла на членораздельную речь:

– Ты почему не переоделся?!

– Я переоделся...

Пятак уже сбегал домой, где поменял пиджак, обувь и на всякий случай носки. Но теперь понял, что чего-то не учёл – лицо педагога наливалось багровым с серебряными прожилками. Казалось, столь концентрированная злость разорвёт на куски завуча, его, Павлика, да и всю школу.

Не успевший далеко отойти алхимик обернулся и взглянул на виновника педагогической атаки: внизу, почти уже под пиджаком воспитываемого, на галстуке виднелся тоненький цветочный орнамент, зелёным по зелёному же. Возможно, нарушитель и сам не заметил неуставного украшательства. Но на то и воспитательная работа, чтобы указывать на ошибки. Алхимик вздохнул, взял Валентину Завровну под руку и увёл в учительскую, махнув двоечнику:

– Иди на урок.

Следующую сорокапятиминутку в помещении стояла тишина. Валентина Завровна весь час грозно ворошила бумаги на своём огромном столе – укрепляла авторитет. Каппа Эмильевна похрапывала, зависнув над партой – положить под голову руку поленилась, да так и висела, довольствуясь одной только магической подушкой. Остальные на уроках...

* * *

– Нет, я так больше не могу! Ну не школа, а бардак какой-то! – первой после урока вернулась Зоя Степановна. И не дождавшись традиционного ответа, продолжила: – Родители опять доставали...

Вошедший за ней орк посочувствовал:

– Возмущались?

– А как же! Они каждую четверть возмущаются.

– Ну так вы, наверное, опять какие-нибудь новые ручки купить потребовали?

– И скажите, как дети будут писать сочинения по профильной литературе? Это вам не гороскопы карандашиком чертить!

– Но вы их уже заставляли бегать по комиссионкам за старинными печатными машинками.

– В прошлой четверти проходили дизельпанк. Как писать о фантастике начала двадцатого? Шариковой ручкой, может?

– А теперь что понадобилось?

– В этой четверти проходим классическое фэнтези, а они не хотят приобретать павлиньи перья.

Давно уже вернувшаяся в учительскую Горгулия Семёновна попыталась смягчить и эту ситуацию:

– Может, попробовать обойтись обычными гусиными?

– Да что вы понимаете со своими младшими классами! Мы же не поэзию девятнадцатого проходим, а фэнтези, понимаете фэн-те-зи!

– Да я что, я ничего, – пошла на попятную Горгулия. – Но где же они столько павлинов найдут? В зоопарке последний ещё в позапрошлом году сдох, после того, как его родители и ощипали.

* * *

Вошла Изольда Тихоновна, скрип двери разбудил дремавшую преподавательницу трудолюбия. Как часто бывает, времени, посвящённого любви к Морфею, она не заметила и просто продолжила прерванный больше часа назад разговор:

– Ну так пусть играют в свою Звезду. Всё равно её никто делать не умеет, а на уроке тихо.

Ох как не надо было вспоминать этот утихший уже спор! Но что возьмёшь с того, кто в танке. А тут и Изольда Тихоновна добавила:

– Ну, возможно, и оборудования уже не найти, это ведь старинная магия.

Не успевшая остыть после воображаемого ощипывания павлинов, Зоя Степановна взорвалась:

– Зачем старинное оборудование? Зачем старьё вообще нужно? Вы-то, Изольдочка, разве не в микроволновке своё приворотное сусло варите? Огонь сакрального источника на ветке омелы домой не несёте!

Тут Валентина Завровна сделала большую административную ошибку, впрочем, далеко не первую в своей карьере:

– Успокойтесь, Зоя Степановна, давайте согласимся с Каппой Эмильевной. Никто здесь не знает, как создать Звезду Смерти.

Что может больше задеть неудачника, не принятого на факультет боевых магов, чем подобное утверждение?

– Как это никто не знает? Как никто?!

Зоя Степановна поднялась со стула, лицо её стало напоминать птичье, перепончатые крылья прорвали блузку на спине.

– Это я не знаю?! – прорычала вейла и начала беспорядочно размахивать волшебной палочкой.

В учительской гадко завоняло, с потолка посыпались искры и почему-то дубовые листья. Палочка в правой руке чудовища превратилась в изрядно истрёпанный веник, а вот в левой что-то тускло засветилось.

Хищный птичий клюв вновь оказался элегантным женским носиком, а появившееся из перьев лицо выразило несказанное удивление. Зрелище предстало достойное сострадания: Зоя Степановна с взъерошенной причёской, в порванной блузке, с растерянностью взирающая на свою левую руку. В руке же мерцал небольшой, странной формы тёмно-зелёный сосуд.

– Ай! Что это у вас получилось? – пискнула эльфийка. Уши её вновь налились зелёным.

– З-звезда С-смерти, – не разжимая зубов и ни в коем случае не шевеля левой рукой прошептала перепуганная преподавательница литературы и нелитературных заклинаний.

Можно было сказать, что в помещении повисла тишина, если бы не гипнотический импульс, посылаемый учительницей младших классов: 'Что-же-теперь-будет?.. Что-же-теперь-будет?.. Что-же-теперь-будет?..'

* * *

Астроном-астролог, единственный присутствовавший в учительской мужчина, пригнулся и, прячась за мелкой мебелью, начал зигзагами приближаться к опасному предмету. Выглядели перемещения предельно нелепо, хотя звездознатец наверняка чувствовал себя героем, бросающимся на амбразуру. На удивление, эти странные действия принесли пользу, выведя из ступора центральную фигуру всей сцены:

– Ну что вы там ползаете в пыли? – требовательно взвизгнула Зоя Степановна. – Сделайте что-нибудь! Не могу же я вот так вечно стоять!

Ещё не успевшая вновь задремать Каппа Эмильевна предложила:

– А что такое? Поставьте куда-нибудь повыше и пусть светит. Сами говорили, что Шрёдингер на лампочках экономит.

– Правильно! Позовите Шрёдингера, чтобы унёс эту гадость, – резюмировала завуч.

Имя школьного завхоза все давно забыли, пользуясь прозвищем, которое ученики навесили ему лет семьдесят назад. Собственно, прозвали-то его Котом Шрёдингера. Может, из-за того, что в каждый конкретный момент времени невозможно было определить, жив старый зомби или мёртв. А может, спутали с Гейзенбергом – ещё труднее было сказать, где в данный момент завхоз находится. В любом случае, предложение обратится к Шрёдингеру выглядело как гербовая печать на росписи в собственном административном бессилии.