Текст книги "Побег первой части (СИ)"

Автор книги: Андрей Загородний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Я и не думал, что буду так ждать этого дня. Нет, конечно, зачем кривляться перед самим собой, кто же не ждёт освобождения? Но, чтобы вот так, с бессонными ночами!

Наконец час дня, звук надзирательского ключа. Повороты коридоров, комната для свиданий, Бобби уже сидит напротив двери. Еще скрип ключа – и мы одни. Бобби – мой адвокат и, по совести говоря, не очень хороший. Дело он проиграл, за два года не сумел добиться пересмотра. Но он – давний надёжный друг – делал все, на что способен. К тому же приходит ко мне ежемесячно. Смысла в этих визитах никакого, но кто же запретит адвокату общаться с клиентом? Впрочем, и со смыслом не все однозначно, он-то навещает старого друга, которого не сумел вытащить из неприятностей. Дружба плюс комплекс вины. Ну а у меня свои планы, о которых он вот-вот узнает.

 

* * *

 

Бобби что-то говорит, бессмысленно дергая руками... Он всегда ими дергает при разговоре. А может, не просто говорит, а что-то рассказывает? Внутренне извиняюсь – сейчас мне не до болтовни, надо сконцентрироваться, успеть «выстрелить» пока не прошли пол-часа, отведенные на свидание. Проблема в том, что попытку можно сделать только одну. Нет в человеческом организме ресурсов на большее. Уйти, потом вернуться назад... и все – жить, как будто ничего и не было. Как будто и не копил знания больше десяти лет. Останутся как ненужные воспоминания – умения, сил на использование которых не будет.

Пора, все внутри напряженно, нервы собраны во что-то единое звенящее, не имеющее названия. И собирал я их два года. Не считая предшествовавшей свободной жизни, конечно. А тогда – ездил по Востоку, внимал гуру, копил внутри себя их силу. Силу Учителей, силу древних религий и верований.

 

* * *

 

Я готовился к переходу: к боли, вспышке, полету в туннеле... Ничего. Только передо мной больше не поблескивает лысиной низкорослый толстоватый Бобби. Теперь я вижу себя будто в зеркале: высокий, спортивный. Тюремная роба сидит лучше, чем костюм на моём друге.

Впрочем, смена ракурса – это не все. Чувствую вялость мышц, вес рук. Даже дышать трудновато. Это надо же так запустить свой организм, ведь и сорока еще не исполнилось!

Бессмысленное выражение на моем лице, теперь лице Бобби, переходит в удивление. У меня есть ровно девять минут, чтобы его успокоить.

– Это что? – спрашивает он: – Голова... Меня отвезут в больницу? Опять по скорой?

Про его знакомство со скорой я не знал... Но, по-любому, глупый вопрос.

– Не беспокойся. Все так, как должно быть.

– А куда делся Альберт?

Понятно. Теперь он видит не меня, а себя.

– Сейчас объясню. Про обмен личностями помнишь?

– Что?

– Я тебе говорил об этом...

Ничего не помнит!

– Короче! Ты теперь в моём теле, а я в твоём. Прими как факт. Мало времени на вздохи. Слушай и не дергайся.

Кажется сообразил, начал вертеть головой, смотреть себе на живот, то есть на мой живот.

– Так эти сказки правда? Это все... не блажь была?... Ты... умеешь... телами меняться?.. И тогда, может...

– Успокойся. Я это совершил впервые. Каждый день такое не проделаешь...

Он перебил:

– Но в таком... меня не выпустят...

– Правильно. Зато меня в таком выпустят.

– Альберт... я не понимаю... Ты же не хочешь, чтобы я здесь сидел вместо...

Ну вот, началось. Надо его как-то успокоить.

– Нет, Бобби, переезд в твоё тело на постоянное жительство в планы не входит.

– Тогда зачем?

– Затем, что за два года ты ничего не добился и ждать ещё четверть века я не хочу. Сегодня выйду отсюда частично, а потом вытащу и остальное.

– Как? Ты же не юрист.

– Именно! И ещё я не беден, не страдаю комплексами или излишней щепетильностью. Единственное мешающее с первой же минуты – твоё раздолбанное тело. Надеюсь, оно не развалится в ближайшие два месяца.

 

* * *

 

Время свидания закончилось, из открывшейся двери позвал надзиратель. Бобби, конечно, не отозвался на мое имя. Я тоже неправильно среагировал и начал подниматься. Но моя ошибка внимания не привлекла, я-то больше не заключенный.

Надзиратель подошел и ткнул моего друга кулаком. Не сильно, а так, по-дружески. Но тот-то к этому не привык, раздраженно оттолкнул руку власти. Его собственная рука тут же оказалась заломлена и нарушитель субординации был уведен из комнаты свиданий. Не самым приятным способом уведен, но это мелочи.

 

* * *

 

Все, мне больше ошибаться нельзя. Ох, как неудобно двигаться! Кажется, что складки жира живут сами по себе, болтаются и мотают меня из стороны в сторону. Но сейчас не до этого. Надо угадывать, угадывать правильные двери, повороты. Нельзя, чтобы тюремщики что-то заподозрили.

– Вам нехорошо?

Я не заметил, как сбоку подошел еще один служитель внутреннего распорядка. Наверное тот, который сидит во время свиданий за полупрозрачным стеклом.

– Что-то голова закружилась... Но не обращайте внимания, сейчас пройдет.

– И ваш подопечный разбушевался.

– Да, был тяжелый разговор. Никак не может осознать, что не выйдет отсюда так просто.

Эту фразу я заготовил заранее, предвидя реакцию Бобби.

 

* * *

 

Теперь автомобиль – очередная загадка. В кармане плаща ключ с эмблемой форда. Ключ старый, без электроники. Если на стоянке несколько фордов, у меня проблема. Пробовать все машины по очереди под тюремными видеокамерами не самая лучшая идея. Кстати, а где здесь стоянка?

– Эй, мистер! – кричит мне охранник из будки у выхода: – Куда вы?

– Извините, задумался.

Значит, повернул от ворот не в ту сторону. Ну ничего, пока все естественно...

На стоянке машин не много. Форда три, один из них большой джип. Его попробую в последнюю очередь – не в стиле, да и дорого для моего-то друга. Иду к поездившему свое седану – у машины постарше больше шансов открываться обычным ключом... угадал.

 

* * *

 

Квартира... Можно ли так жить? Тесно, неудобно, все завалено книгами и бумагами. Не намного лучше моей камеры. Ну, да ладно, я же на свободе только частично. А такому телу подобное жилье очень соответствует.

Заглянул в холодильник – еда какая-то есть. Два дня придется лежать здесь почти не вставая. Это непальский монах рассказал: медитации в позе лотоса – так, шоу для туристов. Силу, энергию – нет этому правильного названия – надо собирать в той позе, в которой удобнее. Для меня – лучше лежа. А собирать надо, потратил-то практически все отведенное. Теперь, даже чтобы вернуться в свое тело – а процедура куда-как проще – ресурсы еще собрать надо, взять взаймы у будущего, выскрести всё до конца жизни.

 

* * *

 

За двое суток немного освоился в этой туше. Теперь – основная работа. Получить деньги, хранящиеся в банке под кодом на предъявителя, найти пистолет и что-нибудь из своей старой одежды.

Меня ведь не сразу после убийства схватили. Сначала таскали самого Бобби: Эрика ведь его бывшая, сбежавшая несколько лет назад. Удивительно, что вообще за него замуж вышла. Впрочем, девушка-то «из низов», а он адвокат. Поверила в легенды о доходной профессии и клюнула. А могла бы, наверное, кого-то пообеспеченнее подцепить, ведь привлекательна была во всех отношениях, уж это я точно знаю.

Понятно, что после убийства бывший муж всегда первый на подозрении. Тем более, она беременной оказалась. Стандартная схема: бросила, он все на что-то надеялся, забеременела от другого, шок, пистолет... Но его даже под стражу не взяли. Кто поверит, что вот такой близорукий рохля обошел угол дома по карнизу третьего этажа и прикончил благоверную с первого выстрела, за все время ни разу не свалившись на асфальт?

Плохо то, что после мужа берутся за родственников и знакомых. А тут я. И то, что мы с ней были не просто так знакомы, не спрячешь. Для следователя это ну очень удобная и стандартная схема: жена бросает мужа из-за его друга-красавца, долгие отношения, друг семьей обзаводиться не спешит, беременность, шантаж...

Вот тут моя спортивность и ловкость очень даже к месту оказались. К месту, чтобы присяжные поверили. Ну и улики кое-какие нашлись. Косвенные, конечно, но жюри и их хватило. Пожизненное с правом пересмотра через двадцать пять лет.

 

* * *

 

Спрашивается, что это я дружил с Бобби? Ну ходили в одну школу, но потом-то отец разбогател и мы переехали. С чего продолжать водиться с лузером? Не знаю. Не то, чтобы мне эта дружба нравилась. Наверное чувствовал: нужна, не сегодня, так потом понадобится. Когда я по-настоящему востоком увлекся – понял: сильный человек чувствует что нужно делать, даже если не может понять почему.

Но сейчас не до воспоминаний, еду домой. К себе, а не в эту убогую квартирку. Когда объявили приговор, у меня оставалась пара недель, чтобы прибыть к месту отбывания наказания. Логично было бы продать виллу, но я не стал. Оставил Бобби денег, чтобы переводил на обслуживание по-минимуму, я ведь никогда не планировал просидеть всю жизнь. Эти два года тоже не планировал, но раньше не получалось никак. Готовился, собирал ресурсы, и момент не любой годился.

Позвонил к соседям, помню, что был у них запасной ключ – мой-то в битком набитой квартирке где-то спрятан.

– Здравствуйте, – меня, в смысле моего адвоката, соседи знают: – Я не смог найти свои ключи от дома мистера Гормена. Будьте добры, он говорил у вас хранятся запасные.

Понятное дело, ничего предосудительного в доме не хранилось. Да и обыскивали его пока дело раскручивалось. Но умный человек всегда имеет место, которое невозможно обнаружить. А уж на вилле с участком в три акра... Я достал припрятанный пистолет, прихватил еще кое-какую мелочевку – больше и не надо.

 

* * *

 

Через месяц поехал в тюрьму на встречу. Еще не наступило время для нарушения привычного хода событий. Конечно, надзиратели наблюдают за свиданиями, но слушать-то разговор адвоката с клиентом они права не имеют. Да и возможности такой, наверное, нет. Поэтому, что бы ни кричал Бобби, как ни возмущался – останется между нами. Ну, а если истерика дойдет до рукоприкладства, служака с шокером появится моментально.

Еще у входа я начал «страдать одышкой» – не трудно, что такое плохое здоровье я уже прочувствовал. В результате, сопровождавший меня охранник все время забегал вперед и мне не пришлось угадывать каждый следующий поворот коридора. Ввели мое тело, дверь закрылась.

– Надеюсь, ты в порядке? Главное не истери, все идет как надо, и скоро ты воссоединишься со своим организмом.

К моему удивлению, особых эмоций он не выразил. Спокойно сел на стул, точнее – посадил мое тело, посмотрел на меня:

– Почему ты не рассказал о своих планах?

– Извини, но ты мог и не согласиться. Ты ведь не сидел эти два года в камере, – я дернул плечом и сделал паузу. Пусть осознает, все-таки пробыл здесь четыре недели.

– Да и представления о добре и зле у нас несколько разные. Или будешь утверждать, что на сто процентов уверен в моей невиновности?

На отвлеченный разговор Бобби не повелся:

– Ты прав. Я бы не согласился. Да и сейчас не думаю, что ты можешь как-то поменять решение суда. Но мои взгляды не главное. Что ты собираешься делать?

– Я же говорил. Собираюсь вернуть себе тело. Извини, но уже пары минут пребывания в твоем хватило, чтобы полюбить свое еще больше.

Бобби улыбнулся, видимо правильно восприняв шутку. А может, он тоже почувствовал разницу. Почувствовал, каково это – оказаться здоровым, подтянутым, хорошо сложенным человеком.

– Ты прав, тела у нас разные. Я здесь в тюрьме даже физкультурой заниматься начал. Без астмы-то это легко дается.

«Черт», – подумал я: – «Так я теперь и при астме! То-то легко было симулировать! Надо заканчивать все это побыстрее».

– Ты не знал? – прочитал по моему лицу, наверное: – Значит не пытался даже ходить быстро. На всякий случай, навести мою квартиру, там в ванной на полочке ингалятор. Будет плохо, разберешься как пользоваться.

– Спасибо... – очень нужная информация. Не хватало начать задыхаться в какой-нибудь критический момент. Завтра я как раз планировал побегать-попрыгать этой массивной тушей. Но как глуп... Думает, что я еще не заходил его конуру.

– Не благодари, это все-таки мое тело и есть шанс что оно мне и достанется.

– Достанется, уж я постараюсь.

Бобби продолжал, не обратив внимание на мою реплику:

– Раз ты сумел научиться такому у своих восточных гуру, то наверняка сможешь вернуть все назад. А я-то подсмеивался над твоими увлечениями, думал причуды богатенького бездельника. Остается только извиниться за неверие.

– Лучше поздно, чем никогда.

Пора менять тему разговора.

– Скажи, а ты тогда действительно был уже совершенно равнодушен к Эрике? Все-таки это она тебя бросила. А что чувствовал когда ее убили? И когда меня обвинили?

– Когда бросила переживал, конечно, но потом понял, что это к лучшему. А когда она умерла пожалел... но уже, как бы сказать... как знакомую женщину. Ну а ты... Какая разница – ты же появился у нее гораздо позже.

– И ни вещей ее не хранил, ни фотографий?

– Зачем?

Похоже, он так и не понял, что я появился у неё не «гораздо позже». Ну да ладно, значения большого не имеет. А вот что может иметь значение, так это мое новое наблюдение. То, о чем не намекал ни один Учитель. Тело, похоже, тоже влияет на сознание. Говорил Бобби как-то уж очень собрано, определенно. Не его это стиль. А вот я мычал время от времени, руками дергал. Нехорошо это, надо держать себя в тонусе и побыстрее все заканчивать. Кесарю, как говорится, кесарево, а Бобби – то тело, что осталось.

 

* * *

 

Ночью я подъехал к дому, в котором раньше жила Эрика. Теперь третий этаж занимала ее сестра, получившая квартиру в наследство. Очень удобно, что она сама въехала в эти скромные апартаменты. Не стала продавать недвижимость, когда-то отсуженную у моего друга экс-супругой.

Прохожу через двор, где бродит какой-то собачник – такой уж район, в котором отсутствие шавки – дурной тон. Странно, что только один.

Поднимаюсь по лестнице, звоню в дверь – никого, как и ожидалось, только какой-то шорох. Достаю топорик – ломика в квартирке Бобби не нашлось – отжимаю дверь. Ох как трудно это делать пухлыми слабыми ручками! Конечно, и здесь тявкающая собачонка. Она-то, видимо, и шуршала за дверью. Загоняю перепуганную зверюшку в туалет и начинаю поиски. В шкафу одежда, но всё уже наверняка принадлежит новой хозяйке. Мебель та же, что стояла здесь и раньше... сервант, секретер. Понятно, родственники Эрики доходами не блистали, но чтобы вот так – ничего своего, даже на фоне убогости собственности, доставшейся от адвоката-неудачника! А вот и документы, прочие памятные бумаги. Отдельно, перевязанная то ли бечевкой, то ли старой лентой, пачка, оставшаяся от покойной. Лезвием того же топора перерезаю веревку, достаю альбом с фотографиями, несколько писем. Уже уходя, подхватываю с полок пару незначительных вещей, смахнув рукавом на пол стеклянную вазу.

Пора уходить. Не заботясь о том, чтобы привести все в порядок, выскакиваю из квартиры и бегом покидаю подъезд. Какое бегом – смешной трусцой, размахивая складками жирного тела. Хорошо хоть догадался заранее воспользоваться ингалятором. Еще утром попробовал могу ли бегать и понял, что без лекарств не продержусь и тридцати метров. Путь лежит тем же двором, в арку, за угол. А там, вот радость-то, старый форд никуда не делся. Завожу мотор, отъезжаю, продолжая хватать ртом воздух.

 

* * *

 

Остатки ночи были просто кошмарными: пришлось несколько раз прикладываться к ингалятору. Всего-то из-за пары сотен метров пробежки! В своем теле я бы такого даже не заметил, а тут вернулся в квартиру мокрый и задыхающийся. И не сразу после бега, минут сорок еще на машине ехал!

На следующий день немного повозился с добытыми письмами. Просмотрел, выбрал подходящие, а ненужные унес за несколько кварталов и там выбросил в мусорный бак. Собственно, на большее меня не хватило – слишком разбитым себя чувствовал. Даже следующую ночь спал плохо.

Стук в дверь меня испугал. Это, наверное, из-за болезни и бессонницы. Не должен бы, да и два года провел не в тишине курортного отеля. Но чему удивляться – раз попав за решетку, во второй не захочешь, сколь ни тренируй личность и подсознание. На какой-то момент даже показалось, что никакого плана у меня нет, что сейчас отправлюсь обратно в камеру. Нет, это просто усталость, выложился так, как не каждому Просветлённому под силу. Да что рассуждать – я ведь и есть Просветлённый. Это только в кино гуру выглядят отшельниками. В жизни же – нормальные люди, с поправкой на национальный колорит, естественно. Хотя... не есть, а... был, пока не потратил все ресурсы...