Текст книги "Наемники смерти"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Виктор Глумов,Антон Кравин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Марина спала неспокойно. В спальнике было жарко, расстегнешься – кусают комары. Она комаров не любила, те вызывали отвращение и злость. За время пути через Сектор, да что там – за все последние дни ненависть к комарам была самой сильной ее эмоцией. Марина пыталась анализировать, что с ней: загруженность, заторможенность на эмоциональном уровне, ощущение тягостной дремы… Но анализировать толком не получалось, мысли разбегались тараканами, и звенело, звенело, звенело в голове и вокруг!

Не выдержав, она вылезла из спальника, замахала руками, отгоняя кровопийц.

Вокруг дрыхли. Один из наемников, Бритый, возился с автоматом при свете фонарика. Заметив движение, вскинул голову:

– Куда?

– В кусты.

– Не положено.

Марина размяла затекшие ноги. Ночной лес ее не пугал, не вызывал никаких чувств.

– Мне нужно сходить в туалет, – объяснила она дежурному, – я отойду недалеко и буду осторожна.

– Вот ведь бабы, – он сплюнул в сторону, поднялся. – Провожу тебя. Только не далеко. Все равно темно.

Марина поблагодарила и двинулась к кустам. Небо будто вспыхнуло, она вздрогнула, посмотрела вверх: там переливалось полотнище радужного света, напоминающее северное сияние и за это (Марина знала) названное московским сиянием. Красиво, напомнила себе Марина. Именно напомнила, вернее, даже объяснила, как ребенку, который еще не понимает, что, с точки зрения взрослых людей, красиво, а что – не очень. Отблески играли на влажной от росы траве, листьях деревьев и кустах. Грубое лицо Бритого преобразилось, смягчилось даже.

Считается, что московское сияние, следствие ионизации атмосферы в районе Сектора из-за протекающих в нем скрытых процессов, само по себе безвредно и ничего не значит. Иногда оно сопровождает сильные Всплески, иногда – нет. Вот вчера ночью был Всплеск, а сияния не было…

Марина отошла на несколько шагов, присела. Охранник смотрел в сторону, потом решил дать ей побольше уединения и отошел еще на несколько шагов. И замер, уставившись в небо. Наконец, Марина окликнула:

– Возвращаемся?

Бритый не шевельнулся. Девушка двинулась было к нему, но остановилась. Если человек в Секторе начинает вести себя странно – беги. Ее знания об искажениях были чисто теоретическими, но общие принципы Геннадий успел донести до всех.

Да и теория… Марина задумалась. С теорией, которую, по идее, она должна была отлично знать, все было как-то смутно – ее прошлое вообще казалось зыбким и ненастоящим. Будто разные версии накладывались друг на друга. Словно кто-то вмешался в память, в саму сущность Марины, вмешался грубо и неумело, и теперь она не могла сказать точно, в каком году окончила институт, по какой теме защищала кандидатскую, сколько лет проработала с Астраханом-старшим, отцом Данилы.

Были у нее подруги? Привычки? Где она жила?

Нет ответа. Но такое чувство, будто вопросы не имеют значения – они не волновали Марину.

Бритый не шевелился. Марина знала, что должна испугаться, что она – кабинетная крыса, ученый – боится неадекватных мужчин. Но собственное спокойствие казалось ей непрошибаемым, она будто наблюдала за собой со стороны.

– Э… господин Бритый, возвращаемся?

Он задрожал. В неверном, переливчатом свете московского сияния чудилось, что Бритый сгорает в жидком огне. Он дрожал весь, будто через тело пустили ток, трясся, словно в припадке, но не падал и не издавал ни звука. Марина вспомнила инструкции Геннадия и решила позвать на помощь, но тут Бритый развернулся, в один прыжок оказавшись рядом, зажал ей рот.

– Тихо, – прошептал он на ухо, – тихо! Кругом! Кругом они! Вокруг нас… Уходим, быстро!

Бритый затолкал Марине в рот какую-то скомканную тряпку, затянул концы на затылке, руки скрутил за спиной и погнал перед собой. Дышать стало трудно, затошнило. Наемник то и дело подталкивал сзади.

Кружилась голова. Марина спотыкалась на бегу, сияние давало слишком неверный свет: ни рассчитать расстояние, ни понять, куда ставить ногу. Корни, ветви и кочки будто кидаются навстречу… Девушка чуть не упала, Бритый поймал ее за стянутые за спиной руки, дернул – плечи и локти отозвались болью.

Впереди была какая-то неправильность. Марина не могла понять, в чем она заключается, но идти туда не хотела. Она рванулась в сторону, Бритый попытался изменить курс, но Марина уперлась, замотала головой, рухнула на колени, не обращая внимания на вывернутые руки. Туда нельзя!!!

Наемник истерично рассмеялся, за шиворот поднял Марину:

– Др-рянь, подставить хочешь?! – в голосе его звенела паника. – Тебя тоже убьют! Всех убьют!

Марина снова замотала головой. Бритый присмотрелся к ней.

– Заорешь – убью, – пообещал он, часто дыша.

И вытащил кляп. Марина слегка отдышалась и попробовала говорить, но язык не слушался. Она тихо замычала. Бритый постоянно оглядывался, напряженный, готовый в любой момент сорваться с места.

– Там опасно, – наконец выдавила из себя Марина.

– А ты откуда зна?.. – наемник осекся, видимо, вспомнил пустырь.

Марина подумала, что Бритый повернет назад, к своим, но он ткнул пальцем в другую сторону:

– Там?!

– Не опасно.

– Туда идем! Вперед, быстро! – голос его прыгал. – Закричишь – убью. Ты меня погубить хочешь, я знаю. Впереди иди!

Кляп он на место не вернул. Марина послушалась. Они шли в сторону от маршрута, уходили все дальше от лагеря. Вряд ли Бритый осознавал, что делает. Дышал он тяжело и часто, шумно сглатывал, иногда ругался шепотом. Марина почувствовала чье-то присутствие – не доброе и не злое. Странное. За людьми наблюдали из темноты. Потом ощущение исчезло.

Они шли и шли, потухло московское сияние, но Бритый не пользовался фонариком, и Марина налетала на ветки. Несколько раз она пыталась заговорить с наемником, Бритый грубо обрывал ее. Руки затекли. Ноги устали.

На пути попались еще четыре искажения. Марина только примерно чувствовала направление опасности, ни дальность, ни характер ее определить не могла. И один раз она едва не прозевала какую-то тварь с волка размером, высунувшуюся из зарослей. Тварь уставилась на Марину светящимися круглыми глазами и засвистела. Бритый сориентировался, выстрелил прямо в вытянутую морду.

Грохот выстрела оглушил ее. Девушка и наемник замерли, посмотрели друг на друга.

Бритого начало колотить, он обхватил себя руками.

– Зас-сада. Ус-слышат. Зас-сада…

– Успокойтесь, – попросила Марина. – Не услышат. Пойдем.

Она вовсе не была уверена в своих словах, не хотела никуда идти, но вооруженный человек паниковал. Его следовало успокоить, образумить. Тогда появится шанс выжить.

– Тварь, – Бритый глянул на нее с ненавистью и поднял автомат. – Тварь!

– Я вам нужна. Я чувствую искажения, без меня вы погибнете.

Бритый рассмеялся, и Марина поняла: сейчас выстрелит. Она замерла, чтобы не провоцировать наемника ни словом, ни движением. Бритый все не стрелял, ствол оружия мелко дрожал, как и палец на спусковом крючке. Марина стояла перед ним и ждала, когда ее жизнь оборвется.

* * *

Едва посветлело, Шейх поднял отряд. Рэмбо вскочил сразу же – лохматый, сосредоточенный. Круглолицые Браты напоминали зомби, терли воспаленные глаза – видимо, заснули лишь под утро.

Тармаш дрых в обнимку с ноутбуком. Косик что-то прошептал во сне. Шейх пнул их по очереди, поднимая на ноги.

Шейх раскрыл карту, еще раз прикинул, куда могут податься беглецы, и указал Хоббиту направление.

– К каналу.

– Уверен, командир?

– У меня точные сведения: Астрахан не пойдет через лес, к НИИ попробует выйти по воде. Мы движемся быстрее, перехватим.

– Вы, это, тут чупакабры, будьте готовы, – посоветовал Чё. – Нас много, и они не нападут, но все же они есть.

Так вот, что ночью щелкало! Шейх еще отхлебнул виски, поболтал флягой – осталось всего ничего – и пошел за проводником, напутствуя остальных:

– Идем тихо. Молча. Не стреляем. Наша цель близко.

Чупакабры мельтешили в траве – то спина мелькнет голая, в похожих на коросту пятнах, то глаз сверкнет в полумраке. Туман расползался и густел. Трещал кузнечик в зарослях – устало, на одной ноте, и свистели, щелкали, чирикали птицы.

Наемники шли след в след, с винтовками наготове. Хоть и говорил Чё, что твари не нападут, а все равно тревога не оставляет. Миновали рощицу, потом болотистую низину, и снова началось редколесье.

– Подъем! – крикнули голосом Астрахана совсем рядом.

Есть! Шейх вскинул руку, жестом указал: часть отряда – налево, часть – направо, чтобы окружить лагерь Астрахана.

– Все помнят? Девку брать живьем, остальных валить. Старика, если он там, тоже живьем. – Сжимая «эмку», он зашагал вперед.

Ладони вспотели. Неужели получится?

Наемники растянулись цепью, затерявшись в тумане. Почему-то запахло тухлятиной, но Шейх не обращал на это внимания – двигался к цели.

* * *

Густой туман заполз в палатку, влажными щупальцами коснулся лица, забрался в спальник, обволакивая тело, и Данила проснулся в холодном поту. Все вокруг было серое, блеклое, лишенное цвета, как старая выгоревшая фотография. Воздух до такой степени насыщала влага, что капельки росы сбегали по стенкам палатки.

Он расстегнул спальник, покрутил головой, разминая отчаянно захрустевшую шею, и выбрался наружу. Рядом, как ни в чем не бывало, посапывал Момент, обнимая «грозу» как маленький ребенок плюшевого медвежонка. Данила нацепил жилет, проверил, легко ли выходит «моссберг» из наспинного чехла, захватил «калаш» и вылез из палатки.

За пологом было тихо, как ночью в морге. И висел туман, плотный, как сгущенное молоко. Любой звук растворялся в этом тумане бесследно. Будто ватой заложило уши…

Данила повел плечами. Все вокруг зыбкое, призрачное, нереальное. У него возникло ощущение сродни похмелью – этакая еще не тошнота, но рядом, поганое послевкусие во рту и подсознательная боязнь резко пошевелиться, чтобы не начала раскалываться голова.

А ведь не пили вчера ни капли. Давно уже не пили. Откуда симптомчики? Сектор шалит? Как там Гена говорил: чем глубже залезем, тем веселее будет по ночам? Интересно, а бывают ли подвижные искажения… Если да, то, похоже, одно из них как раз и накрыло лагерь туманом и мороком.

«Надо у Марины уточнить, – подумал Астрахан. – Она у нас эксперт по искажениям. Видит их, чувствует и сама решает, предупредить или нет…»

Полог ближайшей палатки был открыт, и он заглянул внутрь через москитную сетку. Там «валетом» дрыхли Кондрат и Жила. Матерый уголовник Кондрат-Бугай (он снял рубашку, явив миру наколотый на спине собор с четырьмя колоколенками, – четыре ходки в зону, рецидивист в законе) даже во сне не расставался с «калашом», а Толян-Жила, вытянувшись в струну, мелко подрагивал: ему снилось что-то неприятное.

Так, с этими понятно. Данила ощупью добрел до третьей палатки. В ней было пусто.

Это еще что такое… Где наша красавица-проводница? И куда, мать его так, подевался Бритый?! Он же дежурить должен был…

На всякий случай Данила обошел лагерь по периметру, прислушиваясь. Туман и ватная тишина. Цепочка следов – примятая трава, сломанные ветки – вела из лагеря в лес. Судя по количеству росы на траве, Бритый и Марина ушли глубокой ночью. Вот ведь…

– Подъем! – гаркнул Данила.

Момент выскочил из палатки ловко, как мангуст, с «грозой» наперевес. Палатка Кондрата и Жилы зашевелилась и заругалась: внутри кто-то отчаянно пытался сориентироваться в пространстве.

– Что случилось? – спросил Момент, откидывая дреды со лба.

– Марина пропала. И Бритый.

– Что значит пропали? – прогудел Кондрат, пинком выпихнув из палатки Жилу.

– Ушли в лес. Ночью. Вдвоем. Марина шла первая, – доложил Момент, изучив следы.

– Сможешь их выследить? – спросил Данила.

– В принципе да… Был бы Зулус или моя Эльза, было бы легче, моментом бы…

Он вспомнил, как прощался с Зулусом, оставленным на передержку в питомнике. Пес лизал руку и смотрел понимающе, грустно: ты не вернешься, хозяин. Сгинешь без меня, пропадешь. Момент стоял у соседней клетки, где лежала, свернувшись клубком, Эльза. Разлученная с щенками, она сначала выла и бросалась на решетку, а потом замолчала и легла. И так и не посмотрела на людей до самого их ухода.

– Я вроде что-то слышал, – промямлил Толян-Жила. – Ночью… Ну вроде как стреляли. Только очень далеко…

– Вроде… – перекривил его Кондрат. – Чего меня не разбудил?

– Думал, показалось…

Бугай размахнулся и отвесил Жиле затрещину. Тот аж присел от обиды, и это его спасло. В тумане грохнул выстрел, и пуля, пролетев там, где секунду назад была голова Жилы, продырявила палатку и впилась в дерево.

– Ложись!!! – заорал Данила, падая на мокрую, усеянную сосновыми иголками землю.

Момент рухнул рядом, тут же перекатился и поднял «грозу». Кондрат и Жила, протупив всего мгновение, бросились к палатке за оружием.

Повисшая тишина показалась особенно вязкой после отрывистого треска выстрела.

– Кто? – шепотом спросил Момент. – Бритый, что ли?

– Не-а, – ответил Данила, переползая к поваленному дереву, возле которого с вечера они развели костер. – Чужие…

У Бритого был обычный АКМС калибра 7,62, а тут, судя по звуку, лупили из чего-то полегче и посовременнее. Но почему они не стреляют дальше? Боятся промазать в тумане? Или окружают?

– Астрахан! – донесся зычный голос из тумана. – Отдавай девчонку!

Мансуров. Данила наморщил лоб. Шейху нужна Марина? Интересное кино получается… На кого же он работает, выходит, на MAC?

Прогрохотала длинная автоматная очередь. Ага, это Жила отрыл свой АКМС и сжег полмагазина. В ответ раздались короткие отрывистые хлопки из тумана – бойцы Шейха начали стрелять на подавление.

«Молодцы, одобряю», – решил Данила, продолжая отползать в сторону. Шальные пули жужжали, как рассерженные мухи. «Чем больше шума, тем лучше, шум отвлекает противника. Интересно, сколько у Мансурова людей?»

Момент огрызнулся короткой очередью и перекатился к своей палатке. Кондрат и Жила лупили в два ствола, практически не целясь. По-бандитски, «гангста – стайл».

Данила подумал: «Теоретически противники могли бы нас окружить, но в таком тумане это глупо, можно подстрелить кого-то из своих. Значит… Значит, расположились подковой, чтобы накрыть перекрестным огнем, как только высунемся. А почему сразу не накрыли? Марина! Им позарез нужна Марина. Живая. Как только они поймут, что ее с нами нет, покрошат нас мелкими ломтиками… Что же такого особенного в этой несуразной, не от мира сего девчонке?»

Момент выполз из палатки с двумя рациями и подсумком с гранатами. Одну рацию швырнул Даниле. Тот поймал ее на лету, прицепил на разгрузочный жилет и сунул гарнитуру в ухо.

– Как слышишь? – прошептал он.

– Слышу тебя отлично, бро… – раздался голос Гены прямо в голове.

Вот теперь повоюем!

Коммуникации в бою – самое главное. Хорошо, что защищенные устройства пока еще не вырубились из-за Всплеска. Работать им осталось недолго, но сейчас они помогут.

– Я направо, – сообщил он напарнику. – Обойду с фланга.

– Принято.

Данила перехватил «калаш» и по-пластунски пополз на звук выстрелов. Как известно, девяносто пять процентов патронов в бою тратится не для поражения живой силы противника, а для того, чтобы оная живая сила не высовывалась. Вот мы и не будем высовываться. Главное сейчас – найти крайнего с фланга. Сместиться относительно противников так, чтобы хотя бы часть их – желательно большая часть – оказалась на одной воображаемой линии, и они были вынуждены стрелять друг в друга.

– Ловчий! – позвал Момент. – Запах чуешь?

В воздухе пахло пороховым дымом и сыростью.

– Какой запах? – уточнил Данила.

– Гнильцой вроде потянуло, бро…

Астрахан принюхался. Да, вроде есть. Тухлятиной даже скорее…

– Сероводород?..

– Писец, бро! – заволновался Момент. – Вырвиглотки! Кровь почуяли! Они часто из тумана нападают!

Вырвиглотки – это плохо. Зверьки маленькие, шустрые, злобные и очень-очень быстрые. А самое неприятное – нападают всегда стаей, особей двадцать – тридцать, говорят, некоторые стаи насчитывают сотни тварей, но то, скорее всего, слухи. Их идеально валить из огнемета, но за неимением огнемета сойдет и картечь.

Стоп! А почему мы их должны валить? Пусть мансуровцы это делают. А мы тем временем слиняем. Вырвиглотки ведь на запах крови идут…

– Момент, – вызвал Данила, – когда начну стрелять, стреляй из подствольника. По кустам возле сломанной ели. Видишь ее?

– Вижу, – откликнулся Момент из рации.

– Когда твари нападут – хватай наших, припасы, лодку не забудь. Иди по следу Марины и Бритого. Я прикрою отход.

– Понял, бро.

Данила встал на одно колено и деловито выстрелил пять раз – одиночными, спокойно и методично. Тут же бумкнул подствольник «грозы» и в кустах раздался взрыв. Противники, осознав, что по ним ведут огонь с фланга, резко подорвались в тщетной попытке сменить дислокацию. Астрахан начал в них стрелять, целясь по ногам.

Циничное правило войны: иногда противника лучше ранить, чем убить. Убитого закопают, а раненого придется лечить, тащить, кормить… Впрочем, при наличии вырвиглоток (запах тухлятины усиливался) это все не имело значения.

Отстреляв магазин, он сместился в сторону, быстро перезарядился и продолжил отстрел наемников. Те наконец-то поняли, что по ним стреляют не Кондрат и Жила со своим «гангста-стайлом», а спокойный профессионал, и быстренько залегли.

Это их и погубило.

Вырвиглотки бросились на них – посыпались с деревьев, как прошлогодняя листва. Привлеченные запахом крови, твари – слишком мелкие, чтобы валить их по одной, но достаточно крупные, чтобы перегрызть человеку горло, – верещащим потоком набросились на бойцов Шейха, распространяя вокруг удушливую сероводородную вонь.

Наемники кричали, срывали с себя крыс-переростков, пинали их, стреляли из штурмовых винтовок.

Данила сменил автомат на дробовик и поспешил за Моментом. Бросившуюся на него одинокую вырвиглотку (тварь обезумела от драки и кинулась на первое, что попалось ей на глаза) он снял влет, одним выстрелом.

* * *

Чертов туман, ничего не видно!

Хлопнула винтовка, загрохотал автомат – пули впились в ствол сосны. Стреляли вслепую. Шейх выглянул из-за дерева и поспешил на истошную ругань, доносившуюся с правого фланга.

Пахнуло гнилью – будто вылез труп из могилы и бродит рядом.

– Вырвигло-о-о!.. – кто-то орал сзади: то ли Хоббит, то ли Чё, и голос был всполошенный. – Отступа-а-а!

Крик утонул в душераздирающем вопле.

– Су-ука-а-а-а!!! – Шейх узнал голос Тармаша, наполненный болью и негодованием. – Н-на тебе! – последовала череда выстрелов.

Над головой зашелестело, зашуршали ветви – Алан невольно пригнулся, глянул вверх: по ветвям неслась серая река, состоящая из смутно различимых тел.

– Твою мать! – выдохнул он.

Серый поток двигался стремительно. Надо собрать людей, поодиночке не отбиться!

– Сюда все! Быстро! – заорал он, жалея, что не может выстрелить картечью, – было бы эффективнее. – Ко мне!

Алану показалось, что поток дрогнул и замедлился. Десятки хищных морд уставились на Шейха, глаза-бусины алчно поблескивали красным.

На приказ прибежали взбудораженные Браты, поддержали Шейха огнем, но твари не отступили. Заметив силуэт Хоббита, выплывший из тумана, прекратили огонь. Пока Шейх воевал, проводник почуял вырвиглоток, успел добраться до сброшенного балласта и взять огнемет. Круглые глаза уставились за спину Шейха. Тот понял без слов – нырнул «рыбкой», прикрыл голову руками. Его примеру последовали Браты.

Полыхнуло, шею обдало жаром. Заверещали, зашкворчали поджариваемые живьем вырвиглотки. Трупная вонь смешалась с запахом горелого мяса. Не вставая, Алан обернулся: не серые уже – бурые, обожженные тела извивались на росистой траве. Уцелевшие твари облепили ближайшую сосну и шипели, по-жабьи раздувая шеи. Ну точно крысы, только толще, морды короче, а зубы длиннее.

– Вот вам, вот! – Хоббит шагнул вперед, поливая вырвиглоток огнем.

Твари с визгом разбегались. Крик то ли Тармаша, то ли его друга перешел в хрип. А может, они вдвоем хрипели.

– Дай сюда! – приказал Шейх, забирая у Хоббита огнемет. – Туда давай, сказал, иначе они всех сожрут!

Он поспешил на крик. Впереди на земле валялся большой хрипящий серый клубок – Косик. Тармаш в клубок еще не успел превратиться: окровавленный, жутко ругаясь, он срывал с себя вырвиглоток и бил их о стволы.

– На землю! – скомандовал Шейх. – У меня огнемет!

Тармаш упал, покатился, над ним развернулся язык огня, слизал часть тварей. Коснулся серого клубка – вырвиглотки заверещали. Часть из них дохла, не разжимая челюстей, те, что поумнее, отцеплялись и уползали. Насосавшись крови, они не могли бежать.

Игнорируя огонь, Тармаш с ревом бросился к своему другу, вынудив потушить огнемет. Упал на колени перед Косиком, закрывая обзор.

Шейх подошел ближе: Тармаш потерянно смотрел на Косика, точнее, на то, что от него осталось.

Вскоре из кустов выполз пилот, показался всклокоченный Рэмбо. Они встали сзади Шейха и молча наблюдали за Тармашем, который, весь искусанный, выпавший из реальности, тряс останки Косика, пытаясь привести в чувство мертвеца.

А тем временем Астрахан уходил все дальше и уводил с собой заветные двести тысяч, которые сейчас ой как нужны!

– Он – труп, – проговорил Шейх, вытирая пот. – Надо догонять цель.

Все переглянулись и промолчали. Тармаш командира не слышал и продолжал раскачиваться над распростертым телом.

– Встать! – рявкнул Шейх.

Тармаш медленно поднялся.

Вид у него был тот еще – кровища ручьями стекает по лицу, губы дрожат, глаза совершенно безумные. Шейх махнул туда, где был лагерь Астрахана и скомандовал:

– Обыскать лагерь и в погоню. Хоббит, ты с огнеметом держись впереди. Твое вознаграждение удваивается. Все слышали? Кто себя проявит, получит больше денег.

Быстро вышли на небольшую поляну. Вот и лагерь: две палатки. Значит, беглецы сбросили балласт и решили улепетывать в лес. Шейх вошел в одну, потом заглянул в другую – она еще хранила человеческое тепло. Осведомитель МАСа должен был знать о Шейхе, следовательно, обязан был оставить предупреждение. Пришлось ворошить чужое тряпье. Ничего. Или не успел? Да нет, должен был…

Шейх повернулся к выходу и улыбнулся: к москитной сетке был приколот клочок мятой бумаги. На нем торопливая надпись: «Маршрут – канал. Икша. Потом – НИИ. Девка исчезла. С ней что-то не так. Пошли по следам. Ищи знаки». Шейх сорвал записку, смял и сунул в карман. Нужно успеть перехватить их у канала, потом будет сложнее. Отодвинув полог, он шагнул наружу.

Тармаш все оглядывался на погибшего Косика. Наконец не выдержал и уставился исподлобья, пытаясь испепелить Шейха взглядом:

– Его похоронить надо. Закопать, сожрут ведь!

– Времени нет. Выступаем прямо сейчас, ты можешь остаться, но тогда сгинешь. – Шейх повернулся к Хоббиту: – Придерживаемся изначального маршрута.

Все молчали. Рэмбо смотрел в землю, Браты стояли плечом к плечу, одинаковые: зыркают не то чтобы злобно – алчно-рассчетливо. Рты – полумесяцем, уголки губ книзу… У акул такие рты и у скатов, а не у людей. Тармаш тряс головой и мелко дрожал. Повторял:

– Закопать надо.

– Нет! – отрезал Шейх. – Последний раз повторяю!

Чё, обежав поляну, крикнул:

– Вот следы! Нашел! Далеко не убегут, но надо идти!

– А там еще опасней? – вопросил из-за палатки пилот.

Хоббит задрал голову, принюхался, посадил крысу на вытянутую руку:

– Манюня не переживает, значит, чисто.

– Точно? – Шейх обратился к Чё, тот кивнул. – Тогда веди.

Шейх спиной чувствовал опасность, постоянно оглядывался: в затылок дышит Рэмбо, за ним пилот, сидел бы в своем вертолете, тварь бесполезная, за ним Браты, замыкает Тармаш, лицо у него мертвое, на командира зыркает чуть не с ненавистью. От него теперь можно в любую минуту ждать подвоха. Браты перешептывались, но стоило на них взглянуть, сразу же замолкали. Эти тоже стали подозрительно себя вести…

Туман висел сплошной пеленой, скрывая кусты, где могла таиться засада. Шейх подозревал, что Астрахан мечтает встретиться с ним на узкой тропинке, не побрезгует подкрасться бесшумно и – ножом по горлу. Осознание этого заставляло держать палец на спусковом крючке. Да еще звуки – кто-то толчется и толчется, чертов дятел! А вот беглецов не слышно.

Вышли на поросшую мхом просеку, мох пружинил под ногами и скрадывал звуки шагов.

– Стойте, – прошептал Чё. – Не двигайтесь и молчите. Во-первых, след пропал, но это не страшно, найдем, направление-то одно, во-вторых…

Сосем рядом, в осиннике, что-то всхлипнуло. Туман вспыхнул пурпуром, заискрился. Придушенно ахнул пилот: от его ног к туману побежали зеленоватые болотные огни. Волосы на голове старика встали дыбом, он упал на колени, сдал задом, пока не уперся в ноги одного из Братов.

– Лю-ю-ди, помогите. Я раненая, бо-ольно, – разлился по лесу женский голос, прекрасней которого Шейху слышать не приходилось. – Помоги-ите, мимо не проходите, нога… Ой, моя нога…

Пилот, дрожа, вглядывался в пурпур тумана и лепетал:

– Сме-ерть… там наша смерть… это она зовет…

– Не обращайте внимания, – шепотом посоветовал Хоббит. – Но стойте на месте. Двигаться можно, когда оно смолкнет.

– А что это тако… – начал Рэмбо, и тут у пилота сдали нервы.

Вскочив, он ломанулся назад, прочь от тумана. Его следы светились зеленым. Туман погас мгновенно, и за пилотом метнулась тень. Упала на след, потом – на второй, заурчала. Шейху привиделся женский лик – алые губы, глаза синее неба, белые волосы… Миг – и нет ничего, лишь стелется туман, пытается схватить за ноги, обвиться петлей.

Заголосил убежавший за высокие кусты пилот. Завизжал. Крик оборвался, и Алану почудилось, что он слышит чавканье.

– Вот теперь можно идти, – прошептал Чё.

– Вперед, – скомандовал Шейх, подтолкнув в рюкзак Хоббита, но тот не сдвинулся с места, повернулся к Чё.

– Брат, ты такое раньше видел? – спросил он и щелкнул по носу застывшую крысу, которая с писком спряталась в рукаве. – Манюня разума лишилась. Бедная моя девочка!

– Слышал, – кивнул Чё. – Морок называется. Оно не опасное, пока в него не поверишь. А как тут не поверишь, – он тряхнул башкой. – Спасибо этому придурку, а то конец бы пришел кому-то другому. Мне, например.

Хоббит воздел палец и проговорил:

– Именно поэтому я и говорю: лучше не спешить! Теперь идем.

* * *

Руки Бритого дрожали. Наконец похититель опустил автомат.

– Иди, – приказал он Марине. – Быстро.

Девушка развернулась и пошла в лес, не разбирая дороги. Скоро рассвет, ночи в июне короткие, но сейчас самое темное, глухое время.

Сектор не спал. Он тянулся к Марине, перебирал ее волосы, дышал на ухо, тонкими призрачными пальцами оглаживал щеку. Марина озиралась, но ничего не было видно – ни светящихся глаз тварей, ни людей. Только наползал туман, невесомые щупальца его тянулись по траве, обвивали ноги. Марина остановилась, прислушалась к себе: впереди нет искажений.

Физической опасности нет, можно идти дальше. Только – куда?

Она решила спросить у похитителя. Пусть Бритый и безумен, но должна у его бреда быть система, цель должна быть.

– Подождите, – Марина остановилась и продолжала, не оборачиваясь: – Куда мы идем?

– Шагай! – Он дышал так, будто все это время бежал, пытаясь угнаться за ней. – Я скажу, а ты сразу своим сообщишь? Я знаю, зна-аю, вы мысли читаете, твари!

Бритого снова понесло, он забормотал агрессивную чушь, и Марина, чтобы не рисковать жизнью, молча пошла вперед, каждую секунду ожидая выстрела. На лес опустилась густая предрассветная тишина: ни ветерка, ни звука, только хруст мелких веток под ногами.

А потом прекратился и он: девушка брела по толстому ковру мха, увязая в нем, и туман стелился, чуть фосфоресцируя. Марине показалось, что она забрела на болото, но под ногами не хлюпало, не чавкало и не прогибалась почва. Просто засасывало, хватало, держало… Выругался сзади Бритый. Всхлипнул.

Теперь их окутывала сплошная пелена чуть зеленоватого тумана. Марина оглянулась на похитителя. Бритый стоял, безвольно опустив руки, и смотрел перед собой. Странно, но все детали были видны отчетливо, она в мельчайших подробностях могла разглядеть наемника: его сведенные к переносице глаза, слюнявый расплывшийся рот, капельки пота на висках и над верхней дрожащей, губой. Автомат упал на землю, и туман скрыл оружие.

Руки у Марины все еще были связаны, но она могла убежать… Могла бы. Не стала. Это было не нужно. Марина знала, что ей ничего не угрожает.

А Бритому?

Похититель всхлипнул. Марина вздрогнула. Рядом с сумасшедшим стояла она сама на выгнутой поверхности плотной туманной сферы… Это что, зеркало? Марина шагнула к Бритому, проследила за его взглядом: ну да, очень похоже на зеркало. Там стоял и Бритый (изображение зыбкое), и Марина – перемазавшаяся, встрепанная, волосы в разные стороны, глаза дикие.

Туман шевельнулся, изображение девушки пропало.

Да что же это? Она ведь ученый, должна знать про искажения Сектора! Обязана! Чем ты занималась в лаборатории MAC, что у тебя даже теория хромает, не говоря уж о практике?

Теперь только зеркальный Бритый смотрел сам на себя. Не отрываясь. Не двигаясь.

Отражение изменилось – потемнело, как зеркало ночью, но лицо Бритого в нем, наоборот, стало белее. Глаза – черные провалы. Губы – тонкие, злые. Отражение улыбнулось, обнажив клыки. Марина заглянула в лицо похитителю: реальный Бритый был не просто испуган, он оцепенел от ужаса.

Ударить его, сбить с ног?

Похититель что-то пробормотал. Марина вслушалась:

– Н-не, н-не, н-не… Нет, пожалуйста, нет!

Отражение протянуло руки к Бритому. Он заскулил и шагнул вперед, еще несколько сантиметров – и войдет в стену тумана. А что будет потом?

Марина требовательно заглянула в зеркало. И то отозвалось – начал проявляться силуэт девушки. Нет, так дело не пойдет. Сожрет Бритого, приступит к Марине, одна она, в ночном лесу, со связанными руками, совершенно беспомощна.

Не дожидаясь развития событий, она с силой пихнула Бритого плечом, пытаясь сбить с ног. Похититель охнул, отвлекся от зеркала, чуть не упал. И пришел в себя. Туманная сфера не развеялась – рухнула, растеклась по траве, Бритый, завопив, отступил, пригнулся, нашаривая автомат под ногами. Нашел. Поднял. Прицелился.

– Я вас спасла, – напомнила Марина.

Если последние минуты выпали из его памяти…

– Да. Спасла. Что это было? Что вообще… Мутанты? Искажения? Ладно, ладно! Зеркало, блин! – он расхохотался. – Зеркало! Колдуешь, ведьма?!

– Я вас спасла.

Он повесил автомат на плечо и вытащил нож. Этого Марина не ожидала. Бритый двинулся на нее, Марина попятилась, хотела бежать, но наемник перехватил, разрезал веревку, стягивающую запястья. Руки повисли плетьми, закололо так, что Марина прикусила губу. Вскрикнешь – прикончит.

– Попробуешь сбежать – пристрелю, – сказал Бритый уже спокойно. – Вперед.

– Зачем?

– Поговори еще! Вперед, сказано.

Кажется, безумие, овладевшее им этой ночью, окончательно укоренилось в сознании. Марина не стала спорить. Может быть, с рассветом Бритый все же придет в себя?