Текст книги "Зов Армады"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Сергей Коротков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

В городских трущобах Треш чувствовал себя не так свободно и легко, как в лесных дебрях. Приходилось ежеминутно останавливаться, приседать, маскироваться. Не хотелось схлопотать пулю в спину или меж глаз от невидимого в руинах построек снайпера. Открытых участков, когда-то бывших оживленными магистралями, улицами и площадями, он избегал, стараясь использовать естественные укрытия и развалины, заросли кустарника, дымовые завесы и прочее. Какой ловкостью и крепкими мышцами нужно было обладать, двигаясь по пересеченке на корточках, наклонившись, прыгая или даже на коленях! Торчащие вездесущие прутья арматуры, осколки стекол и пучки стекловаты норовили задеть, поцарапать, проткнуть и порезать непрошеного гостя. Редкие в этих местах простенькие аномалии тоже совсем не способствовали движению по прямой, пытаясь сжечь путника, затянуть, расплющить или заразить. Здесь помогали навыки и знания, полученные сталкером в частых скитаниях по Пади и ее окраинам. Он не обращал внимания на пыль, грязь, паутину и мелких тварей, шныряющих почти под ногами, и медленно, но верно двигался к цели. Сильно напрягала возможная угроза в виде затаившихся двуногих врагов, а с каждым метром ближе к Дуге – и появление неизвестных видов аномалий.

Бродяги Боцмана показали Трешу направление на основной блокпост Оружейников, где вход в существующий ныне город был наиболее безопасен. В остальных местах даже более-менее мирные поселенцы могли застрелить без разговоров. Но идти к блокпосту рекомендовалось не скрываясь, чтобы не вызывать подозрений и не провоцировать стрельбы на поражение. Еще бродяги сказали, что если посидеть здесь до рассвета, то они, то бишь Заслон, сами найдут спрятавшегося, но будет только хуже. Поэтому лучше ноги в руки и мотать отсюда подобру-поздорову, если не собираешься посетить город. Ну, или идти в открытую.

Треш дождался первых лучей солнца, позавтракал трофейным пайком и направился в глубь города, а не наружу, как все здравомыслящие аборигены. Оружие из военного хабара, аптечки, БК, кое-какая снаряга и элементы амуниции приятной тяжестью легли на плечи, сытый желудок довольно урчал. Сталкер с легкой улыбкой на небритом лице миновал промзону бывшей Тулы и очутился в пригороде некогда славного и знаменитого населенного пункта средней полосы великой державы.

Думы об удачной ночной войнушке и полной ликвидации группировки «Бета», наводящей шорох на Восточные земли Пади, прервала собака исполинских размеров. Треш напоролся на нее столь неожиданно, что не успел схватить огнестрельное, поэтому вынужден был использовать холодное оружие. Рука, занятая слегой, постоянно работала, отводя от тела висящие и торчащие препятствия из разросшихся деревьев и кустарника, поэтому плешивый грязный пес, внезапно выросший перед сталкером, вызвал у того ступор. Да и сам зверь испугался неожиданной встречи. Однако почти сразу же оскалился и первым бросился в атаку.

Треш не был готов к схватке. Отшатнувшись, он инстинктивно поднял в блоке левую руку, и клыки тут же впились в нее. Благо спасла боевая перчатка от экзоскелета. Кобель размером с теленка повис на ней, рыча и пытаясь лапами достать жертву. Но сталкер тоже оказался не из слабаков, а опыта ему было не занимать. Он двинул кулаком правой руки под ухо собаки, еще и еще. От таких ударов при пьяных разборках в баре на Блошинке спарринг-партнер обычно терял сознание и уходил в аут. Пес-мутант держал удар лучше, чем люди, поэтому не отпал и не вырубился, а продолжил напор. Хватка его чуть ослабла, но ненамного. Треш, продолжая оттягивать занятую зверем руку от себя, пнул его в пах, затем еще. Кобель отпустил руку и заскулил, свалившись в угол между двумя полуразрушенными стенами. Оставлять обиженного мутанта в таком злобном состоянии не стоило. Сталкер выхватил штык-нож и замахнулся.

Собачьи глаза пустили слезы, хвост поджался, исполин мгновенно сжался, ожидая предстоящего удара, несущего смерть. Сталкера пронзили жалость и какая-то гнетущая боль, рука дрогнула и замерла. Их взгляды встретились. Мурашки побежали по телу одного, а стоявшая колом шерсть другого шевельнулась и улеглась. Глаза, до того злые и налитые кровью, превратились в обычные, голубовато-зеленые, мирные. Такими обладают собаки породы хаски, насколько Треш помнил по северным соревнованиям. Здесь же глаза были настолько необычны и поразительно изменчивы, что вспарывать шкуру этого пса-бедолаги просто расхотелось. Сталкер опустил нож, сделал шаг назад и поменял оружие на слегу, выставив ее копьем в сторону скулящего зверя.

– Что, страшно умирать? – промолвил Треш, внимательно разглядывая пса. – Че так быстро сдался, конек? Ты же мужик! Биться нужно до последнего. Хотя, может, оно и к лучшему.

Он торопливо осмотрелся, прислушался к писку за стеной. «Крысы? Епрст, их еще до кучи не хватало! Нужно уходить, тихонько и медленно. Мне клыков в спину не надо. Уходить. Спокойно».

– Тихо, тихо, песик! Никто тебя не тронет. Мне ты не нужен. Я свой, – пробормотал сталкер, обходя тело пса, скулившего и не сводящего изучающего взгляда с человека, – ты мне не нужен, я иду мимо. Как там у Киплинга? Мы с тобой одной крови, ты и я! Слышь, Шарик? Все-е пучком. Я ухожу.

Кобель не сводил с него глаз, перестав скулить. Но слегка привстал. Треш снова напрягся. Сжал крепче палку и шагнул дальше. Зверь снова зарычал, липкая грязная шерсть на загривке встала дыбом.

– Э-э, слышь, Бобик? Все ништяк. Я-а ухожу-у. Мимо-о.

И тут Треш снова услышал писк и невнятное сопение. Он взглянул на источник звука справа от себя и… обомлел. В ошметках картонной коробки, поскуливая, шебуршились три щенка. Мягкие, пушистые и удивительно чистые, они вызывали жалость и приступ ласки, хотелось их погладить и прижать. Но очередной рык пса и наливающиеся кровью глаза прогнали эту мысль. И тут сталкера осенило:

– Так это твоя тут детвора?! Обожди, ты же не сука… ты же кобель! Усатый нянь, что ли? Вот чудо-о! Атас. Ладно, ладно, понял, не трогаю их, ухожу. Ноу проблэм.

Треш стал отходить, бросив последний взгляд на щенков. Рядом с ними лежал ворох искромсанной одежды и несколько костей. Человеческих ребер. Сталкера передернуло. Он сморщился и посмотрел на пса-отца.

– А вот убивать людей не нужно-о! Слышишь? Нельзя-я. Лови других зверюшек, понял? Нельзя человека трогать! Усвоил? Нельзя-я.

Треш осторожно присел, приподнял часть берцовой кости, вызвав рычание пса. Показал ему:

– Нельзя-я! Ищи другую пищу, мутантов и мертвечины полно кругом. А люди – фу! Понял?

Зверь успокоился и замер. Хвост озорно завилял, глаза снова стали возвращаться в нормальное состояние. И, о чудо, пес закивал головой, высунул красный язык-лопатку и спокойно задышал. От былой возбужденности и раздражения не осталось и следа. Он кивал своей гигантской черепушкой, будто дрессированный или… или понимающий человеческий язык. Треш проглотил ком в горле, чуть не закашлялся, бросил наземь кость и тоже кивнул. Улыбнулся и подмигнул зверю:

– Хороший песик! Береги свою семью. И не злись.

Пятясь назад, он вышел из разрушенного помещения, выбрался наружу и зашагал к следующей постройке. Один раз оглянулся, удостоверившись, что за ним никто не идет.

Его никто не преследовал.

– Осторожнее нужно быть, лопух! И бдеть в оба, – сказал вслух сталкер и полез в дыру в заборе.

* * *

Затаившихся ренегатов, высматривающих в щель между бетонных плит силуэт баррикады на неширокой улице, Треш заметил заранее. Трое, в потертых разномастных одеждах, с неплохим оружием и явно недобрыми намерениями. Их скрытность, позы и разговоры подтверждали догадки сталкера. Бандиты обдумывали, как напасть на блокпост предстоящей ночью, и уже делили шкуру неубитого медведя – бурно, нервозно и с матом. Из их шушуканий Треш уяснил картину дальнейших действий: в плен никого не брать, языки защитников города порезать на хлястики, члены отрезать, на кол посадить, женщин и детей изнасиловать. Всех покрошить в капусту, завладеть каким-то первым Заслоном, а потом создать некий плацдарм для удара по складу с оружием.

Правильно воспитанный и вполне добрый душой и поступками сталкер не мог позволить этим отморозкам претворить ужасный план в жизнь. Теперь он гадал, уничтожить эту троицу прямо сейчас или дать им вернуться к основному отряду, чтобы подготовиться и встретить вечером здесь же. То, что основной костяк ренегатов околачивался где-то недалеко, было и ежу понятно. Эти трое являлись так называемой разведкой. Что делать? Треш посмотрел на рацию, висящую на поясе, быстрым движением выключил тумблер, чтобы она невзначай не выдала хозяина случайным звуком. Итак?

Сталкер отпрянул от выбоины в стене, закусил губу, потирая щетину на шее. Глаза равнодушно уставились на поломанную мебель комнаты первого этажа – бывшего офиса. Скелет в углу, строительный хлам, пепел сгоревших бумаг, крапива на куче вещей у противоположной стены, вьюн с огурцами-кактусами в окне, плесень на потолке и крысак, сидящий на куске унитаза. Его злые глазки-пуговки уставились на Треша, лапки с когтями дрожали. Изучал.

«Пшел вон, суслик!» – мысленный приказ и угрожающее движение руки.

Крысак дернулся и исчез за старой ржавой электроплитой, будто услышал мысли человека. «Ни хрена себе, я ментальной силой начал обладать?! Или совпадение? Так… что же с этими уродами делать?»

Мочить ренегатов сейчас не хотелось, но и терять такой шанс как сейчас, дать им уйти, а потом гадать, когда и где ударят, каким количеством, он тоже не мог позволить. «Значит, валить! Двоих точно, третьего за ноздри».

Сталкер снова выглянул и, убедившись, что ренегаты на месте и вполне расслаблены, принял решение.

* * *

Когда дозорный сообщил о двух чужаках в зоне поражения пулеметной турели, командир Заслона, высокий загорелый мужчина спортивного телосложения по имени Денис докуривал сигару. Точнее, смаковал ее, растягивая удовольствие нескольких дней. Бросить курить совсем он не мог уже два года, проклиная себя за эту слабость и отсутствие силы воли, поэтому изредка баловался вредными и не очень привычками: сигарами, абсентом, сексом. Благо все для этого имелось – и запасы разворованного магазина с обгорелой вывеской «Элитный табак», и коробки с лейблами торговой сети «Красное и белое», и симпатичная девчонка Анжела с позывным Фифа. Парень в юбке, баба в штанах, амазонка, стерва. Как только ее не называли свои в отряде и пришлые. Бывало и матом крыли, особенно те, кто корчился в предсмертной агонии от пули, ею выпущенной.

Говорили, эта парочка, Ден и Анжела, давно уже чалились в Пади, а раньше прибыли из Анклава, бывшей зоны отчуждения вокруг АЭС. Любовь-морковь не выливалась во что-то большее типа свадьбы или детишек, но про то, что они были неразлучны, страстны и очень близки, знали в городе Оружейников все. Появились они через год после Судного дня, быстро завоевали доверие старейшин и сколотили группу быстрого реагирования, взявшуюся выполнять охрану Оружейного сектора города.

В Холоде (такой позывной имел Денис) угадывался бывший военный, причем из силовиков. Его профессионализм чувствовался за версту. Сильный, умный, чуткий парень тридцати пяти лет от роду прославился преданностью, надежностью, смелостью и героическими подвигами. Тем не менее Холод зачастую был несдержан и упрям, неосторожен и грубоват там, где стоило использовать противоположные качества. Фифа беззаветно любила его, потакая почти во всем, но могла и одернуть или дать затрещину. В прошлом он служил в спецназе ГРУ снайпером, научил меткой стрельбе и свою вторую половинку. Отряд «Заслон» они организовали при поддержке старейшин-оружейников и отлично справлялись с охраной первой линии обороны южной части города – сектора, в котором как раз находились бывшие заводы-изготовители отличного стрелкового и зенитного вооружения некогда огромной страны, а также несколько конструкторских бюро по разработке новых орудий убийств. В их закромах остались небольшие запасы боекомплектов оружия, которые нужно было с толком использовать, продавать только надежным покупателям и хорошо охранять.

Ренегаты, варвары, кочевники и даже дикие псы неоднократно пытались завладеть городом и складами, кроме них ночные рейды совершали Черные Каратели. Однажды даже волна мутантов попыталась снести защитников баррикад, но Заслон выстоял и здесь. С остальными группировками Пади Оружейники дружили, торговые отношения с ними не прекращались и несли взаимную выгоду. Как говорится: «кто зол, тот пшел, а к доброму – по-особому». Продажа законного товара позволяла горожанам не просто выживать в нелегкие годы Хаоса, а даже, можно сказать, жить припеваючи. И с этим никак не могли смириться враги Оружейников, пытаясь всеми правдами и неправдами завладеть нехилым «добром» города боевой славы.

Иногда кроме защиты вверенного ему сектора Заслон делал редкие вылазки за город для добычи пропитания, стройматериалов, артефактов и ликвидации явной угрозы горожанам. Для этого в отряде Холода имелась специальная боевая группа из десятка бывших силовиков и опытных следопытов. Когда Дену, вечному юмористу и балагуру, становилось скучно, чтобы не засохнуть и не стать брюзгой, он придумывал различные способы развеяться: то салют устроит над кварталом, то оседлает дикого вепря и дольше других смельчаков проскачет на нем. Бывало, и в рейдах за город участвовал по разным причинам.

И никто кроме Фифы не знал, что в прошлом он служил под началом отца Треша, майора спецназа Никиты Топоркова.

– Чужие на одиннадцать, – известил дозорный с башни, – двое, вооруженные, приближаются. Приверженность не определена. Цель уничтожить?

– Готовность номер один, – ответил по рации Холод, обдумывая, что сделать с разжеванным кончиком сигары – выкинуть или потом пожевать еще. – Что у них в тылу?

– Чисто. Только эти двое. Один, вероятно, ранен. Идут прямо на нас. Какой будет приказ, командир? – прошипел динамик.

– Странно. Что за чудики такие?! Либо сильно смелые парни, либо безбашенные зомбаки, ну, или… Пух, придержи турельку. Примем их. Поглядим, что за перцы такие. Пушкарь, зеленый свет им. Я иду.

– Понял. Держу их.

Треш, конечно, учудил! Мало того что сам в полном вооружении шел за спиной ковыляющего бандита, так еще и пер прямо на мины простреливаемого турелью сектора. Трофеев на нем висело столько, что впору было упасть и не встать. Он просчитал вариант знакомства с охраной горожан, но про пулеметную турель с датчиком самонаведения и автоматической стрельбы как-то не подумал. Ладно, хоть окликнули и вовремя предупредили, а то бы могли и повеселиться разбросанными кишками и тлеющими конечностями. Хохмы ради.

– Стоять! Запретная зона…

– Работает кран, – прошептал сталкер и, не дожидаясь дальнейшего словесного поноса, обычного в охраняемых секторах Пади, громко ответил: – Хлеб да соль вам, защитники! Я сталкер из Западного форта. Кличут Трешем. Я с миром к вам, парни, с «языком» и с гостинцами. Не взрывоопасными.

Он попытался емко и кратко изложить в этой фразе смысл своего внезапного появления перед баррикадами Заслона, дабы не вступать в полемику с часовым – не хотелось схлопотать пулю в затылок от какого-нибудь отморозка, засевшего в развалинах позади себя.

Сталкера удивило быстрое согласие горожан – его пропустили внутрь без всяких вопросов и мытарств. Причем впустили вместе с раненым бандитом, раздвинув ржавые ворота, ужасно заскрипевшие роликами после отворота преграды из колючей проволоки. Подходить к нему никто не торопился, но пара бойцов в разномастной одежде, очень похожей на свободную сталкерскую экипировку, появилась в трех метрах по бокам. Стволы их «калашей» без слов говорили о напряжении и пристальном внимании.

– Мы не чумные, не заразные, не смертники-подрывники и не со злым умыслом, – сказал Треш, но, глянув на пленного ренегата, поправился: – По крайней мере, за себя отвечаю.

– К кому прем и зачем? – спросил один из часовых.

– Поторговать, поговорить, справить снарягу. К главному вашему. Плюс инфа имеется, нужная и важная.

– Такая важная, что вы оба прямо на стволы и ловушки лезете? – раздался голос сверху.

– Нужная стопудово, а уж важность ее определите сами, – усмехнулся Треш, разглядывая рослого человека в старой штопаной «горке», – а западни ваши и слепой зомбак обойдет.

– Ишь ты-ы! Орел. Как звать? – Холод спустился с крыши автобуса, переоборудованного в минометную площадку, подошел к незнакомцам.

– Ваш верховой глухой или рация накрылась? – вопросом на вопрос ответил сталкер. – Я назвался уже. Или мне здесь каждому охраннику представляться?

– Ты пыл-то свой остуди, парень, не ровен час, кипятком начнешь ссать, – со стальной ноткой в голосе процедил Холод, встав на ширину плеч и засунув руки большими пальцами за ремень. – Кто таков?

– Еп… Треш я. Следопыт с Западного форта, – ответил сталкер и хотел демонстративно сплюнуть, но, заметив отрицательный жест девушки возле автобуса, изучающей его, передумал.

– Треш? Ха. За какие же тебя заслуги жестью назвали? – ехидно улыбнулась коротко стриженная краля в потертых джинсах, с автоматом наперевес.

– Да назвали и не спросили меня. Такая вот одна, типа тебя. Фанатка моя, любительница спортивных брутальных парниш, – парировал Треш и мило улыбнулся.

– Слышь, ты, брутальный мой, забрало прикрой маленько, расщебетался, блин! – Холод насупился и грозно зыркнул на сталкера. – Это не тот ли воришка, которого парни с Западного ищут? За приличное вознаграждение.

Треша, как и следовало ожидать, этот укол незнакомого мужика в одежке вояки задел болезненно. Сталкер опустил на треснувший, проросший осотом асфальт, кучу трофейного хлама, всем видом показывая свое недовольство. Часовые вскинули оружие, один задвинул за спиной Треша моток «егозы», Холод собрался в пружину, ожидая выпада наглеца.

– Деня, выслушай парня, потом под кожу лезь, – проворковала от автобуса Фифа, направляясь к кучке мужчин. – Всегда ты так! Сразу в штыки. И ты, парниша, тоже не чуди тут, здесь борзометры живо обламывают и стрелки поворачивают вспять.

Минуту все прокачивали друг друга. Ренегат с кровавым пятном на колене и кислой заросшей физиономией переводил испуганный взгляд с одного на другого. В небе шумно пролетела гарпия, неся в зубастой пасти человеческий труп, и скрылась в облаках. Далеко на востоке громыхнула гроза. Под автобусом пискнула невидимая крыса. Люди стояли молча, не опуская пристальных оценивающих взглядов. Накал страстей сняла Анжела, закидывая автомат на плечо и прижавшись к любимому:

– Ну, все, коленки расслабили, кулачки разжали. Харэ зубами скрипеть. Треш, рассказывай.

– Что, прямо тут? – пробурчал сталкер.

– Да, прямо тут. Если покатит, в гости позовем на рюмку чая. А нет, так топайте оба обратно. Мы пиццу не заказывали.

– Холодно как-то в вашей конторе! – сказал сухо сталкер.

– В вашей тоже одна жесть, смотрю.

– Юмористка, блин.

– Шутник, е‑мое!

Снова минута молчания.

– Ясен перец, я не пустой пришел и по нужде, – начал сталкер, но его перебил заулыбавшийся толстяк у ворот:

– По нужде, брат, это с той стороны Ограды.

Смех, кривые ухмылки.

– Ты знаешь, сестра, у нас в Западном первая линия обороны тоже Оградой зовется, – тотчас ответил сталкер и на сей раз усмехнулся сам.

Его колкость вызвала обиду тучного часового, но и улыбку Фифы.

– Пух, закрывай Ограду, включай турельку. Че нам действительно тут лясы точить, пойдем в дом.

– Понял, еп.

– Пух!

– Есть… мэм!

– Вот зараза ж ты!

– Смотрю, дисциплинка у вас здесь не ахти какая! – встрял Треш, поднимая рюкзак и груду оружия бандитов. – Хотя и правит балом вояка.

– Че-е?

– Пошли уже, беглый каторжник Треш, – сказала Фифа, ущипнув раздраженного Холода, – и своего дружка-ренегата прихвати. Эй, Варан, бди. Остальным на точки.

– Я ничего не попутал насчет субординации и командира? Здесь ты рулишь, красивая? – бросил сталкер, подмигнув Анжеле.

– Слышь, ты… – спохватился Холод, но снова девушка остудила его пыл:

– За комплимент респект тебе, сталкер, но дальше забудь про всякие слюни и любезности свои. Я замужем. За этим капитаном спецназа. И главный здесь именно он! Ясно?

– Есть, мэм!

– Тьфу ты.

Они прошествовали мимо автобуса, двух единиц тяжелой техники, в кабине одной из которых торчал пулемет, миновали нагромождение бетонных плит и штабеля труб. У гаражной двери огромного блок-бокса дорогу им уступил часовой с короткоствольным «Кипарисом». Такой же мускулистый крепыш со строгим загорелым лицом, как и большинство охранников Ограды, не считая того толстяка по прозвищу Пух. Все пятеро – командир Заслона, девушка, двое гостей и сопровождавший их боец с АК‑12 в необычном комбезе – зашли внутрь здания.

Анжела показала, куда гостям положить вещи и где присесть, а сама с командиром заняла диван. В полутемном помещении пахло керосином и машинным маслом, ветошью и сыростью; из ржавой трубы в углу капала вода. Большой стол посередине, несколько табуретов, сейф, шкаф, умывальник. Вдоль грязной стены на натянутой проволоке сушится одежда. К дивану, куда плюхнулась парочка, прислонена СВД с обмотанным изолентой прикладом. Кругом цинки и ящики с патронами. Угрюмый командир распорядился накрыть стол выглянувшей из подсобки толстой тетке, а сам уставился на сталкера и кивнул:

– Начинай.

– Этот гаврик, – Треш показал на сгорбленного ренегата, – не со мной. Пленный. Взял его в сотне метров от вашей Ограды. Разведка «Шерхана». Вели наблюдение за вами в целях предстоящего ночного нападения. Еще двое остались там. Устали жить, решили отдохнуть. Весь хабар их я забрал, вот он в углу. Он ваш.

– С чего такой подарок? Сам, поди, заграбастал, что побогаче? – промурлыкала Фифа.

– Поди, так. – Треш мило улыбнулся, но продолжил уже серьезно: – Зачем я прибыл к Оружейникам, расскажу позже. Не для его ушей это. Ясно-понятно, что с добрым умыслом, по делу. Поэтому заберите черта этого и продолжим разговор.

Сидящие на диване переглянулись, кивнули охраннику. Тот взял за плечо бандита и вывел его за дверь. Фифа незаметно расстегнула кобуру на боку, пальцем сняла с предохранителя пистолет, не сводя глаз с Треша. Командир тоже подобрался и напрягся. Было заметно, что они насторожились – гость мог броситься в драку или просто всех тут положить.

Треш усмехнулся, развел руками:

– Спокойно, я с миром. По чесноку. И очень тороплюсь. Как мне к вам обращаться?

– Холод. Командир Заслона, первой линии обороны города. Я Фифа, по паспорту Анжела. Его зам и… – девушка почему-то покраснела и продолжила, – подруга.

– Ясно. Я Данила, без паспорта. Сгорел в Судный день. Теперь только Треш.

– Данила? – Ден нахмурился, потирая лоб. – Хм. Лицо твое знакомо очень. Больно похоже на одного чела. Анжел, скажи-ка? Ну, вылитый Никитос!

Треш вздрогнул, услышав это имя. Привстал, чем еще больше взволновал местное командование. Фифа, пристально разглядывающая сталкера, протяжно произнесла:

– Нд‑а‑а. Есть такое. Если б не возраст, стопудово подумала, что это живой Истребитель.

– Кто-о?!

Все трое вскочили и схватились за потайные карманы экипировки. Только Треш за нагрудный карман, унимая клокотавшее сердце, а Фифа за кобуру. В руке Холода мгновенно выросло лезвие сюрикена.

– Парень, ты это… сядь, успокойся, не нервничай так, – промолвила Фифа, присаживаясь сама. Но кобуру не застегнула.

– Я… кто… кого вы щас назвали? На кого я похож так? – залепетал сталкер.

– Забей. Это старая история, и не то мы подумали. Ты не можешь быть похож на человека, про которого…

– Анжел!

– Проехали. Мы спутали. Так что там дальше?

Момент истины в жизни человека, говорят, бывает один раз. Кто-то сталкивался с секундой судьбоносного выбора не единожды. Но иногда простое совпадение может повлечь за собой судьбоносные последствия, касающиеся жизни и смерти. Мозг сталкера прожгла только одна мысль. Он с трудом проговорил:

– Я Топорков… По сгоревшему паспорту. Я – это он! Он!

Холод застонал, а Фифа ойкнула и выпучила глаза. И без лишних вопросов они поняли, что слова этого сталкера – чистая правда и он – это действительно он.

* * *

В помещение тихо вошла стряпуха, толстая женщина лет пятидесяти, выполняющая в отряде все хозяйственные обязанности. Она ловко лавировала между гостем и своим начальством, расставляя вокруг стола табуреты, а также посуду и еду на столе.

– Варвара, организуй все по высшему классу, – шепнул ей Холод, – у нас сегодня важный гость. Родня!

– Хорошо, командир. Сейчас сделаем все. – Она дежурно улыбнулась и исчезла за дверью.

Холод снова кинулся к Трешу, обнял его во второй раз, в упор бесцеремонно разглядывая и откровенно любуясь чертами его лица, блеском глаз, фигурой. Анжела выскочила наружу отдать кое-какие распоряжения, вернулась и тоже с улыбкой рассматривала сталкера, трогала его за рукав, будто убеждаясь, что он – действительно он. Когда все немного успокоились, Холод засыпал сталкера вопросами. Ему хотелось узнать про близкого человека как можно больше: чем жил, как, где, как перенес Судный день, как вымахал таким видным и шустрым парнем, известным спортсменом, а потом и следопытом Пади. Треш рассказывал все, понимая, что Ден – ближайший друг отца и соратник. Холод пообещал тоже поделиться всей информацией по поводу Никиты, но пока с интересом слушал Треша о его жизни и приключениях, нет-нет да трогая его за плечо или пожимая руку.

– Ты знаешь, а я ведь тебе морду хотел набить, – сказал вдруг Холод, – так развязно ты себя вел, когда заявился сюда. А теперь думаю, что дурак был, не узнал в тебе папку твоего, того еще шустряка и балагура. Мда-а, ишь каков вымахал, вырос тот мальчонка, утер нос и сверстникам и папке… Эх-х.

– Деня, кончай вздыхать, уж сколько времени прошло, а все кислишь, – вклинилась Фифа, до того молчавшая. – А мы знали твоего батю, воевали вместе. Давненько это было. Очень грустная история.

– Почему грустная? Он жив? Что вы молчите? Отец жив?

Треш выпрямился, вытянулся в струну, схватил руку Холода. Глаза буквально впились в его лицо.

– Видать, наша очередь теперь рассказывать? – вздохнула Фифа и легонько пнула носком берца Холода. – Давай уже. Я поправлю, если что.

Треш понял, что услышит не радостную весть. Сердце сжалось, горло сковал спазм, руки вмиг похолодели.

– Говори как есть! Без утайки. Я выдержу.

– Ты взрослый мужчина, – начал Холод, тяжело выдохнув и частым морганием ресниц высушивая мокроту в глазах, – и примешь все с мужеством и пониманием. Мы с Анжелой были в той Зоне с твоим отцом! По приказу командования наша группа выполнила задачу в горах Кавказа и в результате очутилась в две тысячи шестнадцатом году, в сердце Станции, той, что когда-то образовала Зону. Бойцов группы вместе с заложниками, освобожденными из чеченского плена, насчитывалось около полувзвода. Никита вместе с раненым полковником, нашим командиром, приняли решение выполнить приказ руководства до конца: найти, доставить и смонтировать секретное изделие, способное телепортировать предметы и живые существа на любые расстояния и… гм… в будущее. Мы же хотели вернуться обратно, в прошлое, к своим семьям, друзьям и сослуживцам, но мало того, что среди нас оказался предатель, изрядно подпортивший ход операции, так еще и в наши планы вклинились многочисленные враги. Там, Данила, знаешь сколько всего было?! И потери бойцов, и радиация нещадная, и мутанты с аномалиями. Группа распадалась и снова соединялась. Мы прошерстили эту Зону вдоль и поперек, пытаясь вновь собраться и завершить операцию.

Смогли, сумели, мля! Несмотря ни на что. Очень помогли местные – сталкеры и бойцы некоторых лояльных к нам группировок. Связаться с вами, семьями и своим руководством мы не могли, как и выйти за пределы Зоны. Потом уже поняли, что оказались в полной жопе, откуда выбраться можно было только таким же путем, как мы попали туда, то есть используя эту сраную установку. Твой отец после смерти полковника принял командование на себя. Нашу поредевшую в боях группу дополнили сталкеры и добровольцы из других кланов. И ведь ты знаешь, мы нашли эту шнягу, выстояли, смогли, елы-палы! Но потом в бою с Черным Сталкером, сильным воином, идолом всех аборигенов Зоны, твой отец был ранен и неожиданно исчез в аномалии. Мы тяжело переживали утрату, рыскали по всей территории, разбившись на поисковые отряды. И только год спустя, в мае две тысячи семнадцатого, Никита сам вышел на связь. Оказалось, что аномалия забросила его вместе с этим Черным Сталкером обратно в Бункер, под самую Станцию, где обитала местная провоенная группировка – по сути секта, охранявшая эту самую Станцию. Там потом такая заваруха случилась, а Никита спас нас всех, хотя это мы шли к нему на помощь. Вот такой парадокс бывает в жизни, Данила!

– Дальше!

– А дальше? – Холод налил в стакан водки, предложив Трешу, но, получив отказ, сам намахнул, поморщился. – Дальше остатки нашей группы использовали собранную установку и телепортировались, едрить ее налево, на десять лет вперед. Прямо сюда, в постапокалипсис. Снова нас угораздило побултыхаться во времени и в параллельных мирах, а затем выплюнуло на эту грешную и опустошенную землю. Рок, мля, какой-то!

Холод искоса глянул на Фифу, понуро опустившую глаза, посмотрел на бледное лицо Треша, крякнул и продолжил:

– Нас снова забросило в полный отстой. Мы очутились недалеко от Ебур… гм… от Восточного форта. Пока вникали, что и почем, нас атаковали. У нас были раненые, появились убитые. Еще не отошли от телепортала, поэтому с поехавшими крышами приняли бой. На нас напали с двух сторон полуголые дикари с копьями и топорами. Твоего отца сразу вывели из строя снарядом из пращи. Короче, я не успел взять командование на себя, приказав Орку… это один из бойцов группы… приказав ему вытащить Никиту. Остальные вступили в смертельный поединок. Анжелка вон видела краем глаза, что Орк тащит Никиту в лес, пару стрел в них все-таки эти звери всадили. Больше мы их не видели. В той схватке мы с Фифой одни остались. Я тоже схлопотал стрелу в плечо, да ногу мне порезали. Если бы не Анжела, не выбрались бы. Все остальные погибли. Звиздец! Такие парни были классные! Все сгинули в первые минуты этого сраного века.

– А отец? – с придыханием выпалил Треш, возбужденный словами Холода и картинами тех событий в голове. – Он жив?

– Гм… ты, парень, не гони. Прими все как есть. Такова жизнь, Дани…

– Но он же жив! Я уверен… я знаю-ю!

– А ты знаешь, я тоже думаю, что Никитос живой. Да-а. – Холод повернулся к Фифе, вскинувшей удивленное личико на командира. – Просто уверен уже. Не мог Истребитель просто так взять и сгинуть. Ну не мог, и все тут, еп! Из таких передряг выходил, вылазил из такого говна… едрить налево! Неужто пропал, умер просто так?! Не-е… нужно его искать… нужно! Как тогда, в две тысячи шестнадцатом, мы тоже целый год рыскали по Зоне, тонны слез пролили, пота, даже крови. И сейчас меня вдруг осенило – почему, мля, Никитос с Орком должны были сгинуть? Анжел?