Текст книги "Повседневная жизнь французов при Наполеоне"

Автор книги: Андрей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Интересно, что всего лишь за год до провозглашения Империи Наполеон настоял на исключении из состава Института Франции одного влиятельного академика только за то, что тот посмел «очернить революцию» в своих сочинениях. Уникальная мера наказания! И что теперь, после восстановления прав церкви, создания Империи, дворянства и положенных атрибутов, должен был думать изгнанный за сомнительные грехи?

Первое из герцогств – Данцигское – было учреждено для маршала Франсуа Жозефа Лефевра[154]154
  Лефевр Франсуа Жозеф (1755–1820) – герцог Данцигский, маршал Империи (1804); рано поступил в армию, но лишь после пятнадцати лет службы стал сержантом; быстро продвинулся в годы революции; принимал участие в перевороте 18 брюмера; пэр Франции (1815); имел огромный авторитет в армии.


[Закрыть], сына мельника, который в 28 лет женился на белошвейке Катрин Юбшер и прожил с ней долго и счастливо. У герцога и герцогини, которая, по рассказам, не знала, с какого конца едят спаржу, было 14 детей. Если Мюрата, сына трактирщика, королевский титул испортил, то Лефевр сохранил простоту и естественность поведения. Он постоянно бравировал своим невысоким происхождением.

«Этот маршал был простым солдатом, и весь Париж помнит его в чине сержанта французской гвардии», – прокомментировал император свое решение.

«Мюрат, или Пробуждение нации» – так назвал книгу ведущий французский наполеоновед Жан Тюлар. Однако нация пробуждалась скорее с такими солдатами-патриотами, как герцог Данцигский, чем с авантюристами, подобными Неаполитанскому королю. Последний выступил против Франции и плохо кончил. Тюлар говорит о здравомыслии Мюрата, что также звучит странно. То, что король видел недостатки императора, благодаря которому он стал маршалом и монархом, не может служить оправданием государственной измены – ведь Мюрат был и оставался французом!

Под стать Лефевру – Ней, сын бочара. «Господа, я – гораздо счастливее вас: я ничего не получил от своей семьи и считал себя богачом, когда в Меце у меня на столе лежали две буханки хлеба», – бросил он адъютантам, похвалявшимся родовитостью своих семей.

А вот в каких словах описал «пробуждение галлов» один прусский офицер, убитый в сражении при Йене: «Если бы вопрос заключался только в физической силе, мы скоро оказались бы победителями. Французы малы ростом, тщедушны: один немец сможет одолеть четырех из них. Но в огне они становятся сверхъестественными существами. Ими овладевает не поддающаяся описанию ярость, которой и следа не найти в наших солдатах. Да и что можно сделать с крестьянами, которые находятся под командой дворян и которые делят со своими офицерами опасности, но отнюдь не награды?»

Равенство стремлений не означает равенства положений и уж тем более состояний. Республиканское товарищество постепенно уступает место имперскому эгоизму. Стендаль описывает характерный случай: «Два офицера находились вместе на батарее; вдруг пуля сражает капитана. Отлично, – говорит лейтенант, – вот убит Франсуа, теперь я буду капитаном. – Не совсем, – говорит Франсуа, который был только оглушен и теперь снова поднялся. Оба офицера не были ни врагами, ни злодеями, и лейтенанту просто хотелось получить повышение». «Таков был тот ужасный эгоизм, который назывался любовью к славе и который был пробужден под этим именем императором».

Наполеон дает ход не только сыну мельника Лефевру, сыну трактирщика Мюрату, бывшему контрабандисту и сыну виноторговца Массене или Ожеро[155]155
  Ожеро Пьер Франсуа Шарль (1757–1816) – герцог Кастильонский, маршал Империи (1804); служил солдатом в армиях нескольких стран; отличился в революционных войнах; в итальянской кампании 1796–1797 годов командовал дивизией, блестяще проявил себя в битве при Кастильоне; подавил роялистский мятеж в Париже в 1797 году; участвовал во многих войнах Империи; в битве при Эйлау (1807) его корпус был почти полностью истреблен; в 1812–1813 годах командовал корпусом в Пруссии; в 1814 году одним из первых перешел на сторону Бурбонов.


[Закрыть], сыну лакея и торговки фруктами. «Со мной будут честные люди». Это означает и то, что дворяне-эмигранты и бывшие изгои революции найдут свое место в имперской иерархии: Талейран стал министром иностранных дел с окладом в 500 тысяч франков в год, в судебной системе служат старые аристократы Паскье[156]156
  Паскье Этьен Дени (1767–1862) – барон, затем герцог, член Государственного совета и префект полиции.


[Закрыть] Моле[157]157
  Моле Луи Матье (1781–1855) – граф, министр юстиции. Пэр Франции (1815).


[Закрыть], граф де Сегюр[158]158
  Сегюр Луи Филипп (1753–1830) – граф, политический деятель, дипломат, литератор. При Наполеоне – сенатор и обер-церемониймейстер.


[Закрыть] – обер-церемониймейстер, граф де Монтескью-Фезанзак[159]159
  Монтескью-Фезанзак Элизабет Пьер (1764–1834) – барон, граф. При Наполеоне – член, председатель Законодательного корпуса, с 1810 года – обер-камергер.


[Закрыть] – обер-камергер. Среди камергеров мы видим де Тюренна, де Ноэля, де Грамона и других носителей самых громких имен старого режима. Луи Нарбонн[160]160
  Нарбонн (Нарбонн-Лара) Луи Мари Жак Амальрик (1755–1813) – граф, дивизионный генерал, адъютант Наполеона; происходил из старинного аристократического рода; родился в герцогстве Пармском, в детстве переехал во Францию; в 1791–1792 годах в течение трех месяцев был военным министром; после событий 10 августа 1792 года бежал за границу; в 1800 году вернулся во Францию; был полномочным министром в Мюнхене (1810), послом в Вене (1813); выполнял дипломатическое поручение Наполеона перед началом кампании 1812 года в России; участник похода 1812 года; полномочный министр на союзной конференции в Праге, губернатор Торгау (1813).


[Закрыть], получивший воспитание при дворе Людовика XV, и молодой Филипп Поль де Сегюр[161]161
  Сегюр Филипп Поль (1780–1873) – граф, генерал; во время польской кампании попал в плен к русским; освобожден после заключения Тильзитского мирного договора; участник русского похода 1812 года, адъютант Наполеона; писатель, автор мемуаров; после отречения Наполеона перешел на службу к Бурбонам.


[Закрыть] служат адъютантами императора. Нарбонн помог бежать королевским теткам (Mesdames) в те дни революции, когда из Парижа еще можно было выехать по паспортам, полученным в министерстве и подписанным королем. С помощью тридцати драгун он отбил теток у деревенских властей, почуявших «неладное».

Стендаль не жаловал аристократов. Младшего Сегюра – за то, что тот «подло покинул» императора, а затем «описал наши страдания в России, чтобы получить от Людовика XVIII орден», а его отца, участника войны за независимость США и бывшего посла в Петербурге, – за маниакальную тягу к титулам и то же предательство: «Граф де Сегюр, обер-церемониймейстер в Сен-Клу в 1811 году, когда я там был, страшно сокрушался, что он не герцог. По его мнению, это было хуже всякого несчастья, это было неприлично. Все его мысли были суетны, но их у него было много, и обо всем. Ему во всех и всюду мерещилась грубость, но зато с какой грацией он выражал свои собственные чувства!

В этом убогом человеке мне нравилось то, что он был страстно любим женой. В конце концов, мне всегда казалось, когда я с ним разговаривал, что я имею дело с лилипутом».

«Господина де Сегюра, обер-церемониймейстера в 1810–1814 годах, я встречал у министров Наполеона. После падения великого человека, слабостью и одним из несчастий которого был как раз этот Сегюр, я больше его не встречал».

Не удивительно, что не встречал – Людовик XVIII сделал Сегюра пэром еще при Первой Реставрации, а Стендаль к тому времени уже перестал быть постоянным посетителем дворцов и высоких кабинетов.

Интересно, как Стендаль оценивает Евгения Богарне – пасынка Наполеона, ставшего волею последнего вице-королем Италии и ее фактическим правителем в возрасте 24 лет. Рассказывая о посленаполеоновском Милане, писатель отметил: «Здесь сожалеют о любезности и хлыщеватости принца Евгения; благодаря этим свойствам он находил для каждой женщины приятное словцо. Довольно тусклый в Париже, вице-король в Милане блистал и сходил за человека отменной любезности. В этой области французы не имеют соперников».

Правда, любезность проявлялась не во всем: «Согласно принципу, что совершенство возможно лишь во Франции, наполеоновское правительство в Милане не разрешало итальянцам сидеть в партере Скалы в головных уборах. Если, опасаясь схватить в этом громадном зале простуду, вы уступали потребности прикрыть голову шляпой, два полицейских комиссара тотчас же подходили к вам и вежливо дотрагивались до вашего локтя. Из всех мероприятий наполеоновской администрации, может быть, больше всего оскорблял итальянцев этот пустяк. В подобных вещах принцу Евгению не хватало такта».

Наполеон объявил «дворянский набор» после того, как Фридрих, король Вюртембергский, сказал ему: «Я не вижу при вашем дворе исторических имен; я приказал бы повесить всех этих людей или же заполнил бы ими свою прихожую». Император удивленно заметил: «Когда я хотел иметь молодых дворян в своих войсках, я не мог найти желающих».

«Я открывал им путь славы – они отказывались; я приоткрыл дверь в прихожую – они все туда устремились», – говорил Наполеон о старых дворянах.

И он не позволит им напоминать об их былом превосходстве – даже в мелочах! Однажды Легация[162]162
  Летиция Буонапарте (урожденная Мария Летиция Рамолино) (1750–1836) – мать Наполеона.


[Закрыть], «мадам Мать», перехватила насмешливый взгляд герцогини де Шеврез, которым та обменялась с другой придворной дамой. Мать сообщила сыну об этом эпизоде, и герцогиня была немедленно снята с должности и выслана из Парижа.

Опозорить публично Наполеон мог кого угодно – старого аристократа, министра, родственника, даже академика. В 1801 году первый консул посетил Институт. Когда ему представили Якоби[163]163
  Якоби Фридрих Генрих (1743–1819) – немецкий писатель и философ-идеалист. Друг И. В. Гёте и К М. Виланда. Президент Баварской Академии наук (1807–1812).


[Закрыть], он сурово спросил: «Что такое материя?» Якоби чуть задумался – и увидел спину Бонапарта. Однажды правитель заставил зарыдать почтенного Ламарка[164]164
  Ламарк Жан Батист Пьер Антуан де Моне (1744–1829) – естествоиспытатель, создатель первой целостной эволюционной теории, член Парижской Академии наук (1783). Горячо приветствовал революцию; по его предложению в 1793 году Королевский ботанический сад был реорганизован в Музей естественной истории. Профессор кафедры зоологии насекомых, червей и микроскопических животных. К 1820 году полностью ослеп. Жил и умер в бедности.


[Закрыть], грубо отчитав его. Еще один ученый не смог поддержать начатый им диалог и тут же услышал: «Дурак или немой?»

«Он оскорблял людей гораздо больше, нежели карал», – говорил о нем один из тех, кто более других испытывал силу императорского гнева. Однако его двери оставались открытыми для всех способных людей.

Наполеон будто забывает прежние политические грехи. Он привлекает к управлению Францией не только умеренных и бывших представителей «болота», но и явных роялистов и чистых якобинцев. Консерваторы и приверженцы старой монархии теперь работают рядом с людьми, изрядно скомпрометировавшими себя в годы революции.

Он набирает баловней старого режима (например, того же Нарбонна) и возводит их в первые должности – при дворе, в магистратуре, в духовенстве. Из левых он приглашает Рёдерера и Грегуара[165]165
  Грегуар Анри (1750–1831) – политический деятель времен революции, священник, позже епископ; член Учредительного собрания и Конвента; при Наполеоне – сенатор, граф Империи; во время Реставрации примыкал к либералам; реакционеры его ненавидели, духовенство лишило христианского погребения.


[Закрыть], затем Фуркруа[166]166
  Фуркруа Антуан Франсуа (1755–1809) – химик и политический деятель, член Парижской Академии наук (1785). Участвовал (совместно с А. Лавуазье и др.) в разработке новой рациональной химической номенклатуры. Во время революции был членом Конвента (входил в Комитет народного образования); якобинец, затем термидорианец. Участвовал в организации Национального института и новых высших школ. С 1801 года был главным управляющим народным образованием; организовал свыше 300 средних школ. Почетный член Петербургской Академии наук (1802). Член Государственного совета.


[Закрыть] и Реаля[167]167
  Реаль Пьер Франсуа (1757–1834) – граф, член Государственного совета, префект полиции. Заместитель министра полиции в период «Ста дней».


[Закрыть]. Он не брезгует «цареубийцами» и дает места революционным террористам. Печально известного Барера[168]168
  Барер де Вьезак Бертран (1755–1841) – политический деятель, член Учредительного собрания, Конвента, Комитета общественного спасения. Секретный советник Наполеона по внешней политике.


[Закрыть], много раз менявшего свою точку зрения в ходе революции, он заставляет писать памфлеты и употребляет в качестве шпиона. «Истина может принадлежать обеим сторонам, одной или ни одной; друзья мои, вы должны давать и брать; впрочем, всякого успеха побеждающей стороне!» – так описал Карлейль политическое кредо Барера.

Почтмейстер Жан Батист Друэ – бывший драгун, узнавший Людовика XVI в Варение и позволивший арестовать короля и его семью, – становится супрефектом в Сен-Мену. Жан Бон Сент-Андре, бывший член Конвента и Комитета общественного спасения, назначается префектом в Майнце. Мерлен де Дуэ[169]169
  Мерлен Филипп Антуан (Мерлен де Дуэ) (1754–1838) – член Конвента. Министр юстиции (1795–1797). Член Совета пятисот – граф.


[Закрыть], бывший докладчик Закона о подозрительных, вступил в должность генерального прокурора Кассационной палаты. Жозеф Фуше, одно имя которого заставляло содрогаться многих членов семей репрессированных, становится министром полиции, министром внутренних дел и герцогом Отрантским.

Император стремится достичь сочетания молодости и опыта, знати и «плебеев», старой и новой Франции. «Мое правительство будет правительством умных и талантливых», – сказал он, став руководителем страны. И те же принципы кадровой политики он перенесет на государства-сателлиты. Например, младшему брату Жерому, королю Вестфалии, он писал: «Я исключаю некоторые места при дворе, на которые ты должен призвать самых знаменитых людей. Но в твоих министерствах, советах и, желательно, в судах… пусть по большей части служат не дворяне… Наш девиз – ищи таланты везде, где только можно их найти».

Наполеон работает с утра до позднего вечера, по восемнадцать часов в сутки. Он постоянно думает о делах, даже когда играет с детьми. Он совсем не похож на монархов прошлого, которые работали полдня, а остальное время посвящали светским удовольствиям.

Если короли принимали гостей, то заботились о том, чтобы те чувствовали себя непринужденно. «Необходимо, чтобы во всяком человеческом существе была своя свободная программа, – говорит Ипполит Тэн, – а не то жизнь в нем замрет. Поэтому в старину такая программа называлась savoir vivre (умение жить), и король беспрекословно и добросовестно подчинялся всем требованиям кодекса вежливости: в силу традиции, благодаря воспитанию он, по крайней мере с людьми высшего круга, обращался как с равными, и придворные постоянно бывали его гостями, не переставая оставаться его подчиненными».

Как вел себя Людовик XIV[170]170
  Людовик XIV (1638–1715) – король Франции; вел многочисленные войны, истощившие страну; его правление считается апогеем французского абсолютизма.


[Закрыть]? Он был вежлив со всеми, приветлив и благосклонен с мужчинами, любезен и предупредителен с женщинами. Король избегал резкости, колкости, сарказма и иронии. Он поощрял разговор и даже болтовню. Он обожал пошутить или рассказать что-нибудь интересное.

А какова салонная программа «величайшего из солдат»? Он ввел сложный этикет и поддерживал строгую дисциплину. «Церемониал, – рассказывает Клер де Ремюза, – совершался так строго размеренно, словно он происходил под барабанный бой, казалось, все шло ускоренным темпом. И эта спешка, этот страх, который он внушал, в соединении с тем, что добрая половина придворных не имела привычки к соблюдению форм светского поведения, придавали двору вид скорее унылый, нежели достойный. На всех лицах лежал отпечаток беспокойства, проявлявшегося среди развлечений и великолепия, которыми двор из хвастовства постоянно себя окружал». «Те немногие люди, которых он выделял из числа остальных, как Савари, Дюрок, Маре, или молчали, или передавали его приказания… Мы же, покорно исполнявшие то, что нам приказывали, являлись в их глазах, да, пожалуй, и в собственных, простыми машинами, мало чем отличающимися от нарядных золоченых кресел, которыми были украшены дворец Тюильри и замок в Сен-Клу».

«Это была настоящая казарма, где все делалось по инструкции», – говорит Шапталь.

Типичные вопросы Наполеона дамам звучали так: «Как вас зовут? Чем занимается ваш муж? Сколько у вас детей?» Когда же он хотел оказать даме особое внимание, то задавал еще и четвертый вопрос: «Сколько у вас сыновей?»

«Доя дам, имевших доступ ко двору, высшей милостью считалось приглашение на интимный прием к императрице, – рассказывает Стендаль, в то время вращавшийся в высоких сферах благодаря своему родственнику Дарю[171]171
  Дарю Пьер Антуан Ноэль Бруно (1767–1829) – граф, генеральный интендант (комиссар) Великой армии, военный деятель, писатель, поэт, историк. Член трибуната, член Государственного совета. Был уполномоченным при подписании мира в Пресбурге (1805), Тильзите (1807), Вене (1809). В 1811 году – государственный секретарь. Руководил материальной подготовкой похода в Россию; участник похода 1812 года, настойчиво уговаривал Наполеона не идти на Москву; в Москве предлагал зимовать в городе. Переводчик Горация, автор «Истории Венецианской республики». Член Французской Академии. Пэр Франции (1819).


[Закрыть]. – После пожара во дворце князя Шварценберга[172]172
  Шварценберг Карл Филипп (1771–1820) – князь, ландграф фон Клеггау, граф фон Зальц, герцог Крумауский; австрийский полководец и дипломат, фельдмаршал; после подписания Тильзитского мирного договора – посланник Австрии в Петербурге, участник кампании 1809 года; посланник в Париже после подписания Венского мирного договора; в 1812 году возглавлял корпус в составе армии Наполеона; командовал войсками антинаполеоновской коалиции с 1813 года.


[Закрыть] император пожелал отличить нескольких дам, которые при этой великой опасности, возникшей внезапно, среди блестящего бала, проявили твердость духа. Прием, назначенный в Сен-Клу, начался в восемь часов. Кроме императора и императрицы, присутствовали семь дам и г-да де Сегюр, де Монтескью и де Богарне. В довольно тесной комнате семь дам в пышных придворных туалетах расселись вдоль стен, в то время как император, сидя за маленьким столиком, просматривал бумаги. После пятнадцати минут глубокого молчания он поднялся и заявил: “Я устал работать; позовите Коста, я посмотрю планы дворцов”.

Барон Коста, человек чрезвычайно спесивого вида, является, держа под мышкой кипу планов. Император желает узнать, какие расходы предположены на будущий год в Фонтенбло, где за пять лет должны быть закончены все сооружения. Он начинает сам просматривать смету, время от времени останавливаясь, чтобы делать г-ну Коста замечания. Произведенные последним расчеты количества земли, потребной для засыпки какого-то пруда, кажутся ему неправильными: он начинает сам делать вычисления на полях доклада; забыв посыпать цифры песком, он стирает их и пачкает себе руки. Он ошибается в подсчете; г-н Коста на память называет ему цифры. За это время он два или три раза обращается к императрице: “Что же дамы все время молчат?” Тогда приглашенные шепотом, в двух-трех словах выражают восхищение универсальностью талантов его величества. Затем снова воцаряется гробовая тишина. Проходит еще три четверти часа; император снова обращается к императрице: “Дамы все время молчат. Друг мой, вели принести лото”. Звонят; приносят лото; император продолжает свои вычисления. Он велит подать себе лист бумаги и все пересчитывает заново. Время от времени он из-за своей стремительности делает ошибку и раздражается. В эти неприятные минуты игрок в лото, объявляющий номера, еще более понижает голос; он почти беззвучно шевелит губами. Окружающие его дамы с трудом угадывают цифры, которые он называет. Наконец бьет десять часов, унылая игра в лото прекращается; вечер закончен».

Граф Лаплас, канцлер сената, в свое время принимавший выпускной экзамен у юного Наполеона в Парижской военной школе, устраивает сцену жене: та одета недостаточно нарядно на приемах у императрицы. Мадам Лаплас покупает прекрасное платье и обращает на себя внимание императора.

Наполеон, войдя в зал, подходит к ней и в присутствии двухсот человек говорит: «Как вы одеты, госпожа Лаплас! Ведь вы уже старуха! Такие платья годятся для молоденьких женщин; в вашем возрасте они уже невозможны».

Мадам Лаплас была убита горем. Сенаторы, коллеги ее мужа, считали, что Наполеон нарушает приличия. Но г-н Лаплас во всеуслышание заявил жене: «Что за нелепая мысль, сударыня, нарядиться как молоденькая девушка! Вы никак не хотите примириться с тем, что стареете. А ведь вы уже не молоды! Император прав!..»

И это тот самый Пьер Симон Лаплас, который когда-то за словом в карман не лез, чтобы поставить на место генерала Бонапарта, новоиспеченного академика! Что и говорить – история вышла некрасивая. Как для императора, так и для его подданного.

В имперском сенате заседали и Гаспар Монж, и Лагранж, и Бертолле, и такая интересная личность, как маркиз Франсуа де Бартелеми, когда-то бывший министром иностранных дел при Людовике XV, а затем послом Французской республики в Швейцарии и членом Директории. Во время «переворота 18 фрюктидора», учиненного Баррасом[173]173
  Баррас Полъ Франсуа Жан Николя (1755–1829) – виконт, политический деятель; 14 июля 1789 года участвовал в штурме Бастилии; член Конвента; голосовал за вынесение смертного приговора Людовику XVI; организатор и активный участник переворота 9 термидора (27 июля 1794 года), подавления роялистского мятежа 13 вандемьера (5 октября 1795 года), переворота 18 фрюктидора (4 сентября 1797 года); бессменный член Директории; предложил кандидатуру Бонапарта на пост главнокомандующего Итальянской армией и содействовал его женитьбе на вдове Богарне; был отстранен Бонапартом от власти после переворота 18 брюмера.


[Закрыть] при поддержке Наполеона, директор Бартелеми отклонил предложение подать в отставку, уехать из страны и жить в Гамбурге под чужим именем. Сосланный в джунгли Гвианы, он бежал оттуда и вернулся на родину после другого переворота – 18 брюмера.

Графиня Шуазель-Гуфье[174]174
  Шуазель-Гуфье Мария (до замужества – Гуфье) – жена графа Мари Габриэля Флорана Огюста Шуазеля-Гуфье (1752–1817), археолога и дипломата.


[Закрыть], вспоминая о пребывании Наполеона в Вильне в 1812 году, говорит о его выходе в церковь: «Пристав выкрикнул: “Император!”, и я увидела небольшого человека, толстого, короткого, в зеленом мундире, открытом на белом жилете, окруженного маршалами, – пролетевшего как пуля и занявшего место за молитвенным стулом. После обедни он вышел с тою же стремительностью».

О приезде Наполеона на бал она рассказывает так: «По первому знаку герцоги и маршалы бросились навстречу сломя голову, правда сказать, с пресмешными физиономиями. Нас с лестницы стащили чуть не на четвереньках. Наполеон подъехал в карете, за которою скакал главный конюшенный, г-н Коленкур. Ему подставили подножку, как будто бы земля была недостойна того, чтобы на нее ступила нога его величества. Он поднялся на лестницу при криках: “Да здравствует император!”… Войдя в залу, он скомандовал: “Дамы, садитесь!”…»

Однажды Наполеон спросил у Сегюра: что почувствуют люди, узнав о смерти императора? Тот стал говорить о единодушных сожалениях, но был прерван повелителем: «Вовсе нет!»

Последовал многозначительный глубокий вздох, которым Наполеон хотел выразить всеобщее облегчение. Закончил он так.– «Все скажут: “Уф!”»

Но император не думает умирать. Он собирается жить долго, «девяносто лет», как сказал он брату Люсьену во время их беседы в Мантуе[175]175
  В конце 1807 года.


[Закрыть]. Эти годы нужны ему «для окончательного упрочения Империи».

После завершения австрийской кампании 1809 года Наполеон вернулся в Париж и объявил императрице Жозефине о том, что разводится с ней. Затем он посватался к русской царевне, но получил вежливый отказ петербургского двора – под предлогом того, что «невеста» Анна Павловна[176]176
  Анна Павловна (1795–1865) – великая княгиня, сестра Александра I, шестая и младшая дочь императора Павла I, в 1816 году вышла замуж за принца Вильгельма Оранского, впоследствии короля Нидерландов Вильгельма II.


[Закрыть] слишком молода и надо подождать наступления ее совершеннолетия.

Однако раньше, чем его официально оповестили об отказе, он успел устроить брак с австрийской эрцгерцогиней. Видную роль в закулисных переговорах сыграли Меттерних[177]177
  Меттерних Клеменс Лотар Венцель (1773–1859) – князь, герцог, австрийский государственный деятель и дипломат; посол во Франции (1806–1809), затем министр иностранных дел, канцлер; после революции 1848 года бежал в Англию.


[Закрыть] и Семонвилль. Первый их инициировал, а второй выступил посредником с французской стороны.

Парижане выражали показную радость, но в то же время вспоминали о том, что другая австриячка – Мария-Антуанетта – «довела Францию до беды». «Между тем как все партии заняты политическими вопросами и интригами, население Парижа хлопочет только об увеличении съестных припасов; тем не менее оно упорно держится своих предубеждений против австрийской принцессы», – писал полицейский чиновник.

19 марта 1811 года у императрицы Марии-Луизы[178]178
  Мария-Луиза (1791–1847) – австрийская эрцгерцогиня, дочь императора Франца I, вторая жена Наполеона I (с 1810), французская императрица; исполняла обязанности регентши и не проявила политических способностей; после низложения Наполеона получила в пожизненное владение герцогство Пармское, откуда была изгнана во время народного восстания 1831 года; после смерти Наполеона тайно вышла замуж за австрийского фельдмаршала Нейперга, затем за французского эмигранта Бомбелла, церемониймейстера при венском дворе.


[Закрыть] начались боли – она должна была разрешиться от бремени. Утром следующего дня весь Париж вышел на улицы. Толпы запрудили и площади, и набережные, и дороги, ведущие ко дворцу Тюильри.

В десять часов началась пальба из пушек. Было обещано, что произведут двадцать один выстрел в случае рождения дочери и сто один выстрел при рождении сына, наследника престола.

После первого выстрела всякое движение на улицах прекратилось. Все замерли в немом ожидании и считали залпы – девятнадцать, двадцать, двадцать один… двадцать два!

Стендаль, спавший в постели с любовницей, был разбужен этими звуками. «Мы услышали ликование на улицах, – написал он в своем дневнике. – Мой парикмахер сообщил мне, что на Рю Сен-Оноре люди ликовали так, словно перед ними на сцену вышел знаменитый актер».

«На рынке два носильщика поссорились и чуть не затеяли драку, – отмечал бюллетень полиции от 20 марта, – но когда раздался первый выстрел, они тотчас же прекратили ссору, начали считать выстрелы и на двадцать втором бросились в объятия друг другу».

Страна давно говорит только шепотом, но в этот счастливый миг люди, казалось, исторгли из себя всю накопившуюся энергию и эмоции, за проявление которых полиция не накажет: «Да здравствует император!!!»

По собственной инициативе устраиваются иллюминации, сочиняются оды, кантаты, в театрах идут «пьесы по случаю».

Крестины короля Рима были проведены 9 июня. В пять часов дня младенец был торжественно доставлен в кафедральный собор, где его ожидали сословные представители, столичные власти, 100 архиепископов и епископов. Присутствие большого числа католических сановников было связано с тем, что одновременно проводился съезд духовенства, должный одобрить закон о подчинении церковного управления государству.

Император и императрица проследовали в Собор Парижской Богоматери. Они ехали в парадной карете, в сопровождении многочисленных офицеров свиты. Толпа смотрела на это зрелище, видела блеск золота и серебра, которыми были покрыты костюмы и ливреи, лошадиные сбруи и экипажи, и впервые за десять с лишним лет проявляла признаки недовольства.

То был разгар зловещего кризиса, когда фабрики и мастерские пустовали. В предместьях Святого Антония не было работы, и рабочий люд угрюмо бродил по улицам.

В преддверии церемонии полицейские срывали афиши и плакаты с призывами к мятежу, расклеиваемые по ночам. Когда императорский поезд достиг площади Карусель, приветственных возгласов было меньше обычного, зато прозвучали пронзительные свистки. Чернышев[179]179
  Чернышев Александр Иванович (1785–1857) – светлейший князь, русский военный и государственный деятель, дипломат.


[Закрыть], посланник русского царя, тут же донес об этом своему повелителю.

Во время церемонии Наполеон поначалу был мрачным и рассеянным. Он преобразился лишь в тот момент, когда принял из рук императрицы сына, завернутого в белоснежные покрывала. Затем он поднял мальчика высоко над собой, демонстрируя народу будущего правителя Франции.

Герольд воскликнул: «Да здравствует император! Да здравствует римский король!»

Призыв был неистово подхвачен собравшимися. После этого начались празднества и народные забавы, продолжавшиеся целую неделю.