Текст книги "Александр Золотая Грива 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

  У Колуна было просто черное лицо, когда он одним прыжком оказался на судне. За ним ввалились остальные. Не спрашивая, в чем дело, Алекша налег на весло, струг заскрипел, недовольно зашипел песок под днищем, плеснула вода. Пеньковая веревка гадюкой проползла по палубе, упала в воду. Ушкуйники проворно расхватали весла, дружно вдарили и струг, пятясь, будто рак, стремительно пошел прочь от берега. Алекша оглянулся – команда гребла так, что впереди кормы вырос пенный вал. Разъяренная толпа остановилась на берегу, некоторые зашли в воду по колено, потрясали оружием, выкрикивали угрозы. Запели стрелы. Алекша подхватил сразу два щита, выставил их, прикрывая своих.

  – Правый, табань! – рявкнул Рыжий. Гребцы послушно задрали весла, склонились под борт, закрываясь от стрел, что густо летели с еще недалекого берега. Двое или трое вскрикнули, но и только – предусмотрительно надетые под кафтаны кольчуги спасли. По левому борту продолжали бешено загребать, судно стремительно разворачивается на пятачке.

  – На воду, греби! ... раз, два... раз, два... – срывая голос, взревел Рыжий. Обыкновенный купеческий струг попер так, словно собрался взлететь, аки белый лебедь. От натуги ушкуйники страшно выпучивают глаза, из раззявленных ртов вырываются мощные волны запахов браги и пережаренного мяса с луком. Колун непонимающе смотрит на уходящий берег. Рыжий перерубил веревку, закрепляющую парус, квадратная холстина шумно опустилась, пару раз громко хлопнула на попутном ветру, изогнулась почти полукругом. Одинокая стрела, выпущенная каким-то умельцем, на последнем издыхании плашмя упала на доски. Алекша опустил щиты, оглянулся. Колун все так же неподвижно сидит возле мачты, бледное лицо застыло белой маской. Ветер усилился, прохладная волна плеснула соленой пеной в глаза. Купец медленно скинул боевую рукавицу, провел по лицу ладонью. Ушкуйники подняли весла. Только ветер продолжает упираться в парус и струг все дальше уходит от берега.

  – Объясни, старшой, что за беда такая случилась, – негромко произнес Рыжий, – на тебя так набросились, что ... ну, я не знаю...

  Колун вздохнул. Он понимал правомерность вопроса, ведь теперь им нельзя появляться в деревне, а это единственное место, где можно отдохнуть перед дальней морской дорогой. Рассказал все как было. Команда молчала. Ушкуйники сами были далеко не паиньками, каждый из них не задумываясь мог убить и ограбить любого, но и среди таких людей существуют неписанные законы, преступать которые нельзя. Кто преступил, то есть стал преступником, того казнят без жалости. Первым подал голос Рыжий.

  -Я верю. Не станет Колун мараться, бабу купить можно.

  – Эт точно, – хмыкнул кто-то из команды, – сколько хошь ... А вот чего эта дура там делала ночью, а?

  – Приключений искала на ... ха-ха ... одно место! – отозвался Рыжий. Ушкуйник громко заржали, посыпались шуточки, начали наперебой рассказывать друг другу, как сами развлекались с такими вот искательницами приключений на пятую точку ...

  Стемнело. Попутный ветер продолжает гнать струг вдоль берега, дует ровно, без рывков. Вся команда, включая Рыжего, вповалку спит. Буйная ночь не прошла даром. Алекша удобно расположился на корме, возле руля. Правил так, что бы до берега было не меньше сотни шагов. Так можно вовремя заметить лодки прибрежных разбойников, что охотятся в этих краях на купеческие суда, поднять тревогу. И стрела, пущенная умелой рукой с берега, не долетит. Невысокие волны постукивают по корме, словно подбадривают. Изредка хлопает парус. Мощный храп спящих ушкуйников наполняет струг до краев, переваливается за борт. Ветер рвет на части, уносит прочь. Мрачный Колун неподвижно сидит спиной к Алекше. Заостренный бритый подбородок уныло покачивается в такт волнам.

  – Сашко!– негромко позвал купец, поманил рукой. Алекша посмотрел на далекий берег, закрепил руль. Осторожно переступая через спящих, подошел, молча сел. Так же молча Колун протянул ему плотно завязанный кожаный кошель. Алекша взял, вопросительно посмотрел.

  – Письмо тут, – ответил купец. – Есть в Царьграде торговый человек, Шило зовут его. Так вот, письмо для него. Кремень хочет, что бы ты у него до следующего лета поработал.

  – А дальше?

  – Дальше видно будет, – буркнул Колун, – при удаче богатым вернешься, Шило мужик проворный, в торговых дела понимает. Если все у тебя будет хорошо, Кремень перед князем слово замолвит и простят тебе, что с разбойниками якшался.

  – Да я ... – начал было Алекша.

  – Ладно, ладно, – перебил его Колун, – что было, то быльем поросло, ты о будущем думай. В Царьграде, если с умом подойти, много достигнуть можно. Это тебе не древня какая, а город городов! Словом, вот письмо, береги его, там и о тебе пару слов начеркали.

  Алекша засунул кожаный кошель подальше за пазуху, спохватился:

  – А чего ты мне его даешь?

  – Не доплыть мне до Царьграда, – просто ответил Колун.

  – Как не доплыть? – удивился Алекша, – да при попутном ветре мы за неделю дойдем и ничего с нами не сделается.

  Купец неторопливо поднялся, по-стариковски упираясь руками в колени, подошел к борту. Оглянувшись, негромко произнес:

  – Чую.

  Помолчал, опять вернулся на свое место возле мачты.

  – Я к колдуну ходил, про судьбу спрашивал, ты струг сторожил, остальные в корчме гуляли. А я к старику пошел, он за деревней живет, давно уже, никто и не помнит, сколько. Говорят, раньше плавал много, все море исходил вдоль и поперек. Раз в страшный ураган попал, вроде как утоп, потом ожил. С тех пор в море не выходит, вообще к воде не приближается, зато знает, где какую рыбу можно ловить, погоду на месяц вперед предсказывает и еще много чего ... Судьбу всех плавающих видит. Ну, словом, говорил я с ним.

  – И что? – спросил Алекша. – Чего он тебе наговорил-то?

  – Сказал, что могу и не дойти до Царьграда, – неохотно продолжил рассказ Колун, – потому все важное лучше отдать на хранение. Тому, кто со мной недавно.

  Алекша отвернулся, посмотрел на далекий берег. Заросшие кривыми деревцами скалы то выползали далеко в море, то наоборот, прятались за прибрежным песком, выставив наружу только каменные макушки. Ветер усилился, стал холоднее.

  – И ты поверил болтовне деревенского прорицателя? – спросил Алекша, усмехаясь.

  – Да, поверил, – ответил купец, – мне самому сны какие-то странные снились, а старик объяснил, что к чему.

  – Да-а, – покрутил головой Алекша, – ты вроде в бога Христа веруешь, а слушаешь всяких.

  – Ладно, ученый, помоги лучше парус убавить, а то ветер крепчает, – махнул рукой Колун. Вместе приспустили раздувшийся до предела парус, Алекша вернулся на корму, за руль. Купец прошел на высокий нос струга, сел, закутавшись в теплый плащ. Небо потемнело еще больше, проступили пока еще плохо видимые звезды. Алекша повернул струг так, что бы он приближался к берегу. Колун разбудил команду, приказал убрать парус и грести к земле – плыть ночью, в кромешной тьме смертельно опасно. Длинные весла дружно оттолкнули воду и струг неохотно, против ветра и волн, пополз к далекому берегу. Колун стал на носу смотреть вперед. Тонкая полоса прибоя указывала, что чалить здесь нельзя – камни.

  – Лево руль, ... прямо! – скомандовал он, – зайдем за вон тот мыс.

  Темная, едва заметная в ночи полоса берега впереди круто заворачивала и выдавалась далеко в море. Там, за скальным мысом, низкий песчаный берег и удобная бухта, Колун знал об этом по прошлым походам. Волны торопливо застучали в правый борт, понуждая струг забирать еще и еще левее, что бы уловить момент и совсем вытолкнуть его в открытое море, а вот уж там наброситься всем вместе и утопить нахальную деревяшку со всем ее галдящим экипажем. За весла взялись все, только Колун остался наблюдать за морем и командовать гребцами. Тревожное чувство начало царапать Алекшу. Ветер усиливается с каждой минутой, волны, словно стадо сбесившихся баранов, непрерывно долбят пенными головами правый борт, крупные брызги летят в лицо, на одежду. На палубе уже плещется, через щели вода попадает в трюм. « Раз, раз» ... доносятся до слуха команды, ветер срывает слова с губ, уносит прочь. Волны выросли до размера валунов и бьются тяжело, мощно. Правый борт уже не скрипит – скрежещет.

  Какая-то странная, сдвоенная волна ударила в борт, среднее весло выбило из уключины. Ветер подхватил за широкую лопасть, с размаху бросил на головы гребущих. Короткий крик заглушило свистом урагана, плеском воды. Гребцы бросились ставить весло, у них не получается сразу, суета, крики. Колун не выдержал, бросил бесполезное наблюдение, поспешил на помощь. По залитой водой палубе сделал только пару шагов. Что-то темное, бесформенное, вроде развязавшегося мешка с барахлом водой швырнуло прямо под ноги. Купец не удержался на скользкой палубе. Мелькнули руки, он навзничь падает на мокрый пол. Звук удара слышно даже на корме, где у руля еще держится Алекша. Помочь Колуну никто из экипажа не мог. Струг как бешеный прыгает на волнах, по мокрой палубе словно бегает небольшое стадо крыс – перекатываются свертки, мешочки, звенит посуда. Связка соболиных шкур намокла, скрутилась и стала похожа на морское чудище, что быстро ползает по палубе в поисках выхода на свободу. Очередная волна накрыла струг, безжизненное тело забивается под лавку.

  Раздирающий скрежет заставляет всех забыть о раненом. Мачта начала слишком сильно скрипеть, поперечина со свернутым парусом обламывается, парусину разворачивает. Ураган с легкостью разрывает ткань, будто не холстина, а так, рисовая бумага. Раздается громкий хлопок, треск, мачта наклоняется. Обломок перекладины угрожающе нацеливается на гребцов по левому борту. Все произошло очень быстро, за считанные секунды. Алекша не успел ничего предпринять, как в корму ударило так сильно, будто подводный великан кулаком врезал. Треск и скрежет заглушают вой ветра и шум беснующейся воды. Алекшу подбрасывает, он сумел удержаться только потому, что мертвой хваткой вцепился в руль. Вывернулся, посмотрел – нечто огромное, шевелящее многочисленными щупальцами залезает на корму струга. По черному телу струится вода, жидкая грязь, какие-то тонкие усики шевелятся. В лицо пахнуло едкой болотной вонью.

  Тело сводит судорога страха, слабеющие пальцы разжимаются. Алекша опустился на колени, коснулся руками палубы. Очередная волна врезается в струг, мокрые доски стремительно уходят из-под ног. Алекша падает на спину, невидимая сила тащит к воде. Сильный удар о мачту останавливает. Инстинктивно обхватывает толстое бревно, взгляд останавливается на корме. Сквозь заливающую глаза воду плохо видно, но все же удается рассмотреть, что черное, большое и страшное очень похоже на вырванное с корнем дерево. Вода смыла налипшую грязь и вместо ужасных щупалец обнажились большие и маленькие длинные корни. Ураган сорвал с размытого берега, река утащила в море и вот по прихоти ветра и волн дерево столкнулось с кораблем.

  Алекша только сейчас заметил, как высоко задрался нос струга, а корма почти полностью затоплена. Огляделся, увидел – вокруг никого нет. Всю команду смыло волнами. Только длинные весла нелепо болтаются в воде, их подбрасывает вверх широкими плоскостями и выкручивает с треском в уключинах, то выворачивает и тянет на дно. Струг стал похож на чудовищное насекомое, беспомощно размахивающее лапками в предсмертной агонии. Алекша на мгновение расцепил руки, вытер лицо – вода снова залила глаза, нос и рот так, что едва не захлебнулся. Отплевался, затряс головой, поднял глаза – вокруг ни единой живой души, ураганный холодный ветер рвет воду на куски, швыряет куда попало, молнии полосуют пространство вокруг, гром гремит так, что голову в плечи вколачивает. Струг уже не скрипит, а стонет, раздираемый на части и жить ему осталось еще самую малость. Ужас смерти заполнил все естество Алекша, забрался во все уголки, оглушил и ослепил. Он понял, что смерть близка, как никогда, осталось совсем мало ...

  К черному небу вздымались уже не волны – валы. Когда умирающее судно вознесло на вершину водяной горы, полуослепший и оглушенный грохотом Алекша краем глаза все-таки заметил рыжий огонек далекого костра. Он давно уже не понимал, где море, а где берег и ему показалось, что костер горит прямо посреди моря. Еще успел смутно удивиться, в голове промелькнуло глупое – чего это на воде костер. Раздался громкий треск. Мачта, за которую держался из последних сил, вывернуло из палубы как гнилой зуб, с корнем. Что-то жесткое, режущее захлестнуло руку, обвилось вокруг груди. Сдавило так, что вдохнуть не мог. С душераздирающим скрежетом мачта наклоняется, исчезает в черной воде. Сдавило еще, ребра хрустят, потом со страшной силой дернуло и Алекша молча – воздуха в легких нет, чтоб закричать! – летит за борт. Кипящая вода закрутила, обволокла холодом, жесткое и скользкое несколько раз мерзко дотронулось до обнаженной кожи. Толстое, как бревно, блестящее тело приблизилось, волна метнула Алекшу навстречу. Он не успел даже сообразить – удар получился такой, словно рыцарский конь лягнул кованым копытом. И сразу наступила тишина...

  Яркий, яркий, просто невыносимо яркий свет затопил мозг, будто солнце взорвалось. Соленая кровь залила легкие, Алекша отчаянно закашлял, дико изогнулся всем телом, с натужным криком выплюнул из себя сгусток крови. Дрожащей рукой протер глаза. Постоял несколько секунд на четвереньках, шатаясь от слабости. Кое-как встал, открыл глаза. Вокруг расстилается песчаная равнина, ограниченная с боков неровным частоколом низких скал. Вода плещется в шагах двадцати ниже.

   Яркое солнце ослепило, поспешно сощурился, закрылся ладонью. Несколько мгновений сидел неподвижно, постепенно приходя в себя. Когда успокоился, обнаружил, что весь опутан веревкой. Раздраженно сбросил жесткие путы, поднялся на ноги, сделал несколько неуверенных шагов к воде. Ссадины и царапины на лице, по всему телу раздражающе пекут. Подошел к воде, наклонился и сразу испуганно отдернул руки – вода, еще вчера чистая, прозрачная, переходящая в синеву в глубине, сейчас была темно-серой, а в двух шагах от берега и вовсе черной. Странный неприятный запах исходил от поверхности. Алекша не рискнул ополоснуться в такой непонятной воде. Повернулся, медленно побрел прочь. Зацепил ногой какое-то бревно, больно ударился большим пальцем, чертыхнулся. Увидел обломок мачты, опутанный веревкой.

  До него только сейчас начало доходить, что благодаря этой веревке он и спасся – она опутала его, намоталась на обломок и бревно удержало Алекшу на воде. Каким-то чудом это бревно не унесло в море, а выбросило на берег вместе с ним. Он еще раз вздохнул, едкая вонь от воды заставила сморщиться, поспешно зашагать прочь. Обнаружил, что из одежды остались только лохмотья, он бос. Хорошо, что день теплый, безветренный, а то бы загнулся от холода прямо на берегу, не приходя в себя. Прошел до конца песчаного пляжа, добрался до гряды разбросанных камней. Перед ним раскинулась каменистая, безжизненная равнина. Далеко, далеко на горизонте темнеет полоса горного хребта, не видно ни реки, ни озера, нет признаков человеческого жилья. Идти вглубь берега не стоит, он повернул, пошел вдоль воды. В песке все чаще начали попадаться камни, целые острова в песчаном море и Алекша вынужден был приблизиться к кромке воды. Так брел несколько часов. Остатки одежды высохли, стали почему-то жесткими. Края неприятно терлись о кожу, все тело начало зудеть, выступил едкий пот. Алекша понял, что ткань одежды пропиталась солью и еще чем-то гадким и вонючим и от этого такое раздражение на теле. Надо срочно искупаться, сполоснуть одежду.

  Он все время крутил головой, высматривая ручей или, на худой конец, лужу, но, как назло, ничего не видно, только опостылевший песок. Солнце поднялось в зенит, щедро обливает его жарким светом, нестерпимо блещет вода, а он все идет и края такому вот походу не видно. Несколько раз подходил к воде, но вонь и муть отбивали всякую охоту умываться. Наконец вдалеке неуверенно блеснула тонкая полоска воды – ручей или маленькая речка, что впадают в море. Алекша так измучился от жары и постоянного болезненного раздражения по всему телу, что от радости подпрыгнул. Блестящая полоска не растаяла, как он опасался. Подпрыгнул еще выше, даже руками замахал, глупо и смешно. Разглядеть лучше не получилось. Ладно, пусть, главное, что бы это действительно был ручей или речка. Он пошел побыстрей и через пару долгих минут оказался на берегу ручья. Чистая вода лениво бежит по песку и прозрачным клином врезается в мутную после шторма морскую воду.

  Алекша смыл грязь, тщательно простирал одежду и только после этого напился. Сел на гладкий плоский камень возле ручья. Жажда отступил, царапины перестали жечь и даже чувство голода исчезло. Задумался – а что дальше? Вокруг ничего, нет ни денег, ни одежды, только кожаный кошель Колуна с письмом болтается на поясе, но толку от него здесь, где ни единой живой души? « Зато я жив и даже не ранен, если не обращать внимание на царапины, – весело подумал Алекша, – воду отыскал, отыщу и поесть, только попозже, а дальше видно будет». Встал, потянулся и громко, с завыванием зевнул. Усталость навалилась, будто огромный ком снега на голову. Алекша пошел вверх по течению ручья в надежде отыскать какое-то укромное место поспать. Нашел расщелину между камнями, наполовину засыпанную песком и засохшей травой. Вычистил, натаскал еще песка. Получилось вроде как постель. Улегся, немного повозился. Уже засыпая, подумал – а откуда здесь высохшая трава, ведь вокруг только камни и песок? Ее ветром принесло, значит где-то недалеко песок и камни заканчиваются, поэтому с утра надо идти дальше и все будет хорошо!

  Он проснулся от страшного грохота. Вскочил, очумело огляделся – вокруг все те же камни, песок, все на месте, никуда не разлетается, а показалось спросонья, будто земля раскололась на куски. Обессилено сел и только тут заметил, что темно, как в сумерках, только сумерки какие-то странные, резкие, что ли... Ветра нет. От близкой воды тянет могильным холодом. Поднял взгляд. Тяжелые, цвета густых чернил волны наваливаются на песчаный берег, зловеще шурша, уползают обратно. Небо над головой свинцовое, дальше темнеет еще и уходит за горизонт угольной чернотой. Слепяще-белый столб упал с неба в море и снова страшно загрохотало. Зашумело, сухой песок маленькими змейками побежал прочь от серой воды. Пахнуло холодом, словно море сделало выдох.

  Алекша понял, что собирается не просто сильная гроза, а нечто гораздо серьезнее. Оглянулся в поисках укрытия. В шагах сорока заметил темное неровное пятно в камнях, бросился к нему. Пятно оказалось входом в маленькую пещеру. Очень узкую, если чуть расставить локти, то упираются в каменные стены, потолок низкий, так что можно только сидеть, опустив голову на колени.

  Пока он возился, устраиваясь удобнее, загремело еще раз, еще, а потом стало грохотать страшно и непрерывно, как будто стадо горных великанов вздумало плясать гопака и ветер подул так, словно у воздушных богов вдруг наступило буйное помешательство. Ливень упал с небес и миллионы маленьких прозрачных копыт заскакали по камням и песку. Молнии засверкали часто-часто, посветлело, но даже их ослепляющий свет не мог пробить сплошную стену воды. Все исчезло в хаосе воды, ветра и почти непрерывного грохота. Алекша сидел, зажимая уши ладонями, что бы не оглохнуть и думал – как хорошо, что вовремя укрылся в этой норе. Вот если бы не успел !

  Маленькую пещерку наглухо перекрыло потоком воды, льющейся с камней, даже почудилось, что он каким-то образом оказался под водой. Мелькнула паническое – море вышло из берегов, нору залило, а он сидит в ней, как паук-ныряльщик в воздушном пузыре! Чуть было не бросился выбираться наружу, но вовремя взял себя в руки – какой паук в пузыре, что за дурость! Просто сильный дождь. Скоро закончится и он выберется отсюда, вот и все. Через какое-то время ливень действительно поутих, но продолжал лить и лить, зато ветер стал еще свирепее. Выл и ревел, бросался во все стороны, закручивал водяные вихри и катал по пляжу валуны, словно это не камни, а комки сухих водорослей.

  Внезапно над головой раздались звуки, как будто некто огромный и тяжелый спускается с горы, громко топая гигантскими сапожищами. Тяжкие удары приближались, становились громче, мощнее, наконец ударило прямо над головой. Нора содрогнулась, посыпались мелкие камешки, потолок затрещал. Алекша сжался так, что голова оказалась ниже колен. Он со страхом ожидал, что рухнет каменный свод и его погребет заживо. Громко и страшно захрустело, огромное каменное копыто тяжело упало перед входом в пещеру и наглухо закрыло выход. Наступила тишина, темнота, только тонкая полоска тусклого света пробивается с края. Алекша несколько секунд не двигался, выжидая, что будет дальше. Поднял голову, прислушался. Рев урагана едва слышно, прекратился непрерывный шорох дождя, в маленькой пещере стало пронзительно тихо. Подполз к выходу, руки уперлись в холодный мокрый бок гигантского валуна, что закупорил вход в пещеру.

  Неприятно засосало под ложечкой, волна мертвящего холода прокатилась по телу. Алекша уперся сильнее, нажал плечом – бесполезно, камень даже не пошевелился. Перевернулся, уперся ногами в стены, надавил, еще, да так, что в спине захрустело. Камень нехотя поддался, в образовавшуюся наверху щель хлынул поток ледяной воды, залил лицо, шею, даже в штаны попал. Алекша от неожиданности дернулся, врезался головой стену так, что искры из глаз посыпались. Держась за ушибленное место и громко ругаясь, отполз подальше от выхода. Выбрал место, где камни показались мягче, улегся и почти сразу заснул, нисколько не думая о завтрашнем дне – с утра видно будет!

  Когда открыл глаза, в пещере по-прежнему темно и сыро. Помня, как треснулся вчера головой, осторожно приподнялся. Подполз к выходу. Камень, закупоривший отверстие, на месте. В узкую щель наверху едва пробивается слабый лучик света и тонкая струйка свежего воздуха. Алекша несколько раз глубоко вдохнул, стараясь захватить побольше запаха свежести. Повернулся, уперся ногами в стены, спиной в камень, и, заранее скривившись, надавил. Ободранную спину обожгло болью. Камень чуть слышно дрогнул. Алекша повеселел, начал толкать и отпускать, раскачивая тяжелый булыжник.

  Постепенно колебания увеличивались, он притерпелся к боли в спине, стал толкать сильнее. Казалось, что камень вот-вот упадет, Алекша нажимал изо всех сил, а он продолжал раскачиваться и нисколько не собирался падать. Алекша взмок от усилий, воздух в пещере сгустился, потяжелел. По спине побежала тонкая струйка не то пота, не то крови. Боль охватила всего, показалось, что даже зубы заныли от сверх усилий. Уже от отчаяния, теряя надежду выбраться, нажал что было сил. Проклятый камень лениво наклонился, вернулся на прежнее место и вдруг исчез с непонятным шумом. Не чувствую опоры, Алекша упал на спину, его неудержимо потянуло вниз, он инстинктивно раскинул ноги, цепляясь ими за неровности стен и только это удержало от падения.

  Какое-то мгновение висел, прогнувшись в поясе до предела, безвольно опустив руки вниз, упираясь ногами в каменные стенки норы. Медленно поднял руки, согнулся, зацепился за край провала и, медленно и осторожно, изгибаясь самым невероятным образом, вполз обратно. Дрожащей от напряжения грязной рукой вытер лицо от пота, еще больше размазывая грязь, оглянулся и ... не поверил собственным глазам! Перед ним расстилается песчаная пустыня, сплошь усеянная огромными валунами, вырванными с корнем деревьями, кустарником, скрученным в месиво обломанных веток, травы и грязи. Кое-где торчат ноги и головы погибших животных.

  Держась одной рукой за верхний край норы, посмотрел назад – весь склон сверху донизу покрыт месивом грязи и камней. Берег неузнаваемо изменился. Еще вчера это был веселенький песчаный пляж, заботливо укрытый от материковых ветров высоким склоном, а сейчас стал огромным сохнущим озером грязи. И над всем этим ярко сияет солнце, плещется море, отодвинутое грязевой рекой шагов на сто от берега. Камень, который так старался отодвинуть Алекша, лежит возле входа в нору, в яме. Рухнул туда вместе с грязью, на которой держался и теперь тускло поблескивал оттуда, словно обиженно спрашивая – чего ты толкался, я ведь спас тебя!

  Ливень только-только закончился, еще везде бегут ручейки и камни блестят вымытыми боками. Один такой ручей выбрал себе дорогу прямо над норой, где укрывался Алекша, смыл грязь, выел под камнем яму и размыл вокруг землю. Он понял, что ему невероятно повезло, иначе так и остался бы заживо похороненным в норе. Спрыгнул на камень, огляделся. Вокруг море вонючей жижи, торчат шишки валунов, обломки. Вставать в грязь не решился, аккуратно перепрыгнул на другой камень.

   За спиной поле грязи, впереди бескрайнее море. Слева возвышается скала. Справа вытянулась равнина, далеко виднеются не то холмы, не то низкие горы. Туда и надо идти, решил Алекша, а там видно будет. Примерился, прыгнул на один камень, второй... Ступать в грязь решался только в крайнем случае, когда надежных камней рядом не оказывалось. Иногда проваливался по колено в липкую жижу, приходилось выбираться и ползти, словно чудище болотное, до следующего камня, потому что идти невозможно и опасно – в грязи полно острых обломков камня, сучьев и просто всякой дряни.

  Идти вдоль берега оказалось очень трудно. Камни, казавшиеся на первый взгляд надежными, внезапно уходили из-под ног, он падал в грязь, выползал на твердое, снова покрывался грязевой коркой. Она крошилась, осыпалась, тело зудело и чесалось и так повторялось раз за разом, а море грязи все никак не кончалось. Раздражение, перешедшее в озлобленность, сменилось яростью и именно ярость придавала силы двигаться дальше и дальше. Алекша смотрел только под ноги, упорно стремясь вперед вдоль кромки воды и совершенно забыл, что надо бы и вдаль иногда посматривать.

  Когда перед ним внезапно появилось нечто темное и огромное, он решил было, что какое-то морское чудище выползло на берег, издохло и теперь лежит тут, у него на дороге. На всякий случай отошел назад, присмотрелся и понял, что это вовсе не чудище, а огромная лодка, вроде из струга, только еще больше. Он внимательно осмотрел судно, понял, что перед ним скандинавский драккар, видал такие в Киеве. Заметил толстый обломок мачты, остатки длинных весел, что нелепо торчат с бортов, придавая грозному драккару вид дохлого жука с переломанными лапками.

  Под ногами плеснуло. Опустил глаза, увидел убегающую волну, чистую и прозрачную. Сразу ощутил грязь, пот, невыносимый зуд и раздражение. Повернулся, побрел в море. Зашел почти по пояс и долго вымывался от въедливой мерзкой грязи. Судно выбросило на берег так, что до кормы достают только самые проворные волны, остальные плещутся в двух-трех шагах. С левой стороны в борту громадная пробоина, словно баран размером с двух быков ударил рогами. Края дыры недобро щерятся острыми обломками.

  Осторожно, что б не пораниться, забирается через пролом на драккар. Палуба пуста, нигде даже обрывка веревки нет. В трюме, на треть заполненном водой, плавают обломки, разбитые вдребезги ящики, бочки. Алекша медленно обошел трюм. Тихо, только вода под ногами с плеском расступается, капли срываются с низкого потолка. Драккар едва слышно поскрипывает. В щели на палубе пробились солнечные лучи, неподвижно стоят на тонких светящихся ножках. В мутной воде на поверхность солнечных пятен всплывают щепки, клочья ткани. Больше всего воды скопилось на корме, там она достает почти до пояса. Алекше не хотелось лезть в подозрительную муть глубоко, он повернулся, сделал шаг. Нога попадает на что-то мягкое, осклизлое. «Медуза, что ли...» – мелькнуло в голове, такие создания он уже видел. Теряя равновесие, машет руками, нога едет вниз.

  Поднялся, отплевываясь и держась за стены, осторожно пошарил в воде ногой. Нога уперлась в мешок с чем-то выпуклым, твердым. Наклонился, ухватил за край. Из воды показался полотняный бок, тяжелый. Рука сразу ощутила железо под грубой тканью. Цепляясь за стену, поминутно соскальзывая, поволок мешок наверх. Кожаный шнурок распух от воды, сплелся в мертвый узел и никак не желал развязываться, даже зубами. Алекша нашел камень с острыми краями, перепилил горловину мешка, взялся за края. Под напором сильных рук ткань затрещала, медленно разошлась. Взялся за концы мешка, поднял ...

  На песок падает великолепный стальной панцирь с золотой насечкой, шлем и, самое главное, меч! Длинной почти в три локтя, в простых ножнах свиной кожи, но по украшенной золотом и драгоценными камнями рукояти было видно, что меч не простой. Последним из мешка выпал странный клок меха, в котором Алекша с трудом узнал скомканные мокрые перья заморской птицы. Такими ромеи любили украшать шлемы.

  Мешок выпал у него из рук. Ошеломленно смотрел на необыкновенный подарок судьбы, потом медленно присел на корточки, взял шлем. Узорчатое забрало поднято вверх, под забралом на налобнике выковано изображение двуглавого орла, разбросавшего широкие крылья по всей ширине налобника. Шлем сделан так, что полностью закрывает голову и лицо, оставляя открытым только узкую полоску для глаз. Если забрало опущено, то лицо укрыто железом полностью. Изнутри шлем оббит мягкой тканью красного цвета, позолоченные – а может и золотые! – шляпки маленьких гвоздиков идут ровно по краям. Они утопают в ткани подкладки и нисколько не торчат наружу. В навершии маленькое отверстие, туда, наверно, вставляют красивые перья заморской птицы.

  Алекша рассматривал необыкновенный шлем не отрывая глаз, как зачарованный, медленно переворачивая в руках. Сам кузнец, такой искусной работы он не видывал никогда, хотя в Киеве чего только нет. Он даже не мог представить, как такой шлем можно выковать. Захотелось примерить необыкновенный доспех, но тут Алекша увидел свое отражение на отполированной поверхности. Изображение было кривым, неправильным из-за выпуклости, но он все же узнал себя. Мерить шлем сразу перехотелось – с блестящей поверхности на него смотрит грязная перекошенная рожа с вытаращенными, как у жабы, глазами. Мокрые спутанные волосы торчат во все стороны рваными лохмами, будто на голове у него не длинные светлые волосы, а куча коричневых водорослей. « Точно водяной! – усмехнулся Алекша, – ладно, потом примерю, когда отмоюсь».

  Он со вздохом отложил необыкновенный шлем, сел на корточки, рассматривая панцирь. Такие уже видел в Киеве, привозили купцы из Царьграда. Покупали их неохотно, стоят уж очень дорого, а главное – сковывают движения. Панцирь плотно облегает тело, прекрасно защищает от любых ударов, даже брошенное сильной рукой копье не пробьет, но за это надо платить – боец лишается подвижности, а дополнительные защитные пластины на плечах мешают как следует ударить мечом или секирой. Русь столетиями вела изнурительные войны с кочевниками. В сражениях с таким противником побеждал тот, кто быстр, ловок и силен, поэтому на Руси воины предпочитали кольчугу, а панцирь надевали, когда надо было викингов уму-разуму научить или другого западного соседа – германца. « А еще, – с горечью подумал Алекша, – когда друг друга молотим. Поссорятся князья и нет, чтоб самим бодаться в двобое, они рати соберут и начинается резня, русские русских убивают. А за что? Да за то, что один князь на другого не так посмотрел, вот и все! Ну и грызитесь меж собой, как две собаки, чего других-то в свои свары тянуть?» Невольно вспомнил великокняжеских отпрысков – Вышеслава, Глеба, Мстислава и Всеслава. Помрет великий князь, раздерут его детки Русь на куски и снова кровавая свара начнется!