355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Хорошевский » 10 гениев спорта » Текст книги (страница 5)
10 гениев спорта
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 00:34

Текст книги "10 гениев спорта"


Автор книги: Андрей Хорошевский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Ну слава богу, началось… Первое упражнение – жим. Вначале на помост выходили те, кто ни на что особенно не претендовал и решал свои локальные задачи. Медленно растет вес – 135, 140, 145 кг… Это пока несерьезно, зрители скучают. А многие просто спят. Время-то позднее, первый атлет вышел на помост в девять вечера. Как проснутся, начинают галдеть, пить и закусывать. А потом закуривают. В зале постоянно дымится тысяча сигарет, жарко. Хоть и ночь на дворе, но «Палацетто делло спорт» не успел остыть. Температура – за сорок. Можно ли себе представить, что чувствовали спортсмены? В принципе, можно. Для этого нужно слегка растопить баню, пригласить нескольких приятелей, всем вместе закурить, а затем взять хотя бы двухпудовую гирю и десяток-другой раз ее поднять. Ощущения будут просто «замечательные»…

Жим – упражнение своеобразное. Здесь очень многое зависит от центрального судьи, так называемого «фиксатора» (возможно, именно поэтому в 1973 году жим был исключен из программы всех официальных соревнований, остались только рывок и толчок). В жиме спортсмен должен взять штангу на грудь и ждать хлопок в ладоши «фиксатора». И вот тут-то у недобросовестного судьи есть простор для «деятельности». Он по своей воле может затянуть паузу после поднятия штанги на грудь. В таком случае атлет теряет силы и может сорвать попытку. В Риме центральным судьей был американец Тэрпак. Как он поведет себя, когда Власов, Брэдфорд и Шемански сойдутся в решающей схватке? Не станет ли он «зажимать» советского штангиста? Об этом тоже надо было думать и, несмотря ни на что, каждую попытку выполнять безупречно…

Наконец-то вступили в бой главные силы. Норберт Шемански в жиме зафиксировал 170 кг. Настала очередь Брэдфорда и Власова. Захватит ли кто-то лидерство? Нет, в турнирной таблице – двоевластие, Джим и Юрий выжали по 180 кг.

После жима стало ясно, кто разыграет между собой медали. Итальянец Пигаяни, занявший в жиме четвертое место, отстал от Шемански на 17,5 кг и, соответственно, от Брэдфорда и Власова на 27,5. Тройка претендентов как будто определилась, но кто из этой тройки станет первым?.. Формально лидировал Власов, поскольку он был легче Брэдфорда (122,7 кг против 132,8). Но даже Шемански все еще сохранял шансы на победу, не говоря уже от Брэдфорде… Через полгода после Римской олимпиады американская команда приехала в Москву. Джим Брэдфорд пришел в гости к Власову. Юрий всегда с уважением относился к «Большому Вашингтонцу»: «Атлет из славных, дрался не по-крохоборному, от души». Несколько часов откровенного разговора, понятное дело, по большей части они вспоминали олимпийские состязания.

«– Вы с Шемански думали разбить меня в Риме? – спросил Власов у своего соперника.

– Откровенность за откровенность. Думали, надеялись… Кое-кто полагал, что в вас еще слишком играет молодость, неопытность, что этим вы будете наказаны, но… как известно, этого не случилось. Я, откровенно говоря, не думал, что вам удастся выжать 180 кг.

– На тренировках я выжимал и 185, – ответил Власов, – и, должен признаться, результат 180 кг, с одной стороны, обрадовал меня, поскольку он не уступал вашему, а с другой – заставил поволноваться…»

«Поволноваться» – слабо сказано. «Нервы были накалены до предела, – рассказывал Власов. – В жиме все не так, как рассчитывали. Насколько я был сильнее в тренировках! И легче, управляемее… Сомнения парализуют убеждением, а убеждение – это взятые веса. Но где они, когда ждешь?.. В эти часы и проигрываются соревнования. Порой самые верные победы. Там, на помосте, лишь отмечается то, что утверждает себя раньше, когда один на один с собой. Не борьба стирает силу – мысли. Между жимом и рывком я пережил постылые минуты. И температура обрадовалась, калит. Пытка!»

В рывке первыми начали американцы. Шемански и Брэдфорд сразу же взяли 140 кг. Власов для начала заказал 145 кг и очень легко выхватил штангу. Этот же вес одолели и американцы, но у них осталась всего одна попытка, а у Юрия две. Легкость, с которой Власов взял 145 кг, привела их в замешательство. Брэдфорд и Шемански сначала попросили поставить 147,5 кг, но через несколько минут и тот и другой после долгого совещания с тренерами отказались подходить к этому весу. На штангу, стоящую на помосте, добавили еще 2,5 кг. Оба американских атлета не без труда, но смогли вырвать 150 кг. Ответ Власова – 155. Перед последним, толчковым упражнением Юрий опережал Брэдфорда на 5 кг.

Толчок – «коронка» Власова, самое любимое упражнение. Год назад, на чемпионате мира в Варшаве именно толчок позволил Юрию отыграть упущенное в жиме и рывке и обойти Брэдфорда. А ведь сейчас Власов впереди… Можно успокоиться? Да какое там спокойствие! Еще свежи в памяти весьма неприятные воспоминания о чемпионате Европы в Милане, состоявшемся за четыре месяца до Олимпиады. Казалось бы, Власов легко выиграл тот чемпионат – в сумме троеборья он взял 500 кг, второй призер, болгарин Иван Веселинов отстал от него на 40 кг. Но какой же трудной была та победа! Юрий дважды пытался толкнуть 185 кг, но оба раза не смог удержать штангу. И лишь в третьей попытке, с огромным трудом, «на отчаянии», как он сам говорил, сумел-таки взять вес. А в Риме Власов собирался начинать толчок именно со 185 кг. К тому же он, несмотря на выигрыш в рывке, был неприятно удивлен высокими результатами американцев. «То, что Брэдфорд и Шемански вырвали 150, походило на гром, – вспоминал Юрий Петрович. – Я понял: американцы в блестящей форме». А что Брэдфорд, он-то, наверное, готов к борьбе?

«– Хотите знать, что я думал эти полтора часа (в перерыве между рывком и толчком . – Авт.)? – спросил Брэдфорд у Власова во время их встречи в Москве.

– Конечно!

– Как это ни странно, но после жима и рывка я сложил оружие. Я понял: не имея запаса, бороться дальше против Власова в толчке – утопия. Все, что мне теперь было нужно, – второе место. Я решил толкать ровно столько, чтобы меня не обошел Шемански. Семь часов борьбы были сверхизнурительны…»

Да, «Большой Вашингтонец» устал. Высасывающая все соки и нервы семичасовая гонка с железом в душном прокуренном зале измотает кого угодно, даже такого атлета, как Джим Брэдфорд. Только со второго подхода он толкнул 177,5 кг, меньше, чем зафиксировал в жиме. Невероятным усилием воли в третьем подходе Брэдфорд взял 182,5 кг. «Большой Вашингтонец» сделал все, что мог. Он повторил мировой рекорд Эндерсона в сумме троеборья – 512,5 кг. И стал бы олимпийским чемпионом, если бы… Если бы не этот светловолосый русский, который вышел на помост вслед за ним. Брэдфорд понимал – Власов возьмет вес, его сегодня не остановить…

Мировой рекорд пал как-то даже буднично – первая попытка, никакого напряжения, Власов просто подошел к штанге и без видимых усилий толкнул ее. Есть 520 кг по сумме троеборья – мировой рекорд превышен на 7,5 кг. Брэдфорд отдыхал, он уже ничего не мог сделать. Но оставался еще Норберт Шемански. В первой попытке он толкнул 180 кг, а потом раз за разом пропускал веса. Наконец Шемански попросил поставить 192,5 кг. Если возьмет – то займет второе место, а там все надежды на третью попытку. Но нет, дважды Норберт подходил к штанге, и обе попытки оказались безуспешными.

Все, соперники позади? Да, здесь в «Палацетто делло спорт» у Юрия соперников больше нет. Но Власов должен решить еще один давний спор. Эндерсон! Уже в первой попытке в толчке Юрий превзошел официальный мировой рекорд по сумме троеборья, но у «крошки Пола» пока еще оставался последний суперрезультат – 533 кг, рекорд США, неофициальное высшее мировое достижение.

Власов уже олимпийский чемпион и рекордсмен мира, но у него еще оставалось две попытки. И он намерен их использовать на все сто. Отбыть номер, пожалеть себя, сделать скидку на усталость после семи часов ожиданий и борьбы? Нет, это не по-власовски. Юрий попросил на вторую попытку установить 195 кг. По залу пронесся гул удивления и восторга. Есть! Есть 195 кг в толчке и 530 кг по сумме троеборья! А Власов продолжал свой бой, он уже не удивлял, а шокировал. По залу разнесся голос диктора: «Юрий Власов просит установить 202,5 килограмма». Кто-то начинает аплодировать, но тут же со всех сторон доносилось: «Тише! Тише!» Все правильно, так ведь можно спугнуть чудо, нельзя сейчас мешать человеку, который собрался поднять вес, еще никем не покоренный…

«Не спеша собираюсь с силами, – рассказывал Юрий Петрович о той исторической попытке. – Тщательно натираю шею и грудь магнезией, чтобы не соскользнул тяжелый гриф. Как тихо вокруг. Так тихо, что, кажется, можно услышать и в десятом ряду, как тревожно бьется мое сердце, как легкие вдыхают жаркий, душный воздух. Оглушительно хрустит под ногами канифоль. И тут же все отодвигается куда-то далеко. Теперь весь мир сузился для меня до размеров неподвижно лежащей на помосте штанги. Ну… Снаряд, на мгновение повиснув в воздухе, ложится на мою грудь. Еще усилие… Встаю, слегка пошатываясь под рекордной тяжестью штанги. Проходит несколько секунд. Пора! Штанга отрывается от груди, на которой она покоилась, и начинает свое движение вверх. Все это происходит в какие-то доли секунды. Автоматически, без контроля сознания, руки мгновенно подхватывают ее, удерживают… И вдруг откуда-то издалека нарастает все громче, обрушивается многоголосое: «А-а-у-у!» Из-за шума не слышу команды судьи-фиксатора американца Тэрпака. Но я вижу его отчаянную отмашку. Штангу можно опустить. В тот момент, когда она валится на настил, прогибая доски, надо мной разом вспыхивают три белые лампочки. Попытка засчитана судьями единогласно. А вот она утверждена и зрителями. Зал ревет от восторга. И для меня сейчас нет более прекрасной музыки, чем этот рев… Слушая его, я упиваюсь, всматриваюсь в лица людей. Первый, второй, третий ряды… А дальше за морем поднятых рук не видно ничего. И вдруг, неожиданно растолкав всех, на сцену ловко вскочил какой-то человек, за ним ринулись и другие зрители. Множество рук тянутся ко мне, тискают, подталкивают. Незнакомые мне люди целуют, обнимают меня. Сон наяву! Охмелевший от неуемной радости, я внезапно взлетаю в воздух, а потом лечу вниз, совсем как во сне. Нет, это не сон. Это люди из разных стран радуются моей победе. Это они подхватили меня на руки и несут из зала…»

В зале творилось что-то невообразимое. Растолкав полицейских, толпа ринулась на сцену. Сотни рук тянулись к Власову. Люди хотели прикоснуться к «живому богу», как будто думали, что от этого прикосновения его невероятная сила перейдет к ним. Не выдержали даже музыканты итальянского военного оркестра. Им положено стоять и в назначенное время сыграть торжественный марш в честь победителя, но какие тут могут быть приказы, да будь в «Палацетто делло спорт» хоть сотня генералов, они все равно бы бросили свои места и вместе со всеми кричали: «Браво! Брависсимо!»

То, что происходило потом, больше походило на триумф римского полководца, чем на победу советского штангиста. Представьте себе: три часа ночи, спящий Рим и толпа людей с факелами, несущая на руках Власова. На следующий день (точнее, в тот же день, ведь соревнования закончились далеко за полночь) Власова узнавали на улицах, просили автограф, слушали, словно пророка. А вот как о нем и его выступлении отзывались некоторые СМИ.

«Гадзетта делло спорт»: «Не говоря уже о силе и «технике», какую волю, мужество и выносливость должен был проявить Власов, чтобы около трех часов утра (после семи часов напряженных, изнурительных соревнований) поднять в толчке 202,5 кг – вес, недоступный никому в мире. Это героический спортивный подвиг…»

Агентство «Франс Пресс»: «Героем последнего дня состязаний тяжелоатлетов – а этот день можно с полным правом назвать самым блистательным из всех – был русский богатырь Власов. Именно он унаследовал золотые олимпийские лавры американского «подъемного крана» Пола Эндерсона. Установив олимпийские рекорды в жиме и рывке, Власов поступил еще лучше. После того как он в великолепном стиле поднял 202,5 кг, зал словно охватило общее безумие. Десятки зрителей бросились на помост и торжественно унесли на руках русского триумфатора…»

Шведская газета «Идроттсбладет»: «Власов молод, гармонично сложен, чертовски силен и к тому же блещет интеллектом… Власов – это сенсация из сенсаций! Его выступление было настолько потрясающим, настолько сказочно-необыкновенным, что с ним не может сравниться ни одно событие в истории Олимпийских игр. В мировом спорте еще никто не был столь велик и недосягаем. Он эталон настоящего спортсмена и блестящий представитель своего народа».

Не остался в стороне даже Боб Хоффман. Вот уж от кого трудно было ждать похвалы. Но, с другой стороны, Хоффман искренне любил «железную игру». И пускай победил не американец, разве можно не восторгаться тем, что сделал Власов: «Это потрясающе! Я уверен, что Власов не достиг еще своего «потолка». Меня не удивит, если вскоре он сделает 560–570 килограммов (так и случилось . – Авт.). А главное – он не «робот», а настоящий образцовый спортсмен, который сознательно и досконально постиг тонкости «железной игры».

«Идеальный тяжелоатлет всех времен и народов», «самый сильный человек на Земле», «спортсмен из XXI века» – как только не называли Власова после Римской олимпиады, какими титулами не награждали. И вполне справедливо. Он заслужил все эти титулы. Пять лет, с 1960 по 1964 год, он выигрывал все – чемпионаты мира, Европы, СССР, все соревнования, в которых принимал участие. Власов захватил власть в тяжелом весе, и казалось, что он никому ее не отдаст до тех пор, пока сам не решит уйти…

«Неужели все?! Я не увижу зал, зарево огней?! Все, теперь уже все! Я шагнул к окну и швырнул серебряную олимпийскую медаль в окно. Что за глумливая награда? За все годы в ярости поиска, преодолении, жестокостях борьбы и беспощадности к себе – вот это, серебряный кружок на пестренькой ленточке?! Я отрекался от этой награды, не признавал ее.

Ночь эту отчетливо помню до сих пор. Одиночество этой ночи. Черную, хлюпающую мглу за окнами.

Та ночь после поражения…

Я казался себе смешным. Как же, в одиночку выстроить всю огромность силы, выгнуть напрямую все пути к силе – и подавиться ею!

Я отрицал усталость, как слабость духа. Я наделял силу, тренировки смыслом одушевленности. Я выдумывал, выдумывал… Слишком всерьез принял я эту игру в силу. Ведь для всех она лишь забава, приятные часы у телевизора или за спортивной газетой. Меня дергали за шнуры самолюбия – и я кривлялся в потугах рекордов…»

«Ты приглядись, Юра, – говорил Власову тренер. – Этот хохол тебе не подарок». Но Власов не слышал тренера. Не хотел слышать. Кто такой Жаботинский? «Второй номер», его-то в Токио взяли случайно. Власов был спокоен. Он «самый сильный человек на планете», он сметет любого, кто осмелится соперничать с ним. И вдруг… Он долго, год за годом выстраивал свой замок, свой мир, и в одночасье все рухнуло… Хохлы – они ведь хитрые…

«Тот, кто не видел поединка Жаботинского и Власова – не видел Олимпиады», – писали японские газеты. Соревнования тяжелоатлетов завершались 18 октября 1964 года. В последний день турнира зал «Шибуйя», где проходили соревнования, штурмовали десятки тысяч болельщиков. Все хотели посмотреть на соперничество самых сильных людей планеты. «Кто же на этот раз выиграет «золото»?», – задавали вопрос журналисты на страницах газет. Претендент № 1 – Власов. Безусловный фаворит, лидер, обладатель всех возможных титулов в тяжелой атлетике. Сможет ли кто-то бросить ему вызов? Среди претендентов (не то чтобы очень реальных, но все-таки) специалисты называли американцев – Норберта Шемански и Гэри Губнера. А как же «второй номер» советской команды Леонид Жаботинский?

В 1960-м, после Рима, Власов на какое-то время остался один. То есть соперники, конечно, выходили на помост, поднимали штангу, но шла борьба за второе место, с первым все было ясно заранее. Есть Власов, и есть все остальные, если Юрий участвует в соревновании, значит, он и будет победителем. Власов был вынужден соревноваться не с соперниками, а со штангой. И вот тут-то наступил кризис, спортсмен фактически стоял на месте. В 1961 году на чемпионате мира он взял 520 кг, в 1962-м – 540. Этого вполне хватало для победы, но не для рекордов. Да, в 1962 году Юрий на полкилограмма превысил достижение Эндерсона в жиме, но особого прогресса в результатах не было. Как сказал победитель Олимпиад в Мельбурне и Риме, знаменитый советский тяжелоатлет, старший тренер сборной СССР по тяжелой атлетике Аркадий Воробьев: «Власов очутился в своеобразном вакууме. Он кружил вокруг своих прежних результатов, не осмеливаясь далеко от них отходить». И вот наконец-то у него появился соперник…

В 1957 году девятнадцатилетний сумчанин Леонид Жаботинский стал мастером спорта по толканию ядра и бронзовым призером чемпионата Украины. И в том же году дебютировал в чемпионате Украины по тяжелой атлетике. Набрав в сумме троеборья 415 кг, завоевал бронзовую медаль.

«Человек, решивший, что вместе с Жаботинским тяжелая атлетика вернулась к эпохе силачей-комодов, ошибся бы по всем статьям, – писал Аркадий Воробьев. – Грузный на вид, Леонид тем не менее отличался необыкновенной для своего веса подвижностью и быстротой. С места он выпрыгивал вверх на 87 сантиметров. Многих в команде обыгрывал в прыжках с места в длину. Когда он играл в настольный теннис, зрители невольно забывали о его гигантском весе. Настолько он легко двигался». Действительно, на первый взгляд Леонид был похож на шкафообразных тяжелоатлетов вроде Эндерсона или Брэдфорда. Но первое впечатление, как известно, обманчиво. При всех своих внушительных габаритах он был необычайно ловок, подвижен и очень хорошо координирован. Чем он только не занимался до того, как полностью посвятить себя штанге – футболом, волейболом, баскетболом, легкой атлетикой, даже участвовал в спринтерских велогонках. Кстати, в Токио, во время Олимпиады, толпы японцев с восхищением и трепетом наблюдали за тем, как Жаботинский, «человек-гора» ростом под 2 метра и весом за 150 кг, лихо ездит на велосипеде по Олимпийской деревне.

На первенстве СССР 1961 года в Днепропетровске Жаботинский впервые набрал в троеборье 500 кг и завоевал серебряную медаль. На этом же чемпионате Власов установил новый мировой рекорд в толчке. В порыве чувств серебряный призер на руках вынес со сцены мирового рекордсмена. А кто-то из тренеров сказал: «Вот придет время, он его и из спорта вот так вынесет». Но до этого было еще далеко. Жаботинский пока что ходил в «ассистентах» у Власова, ему отводилась роль перспективного аспиранта при «профессоре» тяжелой атлетики. На чемпионате мира 1963 года в Стокгольме Леонид сделал первый серьезный шаг в наступлении на «империю Власова»: установил мировой рекорд в рывке (165 кг). В троеборье он все равно уступил Юрию, проиграв ему по сумме 12,5 кг, но Власов впервые за последние годы почувствовал, что он не один на помосте и что наконец-то появился атлет, который может посягнуть на его рекорды: «Когда о себе серьезно заявил Жаботинский и я увидел, что это тот человек, который не постесняется наступать мне на пятки, я взял себя в ежовые рукавицы и за два года довел рекорд до 580 килограммов. Конечно, в том, что этот рекорд появился, есть немалая доля «вины» Жаботинского».

К началу 1964 года, года Олимпиады в Токио, Власов довел рекорд в сумме троеборья до отметки 557,5 кг. Но в марте Жаботинский впервые захватывает лидерство в борьбе с весом – на кубке Москвы по сумме троеборья Леонид набрал 560 кг. Журналисты были в недоумении: раньше был Эндерсон, потом Власов, а кого теперь называть самым сильным человеком планеты? Тут уж Власов наконец-то проснулся. Ведь речь шла не только о рекорде, но и о том, кто поедет на Олимпиаду (тогда штангисты еще не знали, что тренерский совет решит выставить в тяжелой категории двух спортсменов). На чемпионате Европы в Москве в отсутствие главного соперника Власов вернул себе рекорд в троеборье – 562,5 килограмма. Жаботинский понимал, что для убедительной победы над Власовым ему нужно взять в троеборье как минимум 570 кг и начал готовить себя к этому весу. Но тут Юрий нанес новый сокрушительный удар – 580 кг.

Турнир в Подольске, состоявшийся 3 сентября 1964 года, был последним выступлением Власова перед Олимпиадой в Токио. Официально эти соревнования назывались «10-й традиционный чемпионат подольских атлетов, посвященный началу учебного года». Не бог весть какой турнир, но его результаты засчитывались в качестве мировых рекордов (если, конечно, таковые будут). Власов мог спокойно рисковать – вряд ли бы он сильно огорчился, если бы в случае неудачи не стал победителем «10-го традиционного чемпионата подольских атлетов, посвященного началу учебного года». Начал Юрий неудачно. Первая попытка в жиме, на штанге всего на 2 кг меньше мирового рекорда и… штанга сорвалась с груди. После этого Власов словно разозлился на снаряд и начал «снимать» рекорды (не бить, не устанавливать, а именно «снимать» – так на своем жаргоне говорят штангисты) один за другим. Жим – 196 кг, рывок – 170,5, толчок – 215,5 и, наконец, сумма троеборья – 580 кг.

Это был триумф. Праздник силы. «Выступление запало в память свободой владения силой, – вспоминал Власов турнир в Подольске. – Казалось, ей нет конца. В каждом из упражнений я заканчивал выступление рекордом – и всякий раз был далек от натуженностей последних усилий. Везде энергия владения штангой, запас силы. Я выложил четыре здоровенных рекорда и даже не устал. Добротная мускульная работа, слаженность работы. В каждом из упражнений – запас. То был порыв, вдохновение – пусть заранее определенное. Я уже научился складывать силу. И все же нервный и физический подъемы были необыкновенны.

Говорят, что на эти соревнования в Подольске приехал только один фотокорреспондент. После он рассказывал: «За два часа я заработал почти тысячу рублей, а ехать сначала не хотел, из Москвы тащиться в такую даль…»

К борьбе с такими весами Жаботинский был не готов. И до того мало кто сомневался, что в Токио сборную СССР в тяжелом весе будет представлять именно Власов, а теперь стало ясно – место Власова в олимпийской команде неприкосновенно. А что же Жаботинский? Леонид долго пребывал в неведении: поедет он в Токио, или останется дома. По существовавшим тогда правилам, в одной весовой категории страну могли представлять два штангиста, но общее число атлетов, выступающих в национальной команде, не должно превышать число весовых категорий. Тренеры советской сборной долго решали: пожертвовать ради Жаботинского местом в другой весовой категории, или нет. Причем скорее «нет», чем «да». На последнем предолимпийском сборе в Хабаровске Леониду даже не выдали спортивную форму, в которой члены олимпийской сборной ехали в Токио. Верный признак того, что Жаботинский из Хабаровска поедет не на восток, в Японию, а на Запад, домой, в Харьков. Леониду «помогли» американцы и чешский средневес Ганс Здражила. Чех установил новый мировой рекорд в полусредней весовой категории, тем самым снизив шансы советского тяжелоатлета Виктора Куренцова. А затем стало известно, что американцы выставят в Токио в тяжелом весе двух штангистов, опытнейшего Норберта Шемански и молодого Гэри Губнера. Наши решили ответить тем же, и в результате Леонид Жаботинский оказался в олимпийской команде.

В Токио Власов и Жаботинский сразу же показали, «кто в доме хозяин». В жиме Губнера хватило только на 175 кг, Шемански взял 180. Американцы попытки в жиме исчерпали, наши же только начинали. Жаботинский в первом подходе выжал 180 кг, во второй попытке – 187,5. С этого же веса начал соревнования Власов. Во второй попытке Юрий уверенно выжал 192,5 кг, а Леонид с этим весом не справился. У Власова осталась еще одна попытка. По залу прокатилась волна восхищения, когда судьи объявили: «Юрий Власов, третья попытка – 197,5 кг». Это же на 2 кг выше мирового рекорда, установленного Юрием месяц назад! «Есть, опустить!» – дает отмашку главный судья. Вес взят, отныне 197,5 кг – новый мировой рекорд в жиме.

Вряд ли кто-то в тот момент согласился бы заключить пари на то, что Власов не станет чемпионом Олимпиады. А о чем спорить, и так все ясно. Власов – фаворит, и в жиме он доказал свое превосходство. Жаботинский? Он, скорее всего, второй, ставить на его победу бессмысленно, разве что совсем немного, а вдруг чудеса все-таки возможны в этом мире. После первого упражнения Леонид проигрывал 10 кг, а учитывая, что его собственный вес был больше веса Власова (154,5 кг против 136,4 кг), то ему фактически нужно было отыгрывать в рывке и толчке 12,5 кг.

В рывке Жаботинский в первой попытке заказал 160 кг, Власов на 2,5 кг больше. Юрий легко взметнул штангу вверх, но не удержал над головой и уронил на помост. Осечка… Ничего страшного, в запасе еще оставалось два подхода. Вот это да!.. И второй подход оказался неудачным… Что с Власовым? Неужели травма? Если и в третий раз штанга ему не покорится, то все, «баранка» за рывок и прощай, Олимпиада… Что же произошло? «Все несчастье рывка – маленький начальный вес, – вспоминал Власов. – Я выхватывал штангу, не успевая толком развернуться под ней и почувствовать, чтобы уравновесить. Я выкладывался на полную, а вес был слишком мал. Я мог вырвать его в стойку. И только в третьем подходе – это отчаяние, закованное в решимость, это и беспокойство, и омертвение чувств, и жестокий контроль чувств». В третьей попытке Юрий без особых проблем взял вес.

Жаботинский сумел вырвать 167,5 кг, а затем пошел на 172,5. Это на 2 кг больше мирового рекорда, принадлежащего Власову. Но третья попытка Леонида закончилась неудачно. Все, рывок закончен? Нет, на помосте появился Власов и заказал те же 172,5 кг, которые не покорились его главному сопернику. Юрий использовал все три попытки в рывке, однако по правилам атлет может попросить четвертую, не зачетную, попытку для того, чтобы установить мировой рекорд. И вот они, парадоксы борьбы на помосте – только что Власов дважды не справился с весом 162,5, а затем легко вырвал 172,5 кг. Новый мировой рекорд, второй за один вечер! Но вот вопрос – а был ли нужен этот рекорд?

Рекорд рекордом, но в сумме троеборья Юрий не увеличил сумму ни на грамм. Это была «демонстрация силы», спортсмен рассчитывал на то, что соперник будет сломлен его мощью, выбит из колеи такой психологической атакой. «Меня обыграли в рывке – я обязан отвечать силой, – вспоминал этот момент Власов. – Не мог не ответить. Ведь я доказывал силу. Ведь вся эта игра и существует лишь для доказательства силы. Если не это, позволительно спросить: что взамен?.. И потом, любой твой успех – это удар для соперника, а такой, как мировой рекорд, даже не удар, а подрыв его веры и воли. Это я тоже учитывал». Власов судил по себе – он со своей восприимчивостью наверняка бы оказался в психологической яме после такого рекорда. Но Жаботинский – человек спокойный и, можно сказать, флегматичный. Он приехал в Токио за «серебром» и свою задачу практически выполнил (американцы после рывка уже ни на что не претендовали). Пусть Власов впереди, пусть он сильнее, ну и что? Выиграет Жаботинский «золото» – честь ему и хвала. Не выиграет, останется вторым – тоже хорошо, Леонид свою задачу выполнит и со спокойной душой поедет домой…

– Давай закончим выступления? Сделаем по одному подходу на 200 для зачета – и финиш!..

Перед толчком, последним упражнением многоборья, Жаботинский неожиданно сделал предложение, изумившее Власова. «Так ведут себя лишь те, кто сломлен, – подумал Юрий. – И я решил: соперник сдался, треснул… Соперник предложил больше не выступать. Соперник снизил подход. Мне стало ясно, что он сломлен, или, как говорят атлеты, накормлен «железом». Мне было ясно, что мои рекорды в жиме и рывке оглушили его. И я сбросил его со счетов». А зря… Все могло закончиться в тот момент, за сценой, когда Юрий и Леонид ждали, когда их вызовут на первый подход в толчке. Остановиться, взять свое «законное золото» и уйти? Нет, это не по-власовски, он так не может.

– Я буду клепать все по плану, – сказал Юрий. – Это мое последнее выступление. Я уже накрыл два мировых рекорда. Может быть, удастся и этот, в толчке. Не хочешь – не работай, а меня не держи. Не пойдешь на другие веса – я пойду…

– Как хочешь, – ответил Жаботинский…

Никому из соперников Власова и Жаботинского рубеж в 200 килограммов в толчке не покорился. До этого тактикой борьбы наших атлетов руководил старший тренер Аркадий Воробьев. Но после того как стало ясно, что первые два места достанутся советским штангистам (в первой попытке Жаботинский взял 200 кг, Власов – 205 кг), Аркадий Никитович предоставил право Юрию и Леониду решать, кто из них сильнее. Со второго подхода Власов и Жаботинский вольны были сами определять, на какой вес идти.

На вторую попытку Власов попросил поставить 210 кг, что, с точки зрения тактики борьбы, казалось абсолютно правильным. Вес большой, но Юрию вполне по силам. Если Власов возьмет 210 кг, то наберет в сумме 569,5 кг, а это значит, что Жаботинскому, чтобы сохранить шансы на победу, нужно взять 217,5. А это, между прочим, мировой рекорд…

Власов взял 210 кг, Жаботинский этот вес пропустил. Он ждал, ему больше ничего не оставалось, как ждать. И вот, наконец, Леонид вышел на помост брать вес, который еще никому не покорялся, даже самому Власову…

Жаботинский ухватился за гриф штанги, медленно поднял снаряд вверх, как вдруг его лицо исказила гримаса боли. Леонид отпустил штангу, и она с грохотом упала на помост…

«Это не уловка, это неудачный подход. Но я знал, что подготовлен и на больший результат. Это многие тогда уже начали говорить, что это уловка какая-то была и прочее… Нет, в спорте все бывает. Просто подход у меня не получился, просто заторможение какое-то определенное. Психологическое какое-то, может быть…»

Много лет не утихали споры об этой второй попытке Жаботинского. Что это было – уловка, блеф, попытка обмануть соперника, поставив его в безвыходное положение? Жаботинский объяснял все просто – «неудачный подход». Да и травма у него действительно была. За несколько дней до Олимпиады Леонид сильно растянул предплечье. Ему делали уколы новокаина, чтобы избавить от боли. Во время соревнований в рывке спортсмен опять почувствовал боль в плече. Его тренер Алексей Медведев (тот самый Медведев, которого Власов «выдавил» из лидеров тяжелого веса в 1959 году) растирал ему плечо до красноты специальной разогревающей мазью. Так что вряд ли можно обвинять Жаботинского и Медведева в какой-то нечестной игре. Но если даже Леонид и перехитрил своего соперника – что в этом плохого? Власов мог выиграть, мог поставить на третью попытку 215 кг. Это всего на полкилограмма меньше мирового рекорда, им же и установленного, но Юрий не раз брал этот вес, психологически был готов к нему. Но о чем речь, какие 215 кг, только 217,5, только мировой рекорд! «Я мог бы установить другой промежуточный вес и обезопасить себя наверняка. Тот промежуточный вес я уже брал не один раз и зафиксировал бы уверенно. Тогда Жаботинский вообще не мог угрожать мне. Но в том-то и дело, что я уже не считал его соперником. Все факты выстраивались один к одному, и вывод следовал вполне определенный: Жаботинский из борьбы выбыл, фактически признал свое поражение».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю