Текст книги "Тайные общества Третьего рейха"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Многие воспринявшие гностицизм видели возрождение духовного света в другом теле после смерти. Но новое тело было лишь новой тюрьмой для духа. Пневматики были призваны сломить этот зловещий круговорот постоянного томления души в темнице тела и приблизить царство света, установить его на земле и воссоединиться с божественным светом. Когда речь идет о свете как божественном проявлении, то, как правило, говорится о метафизическом, невидимом свете. Только отдельные гностические системы, например, созданная Мани, рассматривали физический свет – от солнца, звезд или луны – также как метафизическое понятие. Мани считал, что солнце и луна возникли после распятия злого архонта. Эти светила были призваны при помощи света ослаблять его мощь. То есть солнце и луна были созданы из очищенного, истинного света. Как же протекало возвращение света в царство доброго божества? Это описывалось так: «Чтобы возвратить свет обратно домой, привлекалась третья сторона. Она позволяла очищенному свету при помощи трех колес (огня, воды, и ветра) через „колонну величия“ (Млечный Путь) достигать лунного корабля света, на котором при полнолунии, когда он полностью является светом, отправляется к солнцу, а оттуда к новому Эону». В манихейской проповеди это описывалось так: «Я могу перед собой открыть двери к колонне (величия)… Я могу переправиться на корабле света и обрести спокойствие».

В некоторых гностических системах духовный свет мог находиться даже в животных и растениях. В одних случаях это вело к вегетарианству, которое должно было помочь не мешать душам, «пойманным» в тела животных. В других случаях это, напротив, приводило к ритуальному обжорству, дабы аккумулировать пойманный свет в собственном теле. Таким образом, при помощи растений и животных предполагалась обеспечить собственную «поездку» в спасительное царство света.

В качестве примера научно обоснованной гностической системы могут служить сетианцы. Их вера была основана на так называемом «Евангелии от египтян». Это произведение датируется где-то концом II века нашей эры. Согласно их представлениям, на Высшей Плероме – аналоге неба – находится невидимый дух. Здесь эта высшая сущность наложила пять печатей. На Нижней Плероме находится Просветленный – Фостер Элелет (Несущий Свет = Люцифер), который жаждет распространить свое влияние на материальный мир. Хюлическая София и построивший мир демиург Саклас затем создают человека. В этом случае в основе гностицизма не лежит ни злая интервенция мрака в материальный мир, ни божественная ошибка во время его творения. Отцом обычных людей является Адам, людей просветленных – Сет. Эти святые гностики живут в Содоме. «Сет влил свое семя в отдельных специально отобранных для этого людей». Исследователи предполагают, что «Евангелие от египтян» было названо так именно потому, чтобы привлечь внимание религиозных египтян. Подчеркнуто египетский характер этого учения был выбран для того, чтобы гностический Сет составил конкуренцию египетскому богу Сету. Иная интерпретация событий в Содоме и Гоморре противопоставляет египетскому Сету, у которого наблюдали некоторые гомосексуальные склонности, нового гностического Сета, пришедшего из иудаизма. Но и заимствования из иудаизма были только частичными. Так, например, заклейменные позором в Ветхом Завете содомиты у сетианцев, напротив, интерпретировались как избранный род. Здесь можно наблюдать, как часто при создании философских или религиозных систем приходит искажение, инверсия: в изначальных тестах некоторые фрагменты либо искажаются, либо вовсе трактуются наоборот. Погрязший в грехах Содом Ветхого Завета в «Евангелии от египтян» был превращен в место сбора святых сетианцев. Или еще пример инверсии. Чтобы спасти сетианцев от сатаны, Сет прибыл им на помощь в виде Иисуса. Христос является снова в сетианской космогонии как божественное пламя в Нижней Плероме, но он совершенно другое явление, нежели Иисус, в которого воплотился Сет. Уже настолько запутанное изобилие упомянутых здесь персонажей указывает на чрезвычайную сложность сетианской мифологии.

Почти все мировые религии обнаруживают в себе некие гностические мотивы. Например, христианская мистика мастера Экхарта предусматривает, что в сути человека заложена scintilla animae (искра души), которая стремится к воссоединению с Богом. Архитектура готических соборов возвращает нас к французскому аббату Сугерию из Сен-Дени. Этот аббат подробно знакомился с произведениями V века, в частности, с «Мистическим богословием» Дионисия Псевдо-Ареопагита. Именно в этом произведении было найден вдохновение для создания готического стиля церквей аббатства Сен-Дени. В «Мистическом богословии» утверждалось, что Бог – это свет. После прочтения этой мысли активный парижский аббат стал увеличивать окна церквей, дабы Бог мог попасть в храм. Более того, оконные проемы строились так, чтобы свет струился на аналой. В итоге гностическая мысль Дионисия Псевдо-Ареопагита сыграла решающую роль в возникновении готической архитектуры.

Одним из главных различий христианства и гностицизма была андрогинная, двуполая природа гностических божеств. Впрочем, отчасти имелось нечто общее в области таинств: многие из гностических групп придавали особое значение христианскому крещению. Но, с другой стороны, манихеи и катары отказывались от крещения в материальной воде. Вместо традиционного крещения катары осуществляли ритуал consolamentum – крещение духом посредством наложения рук. Или еще пример: некоторые гностики перед смертью для окончательной победы души над телом и воссоединения ее со светом практиковали елеосвящение или соборование.

Бог Ветхого Завета и троичный христианский Бог излучали свет, но для гностиков они не были идентичными. Они не признавали, что христиане и ветхозаветные иудеи поклонялись одному и тому же божеству. Ветхозаветный Бог иудеев, создавший землю, материю, мог ассоциироваться у гностиков только со злым божеством, ответственным за бедствия сего мира. Следуя этой логике, гностики нередко ставили знак равенства между Яхве и сатаной. В итоге иудеи и евреи вообще рассматривались многими гностическими системами как дьяволопоклонники. Неудивительно, что евреев почти автоматически причисляли к хюликам. Именно в этой предпосылке кроются давнишние антисемитские и антииудейские традиции гностицизма. Сам же Христос рассматривался гностиками как борец прогив еврейского божества. Согласно христианскому теологу Иренею, сирийский гностик Саторнил, живший во II веке нашей эры, учил, что Христос явился для уничтожения бога евреев.

Гностицизм во многом – это классическая религия кризисов: люди ставили вопрос о происхождении зла только тогда, когда дела у них шли из рук вон плохо. Гнозис можно считать некой протестной религией, которая обращается к интеллектуальной элите, делая упор, прежде всего, на политические и хозяйственные сложности.

Глава 2
МИСТИКА СВЕТА КРОВИ

Но вернемся к Альфреду Шулеру. Почему же Шулера назвали последним немецким катаром? Напомним, Альфред Шулер родился в 1865 году в Майнце, месте, которое еще в начале XII века было заселено катарами. До наших дней дошли даже остатки их кладбищ. Монах Экберт Шонау, будучи еще молодым каноником, в 1140 году оказался в этих местах. Здесь он впервые познакомился с катарами, которые были очень распространены в Рейнской области Германии. Местные катары, подобно католикам, пытались вести свою миссионерскую деятельность. Позже Экберт Шонау использовал приобретенные им в Майнце знания, для того чтобы писать речи, обличающие альбигойскую ересь. Во время процессов и массовых казней он отмечал: «Они шли на мучительную смерть от огня не просто бесстрашно, но даже с какой-то радостью». Шулер с детства интересовался этим сюжетом, хотя его родители и не были коренными жителями этих мест.

Его интерес укрепился, когда он познакомился с литературой, посвященной тайным наукам, которая в изобилии издавалась в XIX веке. Пожалуй, решающую роль здесь сыграли книги Генри Папюса, который, кстати, обращался в письмах к Шулеру не иначе, как «господин и мастер». Сам Пагаос был человеком, который проявлял к катарам и гностицизму далеко не просто праздное любопытство. В 1907 году он основал Гностическую католическую церковь, которая появилась после раскола Неоальбигойской церкви, учрежденной в 1890 году в Париже его помощником Жюлем Дониэлем.

Переписка Шулера с Папюсом началась в 1899 году и длилась почти полтора десятилетия. Влияние Папюса на Шулера было несомненным. В одной из статей Шулера можно было прочитать о всезнающем мастере с обликом змеи, который продолжал толкование Библии. В опубликованной ранее «Зеленой тетради» Папюса можно было найти такой отрывок: «Человек осознавал источники всего плодородия и ел со своей женой прекрасные плоды и с благословения мастера отдыхал на них. Они вступили из жизни грез в осознанную и самостоятельную жизнь детей света. Они почитали память мастера в облике змеи». О подобном почтении мы могли узнать у ряда средневековых философов. Кроме этого, в ряде произведений Шулера находятся места, в которых он позитивно отзывается о змеях:

О, позвольте по-новой пожертвовать нас

сладкому змеиному богу,

место Эроса будит священный озноб.

Или другой фрагмент:

У того мага в черной мантии,

что стоял у колонны со змеями на груди?

Или вот еще одно из возможных заимствований. Выдержка из высказываний Шулера о музыке: «Даже музыка, которая сопровождает званые обеды, здесь восстановлена в первоначальном исходе. Она звенит в сладком благозвучии как вибрирующая струна, натянутая между этим и потусторонним миром. Это исходный пункт всей музыки». А вот что писал Папюс в своей «Зеленой тетради»: «Струны, которые натянуты как ось между этим и потусторонним, всегда вибрируют в сладком благозвучии». Из «Зеленой тетради» Папюса Шулер позаимствовал и формулировку о «Великой Телесме».

Несомненно, что Шулер черпал свои знания о гнозисе и гностицизме поначалу главным образом из тетрадей Генри Папюса. Но со временем его познания расширялись. Один очевидец вспоминал, что как-то рылся в архиве Шулера: «Он содержал большой список оккультных работ, который был либо составлен самим Шулером, либо, по меньшей мере, откуда-то переписан. Основные части этого материала касались высокопоставленных масонов и теософии. В нем упоминалась, прежде всего, идея Е. П. Блаватской о „семи формах сознания“… Упоминался французский неогностик Элифас Леви, немецкий теософ Франц Хартманн и оккультист Карл Кизеветтер». Несмотря на интерес к оккультной тематике Альфред Шулер очень негативно и даже враждебно относился к масонству. Достаточно одной цитаты: «Масон как протокозел иудаизма».

Шулер проявлял интерес и к тамплиерам, которые из-за их поклонения бородатой голове, именуемой Бафометом, были сожжены на костре. Он объявлял рыцарей-храмовников скрытыми гностиками. Вполне возможно, что у них имелись связи с катарами и исламскими гностиками. Возрождение тамплиерского учения официально произошло в конце XIX века, когда Карл Келлер и Франц Хартманн основали в 1895 году оккультный «Орден восточных тамплиеров». В 1905 году его руководство перешло к Теодору Ройссу, а позже к англичанину Алисетру Кроули. Во многом ритуалы «Ордена восточных тамплиеров» были восприняты уже упоминавшейся «Гностической католической церковью». Что касается ориентации Шулера на французских тамплиеров, то именно она послужила предпосылкой для экспорта этого учения в Германию. Традиционно считалось, что гностическая традиция передавалась по следующей линии: катары – тамплиеры – розенкрейцеры – масоны. Но во многом подобное предание являлось профаническим. В действительности же цепочка передачи гностических традиций от поздней Античности к произведениям Шулера осталась сокрытой. Она была тайной. Шулера считали последним немецким катаром, так как именно он ясно воспринял в своих произведениях традицию французских гностиков и альбигойцев, да к тому же, в отличие многочисленных представителей неогностицизма, он действительно верил в то, чему учил. Людвиг Клагес, которому Шулер жаловался, что его высасывает какой-то вампир, повсюду рекламировал влияние катаров на произведения своего друга.

Тот же Клагес сообщал следующее о подготовке к серии докладов о сущности Рима, «Вечного города»: «Я превратил мое участие в добычу материала (например, о стоиках) и повторному изучению каждого доклада». В своих докладах Шулер непосредственно обращался к гностическому «Евангелию от египтян». «Я заканчиваю это рассмотрение несколькими местами из так называемого „Евангелия от египтян“, которое, перемещенное в этот круг идей, обретает новое значение. Иисуса спросили, когда придет его царство, он ответил: Когда два станет одним, а внешнее (то есть смесь субстанций в теле) станет внутренним (смесью субстанций в свете), но не будет ни мужским, ни женским». После этого последовала ссылка на три вида бесполости, приведенные в Евангелии от Матфея: «Он же сказал им: не все вмещает слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из черва материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сами себя сделали скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».

В своем докладе, называвшемся «Дома жизни», Шулер привел в качестве доказательства проникновения христианства в дворцы римских императоров граффити, на котором изображался распятый мужчина с головой осла. Подпись к рисунку гласила: «Алексаменос молится своему богу». Клагес указывал, что речь идет о смешанной сущности, которая почиталась христианской сектой гностиков, которая приравнивала Христа к египетскому Сету. Речь идет уже о знакомых нам сетианцах.

Но пока вернемся к некоторым фактам биографии Шулера. Как мы помним, он познакомился с Дерлетом в 1894 году. Это был человек, который не только проповедовал агрессивный, почти орденский католицизм, но и был прекрасно знаком с другими религиозными течениями. Впервые гностическое влияние он ощутил после знакомства с сэром Жозефом Пеледаном, гроссмейстером ордена розенкрейцеров и храма Грааля. Несколько позже Дерлет, подобно Шулеру, познакомился с Генри Папюсом. Именно Дерлет подсказал Шулеру одну интересную мысль. В своем докладе «Термы, игры, солнечный ребенок и цезаризм» Шулер указывал на возможность пролития крови для овладения светом противника. Чтобы понять «Кровавые ритуальные убийства», он очень рекомендовал изучить труды баварского философа Баадера. Франц Бенедикт фон Баадер (1765–1841) родился и умер в Мюнхене, где совместно с Якобом Бёме изучал теософию. В своем окружении он считался гностиком, хотя на самом деле всю жизнь оставался католиком. Именно Баадер был одним из тех мостиков, которые вели к немецкому идеализму.

Подводя некоторые итоги, можно смело утверждать, что Шулер соприкоснулся с гностиками и французскими катарами только благодаря контактам с Генри Папюсом. Подобное же можно сказать и о Дерлете. Клагес, который сам интересовался гностиками, принимал участие в подготовке самого знаменитого доклада Шулера «О сущности Вечного города». Кроме этого, он занимался изучением различных теософов, которых Шулер цитировал в своих произведениях.

Но все вышеперечисленное – это только, так сказать, внешние признаки того, что Шулер был гностиком и катаром. Внешние признаки должны быть подтверждены некими внутренними убеждениями, которые проще всего найти в произведениях Шулера. Не надо ходить далеко – остановимся на уже упоминавшемся докладе «О сущности Вечного города», одной из задач которого являлось гностическое просвещение публики: «Мои речи „О сущности Вечного города“ полны психического содержания. Они обращены к душе, а не к интеллекту. Они несут психические колебания и пытаются найти внутренние источники света у слушателей. Они – эротические поклонники, их намерение совокупиться и родить свет, то есть совершить религиозное действие».

Шулер должен был «оплодотворить» слушателей своими словами, которые должны были пробудить в них внутренний свет. Он действительно обращался к душе, а не к рассудку. Считалось, что после этих докладов слушатели могли самостоятельно пробудить в себе свет. Некоторые из своих докладов Шулер заканчивал словами: «Пришло время имени, облаченному в плоть, открыть тайну лампы и помчаться на упряжке Гелиоса над свежими трещинами дымящейся пашни, приближая душевное зарево». Понятие «лампы» относится к древней гностической традиции и встречается уже в оригинальных манихейских трактатах.

Шулер считал, что символами света могут быть не только определенные драгоценные камни, но и курица. «Белая курица является символом телесматического светильника души. Это – курица души… куриная мистерия». Понятие телесма (от греческого xeXeiv – завершение) впервые встречается у легендарного мага Гермеса Трисмегистаса. Он употребил его своей книге «Таблица Смарагда», на которую опирались многие средневековые гностики. Сама книга до сих пор остается загадкой. Нет никаких указаний ни на время, ни на место ее появления. Возможно, она была написана самими гностиками в VI–VIII веках нашей эры. Завеса таинственности над ней – это всего лишь предосторожность, дабы их не уличили в обмане. Так или иначе, но гностическая традиция представляет Гермеса, самого старого из всех «философов» (не путать с греческим божеством), в качестве автора этого документа. Имеется два представления о Гермесе. Некоторые делают его египтянином; но, провозглашая его современником Платона, они нарушают всю хронологию. Другие утверждают, что он – король греков, который находился в Константинополе, но это запутывает ситуацию еще больше, чем первое утверждение.

Сама таблица утверждала, что во внутреннем мраке вещей сокрыто определенное излучение мирового духа, основными инструментами которого являются солнце и луна; а сам он существует в неком влажном паре. Эта мощная сила включена во все земные вещи, именно она является созидателем совершенства вещей и всего мира. Эта сила является определенным переваривающим, совершенствующим все вещи фактором, в котором нашли взаимодействие небо и земное расположение вещей. Эта сила – квинтэссенция всех вещей, отнятое мракам сокровище мира, очищенное от всего земного осквернения. «Таблица Смарагда» является не чем иным, как изложением учения об этой превосходной сущности, которую называли «Эликсир жизни» (Elixir vitae), пятой эссенцией. Именно от этого словосочетания произошло нынешнее понятие «квинтэссенция». И здесь мы непосредственно соприкасаемся с алхимией. Дело в том, что пятой эссенцией в алхимии называлась особая сущность, которая существовала наряду с землей, огнем, воздухом и водой. Отвлекаясь от высоких материй, хотелось бы привести еще одно свидетельство проникновения гностицизма в нашу современную жизнь. Вспомните фильм Люка Бессона «Пятый элемент»…

Но если все живые существа происходят из источника света, являются ли они одинаковыми в телесматическом свете? Как эти представления отразились на политических взглядах Шулера? Лучше всего о политических воззрениях Шулера знал Клагес: «…он не был ни радикальным противником марксизма, ни врагом противников имущих; он только хотел правильно употребить деньги последних. Он не мог никогда ощущать какой-то бедности и появлялся в обществе с естественной честью мужчины, который, кажется, не знал ничего о будничных трудностях». Но тем не менее у Шулера находится формула, данная молодому рабочему, которая не лишена определенного революционного потенциала: «Советую ли я повышать заработную плату? Сокращать рабочий день? Лучше уж фабрики, охваченные огнем!» И мы опять видим у Шулера навязчивую идею о сожжении. При этом он не отказывался от своих религиозно-гностических представлений. «В общественной жизни нет ни владельцев, ни собственности, так как владение светильником является общим. Все живут во всем. Именно поэтому доисторическому времени абсолютно чуждо понятие собственности. В Средневековье стыдились владения и, как бы оправдываясь, называли его „солнечный лен“… Так как каждое целое является чувством солидарности, само собой разумеется, надо правильно понимать это слово. Признаки старой расы сохранил единственный первобытный народ современности – русские. Основываясь на телесматических колебаниях, они пытаются снести карточный домик эволюции». Удивительно, что мюнхенский эзотерик Шулер в качестве примера свидетеля телесматических колебаний приводит русский народ. Здесь невольно напрашивается связь с Папюсом, который некоторое время находился при дворе Николая II. Но это вовсе не значит, что Шулер благодаря своему гностически-мотивированному эгалитаризму примкнул к левому политическому лагерю. Напротив, Французскую революцию, социал-демократию и анархию он классифицировал как «выход наружу нижних загноившихся масс». Проблема, которую он связывал с Французской революцией, это была оценка расправы с аристократами, особыми носителями света. Во «Дворянстве труда» он писал: «Гильотина этой позорной расы трещит на благородных позвоночниках. Последнее извращенно-половое преступление против света и души».

Вообще Шулер мечтал заменить традиционную школу с ее аналитическо-абстрактными предметами на интернаты с раздельным обучением мальчиков и девочек. Разумеется, в них не должно быть целевой установки на формирование мужественности, так как свелось бы исключительно к функциям мужчины, которые предъявлял прогресс, но вредно сказалось на магическом аспекте. Шулер видел в современной ему школе только матрицу для мозгов, которая пагубно воздействовала на психические возможности. Вместо этого он выступал за юношеские дома, в которых во время периода полового созревания чувственная деятельность превратилась бы в таинственную, свидетельствующую о свете мистерию: «Центр внимания арийских юношеских домов, несмотря на удаленность во времени, очень узнаваем как по внешней, так и по внутренней структуре – чувственно-трансцендентные мистерии самой ранней любви». Там юноша на основе его чрезвычайно высокого светлого потенциала стал бы «завершением в себе». Его больше нельзя было бы рассматривать как неполноценного человека. Молодежь по причине ее «радости освещения» становилась самоцелью. Конечно, из этой достаточно пространной теории очень сложно было бы вывести конкретную педагогическую теорию, но определенные отголоски идей Шулера мы опять же находим у национал-социалистов. Взять хотя бы популярный в конце 20-х годов лозунг: «Национал-социализм мобилизует молодежную волю». Там, как и в мечтах Шулера, не было совместного обучения, школьная программа не была ориентирована на перегрузку знаниями. А элитарные учебные заведения (Наполас, школы Адольфа Гитлера), которые были построены по образцу юношеских домов…

Определение света и божественности у Шулера можно найти в стихотворной форме. Так, например, в одном стихотворении он обращается к предполагаемой родине своих предков:

Из конца пути свет

между древесиной и металлургическим заводом

освещает самое последнее божественное бытие.

Другая строфа может интерпретироваться как перемещение космической борьбы между светом и тьмой:

Живут – двое из Вселенной, отмежевавшиеся от общего, бессмертные, которые знакомы как враги: туманные искры вспарывают ночь, произведенные на свет волею случая.

Шулер также обращался к классическим метафорам гностицизма, каковой являлась, например, жемчужина в раковине. Образ души, закованной в теле.

Я – свет, пропитанный ночью…

Я – жемчужина, наполнившая раковину

Я – опьянение, омолаживающее этот мир.

Я – жизнь.

Начало строфы «я являюсь кем-то» можно найти не только в стихотворении Георге «Я один и меня двое», но и в различных античных гностических текстах. Эта формулировка, присущая богам и пророкам, присутствует у Шулера и в другом месте:

Мой вихрь пожара страстно жаждет вашей крови.

Ваших красных хлебных ручьев из сердец.

Меня не спеша выпивает светлая жизнь.

Во время одного из своих погружений в прошлое Шулер видел «за воротами истории» светлое райское государство. Современность же виделась ему в характерной для гностицизма манере – пустота, мрак, холод и мучение. Так как выглядело будущее? Человека ожидало «грядущее царство света». Но как достигнуть его? Это было возможно только после избавления от телесного покрова, скрывавшего свет. Здесь мы видим классические гностические идеи: тело препятствует вступлению в царство света и должно быть оставлено как надоевший костюм. Или, по-другому, просветленного человека окружают эфирные одежды – покров каждого живущего.

У Шулера мы находим также часто встречаемый в гностических системах взгляд о спасителе в облике «солнечного ребенка». «Я допускаю, что время от времени сущность жизни выступает в виде ребенка, который время от времени поднимается из большого прилива народов, тогда должен наступать перелом жизни, касающийся всего человечества таинственный мировой переворот, восход солнца для новой жизни». Однако как действуют эти всегда пассивные «солнечные дети», которые на всю жизнь остаются детьми? «Поляризация солнечного ребенка перемещает наружу более активную сущность, которая словно окружает его, которая, так сказать, образует внутренних придворных солнечного ребенка». После этого, окруженный сиянием, которое Шулер назвал «розовым Кольцом», солнечный ребенок рассылал во все стороны мощные потоки своей силы, которая напоминала по форме солнечное колесо (свастику). Шулер вел здесь речь о сверхчеловеческой форме, которую он никак не мог забыть, сравнивая ее с последним взглядом на Содом. И здесь мы видим традиционное для сетианцев представление о Содоме как царстве, созданном из семени великого гностика Сета.

Шулер видел светлого носителя, солнечного ребенка и в Иисусе: «В то же время передо мной возникают образы нового приключенческого романа: пустыня верхнего Египта. Время действия: теряющее силу язычество. Окончательная победа бесполого, наполненного солнечной эссенцией Иисуса». Шулер изображал Иисуса как бесполого, в некоторых версиях как оскопленного, так как солнечный ребенок обладал андрогинной природой.

В какой же связи находились солнечный ребенок и центр света? Согласно идеям Шулера, солнечный ребенок был идентичен богу с пламенным семенем, создавшим ядро Вселенной. Следовательно, центр света и солнечный ребенок едины; центр света может также рассматриваться как божество, которое производит солнечного ребенка.

У Шулера мы видим также представления различных гностиков о том, что души людей собирались на Луне, чтобы затем быть доставленными на Млечный Путь. Собранием на Луне душ (света) объяснялось возрастание Луны. Затем души людей воссоединялись с центральным метафизическим светом. Шулер использовал эти гностические мотивы в своих произведениях: «Затем их взгляд нырял в полный диск Луны на переполненном звездами небе. Казалось, что от чистой священной страсти их души отправятся туда». На то, что дальше происходило на Луне, намекает одна формулировка: «Лунный свет капал жемчужинами на тропинку, вымощенную кирпичами». Жемчужина, как мы помним, считалась у гностиков стандартной метафорой души. То есть в определенной степени души умерших могли в виде света возвращаться обратно на землю.

Кстати, о Луне: заместитель фюрера Рудольф Гесс после Нюрнбергского трибунала, который приговорил его к пожизненному заключению, держал на стене своей камеры карту Луны. Это было вызвано вовсе не его любовью к астрономии. Он верил, что именно оттуда, с Луны, придет его спасение, последний батальон СС. Это было не просто совпадением. Было общеизвестно, что Гесс был увлечен средневековой мистикой. Вальтер Шелленберг написал о нем в своих мемуарах: «Он часто цитировал целые абзацы из книг прорицателей, таких как Нострадамус и прочих, имена которых я не помню». Другие утверждали, что Гесс был одержим мистическим умерщвлением плоти – одна из практических составляющих гностицизма. Нет никаких сведений, что Рудольф Гесс был знаком с Альфредом Шулером, но будущий заместитель Гитлера, проживавший в Баварии, увлекавшийся мистикой и гностицизмом, скорее всего, был не просто знаком с идеями Шулера, но и присутствовал на его публичных выступлениях.

Несмотря на некоторые эгалитарные заявления, Шулеру было присуще традиционное элитарное гностическое мышление. Перед началом своего доклада о Вечном городе он заявил своим гостям, что не придет никакой ценности бурлящим человеческим массам. Не менее последовательно он воспринял идею о трехчастном делении человечества. Материалистических хюликов он назвал экзотериками. Вследствие своей материалистичности он считал их крайне поверхностными. Классического физика он именовал «религиозным дилетантом», он был в равной степени зависим и от знаний, и от церкви. Пневматики – совершенно другой тип людей. В силу своею природного стремления они склонны к внутренним переживаниям. Именно эти люди должны были находиться в центре всех его идей. Именно они являлись ключом к расшифровке всех событий. Переживание для Шулера – это познание собственного света, собственной божественности. Это знание, связанное с восприятием дуалистического деления мира, с его борьбой между светом и мраком, которое объясняет исторические события, бывшие следствием борьбы двух начал. Шулер далеко не случайно употребил в отношении пневматиков формулировку «в силу своего природного стремления». В его понимании класс пневматиков имел вполне конкретное биологическое выражение, хотя и не ограничивался представителями одного или нескольких этносов.

Однако, если истинное познание доступно от природы далеко не каждому, то и тайный язык должен был стать уделом лишь гностической элиты. Шулер не раз заявлял, что изъял бы из тайного языка слова «Телесма» и «телесматический». Шулер попытался даже придать гностическую трактовку такому естественнонаучному понятию, как электрон. «Подумайте о вибрирующем комплексе света, состоящем из бесчисленного количества активных и пассивных электронов, вспыхивающих от взаимного трения. Это флюиды неутомимого движения, которые являются основной субстанцией Вселенной. Эти флюиды создают нимб, ореол творческой силы, который окружает нас и всё сущее… Как я предполагаю, эта субстанция идентична „большой Телесме“ и изображается аналогичным способом. Ее спасающая преображенная сила располагается в крови». Как видим, для Шулера понятия: электрон, флюид, Телесма и кровь – были почти идентичными. Это можно увидеть в описании герметической литургии, которую практиковал Шулер. «После того, как они произнесли слова молитвы, они целовали друг друга и шли, чтобы есть священную (очищенную) еду, не содержавшую никакой крови». Неудивительно, что многие гностики были вегетарианцами. Для них кровь была местонахождением божественной души. Они опасались, что при приеме пищи свет души будет рассеян, ядро души или «семя ангела» могло разделиться и стало бы еще больше переплетенным с материей тела. «Когда волна крови делается просветленной, то я называю ее существующей жизнью. Это обозначение представилось мне вместе с моими переживаниями». Следовательно, Шулеру самому казалось, как просветленная кровь, некий кровавый светильник переполняли его. «Обладание светом – это наше участие в абсолютной жизни… С другой стороны, складывается впечатление, что такой свет связан с течениями из Вселенной, в которых он должен быть распространен. Находящиеся в свете испытывают эти потоки как пришедший из космоса холодный озноб. Но, соединяясь с эссенцией (сущностью) крови, они приобретают радостное тепло». Следовательно, во Вселенной имеется центр света, из которого на человека снисходят эти «флюиды» и «потоки». Шулер описывал это так: «Я называю субстанцию, хлынувшую из Вселенной, – космической. Эрос Космогонос кажется мне поздним символом такого происхождения». Теперь мы можем понять, почему мюнхенских философов, сплотившихся вокруг Шулера, называли космистами. Очевидно, Шулер видел в богах символическую реализацию реальных процессов. Во всех гностических системах общим является космическое содержание. Является ли происхождение природы неповторимым? Шулер ощущал «озноб», например, когда «внезапная идея, как светящаяся искра, воодушевляла на творческое действие. Это телесматическая сила потревожила личность». Тот же самый доклад «О сути Вечного города» только внешне касался античной метрополии. На самом деле Шулер вещал о причастности телесмы к земным событиям.