Текст книги "Другая сторона"

Автор книги: Андрей Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– А разве это не так? – удивился Даллес такому ходу мысли.

– Разумеется нет! Немцы за деревьями не увидели леса! Неужели никто из руководителей Рейха не прикинул с карандашом в руке, что на оккупированной территории, на которой до войны проживало свыше половины всего населения страны, расположена всего только треть промышленных предприятий?!

– А где же остальные две трети?

– Да очень просто! Для того чтобы установить их местонахождение, вовсе не обязательно засылать в Советский Союз сотни нелегальных агентов с биноклями и «лейками». Достаточно просто посмотреть материалы партийных съездов и пленумов, которые публиковались в открытой печати. Если внимательно прочитать эти материалы, то можно сделать вывод, что в последнее десятилетие перед войной в Европейской части СССР было, по сути, только три великих стройки: Днепрогэс, Харьковский тракторный и Беломорканал. Все остальное строилось за Волгой и Уралом! Магнитка, «Уралвагонзавод», «Уралтяжмаш», Челябинский тракторный, Комсомольск-на-Амуре и десятки других! Все они были построены с таким расчетом, чтобы даже при самом неудачном для Красной Армии ходе войны не оказаться в пределах досягаемости немецких бомбардировщиков. И вот результат такого просчета. Уже сейчас советская военная промышленность, потерявшая одну треть довоенных мощностей, вышла по объемам производства на довоенный уровень и продолжает наращивать темпы. Советский Союз уже превосходит Германию по объемам производства вооружений и боеприпасов, и он еще не исчерпал всех своих резервов. Прибавьте к этому поставки из Англии и Америки. Канарис и Шелленберг просчитались, собирая перед войной сведения о Советском Союзе, и ввели в заблуждение руководство Рейха и Генеральный штаб. Какую, по-вашему, оценку заслуживает немецкая служба разведки после таких промахов, сделанных еще в предвоенный период?

– Звучит убедительно, – согласился Даллес. – А контрразведка?

– Тут еще проще. Я четвертый месяц нахожусь в Швеции. В дружественном Германии государстве. Ни я, ни моя агентура до сих пор не попали в поле зрения гестапо. Меж тем я все это время поддерживал активную радиосвязь с центром. Вам это ни о чем не говорит?

– Благодарю вас, Олег, – Даллес оторвал ладонь от стола и снова положил ее на место. – Я убедился в том, что вы действительно тот, за кого себя выдаете. Мне бы хотелось, чтобы вы работали у меня. Я нуждаюсь в таких людях. У меня их, право, не так много. Поэтому я вам делаю предложение. От которого отказываться в вашем положении глупо. У вас нет ни знакомых в Америке, ни средств к существованию, ни профессии, не считая профессии шпиона. Мне поручено создать мощную и разветвленную разведсеть в Европе. Я хочу вам предложить должность моего резидента в Скандинавии. Что вы на это ответите?

– Вы предлагаете мне должность резидента?! Вот так?! Сразу?! – изумился Штейн. – Боюсь, Ален, у вас будут неприятности из-за меня. Не лучше ли поставить во главе скандинавской резидентуры, пусть формально, для отчета, кого-нибудь из проверенных ваших сотрудников? Я готов помогать ему во всем и исполнять все его распоряжения.

– Вы предлагаете поставить над вами Смита? – Даллес улыбнулся такой мысли. – Вы хотите, чтобы вам отдавал распоряжения некомпетентный и напыщенный чурбан? Нет. Мне нужен результат, и в Европу я прибыл не для того, чтобы устраивать карьеру чужих протеже. Если вы встанете во главе скандинавской резидентуры, то я буду спокоен за наши дела в Северной Европе и смогу уделять больше внимания другим участкам работы.

Даллес подумал немного, затянувшись трубкой, и окончил:

– Хорошо. Чтобы придать вам немного решительности, я скажу вам, что не потребую от вас в обязательном порядке раскрывать имена агентов, завербованных лично вами до прихода в наше посольство и во время работы у нас, а также имена агентов, ставших вам известными в связи с вашей прежней службой в Генеральном штабе Красной Армии. Если вы принимаете мое предложения, то я обрисую вам круг наших интересов и связанных с ними задач. Итак, ваш ответ?

– Я согласен, – улыбнулся Штейн.

На этот раз Даллес вздохнул с видимым облегчением.

– В Скандинавии наших английских союзников интересует прежде всего безопасность конвоев PQ и QP. В вашу задачу будет входить сбор сведений о немецкой эскадре, дивизионе подводных лодок и самолетах противника, которые немцы используют для охоты за судами конвоя. Во-вторых, вы должны немедленно начать антифашистскую агитацию и пропаганду. В перспективе, если на фронте сложится благоприятная обстановка, возможен переход к вооруженному восстанию и насильственному свержению режима Квислинга. Поэтому начинайте уже сейчас подбор людей, который войдут в будущем в правительство. Это должны быть уважаемые, компетентные люди, не замаранные сотрудничеством с нацистами и, главное, настроенные лояльно по отношению к Соединенным Штатам.

– Какими средствами я располагаю?

– Хороший вопрос. Деньги будете получать у посла. Отчеты о расходах направлять на мое имя. Для начала я устанавливаю вам лимит на оперативные нужды – тридцать тысяч в месяц.

– Крон?

– Долларов, дорогой Олег! Долларов. Расчеты в Соединенных Штатах осуществляются исключительно в долларах, а не в конфетных фантиках третьих стран валюты. Как, по-вашему, я стану отчитываться в тратах? Израсходовал столько-то шведских крон? Боюсь, что парни из казначейства не знают о такой валюте и затруднятся пересчитать по курсу.

– Теперь все ясно, – кивнул Штейн. – Могу ли я считать, что в скандинавских делах у меня полностью развязаны руки и я подотчетен только вам и никому больше?

– Это так и есть. Я рад, что мы с вами поняли друг друга.

VIII

14 июня 1942 года. Дувр, Англия

Вскоре после того как судовые склянки пробили полдень, Коля, шатаясь и балансируя, сошел по зыбкому трапу на благословенную землю Британских островов. God, save the Queen!

За три дня увлекательного путешествия от Стокгольма до Дувра у Коли вывернулось наружу все нутро от жестокой морской болезни. Оказалось, что он совсем не переносит качки. Согбенный, поддерживаемый за плечи заботливым Юр] сном, с трясущимися конечностями и лицом цвета зелени, ступил он наконец на причал. Больше всего на свете ему сейчас хотелось прилечь на твердую землю где-нибудь между готовых к погрузке тюков и ящиков и дождаться, пока его перестанет укачивать. За три дня он отдал Северному морю всего себя.

«Как же мне хреново!» – оценивал свое состояние Коля, пока Юрген метался в поисках такси или попутки. До Лондона было добрых шестьдесят миль.

Колю мутило. В глазах плыли надоедливые зеленые и лиловые шары, живот сводила судорога, в голове плыло и хотелось почему-то ядреного соленого огурца.

– Тиму, тебе плохо? – Юрген обмахивал Колю своей шляпой. – Ну, скажи, тебе плохо? Может, доктора? Он даст тебе что-нибудь от живота.

«Черт бы побрал этого Юргена, – у Коли не было сил отмахнуться от докучливого спутника. – Черт бы побрал эту поездку и эту Англию со всеми ее потрохами! И зачем я только согласился сюда плыть?»

А как было сюда не плыть?

Неделю назад этот чертов Юрген заявился в Колину мастерскую и прямо с порога заявил:

– Мы плывем в Англию!

Вообще-то, ни в какую Англию Коля плыть не собирался. Он еще не успел прийти в себя от последних событий, которые стремительно сменяли одно другое. Сначала их со Штейном из Стокгольма отзывал Головин. Потом Олег Николаевич ушел навсегда в неизвестном направлении. Не успел он уйти, как его стали искать Валленштейн и этот немец из посольства, фон Гетц. Почти сутки они продрыхли в его комнате, а отоспавшись, устроили такую пьянку, какую не каждый день увидишь даже в самом дальнем гарнизоне.

Пьянка закончилась уже и вовсе неожиданно – фон Гетц улетел на Восточный фронт! В самом начале вечера на Восточный фронт должен был лететь другой немец, Смолински, кажется.

Едва только все участники весенних сепаратных переговоров рассосались, как Головин назначил Колю «Мершантом» вместо Штейна и приказал ему раздобыть то, не знаю что. Коля еще не успел толком обдумать свое новое положение и то, с какого бока он возьмется за выполнение задания командования, как ввалился Юрген и сообщил ему, что они плывут в Англию.

«Да какого черта?!» – хотелось возмутиться Коле.

Но Юрген не дал ему уйти в глухую оборону.

– Тиму, не спорьте! Я все продумал.

Колю сразу насторожило то, что Юрген все продумал. Всякий раз, когда он начинал думать, Коля лез в бумажник и отсчитывал купюры.

– В Англии сейчас кризис! – радостно констатировал Юрген. – Англичане нуждаются буквально во всем! Немцы топят их корабли, и на острове нехватка самого необходимого. Такой шанс упускать нельзя!

Коле было совершенно понятно, что их предполагаемая поездка на остров – это результат очередного озарения Юргена. Его вообще озаряло еженедельно. По роду деятельности скромный клерк, зажатый и придавленный скучнейшей бумажной работой, Юрген фонтанировал самыми невероятными прожектами вроде покупки ипподрома.

Как-то он в очередной раз проигрался на скачках и на следующее утро предложил Коле продать дело, выкупить ипподром и взять под контроль тотализатор. Целую неделю он донимал Колю своей гениальной идеей, расписывая все выгоды и преимущества предстоящей сделки. Только после того как Коля с карандашом в руке доказал Юргену, что всех его денег не хватит, чтобы выкупить на этом ипподроме даже один денник, Юрген отстал. Но только на неделю. Через неделю он предложил заняться изготовлением черепаховых пепельниц, расчесок и оправ для очков.

Если бы Остапу Бендеру для его конторы «Рога и копыта» потребовался коммерческий директор, то лучшей кандидатуры, чем Юрген, он не смог бы найти.

Вот теперь он пристал к Коле, как с ножом к горлу: «Плывем в Англию, и все тут». И ведь не откажешь! Не отмахнешься от него, как от назойливой мухи. Юрген – не только кузен девушки, за которой Коля имеет честь ухаживать и наглец, который упрямо навязывается в компаньоны. Для генерала Головина и для всего советского командования Юрген – источник ценнейшей информации. Через Юргена генерал Головин узнает об объемах и сроках поставки Рейху шведской руды, сопоставляет их с другими данными и опирается на Юргена при составлении своих аналитических записок. Если Коля, не дай бог, поссорится с Юргеном, тот перестанет таскать реестры договоров фрахта, и тогда капитан Осипов, кадровый сотрудник Главного разведывательного управления, схлопочет большие неприятности. Очень большие.

Пришлось плыть, чтобы не портить отношения.

Куда плыть? Зачем плыть? Это не имело значения. Хоть в Англию, хоть в Бразилию. Юргену вступило в голову, значит, Тиму Неминен должен составить ему компанию, если капитан Осипов хочет сохранить для себя этот источник информации. Поэтому все три дня пути до острова Коля переносил стойко и мужественно и сегодня вывалился на берег уже совершенно без сил.

Если бы Коля в своей жизни читал что-либо еще кроме уставов, инструкций и наставлений, то он, вероятно, вспомнил бы, как за триста лет до него в этом же самом порту высаживался на берег другой искатель приключений из провинции. Некий юноша, родом из Гаскони, с армянской фамилией д'Артаньян, за триста лет до него прибыл в Англию для реэкспорта драгоценных камней и изделий из них во имя спасения чести своей королевы. То есть, в принципе, с той же самой целью, с какой сейчас на остров прибыл Коля. Сжать урожай там, где его не сеял. Но Коля не читал Дюма.

Согнувшись в три погибели, продолжая испытывать позывы на рвоту, он двинулся на таможенный и паспортный контроль. Юрген услужливо поддерживал шатающегося Колю за плечи, но никакого чувства благодарности в нем не вызвал, одно только усталое раздражение. За три дня плавания Юрген до смерти надоел Коле. Теперь советский разведчик старался не думать о том, что ему предстоит провести в обществе этого кретина весь обратный путь, да еще неизвестно, сколько они промыкаются по Англии в поисках не знаю чего.

Впрочем, толк от Юргена все-таки был: Коля не знал английского, а Юрген лопотал на нем довольно бойко, по крайней мере, англичане его понимали. Пока Коля корчился на причале, Юрген уже успел выяснить, где находится пункт таможенного контроля. На таможне их шведские документы ни у кого не вызвали восторга. На них посмотрели скорее неприязненно, нежели приветливо, но это нисколько не омрачило радостного настроения Юргена.

– Одна таможня – это еще не вся Англия, – пояснил он Коле.

Никакого плана, разумеется, у Юргена не было и быть не могло. У него, как правило, действие опережало мысль. Все его расчеты сводились к одному-единственному знакомству. Работая в «Baltic Transit», он по роду своей деятельности вел деловую переписку с такой же фирмой в Англии. Некий Джек Нортон, клерк, который уже несколько лет получал письма, написанные Юргеном, и отвечал на них, и был той самой надеждой, на которой были основаны все радужные мечты Юргена. По его планам выходило, что стоит только свести своего дорогого родственника и компаньона с этим Нортоном, как оборотистый Тиму сразу же станет грести деньги лопатой. Юрген нисколько не сомневался в том, что деловых качеств цепкого финского иммигранта хватит на то, чтобы за две недели оплести весь Лондон своей паутиной, в которую будут косяками попадать доверчивые обладатели фунтов стерлингов. Он уже почти явственно представлял десятки выгоднейших контрактов, подписанных Тиму.

В фирменном конверте «Baltic Transit – только для международной переписки» Юрген отправил этому незнакомому Нортону частное письмо, в котором, витиевато рассуждая об укреплении дружеских отношений между двумя фирмами-партнерами, выражал желание посетить туманный Альбион с неофициальным визитом, дабы лично засвидетельствовать свое почтение к своему глубокоуважаемому коллеге. В ответном послании Джек Нортон написал одно лишь слово «Welcome» и приписал номер служебного телефона.

Вот, собственно, и вся степень родства и дружбы легкомысленного подданного шведской короны со всеми подданными Соединенного Королевства. Иных знакомств и связей Юрген в Англии не имел.

До Лондона было добрых семьдесят миль, но Юрген довольно быстро разыскал попутную легковушку и махнул Коле, услужливо открывая для него дверцу авто.

Машина въехала на возвышенность. По укоренившейся в нем за последние два года привычке незаметно подмечать все вокруг себя, Коля отметил, что пейзаж справа и слева от дороги до Лондона не был ни однообразным, ни скучным. За несколько километров пути он увидел два полевых аэродрома, на одном из которых стояли самолеты с американскими опознавательными знаками на фюзеляжах. Попалась пара складов горючего, которым, вероятно, и заправлялись самолеты, базировавшиеся на аэродромах. Еще было несколько зенитных батарей, но из-за скорости Коля не успел определить количество орудий, прикрытых маскировочными сетями.

Но не это впечатлило Колю. На возвышенностях он увидел несколько металлических ажурных вышек, которые походили на те, что использовались для антенн большой мощности. Опытным взглядом радийщика Коля оценил вышки и совершенно справедливо решил, что они, скорей всего тут поставлены не только для приема передач Би-би-си.

IX

То, что Лондон – самый настоящий прифронтовой город, Коля понял с первых же минут. Он увидел разрушенные дома и много людей в военной форме, но не только это говорило об осадном положении. Люди гражданские имели при себе противогазы в брезентовых сумках на широком ремне. Даже дети. Еще Коля заметил, что прохожие время от времени поднимают лица и смотрят в небо. Так поступают либо в ожидании дождя, либо в ожидании скорого воздушного налета. Серьезные и сосредоточенные лица лондонцев Коля тоже заметил. За полтора года жизни в тихой и уютной Швеции он уже привык, что ему улыбается любой человек, с которым он вступает в случайный разговор, будь то киоскер, бакалейщик или девушка-официантка. Простейший вопрос: «Извините, который час?» начинается с улыбки, которая возвращается ответной улыбкой. «Четверть одиннадцатого, мой господин». А в Лондоне лица серьезные, сосредоточенные, неулыбчивые.

Колю осенило. Последний раз он видел такие лица в Советском Союзе! У наших граждан тоже сосредоточенные, серьезные, почти угрюмые лица, будто их обладатели познали всю вселенскую скорбь или размышляют над эпохальными проблемами глобального масштаба. Простая улыбка у нас считается едва ли не признаком легкомыслия и полного отсутствия ума.

Водитель оказался воспитанным и любезным человеком и без всякой дополнительной платы подвез их в Сити, к самому дому, в котором располагалась контора Нортона.

Время было далеко за полдень. На окнах красивых и строгих зданий Сити крест-накрест были приклеены бумажные и матерчатые полоски, чтобы стекла не выдавило взрывной волной. Лондон принял на себя много больше бомб, чем Москва в сорок первом году, и все его жители, даже маленькие дети, знали и неукоснительно соблюдали правила гражданской обороны. При воздушном налете пожилые и дети немедленно организованно отправлялись в ближайшее бомбоубежище, а молодежь и люди среднего возраста, приписанные к санитарной или противопожарной команде, занимали свои места в соответствии с боевым расчетом.

На удивление Коли, Джека Нортона удалось разыскать очень быстро. Юрген обратился к портье на входе в здание, назвал фамилии, свою и Нортона, и портье вежливо и подробно рассказал, на какой этаж подняться, в какую сторону коридора пойти и в какую дверь постучать.

– Вот только лифт не работает, джентльмены, – посетовал портье. – Не хватает электричества.

Нортон встретил их без суеты, по-деловому. Будто ему о прибытии шведской делегации позвонили еще из порта, и он спокойно ожидал их приезда. Юрген скорее туманно, нежели сбивчиво, рассказал ему о целях их визита в Англию.

Нортон, разумеется, ничего не понял, да и вряд ли кто-то другой смог бы понять полет мысли предприимчивого Юргена, но, будучи человеком воспитанным, сказал:

– Бизнес есть бизнес, джентльмены. Можете рассчитывать на мою помощь.

Помощь помощью, но тут выяснилось, что Нортон уже заканчивает свой рабочий день в Лондоне и по делам службы выезжает в пригород.

Юрген еще не успел расстроиться от такого неудачного поворота, как Нортон спросил:

– Вы ведь только прибыли и еще не успели устроиться? Отлично! Поедемте со мной. Это будет безопаснее, чем ночевать в Лондоне. Подождите меня внизу, пожалуйста. Я скоро.

Коля с Юргеном спустились вниз и вышли на улицу. Юрген перевел предложение Нортона.

– Их, наверное, часто бомбят, – высказал предположение Коля и посмотрел на небо, перенимая привычку лондонцев задирать голову.

Нортон спустился минут через десять, но не в цивильном костюме, а в форме лейтенанта английских ВВС.

Заметив вопросительные взгляды своих гостей, он пояснил:

– Я сейчас нахожусь на службе в армии. Но так как моя служба не требует постоянного присутствия в части, а дел в конторе действительно много, мое руководство договорилось с командованием о том, что свободное от дежурств время я буду посвящать делам фирмы, а в урочное время буду нести службу, как все остальные. Давайте поспешим. Электричка через сорок минут.

Омнибус, в который они сели, проехал по Тауэр-стрит мимо разрушенного дома из красного кирпича. Целыми остались только две стены, а крыша провалилась внутрь.

– Посмотрите, – Нортон показал на скелет дома. – Знаете, чей этот дом? Это дом Диккенса, а теперь…

Коля не читал «Оливера Твиста» и «Маленького оборвыша», но пожалел про себя, что мистер Диккенс потерял такой хороший дом, вынужден сейчас жить в бомбоубежище. Вероятно, старик сильно нуждается.

Не прошло и сорока минут, как электричка доставила их на вокзальчик маленького городка, точнее сказать, деревни. Насколько Коля сумел сориентироваться, они по железной дороге ехали в обратном направлении, в ту сторону, откуда приехали в Лондон на автомобиле.

«Newington», – прочел Коля на вокзальной вывеске. Это был Ньюингтон, место военной службы лейтенанта Нортона.

Нортон выходить в город не собирался. Наоборот, он пересек пути в сторону поля, которое открылось сразу же за железной дорогой. Пройдя вдоль путей метров пятьдесят по ходу движения поезда, все трое вышли на улочку, которая под прямым углом уходила влево от железной дороги. Отмахав по ней добрую милю, все трое вышли на треугольную площадь, и Коля решил, что они уже пришли на место. На самом большом доме развивался британский флаг, а по брусчатке прогуливался солдат с автоматом. Это было очень похоже на штаб какой-то части, и Коля подумал, что Нортон в нем и служит.

Но действительность оказалась интереснее.

От штаба они повернули направо и, пройдя совсем немного, вышли на другую площадь, размером поменьше первой, но тоже треугольную, как и большинство площадей старинных городов. Влево отходила мощеная дорожка и вела она прямиком к ферме, а вторая дорога, уходя от площади прямо, превращалась в шоссе и вела в поля.

В этих полях кое-где виднелись редкие постройки, но не было ничего похожего на воинскую часть.

Пройдя по этой дороге значительное расстояние, они вышли на какой-то хутор, состоящий всего из трех кирпичных домов, если не считать хозяйственных построек. Осмотревшись на местности, Коля вспомнил народного героя земли Русской Ивана Сусанина и с подозрением посмотрел на Нортона. От хутора дорога забирала влево, в той стороне совсем близко виднелась небольшая роща.

Когда через пять минут они достигли крайних деревьев, Коля убедился, что никакая это не роща, а самый настоящий парк, один из тех английских парков, в которых так любят бродить поэты. Деревья были посажены вокруг двух полян с низко скошенной травой. На первой, меньшей, поляне местные жители наверняка устраивали пикники, а на второй, большой, было удобно играть в крокет. Несмотря на хорошую летнюю погоду, в крокет на поляне никто не играл, потому что посреди нее стояло невиданное доселе техническое сооружение, рассмотреть которое получше Коле помешал патруль. Сержант и двое солдат, вооруженные автоматами.

Они что-то сказали Нортону, тот ответил, показал взглядом на Юргена и Колю. Сержант кивнул, дал дорогу, и они продолжили движение по парку.

Через несколько метров деревья расступились и открыли ровное пространство с полгектара, на котором стоял дом.

Если посмотреть на такой английский дом хоть с тына, хоть с фасада, то в голову не придет ничего другого, кроме как «Мой дом – моя крепость».

Трехэтажный домина, построенный из красного крепкого кирпича в форме буквы «Т», мог выдержать натиск целого танкового батальона. Узкие окна походили скорее на бойницы и смотровые щели. Казалось, уже при проектировании они были предназначены скорее для ведения огня по противнику, нежели для освещения внутренних помещений. Высокая двускатная крыша была утыкана большим количеством печных труб. Наверное, в каждой комнате была либо печь, либо камин. Насколько можно было оценить ширину стен в оконных проемах, она составляла никак не меньше метра и позволяла выдерживать прямые попадания фугасных снарядов без вреда для обороняющихся.

Было ясно, что семье, в которой есть мужчины и охотничьи ружья, жить в таком доме не страшно, даже если бы вся окрестность кишмя кишела разбойниками.

В этом могучем доме и был самый настоящий штаб.

Это было видно по нескольким машинам и мотоциклам, стоящим на площадке, расположенной сбоку от дома, по множеству проводов, подведенных к дому. Это было видно по дежурному сержанту, который встретил их в холле первого этажа.

Нортон переговорил с ним. Юрген воздержался от перевода, и Коля ничего не смог понять, но дежурный пожал плечами и, видимо, что-то разрешил, потому что Нортон пригласил их подняться по лестнице на третий этаж и сам пошел первый, показывая дорогу.

Небольшая комната, в которую он их привел, была обставлена скудновато: диван, кресло, письменный стол и торшер. На окне были подняты плотные шторы светомаскировки, в боковую стену был встроен камин.

– Располагайтесь, джентльмены, – Нортон обвел рукой помещение. – Это моя комната.

Затем, догадавшись, что на одном диване двое мужчин вряд ли улягутся, добавил:

– Раскладушку вам принесут.

Вещей у Коли и Юргена не было при себе никаких, если не считать двух саквояжей с самым необходимым. День клонился к вечеру, но до темноты было еще далеко, поэтому они спустились вниз вместе с Нортоном.

– А вы вот тут вот… – Коля неопределенно повертел в воздухе рукой, обращаясь к Нортону. – Тут и служите?

Юрген перевел вопрос.

– Да, – кивнул Джек. – Если вам интересно, могу показать.

Заняться было нечем, развлечений никаких не предвиделось, поэтому Коля и Юрген согласились осмотреть место службы Нортона, чтобы не помереть со скуки прямо на крыльце.

Нортон привел их на большую лужайку, мимо которой они уже проходили, и где стояло непонятное и загадочное техническое сооружение.

На двух больших тракторных тележках были установлены брезентовые фургоны. Тележки были поставлены одна к другой таким образом, чтобы из одного фургона можно было пройти во второй, не выходя наружу. Рядом с фургонами прямо на постриженном газоне была установлена круглая антенна диаметром больше трех метров с коническим диполем посредине. Диполь был нацелен на зюйд-зюйд-ост. Рядом с антенной тихо рокотал дизель-генератор, а чуть поодаль на треноге стояла подзорная труба.

Нортон по дюралевой лесенке забрался в один из фургонов и пригласил обоих спутников за собой.

Под брезентом не было ничего выдающегося. Вдоль брезентовой стенки стояли два железных шкафа, один шкаф из металлической сетки, возле них на складном стуле скучал рядовой с эмблемами связи, который даже не дал себе труда встать при появлении старшего по званию.

– Это передатчик, – Нортон хлопнул ладонью по одному из шкафов. – А это – приемник. Все просто.

Назначение сетчатого шкафа он посчитал объяснять лишним. Вероятно, тот не представлял ничего ценного или интересного.

Коля же начал догадываться о назначении фургонов и большой круглой антенны.

– Это радиостанция? – спросил он у Нортона.

– Не совсем, – улыбнулся англичанин. – Пожалуйста, сюда.

Нортон раздвинул полог в задней стенке фургона и перешел в следующий фургон. Там находились приборы посложнее, которые Коле еще не приходилось видеть.

У задней стенки вертикально стоял какой-то маховик с рукояткой. Судя по всему, за эту рукоятку его и вращали. Рядом с этим маховиком был другой, такой же, только установленный горизонтально. Судя по блестевшей рукоятке, этот второй маховик вращали не реже первого. Посреди фургона стоял пульт со множеством лампочек и десятком тумблеров и кнопок. В центре пульта было прорезано большое круглое окошко, в него вставлен экран круглой формы. От центра экрана к краю шла зеленая светящаяся полоска, обозначая радиус. Два солдата сидели и смотрели на этот радиус. Рядом с ними был установлен телефон.

– Это мой боевой расчет, – Нортон показал на солдат за пультом.

Солдаты встали и довольно фамильярно поздоровались с командиром.

– А что это? – Коля с любопытством посмотрел на круглый экран в центре пульта.

– Это? – Нортон помедлил, подыскивая нужное слово. – Это RADAR.

– Ну и зачем он нужен? – усмехнулся Коля, разочарованный тем, что вместо хорошей радиостанции ему показали пустую и бесполезную игрушку вроде карусели.

– Сейчас я вам попробую объяснить, – воодушевился Нортон и показал в центр экрана, из которого исходил зеленый луч. – Центр экрана – это наша антенна. Та самая, которую вы видели на лужайке. Зеленая светящаяся полоска – это луч, который излучает диполь антенны.

– И какой в этом луче прок? – все еще не мог понять Коля.

– А вот смотрите.

Нортон приказал одному из солдат, и тот стал вращать горизонтальный маховик. Зеленый луч на экране пополз по часовой стрелке, оставляя за собой рваный мутный шлейф. Солдат повернул маховик в другую сторону, и луч вместе со шлейфом пополз против часовой.

– Видите? – восторгался Нортон.

– Ну, – мыкнул Коля, все еще не понимая, какой практический смысл в том, что луч ползает по экрану.

Нортон поднялся с места и ткнул в карту, приколотую к брезентовому пологу над пультом.

– Смотрите, очертания на экране совпадают с очертаниями береговой линии. Видите?

Шлейф, идущий за лучом, оставил на экране четко различимую густо-зеленую дугу Выше дуги зелень была гораздо бледнее, на ней виднелись крохотные густо-зеленые пятнышки, напоминающие по форме семечки. Коля посмотрел на карту, потом снова на экран, но ничего не понял. Солдат продолжал крутить маховик, водя лучом на экране вправо и влево.

Нортон показал на карту.

– Смотрите, это береговая линия от Фолстоуна до Дила!

Коля присмотрелся. Дуга на экране поразительно совпадала с дугой побережья Южной Англии.

– А вот тут находится Дувр? – ткнул он пальцем в экран.

– Верно! – обрадовался Нортон.

– А что это за семечки рассыпаны? – Коля показал пальцем на экран повыше дуги.

– Это суда, которые находятся сейчас в море.

– И мы их можем видеть?

– Разумеется! Для этого и существует наш пост, чтобы видеть цели и сообщать о них по команде.

– А вот это?.. – Коля показал в самый верх экрана, где тоже дугой шла густая зелень и хорошо было видно, как мыс вдавался в море.

– Это Кап-Гринэ, Франция. У немцев там стоит такой же RADAR, как наш, но не столь мощный и точный. Наша техника позволяет сообщать сведения о целях и дальности до них с точностью до двадцати метров, а немцы не могут указать удаление с погрешностью менее двухсот метров. Кроме того, мы можем просматривать территорию противника раза в три дальше, чем он просматривает нашу собственную.

Колю заинтересовал RADAR. Еще бы! Он же своими собственными глазами видел контуры английского и французского берегов, и контуры эти совпадали с теми, что были показаны на карте.

– Ловко придумано, – одобрил Коля.

– Ну да, – подтвердил Нортон. – Так это еще не все. На наши ночные истребители тоже была поставлена система RADAR, и теперь наши пилоты могут определять местонахождение немецких самолетов даже в полной темноте. Немцы уже давно не летают над Англией безнаказанно.