Текст книги "Граница джунглей"

Автор книги: Андрей Плеханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

Выдра с трудом оторвал чугунную голову от подушки. Встал с постели и, пошатываясь, добрался до ванной. С отвращением оглядел свое изображение в зеркале – кожа бледна как у покойника, темные окружья под глазами, длинные черные волосы свалялись в неопрятные космы, нос исцарапан, на левой скуле багровый кровоподтек. И запах… Разит как из старой пивной бочки. Тьфу!

Вчера Выдра несколько перебрал. Если точнее – упился в хлам. Вот тебе и благие намерения, вот тебе здоровый образ жизни. Дорвался бывший лесоруб до свободы, сто чертей ему в селезенку. Подрался, естественно… Ладно хоть не оставил на поле сражения пару свежих трупов. Выдру вовремя утащила эта, как ее… В общем, эта японка – Эмико. Утащила к себе в постель. А теперь Выдра даже не помнит, насколько она была хороша и была ли хороша вообще. То, что сам он не был хорош, сомнению не подлежит. Все, что произошло ночью, провалилось в небытие.

Выдра в очередной раз рыгнул перегаром и удрученно покачал головой. Позорище! Ладно, ладно. Сегодня он отлежится, отдышится, а завтра непременно посетит бюро по экстремальным видам спорта. Или послезавтра… В общем, в самое ближайшее время.

Начался вчерашний вечер вполне благополучно. Выдра влез в сеть, долго разбирался в информации о ресторанах Эль-Параисо – насколько амбициозной, настолько же, вероятно, и лживой; с негодованием отверг кухню китайскую, корейскую, французскую, немецкую, итальянскую и мексиканскую – сколько можно! Остановился, в конце концов, на кухне эфиопской – реклама обещала истинную, непревзойденную экзотику, уникальный, сваренный по особому рецепту кофе, национальную музыку и уютную интимную атмосферу.

Экзотика и в самом деле оказалась хоть куда – таких обшарпанных и закопченных заведений, как ресторанчик «Ид-аль-Адаха», Выдра не видел даже в глухой боливийской провинции. Посетители сидели на низких табуретах, чуть ли не на земляном полу, и кормили друг друга яствами, по виду напоминавшими позавчерашние пищевые отбросы. Именно так – кормили друг друга. Ни вилок, ни ложек не наблюдалось, ели руками, и кусок полагалось отправлять в рот не себе, а соседу. Узрев сие безобразие, брезгливый Выдра сделал попытку немедленно сбежать, но был пленен редкостной красоты темнокожей девушкой. Девушка, увешанная огромным количеством цветных бус и едва прикрытая куском полосатой льняной ткани, схватила Выдру за руку, прижалась к нему, обдав запахом сандала, и сказала, что ее зовут Адва, что она накормит господина сама, что она сделает все-все, чтобы ему понравилось, и поэтому ему обязательно очень-очень понравится. Выдра вздохнул и сдался.

Они сели за приземистый столик друг против друга – голые ноги Адвы прижались при этом к ногам Выдры, доставив ему приятные ощущения. Меню не принесли: девушка заявила, что господин – ее лучший гость, и она сама закажет то, что подойдет ему лучше всего, и накормит его так вкусно, что он всегда будет кушать только в ресторане «Ид-аль-Адаха». На жестяном блюде притащили серую ноздреватую лепешку диаметром в полметра, эфиоп в феске вывалил на нее куски жареной баранины и овощи, залил густым соусом и удалился.

– Хлеб называется инжерра, – прощебетала Адва, – он сделан из травы. А соус называется бербери, его надо запивать тэджем, чтобы не так жглось. Попробуйте тэдж, господин.

Она налила из кувшина в стакан мутную молочно-янтарную жидкость и протянула Выдре. Выдра сделал глоток. Тэдж оказался медовухой – довольно крепкой и не слишком тонкого вкуса. Впрочем, выбирать не приходилось – не успел Выдра опомниться, как Адва оторвала от края хлеба изрядный кусок, смешала рукой соус и мясо, завернула все это в лепешку на манер кулька и впихнула в его несчастный рот. Выдра сделал пару жевательных движений и припал к спасительному напитку, стараясь пропихнуть жгучее месиво в глотку. На глазах его выступили слезы – он привык к острой латиноамериканской кухне, но этот «бербери», казалось, был сделан не из перца, а из раскаленного пламени. Все в ресторане дружно вытаращились на Выдру – очевидно, надеясь, что он упадет на пол и забьется в конвульсиях, а может, даже и умрет. Выдра не упал и не умер – набулькал и осушил залпом второй стакан тэджа, пару раз кашлянул, натужно улыбнулся и помахал зрителям рукой. Зрители захлопали в ладоши и радостно загалдели.

Рефлексы выстрелили в мышцы Выдры, он с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги и сбежать из дурацкого заведения. Все это было не просто неправильно, но опасно. Элиминатор не должен вести себя так безрассудно, нельзя есть такую пищу… в конце концов, его могут просто отравить, кто их знает, этих диких эфиопов. Но в следующее мгновение хмельная медовуха ударила в голову, теплыми струями разбежалась по жилам и заставила тело расслабиться. Горячие колени девушки сжали ногу Выдры, тонкие ее пальцы накрыли его узловатую руку.

– Ведь это очень-очень вкусно, да, господин? – спросила она.

– Да, неплохо, – Выдра кивнул головой.

Дудки. Он больше не элиминатор, вот так! Он волен делать все, что ему захочется, попадать в любые идиотские приключения и не задумываться ни о репутации, ни о безопасности. Именно это он и будет делать. Таков его путь к тому, чтобы стать нормальным человеком.

– Адва, давай я буду есть сам, – предложил Выдра. – Самому мне как-то привычнее.

– Нет, нет! – девушка замотала головой и десятки тонких ее косичек разлетелись в стороны. – В первый раз совсем нельзя – это же гуршя, старый обычай. Вот когда вы придете обедать завтра, во второй раз, тогда я дам вам только первый кусочек, а дальше можете кушать сами. Но лучше, чтобы я вас кормила, а вы меня. Потому что так угодно богу.

– Какому богу? – спросил Выдра.

– Как какому? – Адва удивленно заморгала. – Господу нашему, Иисусу Христу. Вы из какой страны, господин? Вы японец?

– Нет, я индеец аймара. Я из Боливии.

– А это где такое? На Земле?

– На Земле. В Южной Америке.

– Здорово! – восхитилась девушка. – Вот накоплю денег и тоже побываю на Земле. Никогда там не была. Только говорят, там все страшно тяжелое. Трудно двигаться, трудно дышать.

– Это у вас все слишком легкое, – заявил Выдра. – Шкаф с одеждой можно двумя руками поднять. И кости у вас, ганимедцев, из-за этого хрупкие. Ты пьешь таблетки, Адва?

– Конечно, господин. Без таблеток здесь жить нельзя. Быстро распухнешь и умрешь.

– Много денег тратишь на таблетки?

– Нисколько. Всем гражданам Ганимеда трамитин дают бесплатно. А если кто-то отказывается его принимать и начинает пухнуть, его кладут в клинику, тоже бесплатно. У нас хорошее, доброе правительство. Богатый город.

– А я вот за этот ваш трамитин плачу немалые деньги, – сказал Выдра. – Ну и ладно, удовольствие того стоит. Ты, Адва, представить себе не можешь, как забавно стать вдруг в два с половиной раза легче, чем весил всю свою жизнь. Легкость в теле необыкновенная, только вот желудок барахлит, подташнивает постоянно.

– Это пройдет. Если будете принимать трамитин, пройдет через неделю. У всех землян проходит.

– Будем надеяться…

– А вы смотрите шоу «Битва деградантов», господин? – спросила девушка. – Через два часа будет очередная трансляция, мы здесь все это смотрим.

– Нет, не смотрю.

– Почему? Это же супершоу! Все только о нем и говорят!

– Я не смотрю никакие шоу.

– Очень зря. Там все по-настоящему, там деграданты убивают друг друга. А кто выживет, тот победит.

– Убивают? – Выдра с недоверием покачал головой. – Быть такого не может. Они что, не люди?

– Нет, конечно. Они деграданты.

– Роботы?

– Нет, они совсем как люди – мощные такие, огромные, красивые, волосы у них длинные. И дерутся здорово.

– Значит, все-таки люди?

– Да нет же! Деграданты они!

– Понятно, – резюмировал Выдра. – Ну их к чертям, этих твоих деградантов. Налей-ка мне еще этого вашего бэджа.

– Тэджа, господин.

– Ну да. Налей.

Выдра тяпнул еще стаканчик медовухи и съел из рук девушки Адвы два больших куска инжерры с бараниной. Потом принесли тыбс – нарезанные плеточками кусочки мяса, жареные с зеленым перцем. Половина порции зажгла в желудке Выдры такой адский огонь, что пришлось залить его чуть ли не полукувшином тэджа. Музыканты в углу начали наяривать музыку на однострунных скрипках, по виду сделанных из коробок для обуви. Эфиопы и эфиопки повскакивали из-за столов и пустились в корявый танец, подпевая себе на гортанном языке, люди с белой кожей лениво хлопали им в такт и тяжело отрыгивались. Выдра с трудом привел в порядок мысли, замутненные алкоголем, и понял, что с него достаточно. Он встал, едва не повалив стол, отодвинул рукой официанта, только что притащившего очередное блюдо – заведомо несъедобный кусок сырой телятины, и прошествовал к стойке бара. После десятиминутных препирательств, сопровождавшихся размахиванием рук, криками, уговорами и рыданиями Адвы, ему удалось заплатить по счету и покинуть заведение. Сумма, по мнению Выдры, превышала истинную стоимость обеда раз в двадцать, но он не стал спорить. Сам виноват – никто не тянул его сюда.

Дальше, по логике поведения лесоруба, Выдра должен был вернуться в свой отель, принять пилюлю для улучшения пищеварения и завалиться спать. Но голова его потеряла контроль над ногами, а ноги понесли в поисках дальнейших приключений. Через полчаса Томас обнаружил, что находится в прокуренном помещении, имитирующем салун из американского вестерна. Он стоял у бильярдного стола и таращился, наблюдая, как две крашеные под блондинок японки безуспешно пытаются уложить хотя бы один шар в лузу.

– Эй, эй, подружки, – неожиданно для самого себя произнес Выдра. – Да я смотрю, вы играть ни черта не можете! Научить вас, цыпочки?

Подружки-цыпочки дружно повернулись к Выдре, в глазах их сверкнул интерес.

– Пойдет, омбре, – произнесла одна из них нежнейшим соловьиным голосом. – Меня зовут Эмико. Играем с тобой матч из трех партий, по пятьсот кредитов за партию. Бабки вперед – наличкой. «Восьмерка», по спортивным правилам. Разбив идет со всей кухни. Если шар улетает за борт – двойной фол, два раза бьем с руки. И выпивка – за твой счет. Пойдет?

Вот так ультимативно все это прозвучало. Выдра несколько оторопел, но не испугался, конечно. Ему ли, настоящему мужчине, бояться японских блондинок? К тому же, что это за деньги – пятьсот кредитов? Мелочь, в сущности.

– Пойдет, Эмико, – сказал он. – А ты умеешь играть? Пока я этого не увидел.

– Сейчас увидишь. – Японка махнула рукой, подзывая маркёра. – Как тебя зовут, омбре?

– Выдра.

– Забавная кликуха. Ты какие шары предпочитаешь – земные или ганимедские?

– Земные, – почти уверенно ответил Выдра.

Он понятия не имел, что такое ганимедские шары, а спрашивать было неудобно – в конце концов, он не новичок в пуле. Ерунда все это. Сейчас он разделает цыпочку под орех, уложит все шары с двух выходов – он умеет это делать. Потом напоит обеих цыпочек чем-нибудь покрепче. А после этого утащит их с собой развлекаться. Во-первых, ему всегда нравились японки. А во-вторых, сейчас ему можно все – в том числе и поддатых симпатичных девиц. Никто не настучит на него за это и не поставит жирный минус в личное досье.

Маркёр тем временем установил на столе пирамиду из шаров, поставил биток на точку. Выдра взял из стойки кий, покатал его по столу, проверяя прямизну, оценил форму накладки. Все выглядело идеально. Можно было приступать к разбиву.

Он не стал выпендриваться, разбивать пирамиду сзади ударом от борта. Выбрал самый простой вариант – чуть косой в лоб, прицелился и стукнул.

Он никак не ожидал того, что случилось. Стандартный удар разнес пирамиду вдребезги, взорвал ее к чертовой матери. Шары заметались между бортами как молекулы в броуновском движении. Одновременно четыре шара зайцами прыгнули за борт и с грохотом поскакали по полу.

Обе японки радостно захохотали, словно Выдра оправдал их самые радужные ожидания. Десять зрителей, зачем-то появившихся вокруг стола, также загоготали громко и неприятно. Выдра смущенно побагровел и побрел подбирать с пола шары-беглецы. Он уж и не помнил, когда с ним в последний раз случался такой дурацкий конфуз. Разве что в детстве.

– Двойной фол, омбре, – объявила Эмико. – Мы с тобой договаривались.

– Без проблем, – отозвался Выдра, выставляя шары вдоль бортов.

Девушка реализовала свой фол на все сто процентов. Точнее, на пятьсот, потому что забила с одного выхода пять шаров. Она не спешила – готовила каждый удар долго, с выцелом, совещалась со своей подружкой. Выдра терпел – ждал, когда подойдет его время выйти и разобраться с ситуацией, стукнуть по битку настолько слабо, насколько это вообще допустимо, оценить инерцию шара, понять, в чем подвох. Ожидание его скрашивала попка Эмико – при каждом ударе девушка низко склонялась к столу и ее короткая, почти иллюзорная юбочка натягивалась и поднималась, открывая для обозрения нижние части упругих ягодиц. Зрители, праздно обступившие стол, получали от зрелища удовольствие не меньшее, чем сам Выдра, и это раздражало его. В конце концов именно он платил за выпивку и за весьма вероятный проигрыш, а эти бездельники получили шоу на дармовщинку.

Выдра уже решил было, что партия слита, но Эмико, слава небесам, смазала удар и отошла от стола. Молча кивнула: бей, мол, омбре. Ситуация дрянная, но не безнадежная: японке осталось забить два шара, а ему, Выдре – семь. На Земле, в кабачке «Лос Амигос», в котором Выдра играл каждую пятницу по двенадцать партий, у девчонки не было бы ни малейших шансов. Но здесь, на Ганимеде, что-то было не так. И Выдре предстояло выяснить – что.

Он нацелил кий в правый бортовой шар, сделал три коротких вдоха для концентрации… Шар самый простой, не положить такой в лузу – невозможно. Автоматически скосил глаза влево – ага, биток уйдет сюда, дальше выход на полосатую девятку. И ударил. Точнее, не ударил даже – едва коснулся белого шара. Гравитация… Здесь она ослабленная, нужно это учесть.

Шар лег в угловую лузу точно, иначе и быть не могло – по всем законам геометрии. Но вот чертов биток жизнерадостно взвился в воздух, подскочив на десять сантиметров, описал дугу, перемахнул через борт и приземлился на пол.

– Двойной фол! – дружно крикнули зрители, число которых к этому времени перевалило за пятнадцать.

– О’кей, без проблем, – сказал Выдра, сжимая кулаки и с трудом преодолевая желание сломать кий о чью-нибудь голову. – Ваш ход, леди Эмико.

Что за чертовщина? Такое впечатление, что они играют не полновесными бильярдными шарами, а шариками для пинг-понга. Почему они так скачут?

Японская блондинка хорошо знала свое дело. Шары у нее были теми же самыми, но управлялась она с ними куда ловчее. Пять минут – и партия закончилась. Черный лег в заказанную лузу, зеваки в очередной раз радостно завопили, Эмико щелкнула пальцами и сказала:

– Неплохо для новичка, омбре. С тебя пятьсот кредов. Закажи нам две «Маргариты» [3]3
  «Маргарита» – коктейль из текилы, ликера и сока.


[Закрыть] и продолжим.

– Я не новичок, – глухо произнес Выдра. – Я начал играть в пул лет за пять до того, как ты появилась на свет, детка. И еще вот что: ты знаешь этих уродов, которые стоят здесь толпой, курят и орут прямо в мои нежные, привыкшие к тишине уши?

– Предположим, знаю, – сказала Эмико, уперев руку в бок, выставив вперед бедро и сощурив глаза.

– То есть, они твои знакомые, да?

– То есть да, знакомые. Ты имеешь что-то против?

– Имею. Скажи им, чтобы перестали по-скотски гоготать и отвалили отсюда. Я честно плачу за игру и не хочу, чтобы за мои деньги мне по-лошадиному ржали в уши.

– Скажи им это сам.

– Ты не против?

– Не против. Половина из них – ужравшиеся европейцы, а вторая половина – тупые американцы. Я знаю их давно, и не менее давно они достали меня. Если сумеешь справиться – убери их отсюда.

– Если уберу, объяснишь мне, в чем дело? Почему эти шарики прыгают как обезьяны в джунглях?

– Объясню в любом случае. Ты на Ганимеде, дорогуша. И шары весят тут намного меньше. Только новички и профессионалы высшего класса играют здесь с шарами земного веса. Нормальные люди играют в шары с утяжеленной свинцовой серединой. Это и есть ганимедский пул. В нем, пожалуй, ты имел бы шанс в игре со мной. Но ты выбрал земной вариант, Выдра.

– Почему ты мне сразу не сказала?

– Ты не спрашивал. А я слишком скромная девушка, чтобы навязывать свое мнение.

– Да уж, видели мы таких скромных…

– Давай без хамства, Выдра. Если собрался разгонять этих придурков – действуй.

– Ладно, сейчас вернусь.

Выдра вперевалочку пересек зал и подошел к охраннику – двухметровому мулату в синей форме. Достал из кармана бумажник и демонстративно помахал им над головой.

– Кто здесь выписывает лицензии на драки? – спросил он.

– Я выписываю, – флегматично сказал мулат. – Желаешь почесать кулаки, омбре?

– Увидим. Может, и обойдется.

– Для тебя лучше будет, если обойдется. – Мулат с некоторым пренебрежением окинул взглядом малогабаритную фигуру Выдры. – За твои деньги тебе же начистят физиономию. Мне кажется, это не самый лучший вид развлечений, дружище.

– Это мое дело. Давай лицензию.

– На сколько человек?

– На пятерых. Вон на этого блондинчика, того жирного, и на этих троих гринго[4]4
  Гринго – пренебрежительное название белых людей в Латинской Америке.


[Закрыть] тоже. – Выдра повернулся к толпе зевак и открыто показал пальцем на своих потенциальных спарринг-партнеров. Зеваки отреагировали стандартно – в очередной раз заржали.

– Пятьсот кредов.

– Отлично, пойдет.

Выдра достал из портмоне кредитную карту и вручил ее охраннику. Мулат пожал плечами – мол, как знаешь, я предупреждал тебя, замухрышка, сходил к стойке бара, произвел необходимые манипуляции, вернулся и принес Выдре пластиковый прямоугольник.

– Лицензия одноразовая, действует три часа и только в этом заведении, – сказал он. – Я прикинул ситуацию и сделал тебе ксиву без ограничения количества участников. Можешь лупить здесь всех мужиков, кроме меня и бармена, конечно. И бабенок бить нельзя – за это угодишь в каталажку. Доволен, омбре? Ты классно вложил бабки.

– Не то слово, – буркнул Выдра.

На Земле такого не было. А вот на Ганимеде – пожалуйста: покупай лицензию и приступай к рукоприкладству. Выдра, как бывший служитель закона, относился к этому неодобрительно. Меркантильность, господствующая на Ганимеде, вызывала у него некоторую брезгливость… впрочем, в этом случае она играла ему на руку. Бить сильно он никого не собирался – так, пара тумаков при необходимости, если кто-то обнаглеет сверх всяких пределов. Но лучше бы на самом деле обошлось без этого.

– Я готов, Эмико, – сообщил он, подойдя к бильярдному столу. – И еще: дальше будем играть ганимедскими шарами. Ты не против?

– А, зассал, вождь! – тут же заорал рыжий толстяк в расстегнутой гавайской рубахе – один из тех, на кого Выдра показывал пальцем. – Эмико, не соглашайся. Вздрючь его по полной программе!

– Отвали, Джордж, – Эмико нервно дернула плечом.

– Точно, – Выдра повернулся к толстому, сжал кулаки, насупил брови, изобразив на лице угрозу. – Ты слышал, что тебе сказала леди? Топай отсюда.

– Сам топай. Где хочу, там и стою.

– Значит, так, – заявил Выдра. – Похоже, что доброго, вежливого обращения вы не понимаете. Вы видели – я взял лицензию на неограниченный мордобой. И предупреждаю: еще одно грубое слово со стороны кого-либо из вас, и у ваших стоматологов появится куча работы. Ваши зубы будут собирать с пола пылесосом.

– Ты маленький корявый соплеглот, – тут же брякнул толстяк, с удовольствием выговаривая каждое слово. – Твои кулачки меньше, чем мои яйца. Ты мог бы подраться с курицей, да. В этом случае я поставил бы на тебя, малыш. Поставил бы пять кредов против десяти, да.

Все вокруг дружно захохотали. Все, кроме японки Эмико. Она озадаченно покачала головой и взяла в руки кий.

– Не кипятись, Выдра, – сказала она. – Я уже поверила, что ты настоящий мужик. Плюнь на этих идиотов, давай играть. Я согласна на ганимедские шары. Условия те же. Не думай, что это будет намного легче.

– Нет уж, нет уж! – завопил один из американцев. – Пусть он врежет Джорджу, пусть! Пусть покажет, какой он крутой!

– Ладно… – Выдра хмыкнул, пожал плечами. – Покажу, если вы так просите.

Он думал только об одном: не повредить мебель, на сломать кий или, хуже того, бильярдный стол. Он и так потратил сегодня слишком много денег. Креды в Эль-Параисо слетают со счета с неописуемой скоростью. Поэтому драться нужно аккуратно.

За те три шага, пока он двигался к толстому, тот успел принять боксерскую стойку. Выдра ударил боковым хуком справа – размашисто, открыто. Толстяк парировал выпад – медленно, неуклюже, и тут же махнул увесистой лапой, метя Выдре в нос. Открылся при этом полностью – хоть в нокаут его отправляй, хоть на тот свет. Томас не воспользовался возможностью подрихтовать обрюзглую морду, у него был другой план. Он легко ушел от удара, сместился в сторону, изящно вытянул ногу и въехал носком ботинка в пах противника.

Рыжий рухнул наземь тяжело, как застреленный бегемот. Захрипел, скрючился и заелозил по полу, сжимая руками ушибленное мужское достоинство.

– Порядок, – удовлетворенно резюмировал Выдра. – Теперь твои яйца точно стали больше моих кулаков. Кто еще желает получить?

Как ни странно, желающие нашлись сразу же, буквально через несколько секунд. Вероятно, они решили, что массовая атака на маленького латиноса неминуемо принесет успех. Выдра так не считал. Пространство для боевых действий было крайне ограниченным, и он по-прежнему заботился больше о целостности мебели, чем о собственной безопасности, поэтому пропустил весьма чувствительный удар в скулу. Впрочем, этим и ограничилось. Через полминуты еще трое присоединились к толстому, составили ему отличную компанию на полу, а все прочие неожиданно прекратили драться и разбежались врассыпную. Режиссер любого гонконгского боевика остался бы крайне недоволен произошедшим – из-за скоротечности и малой зрелищности баталии. Но Выдру ситуация вполне устроила. Он повернулся к оторопевшей японке и сказал:

– Эмико, лапочка, полагаю, что нам нужно перейти за другой стол. Потому что ходить по этим чучелам меня не устраивает, в то же время мне кажется, что убирать их отсюда в мои обязанности не входит.

Вот такое предложение произнес Томас Уанапаку, и Эмико лишь согласно кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова. Вторая японка к этому времени благоразумно ретировалась, исчезла из поля зрения. Выдра галантно предложил ручку Эмико, она подхватила его под локоток, и они – взъерошенные, но непобежденные, – прошествовали по диагонали через весь зал к свободному столу. Охранник-мулат оторвался от телефона, по которому вызывал то ли полицию, то ли скорую помощь, и показал Выдре большой палец: молодец, мол, парень, не такой уж ты и замухрышка. Выдра кивнул головой. Он чувствовал себя на все сто, несмотря на ноющую скулу.

Здорово все-таки не быть лесорубом. Будь Выдра в должности элиминатора – ни за что не позволил бы себе такую потасовку. Даже в Эль-Параисо… и пожалуй, тем более – в Эль-Параисо. Что бы сделал элиминатор Уанапаку в этой ситуации? Да ничего интересного – замял бы конфликт в самом начале, погасил его извинительной шуткой, а через десять минут покинул бы заведение и отправился на поиски более безопасного места.

Но теперь он выступал в новой ипостаси – не привык еще к ней, однако привыкал с каждым днем, с каждым часом. А потому он не только играл с симпатичной Эмико в бильярд, но и усердно употреблял алкоголь, вливая в глотку по одному стакану «Маргариты» в течение каждой партии. Так ему было легче. Ему становилось все лучше и лучше, все радостнее и свободнее. К пятой партии Выдра полностью освоился с ганимедскими шарами, отыгрался у Эмико, три раза поцеловался с ней взасос, основательно потискал ее, (попка у Эмико, прямо скажем, была выдающегося качества) и почувствовал себя на седьмом небе от счастья.

«Умата» – так это состояние называют аймара. Это означает, что человек стал глупым как опоссум, обожравшийся забродивших ягод. Стал совсем тупым, потому что выпил слишком много и решил, что может совершать любые поступки и не обращать внимания ни на что.

Выдра нарезался весьма основательно и утратил контроль за происходящим – впервые за много лет.

Напрасно он расслабился. Он как-то не подумал о том, что лицензию на драку могут купить и его соперники.

Через два часа, когда Выдра окончательно осоловел, начал пошатываться и мазать удары один за другим, к столу подвалило сразу пятеро. Трое из них были теми, кого Выдра отправил валяться под стол, их лица украшали живописные кровоподтеки. Рыжего с ними не было – очевидно, полученная травма не позволяла ему самостоятельно передвигаться на нижних конечностях. Но это не делало ситуацию легче ничуть. Потому что одной из пятерых была Оса.

Выдра открыл рот от изумления, помотал головой, пытаясь справиться с наваждением. Быть такого не может – Оса здесь, в Эль-Параисо, в этом самом клубе… Что она здесь делает? У него уже началась белая горячка?

– Эй ты, беглый шаолиньский монах, – тут же заявил один из обиженных, типичный веснушчатый ирландец, – короче, звони своему травматологу. Пусть готовит для тебя костыли и гипс на все тело. Допрыгался ты, понял?

– Не понял, – пробормотал Выдра. – В чем дело, народ? Вы на меня напали, я вам честно навешал, деньги заплатил за это. Вам что, мало? Еще хотите?

– Мечтаем! – заржали парни.

– Вы еще не поняли, что у вас нет шансов? Извините, ребята, но я должен вам сказать, что вы не умеете драться. А я – умею.

– А мы и не будем об тебя руки пачкать, – объявил ирландец. – Вот она тебе навешает. Она умеет.

И показал большим пальцем за спину. На Осу, разумеется.

Оса стояла, сложив руки на груди. Пятнистый костюм в стиле «милитари», узкая талия, перетянутая армейским ремнем, высокий для индейской женщины рост, крепкие мускулистые ноги. За те шесть лет, что Выдра не видел ее, она ничуть не потеряла красоты. И, судя по происходящему, осталась такой жестокой и бессовестной стервой.

Ну да, почему она должна была перемениться к лучшему? Выдра не мог видеть ее глаз, скрытых черными очками, но догадывался, что выражают они то же, что и всегда – презрительную нелюбовь ко всему окружающему, и особенно к нему, Томасу.

Когда-то он делил с ней ложе. Он был одним из немногих, кто старался понять ее, более того – пытался полюбить ее. Теперь в это верилось с трудом.

Она отплатила за его привязанность полновесным предательством – удивительно, как он остался жив тогда в Хуачакалье. И, похоже, сейчас она пришла, чтобы добить его.

– Эй, омбрес, тут какое-то недоразумение, – Выдра поднял руки, примирительно помахал ими, даже изобразил на лице улыбку. – Она женщина, по местным законам я не могу с ней драться…

– Можешь, Выдра, – ледяным тоном произнесла Оса. – Можешь, дружочек. Для этого существует специальная лицензия, и эти ребятки ее купили. Она стоит до черта, но они скинулись и купили ее – для меня. Они сказали, что в это заведение наконец-то пришел достойный меня соперник. Так что никуда тебе не деться, придется немножко поспарринговать.

«Поспарринговать»… Сказала тоже. Выдра имел подготовку по боевым единоборствам – весьма приличную, но не выше стандарта для любого элиминатора. Он никогда не уповал на кулаки, предпочитал в работе холодное или горячее оружие – в зависимости от ситуации. Будь в его руках нож, он убрал бы Осу за полминуты. Но кто здесь позволит драться ножом? Таких лицензий не существует даже на Ганимеде.

По части же единоборства без оружия Осе не было равных. Во всяком случае, Выдра лично не видел человека, которого Оса не смогла бы завалить. Она была фанаткой карате, у-шу, айкидо, джиу-джитсу и всего прочего, что было создано китайцами и японцами для избиения человеков. Она тренировалась два раза в день – исступленно, не жалея себя, вкладывала всю свою ярость и неудовлетворенность в совершенствование тела и ускорение реакции. Пожалуй, именно в этом состояла личная трагедия Амаранты Гуарачи – она могла профессионально выступать на лучших аренах, стать чемпионкой если не мира, то Латинской Америки, но ее профессия накладывала жесточайшее табу на какую-либо, самую малейшую публичность.

Профессия лесоруба.

Такой вот жизненный парадокс: не стань Оса элиминатором, вряд ли она достигла бы столь высокого искусства в единоборствах. И, с другой стороны, именно закрытость клана лесорубов навсегда лишала ее возможности реализовать себя в качестве легального мастера боевых искусств.

Похоже, что здесь, в Эль-Параисо, она обосновалась в качестве мастера нелегального. Сделать это на Ганимеде было куда легче, чем на Земле.

– Ты знаешь эту бабу? – Эмико дернула Выдру за рукав.

– Знаю, – пробормотал Выдра. – Лучше бы не знал.

– И что, ты в самом деле будешь с ней драться?

– Похоже, да. Она так просто не уйдет. И от нее не откупишься.

– Ты не убьешь ее, Выдра?

– Дай бог, чтобы она меня не убила.

– Что, она так здорово дерется?

– Сейчас увидишь, – невесело усмехнулся Выдра.

Оса не только здорово дралась. Оса отличалась умением найти точное время для выхода на сцену. Она подловила Выдру в самый неподходящий момент – когда он накачался спиртным, размяк и окончательно уверовал в собственную безопасность.

Чего эта дрянь хочет, черт возьми? Да, они расстались шесть лет назад худшими врагами, но виноват в этом не Выдра, а она. Она даже не ушла из лесорубов на пенсию – ее выгнали, и ей дико повезло, что не приговорили к элиминации за то, что она тогда натворила. Но опять же – вины Выдры в том нет.

Выдра с трудом ворочал затуманенными мозгами. Дерьмовая ситуация… Убить она его не имеет права, даже с лицензией, но вот искалечить – запросто. Хорошее начало отдыха на инопланетном курорте, ничего не скажешь! И вообще, как он умудрился на нее напороться? Случайность? Выдра не верил в случайности.

Все вокруг говорили на английском. Испанский, второй по распространенности в Эль-Параисо язык, тоже был малопригоден для интимной беседы. И поэтому Выдра заговорил на языке аймара.

– Что ты делаешь здесь, Амаранта? – спросил он.

– Живу здесь. Получила гражданство Ганимеда – сам понимаешь, после того, как на меня окрысилась Служба элиминации, на Земле я бы долго не протянула. А вот какого дьявола делаешь здесь ты?

– Отдыхаю, что еще? Я обычный турист. Слушай, Амаранта, очень тебя прошу – давай разойдемся миром…

– Заткнись! – перебила его Оса. – Отдыхает он… Не вешай мне лапшу на уши! Тебя по мою душу прислали, да? Не нашли другого исполнителя приговора, кроме как бывшего моего любовничка? Уроды вы, сволочи! Всегда ненавидела вашу Службу!

– Она и твоя тоже. Ты отработала лесорубом восемь лет…

– Черт бы побрал эти годы! До сих пор просыпаюсь по ночам от кошмаров. Ненавижу вас!

– Я больше не лесоруб. Я на пенсии.

– Другому кому ври.