Текст книги "Дальнобойщики"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4

В грязном, заваленном мусором и всяким хламом подвале царил полумрак. Тусклый желтый свет, падавший от висевшей на потолке грязной лампочки, с трудом освещал тесное пространство между ящиками и коробками. В противоположной от лестницы стороне, шагах в десяти от нее, проходил ряд железобетонных свай, подпиравших плиты перекрытий. Они являлись границей между царством света и тьмы. Пространство за ними было полностью скрыто во мраке. Оттуда доносилось лишь журчание воды да периодический рев труб.

Щелкнув золотой зажигалкой, Станислав Шилов, больше известный в своем кругу как Шило, неторопливо прикурил длинную тонкую сигару. Густой дым, аромат которого суждено вкусить далеко не каждому, наполнил помещение. С преувеличенным наслаждением смакуя сигару, Шилов блаженно закатил глаза.

– У нас такого не делают, – вздохнул он и затем, обращаясь к сидевшему перед ним на стуле связанному парню, с сожалением произнес: – Я вовсе не хочу тебя убивать. И дружков твоих не хочу. Вы крутые мужики, и вы мне нравитесь. У вас есть деловая хватка, нюх на деньги. Это хорошо, – кивнул он. – Желание заработать – здоровый интерес. Не каждый день выпадает такой шанс. Правда?

Связанный по рукам и ногам парень широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел на Шилова. По его бледному лицу струился холодный пот. Стекая по длинным прядям слипшихся на лбу волос, он попадал в глаза, отчего те слезились и чесались. Однако парень боялся даже пошевелиться. Шило был настоящим психопатом.

– Вся проблема оказалась во мне, – продолжал Шилов. Его тонкие губы изогнулись в ухмылке. В этот момент он стал походить на изготовившуюся к смертельному броску кобру. От напряжения длинный неровный шрам, тянувшийся через всю левую половину лица бандита от виска до подбородка, налился кровью и побагровел. – На другом вы, может быть, и заработали. Может, кто-то бы и заплатил. Но не я! Стае Шило платить не будет! Это мне платят! Никогда и ни за что я не пойду на поводу у таких ничтожеств. Да ты и твои дружки, вы – гниды, ничтожные мелкие паразиты. Я на вас ногой наступлю – мокрого места не останется. Хотели меня кинуть? Кинуть! Меня?!

Шилов Склонился над парнем и, брызгая слюной, заорал ему прямо в лицо:

– Шавка подзаборная! На кого пасть раскрыл?! Дерьмо свое жрать будешь! Ботинки мне лизать! Просить меня, умолять, чтобы пристрелил, будешь! О смерти молить станешь! Клянусь!

Пальто сползло с костлявых плеч авторитета, черные как смоль длинные волосы, уложенные назад гелем, растрепались. Казалось – еще мгновение, и он набросится на несчастного и разорвет его голыми руками.

Безучастно стоявший до этого в стороне ближайший помощник и правая рука Шилова головорез по прозвищу Гарик решил вмешаться. Сделав знак телохранителю поднять упавшее пальто, он тихо, как тень, приблизился к боссу. Осторожно положил свою пухлую ладонь ему на плечо и легонько встряхнул.

– Остынь, Шило.

Шилов резко обернулся и перехватил за запястье тронувшую его руку. Его дыхание было тяжелым, ноздри широко раздувались, как после быстрого бега. Злые затуманенные глаза непонимающе смотрели на Гарика. Но ни один мускул не дрогнул на лице помощника. Оно оставалось совершенно бесстрастным, лишенным всяких эмоций. Казалось, разъяренный взгляд нисколько не тронул его. Такое поведение произвело эффект, подобный ведру холодной воды, вылитой на голову. Шилов стал успокаиваться. Он непонимающе посмотрел по сторонам: на своего телохранителя, безразлично взиравшего на все со стороны, на парня, привязанного к стулу, на второго пленника, съежившегося в углу. Затем снова повернул голову к помощнику.

– Все нормально?

– Да, – кивнул авторитет.

– Моя рука. – движением глаз Гарик указал на запястье.

– Прости, Гарик. Прости. – он дружески улыбнулся. Теперь ничто в нем, за исключением налившегося кровью шрама, не напоминало о недавно перенесенном припадке ярости. Приводя себя в порядок, Шилов пригладил рукой волосы. Затем забрал у телохранителя пальто и, накинув его на плечи, сел в стороне на перевернутую вверх дном пустую коробку.

– Ну что, будешь говорить, где картина? – обратился он к пленнику.

Тот устало замотал головой.

– Сколько раз повторять: я не знаю, где она. Да если бы и знал, не сказал бы. Ты все равно нас прикончишь, – еле шевеля пересохшими губами, произнес он.

– Верно, вы – покойники. Но сначала ты мне скажешь, где моя картина!

– Она не твоя.

– А чья? – Шилов изобразил изумление. – Может, твоя? Или того старого мудака, что полвека прятал ее дома? А может, она принадлежит народу?

Стоявший позади авторитета телохранитель громко хихикнул, довольный юмором босса.

Шилов обернулся и кинул на громилу раздраженный взгляд, смысл которого можно было расшифровать следующим образом: «Кто тебе разрешал открывать рот, придурок!».

Телохранитель осекся, виновато засопел и снова напустил на себя грозный вид.

– Гарик, начинай. – кивнул Шилов помощнику. Все с тем же невозмутимым спокойствием тот поставил рядом со стулом, к которому был привязан пленник, картонную коробку, накинул на нее салфетку. Затем открыл саквояж из потертой коричневой кожи и принялся извлекать из него всевозможный инструмент: кусачки, ножи разных размеров, пилки, иглы и прочие вещи, при виде которых по спине невольно начинают бегать мурашки.

Покончив с приготовлениями, Гарик по-хозяйски осмотрел свое имущество, натянул на руки резиновые хирургические перчатки и объявил:

– Я готов.

– Последний раз спрашиваю, где картина? – обратился Шилов к парню. – Молчишь? Черт с тобой!

Только я тебя предупреждаю: если он дорвется – будет поздно, – он кивком указал на Гарика.

Пленник продолжал упорно хранить молчание.

– Что ж. Теперь он твой, Гарик. Только, пожалуйста, помни: он не должен сдохнуть быстро.

– Не первый раз. – флегматично произнес Гарик голосом, от которого кровь стыла в жилах.

Взяв тонкий нейлоновый шнур, он старательно привязал руки парня к подлокотникам, а голову при помощи петли – к спинке стула. Теперь несчастный мог шевелить только ногами. Но и это продолжалось недолго. Увесистый молоток, появившийся в руке бандита, описал короткую дугу и со всего размаху угодил острой частью в правое колено парня.

– А-а-а. – от адской боли и неожиданности завопил тот. – Су-у-ки.

Его душераздирающий крик разнесся по подвалу, эхом отозвавшись в дальнем, скрытом во мраке конце помещения. Не успело оно стихнуть, как вопль, на этот раз с новой силой, повторился: молоток палача опустился на коленную чашечку другой ноги. Теперь удар был намного мощнее. Кость хрустнула.

Пленник потерял сознание.

Пока Гарик приводил его в чувства, Шилов повернулся к другому парню.

– Смотри. смотри. Ты следующий, – предупредил он. – А может, спасешь друга и себя заодно? Ну?! Скажи, где картина?

Несмотря на царившее в душе смятение и панику, парнишка в разодранном, окровавленном камуфляже нашел в себе силы и замотал головой. Он был еще очень молод, и ему совсем не хотелось умирать, хотя он знал, что игры с таким авторитетом, как Шило, добром не кончаются.

– Героя из себя корчишь, – процедил Шилов. – Дурак! Отдай мне картину, и я забуду, что вы хотели меня кинуть, забуду про шантаж. Мало того, заплачу бабки, как договаривались, и разбежимся. Забудем про это недоразумение. Я же вас понимаю. Ну что, по рукам?

Однако, несмотря на приятельский тон, глаза авторитета по-прежнему оставались по-змеиному холодными. Они выдавали обман. Парень понял это и продолжал хранить молчание.

Тем временем первый пленник пришел в себя. Тихо постанывая, он приоткрыл глаза. Вновь вернувшееся сознание возвратило его в мир боли и страха. Палач готов был к продолжению пытки. На этот раз в руках он держал плоскогубцы. Когда парень увидел их, ему снова сделалось дурно. Но отключиться ему не позволили: ледяная вода, выплеснутая в лицо, быстро привела его в чувства.

Неторопливо примерившись, Гарик ухватил плоскогубцами ноготь на мизинце правой руки пленника.

– Сейчас будет немного больно.

В следующую секунду тишину разорвал очередной вопль. Парень судорожно задергался, словно сквозь его тело пропустили электрический ток.

– Это первый, – Гарик поднес к его носу окровавленный ноготь, с которого свисали куски кожи и мышц. – Осталось девять. Мне продолжать?

– Нет! Хватит! Не надо.

– Где картина?

– Не знаю.

– Врешь, собака!

– Клянусь, не знаю.

Не успел он произнести эти слова, как его истерзанное тело вновь пронзила боль.

– Это второй, – вел счет Гарик. – Осталось восемь.

Вновь и вновь звучали одни и те же вопросы, вновь и вновь раздавались одни и те же ответы. Так продолжалось до тех пор, пока у пленника не осталось ногтей. Когда был вырван последний ноготь, он даже не вскрикнул, лишь слабо застонал. Боль притупилась, стала привычной.

– А ты живучий, – осклабился Шилов. – Но мне спешить некуда, времени у меня много.

Вытерев окровавленные руки куском тряпки, Гарик бережно положил плоскогубцы на прежнее место. Немного подумав, он взял приспособление с винтовым зажимом и толстой стальной струной в форме петли. Проверив крепления, подошел к жертве сзади и накинул петлю на лоб, так, чтобы винт находился на затылке.

– Теперь тебе будет по-настоящему больно, – предупредил Гарик.

Он медленно стал подкручивать винт. Петля затягивалась, струна все глубже и глубже врезалась в кожу. Через минуту появились первые капельки крови. Они потекли по лицу и закапали на мокрую от пота белоснежную рубашку. Еще через минуту кровь хлестала ручьем, заливая глаза, попадая в рот.

– Отдай картину, и он остановится, – подавшись вперед, зашептал Шилов. – Скажи только где, и все закончится. Ну!.. Ты же еще молодой, тебе и тридцати нет. Зачем так рано умирать?!

– У меня ее нет.

– У кого она?

– Я не знаю.

– Врешь! Имя?

– Не помню.

– Гарик, продолжай! – рявкнул Шилов, у него снова начинался припадок ярости. – Скоро твой череп хрустнет, как грецкий орех, мозги брызнут на пол, а я буду по ним ходить. Ты сдохнешь, как крыса, в подвале. И всем будет насрать на тебя. Никто никогда не придет к тебе на могилу. И все потому, что ты козел! Где картина? Имя?!

Его уродливый шрам снова налился кровью, придав и без того жестокому лицу зверское выражение.

– А-а-а. – застонал парень.

Боль сделалась невыносимой. Голова готова была вот-вот расколоться.

– Я. Я хочу сказать. – едва слышно прошептал он.

– Что?! – Шилов вскочил со стула. – Гарик, стой! Он пододвинулся ближе, чтобы лучше разобрать слова. – Ну! Говори!

– Я хочу сказать. Я хочу тебе сказать, что ты можешь поцеловать меня в жопу. Ни хрена от меня ты не узнаешь, – прохрипел пленник. – Ты скорее свою покойную мамочку трахнешь, чем узнаешь от меня, где картина.

Собрав остатки сил, он кровью плюнул в изумленное лицо авторитета.

– На!.. Подавись моей кровью.

Гарик, телохранитель и даже второй пленник замерли от неожиданности. Затаив дыхание, они с ужасом смотрели, как побледнело лицо Шилова. Он стер рукой кровавую слюну и обвел всех присутствующих безумным взглядом.

– Падла!.. – заскрежетал он зубами.

Схватив лежавшую среди инструмента стамеску, он накинулся на парня, с остервенением нанося яростные удары в область сердца, в живот, грудь. Это произошло в сотые доли секунды. Никто не успел даже пошевелиться.

Руки и дорогой костюм авторитета были залиты кровью, но он не замечал этого, продолжая колоть, колоть, колоть. Несчастный умер, а он все еще терзал его тело.

– Босс, хватит.

Громила обхватил Шилова сзади руками и оттащил от убитого.

– Пиджак мне испортил. Новый пиджак! – обретя дар речи, сокрушенно произнес тот.

– Шило, ты его заколол. Какого черта! – в голосе Гарика слышалось разочарование.

– У меня все под контролем.

– Но мы ничего не узнали.

– Плевать! Есть еще один, – Шилов бросил на паренька в камуфляже взгляд, не предвещающий ничего хорошего. – Я уверен, он не захочет повторить глупость дружка.

– А что делать с этим? – Гарик кивнул на окровавленное тело.

– А ты как думаешь? Не похороны же ему устраивать! Кинь в бетон, пусть червей кормит.

Зрелище пытки, ее кровавый финал привели паренька в полное смятение. Мысли смешались у него в голове. Страх парализовал сознание, лишив способности рассуждать здраво. Он понимал лишь одно: если будет молчать, страшной и мучительной смерти не избежать. В этот момент он предпочел бы провалиться сквозь землю, повернуть время назад. Как он теперь сожалел, что согласился на подобную авантюру! Как винил себя за жадность! Не нужно было шантажировать Шилова. Ведь знали, какой он психопат. Отдали бы сразу то чертово полотно, получили бы деньги и теперь наслаждались бы жизнью.

«А может, еще не все потеряно? – с надеждой подумал он. – Он же обещал. Я ему все расскажу, выдам картину, а он меня отпустит. Может, и деньги заплатит.» Как хотелось ему в это верить! Как хотелось надеяться! Вернуться домой, увидеть родителей, любимую девушку и. забыть.

– М-м-м. – замычал он, отчаянно извиваясь и пытаясь подняться на ноги.

– Что? – склонился над ним Шилов. – Хочешь мне что-то сказать? Да?

Его взгляд теперь уже не казался парню таким пугающим, а даже немного участливым. Или ему это только показалось?

Шилов сорвал клейкую ленту с губ пленника.

– Говори!

– Я скажу. Скажу. Все скажу. Все. – умоляюще глядя на авторитета, заговорил парень.

– Вот и молодец. Я с самого начала понял: ты намного сообразительнее своего приятеля. Ты далеко пойдешь. Мы с тобой и дальше будем работать вместе. Мне нужны умные люди. А то, знаешь, – перейдя на шепот, доверительно произнес Шилов, – вокруг одни придурки.

Он кивнул в сторону телохранителя.

– Ты меня понимаешь?

– Да.

«Мы будем с тобой работать дальше.» – эхом отозвалось в голове парня. С ним будут работать дальше! Значит, его не убьют! От осознания этого его охватило радостное возбуждение. Он приободрился.

– Так где картина? – вкрадчиво спросил Шилов.

– В Кузнецке на железнодорожном вокзале, в камере хранения.

– Номер?

– Двадцать один.

– Шифр?

– Б. Двадцать три. – парень наморщил лоб. – Двадцать три один восемь.

– Вот и отлично! – похвалил его Шилов. – Но какого черта вас туда занесло?

– У Гвоздя там мать живет.

– Гвоздь – это третий?

– Да. Он гастролер, спец по сигнализации.

– А где он живет?

– Не знаю. А зачем он вам? Он тут ни при чем!

Взгляд Шилова похолодел.

– Я, честно, не знаю. Клянусь! Мы никогда об этом не говорили. Майкл знал.

– Не волнуйся, я тебе верю.

Шилов поднялся. От былой доброжелательности в нем не осталось и следа. Лицо снова приобрело змеиное выражение.

– Этот пускай живет, – распорядился он. – Пока. Сперва нужно проверить, – затем кивнул телохранителю. – Пошли.

Тот набросил пальто на плечи босса и как тень двинулся следом по лестнице.

Парень, приободрившийся до этого, опять впал в панику. Он понял, что его обманули.

– Шило, обожди! Шило!.. Ты же обещал! Мы же договорились, Шило!

Поднявшийся уже до середины лестницы авторитет остановился и обернулся.

– Мы договаривались, что вы достанете мне картину. Вы обманули. Я тоже, – презрительно глядя на парня, произнес он.

Приняв душ и переодевшись, Шилов вызвал к себе в кабинет доверенного адвоката, который являлся скорее советником в преступных делах, чем юристом. Нужно было с ним посоветоваться и кое-что уточнить.

Вскоре в дверь постучали, и в кабинет вошел грузный пожилой человек с огромной лысиной на макушке. Одет он был с иголочки: накрахмаленная рубашка, безукоризненно отутюженный, без единой складочки, дорогой костюм. Все было идеально подогнано к его фигуре.

– Вызывали, Станислав Павлович?

– Заходи, садись, Семенович, – пригласил Шилов.

По тону авторитета адвокат понял, что тот находится в отличном расположении духа. Когда он называл его по имени-отчеству – Антон Семенович, это означало, что разговор предстоял серьезный и нужно было держать ухо востро. Шилов – личность психически неуравновешенная, мог в припадке ярости убить. А если называл так, как сегодня, – просто Семенович, значит, разговор будет простой формальностью. Он уже сам все решил и хочет лишь поставить в известность.

– Завтра мы едем в Кузнецк, – сообщил он. – Займись организацией.

– Хорошо, – кивнул адвокат, ожидая пояснений.

– Завтра наконец я заполучу эту чертову картину!

– Она в Кузнецке?

– Да. На вокзале, в камере хранения, ждет, когда я приду и заберу ее. Кроме того, нужно заплатить по счету одному ублюдку. – Глаза бандита зловеще сверкнули. – Ты не помнишь, кто там сейчас хозяин?

Адвокат задумался.

– По-моему, Лысый.

– Вот дерьмо! – выругался Шилов.

– Вы его знаете?

– Приходилось. Старое дельце, еще в Самаре.

– Связаться?

– Да, позвони и скажи, что заедет Шило. Вот он обрадуется.

Глава 5

Несмотря на палящее солнце, в гараже царила приятная прохлада. Толстые, сработанные на совесть кирпичные стены и густая тень, отбрасываемая раскидистой кроной старой липы, росшей невдалеке, служили надежной, но временной защитой от августовского зноя. Не пройдет и нескольких часов, как тень начнет отступать на восток, теснимая неумолимыми лучами. Когда они доберутся до распахнутых настежь ворот и заглянут внутрь, пространство гаража превратится в настоящее печное жерло.

Работа двигалась медленно. В такую жару больше хотелось окунуться в холодную речную воду, выпить бутылку ледяного пивка и вздремнуть в теньке. Однако этим мечтам не суждено было сбыться.

С самого раннего утра Егор и Александр перебирали мотор «фольксвагена». Машину купили по случаю и почти за бесценок. Новая модель, но после аварии перед автомобиля превратился в гармошку, мотор дал трещину, а часть узлов и деталей требовала замены. Для непосвященного – удручающее зрелище. Но на самом деле все оказалось не так страшно, как с виду. Главное, перебрать мотор и заменить пришедшие в негодность детали. Передок и крылья, хоть и бывшие в употреблении, но еще в нормальном состоянии, уже имелись. Несколько дней посидеть в гараже, и машина готова, как планировал Егор.

Однако ремонт затянулся. Времени не хватало; как назло, свалилось множество проблем, и эта жара.

– Наденька, подай дяде Саше из холодильника бутылочку пива, – попросил Мельников, выглянув из смотровой ямы.

Девочка, сидевшая в углу на табурете и болтавшая ногами, наморщила усеянный веснушками носик и замотала головой.

– Не подам.

– Это еще почему?

– Тебе нельзя пить пиво.

– Мне? Нельзя?

– Ты и так толстый. А папа говорит, что люди от пива толстеют еще больше, – серьезно заявила девочка.

Егор отложил в сторону ключ и прислушался к разговору.

– Да ты что, Надюша! Какой же он толстый? Он сильный, – вступился он за друга.

– Нет, это ты сильный. У тебя одни мускулы, как у Шварценеггера. А он толстый. У него один жир, а мускул не видно.

Егор прыснул со смеху. Мельников обиженно засопел. Погрозив девочке пальцем, он сказал:

– Ну раз я толстый и жирный, то больше кататься в машине тебя не возьму. Даже не проси.

– А вот и неправда! Возьмешь!

– Правда.

– Нет!

– Да!

– Возьмешь! Все равно возьмешь! – уверенно заявила она. – Ты, дядь Саша, хоть и толстый, но добрый.

Мельников довольно улыбнулся в усы.

– Ох, Надюха, и лиса же ты. Хитра-а-я-я. – покачал он головой.

Вытерев замасленные руки тряпкой, Егор подошел к холодильнику, достал две бутылки пива, открыл их. Проходя мимо племянницы, он щелкнул ее пальцем по носу.

– А-а-а. – запищала она. – Ты мне нос вымазал!

– Давай, Надюха, дуй домой. Скажешь бабушке Нине, что мы скоро приедем.

Девочка убежала.

– Может, тебе и в самом деле пива не давать? – в раздумье Егор остановился возле смотровой ямы.

– Да иди ты. – обиделся Александр и снова нырнул под машину. – Скажи сразу: пожалел, – донесся оттуда его голос.

– Ладно, вылазь, перекурим, – предложил Егор.

Пыхтя, словно старый паровоз, Мельников выбрался из-под машины. Он расправил затекшие плечи и критически осмотрел «фольксваген».

– Хорошая будет тачка, – потягивая пиво, удовлетворенно произнес он.

– Придется попотеть.

– Зато как потом телок будем снимать! А?!!

Предвкушая предстоящее удовольствие, он расплылся в довольной улыбке. У любого человека, глядя на него, в этот момент невольно возникло бы сомнение: а может, и в самом деле это все, что нужно для счастья? Он думал именно так. Не обремененный семьей и заботами, он жил сегодняшним днем, наслаждался жизнью и брал от нее все, что она могла ему дать.

Неожиданно Егор поймал себя на мысли, что завидует другу. «Почему же у меня так не получается, – с горечью подумал он. – Всегда возникают какие-то проблемы, трудности. Всегда приходится что-то преодолевать, что-то доказывать, за что-то бороться.»

Дальнейшие размышления были прерваны ревом мотора и визгом тормозов. Возле ворот гаража, подняв густое облако пыли, остановился джип. «Кого еще нелегкая принесла?» – удивился Егор, стараясь рассмотреть приехавших. Однако солнце отсвечивало от лобового стекла, и увидеть, кто сидит в машине, было невозможно.

Дверцы распахнулись, и из автомобиля выбрались три парня: здоровенный качок в спортивном костюме, второй – немного пониже, но жилистый и крепкий. Его правая рука до самого плеча была исколота татуировками. Держался он уверенно, но не нагло. А вот третий – худосочный коротышка с длинным носом и оттопыренными, как у Чебурашки, ушами – был весь «на понтах». Двигались они не спеша, словно с ленцой.

Войдя в гараж, мужчина с наколками снял солнцезащитные очки и отошел в сторону, уступая место коротышке.

– Люди Лысого. За долгом. – шепнул Александр.

Неприятный момент, который они стремились, но в итоге не сумели избежать, наступил.

– Не слабо влетели, – посочувствовал коротышка, глядя на «фольксваген».

Шувалов и Мельников промолчали, ожидая продолжения. Поняв, что с ним никто не желает поддерживать разговор, коротышка переменился в лице.

– Ты Егор? – глядя снизу вверх на Шувалова, спросил он.

Егор кивнул:

– Ну я.

– Так вот, Жорик, Лысый хочет знать, когда он увидит свои бабки?

– Мы все вернем в срок.

Егор старался говорить спокойно, обдумывая каждое слово. Нарываться на неприятности не хотелось. Положение и без того было критическим. Возможно, этот разговор ничего и не изменит. Скорее всего Лысый для себя все уже решил и менять свое мнение не собирается. Но надежда разрешить этот вопрос мирным путем и отсрочить выплату все-таки еще теплилась. Хотелось верить. Это был их единственный шанс.

Однако, похоже, у людей Лысого были совсем иные инструкции.

В их задачу входило надавить, запугать. Классическая комбинация по выколачиванию долга. Прямо как в гангстерских фильмах про мафию. Разница только в том, что должники сами собирались вернуть долг в оговоренные сроки. Парадоксально, но ничего не поделаешь. Прав всегда сильнейший, а остальным приходится лишь уповать на его честность и порядочность. Но, как правило, подобных качеств у таких людей не наблюдается.

– Лысому нужны деньги сейчас, – заявил коротышка, и по его тону стало понятно, что никакие доводы, никакие уговоры не помогут. Да и что толку было его уговаривать! Он всего лишь шестерка.

– У нас сейчас нет всей суммы.

– Это твои проблемы. Крутись как хочешь, но время пришло – плати!

– Но срок еще не наступил! – возразил Егор. – Твой хозяин, видимо, забыл, у нас еще осталось целых две недели.

– Не тебе решать.

– Но мне платить! – не дав договорить, резко оборвал Егор.

Коротышка подался вперед и с вызовом взглянул ему в лицо. Казалось, он подрос на целых десять сантиметров.

– Ты хочешь сказать, что Лысый врет?

– Я этого не говорил. Может, он просто забыл.

– Жорик, ты мне здесь не крути. Я человек нервный и умников не люблю. Меня тошнит от мудаков, не возвращающих долги. Ты понял?

– Понял. Но я выполняю свою часть договора.

Коротышка нервно взмахнул руками.

– Какой, нахрен, уговор! Ты бабки возвращать думаешь?

– Я же сказал: все верну. Все до доллара. Но мне нужно время. Две недели – это все, что нам нужно. Передай ему: пусть не торопит.

– У тебя нет времени! Или деньги сейчас, или мы забираем грузовик, гараж со всем хламом и этим корытом, – коротышка кивнул в сторону машины, – в счет долга.

– А вот это ты видел! – не выдержал Мельников.

Он сунул кукиш под нос бандиту.

Огромный кулак, не намного уступающий по размерам человеческой голове, произвел неожиданный эффект. Коротышка взвизгнул и, отскочив назад, метнул на Александра полный ненависти взгляд. От его былой напыщенности и самоуверенности не осталось и следа. Теперь он скорее походил на испуганную волкодавом шавку, которая при первом грозном рыке трусливо поджала хвост.

– Утюг! – ища поддержки и защиты, он обернулся на качка.

Громила по-бычьи пригнул голову, расправил плечи и сжал кулаки. Он приготовился к драке. Парень немного уступал Мельникову в росте и весе, но был намного моложе и лучше физически развит. Судя по туповатому взгляду, природа обделила его мозгами, зато с лихвой компенсировала эту недостачу мускулатурой. Ничего не скажешь, идеальная машина для мордобития! С таким лучше не связываться даже добродушному здоровяку Александру Мельникову.

Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы не вмешался мужчина с татуировкой в виде креста с обвившейся вокруг него змеей на руке. Встав между повздорившими сторонами, он повелительным жестом остановил громилу.

– Остынь, Утюг.

Коротышка возмущенно завопил:

– Колян, он же первый начал! Ты же сам видел! Этот ханыга на меня руку поднял! Он зарвался, Колян. Он кукиш мне прямо в морду тыкнул, козел вонючий! Неужели ты меня на какого-то мудака променяешь? Колян, ты что?!

– Заткнись, Крот! – цыкнул мужчина с татуировкой. – Ты меня достал, выпендрежник хренов. Не можешь нормально базар вести – выпутывайся сам. Твоя проблема, ты и разбирайся. Следующий раз будешь знать. Мы не беспредельщики, мы – деловые люди, – произнеся эту фразу, он взглянул на Егора и Александра, наблюдая за произведенным впечатлением. – Понятно?

Мельников что-то неразборчиво буркнул в ответ, Шувалов молча кивнул.

– Надеюсь, с этим недоразумением покончено? – подводя итог, произнес мужчина. – Теперь займемся делами. Насколько я понял, денег у вас сейчас нет?

– Наличными – только часть суммы. Мы недавно погасили банковский кредит. Да и у брата инфаркт случился. Он сейчас в больнице, а лекарства стоят очень дорого, – пояснил Егор.

Он с тревогой смотрел на холодное, безучастное к чужим проблемам лицо бандита. Отсутствие эмоций вызывало опасения. Намного проще общаться с человеком, который не скрывает своих чувств и чьи чувства и мысли можно предугадать, чем с внешне спокойным, таящим все внутри. Кто знает, что на самом деле у него на уме?

– Думай сам. Лысый, то есть Александр Викторович, просил меня передать, что ему срочно понадобились деньги и он хочет получить назад свой долг. Немедленно!

– Прямо сейчас?

– Нет, – успокоил его мужчина. – Он дает вам три дня сроку.

– А что потом? – спросил Мельников.

Мужчина пожал плечами.

– Потом. Потом, я думаю, произойдет то, о чем предупреждал он, – он указал в сторону коротышки.

– И мы потеряем гараж, грузовик и все остальное? – уточнил Егор.

– Не сомневайся.

– Это незаконно! – возмутился Мельников и сжал кулаки.

– Не стоит волноваться, волнение вредит здоровью. А насчет законности не переживай. Адвокаты, нотариус и прочее. мы все гарантируем.

– Сволочи! – процедил Александр.

– Только не надо грубить, – предостерег его мужчина. – Мы же деловые люди, а не какая-то там шушера. Бизнес есть бизнес. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает.

Лицо Мельникова побагровело еще сильнее. Он готов был размазать этих ублюдков по стенам, разодрать их в клочья, но что бы это дало? Их положение только ухудшилось бы.

– Спокойно, Саня, – вполголоса прошептал Егор. Затем обратился к мужчине: – Я хочу сам переговорить с Лысым.

– С Александром Викторовичем. – слегка улыбнувшись, поправил его тот.

– Александром Викторовичем.

– Хорошо, я передам ему. Он свяжется с тобой.

Когда люди Лысого сели в джип и уехали, Мельников не выдержал и со всей силы несколько раз подряд врезал кулаком в кирпичную стену гаража.

– Черт!.. Черт!.. Черт!..

– Успокойся, – задумчиво произнес Егор. – Нужно что-то придумать, притом срочно.

Но Александр его не слушал. Он продолжал клокотать как разъяренный вулкан.

– Сукин сын! Нет, каков подлец! И у них еще хватает наглости называть себя цивилизованными людьми! Что делается в этом мире, Егор? Неужели это в самом деле законно? Ведь и дураку понятно, что нас просто хотят ограбить!

Шувалов горько усмехнулся.

– Где ты тут, к черту, видел закон?!

– Но как же так?

– Я не знаю. – пожал плечами Егор. – Это мафия, и мы бессильны с ней бороться. Я вижу единственную возможность – уговорить Лысого не торопить нас. Но, поверь мне, шансов на это нет практически никаких. Мы разорены.